Текст книги "Компот из запретного плода"

– Но раньше их не имелось!

Я подавила вздох.

– Видишь ли, возрастные изменения, увы, неизбежны.

Ольга заморгала.

– Телевидение любит молодые лица! Стариков из кадра вышвыривают, в особенности женщин.

– Тебе пока рано думать о пенсии.

– Но она настанет!

– До этого еще далеко!

– Не хочу превращаться в Бабу Ягу, – топнула ножкой Ольга, – ненавижу старость!

Ну что ответишь на подобное заявление? Мне тоже не слишком приятно осознавать, что процесс трансформации в развалину необратим, но как победить время? Конечно, некоторые женщины, пренебрегающие спортивными занятиями, диетой и лишенные оптимизма, уже в тридцать похожи на кули с мукой. Можно и в девяносто бодро бегать по улицам и работать с полной отдачей, вот только на двадцать в таком возрасте выглядеть не станешь, хоть тресни. И надо, наверное, спокойно примириться с неизбежным, правда, неизвестно, что я сама запою, перешагнув за восемьдесят.

– Знаешь, сколько лет этой Мадлен? – выкрикнула Ольга.

– Сначала показалось – около тридцати, но, учитывая наличие великовозрастного сыночка… – размышляла я вслух, – Вадиму примерно тридцать пять, ну, предположим, она его родила в восемнадцать, следовательно, Мадлен – пятьдесят три. Хотя, следует признать, маманя смотрится моложе отпрыска.

– Кудо справила в январе семидесятилетие, а Вадиму пятьдесят два!

– Врешь! – подскочила я.

– Паспорт видела, – не унималась Ольга, – их наша редакторская группа проверяла! Вот почему они у нас! Поняла?

– Нет, – призналась я.

– Сейчас объясню, – с горящим взором объявила Ольга, – слушай внимательно и забудь о своей дурацкой манере перебивать человека на каждом слове.

Глава 7

Для тех, кто плохо знаком с нашей семьей, скажу пару слов о Заюшке. Довольно долгое время Оля работала спортивным комментатором в одной из телепрограмм. Хорошенькую ведущую, блондиночку с карими глазами, обожали зрители, и Зайка наивно полагала, что станет всегда «звездить». Но мир телевидения жесток, бал там правит «сладкая парочка» по имени «рейтинг и доля». Позвольте только не объяснять, кто они такие, эти рейтинг и доля, просто учтите: именно ради них, а не ради вас, зрителей, затевается та или иная программа.

Так вот, пресловутый рейтинг Зайкиной передачи скатился к нулю, ее спортивные обзоры не выдержали конкуренции, одной симпатичной мордочки оказалось мало. Мужчины, основные зрители спортивных программ, отчего-то предпочли комментатора Уткина, не блондина и не красавца, но большого знатока футбола и краснобая, сыплющего хлесткими фразами.

Поняв, что ей грозит отставка, Зайка впала сначала в истерику, а потом в минор, рухнула в кровать и принялась тихо плакать.

Аркадий почесал в затылке и отправился к телевизионному начальству – у нашей семьи есть деньги, которые мы не тратим на казино и покупку золотых унитазов. Через месяц проблема была решена.

Заюшка стала лицом новой передачи под названием «Спроси у Ольги». Ничего оригинального ни сценарист, ни режиссер не предложили, самое обычное ток-шоу, построенное по традиционному образцу: студия, зрители, гости и милая ведущая.

Гости в студии случаются разные, их подыскивает и проверяет редакторская группа. Так вот, на одну из передач была приглашена Мадлен Кудо с сыном Вадимом. Они называли себя геронтологами, имели на руках дипломы о медицинском образовании и утверждали, что старость – не естественное состояние человеческого организма, а болезнь, с которой можно и нужно бороться. Ни экстрасенсами, ни знахарями, ни нетрадиционными целителями или колдунами Мадлен и Вадим не были. Просто эти адепты нормальной медицины, специалисты по правильному питанию разработали уникальные диеты, замедляющие процесс старения. Более того, Мадлен со спокойной улыбкой сообщила:

– Если пересмотреть свой образ жизни, понять, что красота, здоровье и долголетие зависят лишь от тебя самой, то время потечет вспять.

Для пущей убедительности Мадлен пригласила в студию мужчину и женщину, чьи лица были закрыты масками.

– Не стану притворяться, – улыбалась Кудо, – мы с сыном зарабатываем на жизнь своим умением омолаживать пациентов. Стоят наши услуги недешево, индивидуально работаем лишь с теми, кто способен оплатить долгий цикл занятий. Тем же, кто не может нанять Кудо в качестве инструктора, вполне по карману книга «Молодость навсегда». Люди, которые сейчас стоят перед вами, обучались по данному изданию. Кстати, если заинтересуетесь, после передачи приобретете пособие в холле. Теперь внимание, слева – Николай Иванович, ему восемьдесят лет, справа – Анна Ивановна, ей девяносто. Анечка, начнем с вас, покажите, пожалуйста, на что способны.

Стройная женщина сбросила халат. Обнажилась по-девичьи подтянутая фигура в купальнике. Анна Ивановна ловко проделала несколько упражнений, попрыгала через скакалку, поприседала и под конец безо всякой одышки, спокойным голосом произнесла:

– Тут развернуться негде, а то бы колесом прошлась.

Николай Иванович, сменивший женщину, выглядел как «Мистер Европа», он тоже продемонстрировал идеальное физическое состояние, отжимался, хлопая в ладоши, делал стойку, кульбит.

– Брехня, – не выдержал кто-то из зрителей, – это молодые люди, мастера спорта по гимнастике.

– Мне девяносто лет! – обиженно воскликнула Анна Ивановна.

Зал грохнул от смеха.

– Маски снимите, – загалдели присутствующие, – на морды посмотреть хотим!

Мадлен подняла руку.

– Спокойно, господа, вас никто не обманывает. Только лиц они не откроют. Анна недавно вышла замуж, ее супруг – тридцатилетний парень. Конечно, некрасиво врать, но Анечка не сообщила ему свой подлинный возраст. А Николай пристроился на новую работу, где его считают молодым специалистом. Вот почему и она, и он хотят сохранить инкогнито. Впрочем, если под вашим давлением они и решатся снять маски, ничего это не даст, у моих адептов внешний вид девушки и юноши.

Зрители заржали.

– Гоните врунью!

– Нашли дураков! Неужели думаете, что в такой цирк поверим?

Ольга слегка растерялась, но Мадлен сохраняла олимпийское спокойствие.

– Считаете меня обманщицей? – прищурилась она. – Сейчас оправдаюсь.

Не успела Зайка раскрыть рот, как гостья вышла на середину студии и мгновенно скинула платье, под одеждой оказался купальник. Кудо легко встала на мостик, затем перешла в стойку, перекувырнулась, взяла себя за носок правой ноги и, продемонстрировав идеальную растяжку, замерла в вертикальном шпагате.

– Ну как? – поинтересовалась она у присутствующих. – Сколько мне лет?

– Двадцать пять, – взвизгнула тетка в первом ряду.

– Тридцать, – перебил ее дядька из второго.

– Ну, учитывая, что мужу на четвертый десяток перевалило… – завела было бабка в левом углу студии, но Мадлен перебила старуху:

– Это мой сын Вадим, ему пятьдесят два.

Тут уж вместе с залом захихикала и Оля.

– Сколько же вам лет? – донеслось со стороны зрителей.

– Я возраст не скрываю, – улыбнулась Мадлен, – и маску на лицо не надеваю, замуж не собираюсь, хватит, навыходилась. Позавчера отметила семьдесят.

– Брехня! – затопали ногами присутствующие, а Оля, глядя на возмущенных людей, обозлилась на редактора, выпустившего в прямой эфир такую лажу.

Кудо вынула из сумки паспорт.

– Хотите посмотреть?

– Давай сюда, – согласились участники шоу.

Бордовая книжечка пошла по рядам, и по мере того, как она переходила из рук в руки, возмущение сменялось молчанием. Кудо и впрямь оказалось семьдесят.

Стоит ли говорить, что после программы лоток с книгой «Молодость навсегда» снесло могучим ураганом, а потрясенная Ольга привезла Мадлен и Вадима в Ложкино.

– Цикл занятий длится год, – щебетала Зайка.

– Двенадцать месяцев? – ужаснулась я. – Они станут жить с нами триста шестьдесят пять дней?

– Послушай, – взвилась Зайка, – конечно, удовольствие дорогое, и чужие люди не всегда приятны, но игра стоит свеч.

– Отчего бы нам не купить книгу и не заниматься самим? – робко предложила я.

Зая насупилась.

– Мы живо все забросим, один денек посидим на диете, и все, и упражнения делать никто не станет. Вот ты ходишь на беговой дорожке? Пользуешься спортзалом, который оборудовали с самыми благими намерениями?

– Нет, – призналась я.

– То-то и оно! – торжествующе воскликнула Зайка. – А Мадлен и Вадим правильно наладят наш быт. Тут, оказывается, имеет значение все: питание, упражнения, очистительные процедуры, одежда, постель!

– Но почему год? – продолжала сопротивляться я.

– Меньше чем за двенадцать месяцев не перестроимся. Нам, кстати, повезло. У Мадлен и Вадима есть еще два клиента, фамилий они, естественно, не называют, но по некоторым оговоркам понятно – люди с самого верха, из администрации президента! Так вот, к ним Кудо будут просто ездить, на пару часиков, а у нас станут жить постоянно, регулярно рулить процессом. Да, скоро мы сбросим лет так пятьдесят, а то и больше!

– Значит, я превращусь в сперматозоид, – вздохнула я, – пять десятков лет назад меня и в проекте не было, кстати, тебя, Кеши и Машки тоже. В Ложкине после омолаживающих процедур останется лишь Дегтярев, в виде младенца в пеленках, и погибнет от голода!

– Не идиотничай, – зашипела Зайка, – тебе что, не хочется стать двадцатилетней?

– Ой, нет, – испугалась я, – ни за какие коврижки! Я в ту пору была замужем за Костиком! Это кошмар! Ни хорошей работы, ни денег, зато куча проблем. Нет уж, мне сейчас намного лучше, в Ложкине и со счетом в банке.

– Все останется, только резко помолодеешь!

– Ну… В принципе, мне и так хорошо!

– Нельзя быть эгоисткой, – с задором боевого петуха налетала на меня Ольга, – посмотри на Дегтярева – пузан! Нагнуться не может. Кеша, кстати, постоянно жалуется на спину.

– Вот пусть Кудо ими и занимается.

– Программа семейная!

– Не хочу!!!

Зайка всхлипнула.

– Конечно, сама великолепно выглядишь! На лице ни морщинки, волосы шикарного оттенка и блестят. А у меня вокруг глаз «гусиные лапки» и цвет волос потускнел.

– Зая, не ерунди, ты преувеличиваешь. Хочешь, открою тебе один секрет? Я давным-давно крашу волосы.

– Чем? – разинула рот Ольга.

Потом она погладила меня по голове и констатировала:

– Врешь, шевелюра мягкая, блестящая, и цвет живой! Крашеные волосы смотрятся иначе, они тусклые!

– Нет, я покупаю краску «Палетт», ее делает компания «Шварцкопф и Хенкель». От души советую, легко пользоваться, я, например, теперь даже в салон не хожу, не люблю без толку тратить кучу времени. Сама намазываю волосы «Палетт», подержу указанное в инструкции время, смою, и гляди, как здорово! Хочешь, дам попробовать? Держу небольшой запас любимого оттенка в ванной.

Ольга заморгала, потом топнула ногой.

– «Палетт»! Так я тебе и поверила! А то я крашеных волос не видела!

– Ей-богу, не вру! Сейчас принесу коробку.

Зайка зашмыгала носом.

– Вот ты какая! Только о себе печешься. А о нас позаботиться не надо? Меня, старую и морщинистую, выгонят из кадра, полковник окончательно превратится в кабана, Кешка сляжет с негнущимся позвоночником!

По румяным щечкам Заюшки ручьем покатились слезы. Мне стало стыдно, в конце концов, большой беды от Кудо не будет, скорее всего, станут потчевать нас собственноручно собранной и высушенной крапивой да заставят делать гимнастику по утрам. Домашним очень скоро надоест вставать ни свет ни заря и маршировать вокруг дома, вот тогда Мадлен с Вадимом уедут. Никто их целый год держать тут не станет, тот же Аркадий взбеленится очень быстро. Правда, пока отсутствует Дегтярев, Кеша не сумеет противостоять Ольге, но, когда полковник вернется, мужская часть семьи объединится в мощный отряд – и прощайте, геронтологи! Сейчас мне не следует спорить с Зайкой, решившей получить очередную игрушку, иначе потом не избежать скандала. Ольга сядет на боевого слона и растопчет Дашутку. А потом она еще лет тридцать при каждом удобном случае станет говорить: «Вот когда ты турнула врачей…»

– Ладно, – улыбнулась я, – пусть будет по-твоему!

– О… о… о! Супер! – подпрыгнула Ольга. – Всегда знала: ты – настоящий друг.

Радостно напевая, Зайка унеслась вниз, а я неожиданно заснула прямо на диване, забыв раздеться.

Около одиннадцати утра я с опаской вышла в столовую – не дай бог, Мадлен сейчас выстраивает наших на утреннюю пробежку! Но в доме было тихо, на вопрос: «Где все?» – домработница Ирка спокойно ответила:

– Разбежалися, Аркадий Константинович Маню на занятие повез, Ольга тоже усвистела. Одни мы, если не считать садовника с собаками.

– А гости?

– Так укатили самыми первыми, работа, сказали, ждать не может.

– На чем отправились?

– У них машина своя, – зачастила словоохотливая Ирка, – дорогая тачка, как у Аркадия Константиновича. Мужик на заднее сиденье сел, дама за руль влезла. Правду Зайка говорит, что они ученые-омолодители?

– Да, – кивнула я.

– Интересно, – протянула Ирка, – у меня по детским годам, лет до двенадцати, волосы красиво вились, а потом перестали. Может, опять закудрявятся?

Наверное, следовало объяснить домработнице, что нельзя войти дважды в одну и ту же воду, но мне было недосуг просвещать Ирку. Я быстро выпила кофе и хотела бежать в гараж, но пришлось вернуться в спальню. Есть у меня талисман, цепочка с медальоном, я не всегда ношу его, но сегодня тихий, внутренний голос повелел: «Надень его». Я послушно повесила украшение на шею и взялась за телефон.

Девушка из справочной спокойно назвала адрес харчевни «Сладкая пицца»:

– Записывайте название улицы и номер дома.

Я обрадовалась. Господь одарил Дашутку хорошей памятью и чутьем языка. Ну согласитесь, название «Сладкая пицца» звучит по-дурацки. Лепешка с сыром может быть какой угодно: горячей, вкусной, большой, маленькой, аппетитной, нежной, острой, огромной, дешевой, но никак не сладкой. Впрочем, кое-кто любит гавайский вариант, с ананасами, но даже его не назовешь сладким, скорее пикантным. Именно несуразность названия и заставила меня запомнить его.

В небольшом ресторанчике оказалось полно народа. Наверное, тут готовили вкусную еду – в воздухе витали очень аппетитные запахи. Я в раздумье села за столик, мигом подскочила девушка, симпатичная брюнеточка в ярко-красной униформе.

– Что желаете? – заулыбалась она.

– Скажите, вы на дом пиццу возите?

– В пределах МКАД бесплатно, далее по тарифу.

– А где можно сделать заказ?

– Вам придется обогнуть здание с другой стороны, но лучше позвонить, сейчас принесу рекламную листовку.

Выпалив информацию, брюнеточка ринулась к кассе, а я поспешила к выходу, оказалась на улице, обошла дом и увидела дверь с табличкой «Служба доставки».

Вход преградил охранник.

– Вам куда?

– В «Сладкую пиццу».

– Это с улицы.

– Мне в отдел кадров.

– Зачем?

– На работу хочу устроиться.

Секьюрити взял трубку.

– Алло, Анюта, к вам пришли, женщина, выглядит прилично, хочет в пиццерию на службу. Проходите, девятая комната.

Поняв, что последняя фраза относится ко мне, я кивнула и быстро зашагала по коридору, ища нужную дверь.

Анюта оказалась совсем молодой девушкой, с виду чуть старше Маши.

– Это вы хотели в пиццерию устроиться? – удивленно спросила она, окидывая взглядом мою фигуру.

В голове девушки мигом заработал калькулятор, она сразу поняла, сколько стоит моя скромная замшевая сумочка, в какую сумму обошлись серьги, перчатки, ботинки и куртка. Я не покупаю вещи с кричащими ярлыками дорогих фирм, предпочитаю брать что поскромней, но, как ни странно, «безликая» шмотка зачастую стоит дороже изделия того же производства, приукрашенного именем модельера. Большинство людей сочтет мою одежду не стоящей внимания, и это прекрасно, я вовсе не собираюсь пускать пыль в глаза. Однако встречаются особы, способные мгновенно оценить то, что надето на Дашутку, и, похоже, Анечка из их числа.

– Вы? – повторила она. – На кухню?

– Нет, душенька, – снисходительно пропела я, старательно изображая из себя капризную особу, – конечно, нет. Слава богу, нет необходимости бегать с подносом или толкаться у сковородки.

– Но наш охранник…

– Он идиот.

Аня хихикнула.

– Верно. Умный ведь не пойдет дверь сторожить. Так зачем пожаловали?

Я улыбнулась.

– Увы, в наше время никому доверять нельзя, согласны?

Аня наклонила голову вправо.

– Может, и так.

– Если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, надо браться за него самой, – продолжила я.

– Это верно, – кивнула Аня.

– Вот поэтому я и пришла. Мне нужен шофер, требований особых не выдвигаю, ищу женатого мужчину в возрасте от тридцати до сорока, непьющего, несудимого, не наркомана, хорошего профессионала и честного человека.

– А при чем тут мы? – изумилась Аня.

Я кокетливо прищурилась.

– Милая, вы не дали договорить. В бюро по трудоустройству подобрали нужную кандидатуру, некий Александр Лактионов. В качестве последнего места работы мужчина указал «Сладкую пиццу», он трудился у вас на доставке заказов. Вот поэтому и приехала, хочу сама, без посредников, спросить: Лактионов порядочный человек? Могу ему доверять? Можно впустить его в дом?

Аня нахмурилась.

– Лактионов?

– Да.

– Александр?

– Точно.

– И давно он от нас ушел?

– Точно не скажу.

– Сейчас гляну, – кивнула девушка и включила компьютер. – Ларионов есть, но он Николай.

– Нет, не тот.

– Ясное дело, – улыбнулась Аня, – Ларькин Михаил – упаковщик, Ломтев Олег – водитель, Лофорев Игорь – охранник. Больше мужчин на «л» не имеем.

– Вы среди уволенных посмотрите.

– Там и смотрела, – кивнула Аня, – работающие вам ни к чему.

– Точно нет?

– Стопудово, у нас как в аптеке, – пояснила кадровичка, – а к тем, кто пиццы развозит, особые требования, их же люди в дом впускают, не дай бог, пропадет чего – и на репутации фирмы пятно. Знаете, какая нынче конкуренция.

– Что значит особые требования? – насторожилась я.

– Обязательно москвич, с постоянной пропиской, – стала перечислять Аня, – рекомендации с предыдущего места работы, безупречная анкета.

– А если человек судим?

Кадровичка замахала руками.

– Ни за что не возьму, мне геморрой не нужен, уголовникам доверия нет.

– Даже отсидевшему и законно освободившемуся? Но это же ущемление прав личности.

Аня скривилась.

– Не знаю, кому и что я прищемлю, только если у человека в анамнезе отсидка, ему без шансов сюда попасть. Прямо, конечно, не скажу: «Ты вор и пошел вон». Деликатненько сообщу: «Простите, вакансия занята, оставьте координаты, позвоню, если место освободится».

– А вдруг вас обманут? Не сообщат правду?

Аня захихикала:

– Тут, около нас, районное отделение милиции находится, его сотрудники пиццу уважают и с пятидесятипроцентной скидкой ее имеют. Если к нам новый служащий нанимается, я ребят прошу, они его по компьютеру проверяют. Претендентов сразу предупреждаю: «Лучше не врите, мы людей под микроскопом изучаем».

– Пожалуйста, – взмолилась я, – поищите Лактионова.

Аня задвигала мышкой и в конце концов вынесла вердикт:

– Мы десять лет на рынке и никогда не имели дело с Александром Лактионовым. Гоните шофера вон, он врет, а маленькая ложь, как известно, заслуживает большого недоверия.

Глава 8

Я вышла на улицу, поежилась от резкого ветра, потом обогнула дом, вошла в пиццерию, увидела лишь одно свободное местечко, у стены, и плюхнулась на пластиковое сиденье. Мигом подошла та же брюнетка.

– Что хотите?

– Пиццу, – лязгая зубами от озноба, попросила я.

– Какую?

– Самую вкусную, любую. На ваш вкус.

– С осьминогами и ананасами?

– Нет! Ни в коем случае.

– Тогда давайте ориентироваться на ваши пристрастия, – улыбнулась официантка.

– С грибами есть?

– Конечно.

– Несите, и чай, желательно очень горячий.

Брюнетка пошла на кухню, а я попыталась привести мысли в порядок. Александр Лактионов в «Сладкой пицце» не служил, Ане обманывать меня нет никакого резона. С другой стороны, очень хорошо помню, что Лида, рассказывая об истории своего знакомства с любимым, упомянула именно «Сладкую пиццу», я запомнила это кретинское название. Значит… Что же это значит?

– Слышь, Таньк, – послышалось сбоку, – восемнадцатый по вертикали! Эй, отзовись.

– Угу, – промычал кто-то, – говори.

Я повернула голову – чуть поодаль, на той же скамейке, сидели две девчушки, лет четырнадцати, они наслаждались пиццей и заодно отгадывали кроссворд.

– Ну, Таньк, внимание! Абориген Республики Саха, четыре буквы.

Повисло молчание, потом Таня сообщила:

– Дура ты, Ленка, ясное дело, лось!

– Почему? – удивилась Лена.

– Он же «сахатый»[6]6
  Слово пишется – сохатый.


[Закрыть], – гордо пояснила Таня, – неужели никогда не слышала, что лосей сахатыми зовут.

– Ну, ты и чмо, – отозвалась Лена, – лось, он кто?

– Животное!

– А тута стоит абориген Республики Саха, абориген, докумекала?!

– И че? Абориген – это растение?

– Ой, не могу! Абориген – такая штука… Ну они еще в Австралии водятся… типа обезьяны.

– Да ну? – изумилась Таня.

– Верняк, – кивнула Лена, – мартышки натуральные, сумчатые.

– Как бы не так, – отозвалась Таня, – тута всего четыре буквы, а у нас! М-о-р-т-ы-ш-к-а!

– Она м-а-р-тышка.

– Однофигственно, все равно не подходит, абориген – это другое.

Призадумавшись, школьницы набили рты пиццей, я с любопытством смотрела на их глуповатые мордашки. Может, объяснить двоечницам, что под словом «абориген» составитель кроссворда подразумевал представителя коренного населения края, в данном случае следует вписать «якут».

– Слышь, Ленка, а Саха – это где?

– В Африке, – твердо заявила Лена, – только там.

– Республика? Не! Скорей всего, в Европе, – засомневалась более образованная Таня, – у африканцев в основном племена всякие, пигмеи, людоеды.

– Ты не умничай, – оборвала ее Лена, – еще про Бармалея вспомни, обезьяну на четыре буквы знаешь?

– Не-а.

– Тогда пишем лося.

– Чтой-то не так! Лоси в Африке не живут.

– Ты че! Их там полно! – отстаивала свою точку зрения Лена. – Кишмя кишат, их тигры жрут.

– Не, у них антилопы всякие!

– А лось, по-твоему, кто?

– Баран, – сообщила Таня, – большой такой, с рогами, он их о дерево чешет и сбрасывает, а потом люди их подбирают и лекарство варят.

Лена постучала пальцем по лбу.

– Ау, войдите! Танюха, скажи наркотикам «нет». Какие таблетки из рогов!

– Точно знаю, – уперлась Таня, – у меня бабка пьет настойку такую.

Я прикусила нижнюю губу, милые девочки ухитрились свалить в кучу все: оленей, маралов, рога и панты, лекарство под названием «пантокрин», антилоп, африканские племена… Но они даже не представляют, насколько далеки от действительности. Отчего им не пришло в голову, что Республика Саха – часть России, богатейший край с алмазами и ценным пушным зверем?

– Сама ты овца, – резюмировала Лена, – а лось – абориген. Пиши, подходит?

– Ну, не очень, – призналась Таня, – в середине должна быть «к». Мы же правильно отгадали имя великого украинского поэта Шевченко – Костя[7]7
  Имя великого поэта Шевченко – Тарас.


[Закрыть].

– Дай сюда. – Лена выхватила журнал из рук подруги. – Абориген – точно лось! Значит, Шевченко – не Костя! Если в конце неправильно выходит, то ошибка была вначале. Давай Нике позвоним, она ботан, все про литру знает!

Я вскочила и побежала к выходу, забыв про заказанную пиццу. «Если в конце неправильно выходит, то ошибка была вначале». Спасибо милым двоечницам, они натолкнули меня на правильную мысль. Сейчас поеду к Лиде и выясню, как называлась пиццерия, скорее всего, я неправильно услышала название! Может, контора называется «Сладкая пиццерия», согласитесь, пицца и пиццерия – разные вещи!

Случаются такие счастливые дни, когда в Москве нет пробок, сегодня я проделала необходимый путь всего за полчаса, придя в восторг от пустых улиц. Понимаете, с каким хорошим настроением я входила в подъезд Лиды и как оно мгновенно испортилось, когда у крепко запертой двери я вдруг сообразила: на дворе будний день, следовательно, Лидочка сидит в бухгалтерии, а Клавдия ремонтирует очередную квартиру.

Стукнув от досады кулаком по створке, я прислонилась к стене, потом вытащила сигарету и зажигалку. Делать нечего, придется ехать домой, поиски откладываются до вечера. Впрочем, можно не рулить в Ложкино, лучше потрачу свободное время на поход по магазинам, авось куплю себе новые джинсы.

Обойдя огромный торговый комплекс два раза по кругу, я рухнула на стул в кафе и вцепилась в бокал с латте. Ну скажите, пожалуйста, где в Москве купить одежду для женщины, уже не юной девушки, но еще не бабушки, в каком отделе одеться даме, которая не желает выглядеть ночной бабочкой, но при этом не хочет смотреться, как светская львица города Задрипанска? Где, простите, хорошие, элегантные брюки, пуловеры и не китчевая обувь? Почему уже сейчас на вешалках в основном висят сарафаны и купальники? Отчего у нас зимой и осенью торгуют шелковыми блузками, а летом предлагают мерить пальто на вате, шапки-ушанки и сапоги из убиенного невинного агнца?

Только не верьте продавцам, которые торжественно заявляют:

– Мы теперь как в Париже живем.

Вот это неправда! Могу открыть страшный секрет. В столице Франции вы элементарно найдете зимой теплые брюки и хорошего качества пуловеры, более того, они не будут со всех сторон расшиты бисером, пайетками и украшены «брильянтами» размером с хорошую сковородку. Вернее, подобные вещи тоже обнаружите, но обычных все же больше. И цены в универмагах окажутся ниже, и распродажа на самом деле сейл, а то ведь многие московские бутики сначала пишут на ценнике «10 000 руб.», а потом перечеркивают устрашающую цифру, ставят во много раз меньшую, приемлемую, и заявляют:

– Видите, как мы снизили цену!

Так она изначально была искусственно завышена!

Ворча все это себе под нос, я в третий раз прочесала магазинчики и, чтобы не уходить с пустыми руками, мучаясь тем, что день пропал зря, купила все же джинсы – так, ничего особенного, классический темно-синий вариант с обычными карманами. Джинсы хорошо сели на бедра, но оказались длинны, пришлось оставить их, чтобы подшили.

Устав от пустого времяпрепровождения, я снова приехала к Лиде, позвонила в дверь, но – никакого движения. Часы показывали восемь вечера, наверное, Лида задержалась на службе, а у Клавдии, естественно, ненормированный рабочий день.

Пока я соображала, как поступить, дверь соседней квартиры приоткрылась, и из узкой щелки донесся скрипучий голосок:

– Чего тут делаешь?

– Извините, если помешала.

– Уходите, – прикрикнула суровая тетка, – а то в милицию сообщу!

– Ничего плохого не делаю, просто стою.

– Вали на улицу.

– Там холодно, и потом, мне Лида нужна! Не знаете, когда она с работы приходит?

– Лидка? – воскликнула соседка. – А ты им кто?

– Из магазина прислали, – ляпнула я, – брюки она подшить отдавала.

Не успел язык сболтнуть глупость, как я опомнилась. Господи, что несу! Какие штаны! Лида небось одевается на рынке! И одежду на дом никто вам не привезет, даже супердорогие бутики не оказывают подобных услуг.

Но соседка почему-то поверила незнакомке, широко распахнула дверь и предстала передо мной во всей красе: на голове шлем из бигуди, тело облачено в старый спортивный костюм, лицо покрывает толстый слой питательной маски.

– Рули назад, – хмыкнула она, – в больнице Лидка.

– Что случилось?

– Ой, жуть! Похоже, ее муж побил! До крови!

– Кто? – попятилась я.

– Чего удивляешься? – скривилась тетка. – Или сама никогда не получала зуботычин?

Я вздохнула: один из моих бывших мужей по имени Гена, не к ночи будь помянут, был алкоголиком и один раз, налившись выше макушки, сильно ударил меня. После этого случая я разорвала с пьяницей отношения и постаралась забыть супруга. Правда, спустя много лет он снова появился на горизонте, но об этой истории я уже рассказывала, и вспоминать ее еще раз сейчас совершенно не хочется[8]8
  См. роман Д. Донцовой «Гарпия с пропеллером», издательство «Эксмо».


[Закрыть].

– Чего молчишь? – ухмыльнулась баба. – Подсчитываешь, сколько раз тебя мутузили? Вот и Лидке досталось!

– Но Саша же ушел от нее, – вырвалось у меня.

– Че не знаю, того не знаю, – скривилась баба, – кто к кому ходит или от кого уходит, мне, ваще-то, по барабану.

– Откуда тогда знаете про побои?

Тетка неожиданно приветливо сказала:

– Вишь, у нас лифт какой? Старый да раздолбанный, вечно ломается, а на новый у домоуправления денег нет, мы и привыкли по лестницам ходить.

Я навалилась на стену, старательно слушая тетку, а та самозабвенно жаловалась на безобразное состояние дома, но наконец приступила к изложению интересующих меня фактов.

– Иду с ночной смены, пять утра на часах, нажимаю пальцем кнопку. Нет ответа. Ну, думаю, повезло тебе, Нинка, мало того, что на работе двенадцать часов простояла, так еще вверх на своих двоих переть.

Кляня свою тяжелую долю и бездарное домоуправление, Нина поплелась на свой этаж. Когда, задыхаясь, добралась-таки до родимой площадки, то поняла: лифт работает, просто кто-то придержал его на этаже, заблокировав двери.

Не успела Нина рот открыть, чтобы обругать нахалов, как из квартиры соседей санитары вынесли носилки. На них, до подбородка укрытая одеялом, лежала Клава. Сзади шел доктор, молодой парень в белом халате, он поддерживал Лиду, на плечи которой было накинуто пальто.

Нина глянула в лицо соседке и машинально перекрестилась. Лоб, щеки, нос Лиды были покрыты красными пятнами, волосы повязаны махровым полотенцем, пропитанным кровью. Увидав Нину, Лида пошатнулась, врач подхватил пострадавшую и сердито сказал:

– Проходите, женщина, чего уставились? Не цирк, смешного ничего нет.

– Господи, – прошептала Нина, – чего это с ней?

– А что с вами постоянно случается, – буркнул врач, наблюдая, как санитары впихивают носилки с Клавой в лифт, – ясное дело, муж избил, и ее, и тещу. Связываете жизнь с алкоголиками, а потом удивляетесь, когда они вас гнобить принимаются.

– Матерь Божья, – вздохнула Нина, – вот беда.

Лида тенью шмыгнула в лифт, врач мрачно велел Нине:

– Вот номер больницы, куда их повезут, запишите где-нибудь, вдруг родственники спрашивать станут. Клавдия, та, что на носилках, говорить не может, а молодая не в себе, ей меньше досталось физически, зато психологический такой шок получила, что тоже молчит.

– Ага, – закивала Нина, – конечно, ежели кто поинтересуется, передам номерок.

– Информация у вас осталась? – резко спросила я.

– Ну да.

– Говорите название клиники.

Нина исчезла, потом появилась снова и подала мне листок:

– Вот.

Я схватила клочок бумаги и бросилась к лестнице.

– Эй, эй, – опомнилась Нина, – а тебе зачем? Неужто брюки в палату повезешь?

Но я, не отвечая на вопрос, уже неслась вниз.

Лечебное учреждение оказалось открытым, несмотря на поздний час, в холле было полно людей, и еще работала справочная. Подойдя к окошку, я спросила у пожилой женщины:

– Вчера, вернее, сегодня ночью к вам по «Скорой» привезли двух женщин, Клавдию и Лидию Ивановых, где могу узнать о состоянии их здоровья?

Бабушка судорожно вздохнула.

– Щас, милая, ты погоди, попытаюсь глянуть!

Морщинистая, покрытая пигментными пятнами рука ухватила «мышку», старушонка забормотала:

– Так! Сначала программы. Нет, пароль! Ох, трахтибидох! Пароль!

В следующую секунду бабка высунулась из окна и завопила: