Текст книги "Хобби гадкого утенка"

Глава 7

По телефону Чванова, оставленному Галкой, долго никто не отвечал. Потом, когда я уже совсем было собралась отсоединиться, раздалось резкое:

– Слушаю.

– Будьте любезны, мне Андрея Владимировича.

– Слушаю.

– Ваш номер мне дала Галина Верещагина, хозяйка конюшни, где…

– Слушаю.

Он что, других слов не знает? Заладил: слушаю, слушаю.

– Когда можно к вам приехать?

– Диагноз?

– Что?

– Диагноз?

– Чей?

Очевидно, у Андрея Владимировича кончилось терпение, потому что он рявкнул:

– Болит где?

Значит, Чванов решил, будто разговаривает с дамой, стремящейся попасть на прием! Эх, жаль, забыла уточнить у Галки, какой он специализации. Придется выкручиваться:

– Ох, везде! Спину ломит, голова отваливается, ноги не ходят, руки отказывают, шея не поворачивается.

– У вас климакс? – осведомился Чванов.

Я возмутилась до глубины души. Разве он не слышит, что разговаривает с дамой, еще не достигшей пятидесятилетия.

– Нет, конечно! Я нахожусь в самом цветущем возрасте!

– Кактус Алонго цветет за пару дней до кончины, – хмыкнул доктор.

Интересно, он со всеми предполагаемыми клиентами так разговаривает или я ему чем-то не понравилась?

– К невропатологу ходили?

– Я совсем не нервничаю!!!

Чванов откровенно засмеялся:

– Сегодня сумеете приехать? С работы отпустят?

– Я не работаю.

– На пенсии?

Ну вот опять!

– Нет, – гаркнула я, окончательно теряя самообладание, – ренту не получаю, инвалидности не имею, просто мое материальное положение позволяет сидеть дома!

– В час дня, – коротко ответил врач. – Корзинкинский проезд, 19, если есть анализы, прихватите.

И он отсоединился. Ну встречаются же такие малопривлекательные личности! Однако, каким бы ни был милейший Андрей Владимирович, мне нужно вызвать его на откровенность и узнать хоть что-то о Каюровых!

В глубокой задумчивости я побрела в спальню и принялась перебирать вещи. Мужчины крайне самонадеянны. Они совершенно искренне считают женщин намного глупее себя. А уж богатая дама просто обязана, по их мнению, быть кретинкой. Причем, как только до лиц противоположного пола доходит информация о моих капиталах, мигом в их глазах я вижу невысказанный вопрос: «И каким местом, дорогуша, ты заработала эти бешеные бабки?» То есть предполагается, что миллионы на самом деле добыл мужчина, а дама пользуется ими только потому, что является женой или любовницей. Правда, господам иногда приходится признать превосходство над собой удачливой бизнес-вумен, но, коротко отметив успехи бабы на поле традиционных мужских игр, они добавляют: «Жаль только, что она страшна как смертный грех и, естественно, не замужем…»

К тому же я блондинка, натуральная. А это уже и не смешно! Любая тетка со светлыми от природы волосами глупа как пробка, это же всем известно!

Но мне такое мнение только на руку. Поняв, что видят перед собой непроходимую дуру, собеседники расслабляются и выбалтывают слишком много.

Выкатив из гаража «Форд», я порулила в сторону центра. Уже на въезде в Москву, в самом начале Минского шоссе, паренек в форме, коротко свистнув, повелительно взмахнул жезлом. Так, сама виновата, выезжала на главную дорогу и не пропустила помеху справа.

– Ваши права, – сурово потребовал постовой.

Я вытащила документы и, хлопая голубыми глазами, прочирикала:

– В чем дело, котеночек?

Паренек удивленно глянул на меня и ответил:

– Знак видите как называется?

– Главная дорога, котик.

– А что делать надо?

– В моем случае пропустить помеху справа.

– Почему тогда нарушаете?

Я сложила губы трубочкой и нежно пропела:

– Ну, котеночек, по шоссе ехал «Мерседес» с мужиком, а я дама, думала, он уступит дорогу! Должен же мужчина женщину пропускать!

Секунду милиционер не мигая таращился на меня, потом сообразил, как реагировать:

– На дороге мужчин и женщин нет!

– Да? – изумилась я. – А кто за рулем тогда сидит?

– Водители, – буркнул мальчишка.

– Но, котеночек…

– Прекратите ко мне так обращаться!

– Извини, голубчик, а как надо?

– Сержант Ефремов.

– Сержант Ефремов, котеночек, то есть зайчик, я очень тороплюсь, давайте решим дело полюбовно, сколько?

– Нисколько, – вздохнул юноша, – проезжайте.

– Возьми шоколадку, зайчик.

– Уезжайте.

– Может, пачку сигарет?

– Не курю.

– Вот это правильно, заинька, – одобрила я и уехала.

Видите, как просто? У такой дуры-блондинки даже алчный сотрудник ГИБДД не хочет брать деньги. Хотя мне не жаль отдать ему пятьдесят рублей, ваньку же я валяла исключительно из любви к искусству. И потом, после подобных проделок, как правило, резко повышается настроение.

Больница, в которой работал Андрей Владимирович, располагалась в глубине довольно большого парка. Сегодня на улице было холодно, но не слякотно, больные выползли наружу и разбрелись по дорожкам. Я быстренько добежала до входа и уперлась в охранника.

– Подскажите, где кабинет Чванова.

– На втором этаже.

Я взлетела наверх и увидела черную табличку, на которой золотом горели буквы: «Главный врач Чванов Андрей Владимирович, доктор наук, профессор».

Приготовившись к встрече с секретаршей, я распахнула дверь и оказалась прямо в кабинете. По непонятной причине вход к Чванову никто не сторожил. Большая, более чем тридцатиметровая комната была заставлена книжными шкафами, внутри которых виднелись разнокалиберные тома, чуть в глубине ее помещался огромный письменный стол, заваленный горами бумаг, папками и газетами. Но самое яркое впечатление производила одна из стен, сплошь от потолка до пола увешанная фотографиями с автографами. Мужские и женские лица, молодые и старые, веселые и грустные…

– Сколько снимков, – невольно ахнула я, – это ваши родственники?

Сидевший за письменным столом мужчина рассмеялся густым басом:

– Можно сказать и так. Но на самом деле это пациенты, которые после операции живыми и здоровыми ушли домой.

Я продолжала рассматривать «коллаж». Да, впечатляет и, наверное, производит сильное действие на больного человека. Он приходит договариваться об операции, боится, нервничает, а тут такой «иконостас»!

– Слушаю, – решил оторвать меня от созерцания портретов хирург.

– Я звонила вам недавно от Гали Верещагиной…

– Слушаю, в чем проблема?

«В Каюровых», – хотела было ответить я, но вслух сказала другое:

– Очень плохо себя чувствую.

Чванов мягко улыбнулся.

– А именно?

Я вновь начала перебирать различные части тела, пытаясь сообразить, какая у него специализация. Гинеколог? Маловероятно, на стене полно снимков мужчин. Онколог? Уролог? Пульманолог? Ну какие части тела он оперирует? И зачем я только решила прикидываться больной!

Андрей Владимирович тяжело вздохнул:

– Анализы принесли?

– А как же, – обрадовалась я.

Честно говоря, терпеть не могу ходить по врачам, а кровь последний раз сдавала лет пятнадцать тому назад. Кстати, мои домашние тоже «обожают» лечиться и по докторам никогда не бегают. Но Зайка, собираясь стать матерью, регулярно носилась в лабораторию, и сегодня, отправляясь к Чванову, я вытащила из секретера несколько листочков.

Хирург уставился на бумажки, потом хмыкнул:

– Милочка, вы беременны.

– Не может быть, – выпалила я в полной растерянности, понимая, что сваляла дурака, – извините, но я не имею мужа.

Андрей Владимирович сохранил серьезное выражение лица, но в глазах его запрыгали чертики.

– Похвальное целомудрие в наш век бурной сексуальной революции. Так чем я могу помочь? Роды не принимаю, а по внешнему виду вы никак не похожи на мою пациентку.

Тут я не утерпела и поинтересовалась:

– А вы все отрезаете или только какие-то части?

Чванов хрюкнул и захохотал:

– Дорогая, откуда вы взялись? Ну признайтесь, вы работаете в газете, знаете про то, что я терпеть не могу журналистов, и решили таким образом взять интервью. Хорошо, согласен, ей-богу, вы мне нравитесь. Все ли отрезаю? Нет, только то, что испортилось, работающие куски оставляю…

И он снова заржал. Я хотела похвалить его за прозорливость и прикинуться корреспондентом, но неожиданно сказала:

– Вот и не угадали, более того, вам ни за что не догадаться, кем я работаю.

Андрей Владимирович хохотнул последний раз и поинтересовался:

– И кем же?

– Детективом.

– Вы сотрудник милиции?

– Нет, частный детектив.

– И зачем я вам понадобился?

– Вы знаете Каюровых?

– Кого?

– Мишу и Лену. Вы еще порекомендовали им поставить лошадей к Верещагиным. Кстати, почему вы посоветовали именно эту конюшню?

– Столько вопросов сразу, – усмехнулся Чванов и, достав небольшую, красиво изогнутую трубку, поинтересовался: – Не помешает?

Я помотала головой. Андрей Владимирович сосредоточенно поковырял в деревянной «чашечке» какими-то железками, набил ее табаком, выпустил светло-серое облако дыма и сказал:

– А я к Гале с Лешей многих направил.

– Почему?

Чванов улыбнулся.

– Если начал делать доброе дело, не надо останавливаться!

– Не понимаю.

– Я был самым первым их клиентом.

– Ну да? А Галка говорила, будто они объявление в газете дали.

– Правильно, – кивнул Чванов, – я иногда просматриваю «Из рук в руки», там интересные вещи встречаются.

Как-то раз Андрей Владимирович листал один из номеров газеты бесплатных объявлений. В глаза кинулись строчки «Отличные конюшни». Чванов призадумался. Любовь к лошадям у него в крови, и дед, и отец работали на ипподроме. Поэтому, как только ему позволили финансы, хирург завел сразу двух скакунов. Но держать коней на городской квартире невозможно, да и на даче для них нет условий, поэтому лошади Чванова находились в хорошо известном всем лошадникам месте – конюшне Олега Чеснокова. Все там было хорошо, кроме одного. У Чеснокова вечно толкался народ, и приходилось не столько наслаждаться природой и общением с любимым Огоньком и Бураном, сколько разговаривать со знакомыми. Может, кому-то такое времяпрепровождение и было по вкусу, но только не профессору. За неделю он успевал побеседовать с таким количеством народа, что в выходные хотел лишь одного: покоя и тишины. А этих двух составляющих у Чеснокова как раз и не было.

Андрей Владимирович позвонил по телефону и остался доволен. Леша честно сказал, что звонок Чванова первый, что много денег он не возьмет и что конюшня только открывается. Наверное, следовало сразу отказаться от Верещагиных, но Чванова тронула искренность Алексея, и он поехал взглянуть на стойла.

Сказать, что хирург испытал разочарование, – это не сказать ничего. Скакунам предлагался сарай, правда аккуратно покрашенный, устеленный соломой и со свежеобструганными воротцами. Но никакого сравнения с каменными домами Чеснокова новое «стойбище» не выдерживало. Не было в Зыбкине гостиницы, обширного штата обслуги, только Галя, Алексей и их дочь Катя. Но именно девочка и склонила чашу весов в их пользу. Рыжая, такая же, как мать, она подошла к хирургу и бесхитростно поинтересовалась:

– А где лошадки?

Андрей Владимирович вздохнул. С одной стороны, он не ожидал, что «отличные конюшни» окажутся столь убогими, с другой – не хотелось обижать этих милых людей, явно очень нуждавшихся в заработке.

– Мальчики приедут завтра, где-то в районе обеда, – неожиданно сказал Чванов.

В глазах Алексея вспыхнул огонь, а из лица Гали ушла настороженность.

– Хотите на Жене покататься? – предложила Катя и, не дожидаясь ответа, повернулась к матери: – Ведь можно?

Но утомлять старую кобылу Чванов не стал, мимоходом отметив, что та, несмотря на полную неспособность в силу преклонных лет заниматься работой, безукоризненно вычищена и досыта накормлена. Андрей Владимирович прошел в дом, съел изумительные блины и… неожиданно для себя остался ночевать. Так начались его взаимоотношения с Верещагиными, выглядевшие сначала исключительно как меценатские.

Чванов не только разрекламировал «отличные конюшни», он еще дал Верещагиным денег в долг для строительства новых денников. Правда, хирург не прогадал. Алексей мигом стал на ноги и быстро превратился в преуспевающего хозяина. Чванова он боготворил и, зная, как Андрей Владимирович любит покой, никогда не принимал никого в тот день, когда собирался приехать хирург, даже в ущерб бизнесу.

– А Каюровых вы откуда знаете? – влезла я.

– Нашему медицинскому центру требовалось перевезти томограф, – пояснил Андрей Владимирович, – нежную машину. Вот и стали искать соответствующую контору. Знающие люди посоветовали «МИЛ». Так я и увидел Каюровых. Потом еще несколько раз прибегал к их помощи… Однажды Михаил сказал, что они с женой обожают лошадей и с удовольствием бы приобрели животных, но не знают, куда их определить. Ну я и посоветовал Верещагиных.

– И это все? Вы не их близкий друг?

– Нет, – покачал головой профессор, – просто знакомый, причем довольно дальний. Могу рекомендовать их как отличных знатоков своего дела, но и только, а почему такой интерес к ним? И вообще, что случилось?

Я помялась немного и рассказала о смерти Лены. Чванов зацокал языком:

– Ужасно! Какая трагичная смерть!

– Вы верите, что Лорд мог убить хозяйку?

– Непреднамеренно, конечно.

– А как?

– Женщина могла потерять сознание и упасть прямо под его копыто!

– Лена выглядела здоровой!

Андрей Владимирович потер широкой ладонью затылок.

– Ну знаете ли, рухнуть в обморок может и вполне бодрый человек. На улице прохладно, в конюшне тепло. Вошла внутрь, организм не успел вовремя среагировать на смену температуры. Вероятно, Лена выпила, могла понервничать, да мало ли причин для изменения давления. Есть еще такая штука, как вегетососудистая дистония, она у каждой второй горожанки, в конце концов Каюрова иногда принимала рудотель, такой успокаивающий препарат, он дневной, не вызывает сонливости, но все же транквилизатор.

– А вы откуда знаете?

– Видел просто, – пожал плечами Чванов, – уж не помню, при каких обстоятельствах. Просто глаз врача зацепился за упаковку, и я машинально отметил: она пьет рудотель. Кстати, ничего особенного в этом нет. Вас нанял Михаил?

Я повертела в руках сумочку и рассказала профессору о визите Гали и ее подозрениях. Чванов нахмурился:

– Чужая жизнь потемки, да и видел я Каюровых всего несколько раз, но у меня сложилось впечатление, что Михаил любил супругу. Он был очень заботлив, вот Лена, – та разговаривала с мужем резко, тоном хозяйки, слегка бесцеремонно. Но, оговорюсь еще раз, близко знакомы мы не были.

Я горестно вздохнула и от полной безнадежности поинтересовалась:

– Вы не слышали никогда про такую даму: Маргарита Назарова?

Собеседник ухмыльнулся:

– Кто же не знает Риту!

– Я, например, где ее искать?

Андрей Владимирович вытащил из стола плоскую железную пепельницу, тщательно выколотил трубку, спрятал ее в замшевый мешочек и ответил:

– Не знаю. Дома, наверное, Рита спит до трех часов дня, потому что вечерами занята.

– Она актриса?

– Нет, – улыбнулся Чванов, – хотя можно и так сказать.

Мне слегка надоела его манера ходить вокруг да около, и, наверное, поэтому излишне сердито я спросила:

– И где она работает?

Профессор опять усмехнулся:

– Рита выходит замуж, причем крайне удачно. Каждый следующий муж оказывается богаче предыдущего. Назарова сколотила неплохое состояние, получая отступные при разводе. Сейчас она жена Рифата Ибрагимова.

– Это кто такой?

Хирург пожал плечами.

– Бизнесмен.

– А у вас нет случайно телефона Назаровой?

– Есть, – спокойно ответил Чванов, – могу дать. Уж не знаю, зачем она вам понадобилась, только хочу предупредить, не надо при знакомстве ссылаться на меня.

– Почему? – удивилась я, записывая цифры.

– Рита была моей женой, – мирно пояснил профессор, – и я оказался единственным, который удрал от нее почти с полным кошельком.

Глава 8

Сев в «Форд», я вытащила телефон и набрала номер Назаровой.

Тут же ответил бодрый, я бы даже сказала, наигранно-веселый голос:

– Алло.

– Можно Маргариту?

– Маргарита Сергеевна еще не вставала. Кто ее спрашивает?

– Дарья Васильева хотела пригласить госпожу Назарову в гости, сегодня, в семь часов, – вдохновенно соврала я прислуге.

– Минуточку, – ответила собеседница, и в трубке послышался шорох.

Очевидно, секретарь листала ежедневник, отыскивая нужный день. Потом она безукоризненно вежливо сказала:

– Извините, естественно, я запишу приглашение вашей хозяйки, только, к сожалению, у Маргариты Сергеевны вся неделя расписана заранее, и она не может гарантировать, что прибудет на суаре.

Я вздохнула. Жизнь постоянно преподает мне уроки. Став богатой дамой, я никак не могу обзавестись привычками «новой русской». Мне до сих пор неудобно, если я поднимаюсь после завтрака в спальню и обнаруживаю, что Ирка успела убрать постель. К слову сказать, и Кеша, и Зайка, и Машка не испытывают никаких комплексов и радостно расшвыривают все вокруг. Еще обеспеченные дамы имеют шофера, секретаря, охранника, стилиста-визажиста, массажиста, тренера по фитнессу, личного доктора… Все, но только не я. Впрочем, вру, собственный врач имеется, это ближайшая подруга Оксана, хирург по профессии, она лечит нас от разных напастей, только зубы не трогает. Но от нее жалости и присюсюкивания не дождешься. Стоит залечь в кровать и отдаться болячке, как Ксюта врывается в комнату, распахивает окно и вопит:

– Какая температура? 37 и 5? Ерунда, ну-ка быстро слопай эти таблеточки и поехали в театр. Нечего в тряпках гнить, давай, давай, шевелись!

Ну скажите, можно пожаловаться такому эскулапу? Никакой серьезности! Но вот странность, однажды Оксанка уехала отдыхать, а я заполучила ангину и вызвала доктора, который пользует семью нашего соседа по поселку банкира Сыромятникова. Вот тут я поимела полное удовлетворение. Меня уложили в кровать, закутали в пуховые одеяла, законопатили форточки и начали кормить «легкой» едой, без животных белков, два раза в день приходила медсестра с уколами… Казалось бы, при таком лечении мигом встанешь на ноги! Ан нет. Я провалялась в кровати почти месяц, с тоской глядя, как ртутный столбик стоит на 38 градусах. Но тут, слава богу, вернулась Оксана, вытряхнула меня на пол, пожарила отличный бифштекс, поднесла горсть разноцветных таблеток и велела:

– Заканчивай идиотство! Натягивай джинсы и едем.

– Куда? – просипела я, покачиваясь от слабости. – Ноги не идут.

– Фу, – фыркнула подруга, – если еще недельку проваляешься, конечности атрофируются и отвалятся совсем, шевелись! У меня шторы посеклись, нужны новые!

После трех часов, проведенных в магазине «Драпировка», я почувствовала, что противное царапанье в горле исчезло, а лоб приобрел прохладу.

– Слушаю вас, – поторопила меня прислуга Назаровой. – Говорите адрес.

Без тени колебания я сообщила:

– Коттеджный поселок Ложкино.

Все равно Назарова ни за что не отправится к незнакомой даме, можно смело давать адрес. Наконец пришел момент задать главный вопрос:

– Скажите, а где сегодня намеревается провести вечер Маргарита? Может, изменит свои планы, а то у моей хозяйки не хватает одной дамы за столом. Вы точно уверены, что Рита занята?

Секретарша вновь крайне вежливо ответила:

– К сожалению, это исключено. Маргарита Сергеевна отправляется на свадьбу к Игорю Минкину.

– К кому?

– К Минкину, – спокойно повторила девушка, – неужели вы не слышали про такого эстрадного певца?

Честно сказать, нет. Для меня последней известной фамилией остался Кобзон. Впрочем, еще слышала про Пугачеву с Киркоровым и Леонтьева, но новых кумиров не знаю. Вроде Маня иногда слушает девушку по имени Земфира.

– Надо же, – изобразила я радость, – Минкин женится! Надо сказать Дарье Ивановне, может, она захочет послать подарок. А где предполагается торжество?

– В семь часов, клуб «Железный попугай», – сообщила «информаторша», – Чонский проезд, девять, странно, однако, что ваша хозяйка не в курсе, господин Минкин, по-моему, пригласил весь город!

Ровно в 19.00 я подрулила к увеселительному заведению, носившему экзотическое название «Железный попугай». Ради того, чтобы попасть внутрь, пришлось нацепить «маленькое черное платьице» от Шанель и обвеситься драгоценностями. Руки оттягивал огромный пакет с надписью «Вулворт». На свадьбу принято делать подарки, и я, поколебавшись между столовым сервизом из лиможского фарфора и белыми шерстяными одеялами от «Вулворт», выбрала последние. Посуда может и не понравиться, но покажите мне человека, которому не придутся по душе теплые пледы из чистейшей шерсти мериноса!

У входа маячил секьюрити. Увидав меня, он вздохнул:

– Вы к кому?

Я подковыляла к нему в туфлях на ужасающей шпильке, найденных в шкафу у Зайки, и закатила глаза.

– Ах, голубчик, конечно же, на свадьбу к Игорьку!

– Но, – завел секьюрити.

– Ни слова, дружочек, – прервала я, протягивая ему пятьдесят долларов, – я потеряла приглашение, впрочем, всегда все теряю!

– Но…

– Голубчик, сейчас звякну Игорьку на мобильник, и он страшно обозлится, когда узнает, что ты меня не пустил.

– Послушайте…

– И слышать ничего не хочу, – взвизгнула я.

Охранник посторонился. Я влетела в широкий холл и удивилась мертвой тишине. Часы показывали девятнадцать часов пять минут, но ничего не говорило о том, что тут готовится торжество. Естественно, я опять совершила ошибку и явилась точно в срок. Люди на тусовки приезжают на час, а то и два позже. Вовремя являются лишь халявщики, боящиеся пропустить дармовое угощение. Но где оркестр, воздушные шарики, официанты в ливреях? Почему хозяин «Железного попугая» не стоит в холле с радостной улыбкой на лице?

– Что тут происходит? – налетела я на секьюрити. – Где свадьба?

– Я пытался вам объяснить, – завел парень, – а вы слушать не захотели.

– Зато сейчас я вся внимание.

– Отменили праздник.

– Почему?

Юноша хихикнул:

– Они утром должны были в загс идти, потом в церковь ехать, а уж только затем к нам.

– Ну?

– Так невеста в загс явилась и с женихом поругалась, – захихикал охранник, – цветами его по роже отходила, кольцо каблуком раздавила и убежала! Вот и накрылся праздничек медным тазом! Отменили все.

Я тяжело вздохнула и, сев в «Форд», поехала в Ложкино. Нет, все-таки хорошо, что я купила не сервиз, а пледы. Ну куда бы я сейчас дела набор посуды на 12 человек? Лишние же одеяла всегда кстати.

Наш дом сиял огнями. Домашние радостно зажигают свет везде и забывают потом его выключить, поэтому в конце месяца приходится заполнять километровые счета.

В столовой вокруг накрытого стола сидела вся компания. Аркадий, Зайка, Маня, Сева и Тузик. Отметив, что собак нет, я бросила мешок с подарком на диван и спросила:

– Что на ужин?

– Фрикасе из цыпленка, – отозвалась Зайка.

– «Вулворт», – прочитал Кеша и удивился: – Ты купила пледы?

– Ага, – отозвалась я, накладывая в тарелку нежную курятину, – очень захотелось!

Ольга с подозрением покосилась на меня. Она-то знает, что заставить свекровь отправиться по магазинам могут только чрезвычайные обстоятельства!

– Мусечка, – закричала Маруся, успевшая выскочить из-за стола и глянуть в пакет, – можно, я их себе возьму?

– Конечно, детка, пользуйся на здоровье.

– Это меринос? – спросил Тузик.

Я удивилась:

– Как вы догадались? «Вулворт» еще делает вещи из цигейки, козьего пуха и шкур…

– По запаху, – спокойно пояснил Тузик, – когда Машенька раскрыла пакет, по комнате разнесся аромат пледов из мериноса.

– Вы умеете по запаху определять вещи? – изумилась Зайка.

– Он Нос, – ответил Севка.

– Кто?

– Нос.

– Это как понимать? – спросила я.

Тузик улыбнулся. Я опять удивилась, насколько улыбка преображала его лицо.

– Я работаю в фирме «Дом Ореано», выпускающей духи, нюхачом, или Носом, одним словом, человеком, который составляет аромат.

– Такие специалисты, – прервал его Севка, – на вес золота. «Дом Диора», например, пытался переманить Тузика, только он не пошел.

– Почему? – поинтересовалась Маня. – Небось «Дом Диора» хорошую зарплату предлагал!

Тузик порозовел:

– Я люблю хозяина «Дома Ореано».

– А кто владеет этой фирмой? – не успокаивалась Манюня. – Может, лучше-то у Диора!

– «Дом Ореано» принадлежит мне, – спокойно пояснил Севка.

– Тебе? – ахнула я. – Но почему ты занялся парфюмерией, ты – химик!

– Именно поэтому, – хмыкнул Севка, – кому же еще выдумывать духи, как не Менделееву. Кстати, я привез пробышки, сейчас покажу.

И он вышел. Манюня вновь повернулась к Тузику и воскликнула:

– И вы можете по запаху все узнать?

Тузик аккуратно подобрал капли на редкость вкусной подливки и обнадежил девочку:

– Сто очков любой ищейке дам.

– Ой, только не уходи никуда. – Манюня перешла от полного восторга на «ты» и вылетела из столовой.

Тузик усмехнулся.

– Ваша дочь страшно забавная, жаль, что у меня никогда не будет детей.

– Почему? – ляпнула Ольга.

Я спрятала лицо за чашкой. А еще все время шпыняют Марусю за непосредственность! Надо же задать такой вопрос!

Но Тузик оказался на высоте. Он преспокойно ответил:

– У «голубых» не бывает детей. Хотя некоторые специально из-за наследников вступают в связь с женщиной. Но, боюсь, я не смогу.

– Вы так ненавидите дам? – поинтересовался Кеша.

На месте Тузика я бы давным-давно нагрубила наглым хозяевам, но наш гость оказался то ли чрезвычайно деликатен, то ли слишком воспитан. Он просто спокойно пояснил:

– Почти все мои близкие друзья – женщины, честно говоря, я ощущаю с ними бо€льшую душевную близость, чем с мужчинами, но вступать в интимные отношения не могу!

– А скажите… – начал Кеша.

Но тут раздался звонок, хлопок входной двери, и хрипловатый, низкий голос с капризными обертонами:

– Ну-ка, милочка, прими пальто да показывай, где гости.

– Мы ждем кого-то? – спросила Зайка.

Дверь в столовую с треском распахнулась, и в комнату влетел язык пламени. На какую-то секунду мне показалось, что у нас начался пожар, но затем стало понятно: в помещение ворвалась дама удивительной красоты и энергичности.

Длинное вечернее платье, сшитое, очевидно, из атласа, было такого пронзительно красного цвета, что я зажмурилась. Впрочем, сияние исходило не только от одежды. Волосы, уши, пальцы, запястья… Все горело и переливалось. Диадема, кольца, серьги, браслеты… Не было только ожерелья. Платье наглухо закрывало не только грудь, но и шею. Сверху оно сидело в обтяжку, подчеркивая красивые формы и тонкую талию, внизу расширялось колоколом и волочилось по полу. Волосы гостьи, иссиня-черные, резко контрастировали с бледной кожей и круглыми ярко-синими глазами. Пухлый рот, покрытый помадой пурпурного оттенка, капризно изогнулся, и незнакомка, тряхнув роскошными кудрями, заявила:

– Добрый вечер, господа, я Рита Назарова. Простите, слегка опоздала, я звана к семи, однако дела задержали.

Я чуть не лишилась чувств. Кто бы мог подумать, что она воспримет всерьез мое дурацкое приглашение!

– Садитесь, – радушно предложил Кеша, отодвигая стул, – у нас фрикасе из цыпленка.

Маргарита повернулась и пошла вдоль стола. Я увидела ее сзади и обомлела. Абсолютно глухое спереди платье открывало всю роскошную спину полностью, до талии, вернее, до того места, из которого у людей растут ноги.

Зайка закашлялась, а Тузик уронил вилку. Рита села на предложенное место и бойко завела светскую беседу. Если она и удивилась, обнаружив на вечеринке всего четырех человек, одетых по-домашнему, то виду не подала. Впрочем, через пару минут спустился Севка с маленьким чемоданчиком, и мы начали нюхать крохотные пузыречки, вернее пробочки. Маргарита страшно оживилась, и они с Севкой принялись живо обсуждать последние новинки парфюмерии. Я пошла на кухню, велела Катерине вытащить и разморозить торт, потом вернулась назад и застала дивную картину.

Маня совала прямо в нос Тузику не слишком чистый кулачок с воплем:

– Ну-ка угадай, что внутри!

Мужчина принюхался:

– Так, ты мыла руки глицериновым мылом, потом держала шоколадку «Таблерон», молочную, а не горькую…

– Класс, – взвизгнула Манюня, – точно, перед ужином съела, а что в кулаке?

Тузик раздул ноздри.

– Так, латекс, но не простой, сильно ароматизированный, думаю, презерватив. Но откуда у тебя сей предмет, дорогая?

– Ловко, – завопила Машка, разжимая руку. На перемазанной шариковой ручкой ладошке и впрямь лежало лучшее средство защиты от СПИДа, – думала, никогда не узнает!

– Где взяла? – сурово спросил старший брат.

Сестрица затараторила:

– Ну, прикол! Хотела такое найти, чтобы он вовек не догадался, все перерыла, потом залезла к тебе в сумку и нашла пакетик!

– Интересно, – протянула Зайка, окидывая муженька с головы до ног гневным взглядом, – и зачем тебе презерватив, а? Да еще в барсетке!

– Понятия не имею, как он там оказался, – хмыкнул Кеша.

Но потом, увидав, что хорошенькое личико Зайки стало медленно краснеть, быстро добавил:

– А, вспомнил! Заезжал в аптеку, мне и дали в качестве подарка!

Ольга открыла было рот, но тут заговорила Рита:

– Боже, как интересно! А угадайте, какие у меня духи?

– Элементарно, – с готовностью ответил Тузик, – Мияки, «Огненный шар». Это очень просто. Помада, да и вообще вся косметика у вас Буржуа. Хотите, шампунь назову? Правда, он какой-то необычный, можно, я подойду поближе?

– Пожалуйста, – засмеялась Рита, – на здоровье!

Тузик обошел стол, приблизился к Назаровой и спрятал свой нос в ее роскошных волосах. Издали это выглядело так, словно он целует ее в затылок.

В эту секунду раздался грохот, визг Ирки, дверь в столовую распахнулась, и послышался мужской гневный голос:

– Сука, блядь, так я и знал!

На пороге стоял крепкий мужик в смокинге безукоризненного покроя. Его белую рубашку украшала красная бабочка с брильянтовой брошью в середине, о стрелки брюк можно было порезаться, ботинки лаково блестели… Идеальное впечатление респектабельности портило выражение дикой злобы на смуглом лице и огромный, чудовищного вида пистолет в правой руке.

– Вы к кому? – растерянно спросила я.

– Понял! – радостно закричал Тузик. – Черный хлеб, репейное масло и…

– Мразь, – завопил мужик.

Прогремел выстрел. Взвизгнув, Рита нырнула под стол. Я немедленно последовала ее примеру. Мы сидели под столешницей, накрытой длинной скатертью, прижавшись в ужасе друг к другу. В комнате творилось невообразимое. Вопль, крик, визг, звон бьющейся посуды, мат, выстрелы… На втором этаже выли на разные голоса собаки.

– Кто это? – шепотом спросила я.

– Мудак, – ответила Рита, – мой бывший муженек. Рифат Ибрагимов! И как только он узнал, что я сюда поеду? Нет, вернусь домой, выгоню Райку, свою секретаршу. Это она ему настучала…

Скатерть задралась. В укрытие проникла голова с выпученными карими глазами. Рита завизжала. Я собралась с духом и заявила:

– Оставьте нас в покое!

– Ты мне не нужна, – рявкнул Рифат и, ухватив сильной рукой Риту за плечо, вытащил ее наружу.

Я немедленно вылезла следом и ойкнула. Красиво убранная комната превратилась в кошмар. Стол был разгромлен, остатки фрикасе разметаны по полу и щедро засыпаны осколками, в диване зияло несколько дыр. Маруся сидела на подоконнике, поджав ноги, около нее трясся Тузик. Аркадий с белым лицом сидел в углу, держась за челюсть. Ни Севки, ни Зайки, как, впрочем, и самого Рифата с Ритой не наблюдалось.