Текст книги "Инстинкт Бабы-Яги"

– Януш Корчак, поляк по происхождению, был учитель. Он обладал явным литературным даром и, может быть, думал написать продолжение своей великой книги. Но случилось так, что фашисты оккупировали Польшу и Корчака вместе с его учениками, кажется, их было человек двести, заключили в лагерь смерти Треблинка. Ты слышала когда-нибудь о концлагерях?

Миранда кивнула:

– Кино смотрела, называется «Побег из ада».

– Фашисты отправили детей в газовую камеру. Но Корчак был слишком известной личностью, и гитлеровцы испугались, что его смерть может вызвать бурю эмоций во всем мире; в тот год они еще боялись общественного мнения. И предложили Янушу, оставив учеников, идти в барак, нацисты решили подарить Корчаку жизнь. Угадай, как он поступил?

– Побежал со всех ног, – хмуро сказала Миранда, – любой бы так сделал.

Я погладил ее по зеленым волосам.

– Нет, дружочек. Януш отказался бросить детей, он пошел вместе с ними на смерть и, как мог, пытался ободрить несчастных, уверял, что с ними ничего плохого не случится, пока он здесь. Лгал, чтобы дети не испытали ужаса, видя приближающуюся смерть.

Миранда села.

– Ты хочешь сказать, что он добровольно погиб из-за чужих детей?

– Корчак считал их своими.

– Учитель?

– Да.

– Теперь таких учителей нет, – протянула девочка, – наши бы мигом всех побросали и унеслись вон. Вчера математичка вошла в класс и говорит: «У нас эпидемия свинки в пятом „Б“. На перемене идите поиграйте с ними».

– Зачем?

Миранда скривилась:

– Ленька Глотов тоже так у нее спросил. А Кар-кар и ответила: «Авось заболеете, а я отдохну». Мы ее так зовем: Кар-кар, имечко у нее Карина Карловна!

Я не нашелся что ответить ребенку. Интересно, другие дети рассказали родителям об этой ситуации? И как поступили отцы с матерями? Неужели в нашем мире теперь никто никого не любит?

Глава 9

Утром я отвез Миранду в салон, где укладывает волосы Николетта, и оставил девочку на попечение цокающего языком мастера. А сам поехал к Райковой на работу. Вчера вечером Нора, услыхав от меня информацию о смерти Марины Райковой, сердито заявила:

– Ее убили.

– Отчего это вам в голову пришла такая мысль? – удивился я. – По-моему, тут все ясно, она собиралась лишить жизни свою подругу и не вынесла мук совести, когда узнала, что та утонула.

– Глупости! – фыркнула Нора. – Ну, подумай сам, утром она совершенно спокойно едет с тобой на работу, потом выскакивает и уносится домой в незастегнутом пальто. О чем это говорит?

– Ну… она решилась на самоубийство и…

– Ваня! Не идиотничай! Райковой кто-то позвонил и вызвал ее. Причем сказал ей нечто такое, от чего она, потеряв голову, ринулась в квартиру! И этот кто-то либо сам запихнул Марину в ванну, либо довел ее до самоубийства. Немедленно отправляйся к Райковой на службу и попытайся выяснить, что произошло.

Входя внутрь просторного здания торгового объединения «Моторс», я подумал, что фирма, очевидно, продает машины, но оказалось, ошибся. Здесь занимались поставками бакалейных товаров: чая, кофе, крупы, муки… Причем где-то рядом находился склад. По широкому коридору то и дело проезжали тележки, снабженные моторчиками. Они везли мешки и всевозможные упаковки. Кругом клубился народ, мужчины и женщины с безумными лицами и кипами бумаг. На мой вопрос: «Простите, где я могу найти Марину Райкову?» – мне, как правило, отвечали: «Не знаю, не работаю тут».

Отчаявшись, я принялся бесцеремонно заглядывать в кабинеты и задавать все тот же вопрос:

– Простите, где можно найти Марину Райкову?

Люди отрывались от экранов компьютеров и недовольно говорили, что понятия об этом не имеют, так как тут сидит несколько сот человек.

И только одна девушка, полная брюнетка в ярко-красной кофте, проявила ко мне христианское милосердие.

– Марина Райкова? – переспросила она. – Минуточку.

Быстро пощелкав мышкой, брюнетка сообщила:

– Она на складе, на кассах. Идите по коридору, прямо в нужное место выйдете.

Я двинулся вперед по бесконечному помещению и порядком устал, пока наконец не попал в огромный ангар, доверху забитый полками. У меня закружилась голова, подобное ощущение испытываешь в католических соборах, глядя на парящий в высоте потолок.

Слева тянулись ряды касс, за которыми сидели женщины, с невероятной скоростью печатавшие на компьютерах. Около кассирш толпились люди с бумагами, раздавались выкрики:

– Чай только через двенадцатое окно.

Или:

– Сахар грузят у восточного выхода.

То и дело из радио слышались указания:

– Нестеренко С.А., пройдите в зону кофе.

– Свободной уборщице явиться к стеллажам группы А.

Я попытался расспросить кассирш, но ни одна не ответила, а толпившиеся оптовики просто оттолкнули меня в сторону со словами: «Тут очередь».

Я достал удостоверение и сказал: «Оперативная необходимость», но торговцы только разозлились.

– Да хоть тебя сам президент сюда прислал, – заорала тощая, похожая на большую ворону женщина, – не фига вперед лезть! Я тут с восьми утра прею.

– Мне только узнать, где сидит Марина Райкова! Я ничего не собираюсь покупать!

«Ворона» на секунду замолчала, потом другим, нормальным голосом посоветовала:

– Ступай к старшей по смене.

– Где она?

– А вон в центре зала будка.

Я побрел туда и увидел нечто, похожее на ларек, в котором торгуют газетами, только чуть большего размера. Внутри стеклянного аквариума, заваленного бумагами, сидела девушка лет двадцати пяти. На столе мерцал экран компьютера, а на стене висело несколько телевизоров.

Не отрывая взгляда от клавиатуры, она сухо сказала:

– Претензии по поставкам после пятнадцати ноль-ноль.

– Но мне…

– В случае недостачи ступайте в восемнадцатую комнату.

– Где…

– Срок годности должны проверять сами, на испорченную упаковку скидок нет.

– Марина…

Девушка недовольно повернулась.

– Что еще?!

– Марина Райкова тут работала?

– Да, а в чем дело? Обсчет? Кассовый чек сохранили?

– Она умерла.

– В случае пропажи… – завела было на автомате служащая, потом ее лицо неожиданно потеряло официально-равнодушное выражение. – Как умерла?!

– Покончила с собой, вскрыла вены.

– Ой, мамочка, – по-детски разинула рот старшая по смене.

– Танюха, – завопил парень в синем комбинезоне, врываясь в будку, – на пятнадцатом стеллаже!..

Ту-ту-ту… – прозвучала сирена.

В одночасье стих стрекот клавиатур. Кассирши разом встали, вытащили из столов какие-то плоские ящики и ушли. Подобную слаженность действий я видел лишь на военных парадах, когда шеренга солдат шагает в ногу, словно единый организм.

– У меня перерыв, – отрезала Татьяна.

Грузчик беззвучно исчез.

– Вы из милиции? – поинтересовалась она, включая чайник.

Я кивнул:

– Вроде так. Не припомните, почему Райкова вчера ушла посреди рабочего дня?

Татьяна нахмурилась:

– Видали, какой у нас сумасшедший дом? Правда, платят очень хорошо, кассиршам еще и процент идет.

– Это как?

– Успеешь оформить за день сорок заказов, с сорок первого начинают денежки капать, два процента от суммы, указанной в чеке. Вот девочки и стараются. Бывает, везет, клиенты набирают одно печенье да еще одинаковые пачки, минута на обработку тратится. А случается, сумма крохотная, а наименований вагон, полдня просидишь, пробивая.

– Так почему Марина ушла?

Татьяна отхлебнула чай:

– Вчера влетела ко мне, мобильным трясет и кричит: «Уйти надо». Я прям обалдела! В разгар работы, оптовиков море, а касса закроется! И не думай, говорю, что у тебя стряслось? Если желудок прихватило, сбегай по-быстрому, хоть и не положено до перерыва, и на место садись.

Но Марина замотала головой:

– Нет, домой надо.

– Почему? – обозлилась Татьяна.

– Ребенок у меня заболел, «Скорая» приехала! – нервно выкрикнула Райкова.

Таня заколебалась. У нее у самой есть крохотный Вовка, с которым сидит свекровь.

– Что случилось-то? – поинтересовалась старшая у кассирши.

– Да нянька не усмотрела, вот сын на себя чайник с кипятком и опрокинул.

Таня ужаснулась:

– Беги, конечно.

Марина повернулась к двери, но потом притормозила и попросила:

– Слышь, Танюша, не говори начальству, а? В выходной отработаю.

– Ступай к ребенку, – велела та, – сама за тебя сяду, если визг начнется.

Но отсутствие Марины прошло незамеченным.

– И вас не удивило, что она и сегодня не пришла?

– Нет, честно говоря, я и не ждала Маринку, вызвала замену, думала, она с малышом в больнице. Если бы с моим Вовкой, не дай бог, такое случилось, я на все бы наплевала.

Я молча смотрел на Танюшу. Правильно, большинство матерей мигом бросят работу, если их ребенок занедужит. Только у Марины Райковой нет детей, и она просто придумала повод, чтобы удрать со службы.

– Значит, ей няня сообщила о несчастье, – решил уточнить я еще раз.

Таня пожала плечами:

– Наверное, сама-то я не слышала.

– А кто мог слышать?

Девушка отхлебнула чай.

– Только Аня, она спина к спине с Мариной сидела.

– Где можно эту Аню найти?

Таня пододвинула к себе микрофон, стоявший на краю стола, щелкнула рычажком и сказала:

– Кассир Филимонова, немедленно подойдите к старшей по смене.

Через пять минут дверь распахнулась, показалась женщина, вытирающая масляные губы.

– Что случилось? Между прочим, сейчас обеденный перерыв!

– Этот человек из милиции, – строго заявила Таня, – он задаст тебе пару вопросов, изволь ответить подробно.

Аня испугалась:

– Если чего пропало, так я ни при чем, к стеллажам с товаром не хожу, это грузчики воруют!

– Не пори чушь, – оборвала ее Таня.

– Вас никто ни в чем не обвиняет, – быстро сказал я, – вы ведь около Марины Райковой сидите?

Секунду Аня смотрела на меня, потом вдруг заплакала.

– Так и думала, что узнают! Это она меня подбила, но я только один раз решилась! Вы спросите у Марины, она скажет. Очень уж я боялась, все возмещу, Танечка, милая, только пусть меня не арестовывают, из-за детей пошла на преступление, ой, лишенько!

Слезы потоком потекли по ее глуповатому личику.

Татьяна растерялась, но, быстро взяв себя в руки, велела:

– Если сейчас все расскажешь, посмотрим!

Аня тут же рассказала, в чем дело. Она сидит вплотную к Марине Райковой и иногда видит, как та пробивает товар. Вот и зацепился глаз Ани за странную деталь. Порой вынимает оптовик из корзинки две коробки, а Маринка только одну пробивает. Анечка заинтересовалась происходящим и скоро поняла: Райкова помогает красть товар со склада.

Механизм хищения оказался прост до смешного. Оптовики сами ходят по складу и бросают товар в тележки. Это если берут мелкие партии. Ну, допустим, пять ящиков с банками кофе или упаковки с чаем. С крупными покупателями особый разговор, они идут через другие кассы, мимо Ани же проходит лишь мелочовка. В основном хозяева ларьков.

Значит, оптовик набирает товар, заполняет чек, калькуляцию и вручает кассирше. Та проверяет цены, товар, забирает деньги, и все, можно грузить коробки в машину. Так вот Марина пропускала мимо кассы неоплаченный товар, за что имела ровно половину от украденного.

– У вас нет охранников, которые проверяют на выходе тележки? – изумился я.

Таня растерянно ответила:

– Есть, но их мало, а покупателей сотни. Бросят взгляд на чеки и пропускают, тщательно не копаются. У нас кассир ответственное лицо.

Аня, по ее словам, возмутилась, когда поняла, что соседка ворует, и заявила:

– Или ты прекратишь, или я пойду к начальству.

Но Марина стала плакать, просить не выдавать ее и в конце концов предложила Ане заняться кражами совместно.

– Риска никакого, – убеждала она товарку, – дело будем иметь с небольшим числом проверенных людей. Соглашайся, наши хозяева беднее не станут, если ящик гречки пропадет.

Сначала Аня наотрез отказалась, потом засомневалась, а затем настал момент, когда она выдала чек на один мешок кофе, а покупатель увез в тележке два.

Сотни, полученные за аферу, ее не обрадовали. Аня не потратила деньги, прокрутилась всю ночь в постели, а утром, явившись на работу, потихоньку сунула купюры Марине.

– На, возьми, мне они не нужны.

– Ну и дура, – отреагировала Райкова, – имей в виду, во второй раз не предложу.

– И не надо, впрочем, тебе тоже не советую этим заниматься, поймают и посадят, – отбрила боязливая Анечка.

Марина схватила ее за ворот блузки и прошипела:

– Только посмей меня выдать, дрянь. Имей в виду, побежишь ябедничать, не жить тебе. Ребята поймают, и ау! Ясненько?

В раздевалке в тот момент, когда происходил разговор, никого не было, и Анечка испугалась. Лицо Марины было злым, а выражение прищуренных глаз не сулило ничего хорошего.

Анечка еле вырвалась из цепких пальцев коллеги, руки тряслись, ноги дрожали. Перспектива провести весь день, сидя спиной к спине с Мариной, казалась ужасной. Ане было очень некомфортно, противно и страшно. Если раньше во время рабочего дня они с Мариной могли обмениваться дружескими словами, то вчера Аня просто кожей чувствовала ледяной холод, который исходил от товарки. Сидеть весь день рядом было просто мукой, и Аня совсем сникла. Представьте ее радость, когда Марина вдруг подхватилась и убежала.

– А почему она ушла, не знаете? – прервал я Аню.

– Так мобильный у нее позвонил.

– И что ей сказали?

– Разве услышишь! – справедливо удивилась кассирша. – Это ж какие уши иметь надо!

– Хорошо, вы не могли услышать то, что сообщил человек, вызывавший Райкову, но неужели вы не разобрали слова Марины? Ну что она говорила?

Аня призадумалась:

– Вроде сначала спросила: «Это кто?»

– Дальше.

– Молчала.

– Все время?

– Сказала только: «Что за чушь! Нет там никаких бутылок!»

– Бутылок?

– Ага. «Нет там никаких бутылок, не ври!»

– А потом?

– Кассу закрыла, видно, очень нервничала, потому что под нос бурчала: «Бутылка! Офигеть можно! Да еще ключи! Плохо дело! Что за черт?»

– Ну и?

– Все, улетела и не вернулась, а я только рада была, – всхлипнула Аня. – Ну простите меня! Клянусь, больше никогда, ни разу в жизни такого не будет.

Прозвучала сирена.

– Ступай на место, – каменным тоном отрезала Таня.

Аня, залившись слезами, убежала.

Татьяна поворошила бумаги на столе.

– Вот дрянь! Мы давно хотели воров вычислить, только все на грузчиков думали, в голову не пришло, что Райкова на такое способна! Теперь всех кассиров проверять надо!

– У вас есть номер мобильного Райковой? – спросил я.

Таня кивнула:

– Да.

– Сделайте одолжение, напишите.

Она послушно вывела цифры и, протянув мне листок, сказала:

– Некоторые гадины выглядят такими ангелами.

Я кивнул. Да, частенько случается, что внешний вид и внутреннее содержание не соответствуют друг другу, внутри красивой упаковки может лежать испорченный товар, а за приятной внешностью скрываться подлец.

Глава 10

Прежде чем ехать к Норе с отчетом, я отправился в салон и увидел Миранду, читавшую в холле журнал. Честно говоря, я думал, что парикмахер просто перекрасит девочку в другой цвет, очевидно, черный. И уже приготовился воскликнуть:

– Тебе очень идет быть брюнеткой!

Но передо мной оказалась… блондинка с волосами до плеч. Сначала я слегка растерялся, но потом улыбнулся:

– Какая ты красивая!

Миранда кокетливо поправила рукой прядку:

– Суперски вышло! Спасибо тебе.

– Посиди еще минуточку, – велел я и пошел к стилисту.

– Вы довольны, Иван Павлович? – спросил мастер.

– Спасибо, Валера, давайте счет. Этот парик можно мыть самой или придется к вам ездить?

Валера усмехнулся:

– Это не парик!

– А что?

– Волосы.

Я тяжело вздохнул:

– Понимаю, конечно, что произвожу на вас впечатление клинического идиота, каким образом отрезать волосы, это мне ясно, но как сделать их длинными?! Вы шутите!

Валера отложил расческу.

– Нет, это новая технология. Не стану утомлять деталями, процедура называется наращивание. Голову можно спокойно мыть, причесывать, только красить не рекомендуется, но, думаю, ваша девушка не рискнет более экспериментировать над собой.

Я почувствовал неловкость и поспешил уточнить:

– Миранда дочь моей знакомой.

– Конечно, – кивнул цирюльник и гадко улыбнулся, – чек на кассе.

Я пошел было к выходу, но потом обернулся и попросил:

– Да, кстати, Николетта ведь бывает тут раз в неделю?

Валерий кивнул:

– Сделайте милость, не рассказывайте ей, что я приводил ребенка.

Парикмахер подмигнул мне:

– Я и не собирался, Иван Павлович, хорошо зная вашу маменьку. Ей эта информация ни к чему. Сядет в кресло и убивается: «Ах, ах, Ваня никак не женится, таких невест приводила! И не пойму, в чем дело». Да вы не краснейте, у меня у самого девчонка только шестнадцатилетие справила.

И он тоненько захихикал. Подавив желание воткнуть в него ножницы, я пошел к кассе. Придется искать другой салон, этот Валерий уже разболтал всем вокруг, что сын Николетты Адилье педофил. Иначе почему мастерицы, прежде вежливо здоровавшиеся со мной, сейчас нагло улыбаются?

Ну что же происходит с нами? Сорокалетний мужчина привел ребенка в парикмахерскую, и каждый воспринял это в меру своей испорченности. Отчего людям сразу в голову лезут гадости?

Следующее потрясение я испытал у кассы, увидав сумму прописью. У меня не хватило наличности.

– Ничего, Иван Павлович, – хмыкнула кассирша, – потом подвезете, вы же у нас постоянный клиент, наверное, теперь часто станете привозить эту… э… э… девушку!

– Миранда – дочь моей знакомой, – бездарно оправдывался я.

– Да-да, – закивала кассирша, старательно сдерживая ухмылку, – конечно.

Сами понимаете, в каком настроении я вышел в холл и от злости слишком резко сказал:

– Пошли!

Миранда вскочила:

– Ты сердишься?

Ее звонкий голосок рассыпался по салону. Мигом все замерли, дамы, поджидавшие своей очереди, опустили журналы, а администратор, сидевший у двери, отвратительный парень с волосами нежно-розового цвета и серьгой в ухе, разинул рот.

– Нет, – сбавил я тон, – извини, я просто устал.

Внезапно девочка бросилась мне на шею, запечатлела на губах звонкий поцелуй и завопила:

– Спасибо!!! Я такая красавица!!!

Клиентки зашушукались, администратор чуть не выпал из-за стола.

Ощущая на губах нечто противное, липко-сладкое, я схватил Миранду за руку и поволок к двери, но глупышка, совершенно не понимая, какое впечатление мы производим на окружающих, громко вещала:

– Смотри, мне еще маникюр сделали! Вот, видишь, колокольчик привесили. Стебно, да? Тебе нравится, да? Ваня, я красивая? Я тебе нравлюсь?

– Да уж, – довольно громко произнесла дама, сидевшая у самой двери, когда я проталкивал мимо нее Миранду, – сейчас у людей не осталось ничего – ни совести, ни чести.

Всю дорогу до дома Миранда щебетала, словно выпущенная на волю птичка. У двери квартиры она снова попыталась поцеловать меня, но я увернулся:

– Бога ради, без объятий, ты ешь какую-то липкую конфету…

– Это жвачка, – пояснила девочка и мигом выдула огромный пузырь, – во, гляди, они у меня лучше всех в классе получаются.

Я только вздохнул. Смешно, однако, с одной стороны, она взрослая девушка, пользующаяся косметикой, с другой – абсолютное дитя, хвастающее размерами выдуваемых пузырей.

Нора сидела у окна с самым мрачным видом.

– Каковы наши успехи? – поинтересовалась она.

Я выложил полученную информацию. Хозяйка развернула кресло и покатила к письменному столу.

– Значит, так, слушай, Ваня. Влезли мы в страшное дело, кто-то, совершенно безжалостный, убирает людей одного за другим. Я абсолютно уверена, что все смерти связаны между собой: сначала Алена, потом Илья, затем Марина…

Так, у Элеоноры начинается профессиональная болезнь детективов: подозрительность. Психиатру окружающие люди кажутся сумасшедшими, а сотруднику правоохранительных органов – преступниками.

– Нора, – попытался я вразумить хозяйку, – Алена утонула. В ее кончине нет ничего загадочного. Дорога была ужасной, Илья не слишком опытный водитель, конечно, безумно жаль девушку, но…

– Ее убили, – с тупым упрямством повторила Элеонора, – хитро, очень хитро, но преступник не учел одной ма-а-аленькой детальки! Все задумал ловко, машину столкнул, сам в воду влез, намок, руки исцарапал, но негодяев губят детали.

Я так и сел.

– Вы полагаете, что Алену убил Илья?! Но он же приходил сюда с ней, к нам, просил найти того, кто покушался на жизнь девушки!

– Похоже, он не слишком-то обрадовался встрече со мной, – процедила Нора, – сначала сидел в машине, явился позже и все повторял, что кастрюля с кислотой и пакет с молоком случайности. Наверное, поехал с Аленой, чтобы у той не возникло сомнений в нем. И очень он обрадовался, когда Шергина предположила, что автор всех затей Райкова… Впрочем…

Нора замолчала, закурила и, выпустив струю едкого сизого дыма, продолжала:

– Ты не знаешь того, что стало известно мне. Во-первых, найдено тело Алены. Девушка утонула.

– Вот видите! Ничего странного.

Нора порылась на столе, вытащила листок.

– Слушай. При вскрытии грудной полости обнаружены так называемые «барабанные» легкие.

– Что?!

– Ладно, объясню проще. Если человек утонул, в его легких находится вода. Ясно?

– Более или менее.

– Вот! И у Шергиной тоже, – кивнула Нора, – жидкость взяли на анализ – обнаружили, что Алена утонула именно в этой речке.

– Правильно, мы же об этом давно знали.

– А теперь получили подтверждение, – кивнула Нора, – на мой взгляд, ситуация обстояла следующим образом. Илья сначала утопил Алену, а потом изобразил несчастный случай. Прибежал в больницу. Вспомни, доктор говорил, что у него нет особых травм, только шок и исцарапанные руки. А ведь автомобиль падал с довольно большой высоты. Отчего он не разбился?

– Случаются иногда странности, люди выживают и в более страшных катастрофах.

– Нет, Ваня. Он ее утопил, сбросив в машине с обрыва, а потом инсценировал собственное счастливое спасение.

– Зачем?

– Не знаю, – пробормотала Нора, – пока не знаю. Зато мне известно другое: почему Марина Райкова опрометью кинулась домой.

– И почему?

– У нее на кухне, под раковиной, обнаружена емкость с остатками кислоты.

– Так вот отчего она повторяла: «Бутылка, бутылка»! – воскликнул я.

Нора кивнула:

– Да. Думается, дело обстояло так. Неизвестная личность позвонила Марине на работу и сообщила: «Ты убийца Алены, бутылка с кислотой у тебя на кухне». Райкова испугалась и рванула к себе, желая уничтожить компрометирующую улику.

– С чего бы ей пугаться?

Нора вновь вытащила папиросы.

– Потому что многое свидетельствует против нее. С Шергиной поругалась, ключи не отдала, потом некто оказывается у Алены в квартире, включает газ… Обрати внимание, дверь не взламывали, открыли «родными» ключами. А потом еще и бутылка под раковиной. Вот Марина и понеслась домой, а там… Кстати, ее убили в ванной. Прослеживается один и тот же человек.

– Почему? – удивился я.

– Так вода! И в ванне, и в речке. На мой взгляд, – продолжила Нора, – наличие бутылки и телефонный звонок как раз свидетельствуют о том, что Райкова не виновата.

– Отчего вы так решили? – Я перестал что-либо понимать.

– Ну зачем ей хранить такую улику? – скривилась Нора. – Давно бы выбросила. Нет, ее напугали.

– Да зачем уничтожать Марину, – возразил я, – наоборот, проще было поставить осторожно ей под раковину пустую тару и сообщить в милицию…

– Режиссер сего спектакля очень хитер, – задумчиво сказала Нора, – он понимал, что Марину-то начнут допрашивать. Поэтому и убил, чтобы, не дай бог, не поняли: она ни при чем. А в милиции теперь твердо уверены, что Райкова уничтожила Шергину, а потом покончила с собой. Дело закрывают.

– Как же так? – возмутился я. – Из-за чего убили Алену?

Нора швырнула на стол зажигалку:

– Ментам без разницы, спихнули папку в архив, галочку поставили и забыли. В связи со смертью основной подозреваемой дело закрывают.

– Погодите-погодите, у вас концы с концами не сходятся, – подскочил я, – если Алену утопил Илья, то он никак не мог убить Марину. Илья сам к тому времени уже превратился в покойника. А вы, насколько я понимаю, считаете, что женщин убрал один убийца. Кстати, что стряслось с Ильей?

– Инфаркт, – пояснила Нора, – вроде это естественная смерть, но я знаю: и его убили. Та же личность, что устранила Шергину с Райковой.

– Парень умер на моих глазах, – пробормотал я, – в палате находились только его родители. Как, по-вашему, его убили?

– Не знаю, – отрезала Нора.

– И почему, по какой причине произошли все убийства?

В ту же секунду раздался звонок в дверь. Нора покатила в коридор, но на пороге обернулась и совершенно спокойным голосом ответила:

– А вот это нам и предстоит выяснить. Разгадаем загадку – найдем автора. Не разгадаем – он над нами посмеется.

– Но откуда вы все узнали, про воду в легких, инфаркт и бутылку?

Нора фыркнула:

– Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Хотя, на мой взгляд, не помешают оба фактора: и друзья, и денежки.

– Но Максим в отпуске!

– Макс не единственный сотрудник правоохранительных органов в этом городе, – ухмыльнулась Нора, – есть у меня еще кое-кто, кому я хочу утереть нос. Вот увидишь, что они запоют, когда я сообщу имя убийцы!

– Хозяйка, – донесся из коридора густой бас, – куда горшки девать?

Нора вылетела в коридор, я, боясь пошевелить внезапно заболевшей головой, двинулся следом.

В прихожей возле больших ящиков топталась парочка парней в белых комбинезонах с надписью «Голубая лилия».

– Заносите сюда, – велела Нора и показала пальцем на дверь маленькой комнаты, которую мы используем как бельевую.

Юноши потащили туда ящики. Я заглянул в раскрытые двери. Так, Нора окончательно решила превратиться в Ниро Вульфа. Бельевая была пуста. Гладильная доска исчезла, гора смятого постельного белья тоже.

Парни принялись ловко распаковывать принесенное. Один монтировал подставки, другой вытаскивал горшки с чахлыми растениями.

– Это орхидеи? – тихо спросил я.

Нора повернула голову:

– Нет, пока я решила завести что попроще, ну а потом займусь орхидеями.

Я не нашелся, что ей сказать.

– Теперь осталось лишь купить красное кожаное кресло, – с удовлетворением заявила через час хозяйка, оглядывая превращенную в оранжерею бельевую.

Однако, чтобы совсем превратиться в великого сыщика, Норе еще следует потолстеть килограммов на сто и начать пить пиво…

Очевидно, по моему лицу скользнула ухмылка, потому что Нора поджала губы и резко спросила:

– Ну, какие дальнейшие действия собираешься предпринять?

Честно говоря, у меня на языке вертелась фраза: «Поеду куплю вам парочку жирных тортов, чтобы быстрее приобрели внешнее сходство с Ниро». Но вслух я произнес, естественно, совсем иное:

– Ну… не знаю… нет никаких зацепок.

– Есть одна.

– Какая?

– Кто звонил Райковой?

– У нее мобильный, – напомнил я.

– Прекрасно, – воскликнула Нора, – скорей всего, звонок был одним из последних!

– И что?

– Надо узнать ее номер.

– Я записал.

– Ваня! Ты делаешь успехи! – обрадовалась Элеонора. – Теперь живо выясни, какой компанией пользовалась Марина, поезжай туда и постарайся взглянуть на ее файл в компьютере.

– Зачем?

– Там сохраняются номера тех, кто звонил ей и кого вызывала Марина, – пояснила она.