Текст книги "Жираф – гроза пингвинов"

Глава седьмая

Не успела я припарковаться во дворе и выйти из машины, как ко мне бросилась Зоя.

– Ну как? Видела подъезд третьего дома?

– Прости, не успела туда заглянуть, – призналась я.

– Пошли, – скомандовала Яковлева, потом она обернулась. – Никита Павлович, Фаина Сергеевна, вы с нами.

Мужчина и женщина, которые сидели на скамеечке у детской площадки, встали и приблизились к нам.

– Перед вами Лампа, – представила меня Зоя, – она финансовый директор нашего фонда по реконструкции подъезда.

– Добрый вечер, – хором поздоровалась парочка.

– Очень приятно познакомиться, – пробормотала я, весьма удивленная тем, что распоряжаюсь деньгами какой-то организации.

– Никита Павлович и Фаина Сергеевна владельцы самого лучшего бюро по художественному ремонту помещений, – продолжала Яковлева, – создают за умеренную цену гениальные интерьеры. Третий дом рядом. Нам туда!

Зоя помчалась вперед, мы пошли следом.

Дом, в котором мы живем, состоит из нескольких малоэтажных корпусов. Они расположены на территории, огражденной забором. Корпус, где находятся наши с Вульфом апартаменты, имеет четвертый номер, третий и впрямь стоит неподалеку. Все жильцы именуют корпуса домами. Комендант околотка в молодости заведовал клубом и до сих пор не может забыть те времена. Антон Алексеевич постоянно устраивает мероприятия, конкурсы: «Спортивная семья», «Парад собак», «Дефиле кошек», «Выборы самой красивой мамы», «Олимпиада бабушек», «Праздник начала учебного года».

Три-четыре раза в неделю в нашем дворе играет оркестр, бегают аниматоры, аплодируют зрители. Антон тщательно следит за тем, чтобы никто из жильцов не остался в стороне и, не дай бог, не обиделся, что ничего не выиграл. У Мокина все записано! Если в конкурсе «Самая лучшая мама» победила Ведерникова, то в соревновании «Заботливая мамочка» золотую медаль вручат Костюковой. А уже через пару дней диплом и страшно красивую пластмассовую вазу получит Ковригина, она станет «Мамулей первого подъезда». И так до тех пор, пока все женщины с детьми не получат призы. Лично у меня есть награда: «Мамочка – лучший маскарадный костюм». В семье нет малышей? Не беда! У вас небось имеются собаки, кошки, черепашка, хомячок? Тогда готовьтесь получить грамоту: «Красивейшие собачьи уши» или «Лучший хвост двора». Антон с честью выходит из сложных ситуаций. Вот, например, Тимофей, он компьютерщик, не имеет ни семьи, ни животных. За что его наградить? Наш комендант и тут был на высоте. Донельзя удивленный парень обрел кружку и похвальный лист, где черным по белому было начертано: «Мозг пятого дома».

Летом комендант придумал соревнование – «Великолепный подъезд». Он прекрасно понимает: ремонт – дело долгое, затратное, поэтому конкурс продлится год. Лишь один третий дом уже отличился. У них все готово. А почему? Да потому что в нем живет студентка Маша, хорошо воспитанная девочка, отец которой владеет крупной строительной компанией, а у матери дизайнерское бюро. Родители часто приезжают к дочке, они увидели объявление о конкурсе и… Мама щелкнула пальцами – появился дизайн-проект. Папа хлопнул в ладоши – примчались бригады мастеров.

– Только гляньте. У них море, – заахала Зоя, которая успела добежать до подъезда и распахнуть дверь. – А внутри! Полный восторг!

Я вошла в парадное и обомлела. Пол был выложен плиткой, сначала голубой, потом появляются белые «барашки», а у лифта и лестницы покрытие цвета снега.

– Вроде как морская волна бежит, – поджала губы Фаина, – примитивно.

– Простым, не очень образованным людям нравится, – пожал плечами Никита, – не стоит их осуждать. Они не видели настоящего дизайнерского искусства. Вход в лифт оформлен, как грот. М-да.

– На стенах рыбы, морские звезды, – перечисляла Фаина, – давай посмотрим, что на потолке. Спорим, там небо, солнце и парашют!

Я задрала голову. Точно.

– Перила оклеены ракушками, – с детским восторгом объявила Зоя.

– Нет, дорогая, это всего-то пластик, который их имитирует, – снисходительно заметила Фаина, – дешевенький материал. Но народ доволен. Главное, чтобы людям нравилось.

– И ступеньки не из морского песка, – уточнил Никита, – это плитка с рисунком. Давайте заглянем в подъемник.

Он открыл лифт.

– О-о-о!

– Е-е-е! – протянула Фаина.

– Каюта корабля пиратов! – воскликнула Яковлева. – Лампа, смотри! На стенах нарисованы штурвал, попугай и сундук с золотыми монетами.

– Нет, дорогая, перед вами обои, – пояснила Фаина, – копеечные. Их поклеить много времени и ума не требуется.

– Давайте поднимемся на самый верх, а потом спустимся пешком, – предложила Зоя.

– Зачем? – пожал плечами Никита, – мы поняли, что вам это нравится.

– У них отлично оформлены двери, – уперлась Яковлева, – вам непременно надо их увидеть.

– Ну, раз вы настаиваете, – вздохнула Фаина, – тогда конечно.

Мы доехали до последнего этажа и вышли. Я посмотрела направо и попятилась.

– О-о-о! – протянула Фаина.

– Е-е-е, – пробормотал Никита.

– Здорово, да? – запрыгала Зоя.

Я молча смотрела на то место, где положено находиться двери в квартиру. Сейчас там красовалась натурально нарисованная огромная акула. Вернее, ее морда с разинутой пастью. Тело каракулы располагалось на стене, хвост спускался так далеко, что конца не видно.

– Художественно, – отметила Фаина.

– Да уж, – протянул Никита.

– Жильцы счастливы, – заявила Зоя и ткнула пальцем в косяк.

Послышался тихий звонок, между клыками океанского монстра появилась светлая полоса, потом возникла женщина в спортивном костюме.

– Здрассти, – заулыбалась она.

– Екатерина Ивановна, – защебетала Яковлева, – наши дизайнеры любуются вашим подъездом.

– Шик и восторг! – восхитилась хозяйка. – Детям в кайф. Только я ключ достану, они кричат: «Акула, сожри нас!» Мы точно победим в состязании, потому что так, как у нас, никто не сделает.

– Дорогая, вы совершенно правы, – согласилась Фаина, – так, как у вас, мы никогда не сделаем. Правда, Никита?

– Конечно, – согласился тот.

– Спасибо, что показали, как здорово смотрится акула с открытой дверью, – поблагодарила Зоя хозяйку.

– Приходите, мне самой нравится дверь открывать, – пригласила женщина, – прямо как в монстре живешь.

Мы двинулись вниз по лестнице. Дверь каждых апартаментов была оформлена, как морское животное. Я увидела гигантского кальмара, кита, дельфина и разных рыб.

– Вот же красота у них, – горько вздохнула Зоя, когда мы снова очутились во дворе.

– Дорогая, ваш подъезд будет в сто крат интересней, – пообещала Фаина.

Глава восьмая

Едва я вошла в квартиру, Краузе начала рассказывать:

– Представляете, просто невероятно!

– Что случилось? – насторожилась я.

– Я закрутилась по хозяйству, – продолжала Роза Леопольдовна, – носилась туда-сюда. Не сразу после вашего ухода заглянула в зону кухни. И что я увидела на плите? Вы не поверите! Кого я нашла у конфорки?

– Таракана, – поморщилась я.

– Нет, конечно, – возмутилась няня, – у нас их нет.

– Муравья? – предположила я.

– Снова не угадали, – ответила Роза, – подсказываю: четыре лапы, хвост, морда, цвет черный и…

– Крыса! – подпрыгнула я. – Не боюсь грызунов, но у нас жили только домашние особи, а, так сказать, дикие – переносчики разных заболеваний. Фира и Муся могут заразиться.

– Вот их-то я и встретила на кухне! – воскликнула Краузе. – Просто обомлела!

Из глубины квартиры донесся свист.

– Скороварка, – всплеснула руками Роза и убежала.

Крысы, которые пролезли в жилище, не самые приятные гости. Правда, они не умеют разговаривать, поэтому грызуны предпочтительнее некоторых людей. Я вынула телефон и набрала номер Яковлевой.

– Лампуша, слушаю, – отозвалась Зоя, – ты прямо экстрасенс, только я подумала, что надо…

– К нам пришли крысы, – остановила я поток болтовни главной по подъезду.

– Вау! Нужен понятой! – пришла в детский восторг Яковлева. – Бегу, бегу.

Я не успела ничего сказать, трубка замолчала, зато через пару минут запищал домофон, и в холл влетела Яковлева. В одной руке она держала паспорт, в другой пластиковое ведерко с майонезом.

– Где ихний главный? – сверкая глазами, осведомилась соседка.

Мне стало смешно.

– Хочешь показать крысе документ?

– Конечно, – перебила меня Яковлева, – свидетелей обыска оформляют по закону.

И тут до меня дошло, что происходит.

– Зоя, – остановила я соседку, – полиции здесь нет. И по какому бы поводу ей у нас появиться? Живем тихо-мирно.

Соседка прищурилась.

– Фаломеевы тоже казались пушистыми и белыми, а потом муж жену из окна выкинул, а она его в отместку молотком тюкнула, прямо в глаз попала, пришлось потом мужику капли покупать.

Я изумилась:

– Похоже, эта Фаломеева бессмертна. Если меня из окна выбросить, то потом я уже за инструмент схватиться не смогу. Да и супруг у дамы необычный. Среднестатистический мужчина, которому дали в глаз киянкой, за каплями не побежит. Зачем они человеку без глаза?

– Ты все неправильно поняла, – укорила меня Зоя, – отношения они выясняли на даче, Костя Лену из окошка гостиной швырканул, а комната на первом этаже, внизу клумба. Елена плюхнулась на нее, встала, отряхнулась, помчалась в дом, по дороге схватила пластмассовую детскую колотушку, ее для внука купили, ну и хотела засандалить Константину в лоб, но чуток промахнулась, в глаз угодила. И музыка! И Моцарт! Ля-ля-ля!

Я окончательно потеряла нить разговора.

– Моцарт? А он там как оказался?

Зоя укоризненно взглянула на меня.

– Лампуша, ты же окончила консерваторию. Неужели не в курсе, что Иоганн Себастьян давно умер? Разве он мог притопать на дачу Фаломеевых? Молоточек такой, песни исполняет, ребенок им стучит! И музыка! И Моцарт! Ля-ля-ля.

– Вольфганг Амадей, – пробормотала я, – так звали гениального австрийца. На имя Иоганн Себастьян откликался немец Бах. К нам пришли обычные крысы, простые такие, с помойки, а не полиция.

– Это невозможно! – отрезала Зоя. – У нас дом обезгрызен!

Вымолвив последнее слово, Яковлева, размахивая ведром, понеслась по коридору. Я поспешила за ней.

– А ну, покажите крысу! – велела Зоя, врываясь в кухню.

– У нас их нет, – отбила атаку Краузе.

Яковлева посмотрела на меня.

– Слышала? Роза Леопольдовна очень честный человек.

– Верно, – согласилась Краузе, – привираю всего три-четыре раза в день, и то по необходимости.

– Где полицейские? – вкрадчиво спросила Зоя, ставя ведерко на низенькую скамеечку. – Без понятых обыск не проводят.

Краузе всплеснула руками.

– Кого шмонают? Иратовых?

– Почему ты так решила? – изумилась Яковлева.

– Он работает в больнице санитаром, жена все время беременна, в семье то ли семь, то ли восемь детей, – начала вываливать свои соображения няня Кисы, – откуда у мужа деньги на новый джип? Да он все средства должен тратить на обувь для малышей!

– Я полагала, что полицейские у вас, – сказала Зоя.

– С какой стати? – возмутилась Роза.

Я попятилась к двери, благополучно оказалась в коридоре и пошла в спальню. Пусть Краузе и Яковлева ведут диалог, мне в столовой делать нечего.

И тут зазвонил мобильный, я вытащила телефон из кармана.

– Ты дома? – осведомился Макс. – У нас все в порядке?

– Сейчас в квартире находится Яковлева с ведром майонеза и паспортом, а в остальном все просто замечательно, – заверила я.

– Ведро майонеза и паспорт? – удивленно повторил муж. – Зачем она тебе это принесла?

– Ерунда, – хихикнула я, – потом объясню.

– Изделие, которым полакомилась Анна, было сделано из горького или молочного шоколада? – поинтересовался Вульф.

– Стены светлые, – протянула я, – крыша красная. Наверное, глазурь. Фигурки черные. Да какая разница, из чего сделан пазл?

– Я поговорил с Юрием Петровичем Деревянкиным, он гениальный токсиколог и не такой зануда, как Моня. Хотел услышать другое мнение и узнал: яд улитки от какао может потерять свои свойства. Если его подмешали в какао-порошок, то, во-первых, орудовал дилетант, а во-вторых, ему следовало использовать горький шоколад. Хорошо, что ты не угостилась и Мурлыня отказалась.

– Знаешь ведь, что я не люблю никаких конфет, кроме тех, что из Франции присылает мне в подарок Костя Ярин, – напомнила я, – после них остальные кажутся или очень сладкими, или пахнут противно. Костик категорически против ароматизаторов, эмульгаторов, он объяснил: истинный шоколад делается из какао-масла и тертого какао. Все! И надпись: «Пятьдесят процентов. Горький» – лукавство. Должно быть от семидесяти до девяноста процентов какао. Никакого сахара, сои, молока, ванили, ароматизаторов. Истинный шоколад исключительно горький, в нем минимум составляющих. Все остальное на прилавках – конфеты!

– У Костика невероятно строгие стандарты качества, – засмеялся Макс.

– Мне тут сейчас одна мысль в голову пришла, – продолжила я.

– Муж должен знать, о чем думает жена, выкладывай, – отозвался Вульф.

– Аня нам с Музой Алексеевной рассказала, что видела похожую сборную модель один раз в детстве. И ее тогда не угостили. Поэтому Славина и бросилась в лавке к пазлу. Тот был в единственном экземпляре, сделан под заказ. Но заказчик не пришел за ним. Поэтому лакомство досталось Ане. Не надо искать того, кто замыслил убить Нюшу.

– Так, – протянул Макс. – А почему мы решили, что отравить хотели кого-то из семьи Вити?

– Не знаю. Я сразу рассказала вам, как обстояло дело, но лишь сейчас сообразила: яд улитки предназначался для кого-то другого. Нюша случайная жертва. Твой Юрий Петрович объяснил, как яд попал в шоколад?

– Скорей всего, фигурки, которыми полакомилась Аня, имели прослойку, – пояснил Вульф, – нечто вроде помадки, варенья…

– Сиропчик! – подпрыгнула я.

– С этого места поподробнее, – велел муж.

Я стала восстанавливать события.

– Аня схватила фигурку, мы стали обсуждать: можно ли откусить шоколадному зайцу голову.

– Я до сих пор не способен на подобное действие, – хмыкнул Вульф.

– Аня слопала то ли гнома, то ли еще какого-то сказочного персонажа и стала нас дразнить: «Добрым никогда вкусное не достанется. Попробуйте, внутри сиропчик, типа жидкий шоколад, очень вкусный». Не уверена, что точно процитировала. Мы с Мурлыней отказались есть фигурки.

– И поэтому сейчас прекрасно себя чувствуете, а Нюша в реанимации, – вздохнул Макс. – Хорошо, что Аня любит горький шоколад. Юрий Петрович объяснил, что какао является антидотом к яду зубоскала.

– Кого? – не поняла я.

Глава девятая

– Зубоскала, – повторил Макс, – именно им отравлена Нюша.

– Моисей говорил про улитку Конус, – напомнила я.

– Помню, – пробормотал муж, – похоже, он ошибся.

– Зильберкранц неправильно определил яд? – поразилась я. – Это возможно?

– До сих пор я полагал, что нет, – вздохнул супруг, – но и швабра раз в жизни стреляет. Юрий стал оправдывать Моню, говорил: «Яд зубоскала уникален. О нем знают немногие целители.

– Кто такой зубоскал? – остановила я мужа.

– Макс, машина пришла, – раздался издалека голос Костина.

– Вернусь домой, объясню, – пообещал Вульф. – Мы предупредили Мурлысю, чтобы она ни в коем случае не ела шоколад.

– Макс, – опять позвал Володя.

– Иду! – крикнул муж. – Лампуша, сделай одолжение, звякни матери Вити, попроси ее впустить нашего эксперта. Миша заберет коробку с пазлом.

– Миша? – снова удивилась я. – У нас новый сотрудник?

– Макс! – донеслось до моего слуха.

– Приеду домой, объясню, – повторил супруг и отсоединился.

Я посмотрела на телефон и начала искать в книжке номер Мурлыки. Не улитка, а зубоскал? Эксперт Миша? Сегодня день сюрпризов.

– Лампулечка, здравствуй, – непривычно тихо сказала Муза. – Как дела?

– Настроение ниже плинтуса, – призналась я.

– Сейчас подниму его, – пообещала мать Вити. – Нюша очнулась, память в порядке, хотела встать, но врач велел ей лежать. Аппетита пока нет, но он вернется.

– Отличная новость, – заликовала я. – Мурлысенька, к вам скоро приедет наш эксперт Михаил. Отдайте ему шоколадный пазл.

– Ой, не могу, – донеслось из трубки.

– Почему? – удивилась я.

– Выкинула коробку, – призналась Муза. – Витюша позвонил, предупредил: «Не трогай шоколад, он отравлен». Лампуша, я в ужасе и шоке. Определенно хотели лишить жизни моего мальчика. Пока большой бизнес поднимешь, кучей врагов обзаведешься.

– Нет, нет, – затараторила я и рассказала, каким образом Нюше досталась коробка.

– Боже! – ахнула мать Славина. – Никогда нельзя брать то, что другому приготовлено. Мало ли что! И как после этого ходить в магазин, если там отраву подливают?

– Думаете, в лавке яд добавили? – протянула я.

– А где еще? – воскликнула Муза Алексеевна. – Страх и мрак! Сначала убили несчастную улитку…

Я хотела уточнить, что применили отравляющее вещество, которое выделяет неизвестный мне зубоскал. Но потом подумала, что Мурлыня завалит меня вопросами: «Кто это такой, где живет?» А мне ответить нечего, сама не знаю, и я промолчала. Свекровь Нюши продолжала кипеть.

– Жаль, не могу поехать в торговую точку и разнести там все в клочки! Директору влепить!

– Может, сотрудники магазина и не виноваты, – возразила я, – они пазл не делали, его изготовили на фабрике.

– Сначала я хотела с торговцами разобраться, потом завод посетить, – закричала Мурлыня, – они чуть Нюшу не убили! Мерзавцы! Подлецы! Подсыпали яд! Но Витя запретил мне из дома выходить, шофера нарочно отпустил. Без машины мне только по саду гулять остается.

Муза Алексеевна всхлипнула.

– Всю ночь не спала, в клинику постоянно звонила, спрашивала: «Очнулась?»

– Мурлынечка, – нежно сказала я, – Нюша случайная жертва. Мы разберемся. Узнать, кто заказывал шоколад, не трудно.

– Да? – удивилась Муза. – И как ты это сделаешь?

– Сейчас позвоню в магазин, – пообещала я, – узнаю часы их работы…

– Круглосуточно они работают, – перебила меня Муза Алексеевна, – я уже выяснила. Собиралась же сама к ним примчаться.

Я подавила вздох.

– Мурлынечка, а что вы сказали тому, кто на вызов ответил?

Свекровь Нюши кашлянула.

– Дословно не помню, я спросила: «Вы сегодня до какого времени посетителей обслуживаете?»

– Не ругались с ними? – уточнила я. – Не говорили, что они отравленным товаром торгуют?

– Лампуша, я никогда не была дурой, – фыркнула Муза. – Зачем предупреждать мерзавцев о цели визита? Пока доберусь до них, гаденыши между собой договорятся. Могут вызвать адвоката или…

Муза кашлянула.

– Деточка, бизнес… он такой… ну… есть покровители… защищают предпринимателей, которые им платят… Ты, конечно, о таком не слышала… но, понимаешь…

Я молча слушала, как Мурлыся пытается объяснить, что такое «крыша» и что владелец лавки может вызвать «хороших, но очень нервных мальчиков, они могут совершить неправильные поступки».

– Лучше всего мерзавцам конфетникам на голову неожиданно свалиться, – излагала свой план Муза Алексеевна. – Войти интеллигентно, про шоколадки их мерзотные порасспрашивать, подождать, пока морды гадючьи расслабятся, решат: приехала в нашу торговую точку бабка-незабудка, глупое создание. И как только они начнут мне по-идиотски улыбаться, заявят: «Бабулечка, вы не торопитесь, выбирайте, мы скидочку сделаем…» Вот именно в этот момент надо рогулю из пальцев сделать и заорать: «Панды конченые! Вы какого… мою доченьку отравили, суки рваные, век вам воли не видать, перо в бок, табуретку в задницу! Кто на базаре главный? Пусть сюда пилит, …недоделанный! Ответ держать перед моими пацанами будет! Чего глазья повыкатили? Не одна я приехала, с ребятами, ща свистну, всю вашу погань в дерьмо разнесут».

Я икнула.

– Мурлыся! От кого вы такое слышали?

– От Олежека, секретаря Витюши, – призналась Муза Алексеевна. – Парамонов чудесный мальчик, воспитанный. Папа у него профессор, мама переводчица с арабского. Олежек престижный институт окончил, симпатичный, прямо красавец. Даже шрам на шее его не портит, это он в лесу на ветку напоролся, давно, в девяностых.

– А-а-а, – протянула я, – тогда многие хорошо воспитанные мальчики любили в Подмосковье грибы собирать и травмы себе ветками наносили.

– Олежек замечательный, но гневливый, – продолжала Мурлыся. – Не подумай, упаси боже, что он когда-либо в мой адрес огрызнулся. Но секретарь курит, отвратительная привычка. Он с сигаретой выходит в сад и часто беседует по рабочим делам. Голос у него тихий, да у меня слух кошачий, память медвежья. Если кто Олежека разозлил, он всегда вот так говорит. Я его слова много раз слышала, запомнила. Сейчас только про доченьку фразу вставила. По-моему, очень убедительно получилось. Продиктовать тебе? Вместо меня в лавке озвучишь.

– Спасибо, Мурлысенька, я уже записала, – соврала я.

– Непременно позвони, когда беседу с ними завершишь, – попросила Муза.

Я пообещала сообщить о результате разговора и отсоединилась. Да уж, речь знатная, Мурлыся отлично воспроизвела текст. Вот только с пандами ошибка вышла. Интеллигентный, но нервный сын профессора Олежек, который в приснопамятных девяностых поранился, собирая в лесу грибы, скорее всего, не упоминал бамбуковых медведей. Думаю, он произнес «падлы». Надо сказать Вите, что у Олежека громкий голос, курит он неподалеку от окон спальни хозяйки. А у Мурлыки острый слух, он ее лишь с одним словом подвел.