Текст книги "Бабулька на горошине"

Глава седьмая

Утром меня разбудил стук в дверь и голос Бориса:

– Иван Павлович, вы хотели встать в полвосьмого, а сейчас уже на сорок минут больше.

Я открыл глаза, увидел часы на столике, слетел с кровати и понесся в ванную. Ну надо же! Проспал. Почему будильник не зазвонил? Быстро приняв душ, я выскочил в прихожую.

– Вы уедете, не позавтракав? – удивился батлер. – А я уже новый чайник помыл.

– Опаздываю на встречу с Вениамином Андреевичем, – напомнил я.

– Я попросил вчера Николая прислать все фото, которые он сделал, когда выдворил из храма Вениамина, – сообщил Боря, – сейчас вам их скину.

И тут ожил телефон, на экране определился номер отчима, мне пришлось ответить:

– Доброе утро!

– Ваня, прости, – загудел Владимир, – ты обещал объяснить Николетте, что Сергей, мой единокровный братец, идиот! Так вот, они сегодня к тебе собираются приехать. Точное время не знаю.

– Я сделаю все, что могу и не могу, – заверил я, – но Николетта…

– Безмерно тебе благодарен, больше не мешаю, – скороговоркой выпалил отчим, и разговор прервался.

Я поспешил в гардеробную и уехал из дома, так и не успев позавтракать.

Мне повезло, на дороге не было пробок, поэтому я быстро добрался до места и вошел в огромный, роскошно обставленный кабинет вместе с боем часов. Из-за стола, на котором легко мог совершить посадку вертолет, встал мужчина. Он улыбнулся.

– Вот мы и встретились.

Я ожидал какой угодно фразы, но не этой, посему замедлил с ответом, а бизнесмен продолжал:

– Вероятно, вам знакомо имя Олимпиада Арнольдовна?

Я удивился еще больше.

– Да. Так звали бессменного редактора моего отца, писателя Павла Подушкина. Ильина часто приезжала к нам и привозила мне книги в подарок, поэтому я всегда ждал ее визитов.

– Садитесь, пожалуйста, – опомнился хозяин кабинета.

Я опустился в кресло, придвинутое к маленькому столу, примыкавшему к «аэродрому».

Владелец огромного кабинета устроился напротив.

– Гогу помните? Сына Олимпиады!

Я прищурился.

– Гога? Мальчик моих лет, какое-то время мы учились в одном классе. Ильина его с собой всегда к нам привозила.

Я замолчал, в голове роились воспоминания. Однажды я слышал, как Олимпиада сказала моему отцу:

– Наверное, придется ребенка к врачу отвести, в школе у него одни двойки, учителя соревнуются в едкости замечаний в дневнике: «Стоит у доски, как конь Ильи Муромца, молча». Спрашиваю сына, почему он не ответил, все же выучил. А он пояснил:

– Мне не нравится говорить перед всем классом, лучше написать в тетради.

– К доктору надо отправить педагога, который про коня настрочил, – рассердился отец, – хороший у тебя мальчик, умный, просто не любит шума, гама, суеты. Мой Ваня такой же.

У нас с Гогой завязалась дружба, наметились кое-какие совместные планы, но они не осуществились, потому что Ильина неожиданно скончалась.

– Гога попал в детдом, – вздохнул Бобров, – интернат оказался неплохим, директор помог мальчику квартиру матери сохранить.

– Вы знаете Гогу? Очень хочется с ним встретиться, – воскликнул я.

Вениамин протянул мне руку:

– Привет, Вава! Тебя же так мать звала? А меня Липа почему-то именовала Гогой.

Я растерялся, а Бобров продолжил:

– Когда ты вчера по телефону назвал свое имя, я сразу предложил встретиться. Наверное, тебя это удивило. Как правило, для разбора ситуации, о которой ты говорил, достаточно помощника последнего ранга, но я услышал, что владелец детективного агентства Иван Павлович Подушкин, и сразу понял – это Вава! Потом полез в «Гугл» и увидел, что не ошибся. Пошли-ка в мой настоящий кабинет, в этом мавзолее неуютно.

С этими словами Вениамин вынул из кармана пульт и направил его в сторону книжных шкафов. Одна секция отъехала влево, открылся проем. Через мгновение мы очутились в небольшом помещении с диваном, двумя креслами и письменным столом, на котором царил беспорядок.

– Став детективом, я попытался найти тебя, – признался я, – у грузин есть имя – Гоги. Я искал Гоги Ильина. Потом перебирал русские варианты имени – Георгий, Егор, Игорь. А ты, оказывается, Вениамин Бобров.

– Я тебя тоже вспоминал, думал: «Надо Ваву найти», а потом дела, дела, дела. Давай жахнем по рюмашке за встречу, – предложил вновь обретенный друг.

– Я за рулем, – отказался я. – Буду рад поддерживать с тобой дружеские отношения. Только не называй меня Вавой. Николетта до сих пор так ко мне обращается.

– Она жива? – изумился Гога. – Ой, прости.

– Все у нее в порядке, – улыбнулся я, – маменька второй раз вышла замуж. Ты знаешь человека, который назвался твоим именем и катается на твоем автомобиле?

– Да, – сердито ответил собеседник, – это муж моей жены!

– Звучит интригующе, – засмеялся я.

– Ирина жила с Вадимом всего год, – пустился в объяснения Гога, – поженились они в институте. Студенческий, ни к чему не обязывающий брак! Получили дипломы, и семейная жизнь развалилась. Ира хотела добиться успеха, пошла на работу, начала строить карьеру. Она целеустремленная, сейчас председатель совета директоров крупного банка, всего сама достигла. Вадим после института устроился на какую-то, по его словам, «не пыльную службу», сидел клерком в конторе. Мужику, главное, прийти в десять, в час пообедать, а в шесть с работы свалить. Зарплата копеечная? Ну и черт с ней, родители прокормят. Пока у Антипина отец с матерью не умерли, он жил, как хотел. А потом вспомнил про Ирку, стал приезжать к ней на службу, плакал, жаловался: «Я смертельно болен». Врал. Здоров он, как бык. Я очень хотел прогнать его, но у нас сложились дружеские отношения с первой свекровью жены, Наталья Ивановна Ире мать заменила. Перед смертью она умоляла бывшую невестку и меня не бросать Вадима. Разве можно отказать умирающему человеку? Еще учти, что тетя Наташа для нас была ангелом-хранителем, мы няню к своим дочкам не нанимали, Наталья с ними сидела, внучками их считала. Ни у меня, ни у Ирины родителей тогда уж не было.

– Ну и вам пришлось поклясться, что поможете Вадиму, – кивнул я.

– И с тех пор он за наш счет существует, – продолжал Вениамин. – Я пытался его на службу устроить, у меня разнообразный бизнес, люди всегда нужны. У никчемушника финансовое образование. В бухгалтерию его сажал. Ирина в банк свой пристраивала. Нигде он не удержался. Опаздывал на работу, уйдет обедать и не вернется. Кому такой нужен? В конце концов я плюнул, открыл для него транспортную контору, купил несколько машин, оформил ИП. Живи, Вадик! Занимайся перевозками! В это трудно поверить, но он увлекся, стал зарабатывать. Иногда звонит: «Веня, можно одну из твоих тачек взять? Пыль в глаза пустить надо». Мне не жалко, пусть пользуется. Иришка Вадима одевает, шмотье ему покупает, я клиентов посылаю. Все давно забыли, что мужик – бывший супруг моей жены, считают его братом Ирины. С нами он, слава богу, не живет, поселился в квартире, где мы с мамой жили, где мое детство прошло. Свои квадратные метры он давно продал, куда деньги дел, не знаю. Что у него в личной жизни происходит, понятия не имею. После получения транспортного предприятия он к нам перестал пожрать приходить, на продукты ему хватает. Я думал, что наконец-то Вадим за ум взялся, понял, что надо работать. И что? Он мое имя порочит! Полмиллиона от священника потребовал. Совсем сдурел? Откуда у церковнослужителя такие деньги? Просто слов нет!

– Можешь его сюда вызвать? – спросил я. – Задам этому типу пару вопросов.

– Согласен, – кивнул Бобров, – очень хочется услышать ответы. Надеюсь, он сейчас в своем офисе, контора расположена в этом здании на первом этаже. Рабочие машины идиота там же в гараже стоят!

Глава восьмая

Вадим оказался слегка расплывшимся мужчиной, одетым в дорогой костюм и недешевые ботинки, на запястье у него болтались электронные часы за три копейки, зато брючный ремень тянул на пару тысяч евро. Мода на золотые часы, на циферблате которых цифры выложены бриллиантами, у обеспеченных мужчин давно прошла. В начале перестройки парни, которые разбогатели за несколько месяцев, торгуя всем чем можно, носили хронометры на обеих руках, демонстрируя таким образом свою состоятельность. Они же швыряли свои пальто от самых люксовых фирм в лужи, чтобы дама сердца, как правило, малоизвестная актриса или танцовщица, прошла по грязи, не испачкав туфель. Начало девяностых в России – это время, когда капиталы сколачивались за месяц и терялись за час. Это эпоха глупых мальчиков с автоматами, считавших себя бессмертными и погибавших, не дожив до двадцатилетия. Расцвет ночных клубов, казино, круглосуточных ресторанов, парада девушек в ботфортах и микроюбках на всех шоссе…

Забыть не могу, как увидел машину «Ока», всю оклеенную разноцветными стразами, она припарковалась у книжного магазина. Из-за руля вылез юноша в дорогой пиджачной паре, на плече у него висела связанная из катушечных ниток сумка в виде зайца. Следом за владельцем безумного авто из салона выкарабкалась девица, похожая на новогоднюю елку, на ее шее и руках сверкали и переливались очень дорогие, но вульгарные драгоценности, которые Николетта именует «жук и жаба». Покачиваясь на нереально высоких каблуках, дама поковыляла за кавалером, причитая:

– Котик! Какого … мы на … катаемся? Купи гелик! И сумка твоя дерьмовая!

– На … тебе гелендваген, – лениво ответил кавалер, – он у всех ваще есть! Знаешь скока стоило «Оку» стразами обложить? На два гелика хватит. И зайчика не замай, мне его мама связала! Топай в магазин! Книгу надо купить по дрессировке питбуля!

– Эй, ты потише, – взмолилась дама, – я не могу так быстро.

В ту же секунду она рухнула на асфальт. Парень свистнул. Из припаркованного за «Окой» черного джипа с мигалкой на крыше вылезли два шкафоподобных охранника в черных костюмах.

Хозяин показал на потерпевшую бедствие красотку и щелкнул пальцами. Один секьюрити молча поднял девицу. Парень вошел в магазин, за ним двинулись охранники, держа даму под локти.

Нынче таких колоритных персонажей уже нет. Многие из тех, кому первые деньги вскружили голову, убиты, оставшиеся в живых спрятали цепи-голды, часы-котлы, перстни-стукалки в специальные чемоданы для хранения таких вещей. Теперь парни, за редким исключением, не выпячивают свои деньги. А их дети, получившие образование в Англии, носят простые свитера и рассуждают о спасении планеты. Всегда трудно быть первым у истоков семейного капитала, такие люди помнят, как были в детстве нищими и поэтому мечтали купить все и сразу.

– Вот он я, – заулыбался Вадим, – весь ваш!

– У господина Подушкина есть к тебе вопрос, – начал Бобров. – Задавай, Иван Павлович.

– Не так давно вы требовали от отца Федора вернуть вам долг, полмиллиона рублей, – сказал я, – но он у вас денег не брал.

– Шутите, да? – воскликнул бывший муж жены Боброва. – Моего папу звали иначе, и он умер.

– У священника, – уточнил я, – настоятеля Федора, его храм находится рядом с деревней Грунск. Вы угрожали мужчине, пугали его.

– Кто вам эту чушь рассказал? – изумился Вадим. – Я никому не одалживаю наличных. Владею скромной фирмой, помогаю людям переехать с квартиры на квартиру, на дачу. Пол-лимона для меня очень большие деньги. Не обладаю таким капиталом.

Я молча слушал вруна, на лице которого не дрогнул ни один мускул, потом показал ему фото.

– По моей просьбе один из прихожан, которые выдворили вас из церкви, прислал фото. Около автомобиля на снимке стоите вы?

– Точно, – не стал спорить Вадим.

– Машина моя, – вступил в разговор Вениамин.

– Ты разрешаешь мне иногда своими автомобилями пользоваться, – не смутился Вадим, – порой мне надо выпендриться.

– Вы назвали отцу Федору свое имя, – продолжил я, – представились Вениамином Андреевичем.

На лице лгуна появилось выражение крайнего изумления.

– Я?

– Ну не я же! – вскипел Бобров. – На фото ты стоишь у моей машины.

– Ну да, – подтвердил Вадим, – я ездил к одному большому человеку, не хотел нищим выглядеть. Надеюсь, получится у нас с ним бизнес!

– Не произноси при мне слова «бизнес», – потерял хладнокровие Бобров. – Я сто раз слышал о твоих наполеоновских планах.

– В объектив кроме вас и дорогой иномарки еще попал деревенский туалет, дощатая будка, – заметил я. – У «одного большого» человека нет в доме канализации? Он сам и его семья ходят во двор?

– С чего вы решили, что мы беседовали у него на участке? – осведомился Вадим. – Встретились на нейтральной территории. Не в ресторане, где у обслуги уши длинные, не у него в кабинете, где может подслушать секретарь, мы беседовали на улице.

– У сортира? – злым голосом осведомился Бобров. – Большой человек наслаждался ароматом дерьма?

Вадим встал.

– Веня, прости. Мне не нравится твой тон. И я не намерен общаться с твоим гостем, которого впервые вижу. Да, я брал машину, но по твоему разрешению. Где, с кем и о чем я беседовал, это только мое дело. Священника никогда не видел. В Бога не верю, по церквям не шляюсь. Полмиллиона никому не давал. Более ничего не скажу.

Я вынул диктофон и включил запись, которую мне оставил отец Федор, в комнате загремел голос Вадима:

– Или ты, поп… возвращаешь пол-лимона с процентами, или я тебя …! Знаешь, кто я такой? Открой «Гугл», почитай про Боброва Вениамина Алексеевича!

Лицо Вадима окаменело.

– Эх, голубчик, – покачал головой мой друг детства, – забыл ты про технический прогресс. Хорош комедию ломать. Рассказывай, что за деньги? Почему на священника налетел? В чем смысл твоего поведения?

Вадим издал всхлип, согнул колени, рухнул на пол и замер.

Мы с Гогой рассмеялись.

– Хорошо сыграно, – похвалил Бобров. – Может, тебе в Голливуд податься?

Вадим не отвечал.

– Вы же взрослый человек, – укорил я лицедея, – зачем комедию ломать?

Владелец транспортной конторы приподнялся.

– Где я? Как сюда попал?

– Тебе не надоело? – снова разозлился Вениамин.

– Вы кто? – испуганно осведомился бывший муж его жены.

– Не играйте с огнем, – предупредил я, – у Вениамина Андреевича может терпение лопнуть.

– Уже лопнуло, – рявкнул Гога, взял телефон и коротко приказал: – Игоря сюда.

– Где я? – озирался по сторонам комедиант. – Кто я? С кем беседую? Как вас зовут?

В кабинете появился здоровенный парень метра два ростом, обладатель пудовых кулаков.

– Звали? – спросил он.

– Унеси этого, – приказал хозяин.

Парень двинулся ко мне.

– Не Ивана Павловича, – остановил его босс, – другого.

– Брата Ирины Николаевны? – уточнил вышибала.

– Наконец-то догадался, давай действуй, – скомандовал Вениамин.

Игорь подошел к Вадиму:

– Пойдемте.

– Кто я? – бубнил лицедей.

– Вадим Николаевич, – удивился охранник.

«Актер» продолжал изображать внезапную потерю памяти.

– Где я?

Игорь сдвинул брови.

– В кабинете шефа.

– Как меня зовут? – ныл «артист».

– Вадим Николаевич, – повторил секьюрити и добавил: – Антипин.

– Надоело! – гаркнул Вениамин. – Бери его за шиворот и выталкивай на улицу, конец моему терпению.

Игорь схватил Вадима в охапку и унес.

Глава девятая

Домой я вернулся в странном настроении. С одной стороны, я очень обрадовался встрече с Гогой. У меня в детстве было не много друзей. Школа, в которую я ходил, имела прекрасную репутацию. Педагоги старались относиться ко всем ученикам одинаково, не заискивали перед детьми богатых, чиновных родителей. Большинство учителей составляли женщины, и все они являлись поклонницами писателя Павла Подушкина. Один раз на Восьмое марта отец приехал в нашу школу на встречу с коллективом педагогов, привез в подарок новую книгу и раздавал автографы. Я в одиннадцать лет впервые понял: знаменитость дома и знаменитость на людях – это два разных человека. До того как мой отец стал общаться с педагогами, я и не предполагал, что он такой веселый и разговорчивый. Дома отец больше молчал. Через неделю после того визита я получил двойку за контрольную по математике, а потом неуд по физике. Любя писателя Подушкина, зачитываясь его романами, учительницы не собирались ставить его сыну незаслуженные им отметки. Написал чушь в тетради? Получи что заслужил.

С одноклассниками я не конфликтовал, но у нас было мало точек соприкосновения. Я не любил играть в футбол, ходить в кино, мне нравилось читать. Вот Гога оказался очень на меня похожим. Однажды, придя в гости, он признался, что после того, как закрыл книгу «Король Матиуш Первый», долго плакал, а потом решил, что юный государь не погиб, а остался жив. А я сказал другу, что и в моей голове роились те же мысли. Два наивных третьеклассника взяли в домашней библиотеке Павла Подушкина нужный том, открыли последнюю страницу, нашли там адрес издательства и написали письмо. «Мы, Ваня и Гога, полагаем, что автор произведения «Король Матиуш Первый» знает, что главный герой жив. Мы очень переживаем за судьбу Матиуша, дайте нам, пожалуйста, адрес писателя, хотим узнать у него, как связаться с мальчиком-королем. Мы никому не расскажем, где прячется Матиуш, умеем хранить секреты. Просто хотим сказать мальчику-королю, который якобы погиб: «Мы готовы стать твоими друзьями. Никогда тебя не предадим. Мы не верим, что ты умер на фабрике. Ты ведь сбежал с необитаемого острова. Ты точно жив».

И пришел ответ от писателя Януша Корчака! Сейчас я понимаю, что заведующая отделом писем рыдала, получив наше сумбурное послание, и отправилась к начальству. Главред тоже впечатлился, и мы узнали, что Матиуш Первый действительно жив, но он поменял имя и живет в другой стране. Писатель не имеет права сообщать нам адрес короля, ведь за ним охотятся враги. Но он отдал Матиушу наше письмо. Юный король счастлив стать нашим другом, но в целях безопасности продолжать переписку не может. У него все хорошо. А нам с Гогой надо отлично учиться и читать книги, которые любит Матиуш. Далее шел список. К письму прилагались два томика Джека Лондона и постскриптум, в котором Матиуш просил никому не сообщать о нашей переписке, это секрет. Мы с Гогой ошалели от счастья. Король жив! У него все хорошо! Нам ответил тот, кто его отлично знает!

И только став студентом, я выяснил, что польский педагог, писатель и врач Януш Корчак погиб в тысяча девятьсот сорок втором году в газовой камере лагеря смерти Треблинка. Фашистское командование решило сохранить жизнь известному писателю. Ему предложили оставить детей-сирот, с которыми Корчак прибыл в Треблинку, а его обещали в этом случае выпустить на свободу. «Предать детей и оставить их умирать одних? Это означало бы как-то уступить злодейству», – ответил Януш Корчак и пошел в газовую камеру, неся на руках маленькую девочку.

Не знаю, кто написал нам с Гогой ответ из издательства, но я благодарен этому человеку за то, что он не открыл правду наивным мальчикам, не рассказал о судьбе автора книги «Король Матиуш Первый» и о том, что такой король никогда не жил на свете, он плод фантазии писателя.

Когда Гога перестал приходить к нам домой, я долго расстраивался, но потом свыкся, что друга нет. И вот сегодня неожиданная, но такая радостная встреча. И одновременно разочарование. Вадим, который по непонятной причине прикидывался Вениамином, так ничего и не рассказал. Гога дал мне все его телефоны и адрес. Завтра навещу Антипина и постараюсь узнать правду.

Я снял куртку, повесил ее в шкаф, и тут в холл выглянул Боря.

– Сергей приехал, – прошептал он.

– Кто? – не понял я.

– Единокровный брат Владимира, мужа Николетты, – объяснил батлер, – с ним прибыла помощница.

Ко мне вернулась память.

– Володя ничего не говорил о сопровождающей.

Борис развел руками.

– Они в столовой.

– Пожалуйста, скажите гостям, что я только-только вернулся, вымою руки и приду, – попросил я и зарулил в общий санузел.

Обычно я пользуюсь своим, но он расположен при моей спальне, а путь туда ведет мимо комнаты, где сейчас расположились гости. Лучше ополоснуть руки здесь.

Когда я наконец появился в столовой, стройный темноволосый мужчина, возраст которого я не смог определить, произнес:

– Рад вас видеть, Иван Павлович. Меня зовут Сергей.

– Рита, – представилась полная тетушка со сложной конструкцией из волос на голове.

Более всего затейливая прическа нежданной гостьи напоминала бисквитный торт с шоколадным медведем в центре. В дни моей юности подобное изделие считалось символом праздника и заказывалось на кондитерской фабрике только по самым торжественным поводам. Ну, например, на юбилей. Вот на голове это чудо я сейчас узрел впервые.

– Приятно познакомиться, – сказал я. – Вы уже поужинали?

– Нет, – ответил Борис, – вас ждали.

– Не стоило сидеть голодными, – сказал я, взял миску с ложкой и осведомился: – Уважаемая Маргарита, разрешите положить вам салат, который замечательно готовит Борис.

– Ой, нет! – почему-то испугалась тетушка.

– В этом блюде самые простые составляющие, – объяснил батлер, – помидоры, болгарский перец, брынза, кинза и так называемая средиземноморская заправка: оливковое масло, лимон, щепотка сахара.

– Пожалуйста, не называйте меня Маргаритой, – попросила гостья.

– Я не хотел вас обидеть, – стал оправдываться я.

– Верно, – обрадовалась гостья, явившаяся без приглашения. – Я Рита! Но не Маргарита! Так зовут ведьму домашнего очага.

Борис, как на грех, именно сейчас решивший сделать глоток воды, поперхнулся и закашлялся.

– Ведьма домашнего очага, – повторил я, – ясно. Прошу меня простить, более не допущу оплошности.

– Не кладите мне салат ложкой, – прошептала Рита, – и вилкой.

– Ножом проделать это трудно, – возразил батлер, успев справиться с приступом фальшивого коклюша.

– Ложкой можно пользоваться, – прогудел Сергей, – главное, делать это, зная приметы столовых приборов.

Боря, который в этот момент взял вилку и собрался приступить к еде, уронил ее.

– Вилка упала, ждите старуху, – заявил Сергей и наклонился. – Вижу, один зубчик слегка искривился, значит, вскоре в доме появится некто кривоногий, больной и хилый.

Мне стало смешно.

– Надеюсь, этим человеком окажусь не я.

– Нет, примета относится к тем, кого пока нет в квартире, – с серьезным видом сообщил Сергей. – Теперь насчет ложек. Рита не совсем правильно все объяснила. Если вы держите ложку в правой руке и накладываете с ее помощью салат, то у вас заболит поджелудочная железа. Если ложка в вашей левой руке и вы ею наполняете свою тарелку, то вскоре получите инфаркт!

И тут до меня дошло, почему Владимир решил сплавить родственника к пасынку. Похоже, у моего отчима просто не выдержали нервы.