Текст книги "Амур с гранатой"

Глава третья

Коробок посмотрел на меня и продолжил:

– На данном этапе точного ответа нет. Есть предположение. Вы очень понравились мужчине. Он небеден, организовал место, где вы счастливо проводили время. И ситуация непростая. Фамилия Кузнецов – одна из самых распространенных в России, имя Сергей очень популярно, отчество Петрович встречается часто. Возраст, который вам сообщил возлюбленный, мог оказаться ложным.

– Люди любят казаться моложе, чем они есть на самом деле, – пробормотала я. – У вас есть совместные фото с женихом?

– Да-да, – кивнула посетительница.

– Можно на них глянуть? – оживился Коробков.

Холодова опустила голову.

– Они у Сережи в телефоне. Он их потом отправлял в свой ноутбук – собирал наш семейный альбом.

– Неужели вы не делали снимки на свой телефон? – удивилась я.

– Конечно, фоткала Сережу часто, – затараторила Вера, – но за день до того… ну… как я приехала домой, а Мусик и Пусик на лавочке сидели, потеряла «айфон». Сережа сказал: «Завтра куплю тебе новый и перенесу туда то, что тебе надо, прости, сегодня устал! Нет сил в магазин ехать!» А у меня в личном аппарате никакой особой информации не было, ну… Вадика, стилиста моего, контакт, Тани, она маникюр-педикюр делает, Сережа еще, конечно, и все! На следующий день, когда вещи забирала со скамейки, в чемоданы не смотрела. А потом их разбирать начала и поняла, что по-прежнему нет телефончика!

– Может, помните наизусть номер Кузнецова? – поинтересовалась я. – Если часто один и тот же набор использовать, он оседает в памяти.

– Просто нажимала на «Афиногей», и телефончик сам потом работал, – прошептала Холодова, всхлипнула и, опять заплакав, сказала сквозь слезы: – Он меня любит! Что-то очень плохое случилось! Найдите Сергунчика! Жить без него не смогу! Да, муж велел не ходить в полицию, но вы же не она!

– С этим не поспорить, – согласился Димон.

Дверь распахнулась, в кабинет влетела Ада Марковна Штольцбаумкухенрайз. Близкие люди называют ее Дюдюня или Дюдюля.

– Здрассти всем! – радостно произнесла она. – Нас не звали, не ждали, а мы приперлись. Как делишки, ребятишки? Все ли супер?

Дюдюня осеклась и сразу стала серьезной – похоже, она только сейчас увидела заплаканную Веру Васильевну.

– Простите, немного пошумела. Как освободитесь, позвоните. Сижу в своем кабинете.

– Кто это? – прошептала Вера, когда за Дюдюней захлопнулась дверь.

– Одна из наших сотрудниц, – ответила я и не соврала.

Не могу назвать счастливыми ни свое детство, ни юность, но потом на меня с небес посыпались подарки.

Никому не нужная, на тот момент безработная учительница русского языка и литературы, я, выйдя из очередной конторы, услыхав до этого в отделе персонала уже набившие мне оскомину слова «мы вам позвоним», не знала, куда теперь направиться. Я стояла на улице, и выбор был невелик: направо к подземке или налево к автобусу. На метро, конечно, быстрее. Но я почему-то потопала напрямик через шоссе, чуть не попала под машину, сумела увернуться, а когда иномарка унеслась прочь, увидела лежащего на дороге дедушку и бросилась к нему.

Мой вам совет: если жизнь загнала вас в угол и радостно пинает во все бока железными сапогами, не следует впадать в истерику. Все плохое, что с человеком случается, ведет его к чему-то очень хорошему. И еще: если встает выбор, куда шагать, направо или налево, то смело бегите прямо. Я именно так и поступила. Мне повезло, и вам тоже повезет.

Немощный старичок, которому я бросилась на помощь, привел меня к себе домой, умылся, переоделся и оказался Дмитрием Коробковым. Вот так я попала в систему «Особые бригады» и начала учиться у товарищей. А спустя время вышла замуж за Ивана Никифоровича, нашего главного начальника и владельца «Особых бригад». Теперь у меня невероятно счастливая семейная жизнь, самая лучшая свекровь на свете и работа, которую я никогда не променяю на другую, даже если мне за это предложат все деньги мира.

Ада Марковна – единственная подруга Ирины Леонидовны, мамы моего мужа Ивана Никифоровича. Ирину Леонидовну и Аду Марковну связала много лет назад служба в «Особых бригадах». Их дружба выдержала проверку в разных испытаниях. Рина сейчас занимается домом, ушла в режим спящего агента, а Дюдюня до сих пор рвется в бой. Она психолог, считается членом моей бригады, но работает по собственному графику.

– Что мне теперь делать? – пролепетала Вера.

– В городской квартире можно жить? – осведомилась я.

– В принципе да, – прошептала Холодова. – Все расшвыряно, но вещи разложу по местам… Простите меня.

– За что? – удивился Димон.

– Ну… не знакома совсем с вами, – залепетала посетительница, – соврала, что училась вместе с Татьяной. Ну… думала, однокашнице скорее помогут, постараются, получше поработают, побольше внимания уделят… вот так. Простите, пожалуйста.

Я чуть было не воскликнула: «Глупее ничего не придумать!» Но сумела удержаться.

Димон взял трубку внутреннего телефона.

– Леня, у тебя есть свободные люди?.. Да, вполне хватит. Пусть они к нам зайдут – задание есть. Надо помочь нашей клиентке, у нее дома кто-то незаконно затеял обыск, навел полный беспорядок… Ты прав! Ждем.

Потом Коробков повернулся к Холодовой.

– С вами поедут прекрасные молодые люди Петр и Михаил.

Минут через пять раздался стук в дверь.

– Входите, – разрешила я.

В кабинете оказались два парня, по виду близнецы. Они одновременно произнесли:

– Здравия желаем!

Потом один замолчал, а второй продолжил:

– Нам велено забрать женщину.

Коробков закатил глаза.

– Парни, учитесь говорить красиво. Не «забрать», а отвезти домой Веру Васильевну Холодову, в чьей квартире неустановленные личности устроили незаконный обыск. Ваша задача – под руководством хозяйки все привести в порядок.

– Понятно! – одновременно отозвались близнецы.

– Ни на секунду в вас не сомневался, – кивнул Димон.

– В одной комнате содрали обои, – подключилась я к беседе, – следует вернуть помещению первозданный вид.

– Выполним! – слаженно пообещала парочка.

– Обои купите по дороге, – растолковал Димон. – Заедете с Верой Васильевной в магазин.

– Так точно! – отреагировали парни.

– Одну ее в торговый центр не отпускайте, – добавила я.

– Будет исполнено! – объявил дуэт.

– Петр, отведи госпожу Холодову в машину. Михаил, останься на пару минут, – скомандовал Коробков.

Когда Вера и юноша удалились, Коробков обратился к Мише:

– Ситуация странная, нас она насторожила. Когда будете наводить порядок, непременно спрашивайте у хозяйки, что куда поставить и положить. Если вдруг среди разбросанного обнаружится нечто, не принадлежащее владелице апартаментов, привезите это нам.

– Ясно, – кивнул Михаил.

– Даже самый пустячок, – дополнила я. – Обертки от конфет, которые хозяйка никогда не покупает, пустая бутылка из-под воды, которую Вера Васильевна не пьет…

– Дебилом надо быть, чтобы такое после себя оставить, – неожиданно разговорился Михаил.

– Людям свойственно совершать ошибки, – остановил его Димон. – И какое нам дело до чужих косяков? Главное – самим не напортачить.

– Так точно, – отозвался Миша.

– Приступай, – приказал Коробков.

Парень умчался, и в ту же секунду передо мной возникла Ада Марковна с заявлением:

– У меня снесло крышу.

– Вроде, голова на месте, – с самым серьезным видом отметил Коробков.

– На доме, – уточнила Дюдюня. – Вот говорили мне умные люди: «Не пожалей денег, сделай все из хорошего материала! Один раз потратишься – потом много лет без проблем проживешь!» А у меня тогда денежки тю-тю! Решила шифер взять. И пожалуйста! Весь побился! Теперь перекрывать надо. Вдохновленная горьким опытом, приобрела керамическую черепицу… Короче, временно меняю место жительства, потому что в моем доме жить пока невозможно. Танюша, когда домой отправишься? Уже поздно…

Я глянула на часы.

– Сейчас.

– Возьмешь нас? – неожиданно попросила Ада. – Надо к вам заехать. Свою машину здесь в гараже оставлю.

– Ты не одна? – удивилась я.

– С Графом Контейнерским, – рассмеялась лучшая подруга Ирины Леонидовны.

– Он англичанин? – заморгала я. – Иван Никифорович в курсе, что ты с иностранцем прикатишь?

– Сейчас его увидишь, – пообещала Дюдюня, распахнула дверь в коридор и воскликнула: – Ваша Светлость, входите, не стесняйтесь!

Послышался шорох, и в кабинете оказалось странное существо. Длинное, тощее тело покрывала серо-черная короткая шерсть, на филейной части был очень красивый, пушистый, завитый в несколько колец хвост. К другой стороне туловища оказалась прикреплена длинная шея, на ней сидела мордочка с длинным носом и огромными треугольными ушами, которые торчали на макушке домиками. И стояло все это сооружение на высоких тощих ногах.

– Кто это? – изумился Коробков.

– Граф Контейнерский, он же Пафнутий, собственной персоной, прошу любить и жаловать! – представила странное существо Дюдюня. – Месяц назад направлялась домой. У нас при въезде в поселок стоит контейнер – решила туда мусор из своей машины выкинуть. Подошла, а там вот эдакое чудо сидит, трясется. Увидело меня, заплакало, прямо зарыдало. Оставить бедолагу совесть не позволила. Вытащила, поехала в ветклинику, выяснила, что это собака, мальчик, возраст примерно три месяца. Здоров, просто истощен, голоден. Вымыла ребенка, назвала Пафнутием.

– Какой он породы? – осведомился Димон.

– Составительной, – сообщила Ада Марковна.

– Впервые о такой слышу, – удивилась я.

– Составлен из разных частей, – уточнила Дюдюня. – Ноги – от страуса, хвост – от самоедской собаки, шерсть – как у волка, морда овчарки, с характерной губой, присущей только этой псине. Характер у Пафнутия осторожный – на мой взгляд, это хорошо… Ну что, помчались? А то мы с Риной и Надей опоздаем.

Я удивилась. Интересно, куда собралась вся честная компания?

Хотела задать этот вопрос, но тут Граф Контейнерский боком подошел ко мне и посмотрел прямо в глаза. Мне захотелось погладить его. Я протянула руку, а щенок лег на пол и заскулил.

– Вот бедолага, – вздохнул Димон, – досталось парню, похоже, по полной программе.

Глава четвертая

– Ой, какой милый! – обрадовалась Рина, обнимая Пафнутия. – Надо его откормить, а то похож на нитку. Ребята, глядите, кто к нам в гости приехал!

Французские бульдоги Мози и Роки, которых дома называют кабачками, посмотрели на кота Альберта Кузьмича. Именно он, британец с черной шерстью, является главой стаи.

– Рина, ты готова? – осведомилась Дюдюня.

– Да-да, – кивнула Ирина Леонидовна. – Надя тоже на низком старте.

– Отлично! Тогда вперед! – скомандовала Ада Марковна.

Я удивилась.

– Подождите. Вы куда все собрались?

Ада Марковна затараторила:

– Вороне где-то бог послал кусочек сыра! А мне досталась бесплатная путевка в СПА-отель. Ну, не совсем бесплатная, я выполнила для них кое-какую работку. Владелец заведения в качестве подарка приложил к гонорару отдых в его оздоровительном центре. Номер люкс! Четыре комнаты, столько же санузлов! Бесплатное питание и все процедуры тоже даром! Могу взять с собой двух человек.

– Да-да, – кивала Надежда Михайловна.

Надя Бровкина раньше служила вместе с Ириной и Дюдюней, а теперь она член нашей семьи, помогает Ирине Леонидовне по хозяйству.

– Значит, вы сейчас отправляетесь отдыхать? – уточнил Димон.

– Верно! – хором ответила троица.

– Граф Контейнерский пока поживет тут. Очень удачно вышло – как раз крышу починят! – добавила Ада. – Танюша, ты не против?

– Конечно, нет, – тихо ответила я.

– Ужин готов, – сообщила Ирина Леонидовна. – Ваня уже вернулся, в душ пошел. Не скучайте, мы ненадолго! Айда, девчонки!

Через пару секунд прихожая опустела. Все собаки, включая Пафнутия, уставились на Альберта Кузьмича. Кот приблизился к Графу Контейнерскому, щенок лег на пол. Британец обнюхал его голову, коротко мяукнул, задрал хвост и направился в столовую. Бульдоги подбежали к Пафнутию. Мози лизнул новичка в правое ухо, Роки – в левое.

– Ну, парень, вставай! – велел Коробков. – Тебя приняли в коллектив.

И тут в прихожую вышел Иван Никифорович. Он улыбнулся:

– Всем привет! Проголодался, как крокодил!.. А это кто?

– Пойдемте в столовую, – предложила я, – там поговорим.

Когда Димон и Иван Никифорович уселись за стол, я поспешила в кухню и обнаружила на столе лист бумаги, исписанный аккуратным почерком Надежды Михайловны: «Танюша! Сегодня на ужин плов. Он в казане, а тот – на плите. К чаю – желе и воздушный торт. «Дрожалка» – в холодильнике. Выпечка на столе, где кофе-машина. Прежде чем ее разрезать, возьми в ящике конусовоздуховую воронку, осторожно воткни ее в середину, досчитай медленно до пятидесяти, вынь и лишь потом осторожно подели десерт на кусочки, иначе он сплющится. Не дрейфь! Мы скоро вернемся! Це и лю!» Последнюю фразу следовало понимать как «целую и люблю». Я открыла казан, увидела там рис с мясом и овощами, обрадовалась, быстро разложила его по тарелкам, и мы сели ужинать.

Узнав историю Пафнутия, Иван Никифорович начал негодовать:

– Кем надо быть, чтобы выкинуть щенка в мусор?

– Зато он нашел прекрасную хозяйку, – быстро сказала я.

Димон хихикнул.

– Ты не согласен? – удивилась я. – Дюдюня – добрейший человек!

Коробков поднял руки.

– Тише, тише, не убивай, пожалей! Ада замечательная, состоит в нашей бригаде. Но скажи, мы ее часто видим?

Мне пришлось ответить:

– Нет. У нее масса дел. Сейчас Дюдюня впервые за много лет собралась отдохнуть.

– Согласен, – включился в разговор муж, – Ада плотно занята консультациями в региональных отделениях. Там часто требуется специалист ее профиля. Они есть на местах, но по уровню профессионализма им до Дюдюни далеко… Кстати, к вам завтра придет новый сотрудник.

Я тяжело вздохнула. Моя бригада – инкубатор для выращивания из неразумных цыплят гордых орлов. Одно время я сердилась на супруга. Ну как так? Появляется у нас с Коробковым некто «со взором горящим», но кроме упомянутого «взора», у него ничего нет. Приходится обучать человека с нуля, а потом, когда он встает на ноги и расправляет крылья, его живо перебрасывают в другую бригаду, а мы с Димоном получаем очередного, никогда не работавшего в поле младенца лет эдак тридцати.

Как-то раз я не выдержала и высказала мужу все, что думаю по данному поводу. Иван Никифорович смутился:

– У тебя отлично получается воспитывать людей. Даже со мной получился прекрасный педагогический эффект.

– Какой? – не поняла я.

– Теперь всегда исправно мою руки перед едой, а потом вешаю полотенце на крючок, а не швыряю его где попало, – с самым серьезным видом сообщил супруг. – Мама говорит, что она не сумела объяснить мне азы поведения, а ты справилась с педагогически запущенным случаем за неделю.

Стало понятно, что моя должность – директор инкубатора.

– А к чаю что-нибудь есть? – с надеждой в голосе осведомился Димон.

В отличие от большинства мужчин, Коробков – большой любитель сладкого.

Я кивнула, пошла в кухню, вынула из холодильника тарелку с горкой темно-красного цвета, сделала шаг, чихнула… «Дрожалка» соскользнула с тарелки, плюхнулась на пол и превратилась в крошево. Ну как так вышло? Бровкина часто готовит желе, его все любят, но Надежда Михайловна всегда спокойно доносит блюдо до стола!

– Танюш, тебе помочь? – крикнул Димон.

Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь стал свидетелем трагического происшествия, поэтому я самым веселым голосом ответила:

– Нет-нет, сейчас приду!

А потом метнулась к столику. Никто, кроме меня, понятия не имеет, что хлопотливая Надежда сделала аж два десерта. Сейчас подам торт – и делу конец.

– Такое еще не пробовал, – потер руки Димон, когда кондитерский шедевр оказался на столе. – Надюша, похоже, себя превзошла. Ну что, разрежем?

– Конечно, – согласился Иван Никифорович, взял нож и протянул его мне.

Я передала столовый прибор Коробкову со словами:

– Лучше ты орудуй – у меня всегда получаются кривые куски.

Приятель улыбнулся, воткнул лезвие в центр торта, и… высокий, пышный бисквит в одну секунду превратился в небольшой блинчик.

– Сюрприз! – пропел Коробков. – Тань, что с ним?

И только сейчас я вспомнила про инструкцию по разделыванию этой вкусности на части, которую составила Бровкина. Что там она написала?.. Найти какую-то воронку… воткнуть… считать долго…

– Бедняга скончался, – объявил Иван Никифорович, – реанимации не подлежит.

Димон встал.

– Посмотрю в кухне, вдруг там что-нибудь еще к чаю найдется…

– Не надо, не надо! – затараторила я, памятуя об остатках желе на полу. – Лучше поройся в буфете, который в столовой находится. Рина там конфеты прячет.

Коробок пошагал в указанном направлении, Иван Никифорович начал спокойно пить чай, а я кинулась в кухню с желанием спешно навести порядок.

Оцените мое изумление, когда я обнаружила неподалеку от холодильника чистый пол. А чуть поодаль, лежа на спине, раскинув в разные стороны лапы, похрапывал Пафнутий. Я присела около собаки и погладила ее длинный нос.

– Спасибо, что слопал руины «дрожалки», но не станет ли тебе плохо от такого количества не собачьей жратвы?

Граф Контейнерский перестал издавать музыкальные стоны. Зато теперь до моего слуха долетел другой звук, напоминающий раскаты грома. Я встала и заглянула под стол, который находится около окна. Там с блаженной улыбкой на морде спали оба кабачка.

– Мяу, мяу, мяу! – сердито завел Альберт Кузьмич, который сидел на подоконнике.

– Да, милый, – кивнула я. – Спасибо за рассказ, но я уже поняла, что произошло. Пафнутий и бульдоги слопали все желе. С одной стороны, плохо, что Димон остался без сладкого, но с другой – сахар вреден, а Коробок постоянно жует разные кондитерские изделия. Хорошо, что ему сейчас оно не досталось. С третьей же стороны, собакам не следует угощаться десертом.

Я вздохнула и пошла за шваброй. Надо все-таки протереть пол.

Глава пятая

Утром Иван Никифорович, выглянув из гардеробной, спросил:

– Танюша, а где моя любимая голубая рубашка?

– Какая? – не поняла я.

– Любимая голубая, – повторил супруг.

Я быстро вошла в небольшую комнату, где хранится наша одежда, посмотрела вешалки на половине мужа и обрадовалась:

– Вот она!

– Нет, – возразил супруг.

Я взяла «плечики».

– Ты хотел голубую…

– Да, но не эту. У меня встреча с одним человеком. Возлагаю на нее определенные надежды, хочу, чтобы он с нами сотрудничать начал. Необходима удачуприносящая рубашка!

Меня охватило изумление.

– У тебя есть удачуприносящая рубашка?

Иван Никифорович смутился.

– Понимаю, звучит глупо. И я на самом деле не верю в подобную ерунду. Но тут такое дело… Давно заметил, что если надеваю эту рубашку, то весь день прямо идеально проходит. Но в гардеробной ее нет… А! Понял! Наверное, Надя рубашку постирала, но погладить не успела.

– Сейчас проверю.

Я сбегала в небольшую комнату, где стоит доска с утюгом, и нашла там вещь, необходимую мужу. Иван Никифорович обрадовался.

– Спасибо! Можешь рубашечку в порядок привести?

– Конечно, – улыбнулась я, – дело нехитрое. Но давай сначала завтрак вам с Димоном сделаю.

– Хорошая идея, – одобрил супруг. – Коробков пошел гулять с собаками.

Я тихо вздохнула. Совершенно забыла, что кабачков, а заодно и Пафнутия, надо утром водить на попис. Да, Танюша, ты, оказывается, живешь, как бабочка, занимаешься только работой, остальные проблемы решает кто-то другой! Спасибо Димону, что он вспомнил про псов. Сейчас включу утюг, а пока он греется, подумаю про завтрак.

Минут через пять я схватила тетрадь, которую оставила Бровкина. Что сегодня у нее запланировано на завтрак? Ага! Манная каша! Тут целое сочинение для меня: «Танюша, зайди сегодня непременно в магазин. Думала сама заняться покупками, но позвонила Дюдюня с сообщением про поездку, и я не успела пополнить запасы. В «Радугу» не заглядывай, у них цены офигенные. Ступай в «Страну Едальную», там нормальные продукты, и за них не просят миллионы».

Ниже шел рецепт каши. Я трижды его перечитала. Способ приготовления нехитрый, основной ингредиент – «крупа манная, 2 ст.». Я нашла на полке железную банку с нужной надписью и обнаружила в ней… сахар. Логично тогда предположить, что в емкости с наклейкой «Сахарный песок» находится манка. Ан нет, там лежат пуговицы. Слава богу, контейнеров оказалось немного, нужная мне крупа оказалась в жестянке для вермишели. Ура! Можно начинать!

Пожалуйста, не надо считать меня женщиной, у которой руки и ноги растут из одного места. До знакомства с Иваном Никифоровичем у меня был опыт жизни в браке. У меня прекрасно получалось ежедневное блюдо «отварные сосиски» и праздничное «сосиски жареные». Вот покупные пельмени постоянно слипались. А каши я никогда не варила. Почему? Ой, поверьте, мне очень не хочется вспоминать все, что происходило со мной в то время, о котором напрочь забыла! Сейчас у меня другая жизнь. Просто примите к сведению: повариха из меня – как из овцы космонавт.

Итак, займусь сейчас завтраком! Я вылила молоко в кастрюльку, поставила ее на конфорку, высыпала туда же два стакана манной крупы, добавила сахар и начала мешать смесь.

– Танюша! – крикнул Димон. – Доброе тебе утро! Что горит?

– Привет! – ответила я, орудуя ложкой. – Все в порядке, скоро угощу вас кашей.

– В прихожей паленым пахнет.

Утюг! Совсем забыла про него! Быстрее гепарда я метнулась в хозяйственную комнату, увидела, что над гладильной доской поднимается дым, подбежала к ней и поняла, что утюг стоит на удачуприносящей рубашке мужа. От нее остались рукава, остальные части оказались на месте, но они обгорели!

– Что умерло? – захихикал Димон, входя в комнату.

Я прошептала:

– Катастрофа!

Коробков посмотрел на доску, быстро выдернул шнур из розетки и начал меня утешать:

– Ерунда. Подумаешь, скончалась шмотка! Новую Ивану купишь.

Я шмыгнула носом и сообщила, что рубашка особенная, другой такой нет.

– Сегодня Иван открылся для меня с другой стороны, – хмыкнул Коробков, когда я замолчала. – Где наш начальник?

– В ванной, – всхлипнула я.

– Стой тут. Перестань реветь, решу проблему, – пообещал Димон и убежал.

Я осталась одна в гладильной. Есть проблемы, которые даже при всем огромном желании и умении Коробка разрулить все наилучшим образом, решить невозможно. Как воскресить рубашку, ушедшую в мир иной?

– Танюша, а завтрак есть? – поинтересовался муж, заглядывая в помещение.

Я быстро встала так, чтобы Иван Никифорович не увидел обгоревшие останки на доске, и впервые в жизни обрадовалась, что не обладаю параметрами модели. Толстые бока и попа мне сейчас очень помогут.

– Все готово! – сообщила я, и мы с мужем отправились в столовую.

Иван Никифорович сел за стол, я бросилась к плите и удивилась, что она выключена. Наверное, убегая из кухни, я машинально повернула ручку, поэтому кастрюлька не сгорела, не повторила судьбу рубашки, и каша сейчас выглядит аппетитно.

Но ложка почему-то не погрузилась в кашу. Я внимательно посмотрела на еду и сообразила, что не пойми по какой причине любимое Иваном Никифоровичем и Димоном блюдо, которое они готовы есть каждый день на завтрак, превратилось в упругую, а не в жидкую массу. Вместо каши сейчас холодец из манки! Что делать?

Пару секунд я, повариха, провела в панике, потом у меня включился мозг. Холодца из манки не бывает, а вот пудинг из этой крупы можно сотворить! И он у меня, вроде как, получился. Осталось лишь сообразить, каким образом добыть его из кастрюли.

И тут меня вновь осенило! Я взяла нож с длинным узким лезвием, просунула его между окаменевшим содержимым и стенкой кастрюльки, провела режущий предмет по кругу, потом перевернула емкость, поставила ее на плоское блюдо, стукнула кулаком по внешней стороне дна, а потом подняла кухонный инвентарь. Ура! Каша, которую теперь следовало именовать пудингом, вывалилась на тарелку и даже выглядела вполне прилично. Правда, некоторая часть кушанья не захотела расставаться с горшком из нержавейки, осталась на его дне, из-за чего верхушка смотрелась неаккуратно.

Но на меня в третий раз снизошло озарение. Я вытащила из шкафа банку с вареньем, замазала им все огрехи и подала блюдо к столу.

– Ну и ну! – поразился Иван Никифорович. – Я и не подозревал, что моя жена способна на подобные шедевры!

– А что ты приготовила? – поинтересовался Димон.

– Пудинг, – гордо сообщила я и уточнила: – Манный.

Иван Никифорович обрадовался, начал есть и произнес:

– Обожал его в детстве! Мама такой делала только для меня, отец говорил: «Я не способен есть несчастную еду, которая трясется от страха при виде меня». Ну очень вкусно, спасибо, Танюша!

– Не предполагал, что ты так хорошо готовишь, – заметил Димон, уничтожая не пойми почему мгновенно застывшую кашу.

– Быстро как ты его сотворила! И у тебя пудинг поплотнее, у мамы он дрожал, – продолжал восхищаться муж. – Она его всегда с вечера готовила. Как-то спросил, почему, когда я был маленьким, пудинг у нас был частым гостем на столе, а сейчас никогда его не вижу. Мама рассмеялась: «Так у нас, когда ты дошкольником был, с деньгами было не ахти! Курочку могли себе только по воскресеньям позволить. А манка при всех режимах была недорогая, да и надо ее всего две столовые ложки. Дешево и сердито».

Я оторопела. Две столовые ложки? В рецепте, который мне оставили, написано «2 ст.». Стоит цифра! Не буквами числительное указано! Вот я и решила, что речь о двух стаканах крупы. Кабы Бровкина указала «две ст.», тогда бы я скумекала, что это ложки. И Надежда не уточнила количество жидкости, а я подумала, раз не указано, значит, литр. Вот прямо интересно, сколько молока требовалось налить в кастрюльку?

Мои размышления прервал вопрос мужа:

– Танюша, так где моя голубая рубашка?

Я заморгала, и тут Димон неожиданно сказал:

– Вроде, видел ее в гладильной, висит на крючке!

– Вот здорово! – обрадовался Иван Никифорович.

Я уж в который раз за утро изумилась. Откуда взялась рубашка? Она же сгорела!