Текст книги "Белый конь на принце"

Глава 9

Бросив еженедельник в машину, я вошла в банк, взяла со стола какой-то бланк и сделала вид, что его заполняю. Теперь, поговорив с Митричем и внимательно изучив фото в «Фонаре», я могла под другим углом посмотреть на место происшествия. Если чуть подумать, то станет ясно: папарацци, который сделал эксклюзивные кадры, должен был стоять там, где располагаются туалеты и служебный лифт. Я, стараясь не привлекать к себе внимания, отправилась к сортирам. Да, абсолютно правильно, именно тут он и расчехлил свою оптику. Только из одной точки можно охватить стол, кассу, «бухгалтершу», старуху и девочку. И эта точка находится за кадкой с растением, которое Митрич без затей назвал фикусом. Я осмотрела деревянную бадью и угол. Широкие глянцевые листья служат отличным укрытием, а за фикусом хватит места для человека даже крупной комплекции. Журналист пришел в банк и спрятался в укромном уголке. Когда грабители влетели в зал, папарацци начал съемку, затаился до той поры, пока местная служба безопасности не навела порядок и не отправила дрожащих от страха клиентов в кабинет управляющего. Но как парень остался незамеченным? И если фотограф заблаговременно занял позицию за растением, то, получается, он знал о предстоящем нападении? Следовательно, Серж Вит либо член банды, либо знаком с головорезами. Но существует третий вариант событий. Корреспондент зашел сюда, потому что захотел в туалет. Может, он клиент банка и в курсе, что любого человека беспрепятственно впустят в зал, где оплачивают счета, и там есть комфортабельный, очень чистый санузел. Дальше просто. Парень задержался в сортире, услышал шум, выскочил, шмыгнул за кадку и нащелкал кадров. Но почему он не вышел, когда появились охранники? Кого боялся? Преступники испарились, можно было побеседовать со свидетелями. Любой борзописец мечтает очутиться в центре событий, газеты платят хорошие деньги всем, кто сообщает им новости. Сотрудники «Скорой помощи», пожарные, милиционеры, врачи и медсестры – многие получают вознаграждение, если звонят в определенные издания с заявлением: «Сегодня актриса N подралась со своим любовником, режиссером М, и оба были доставлены в клинику».

Часто информатор, чтобы заработать побольше шуршащих бумажек, работает на несколько фронтов, оповещает конкурентов: «Желтуху», «Треп» и так далее. Чем скандальнее события, тем большее количество объективов бывает на месте происшествия. Но вчера возле банка царила тишина. А я отлично знаю, что репортеры прослушивают милицейскую волну. Если вызывают оперативников, то одновременно с ними, а то и раньше, примчатся машины, набитые журналюгами.

Из туалета вышла женщина в темно-синей жилетке и кепке. Головной убор украшали буквы «Ч» и «М», в руках уборщица несла ведро со шваброй. Неторопливым шагом она двинулась в сторону двери с надписью «Только для служащих». Я проводила ее взглядом, увидела на спине жилета слоган «Отмываем все, кроме денег» и не удержалась от окрика:

– Стойте!

Женщина обернулась.

– Вы мне?

– Да, простите, я вип-клиент этого банка. Меня зовут Даша Васильева, а как обращаться к вам?

– Нина, – настороженно представилась уборщица, – вы хотите на меня пожаловаться?

– Ой, ну что вы, – заулыбалась я, – наоборот, я восхищена чистотой, которую вы ухитряетесь соблюдать в столь людном месте. Пол блестит! Сантехника сияет!

Из глаз Нины исчезло напряжение.

– Спасибо на добром слове, я работаю не за страх, а за совесть.

– Давно ищу домработницу, – продолжала я, – но все попадаются неряхи с косыми руками, бьют посуду, оставляют пыль по углам. Может, пойдете ко мне?

– А где вы живете? – заинтересовалась Нина.

– Коттеджный поселок «Зайкино», сто пятьдесят километров от Москвы, – лихо соврала я, – на машине можно быстро докатить!

– У меня нет автомобиля, – усмехнулась уборщица, – а на автобусе к вам не наездишься. Спасибо за предложение, но нет!

– Может, согласится кто-нибудь? – не отставала я. – Похоже, в вашей команде все безупречно работают. Возьмите мою визитку, сделайте одолжение, передайте своим коллегам. Знаете, лучше, если вызовется убирать женщина крупного телосложения, у нас надо тяжести носить.

Уборщица сняла кепку.

– Извините?

– Я отдам предпочтение высокой, крепкой уборщице, размера этак пятьдесят четвертого.

– У нас такой нет, – перебила меня Нина, водружая головной убор на место, – все худенькие.

Я понизила голос:

– Вот странно! Вчера я видела тут толстую тетю в такой форме, как у вас, она за фикусом пыль протирала. Сначала, правда, лестницу мыла, затем сюда пришла.

– Вы что-то перепутали, – сказала Нина, – этот зал я и Капитолина убираем. Вчера ее смена была, и слава богу. Кино тут снимали, весь пол изляпали. Капа полночи порядок наводила. Она совсем мелкая, вроде вас, ничего не весит.

– Кино, – оторопела я, – про шпионов?

Нина подхватила ведро.

– Вроде того, но об этом клиентам рассказывать не велено.

Я схватилась за ручку швабры.

– Постойте. Вчера здесь было ограбление, вы хотите сказать, что оно не настоящее?

Нина поджала губы.

– Ничего не знаю.

Я полезла за кошельком.

– Я заплачу!

– Один раз возьму деньги и лишусь хорошей работы, – не дрогнула поломойка, – прощайте.

Я вернулась в зал и снова стала изображать из себя тупую тетку, неспособную правильно и быстро заполнить бланк. Если сложить воедино все сведения, добытые мной сегодня, то получается загадочная картинка.

Со всех сторон положительный Николай Сергеевич угощает алкоголика Митрича чаем с элеутерококком. Вместо того чтобы обрести щенячью бодрость, Митрич практически сразу отключается. Грабители входят в банк уже после того, как секьюрити перестали воспринимать действительность. Никто из присутствующих в зале не заметил происшествия с Митричем, а Николай Сергеевич не поднял тревогу, не вызвал врача. Он не успел, потому что сам отключился до того, как в зал ворвались преступники, или не стал шуметь, так как был с грабителями в одной команде?

Последнее, что увидел Митрич, это короткое замыкание, случившееся в кадке с фикусом. Я сейчас довольно внимательно осмотрела укромный уголок за растением и убедилась: там нету розеток. Можно, конечно, проигнорировать слова профессионального выпивохи, но, думаю, он поймал взглядом вспышку камеры. Папарацци снимал нападение, это сверкнул фотоаппарат.

Незадолго до «чаепития» Митрич видит уборщицу, толстую бабу, которая надраивает лестницу. Вот вам и ответ, как журналист незамеченным попал в зал и почему о нем не вспомнил никто: ни клиенты, ни сотрудники.

Наденьте спецовку, возьмите в руки чемоданчик с инструментами или швабру, и тут же станете невидимкой. Медсестра, пробегающая мимо охраны, не удивит секьюрити больницы, мойщик окон не насторожит сотрудников офиса, слесарь в женском сортире не вызовет ни малейшего ажиотажа. Представляете, как будут возмущаться девушки, если в их туалетную комнату заглянет мужик в обычном костюме? А при мрачном дядьке в комбинезоне, разбирающем бачок, они спокойно станут наводить красоту. Разве сантехник мужчина? Он что-то вроде умывальника.

Журналист поступил очень просто, добыл форму фирмы «Ч» и «М», которая заключила договор на уборку банка, и сосредоточенно мыл ступеньки перед входом, затем с деловым видом вошел внутрь и нырнул за фикус. Поступи так клиент, охрана могла бы заинтересоваться, а кто обратит внимание на поломойку?

Я скомкала очередной бланк, на котором рисовала каракули, бросила его в корзину и вздохнула. Итак, я снова вернулась к гипотезе о связи репортера с бандитами. Корреспондента предупредили о предстоящем налете, и он поспешил приготовить отличное укрытие для съемки.

Но если я приму эту версию, тогда возникает очередной вопрос: почему именно «Комобанк»? Да еще зал расчетов. Сто тысяч рублей – впечатляющая сумма для пенсионера или бюджетника, но для налетчика это копейки.

– У вас трудности? – спросил, подходя ко мне, парень в темном костюме и галстуке.

Я посмотрела на бейджик, прикрепленный к пиджаку клерка.

– Нет, Володя, спасибо, я жду знакомую.

– Но вы рвете квитанции, хотите, помогу заполнить нужную? – не успокаивался молодой человек.

– Пару часов назад здесь дежурила девушка, – вздохнула я, – симпатичная, в элегантном пиджаке.

– Она ушла домой, отработав свою смену. Если сомневаетесь в моей профпригодности, могу позвать заведующую залом, – привычно улыбнулся служащий.

– Ваша коллега обещала дать мне телефонный номер кассирши, которая здесь вчера работала, – сказала я. – Попросила зайти после обеда и, получается, обманула.

– Елена согласилась предоставить конфиденциальную информацию о кассире? – поразился Владимир. – Это строго-настрого запрещено!

Я опустила глаза в стол, затем, придав лицу выражение истинной блондинки, прошептала:

– Меня обслуживает вип-отдел. Как правило, любыми моими проблемами занимается Михаил Федорович, но вчера я случайно очутилась здесь в момент ограбления. Не передать словами, как я испугалась! Руки-ноги тряслись, я нырнула в укрытие и молилась, совсем голову потеряла.

– Не стоит себя корить, – приободрил меня клерк, – люди теряются в экстремальных обстоятельствах.

– А вот кассирша даже глазом не моргнула, – завела я, – припрятала мою сумку, спасла документы и немалую сумму денег, которая находилась в кармашке. Я упала на пол, а ваша сотрудница схватила мой ридикюль, швырнула в сейф и заперла.

– Она не имела права так поступать, – нахмурился Владимир, – это грубейшее нарушение инструкции. Лучше никому не рассказывайте, Васю уволят, Михаил Федорович очень бдительно следит за соблюдением правил.

– Васю? – повторила я. – Но в окошке сидела девушка.

Уголок рта Владимира слегка поднялся вверх.

– Она Василиса.

– Прекрасная, – на автопилоте добавила я.

Владимир хмыкнул:

– С красотой у нее проблемы, зато характер покладистый.

Я встала.

– Понимаете, денежных трудностей я не испытываю, не сочтите это за хвастовство, но банк выдал мне черную кредитку «Инфинити», вот она.

Владимир подождал, пока я расстегну кошелек, продемонстрирую ему пластиковую карточку, и тихо сказал:

– Понятно.

– С потерей сумки, денег и документов еще можно смириться, – пела я, словно лисица, пытающаяся выманить у вороны сыр, – но в сумке лежал медальон, подарок покойного мужа. Василиса сохранила крайне значимую для меня вещь. Я хочу вознаградить отважную кассиршу, купить ей машину или шубу. Пусть сама выбирает. Но как с ней поговорить? Если я буду ее дергать на рабочем месте, то, как вы верно заметили, Василиса может очутиться на бирже труда. К тому же мне очень трудно возвращаться сюда, всплывают воспоминания о вчерашнем.

Владимир чуть сгорбился.

– Думаю, Михаил Федорович вам все объяснит.

И тут ожил мой мобильный, я схватила трубку. Ну надо же, помяни черта, и он тут.

– Дашенька, солнышко, – замурлыкал Михаил Федорович, – хочу пригласить вас сегодня поужинать. Какой ресторан вы предпочитаете?

Я чуть было не ответила честно: «Веселый бургер» (там замечательные сэндвичи с индейкой, луком и помидорами), но вовремя сообразила, что упаду в глазах управляющего, и сказала:

– Может, «Лермонтов»?

– Превосходно, – возликовал Михаил, – восемь вечера вас устраивает?

– Самое лучшее время, – ответила я, быстро соображая, где купить наряд для свидания.

Ну не идти же в роскошный «Лермонтов» в джинсах, рубашке с надписью «Хелло, Кити» и укороченной курточке, весьма смахивающей на одеяние «Буратино».

– Вы восхитительны, – сделал свой ход управляющий, – я боялся, что откажете.

– Как я могу упустить шанс посидеть за одним столом с приятным мужчиной, – отбила я подачу.

Мы поиграли еще минуту в словесный пинг– понг, потом я запихнула трубку в карман и стала откровенничать с Володей:

– Михаил Федорович предложил мне перекусить с ним. Он приятный человек.

– Великолепный начальник. – Володя не упустил момента прогнуться.

Я экзальтированно закатила глаза.

– У вас все чудесные. Эта девочка Василиса! Если достанете для меня ее мобильный номер, я расскажу управляющему о том, что в зале оплаты счетов сегодня дежурил потрясающий, умный, талантливый человек по фамилии…

– Никитин, – живо подсказал парень.

– И что крайне неразумно не использовать мощный потенциал многообещающего сотрудника на более ответственной работе, – завершила я свой пассаж.

Владимир порозовел.

– Дайте мне визитку, думаю, вскоре я раздобуду то, что вам нужно.

– Лучше я продиктую вам свой номер, – выдвинула я встречное предложение.

И через пару минут ушла из банка в полной уверенности: Никитин пророет носом тоннель с севера на юг Москвы, но пришлет мне эсэмэску с необходимой информацией.

Глава 10

Платье, колготки, плащ, сумку и всякие необходимые мелочи я купила в ЦУМе, потом зашла в парикмахерскую, где собралась уложить волосы и сделать макияж, но глянула на свое отображение в зеркале и отказалась от применения косметики. Во-первых, доктор Бурдюк запретил мне прикасаться к тональному крему и прочим прибамбасам, а во-вторых, я не смогла найти на своем лице глаза. Вот губы выступали отчетливо, но их явно не стоило покрывать слоем перламутровой помады.

Я расстроилась: таблетки и крем, выписанные ехидным Бурдюком, еще почему-то не подействовали, но затем ко мне вернулось самообладание. Хуже ведь не стало! Очень хорошо, что пока я сама на себя не похожа. В «Лермонтове» вечером можно запросто встретить знакомых. Начнутся расспросы, поцелуи, а в облике опухшего гадкого утенка Дашутку никто не узнает. Надеюсь, меня пустят в ресторан. Впрочем, на всякий случай я попробую слегка задрапировать свое чудесное личико. Я подошла к рецепшен и попросила администратора:

– Хочу купить вон те солнечные очки с огромными стеклами и шелковый платок.

Девушка немедленно открыла стеклянную витрину и протянула мне аксессуары. Большая оправа прикрыла часть лица, подбородок отлично маскировался косынкой, завязанной пышным бантом на шее.

– Остаются щеки, – расстроилась я, – их никак не скрыть.

– Попросите мастера сделать побольше локонов, – предложила девушка, – и закрыть ими щеки.

– Надеюсь, вы не насмехаетесь над клиенткой с короткой стрижкой, – беззлобно отвергла я дурацкое предложение.

Администратор полезла в другой шкафчик и достала с полки пучок белокурых кудряшек.

– Смотрите, можно прикрепить шиньон, многие так делают.

– Не мой вариант, – помотала я головой, – отлично знаю, что в какой-то момент эта «красота» непременно отвалится.

Девушка засмеялась.

– Такое прежде случалось, шиньон прикалывали к голове, а шпильки легко выскакивали. Но теперь изобретена новая технология. Мастер при помощи специального аппарата «приварит» к вашим волосам искусственные. Мы даем гарантию на пару месяцев. В любой момент накладку можно снять. Придете к нам и обретете прежний вид. Дорого, конечно, но результат того стоит.

– А я не буду похожа на куклу с синтетической мочалкой на макушке? – засомневалась я.

Администратор чуть наклонила голову.

– Как вам моя прическа?

Из моей груди вырвался завистливый вздох.

– Хозяин салона правильно поступил, посадив встречать клиентов красавицу с шикарной копной волос. Вам не предлагали сниматься в рекламе шампуня?

Девушка засмеялась.

– Увы, у меня на голове три волосины, это нарощенная грива. Ее можно мыть, красить, укладывать, короче, производить любые манипуляции.

– Хочу такие волосы, – загорелась я, – есть у вас «запчасти» для блондинок?

Администратор кивнула.

– Естественно, любой цвет по желанию клиента. Я вас посажу к Лёне, он у нас лучший мастер.

Ерзать в кресле пришлось долго, но результат меня ошеломил. Минут пять я ощупывала блестящие белокурые «спиральки» и потрясенно спрашивала:

– Как это?

– Ловкость рук и никакого мошенничества, – усмехался Леня, которого явно обрадовала реакция клиентки. – Приходите на коррекцию, если это делать вовремя, можно хоть всю жизнь такой красотой хвастаться.

– И они не отвалятся? – прошептала я.

Леонид постучал себя в грудь.

– Фирма гарантирует. Я усовершенствовал методику, улучшил состав средства, при помощи которого родные волосы склеиваются с накладными, смело купайтесь в бассейне, ходите в баню.

Осторожно неся голову, я оплатила гигантский счет и не почувствовала, чтобы меня душила жаба. Мне всю жизнь хотелось обзавестись пышной шевелюрой, но во времена моей молодости никто в СССР не знал, как этого добиться. Как я жаждала в детстве косу до колен! И вот сейчас моя мечта сбылась!

В «Лермонтов» меня впустили без проблем. Михаил устроился на втором этаже за маленьким столиком в нише.

– Вы очаровательны, – на первый взгляд искренне воскликнул управляющий.

Я небрежно тряхнула белокурой копной, рискнула снять темные очки и делано равнодушно ответила:

– Просто сходила от скуки в парикмахерскую! Ничего особенного.

– Вы милы и со своим обычным хвостиком, – проворковал Михаил, – но эта укладка вам удивительно к лицу.

Я села за стол и расправила салфетку. А еще женщины тратят огромные средства на косметику, одежду и салонные процедуры. Ну почему мы так уверены, что представители противоположного пола замечают изменения в нашей внешности? Я никогда не стягивала волосы махрушкой, мне просто нечего собирать в хвостик. Управляющий смутно помнит прическу вип-клиентки. Полагаю, все восторги Михаила Федоровича по поводу изменения моей внешности лживы, ему по какой-то причине необходимо расположить к себе вкладчицу, а каков самый короткий путь к сердцу женщины? Надо изо всех сил восхищаться ее красотой! Интересно, в какую степь зайдет наша беседа?

Некоторое время мы достаточно живо обсуждали меню, затем повисла пауза. Я выжидательно глянула на финансиста.

– Дашенька, вы мне очень нравитесь, – сладко запел устроитель встречи, – веселая, красивая, умная.

– Вы женаты, – на всякий случай напомнила я.

Михаил Федорович смущенно улыбнулся.

– Пожалуйста, поймите меня правильно. Давайте дружить?

– С удовольствием, – согласилась я, – вот только выпить на брудершафт не получится, я приехала в «Лермонтов» на машине.

– Можно скрепить новую фазу наших отношений совместным поеданием салата, – засмеялся управляющий, наблюдая, как официант ставит на стол тарелки. – Перейдем на «ты»?

Я постаралась изобразить радость.

– Конечно, давно пора.

Михаил поправил узел галстука, воткнул вилку в гору латука и проникновенно продолжил:

– Мне нужен хороший совет, и я хочу услышать его от тебя, ведь все говорят о твоем редком уме. Я наделал много глупостей.

– Ошибки нас украшают, – приободрила я собеседника, – что случилось? Ты проиграл в казино весь валютный запас банка? Решил без согласия клиентов вложить их деньги в паевой фонд, а тот лопнул?

Михаил отложил столовые приборы.

– Конечно, нет! Речь идет не о сумасшествии, а об оплошности, но все равно я ощущаю дискомфорт и не знаю, как себя вести. Сейчас непростое время, любая копейка пригодится, отказываться от заработка было бы глупо. Поэтому я воспользовался одним выгодным предложением и теперь пребываю в растерянности. Может разразиться скандал пострашнее того, в который вляпался Саша Акмолов.

– Директор компании «Пулико»? – оживилась я и вспомнила подробности. Упомянутого Александра милиция поймала в машине с двумя проститутками в самый разгар, как бы это поделикатнее выразиться, интимного отдыха. История стала достоянием прессы, об Акмолове не написал разве что журнал «Разведение черепах», да еще ночные бабочки добавили перца. Сказали – он импотент, сколько они ни старались, ничего у него не получилось, легче мертвого возбудить. Насколько я помню, от Акмолова после этого ушла жена. Сейчас любитель горячих приключений не у дел, никто не хочет брать на работу человека с подмоченной репутацией. Что может быть хуже?

По лицу Михаила скользнула тень.

– В конце сентября ко мне обратился продюсер Константин Рыбкин со студии «Молливуд». У него в производстве стосерийный детектив по романам Смоляковой.

– Здорово! – обрадовалась я. – Милада мастерски закручивает сюжет.

– Константин очень хочет, чтобы лента была максимально правдоподобной, поэтому он предпочитает снимать не в павильоне, а на натуре, понимаешь?

– Пока не очень, но, если ты продолжишь, я непременно въеду в ситуацию, – пообещала я, вытаскивая из горы листьев крошку, отдаленно напоминающую кусочек креветки. И этот салат в «Лермонтове» называют «Гигантский омар в сопровождении зелени»? Следовало назвать его: «Обрывки латука по цене деликатесного океанского гада».

Михаил снова отложил вилку.

– Мне предложили пятьдесят тысяч долларов за аренду зала.

Я поперхнулась маслиной.

– В смысле?

– Я разрешаю киношникам снять сцену ограбления и получаю бабки, – через силу признался управляющий.

– Угарно, – от неожиданности я произнесла слово, которое никогда не употребляю.

– Константин выдвинул условие: ни сотрудники, ни охрана не должны ничего знать, – зачастил управляющий. – Рыбкин хотел заснять естественную реакцию обычных людей на ограбление, их страх, изумление. Пятьдесят тысяч в валюте за ерунду!..

– Офигенно у них получилось, – щелкнула я языком, – я не заметила камер.

– Их установили ночью, – пояснил Михаил, – спрятали в разных местах.

– Вот почему грабили расчетный зал, – кивнула я, – туда заходят только обычные посетители.

– Мы любим и уважаем каждого клиента, – заученно отреагировал управляющий.

– Конечно, – подхватила я, – но кое-кого в банке любят и уважают больше других. Ваши постоянные вкладчики могут не тратить время на возню со счетами, не забивать себе голову такой ерундой, как коммунальные расчеты. Надо только подписать специальное поручение, и необходимые суммы за свет, газ, воду и прочие услуги будут переводиться автоматически. В зал, куда ворвались преступники, заглядывают либо случайные, либо совсем бедные люди, которым нечего копить. Вот ты и решил пожертвовать ими, да и охрана там у двери никакая.

– Ужасно, что ты обо мне такого мнения, – заморгал Михаил. – В зале не должно было быть ни одного человека с улицы. Снаружи стояли сотрудники Рыбкина и останавливали всех, кто собирался войти внутрь.

– Хочешь сказать, что бабка с девочкой, «бухгалтерша» и девушка, забившаяся под стол, актеры?

– Ну конечно! – обрадовался Михаил. – Когда из зала вышел бизнесмен, хотевший оплатить садик, началась съемка.

– Малышка гениальна, – кивнула я, – она так натурально себя вела, так достоверно изобразила испуг. Кстати, зачем этот фарс продолжили в твоем офисе? Предполагаю, что следователь, опрашивавший пострадавших, тоже шут с киностудии.

– Да, – осторожно согласился Михаил, – но произошла нестыковка. Как ты попала в зал коммунальных платежей?

Я не упустила возможности тряхнуть шикарными локонами.

– Поднялась в вип-зону, но тамошняя охрана меня не впустила. Моя внешность не соответствовала фото на пропуске, лицо опухло из-за… э… аллергии на… э… капли от насморка!

– Козлы, – возмутился Михаил, – всех уволю с позором. Какое право они имели так тебя унизить?

– Не наказывай бдительных парней, – делано испугалась я, – наоборот, им следует выписать премию, они не пошли на поводу у богатой клиентки, честно несли службу.

– Дураков спасло лишь твое заступничество, – торжественно объявил управляющий, – доведу это до их сведения, они должны знать, за кого им нужно молиться, ведь потерять работу сейчас легко, а найти практически невозможно.

Я кивнула, выражая полнейшее согласие с Михаилом. Хотя мне кажется, что пресловутый кризис очень удобен для нечестных бизнесменов. На неблагоприятную экономическую обстановку удобно ссылаться при любой проблеме, можно втихаря выгнать вон всех, кого прежде не позволял сократить закон. Кризис! Зачем сейчас оставлять на службе беременную? Она должна понять, в какой трудной ситуации находится страна, и сама уволиться. Думаю, часть людей заработала на экономическом зигзаге большие миллионы. Это те, кто громче всех кричит о тяжести нашего положения и призывает к жесткому контролю над расходами.

– И куда ты направилась, когда эти уроды тебя не пустили? – спросил Михаил.

– Позвонила в вип-отдел, меня попросили подождать внизу.

– Дряни! – взвыл управляющий. – Так обращаться с лучшим вкладчиком!

– Я села в лифт, – продолжала я, – приехала на первый этаж и вошла в зал.

Михаил Федорович схватил салфетку.

– Вот! Лифт расположен в небольшом холле, клиент входит в банк, попадает в предбанник и уж потом либо садится в подъемник, либо идет в отдел расчетов. Ты вышла из лифта и поэтому оказалась среди участников съемок.

– Ну надо же, – всплеснула я руками, – а я так испугалась! Чуть не умерла!

Михаил взял меня за руку.

– Прости! Виноват! Черт меня попутал! Когда съемки закончились, я сообразил, какую травму тебе нанес.

– Пострадали и твои сотрудники, – напомнила я, – кассирша, охранники.

– Они профессионалы, их готовят к разным форс-мажорным ситуациям, они обязаны реагировать правильно, но, увы, облажались. Секьюрити без чувств упали, девчонка в кассе остолбенела, – вскипел мой собеседник, – по-хорошему их наказать бы надо! Что это пищит?

– Мне эсэмэска пришла, – объяснила я. – А Вера? Касаткину ведь убили.

Управляющий вытер губы салфеткой.

– Она жива-здорова.

– Я сама видела лужу крови! – воскликнула я.

– Это кинотрюк, – коротко пояснил Михаил Федорович, – под блузкой у Касаткиной был пакет с краской. Константину Вера понравилась, эффектная красотка, вот он и решил дать ей роль погибшей при налете жертвы!

– Ваша рыба, – объявил официант, ставя передо мной овальную тарелку.

– По мне, так нет ничего лучше доброго куска мяса, – потер руки Михаил, – телячья вырезка с грибами не сравнима ни с какими деликатесами.

Я взяла вилку. Наверное, не стоит ловить собеседника на мелких нестыковках. Скажите на милость, откуда Вера могла знать, что меня не пустят в вип-отдел и ей придется идти вниз на встречу с клиенткой? Ладно, Касаткиной по сценарию предстояло бежать в зал, она была в полной боевой готовности, «заряженная» мешком с кетчупом или что там нынче используют в качестве фальшивой крови. И тут внезапно звоню я. Почему Вера не всполошилась, не обратилась к Михаилу, не попросила отложить съемки, мол, на первый этаж некстати забрела Дарья Васильева, уведите клиентку из кадра? Нет, Касаткина преспокойно спускается вниз. Михаилу не хватило ни времени, ни фантазии, чтобы придумать более правдоподобную ложь. Или он считает меня клинической идиоткой? Хотя, думаю, верно и первое и второе предположение. Управляющий занервничал и решил: Дарье легко задурить голову, она проглотит крючок с наживкой про съемку. Тогда пусть он сейчас убедится в правоте.

Я вытаращила глаза и прижала руки к груди.

– Веру не убили?

– Нет, – натужно засмеялся управляющий.

– Охранники тоже актеры?

– Верно, – кивнул он.

– И грабители?..

– Талантливые ребята!

– Том Круз отдыхает, – ахнула я, – одно непонятно, как Касаткина вернется на работу? Представляю шок коллег, ведь все знают про налет и ее смерть, а заведующая как ни в чем не бывало выйдет на службу!

Михаил почмокал губами:

– М-м-м, как вкусно. В «Лермонтове» отличная кухня, слава богу, без итальянских заморочек. Ненавижу салат «Цезарь» и рукколу с козьим сыром. Вера в Москве не появится. Ей предложили место с повышением, она займет пост управляющей новым филиалом в Новосибирске. Касаткина не имеет семьи, родителей у нее нет, переберется в другой город без проблем.

Я разозлилась. Конечно, Михаил держит меня за дуру, но всему же есть предел!

– Не боишься слухов, которые неминуемо поползут по офису? – спросила я. – Народ будет болтать.

– Нет, – отрезал Михаил, – банки иногда устраивают учения. Инсценируют грабеж и никого из работников об акции не предупреждают. А как иначе выяснить их готовность к нападению? Вчерашняя учебная атака выявила массу недочетов. Например, кассирша. Она действовала по инструкции, отдала деньги, но не положила в купюры ни пакет с краской, ни радиомаяк, охранники не воспользовались тревожной кнопкой. Кругом сплошная лажа! Сегодня я всем объявил: вчерашнее происшествие – проверка, и вы ее не выдержали.

– А от меня ты чего хочешь? – прямо спросила я.

Михаил оперся о стол.

– Дашенька, не рассказывай никому об ограблении. Ты очутилась в центре событий случайно. Если народ узнает, как «Комобанк» поступил с вип-клиентом, начнется отток вкладчиков. Я готов оказать тебе любую услугу. Сейчас нелегкое время…

– Понимаю, – прервала я очередное исполнение припева про тяжелое финансовое положение, – и не собираюсь причинять тебе вред. В том, что случилось, никто не виноват, я уже забыла о происшествии.

– Ты ангел! – заломил руки управляющий. – Подобных тебе людей нет!

– Но что ты сделаешь с еженедельником «Фонарь»? – с самым наивным видом поинтересовалась я.

– С кем? – на этот раз искренне поразился Михаил.

Я вынула из новой сумки сложенный вчетверо листок и протянула «другу».