Текст книги "Бабушка по ипотеке"

Дарья Калинина
Бабушка по ипотеке

© Калинина Д. А., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Глава 1

Если женщине стукнуло восемьдесят, это еще отнюдь не значит, что она перестает быть женщиной. Жанна смогла убедиться в этом на собственном примере. Нет, не то чтобы самой Жанне стукнуло восемьдесят, до этого ей все-таки было еще очень далеко. Просто на ее горизонте совершенно внезапно возникла старушка, которая, даже находясь в столь преклонном возрасте, не оставила попыток кокетничать с мужчинами. И оставшись верной своей излюбленной привычке соблазнять всех представителей противоположного пола, до которых была в состоянии добраться, вела жизнь весьма насыщенную и бурную, о чем Жанна до поры до времени просто не подозревала.

В ее-то представлении все дамы старше шестидесяти были почтенными особами, исключительно добропорядочными и более или менее интенсивно готовящимися к переходу в другой мир, со всеми вытекающими из этого последствиями – добрыми делами, благими помыслами и желанием искупить прежние грехи. О том, что встречаются старушки совсем иного рода, Жанна даже и не помышляла.

Но сейчас обо всей этой истории, приключившейся с нашей героиней, расскажу поподробнее.

Уважаемая старушка, о которой пойдет речь, приходилась Жанне тетушкой. И была она родной сестрой матери Жанны. Однако судьбы сестер сложились таким образом, что они практически не общались всю свою жизнь. Во всяком случае, всю Жанкину жизнь – это уж точно. Жанна только слышала, что у матери есть сестра. Напряженность в отношениях между сестрами возникла еще в их детстве, в юности эта трещина лишь углубилась и расширилась, и дальше случился уже окончательный разрыв между ними.

С тех пор минуло больше полувека. В жизни младшей сестры – матери Жанны – произошло многое. Например, у нее родилась и выросла дочь – Жанна. Потом Жанна сходила замуж и вернулась оттуда с дитем, затем ее мама умерла, а неизвестная Жанне тетушка как жила себе, не ведая о переменах в судьбе своей сестры, так и продолжала себе жить. Даже когда сестры не стало, тетушка не соизволила забыть о старой вражде, не пришла на похороны, не позвонила, отделалась сухой лаконичной телеграммой, в которой было всего четыре слова: «Прийти не смогу болею».

– Может, и впрямь болеет, – утешали обиженную Жанну другие родственники. – Годков-то, поди, ей уже немало.

Но тетя Люся, которая во всем любила прямоту, и тут выразилась прямо:

– Выделывается она! Внимание к своей персоне привлекает. Она ради того, чтобы внимание на себя обратить, и из печной трубы выскочит, если в нее сперва пролезет, конечно.

– Чтобы внимание привлечь, логичней прийти было.

– Нет, ты не понимаешь. Придет она, и что? Пришла и пришла. Обниметесь, поплачете и забудете. А тут интрига! Родная сестра и не явилась на похороны! Даже не позвонила. Соболезнования не выразила. Люди о таком еще долго вспоминать будут. Ее имя трепать. А Любе только этого и надо.

От родственников Жанна знала, что тетушка до самой старости оставалась одинокой, а потому не ведала ни радостей, ни печалей замужней женщины. Но зато у нее были свои собственные радости, которые заменяли ей все прочие.

Как уже говорилось, детьми тетушка за свой долгий срок не обзавелась. Сначала все было недосуг, потом стало поздно. Тетя Люба, или Любовь, как тетушка требовала себя называть, любила петь. И в молодые годы даже имела успех, который позволял ей жить безбедно и, самое главное, иметь поклонников, что для тетушки было делом весьма значимым.

Сама Жанна о присутствии в своей родословной еще и этой родственницы даже не думала, пока однажды не раздался телефонный звонок и слабый старушечий голос не произнес в трубку с придыханием:

– Жанночка, деточка, умоляю, спаси меня.

Если бы Жанна могла знать, что этот телефонный звонок четко разделит ее жизнь на две неравные половинки – на половину «до», пусть и не слишком счастливую, но в которой все же случались проблески радости, и на половину «после», которая стала для нее одним сплошным кошмаром, наверное, она бы просто бросила трубку, и этим бы все и закончилось. Но увы, Жанна обладала многими достоинствами, но дара предвидения среди них не было.

Поэтому вместо того, чтобы бросить трубку, а лучше вырвать сам телефон из розетки или даже саму розетку с «мясом», избавившись от искушения, она удивленно произнесла:

– Кто это?

– Я твоя тетя, деточка. Тетя Любовь.

– Тетя Любовь?

Вообще-то у Жанны было великое множество тетушек и чуть меньшее количество дядюшек. Имелась у нее тетя Люся и тетя Света, была тетя Зоя и тетя Наташа, но тети, которая бы произносила свое имя с таким сексуальным придыханием, Жанна что-то не припоминала.

– Разве мама тебе не рассказывала про меня?

Жанна не знала, что и сказать. Не только мама, но и другие родственники особенно не упоминали при ней про эту тетю Любовь. И на какой-то миг Жанна подумала, что стала жертвой мистификации или чьего-то розыгрыша, и даже собиралась бросить трубку (ах, если бы она так и поступила), мало ли кто мог прикинуться ее тетушкой. Но тут старушка застонала совсем уж жалобно. А сама Жанна внезапно вспомнила, как один из ее дядюшек – дядя Володя – как-то в подпитии упрекал маму Жанны в том, что она совсем бросила свою сестру, не вспоминает о ней и им всем запретила о Любе говорить в ее присутствии.

– Злая ты, Галя. А так нельзя. С родной-то сестрой!

– А ты меня еще поучи, алкаш хренов! Да что ты знаешь про нас с Любкой?

– Ты ее отвергла.

– А ты хоть знаешь, как она со мной поступила? Все материно золото у меня украла. Ковры, занавески, хрусталь! Все-все из дома вывезла, пока нас с мужем не было. Даже люстру и ту не постеснялась с потолка снять.

– Это она по-свински поступила, что и говорить. Только даже преступников прощают, когда срок выходит. А тому уж не один десяток лет минул.

– Сорок пять.

– Простила бы ты ее.

– Никогда! – резко ответила мать. – Не дождется она от меня прощения!

Так и в могилу сошла, непримиримая в своей вражде с родной сестрой. Даже перед смертью не позвонила той, чтобы и самой проститься, и подарить Любе прощение ее грехов. И ни разу не упомянула при Жанне о тете Любе, и другим родственникам, видимо, запретила говорить о сестре, потому что Жанна и тогда не услышала подробностей про тетю, когда хоронили мать.

Но тот давний разговор матери с ее братом отложился в голове у Жанны. И теперь, услышав слабый старческий, почти умирающий голос, она внезапно все вспомнила и воскликнула:

– Так вы все-таки позвонили, тетя Люба!

И тут же получила первый щелчок по носу:

– Не Люба, а Любовь! – сварливо произнес голос, даже как-то окрепнув. – Никому не позволено звать меня по-простецки, даже тебе, моей племяннице!

Фраза «моей племяннице» прозвучала так, словно тетушка была по меньшей мере королевой английской. Или герцогиней.

Жанна слегка притихла, но потом все же спросила:

– А… а что вам нужно, тетушка Любовь?

Тетя пустилась в длительные рассуждения о том, как несправедливо устроена жизнь. Вот вчера ты была еще молода и обожаема толпами поклонников, а ныне возле тебя лишь жалкая горстка почитателей и ровным счетом ни одной родной души.

– Вот если бы ты, моя племянница, приехала ко мне, просто навестить свою старую тетушку, я была бы этому очень рада.

И прежде, чем Жанна успела хорошенько подумать, она ляпнула:

– Конечно, мы к вам приедем.

– Мы? Кто это – мы? Ты и твоя мать?

Жанне послышалось, что в голосе тетушки прозвучала надежда. Но послышалась она лишь на один короткий миг. Жанна объяснила, что приехать с мамой она никак не может, та умерла около года назад, о чем тетя должна знать.

– Я не знала.

– Как же так? От вас и телеграмма пришла.

– Я никаких телеграмм вам не слала!

Тут бы Жанне и призадуматься, и догадаться, что человек, которого не принимает вся остальная семья и который так лихо врет, способен причинить ей немало неприятностей. Но нет. Разум всегда был не самой сильной стороной Жанны, и поэтому она заверила тетю, что если той плохо и одиноко, то она приедет к ней со своей дочкой, Алиной.

– И много ли ей лет?

– Вовсе нет. Пять.

– Ах, совсем малявка.

Теперь в голосе родственницы послышалось разочарование. Но тетушка вновь оживилась и заверила, что видеть свою двоюродную внучку она будет тоже очень-очень рада.

– Только у меня к тебе будет одна маленькая просьба.

– Какая?

– Видишь ли, так получилось, что я долгое время уже не в состоянии выйти на улицу. Болею. Без посторонней помощи я даже по квартире теперь передвигаюсь с трудом. Не могла бы ты по дороге купить несколько вещей, о которых я тебя попрошу?

– Ну, конечно. О чем речь! Куплю все необходимое.

– Очень хорошо. Тогда записывай, деточка, что мне нужно.

Список, продиктованный тетей, получился внушительным. И разглядывая его, Жанна прикидывала, в какую сумму может обойтись ей поездка к дорогой родственнице. Получалось что-то очень уж много. Особенно смущали лекарства. Жанна знала, что в последнее время многие лекарственные препараты стали стоить намного дороже. Но она даже не представляла, насколько именно. Жанна утешала себя тем, что как-нибудь вытянет подобные траты, ведь игра может стоить свеч.

Несмотря на значительное количество тетушек и дядюшек, все они приходились Жанне двоюродной, а то и троюродной родней. А вот тетя Любовь была родной теткой, а Жанна, соответственно, ее родной племянницей. Родной и, что немаловажно, единственной.

За долгую жизнь тетя должна была накопить кое-чего. Квартира у нее точно имелась, это Жанна знала совершенно точно. И судьба этой квартиры ее взволновала сейчас не на шутку. Если тетушка стара и больна, то как знать, долго ли она еще протянет? А если умрет, кому достанется квартира? Государству? Жанна была категорически против такого расклада. Государство как-нибудь обойдется, вот самой Жанне свободная квартирка совсем бы не помешала.

Но по пути к тете, заглянув в аптеку, Жанна с ужасом убедилась, что нынче в России быть больным хуже, чем наркоманом. Многие препараты стоили куда дороже наркотиков. Поэтому она позвонила тетушке и спросила, нельзя ли обойтись российскими аналогами импортных лекарств из ее списка.

– У тебя что, нет денег на импортные препараты?

В голосе тетушки звучало невыносимое презрение.

– Ты совсем нищая, да?

– Пока нет, но если куплю все, что есть в вашем списке, боюсь, что стану.

– Тогда мне ничего не надо! – со слезой в голосе произнесла вдруг тетя. – Какое горе, что я дожила до таких дней, когда становлюсь обузой своим близким. О, лучше бы мне было умереть! Еще в молодости!

– Тетя, ну что вы такое говорите?

– Умоляю тебя, забудь обо всем, о чем я тебя просила. Приезжай сама, приезжай со своей девочкой. Обойдемся тем, что у меня есть. Посидим за пустым чаем, даже сахара у меня нету, впрочем, заварки тоже не осталось. Но это ничего, пожуем с тобой сухариков с голым кипятком, тоже не беда, главное ведь не еда, главное, это общение с дорогой племянницей, моей единственной родственницей и наследницей!

Разумеется, после таких слов Жанна чуть не расплакалась от сочувствия и жалости к своей бедной больной тете. Она пообещала, что вывернет весь свой кошелек, но купит тетушке максимум из продиктованного списка. Так Жанна и сделала. Но когда взмыленная, потная и раскрасневшаяся от беготни по аптекам и магазинам, она наконец поднялась к тетушке, там ее поджидал сюрприз.

Жанна ввалилась в дверь квартиры с двумя сумками и Алиной, которой по малолетству было дозволено нести лишь самый легкий, но далеко не самый дешевый пакетик из аптеки, и застала там вовсе не умирающую бледную и с хладными членами старушку, а совсем даже наоборот.

Навстречу Жанне вышла сияющая белоснежной фарфоровой челюстью и ярко накрашенными глазами дама с веселеньким тюрбанчиком, сооруженным на макушке из пестрого платка. Жанна в первый момент даже подумала, что это какая-то приятельница ее тетушки, заглянувшая проведать тяжелобольную. Ей и в голову не могло прийти, что тяжелобольная старушка, которая не в силах и шагу ступить на улицу, может выглядеть настолько цветуще.

Но тут странная дама раскрыла свои объятия и воскликнула:

– Жанночка! Дочка моей дорогой сестрички! Как я тебе рада!

Жанна разинула рот. Не так она представляла себе встречу с тетушкой. И что-то было не похоже, чтобы тетка собиралась помирать. Во всяком случае, не в ближайшее время, как она изобразила это Жанне вчера по телефону. Это был жестокий обломс.

Но старушка не дала Жанне времени, чтобы опомниться.

– А это Алиночка? – засуетилась она. – Моя внучечка? Заходи, моя дорогая. Бабушка купила для тебя конфеток и йогуртов. Ты же любишь йогурты?

Алина молча таращилась на странную бабку. И Жанна даже не могла сделать дочери замечание. Она и сама была не в силах отвести глаз от своей тети. А той, казалось, только того и надо было. Она вовсю вертелась перед ними, жеманничала и поджимала губки, густо обведенные алой помадой. Райская птица, да и только! Одета она была во что-то просторное и тоже очень яркое. Такой наряд подошел бы молодой женщине, ну или хотя бы даже до сорока, но никак не той, которая в прошлом году справила свое восьмидесятилетие.

Но тетушка уже углядела пакеты с покупками, протянула свои цепкие лапки с ярко накрашенными коготками и живо сунула туда свой нос. На ее лице отразилось странное ликование, словно у ребенка, которому давно ничего не дарили, а тут вдруг притащили целый воз подарков.

– Отлично, отлично, – пробормотала тетушка и мигом утянула пакеты куда-то в комнату, долго там шуршала, сортируя покупки.

Но назад в кухню тетя вернулась почему-то с пустыми руками.

– Садитесь, мои дорогие, – любезно улыбаясь, сказала она. – Будем с вами знакомиться.

Жанна и глазом не успела моргнуть, как они очутились за кухонным столом. Он был совершенно пуст. А ведь они с Алиной купили для тети и колбаску, и сыр двух видов, и сливочное масло, и свежий хлеб. И пирожных целую коробочку купили. И конечно, чай, кофе, сахар, ну, и еще кое-какие деликатесные мелочи. Что интересно, ни круп, ни овощей, ни даже просто молока в продиктованном тетушкой списке не значилось. Одни лишь закуски и деликатесы, вроде красной рыбки, которую она сейчас и утащила зачем-то в комнату.

– Давайте разложим все покупки в холодильнике, – предложила Жанна. – Рыба, колбаса и сыр могут испортиться. Может, что-то и на стол поставим.

Тетушка тут же поджала губы и заявила:

– У меня свои принципы! То, что мне принесли в подарок, я на стол никогда не выставляю. А то некрасиво получится, люди сами принесли, сами и съедят. Где интерес? Где смысл похода в гости? Они же знают, что сами покупали. Получается, что они вроде как и не в гостях. Нет уж, я так не поступлю. Прекрасно, что вы столько всего мне принесли, но я тоже не ударю в грязь лицом. Пусть из последних сил, но приготовила для вас угощение.

И с этими словами тетушка повернулась к холодильнику, откуда начала доставать прикрытые пленкой тарелки и миски. Жанна обратила внимание, что техника в доме у тетушки довольно старая, порядком замызганная и поцарапанная, а вот холодильник, похоже, совсем новехонький. На нем даже капельки жира еще не успели осесть, хотя все вокруг они покрывают весьма основательно. Похоже, тетушка не слишком обременяла себя чисткой и уборкой квартиры. А если говорит начистоту, была просто грязнулей.

Не подозревая о мыслях племянницы, тетушка сновала от холодильника к столу, но при этом она не переставала беззаботно щебетать:

– Как только вчера узнала, что ко мне дорогие гости придут, сразу же подорвалась к плите. Хоть умру, но угощение для своих девочек приготовлю.

Жанна со страхом смотрела на те яства, которые тетушка выставляла на стол. Салат из пекинской капусты с мелко покрошенными помидорами превратился в какое-то бесформенное месиво, а когда тетушка сняла пленку, то сразу же пошел кислый запах, и Жанне стало совершенно очевидно, что салат приготовлен не вчера, и даже не позавчера, ему много дней, и он уже просто скис!

Но тетушка, словно ничего не замечая, уже доставала следующее кушанье. Им оказалась тарелка с бутербродами с копченой колбасой, но такой старой, что некоторые куски буквально завернулись и почернели от времени.

– Мама, что это? – прошептала Алина, к таким кушаньям не привыкшая. – Это разве можно есть?

– Съешь лучше йогурт.

И Жанна повернулась к тете:

– Вы же сказали, что купили йогурт для Алины?

– Да, да! Прекрасный экологически чистый продукт.

И с этими словами она достала из холодильника несколько баночек. Жанна приободрилась. Фирма производитель была ей хорошо знакома, она сама неоднократно покупала этот йогурт и никогда нареканий к товару у нее не возникало.

– Один съешь сейчас, а остальные возьмешь домой.

Жанна вскрыла упаковку, но, отдирая крышечку, машинально взглянула на дату.

– Алина, не ешь! – вырвалось у нее.

– Почему?

Тетя тоже повернулась к племяннице. Жанна смутилась. На крышечке была отпечатана дата изготовления, с того момента йогурт можно было употребить в течение семи дней. Очень хорошо, что срок хранения был таким небольшим. Жанна не признавала товары с длительным сроком, была уверена, что они буквально напичканы химией, чтобы так долго лежать и не портиться. А вот неделя для герметически упакованного йогурта – это вполне пристойный срок, примерно столько же хранился бы в холодильнике и домашний йогурт. Все прекрасно. Вот только с момента изготовления данного продукта прошло уже больше двух недель. То есть срок годности давно вышел. Но как сказать об этом тетушке?

Тетя и дочь смотрели на Жанну одинаково удивленными глазами. Пришлось все-таки объяснить, в чем причина ее тревоги.

Тетушка тут же надулась.

– Сама каждый день ем этот продукт, ничего со мной не случается. Сколько времени отовариваюсь, ни разу конфуза не случалось. Сын одной моей старой знакомой в крупном супермаркете работает. Хороший такой мальчик. Меня обожает. Все продукты, у которых срок годности к концу подходит, он мне за полцены продает. Специально для меня подгадывает с товаром, чтобы я могла отовариться за полцены. Звонит, зовет, приходите, Любовь Михайловна, очень вас жду. Только таким образом могу себя любыми деликатесами побаловать. Между прочим, для себя этот йогурт покупала, но решила лакомство девочке твоей отдать. А ты так меня опозорила перед ребенком. Неблагодарная ты, вот что!

Губы у старушки задрожали. На глазах появились слезы.

– Извините, – залепетала Жанна. – Не хотела вас обидеть, просто забочусь о здоровье дочери. Разволновалась, что она желудок себе повредит просроченным продуктом.

Тетушка передумала плакать и уставилась на Жанну злыми глазами:

– О дочери она беспокоилась! Молодец какая! А обо мне кто позаботится? Хоть бы я тут наелась просрочкой, хоть бы отравилась и умерла, никому и дела нет!

Жанна встревожилась еще больше. Похоже, прогнозы родственников начинали сбываться самым неприятным образом. Вчера после звонка тетушки Жанна невольно насторожилась и обзвонила всех своих родственников на предмет информации о тетушке Любе. И оказалось, что и память Жанну не подвела, и дядя Володя в свое время сказал чистую правду. Тетушка Люба имелась, но почему-то никто из родственников не желал с ней общаться. На все вопросы Жанны родственники смущались и мямлили нечто невразумительное. Одна лишь тетя Люся сразу же заявила Жанне честно и откровенно:

– Да она просто сумасшедшая! Не связывайся с ней, а то пожалеешь!

Именно это завуалированно говорили Жанне и все другие родственники. А она их не послушалась. Поехала к тетушке. Впрочем, интерес Жанны к той был не совсем бескорыстным. Неловко признаться, что в первую очередь ей двигало не желание помочь старушке, а забота о квадратных метрах, коими та располагала. Прекрасно понимая, что она является для тетушки единственной наследницей, Жанна хотела при личном визите удостовериться, что тетя ее и впрямь так одинока, как представила это ей по телефону.

Пока что все было правдой. И слова тети о ее одиночестве, и психологическая характеристика, данная родственниками тетушке Любови.

– Знаете что, пожалуй, мы с Алиной лучше поедем, – начала подниматься со своего стула Жанна.

Но тетушка тут же вскинулась:

– Нет! Куда? Еще рано!

Жанна снова присела. Напряжение витало в воздухе. И чтобы его рассеять, она спросила:

– Тетя, а почему вас теперь зовут Любовь?

Жанна знала, что спрашивала. От рождения ее тетушка получила совсем другое имя. И звали ее тогда Софья – Сонечка. Но став взрослой, тетя выбрала себе новое имя – Любовь.

Как ни странно, этот вопрос отвлек тетушку от ее горя. Глазки у старушки вновь засверкали, и она воскликнула:

– Любовь – это вся моя суть! Ни одного дня не могу прожить без этого чувства! Ах, если бы ты знала, какие толпы восторженных поклонников осаждали меня в юности! Сколько цветов и подарков бросали они к моим ногам! Сколько предложений руки и сердца я получила в свое время!

– И замужем, наверное, не один раз побывали?

– Нет! – гордо ответила тетушка. – Я хранила себя для сцены. Мужья, дети, писаные пеленки – это удел простых баб, вроде твоей матери и других. Я же была рождена, чтобы блистать! Чтобы нести в мир красоту и любовь. В этом и есть мое предназначение.

От родственников Жанна знала, что ее тетя всю свою жизнь простояла за прилавком галантереи. Если она и выступала на сцене, то исключительно в качестве любителя.

Но Жанна кивнула:

– Понятно.

– Ничего тебе не понятно, девчонка! – внезапно вспылила тетушка, реакция Жанны показалась ей недостаточно восторженной. – Я и сейчас востребована необычайно. Мы с моим коллективом даем концерты не реже одного раза в неделю. А еще репетиции. Гастроли! О, я сейчас покажу тебе своих девочек.

Девочками оказались старушки к количестве двенадцати штук, тетушка Любовь была тринадцатой. И Жанна с трудом различила ее среди других наряженных в народные костюмы бабушек.

– А вот мои ухажеры.

И тетка ткнула чуть тронутым артритом пальцем в трех дедушек, совершенно затерявшихся на фоне бабушек. Выглядели они неважнецки, наверное, тетя и сама это понимала, потому что сказала, вроде как извиняясь:

– Ты не думай, это лишь трое из многих десятков моих поклонников.

– Не сотен? – съехидничала Жанна.

Но тетя восприняла ее вопрос за чистую монету.

– Были и сотни, были и тысячи! – воскликнула она. – Толпы влюбленных в меня мужчин бились у моего порога.

– И где же они теперь?

– Все мы смертны. Увы.

И тут же тетя поспешно воскликнула:

– Умереть могут все, вот ты, например, запросто можешь умереть. И твоя дочка тоже умрет. Но только не я. Я-то буду жить вечно!

Жанна поежилась. Ей стало очень неприятно, что тетя так сказала про нее и особенно про Алину. Разве можно призывать смерть на голову ни в чем не повинного ребенка? Этак и до беды недалеко.

Но ссориться с тетей Жанне не хотелось. И она склонилась пониже над альбомом с фотографиями.

Фотографии были напечатаны по старинке на бумаге. Ни компьютера, ни других современных гаджетов Жанна в квартире у тетушки не заметила. И телефон был самый простой – кнопочный. Похоже, тетушка не дружит с современными средствами коммуникации, а жаль, при ее активной жизненной позиции они бы пришлись ей по душе. На скамеечках нынче бабушки сидят редко, все больше зависают в соцсетях. Может, подарить ей хотя бы простенький ноутбук? Пусть общается с одноклассниками, которые еще живы.

Но с другой стороны, из мужской половины населения до восьмидесяти доживают единицы. А с женским полом тетушка не очень-то рвется общаться. Тогда зачем ей ноутбук?

Но вот Жанну тетушка зачем-то позвала. Выяснить бы еще зачем?

– Костюмы нам сшили за счет государственных дотаций, – продолжала вещать тетушка, не подозревая о благих помыслах, посетивших племянницу. – Очень красиво получилось, ты не находишь? Только для нас сшили, для женщин, нашим мужчинам костюмы до сих пор приходится брать в прокате.

Жанна кивнула. Жизнь у ее тетушки и впрямь насыщенная. Судя по фотографиям, выступают бабульки много. Чаще всего встречались интерьеры каких-то социальных учреждений – больницы, дома инвалидов и престарелых. Что же, очень хорошо, когда и на пенсии человек находит себе применение. Пусть за эти выступления тете ничего и не платят, но наверняка социальные работники отыскивают способ отблагодарить инициативных старушек.

Так и оказалось. Тетя регулярно получала санаторно-курортные путевки. Конечно, побывать на море в сезон не получалось, но в Анапе хорошо и в апреле месяце. А Кисловодск в октябре дивно красив, и осенними холодами там в это время еще и не пахнет. Ну, а на качестве минеральной воды в источниках время года вообще никак не сказывается.

– Засылают нас, когда нормальные люди не едут. Благодетели! Крохоборы! Ненавижу их всех! Но ты не думай, я этими путевками пользуюсь, чтобы добро не пропадало. А летом я тоже езжу отдыхать. Каждый год!

– Рада за вас.

– Не сама покупаю путевки. Еще чего! Не хватало свои деньги тратить!

– Откуда же берете?

– Как откуда? Мне поклонники их дарят!

Однако при всем при том ни одного мужчины на продемонстрированных тетушкой фотографиях не просматривалось. Ну, кроме тех трех с балалайками. Но они выглядели так, словно даже самим себе не в состоянии оплатить отдых, не то что подарки делать. И несмотря на многочисленные заверения тетки в том, что у нее по-прежнему толпа поклонников, пусть и поредевшая, но все же толпа, Жанна в это что-то не очень-то верила. Где же они, эти поклонники? Ни одной фотографии с ними у тетушки в альбоме нет.

– Кстати, – закрыв альбом, произнесла Любовь. – У меня на следующей неделе день рождения. Приглашаю тебя и Алину ко мне на праздник.

– А кто еще будет?

– Только вы и я. Все остальные дерьмо. Знать их не желаю!

– А как же ваши подруги из музыкального коллектива?

– Зачем нам эти древние бабки? Были бы еще мужчинами, а так…

– А те трое ваших кавалеров?

– Не собираюсь тратиться на угощение для старых развалин. Принесут на две копейки, много ли купишь на грошовую пенсию, а съедят как стадо слонов. Поверь мне, я уже пробовала. Никого кроме тебя и Алины, не хочу видеть.

Жанна поблагодарила. А потом, сославшись на занятость и необходимость спешить домой, попрощалась с тетей. Впечатления от этого визита у нее остались двойственные. С одной стороны, старушку жалко. Она явно очень одинока и тоскует по общению. Но с другой… с другой, видно невооруженным глазом, что бабка порядочная эгоистка. Да и с головой у тетушки и впрямь неладно.

– Бабка не в себе.

Все движения тетушки – суетливые и беспорядочные, манера одеваться и вести себя говорили о некотором психическом нездоровье. Возможно, клинического диагноза у тетушки и не было, но состояние у нее было на грани с нормальным. Доктора про таких как раз и говорят, пограничное состояние.

Да еще и характер! Все родственники в один голос заявляли, что Сонька всегда обожала одну себя и была с хорошим прибабахом. Но они-то помнили тетушку молодой женщиной, а теперь она состарилась. И похоже, характер у нее с годами не улучшился. Да и вся ее речь – хвалебная в свой адрес и бранная в адрес других говорила о том, что тетушка человек очень непростой и даже вредный.

И все же Жанна решила, что если тетя рвется к общению, то ее долг это общение поддержать. Как ни крути, после мамы и Алины Любовь самый близкий ей человек. И Жанна ей тоже. Квартира у тети есть, и квартира неплохая. Надо лишь точно выяснить, не прописала ли уже тетушка к себе кого-нибудь из «поклонников», тучными стадами обивающих ее порог. И если нет, то надо дерзать. В конце концов, одинокие тетушки с отдельными квартирами на дорогах просто так не валяются. И даже если какой-то проходимец сумел вписаться на законные тетушкины метры, Жанна найдет способ, чтобы выдворить оттуда чужака.

Да, решено, она берет одинокую престарелую родственницу под свою опеку! Ах, если бы только Жанна представляла, какие беды и несчастья она навлекает на свою голову, побоялась бы даже соваться лишний раз к своей тетке. Но как уже говорилось, дара предвидения у Жанны не было. Да и вряд ли бы он ей помог.

Если Бог кого-то хочет наказать, то он делает этого человека слепым и глухим. И в случае с Жанной это уже начинало работать. Дружные предостережения всех своих родственников против ее затеи она просто не услышала. И увидеть то, что увидел бы всякий другой на ее месте, она тоже не смогла. И даже слова Алины «Мне эта бабушка совсем не понравилась» не заставили Жанну свернуть с намеченного пути.

Нет, вбив себе в голову, что она сумеет за счет тетушки поправить свое материальное положение, Жанна перла вперед напролом, совершенно не думая о последствиях.