Текст книги "Сюрприз под медным тазом"

Глава 2

Прадед был похоронен на маленьком сельском кладбище, которое располагалось неподалеку от садоводства. Ну хотя, как неподалеку? Полчаса туда на машине ехать все же было надо. Конечно, найти 9 Мая во второй половине дня трезвого человека, способного сесть за руль, было равносильно чуду. Но такое чудо в семье Купцовых имелось.

– Я могу сесть за руль, – вызвался Саша, чувствуя на себе восхищенные взгляды женской части общества и недовольные мужской.

– Ты уверен?

– На сто процентов!

И Саша совсем не хотел выпендриваться. Он и впрямь был способен сесть за руль. С самого утра он всего лишь пригубил рюмку, символически помянув тем самым павших в боях предков. И больше к спиртному он не притрагивался, налегая на лимонады и соки. Ну что поделать, не любил Саша выпивку. Да и Барон очень уж подозрительно начинал принюхиваться, стоило хозяину выпить. А наутро так таращил и закатывал свои выразительные глазищи, что Саше прямо совестно становилось так мучить своего пса.

С того момента, как Саша взял в руки рюмку, прошло изрядно времени. И даже тот малюсенький хмель давно из Саши выветрился. Что там здоровенному полнокровному парню какие-то десять-пятнадцать граммов водки, организм давно их переработал. И теперь ни один гибэдэдэшник не мог бы придраться к выхлопу из мощной Сашкиной груди.

До кладбища было ехать всего ничего. И когда в этот предзакатный час они подъехали к невысокой оградке, сердце у Саши екнуло. Принаряженные пестрыми венками могилки были видны еще издалека. Вот и могила деда, почти у самой ограды. Могильный памятник сверкает в лучах солнца. Ясно, что полированный гранит помыли совсем недавно. В цветнике чьей-то заботливой рукой убраны все упавшие листья, пожухшая прошлогодняя трава и прочий мусор. Земля взрыхлена грабельками, причем бороздки совсем свежие. Земля даже еще не успела подсохнуть.

– Странно. Вроде бы никто из наших не говорил, что ездил на могилу к деду Николаю.

И впрямь, основное утреннее недовольство дяди Толи как раз и заключалось в том, что сын не согласился завернуть к кладбищу. Слава руководствовался вполне логичными соображениями, что отрезок дороги к кладбищу был не ахти в каком состоянии. Что весна в этом году выдалась поздняя. И что дорога еще толком не просохла. Впору увязнуть и засесть днищем в грязюке.

– На Троицу съездим. Дед Коля нас поймет.

Так же рассудили и прочие родственники. Никто из них не обмолвился, что заезжал к деду Николаю и бабе Ане, похороненной тут же. Ее могила располагалась слева от могилы мужа. Прабабушка Аня намного пережила своего мужа-героя. И хоронили ее уже на памяти Саши. Но сейчас ее могила оставалась неприбранной. Если у деда Николая был полный порядок, то могилка бабушки Ани выглядела так, как и должна была выглядеть после длинной зимы. Слежавшиеся листья, потускневший гранит памятника. И никаких свежих цветов!

Но у деда Николая цветы были. Значит, кто-то тут был. А кто? Ведь пока дядя Толя переживал, как же там дед останется неухоженным, когда у всех вокруг будут свежие цветы и венки, никто из родичей не утешил его, сказав, что уже побывал на могилке и почтил память предка. Может быть, Витя с Сережей заглянули? Они приехали поздней остальных. Но покосившись на братьев, Саша понял, что и они пребывают точно в таком же недоумении, как и он сам.

– Кто это тут побывал?

– Разве не вы? – удивился Саша.

– Не по-нашему прибрано! – возразил Витя.

А Сережа ткнул пальцем в большой букет, собранный из крупных аляповато ярких цветов, который красовался сейчас в изголовье у самого памятника.

– Искусственные цветы у нас для могил никогда не брали. Живые всегда сажаем.

Саша покачал головой. В каждой семье есть свои традиции. И их семья тоже не была исключением. Были у них свои традиции во всем. В церемонии застолья. В ритуалах праздников. Это же касалось и ухода за могилками. Да, на своих могилах Купцовы всегда сажали живые цветы. И на могиле у деда Коли, сколько себя помнил Саша, всегда цвели ландыши, незабудки и какие-то маленькие розовенькие цветочки, напоминающие колокольчики. Они прятались в ажурной листве и выглядели очень мило и трогательно.

Конечно, не обходилось и без искусственных цветков, как же без них. Тетя Маша всегда говорила:

– Живые цветы им сажаем, потому что предки живы для нас, они живут в нашей памяти. А искусственные цветы – они мертвые, потому что все-таки, как ни крути, а предки наши уже не с нами.

И поэтому весной или осенью, когда живые цветы еще спали, в могилку для оживления картины втыкали несколько искусственных цветков. Но именно, что несколько, а не целую охапку. И это были скромные цветочки. И к тому же искусственные цветы старательно маскировали живой зеленью, чтобы казалось, что это настоящие цветочки выросли тут посредине холодной осени. А чтобы вот такой откровенно искусственный букетище притащить, который даже фотографию на памятнике закрывает и надпись частично, в этом Саше чудилось что-то постороннее и чужеродное.

– Дядя Толя, что ли, тут похозяйничал?

Оставалось признать, что букет и прочее – это дело рук оторвавшегося сегодня от их коллектива дяди Толи. Задумчиво наклонившись, Саша поправил цветок в необычайно пышном и ярком букете, собранном из подсолнухов почти в натуральную величину, алых маков и чего-то наподобие лилий, которые больше напоминали колокола.

И выпрямляясь, вдруг услышал:

– А что это у тебя на рукаве?

Сережа указывал на непонятно откуда взявшееся пятно. Саша прикоснулся к пятну. Оно пахло растворителем и пачкало пальцы.

– Краска! – осенило его. – Свежая краска! Кто-то совсем недавно покрасил оградку.

Теперь было ясно, кто бы тут ни побывал, этим кем-то вряд ли мог быть дядя Толя. У того при себе не было ни кисточек, ни краски, ни прочего необходимого для такой работы инструмента. Да и чего греха таить, не любил дядя Толя лишний раз руками работать. Он все больше языком молол. И всякий раз как-то так получалось, что другие работали, а дядя Толя сидел рядышком, балагурил, либо поучал, как надо работать, а еще чаще критиковал и обещал, что сейчас им покажет, но почему-то слова своего никогда не держал.

– Сторожа, что ли, разыскать да и спросить, кто тут сегодня хозяйничал.

Но сторож, когда братья Купцовы его нашли, в ответ лишь возмутился.

– Разве у меня других дел нету, кроме как следить за всеми? Столько народу сегодня было! Приезжали, убирали, мыли, красили. Вам лучше знать, кто вашу могилу навещает.

Оставалась надежда на женщину, которая торговала искусственными цветами у входа на кладбище. Перед ней был выставлен весь ассортимент товара. И подобные нарядно-аляповатые букеты тоже имелись. Один был вообще точь-в-точь как их.

Но когда братья принесли букет и продемонстрировали его продавщице, та лишь удивилась:

– Чем не нравится работа? Свекровь моя делала. Никто еще на ее вкус не жаловался. Огромный опыт у женщины, больше полувека она такие букеты вяжет.

– Претензий к букету у нас нет.

– А если нет претензий, чего хотите? Назад не приму, он у вас уже в земле побывал. Не кондиция.

– Кто у вас его купил, вы помните?

Тетка наморщила лоб.

– Три таких букета у меня сегодня с утра было. Один остался. Два купили.

– Кто купил?

– А я помню? Вроде бы мужик какой-то. Или баба? Нет, не помню. И отстаньте от меня, голова от вас уже разболелась.

Так и не уразумев, кто же мог побывать на кладбище на могиле дедушки Николая кроме них, все трое вернулись назад. Настроение у них было подавленное.

– Кто это к деду шастает, пока нас нету?

– Может, перепутал кто?

К этому времени солнце уже садилось. На улице ощутимо похолодало. И тетя Маша, узнав, что последняя гипотеза оказалась пустышкой, за своего мужа встревожилась уже не на шутку.

– Вот старый дурень! В одной рубашке утопал! Замерзнет, простудится, а мне потом его лечить!

– Действительно, холодает.

– Слава, сынок, как бы мне самой не заболеть, – зябко передернула плечами тетя Маша. – У меня в машине куртка была. Принеси мне ее.

– У меня в салоне ничего нет, мама. Я смотрел перед тем, как машину закрыть.

– А она не в салоне, она в багажнике лежит.

– В багажнике?

Казалось, Слава удивился, но спорить с матерью больше не стал, а молча направился к воротам, за которыми стояла его машина.

– Саша, сходи с ним, – попросила тетя Маша. – Посмотри, дойдет ли.

Саша поднялся. Тревогу тети Маши, доберется ее сын до машины или нет, можно было понять. За целый день Слава очень прилично залил в себя сорокаградусной настойки, и сейчас его порядком пошатывало. Пару раз Саше даже пришлось поддержать Славу, иначе тот мог завалиться на обочину дороги. Вот до чего дело дошло!

Гости прибыли на пяти машинах, плюс имелась еще машина самих хозяев – родителей Саши. Все машины загнать во двор дома было физически невозможно. Там поместилась машина самих хозяев, и с большим трудом втиснули еще один автомобиль, по стечению обстоятельств Сережи с Витей, на котором последними прибыли братья вместе со своими женами.

Четыре оставшиеся машины, в том числе «Ауди» дяди Сережи и тети Кати, и скромненькая «Приора» дяди Коли с тетей Верой, а также внедорожник Славы и его родителей и машина его брата Валеры с женой стояли вдоль забора. Слава с родителями приехал первым, но машину свою он поставил дальше всех по улице. Так что сейчас до нее идти им пришлось метров пятьдесят, и пока они шагали, Саша прямо устал выравнивать траекторию движения своего подгулявшего родича.

Хорошо еще, что их никто из посторонних не видел. Сама улица заканчивалась домом Сашиных родителей. Дальше за ним был лес, и мимо их забора чужие машины практически не ездили. А соседей в доме напротив сегодня не было. В общем, когда Слава все же не удержал равновесия и завалился на свежую травку у обочины, то этого позора никто, кроме Саши, который тут же кинулся помогать, не увидел.

Но Слава помощи не желал:

– Отстань! Сам встану!

Слава цеплялся за железные столбы забора, пытаясь подняться. Упорства и силы ему было не занимать. Столбы дрожали, того и гляди вырвет их ко всем чертям да вместе с бетонным основанием!

– Слава, ты потише! – взмолился Саша. – Отец на этот забор целый год копил. Не надо столбы расшатывать. Давай лучше руку! За меня цепляйся. Оставь столбы в покое.

Но на Славку нашел дух противоречия.

– Отстань, кому сказал! – взбешенно заорал он. – Что я не мужик, что ли? Сам встану!

И начинались новые мучения. Наконец Саша уразумел, что Слава тратит слишком много драгоценных сил на то, чтобы отбиваться от него. И если Саша хочет, чтобы в этом деле у Славки был прогресс, надо ему отойти в сторонку и стоять там тихонько. Так он и сделал. И к его удивлению, Слава и правда поднялся. Сначала встал на четвереньки, потом осторожно на одно колено, на другое, а затем выпрямился. Вид у него был гордый неимоверно.

– А ты думал, что я не смогу. Да я все могу!

Теперь на Славку нашел стих похвастаться, и он принялся засыпать Сашку перечнем своих достижений. В трезвом состоянии Славка был молчун. Но как выяснилось, ему было что сказать. Саша узнал и о том, что Слава взял квартиру в ипотеку. И о том, что на нем, помимо ипотечного, висят еще три кредита, каждый из которых он успешно погашает из месяца в месяц.

– Скоро я совсем с долгами расплачусь.

Саша удивился. Он знал, как педантично лишает тетя Маша своих мужчин их доходов. Все заработанное изымалось в семейный бюджет, которым она распоряжалась единолично. И не в правилах тети Маши было выделять на члена семьи большую сумму, нежели он внес в общий котел. Меньше можно, больше ни-ни! Как же при таком положении дел Славка собирается расплатиться со всеми своими долгами да еще скоро?

– И тогда я женюсь!

Это заявление Сашу удивило сильней всего. Сколько он знал Славу, тот был одинок. А знал Саша его всю свою жизнь, потому что Слава был старше него. Славе уже катило к сороковнику. И никогда рядом со Славой никто женщин не наблюдал. А если вспомнить, как Слава краснел и смущался, стоило на горизонте появиться более или менее молодой или просто симпатичной женщине, как в голову закрадывались мысли о том, уж не девственник ли он.

Вот Валера тот был совсем другой. Недостатка в женском внимании у него никогда не было. Всегда возле младшего брата толклись самые отборные красавицы. И женился он очень рано. Едва ему стукнуло двадцать, как на пальце у Валеры появилось толстенькое обручальное кольцо. Правда, носил он его недолго. И через пару лет последовал развод, после чего Валера повел в ЗАГС уже другую девушку.

Второй брак оказался более удачным. Жена родила Валере двух девочек. И все трое дружно и совершенно не скрывая своих чувств, обожали Валерку, к видимому удовольствию тети Маши, которая, что там греха таить, тоже куда теплей относилась к младшему своему отпрыску. И что самое удивительное, даже теща любила Валеру.

И что уж совсем странно, со своей первой женой Валера умудрился сохранить хорошие отношения. И когда при разводе встал вопрос о разделе совместно нажитого имущества, бывшая супруга без слов согласилась поделить их трешку на две отдельные квартиры. И Валере досталась симпатичная однушка в новом доме. Объяснение было одно, после того рая, в котором Валера прожил с первой супругой, он уже не может вернуться и жить как раньше вместе с престарелыми родителями и братом-неудачником. Как Валере удалось внушить брошенной супруге такой взгляд на вещи, оставалось загадкой для всех, кто был в курсе.

Такой вот был расклад в этой семье. Младшему сыну доставалось всегда все, а старшему судьба вместо пряников то и дело совала под нос фигу с маслом. И все же Саше был куда симпатичней неуклюжий и тяжеловесный Слава, чем вертлявый и подвижный Валерка. Последний напоминал ему коварного библейского змия, сумевшего околдовать Еву и склонить ее к греху. Вот и Валера был такой же, сладкоречивый, но очень сильно себе на уме и всегда точно знающий, чего он хочет.

– Сашка, слышь, чего я тебе покажу, – произнес неожиданно Слава вполне трезвым голосом.

– Что?

Саша с удивлением обнаружил, что пока он витал мыслями невесть где, Славка уже добрался до своей машины и теперь стоит над открытым багажником и пялится в него.

– Ты поди сюда и посмотри.

Голос у Славки был загадочным и, пожалуй, что довольным. Такой голос бывает у человека, который приготовил другому какой-то сюрприз. Но что там такое? Саша подошел ближе и встал рядом со Славкой. В первую минуту он не понял, зачем Слава его позвал. В багажнике машины было не прибрано. Лежала запаска и кроме нее валялись какие-то коробки, бутылки, свертки, ветошь. Куртка тети Маши тоже лежала тут. Решив, что Слава хочет, чтобы он взял куртку, Саша протянул за ней руку.

Но Слава отреагировал неожиданно:

– Не тронь!

Саша вздрогнул и замер. От громкого окрика у него мороз пробежал по коже. Ему показалось, что даже верхушки елей в лесу качнулись.

– Ты лучше сначала посмотри.

Справившись с первоначальным шоком, Саша пригляделся. А приглядевшись, ахнул.

– Славка… Это что же… Дядя Толя?

– Ага. Батя. Забрался и спит.

Саша улыбнулся. Ну дает дядя Толя! Пока они всю округу обегали в его поисках, он уютно устроился в машине своего сына под курткой своей жены. Куртка большая, теплая, дяде Толе под ней вечерняя сырость нипочем. Дрыхнет себе и в ус не дует, что они все ноги себе сбили, ища его.

– Надо остальным сказать.

– Пошли, – согласился Слава. – Скажем.

– Будить не будем, пусть все посмотрят, что за жук наш дядя Толя.

Слава и с этим предложением был согласен. Вообще, обратный путь дался им легче. Саша давно заметил, что назад возвращаться всегда проще. Даже кони, почуяв родной дом, бегут шибче. Вот и Славка назад долетел как на крыльях. И ни разу не упал. И даже почти не шатался. Похоже, от радости он немного отрезвел.

– Мам, пойдем. Покажу тебе батю.

– Нашел! – обрадовалась тетя Маша. – Сыночка мой дорогой! Нашел папашу! Где он?

– Пойдем, мама. И вы все тоже пойдемте вместе с нами.

Разумеется, дважды повторять никому не было нужды. Все тут же вскочили на ноги и выразили горячее желание отправиться следом за Славой. Тот шел впереди, то и дело прыская в кулак и всем своим видом показывая, что недолгая прогулка будет того стоить. Славка был в прекрасном расположении духа. Во-первых, он был в центре внимания. Во-вторых, его все кому не лень хвалили на разные голоса. И даже его собственная мать, от которой Славка за всю свою жизнь и два ласковых слова подряд вряд ли слышал, тут не поскупилась на похвалу.

– Славочка! Сыночек! – восклицала тетя Маша на каждом ходу. – Вот умничка! Вот молодец!

И даже бросила и вовсе сакраментальное:

– А Валерка – чурбан стоеросовый, и не почесался, чтобы отца отыскать!

Это уж было из ряда вон, и Славка расцвел от удовольствия. Впрочем, сам Валера равнодушно отнесся к материнским разоблачениям. Всем своим видом он показывал, мол, чепуха какая, подумаешь, нашел Славка отца. Он бы сам его в два счета нашел, кабы захотел хорошенько. И еще быстрей отыскал, была бы охота!

– Если батя спрятался от всех, значит, отдохнуть от нас собирался. И не фиг его было дергать.

И как-то так получилось, что одной этой фразой Валера спустил Славку с небес обратно на землю. Мол, и не герой никакой его старший брат, а так… противный надоеда.

Слава кинул на брата обиженный взгляд и пробасил:

– Пришли. Тут он.

Первой к багажнику устремилась тетя Маша.

Она подергала мужа за рукав, громогласно возмущаясь:

– Толя! Толя, просыпайся! Вставай, кому говорю! Холодный ты какой!

Дядя Толя на ее крики не реагировал. Он все также лежал, свернувшись калачиком под курткой, и совсем не собирался просыпаться.

– Ишь, чего удумал, ото всех прятаться! А если бы мы тебя не нашли? Что бы тогда было? Замерз бы совсем! Небось не лето на улице! Вставай! Не слышишь, что ли?

Но несмотря на всю тряску, крики и суету, которую подняла тетя Маша вокруг своего мужа, дядя Толя так и не пошевелился. И глаз не открыл. И лицо у него было какое-то очень уж бледное.

– А ну-ка, тетя Маш, – вмешался Лева, Сашин отец, – отодвинься-ка ты в сторонку, пожалуйста. Дай мне посмотреть.

Он наклонился над дядей Толей, присмотрелся к нему, и Саша увидел, как лицо у отца сделалось каменным. Затем он взглянул на жену Вити – Надю.

– Надюш, ты же у нас, кажется, врач. Не посмотришь?

Слава возмутился:

– Я – сын! Я и посмотрю!

Саша думал, что его отец уступит, но тот твердо стоял на своем:

– Тут нужен врач.

– Да я же стоматолог! – засмущалась Надя.

Но все-таки подошла к багажнику. Вдвоем они заслонили от прочих родственников дядю Толю.

И родня немедленно заволновалась:

– Что там такое? Что случилось?

– Приступ у него?

– Кома?

– Инфаркт?

Внезапно Надя пискнула. И ноги у нее подкосились. Но упала она не в руки своего мужа, Витя зевал в это время где-то в сторонке. Подхватил падающую женщину Славка. Он бережно прижал ее к груди и загудел ей над ухом своим басом:

– Надя… Надюша…

Надя пришла в себя за считаные секунды. Она открыла глаза и строго взглянула на Славу:

– Отпусти меня!

– Но…

– Я в порядке!

Тут уж спохватился и Витя. Он мигом оказался рядом, волком глянув на Славку. Но Надя даже не обратила внимания на этих двоих. Она повернулась к Сашиным родителям и сказала:

– Он мертв!

Это были самые страшные слова, которые доводилось слышать Саше за последнее время. Покойник у них в доме! Ладно, пусть не в доме, а около дома, но возле их дома! И дело произошло на Девятое мая! И теперь вся родня будет помнить, как Лева и Марина хотели похвастаться своим домом, собрали на праздник всю родню, и вон что из этого вышло. Дядя Толя помер от их праздника. Только этого не хватало!

Но оказалось, что самое худшее еще впереди.

– А отчего он умер? – спросил кто-то у Нади. – Сердце или что?

– Нет, не сердце.

– А чего еще? Больше у него ничего не болело.

Надя молча откинула куртку, и все ахнули. А тетя Маша, так та даже за сердце схватилась, и ее можно было понять. Под курткой обнаружилось, что все тело дяди Толи покрыто следами от сильных ударов. Синяки, кровоподтеки, ссадины. Все это было наглядным свидетельством тех истязаний, которыми подвергся дядя Толя незадолго до смерти.

– Бедный! Его били!

– Может, сам свалился. В канаву или с холма упал. Если долго по камням катиться, то можно и не такие синяки набить.

В пользу этой гипотезы говорило многое. В том числе и одежда самого дяди Толи, которая пребывала, скажем так, далеко не в самом отутюженном состоянии. А ведь утром дядя Толя приехал напомаженный и накрахмаленный, словно жених на свадьбе. Тетя Маша всегда строго следила за опрятностью своих мужчин. И уходил дядя Толя пусть и в обиде, но при этом в брюках со стрелками. А теперь вместо стрелок на брючинах зияли прорехи.

– Похоже, дядя Толя изрядно повалялся на голой земле. Вся одежда в пятнах глины и песка.

– А как же он до машины добрался? Сам?

– Добрался как-то и отдохнуть прилег.

– Если сам и если в помощи нуждался, почему к нам не пошел? Зачем в багажник полез?

Тетя Маша, до которой наконец дошло, какой удар их всех постиг, пустилась в слезы:

– Ах, Толенька мой, Толенька! Нехорошо как ты от нас ушел. В обиде с тобой расстались!

Саша почувствовал, как у него защипало в носу. Особенно когда и другие родственницы принялись голосить:

– Прости ты нас, Толя! Мы же не думали, что так дело повернется!

Надя поманила Сашиного отца в сторону и сказала:

– Дядя Лева, надо вызвать полицию.

– Это еще зачем? Врачей позовем, и будет.

– У покойного на теле следы многочисленных травм и ушибов.

– Да он сам свалился!

– Этого мы не можем знать точно, – строго произнесла Надя. – То ли дядю Толю перед смертью избили, то ли он сам пострадал, где-то очень неудачно упав несколько раз, но ни один врач не согласится забрать тело прежде, чем все тут осмотрят полицейские. И дядю Толю включительно.

– Это же какие проблемы нас всех ждут!

Саша слышал, что в голосе отца отчетливо слышится тоска.

– Не спорю.

– Тогда хоть вы уезжайте. И других гостей заберите.

– Ни в коем случае! Все должны остаться здесь. Мы же все получаемся свидетели!

Так все и вышло. Прибывшие полицейские не стали скрывать своего видения вопроса.

– Это следы от побоев! – категорично заявил один из них – коренастый и усатый дядька, по виду и манере держаться старший над остальными. – Я следы от побоев от любых других даже во сне отличу. Вот разбудите меня среди ночи, покажите мне два трупа и спросите, что это у нас тут такое, Мефодьич? И я вам сразу скажу, тут передоз, а тут смерть от побоев. Вашего старичка перед смертью кто-то знатно оприходовал. Небось от этого он у вас и помер.

– Но крови не видно.

– Ну и что? Думаете, только от проникающих ранений человек может скончаться? Много ли такому старичку нужно. Стукни его покрепче, он и коньки отбросит. Он у вас сердечник?

– Два инфаркта.

– Вот видите! – обрадовался усатый Мефодьич. – А я что говорю? Избили вашего дедушку. От множественных побоев он и скончался. Преступление, граждане.

– Но кто мог это сделать?

– Из вас кто-нибудь личную вражду к покойному испытывал?

Вопрос поставил всех в тупик. Каждому из родственников в тот или иной момент хотелось своими руками пристукнуть колкого на язык дядю Толю. Но одно дело мечтать о том, как колотишь его словно бойцовскую грушу, и совсем другое, действительно избить с такой жестокостью. Дураков среди родственников, чтобы признаваться, не наблюдалось, поэтому все дружно помотали головами.

– Я почему говорю, что старики бывают просто невыносимы. Бурчат, ворчат, всех поучают. Ваш был таким?

Откровенно врать полиции никому не хотелось. Пришлось родственникам подтвердить, что их дядя Толя был далеко не ангел. И шутки у него зачастую были весьма сомнительного характера. И дурачить он своих близких любил. И ненадежный был человек, мог денег занять, а потом забыть. И еще отрицать сам факт долга. А потом вдруг взять и вспомнить, когда уже все вокруг про этот долг забыли, но при этом все равно не отдать. Или отдать, но спустя много лет и уже после очередной денежной реформы, когда занятая сумма превращалась совсем в ничто.

В общем, дядя Толя был тот еще фрукт.

– Тогда у меня к вам следующий вопрос. Ваш дедушка воевал?

Заданный участковым вопрос и впрямь был неожиданным.

– Сам дядя Толя не успел по возрасту пойти на фронт, а его отец и деды воевали. Мы сегодня собрались всем семейством, чтобы почтить их память. И память других, павших в той войне.

Участковый с удовольствием покивал, а потом произнес:

– Знаете, а ведь это многое объясняет.

– Что именно?

– Для вас, конечно, не секрет, что в этих местах во время Великой Отечественной велись ожесточенные бои. И бойцов, как с нашей стороны, так и со стороны фашистов, в этих местах полегло тысячи.

– Конечно, мы это знаем. Не первый год в этих местах отдыхаем. Неподалеку от нашего садоводства даже есть братские могилы.

– Совершенно верно! – подхватил участковый. – Захоронения там имеются как наших, так и немецких солдат, тела которых не удалось по каким-то причинам вывезти в Германию или те страны, откуда они к нам пожаловали. Время было такое, что всех похоронили в одном месте. И так вот, к чему я клоню. Как раз сегодня туда прибыла делегация от одной из общественных организаций, которая занимается увековечиванием памяти своих соотечественников, немецких солдат, павших в боях. Акция очень хорошая и по-своему благородная, ничего тут сказать не могу. Но к сожалению, ряд молодых и хулигански настроенных людей вздумали помешать возложению венков и вообще проведению всей этой акции. И как только сегодня в полдень члены немецкой делегации вышли из автобуса, хулиганы обстреляли их «капитошками», только для полноты эффекта наполненными не водой, а зеленкой. Представляете, во что превратились пожилые бюргеры? Все в зеленке, несчастные и ничего не понимающие. Еще счастье, что хулиганы начали свою атаку, не дожидаясь, пока вся делегация в полном составе покинет автобус. Поэтому пострадали лишь те немецкие граждане, которые шли впереди. Остальные остались сидеть в автобусе, который тоже украсили зеленые подтеки. Но согласитесь, это далеко не так неприятно, как получить «капитошкой» с зеленкой по макушке.

– И что потом? Эти хулиганы еще что-то предприняли? Может, автобус подожгли?

– Нет, нет. Продолжения не последовало, – покачал головой усатый страж порядка. – Мы были предупреждены о возможности подобной акции и немедленно приняли меры и разогнали хулиганов. Некоторых удалось задержать с поличным, но большинство рассеялось по округе.

– А при чем тут наш дядя Толя?

– Сейчас объясню. Эти молодые люди сегодня собрались вместе, чтобы похулиганить всласть. Им было все равно, что нападут они на немецких пенсионеров, таких же стариков, как и ваш дядя Толя. Мы хулиганам этого не позволили, немцев защитили, дебоширов разогнали. Так вот я что и думаю, а не могли ли они в отместку вместо немцев напасть на вашего дедушку?

И участковый вопросительно взглянул на Сашину родню. Мол, как вам такая идея?

– Если уж говорить честно, то дядя Толя по складу характера скорей уж был ближе к этим ребятам. Будь он помоложе, сам бы пошел закидывать немцев тухлыми яйцами или чем-нибудь еще. Так что он с хулиганами скорей бы уж подружился, чем сцепился врукопашную.

– Одно дело ваш дед, его мнение, и совсем другое – это молодые хулиганы. По большому счету, им было все равно, на кого нападать. И коли уж мы не позволили им напасть на немцев, то на ком-то же им надо было потом выместить свой настрой?

Дядя Сережа задумчиво огладил бороду:

– Считаете, что энергия разрушения, которую молодые ребята в себе аккумулировали, требовала выхода?

– Точно! Требовала! И если ваш дядя Толя ляпнул этим ребятам что-нибудь такое, в чем они усмотрели вызов, они вполне могли на него напасть.

Родственники молчали. Что же, да, такое вполне могло случиться. Дядя Толя любил поучить молодежь уму-разуму. И как знать, если он прошелся по поводу их внешнего вида, манеры себя вести или даже причесок, то скандал мог вспыхнуть в один миг. И против нескольких молодых здоровых парней дядя Толя бы точно не выстоял. А те, отводя душу, избили его до такой степени, что он скончался, наверное, очень сильно напугав этим молодых хулиганов.