Текст книги "Месть по новой технологии"

Дарья Калинина
Месть по новой технологии

Глава 1

Встреча со старыми друзьями – это просто здорово. Так думала Ирина, приближаясь к месту этой самой встречи.

Чем ближе она подходила, тем быстрей ускоряла шаг и тем сильнее билось у нее сердце. Друзья, друзья! Многих из них она не видела десять – пятнадцать лет. Иных и все двадцать. А некоторых так и того больше. И честно говоря, опасалась, что просто кого-то и не узнает.

Но ладно, если не узнает она. А ну как не узнают ее?

И ноги у Иры сами собой тормозили, никуда не хотели идти.

Вообще с ногами и всем туловищем сегодня творилось что-то непонятное, они как бы жили отдельно от своей хозяйки и ее головы.

Изначально Ирина вовсе не собиралась идти на встречу с бывшими одноклассниками. И вчера не собиралась, и неделю назад не собиралась, и месяц назад, когда узнала, что встреча назначена на сегодняшнее число, сразу сказала самой себе, что никуда не пойдет, оно ей совершенно не нужно.

Но что же произошло потом? Как получилось, что вопреки твердо принятому ею решению она все-таки сегодня отпросилась с работы, сделала прическу, освежила маникюр, а потом битых три часа примеряла перед зеркалом наряды из своего гардероба. Устала, вымоталась, снова решила, что никуда не пойдет, а вместе этого подхватилась и побежала в магазин, где купила страшно красивое и еще более ужасно дорогое платье, на которое поглядывала с того самого момента, когда узнала о встрече со своими одноклассниками и твердо решила туда не ходить.

Расплачиваясь на кассе наличными за платье, Ира внутренне вся содрогалась.

Сумма была немалая. И это была заначка Ирины за целый год работы. На эти деньги можно было бы отправить ребенка отдохнуть в летний лагерь.

Впрочем, до разгара летнего сезона еще далеко, успеет снова накопить. Или с бывшего мужа стрясет. Это ведь и его ребенок тоже. Пусть не думает, если по суду ему назначено платить семь тысяч алиментов, то на этом его участие в воспитании ребенка и заканчивается. Да и не платит Толик даже эти жалкие алименты.

Что же, если бывший муж заартачится, а накопить не получится, тогда можно отправить Ваню на лето к родителям самой Ирины в Белгородскую область.

В принципе, это еще и лучше. У родителей тишина и благодать. А из лагеря Ваня всегда приезжает с новыми непонятными словечками, так что даже не знаешь, ругается он или просто разговаривает.

Например, «купить скетч» – это опасно или нет?

Спросишь – смеется. Стыдно, мама, не знать таких вещей. Устарела ты.

Десять лет пацану, а такое впечатление, что это он ее учит жизни, а не она его.

Но примерив в магазине в первый раз понравившееся ей платье, Ирина тут же выбросила из головы все эти мысли.

Плевать на все, когда видишь перед собой такую красоту.

Из зеркала на нее словно бы смотрела прежняя Ирочка Рассомахина, стройная выпускница 521-й городской средней школы с углубленным изучением физики и математики. Больше всего на свете стеснявшаяся своей фигуры, своих больших карих глаз и густых непокорных темных волос, так и норовивших встать дыбом при первом же попустительстве своей хозяйки.

Ирина никогда не считала себя красавицей, хотя другие говорили ей обратное. Но в этом платье она была готова признать, что те люди были отчасти правы.

Алое, расшитое по всей длине нитками на один тон темнее всего остального платья, оно ее и стройнило, и молодило, и прямо-таки волшебно преображало.

Ирина в этом платье помолодела на все полные двадцать лет. Ирочка даже сфотографировала себя, чтобы еще дома немножко на себя полюбоваться. А то вдруг у них тут такие специальные зеркала поставлены, чтобы льстить покупателям.

Ирина где-то читала, такие зеркала есть, а хитрые маркетологи идут на любые ухищрения, лишь бы заставить клиентов покупать именно у них. Вот и ставят зеркала-обманщики в примерочных.

Примеряет женщина в магазине такое платье, кажется себе красавицей. Не смотрит на цену, покупает. А домой придет, в обычное зеркало взглянет – нет никакой красавицы, обычная домохозяйка. Бока жирные свисают, пузо торчит, морщины опять же никуда не делись.

Но и фотография показала Ирочке то же самое. Она чудо как хороша в этом платье. И судьба платья была решена.

Ирина пошла, купила и вышла из магазина красавицей, на которую оглядывались все мужчины. И получалось, что все-таки не зря она заплатила за платье такие деньги!

Это еще больше прибавило Ирочке настроения, потому что она была не то чтобы скупа, но все-таки бережлива. К тратам относилась аккуратно, старалась избегать долгов и жить по средствам, как научила ее бабушка, которая всегда говорила: «По одежке – протягивай ножки», имея в виду, что не бери на себя слишком много, если знаешь, что не сможешь выплатить.

Бабушку Ирочка очень любила. Вечно занятые ее родители то и дело куда-то исчезали, то в командировку, то на отдых, подкидывая Ирочку бабушке. Но зато и Ирочка теперь поквиталась с ними, подкидывая теперь уже им своего Ванечку. И теперь уже родители, став бабушкой и дедушкой, были вынуждены возиться со своим внуком.

Так все в этой жизни, пройдя по кругу, возвращается в итоге к нам самим.

До ресторана, в котором была назначена встреча с бывшими одноклассниками, Ирина добралась на такси. Новое платье просто не позволило ей ехать на метро или в маршрутке.

И выйдя из машины, Ирина услышала:

– Ирка! Росомаха! Ты, что ли?

Ирочка услышала этот возглас, поняла, что он относится к ней, обернулась и… и не узнала того, кто к ней обращался.

Ну, не помнила она этого типа. Невысокий. Худой. Одет модно. Но лицо незнакомое. Худое и какое-то изможденное. Тем не менее мужчина ее знал, раз обратился к ней по имени, да еще вспомнил прозвище, которым когда-то наградили одноклассники Ирину.

Ах, как невежливо получается! Нельзя, ни в коем случае нельзя дать ему понять, что она его не узнала. Это же так некрасиво. Человек может подумать, что настолько сильно изменился, что его уже не узнают. И хотя это была чистая правда, Ирочке все равно почему-то стало стыдно.

И чтобы скрыть неловкость, она торопливо расплылась в улыбке:

– Привет! Я бы тебя ни за что не узнала! Подумать только, сколько же лет мы с тобой не виделись! Как ты? Где живешь? Кем работаешь? Женат? Дети есть?

Все эти вопросы она выпалила на одном дыхании. Но собеседник не торопился ей отвечать. Он внимательно смотрел на нее. И что-то в его взгляде напомнило Ирочке кого-то, кого она знала давным-давно.

Но тут ее отвлек новый возглас:

– Рассомахина! Ты ли это? Глазам своим не верю! Все та же красавица, что и раньше!

И ее заключил в объятия какой-то худющий долговязый старикан.

Первая мысль, которая мелькнула у Рассомахиной: это ее бывший учитель? Вроде бы был у них по ИЗО такой высокий и худой педагог. Но тот был блондин с кудрями. Они еще прозвали его Аполлошей. А этот не пойми что, наполовину седой, наполовину сивый, но волосы точно не кудрявые. Значит, не Аполлон?

– Слушай, – продолжал восхищаться долговязый, от которого изрядно попахивало перегарчиком. – Ну, ты совсем не изменилась. Я тебя моментально узнал. Разве еще больше похорошела.

Ирина про него при всем своем желании не могла сказать того же, поэтому приглашающе посмотрела на худенького и маленького.

Может, тот что-нибудь скажет от себя? Но тот лишь улыбнулся. И в этот момент Ира почувствовала, как ее ноги отделяются от земли и она куда-то летит вверх.

Первой ее мыслью было: неужели ее от переизбытка чувств хватил кондрашка и она умерла? Но тогда за какие такие заслуги ее решили взять на небо? Куда правильней было бы запихнуть Ирину поглубже, отправить ее куда-нибудь вниз, а не наверх.

Следующая ее мысль была о сыне.

Господи, если она умерла, что же будет тогда с Ванечкой!

А потом Иришка заметила, что весь мир вокруг нее начинает кружиться с угрожающей быстротой. Ноги ее летят куда-то в одну сторону, юбки в другую, а туфли в третью. И поняла, что процесс вознесения окончен, она не умерла, а просто схвачена кем-то в объятия.

Наконец ее поставили обратно на землю, отряхнули, худенький принес туфли, высокий помог обуться, и Ирочка получила возможность взглянуть на шутника.

– М-м-мама!

Вот и все, что у нее вырвалось. Потому что позади нее стоял и ухмылялся огромный детина ростом под метр девяносто, как говорится, косая сажень в плечах, с огромным пузом, с ногами, как у великана, и при этом абсолютно лысый.

На его лице играла кривая ухмылка, руки были украшены наколками, а отсутствие некоторых зубов во рту наводило на мысль о пребывании его в местах не столь отдаленных, но все же редко посещаемых стоматологом.

– Ирка! Подруга!

И великан хлопнул Иру по плечу с такой силой, что она пошатнулась. И если бы не поддержка галантного долговязого, обязательно бы полетела на землю.

Определенно, лысый тоже был их одноклассником. Но и его Ирина не узнавала.

Ей даже страшно стало. А если так будет продолжаться и дальше? Что тогда? Если она вообще никого не узна́ет, как станет с ними общаться?

Но на ее счастье, трое бывших одноклассников ее растерянности не заметили. И, схватив ее за руки, потащили с собой. Причем лысый шел сзади, и когда ему начинало казаться, что Ирина слишком медлит, он деликатно подталкивал ее в поясницу, отчего у Иришки всякий раз ёкала селезенка.

Поэтому когда Ирина увидела и узнала Наташку Грибову, то обрадовалась ей, как родной.

– Грибочек! Ты ли это!

Грибова такой реакции несколько удивилась, потому что в школе они с Ириной никогда особо не дружили и друг друга почти не замечали. Да и после школы случайно встретились пару раз в городе, на ходу поздоровались: «Здравствуй, пока», вот и все общение.

Но тут и она расчувствовалась.

Обняла в ответ Ирину, сказала, что тоже счастлива ее видеть.

А увидев долговязого, радостно воскликнула:

– Витька!

– Давно не виделись! – расплылся долговязый в ответной улыбке.

А Ирина, наконец поняв, кто перед ней, даже пошатнулась.

Впрочем, лысый как раз в этот момент дружески ткнул ее в спину. И на сей раз его тычок пришелся очень кстати, он вернул Ирину в исходное положение, не позволив упасть. Но все равно Ирина долго не могла прийти в себя.

Она была изумлена.

Неужели этот тощий, сутулый, седой старичок – их благовоспитанный и галантный Витька Зимин?

Ну да, это он. Если убрать морщины, седину и выпрямить позвоночник, то это он.

– Сбацаешь нам сегодня на рояле?

– Вообще-то я собирался отдохнуть.

– А мы специально для тебя зал с роялем заказали. Сыграй обязательно! Ты же наша звезда!

Витя немного порозовел от удовольствия и пробормотал:

– Ладно. Может быть, попозже.

– А никто тебя сейчас и не просит. Еще не все собрались.

И Грибова под ручку с Витей уплыла дальше. Она явно распоряжалась тут всем, впрочем, как и всегда.

Грибова также забрала с собой лысого детину, и Ирина вздохнула с облегчением.

Спасибо Наташке за эту передышку. Не придется Ирине с лысым сейчас разговаривать, свою неосведомленность показывать.

Теперь оставалось разобраться с худеньким, который по-прежнему ее смущал.

Он смотрел на нее, не отрывая взгляда, а потом спросил:

– Скажи, ты ведь меня не узнала, да?

Это был самый неудобный вопрос, какой он только мог придумать.

Ирина даже слегка вспотела от волнения.

– Не переживай, – утешил ее собеседник. – Меня вообще никто не узнаёт. Заметила, Грибова забрала Лешку Иванова, потребовала от Витьки сыграть на рояле и тоже его с собой увела, а мне ни слова не сказала.

И снова Ирочка почувствовала, что ее будто бы ударили под дых.

Так вот кто был тот здоровенный шкаф с лысой башкой и толстым пузом.

Это их Лешка Иванов! Страшно рыжий и шепелявый вечный двоечник. Бабушка называла цвет его волос – самоварное золото. Ирине они больше напоминали цвет советского пятака. Но куда делись прекрасные рыжие волосы Лешки? А веснушки? И почему у Лешки вид, как у уголовника? Ведь говорили, что после школы ему улыбнулась фортуна.

Лешкин бизнес поднялся с того, что он начал гонять из Германии битые иномарки, которые скупал там за гроши, переделывал и выставлял в салонах города под видом новых.

В те годы такое прокатывало. Народ был неизбалован, хватал, не особо разбираясь в качестве предлагаемого товара. Советские граждане той поры еще привыкли думать, что все, что попадает в страну из-за бугра, будет наилучшего качества. И совсем не хотели понимать, что качество раньше контролировалось государством, а не стало сильной державы, не стало и того, кто это качество гарантирует.

Видимо, с тех пор много воды утекло. Граждане кое-чему научились. И Лешка за свои махинации угодил за решетку.

Во всяком случае, такие татуировки на пальцах в салоне делать вряд ли станешь. Но сейчас Лешка выглядит вновь сытым и довольным. Зубов нет, но и без них вид у Лешки цветущий в отличие, кстати говоря, от собеседника самой Ирины, с которым она так до сих пор и не разобралась.

– А ведь мы с Грибовой сидели за одной партой, – жаловался ей худенький, явно обиженный. – И всяко, мы были с Грибовой ближе, чем с тем же Ивановым или с Витькой-лабухом. Но и она меня не узнала. Впрочем, нет, я не удивляюсь. С тех пор как я похудел почти на тридцать килограммов, меня никто из прежних знакомых не узнает. И жизнь в другой стране тоже сильно меняет человека. Ты-то ведь помнишь, что после окончания школы мы с родителями сразу же уехали в Израиль.

Похудел! Израиль!

Ирочка попыталась представить себе этого человека круглым толстячком, каким он бы стал, вернись к нему прежние тридцать килограммов. Круглые щечки с ямочками, от которых теперь остались лишь бороздки-морщинки, чуть задранный вверх нос-пятачок и маленькие смеющиеся глаза. Сёмка! Смехов Сёма!

Лицо у Ирины сразу прояснилось.

И наблюдавший за ней Сема кисло улыбнулся:

– Вижу, ты меня вспомнила.

– Боже мой! Никогда бы тебя не узнала. Ты так изменился! Похудел!

– Мне кажется, что худым мне быть лучше.

Ирочка бы так не сказала.

Конечно, если сравнивать с Витей, который в свои неполные сорок выглядел почти как старик, Сема выглядел очень даже неплохо. Но если сравнивать с прежним жизнерадостным Семой, который при каждом удобном случае мог отпустить шуточку и сам же над ней засмеяться, то Ирочка сомневалась. Этот новый Сема вряд ли стал бы смеяться даже по поводу, а уж без него…

– Ты какой-то печальный, Сема. Ты не болеешь?

– Это тебе кажется. У меня все прекрасно.

И Сема с таким жаром кинулся доказывать Ирине, что у него в жизни все тип-топ, что лишь утвердил ее в своих подозрениях. Сема либо в недавнем прошлом тяжело болел, либо, возможно, до сих пор болен. Либо слишком много работает.

В любом случае в этой жизни ему пришлось несладко. Но Ирина тут же подавила зарождающееся в ней сочувствие к бывшему однокласснику. Нечего ей всех подряд жалеть. Несладко Семе пришлось, а кому из них пришлось сладко? Он-то удрал, а они тут выживали. Так уж случилось, что годы после окончания ребятами школы были самыми трудными для страны. Развал всех прежних отношений. Передел собственности. И долгое и мучительное выстраивание новой реальности, которая когда-нибудь в далеком будущем снова обещала стать радужной и светлой.

Ирина с трудом отделалась от Семы, который, похудев, сделался крайне занудным типом. Все чего-то ныл и ныл, все жаловался и жаловался. Сначала насчет Грибовой, которая его не узнала. Потом насчет зала, который казался слишком дешевым. Затем насчет стола, который нашел слишком примитивным и не соответствующим его заграничным запросам.

– Салат «Столичный», – страдальчески морщился он. – Что это? Разве это еще кто-нибудь ест? Во всем мире люди давно отошли от вареных овощей с майонезом. Питаются исключительно свежей органической зеленью с натуральными растительными маслами и каплей лайма. А на горячее что будет? Шашлык! Мой Бог! Жареное на углях мясо! Источник канцерогенов! Весь мир ест мясо, приготовленное на пару или в крайнем случае на гриле. Невозможно поверить, что нас будут пичкать этой отравой.

А вот Ирочка всегда любила шашлык. И лучше «Столичного» знала разве что «Оливье». Поэтому ее стенания Семы несколько утомили и при первой же возможности она слиняла от него в туалет.

Тут Ирина надеялась найти тишину и уединение, чтобы хоть отчасти прийти в себя от всех полученных ею впечатлений. Но не тут-то было! Первой, кого увидела Ирина, зайдя в туалет, была та, которую она хотела бы видеть меньше всего. Из-за которой и не хотела идти на этот вечер, затеянный с единственной целью, напомнить сорока двум совершенно нынче чужим друг другу людям, что когда-то они были очень и очень близки.

– Ирка!

– Маша!

И тут Ира почувствовала, что ее душат.

В прямом смысле этого слова: оплели руками ее шею и душат изо всех сил.

– Пусти! – прохрипела она. – Отстань!

Но Машка не унималась. И душила она Ирину из самых лучших побуждений.

– До чего же рада тебя видеть! Ты себе не представляешь!

Наконец она отпустила Иру.

И отступив на шаг, сложила на груди руки и торжественно произнесла:

– Ты меня прости!

– Что?

– Прости меня! Прошу!

Ирина молчала. Она сразу поняла, о чем говорит Маша, но не знала, как ей реагировать.

– Ну, за Юрика Синицына прости! Правда, я ведь не хотела тебе ничего дурного. Просто он тебе категорически не подходил. Необразованный. Ничем не интересующийся. Ты же у нас совсем другая! Умная! Тонкая! Эрудированная! Что это за пара такая была? И потом, он же тебя совсем не ценил! Дурак, что с него взять! И я подумала, надо тебе это дать понять. Ну, вот и пофлиртовала с ним немного.

– С моим парнем, – напомнила ей Ирина с горечью.

– Пойми ты! Был бы Юрик и впрямь ТВОЙ парень, разве бы он на мои улыбочки и подмигивания повелся? Никогда в жизни! Он тебя не ценил! И хорошо, что ты это быстро поняла!

Нет, Машка не чувствовала за собой особой вины. Напротив, она считала, что сделала для подруги доброе дело. Заставила негодного кавалера своей подруги переметнуться к ней самой.

– Думаешь, он был мне нужен? – продолжала она. – Да никогда! У нас с ним и не было потом ничего. Очень нужно! Я только хотела, чтобы он от тебя отстал.

– Ты этого добилась.

– И у тебя после этого в жизни все сложилось на отлично. И школу ты окончила почти с одними пятерками. И в институт поступила, в какой хотела. В финансово-экономический тогда был дикий конкурс, а ты прошла! Сдала все экзамены на одни пятерки, потому что ты умничка!

Ирина молчала.

Слова легкомысленной Машки взбудоражили в ней былые чувства. Но к своему удивлению, Ира поняла, что больше не обижается на бывшую подругу.

Может, Машка и впрямь хотела ей добра. С нее ведь станется. Всегда была с приветом. Наверное, с возрастом вообще стала чудной. Но и тогда в школе она запросто могла флиртовать с Юриком, желая при этом подруге самого лучшего.

Могла-то могла, вот только как быть с самооценкой Ирины, которая после того случая рухнула до критической отметки, на которой и продержалась долгие годы.

Ире все казалось, если уж даже дурак Юрик предпочел ей другую девушку, значит, она вообще ни на что не годится. И в глазах мужчин она – ноль и полное ничтожество. Это заставляло сильней приналечь на учебу, в которой Ира и раньше была сильна, а уж после нанесенного ее самолюбию поражения на личном плане она и вовсе сделалась самой приоритетной целью.

И все-таки Ира поняла, что впервые за много лет не сердится на Машку. И горечь куда-то растворилась.

Ну, вот надо же! Как меняется ситуация, если взглянуть на нее под другим углом.

Когда Ира думала, что Машка просто увела у нее парня, она злилась на подругу, ненавидела и проклинала, даже спустя годы не могла ее простить. А теперь, узнав, что та сделала это из самых добрых побуждений, почувствовала, какой глупой была все эти годы.

А Маша, словно прочитав ее мысли, воскликнула:

– Ну, дурой я была! Прости! Тот случай меня многому научил. С тех пор я уж никому из своих подруг не пытаюсь помочь увидеть истинное лицо кавалера. Иногда руки так и чешутся. Но нет, ну их, думаю, пусть сами разбираются! А то получится, как тогда с Иркой! Сколько пар благодаря тому случаю сохранилось, ты не представляешь!

И заглянув Ире в глаза, она спросила:

– Так чего? Мир?

– Я давно уже не сержусь.

– Вот и славно! А то Курочкина совсем иначе себя повела. Увидела меня, фыркнула и ушла, будто бы меня и нет.

– Она тоже пришла?

– Лизка? В числе первых притопала. Мне кажется, уже под градусом. Но это мое личное мнение. Она же у меня мужа пыталась увести. Ты знала?

– Нет.

– Было дело, – с удовольствием заверила ее Маша. – Правда, ненадолго это сокровище у нее задержалось. Всего на пару дней, но важен не срок, а сам факт. Кстати, она меня тоже пыталась убедить, что действовала из лучших побуждений, хотела, чтобы я увидела, что это за фрукт. Только я ей не поверила. Она с ним все-таки спала. И он ей изначально нравился. Видела бы ты, как она возле него увивалась. Нет, увела она его у меня из стойла с одной вполне конкретной целью – переспать с ним. А получится, так и поосновательней зацапать. Просто ее родители такого «зятя» не приняли и выставили за дверь. Вот он ко мне и вернулся. Жить-то ему где-то надо было. А с Курочкиной они потом еще встречались, я это знаю.

– И ты терпела?

– Так он иногородний был. Куда бы я его выставила? Ему некуда идти было.

– Уж нашел бы! Мужики, они никогда не пропадут.

Но тут в ясных глазах Маши словно бы потемнело, набежало темное облачко, закрыло лазурь.

– А этот вот пропал, – едва слышно произнесла она, и тьма еще больше сгустилась в ее глазах.

Ирине это совсем не понравилось. Прежняя веселая и раскованная Машка нравилась ей куда больше.

И чтобы сменить тему, она спросила:

– Ты одна пришла?

– С другом.

– И не боишься его один на один с Курочкиной оставлять?

Маша, казалось, удивилась, но ответить ничего не успела.

В туалет вошло еще несколько посетительниц, которые также оказались их бывшими соученицами, только учились они в параллельном классе. Но все равно взаимным восторгам и обменам приветствиями не было числа. И когда Ира опомнилась, то Маши в дамской комнате уже не было. Она куда-то вышла. И Ира дорого бы дала, чтобы узнать, куда именно.

После стольких лет перерыва ей внезапно захотелось поболтать именно с Машкой.

Ведь как ни крути, когда-то они были очень дружны.

С самого первого класса сидели за одной партой, обменялись клятвами в верности, обещали никогда не ссориться. А потом из-за этого дурака Синицына поссорились. Да еще так, что долгие десятки лет знать ничего друг про друга не желали.

Это нужно было срочно исправить. И хотя Ирина не была сторонницей скоропалительных решений, тут она чувствовала, что нельзя откладывать дело в долгий ящик.