Текст книги "Плюшевая засада"

Глава 2

Разумеется, свою догадку девушка благоразумно держала при себе. И внешне ничем не проявила охватившего ее недоверия ко всей этой истории.

Вместо этого она полюбопытствовала:

– А кто тот парень, который привез меня сюда? Такой чернявый, похож на араба.

– Наверное, вы говорите про Романа. Это сын Валентина Петровича.

– Он не показался мне взволнованным.

– А почему он должен волноваться?

– Как же? Все-таки его родная мать пропала неизвестно куда.

– Нет-нет, – запротестовал детектив. – Насчет степени родства вы ошибаетесь. Мать Романа – это Маргарита. Маргарита Золотая, она погибла много лет тому назад. Роман остался без присмотра. И Валентин Петрович как порядочный человек и отец ребенка взял мальчика к себе в семью.

– И законная жена согласилась на это?

– У Елизаветы Николаевны большое сердце. Несмотря на то что у нее у самой было уже двое детей – Светлана и Георгий, она приняла Романа. Хотя, конечно, особой близости между ними не было.

– А отчего умерла родная мать Романа?

– Это всего лишь слухи, которые мне поведал человек из прислуги. Так вот, поговаривают, что Марго зарезал любовник. Она была певицей, выступала с аккомпаниатором. Вот этот гитарист ее и зарезал. То ли приревновал, то ли был сильно пьян. Маргарита и сама любила выпить. В свое время у них с Валентином Петровичем был бурный роман, от которого и появился на свет Роман. Но официально его родители никогда узами брака не сочетались. И у Валентина Петровича за всю жизнь была и есть лишь одна супруга – Елизавета Николаевна, с которой они в браке вот уже больше тридцати лет.

– Которая сейчас куда-то пропала.

– И которую Валентин Петрович очень хочет найти и вернуть. И за вознаграждением дело не станет.

– А от меня что вам нужно?

– Мы полагаем, что Елизавете Николаевне помогли исчезнуть. И сделал это человек, который работает у вас в кафе.

– Кто?

– Я скажу. Но сначала скажите, вы согласны помочь?

Ната собиралась ответить, но не успела. В этот момент двери распахнулись, и в комнату стремительно влетел приземистый толстячок. Голова у него была круглая и совершенно лысая. Словно стремясь компенсировать отсутствие волос на голове, у мужчины росла густая окладистая борода. Лицо у него было красное. Ноги кривые. Одним словом, он был очень похож на гнома из сказок, так же деловит и серьезен. И, вероятно, являлся обладателем несметных подземных сокровищ.

Несмотря на несколько комичную внешность этого Гнома, как окрестила его про себя Ната, при его появлении охранники вытянулись во фрунт, а Слава вскочил на ноги и замер в почтительной позе. Ната тоже поднялась, увидев, что Гном на полном ходу несется прямо к ней. Подошел. Замер. Внимательные умные глаза обшарили ее целиком, самую чуточку потеплели.

И Гном сказал:

– Хорошенькая какая! Значит, ты и есть моя помощница?

– Она еще не дала своего согласия, – заявил Слава. – Я как раз излагал Нате ваше предложение.

– А нечего тут излагать. Я хочу найти мою уважаемую супругу. За вознаграждением дело не станет. Если согласна, тут на пластике пятьсот тысяч. Бери и трать! Это не вознаграждение, это тебе на расходы на первое время.

Полмиллиона? На первое время? Он что, шутит? Ната молча таращилась на протянутый ей прямоугольничек. Он был приятного для глаза золотистого цвета. И Ната мысленно уже представляла, как тратит находящиеся на этой карте денежки. Неужели так бывает? Но мужчина не был похож на обманщика. В конце концов, чем она рискует? Ну, поспрашивает среди своих в столовой, не видел ли кто у них эту тетку. И прежде чем Ната сообразила, что делает, рука ее уже сама собой поднялась в воздух и взяла пластик.

Очнулась Ната лишь после того, как карта оказалась в ее кармане. А Гном самодовольно ухмыльнулся.

– А что я должна делать? – спохватилась Ната.

– Слава с Романом все тебе объяснят.

И исчез. А следом за ним растворились и охранники. Как и не было никого. Зато перед Натой на столе появился поднос, на котором был сервирован чай со сладостями и тостами. Стол был накрыт на троих, так что Ната совсем не удивилась, когда к ним присоединился Роман. Он поглядывал на Славу покровительственно – с начальственным видом, но Слава и в ус не дул. Перед Романом он совсем не тушевался, спокойно поглощал угощение, запивая все крупными глотками чая, и то и дело подмигивал Нате, с которой быстро встал на короткую ногу.

Ната тоже отхлебнула напитка из чашки и изумилась его вкусу. Вроде бы просто чай, но какой аромат! И сил сразу прибавилось. Попробовала ореховое пирожное и почувствовала на губах восхитительный вкус миндаля и сливочного масла. Роман к своей чашке даже не прикоснулся. Не взял со стола ни единой шоколадки. Сидел с каменным лицом, портил окружающим настроение.

– Скажи ей, что от нее требуется, – холодно произнес он, глядя на безмятежно жующего Славу.

Тот кивнул, но жевать не прекратил. Роман помрачнел еще сильней. Ему явно хотелось, чтобы его слушались так же, как и его отца, чтобы перед сыном трепетали так же, как и перед отцом, но этого не было.

– А где твои брат и сестра? Как их… Света и Гоша?

– Для тебя они Светлана и Георгий, – поправил Роман, всем своим видом давая понять, что не позволит кому-то со стороны фамильярничать в отношении членов его семейства. – Они сейчас заняты. Светлана у своего мужа. А Георгий… Он тоже занят делами.

Эта минутная пауза заставила Нату насторожиться.

– А ты учишься или работаешь?

– Я помогаю отцу.

– А твой брат учится? А сестра?

– Слушай, какое твое дело? А? – взорвался Роман. – Тебя наняли, чтобы ты вынюхала, к кому Елизавета Николаевна приходила в вашем вонючем свинарнике. И все! Тебе не надо лезть грязным рылом в нашу семью. Без тебя там хватает…

Он спохватился, замолчал и после паузы продолжил:

– У Елизаветы явно там, в вашем общепите, был кто-то свой, кто и помог ей бежать.

Ага! Все-таки бежать! Вот Роман и проговорился. Но Ната притворилась, что ничего не поняла. Она даже сделала вид, что предостерегающего взгляда Славы, который тот метнул на Романа, тоже не заметила. Но про себя она кое-какие выводы сделала. Похоже, зря она взяла эти полмиллиона. Не так все просто в этом семействе. Но, с другой стороны, чтобы заработать полмиллиона, при обычном раскладе ей нужно вкалывать целый год. И то еще не факт, что сумеет собрать такие деньги. Скорей всего, они расползутся в неизвестных направлениях, утекут сквозь пальцы, словно вода. А тут вся сумма, заботливо кем-то другим скопленная и собранная, достанется одной Нате! И надо-то всего лишь найти эту тетку или, по крайней мере, сделать вид, что усердно ищешь ее.

– Обидно слышать, как ты отзываешься о нашем заведении. Свинарник! И вовсе у нас не свинарник, а, напротив, все очень чистенько и мило. И очень может быть, что этой толсту… то есть Елизавете Николаевне наше место кто-нибудь рекомендовал из ее знакомых.

– Вот-вот! – оживился Слава. – Про знакомых в первую очередь ты и должна узнать. Кто-то помог женщине исчезнуть. И твоя задача – узнать, кто это был такой или такая.

– И все?

– Пока что да.

– Если вы подозреваете, что в нашем кафе работает человек, который помог Елизавете Николаевне исчезнуть, а значит, явно действует против Валентина Петровича, то крайне неразумно было приезжать ко мне на работу на такой машине и светиться перед нашими.

Слава взглянул на Романа с удивлением.

– Ты что, прикатил за ней на «Бентли»? Не мог пару шагов сам сделать?

– Ничего же не случилось. Нас никто не видел. И в любом случае Толстуха понимает, что ее будут искать. И в первую очередь придут в кафе. Ничего удивительного, что кто-то из нашей семьи приехал в то место, где ее видели в последний раз.

– Но ты увез с собой Нату. Дураку ясно – чтобы попытаться ее завербовать на свою сторону. Теперь сообщник беглянки знает, кого ему нужно опасаться. Он и рта не раскроет при Натке.

– Тогда надо сделать так, чтобы он поверил, что Ната нам в помощи отказала.

– И как ты это сделаешь?

– Можно ее поколотить, – предложил Роман, и в глазах у него загорелся нездоровый энтузиазм. – Поставлю ей фингалы под оба глаза. Нос разобью. Отмутужу по полной программе. Вернется к своим, скажет им, что я напал на нее прямо в машине, едва тронулись с места. И что она от меня еле удрала. И поговорить мы с ней ни о чем не успели. Ну как? Годится мой план?

Ната думала, что Слава примется активно возражать. Но ошиблась.

– Мысль хорошая, – одобрил он.

Но тут уж сама Ната решительно восстала против:

– Еще чего! Не позволю себя колотить!

– Ты подписалась. Деньги взяла.

– Забирайте свои деньги! Бить я себя не позволю!

– Эгоистка!

– Пусть так! Зато с целым носом!

Слава взглянул на Романа.

– И что нам делать?

– Можно синяки ей просто подрисовать. Конечно, это будет выглядеть не так убедительно, эффект не тот, да и сломанный нос красками не изобразишь. Но раз уж она заартачилась…

Мужчины еще раз прочли Нате лекцию на тему того, что иногда надо уметь жертвовать собой во благо своих близких. Но Ната их речью не впечатлилась. Поэтому пришлось звать какого-то Гришеньку, который оказался проворным юрким малым с нежными, почти женскими руками, которые долго порхали возле лица Наты. Когда он закончил, то Ната сама испугалась своего отражения в услужливо подсунутом ей Гришенькой зеркале.

– Ой, мамочка! Это что?

Из зеркала на нее смотрела уродливо раздувшаяся физиономия, оба глаза заплыли, нос смотрел набок. Но мужчины были довольны. Они заверили Нату, что все получилось отлично.

– Теперь всякий, кто тебя увидит, мигом поймет, что мы с тобой ни о чем договориться не сумели.

– Скажешь, что я посадил тебя в машину и сразу попытался тебя изнасиловать. Ты отбивалась и вот… Результат налицо, вернее, на лице.

– А мне поверят насчет изнасилования?

– Не волнуйся, кто меня знает, обязательно поверит.

И Роман так странно ухмыльнулся, что Нате стало страшно. Она взглянула на Славу.

– Да, – подтвердил Слава. – Репутация у Романа такая… соответствующая. Со своими женщинами он не церемонится.

– Они у меня по струнке ходят, – ухмыльнулся тот. – Капризов или кривляний я не потерплю. Мигом в рожу получат и тихие становятся.

И Нате он сразу же категорически разонравился. Быстро и навсегда. Последние иллюзии улетучились прочь. Да, внешность у Романа впечатляющая, но и кулаки нехилые. А получать по роже таким вот кулаком Ната была не согласна даже от такого писаного красавца и богатенького сыночка, каким являлся Роман. Если кому нравится такой стиль общения с кавалером, то на здоровье. А она, Ната, лучше поедет честно зарабатывать свои полмиллиона.

– Что мне нужно сделать? С кого начать?

– Это ты, голубушка, решай сама. Мы тебе всю необходимую информацию предоставили.

Ой ли? Что-то Нате казалось, что сильно много от нее ребята утаили. Но говорить вслух она этого не стала, памятуя, что заветные полмиллиона еще не обналичены и в любой момент могут быть у нее отняты.

– Фотографию Елизаветы Николаевны я тебе скинул. Роман тебя подвезет, за пару кварталов высадит, пойдешь дальше пешком. У своих горько плачь и жалуйся на какого-то мерзкого смазливого урода на дорогой тачке, который от тебя невесть что хотел, физиономию тебе всю расквасил и едва не убил. Дави на жалость, как только можешь.

– Скажу, что пойду заявление в полицию писать.

– Сказать можешь.

– Но только не вздумай в самом деле заяву на меня накатать, – встревожился Роман.

– И самое главное, смотри в оба глаза, кто и как будет реагировать. Можешь упомянуть имя Валентина Петровича. Дескать, это он за всем этим безобразием стоит. И снова в оба глаза смотри. Кто из твоих коллег в этот момент побледнеет или отлучится, чтобы позвонить, тот сообщник нашей Толстухи и есть.

– А если такого не обнаружится?

– Значит, плохо смотрела.

– Я имею в виду, а если у нас в кафе никакого сообщника вовсе не имеется? Вот с чего вы взяли, что он там есть?

– Тому есть причины. Во-первых, поведение самой Елизаветы Николаевны, которой внезапно вздумалось перекусить, хотя ехали по делу и остановки не были запланированы. Но она устроила скандал, что у нее будет голодный обморок, а потом настояла, чтобы ее везли именно в это кафе.

– Возможно, это случайное совпадение. Она просто хотела улизнуть от охраны. И ей это удалось сделать лишь в нашем кафе.

– Оба выхода находились под наблюдением. Ни через главный, ни через служебный женщина, похожая на Толстуху, не выходила.

– Возможно, дежуривший у служебного хода охранник зазевался. Или просто вступил в сговор.

– Охранников было четверо. Двое остались у главного входа, двое отправились караулить служебный ход.

Четверо охранников для одной-единственной немолодой дамы! Ситуация казалась Нате все более загадочной.

– Почему же никто из охранников не прошел внутрь кафе?

– Инструкцией это не предусматривалось. Это же охрана, а не надзиратели. Елизавета Николаевна сказала, что хочет пообедать. Охранники ограничились тем, что зашли внутрь кафе, осмотрели местность, убедились, что там все спокойно, подозрительных лиц, способных причинить женщине вред, не наблюдается, и вышли на улицу.

– Но не могла же эта дама просто улетучиться из нашего кафе. Третьего выхода у нас нету. Если она не выходила ни через главный, ни через служебный, значит, она до сих пор там. Спряталась где-нибудь в подсобке или чулане и сидит себе.

– Невозможно. Охранники вели наружное наблюдение за кафе до самого закрытия. Когда все сотрудники удалились, охранники вошли внутрь и все там осмотрели.

– Как это вошли? – оторопела Ната. – Как это осмотрели? Кто им разрешил это сделать?

Роман высокомерно улыбнулся. И стало ясно – он полагает, что охранникам Валентина Петровича не нужно специальное разрешение на то, чтобы куда-то войти и что-то осмотреть. Оно им просто не требуется, потому что Валентин Петрович выше таких мелочей, как понятие неприкосновенности чужой собственности. И Нате пришлось молча проглотить тот факт, что прошлой ночью в их кафе вторглись чужаки и сделали все, что им было нужно.

– Так вот, – продолжал Роман, – самой Толстухи мы не обнаружили, зато нашли ее одежду.

Тогда стало окончательно ясно, что кто-то в кафе помог женщине переодеться в другое платье. И, замаскировавшись, она смогла покинуть кафе через служебный, а возможно, что и через главный ход.

– Потому что ребята, которые дежурили у выходов, были заточены на тетку в красном полупальто. А если, допустим, вышел мужик в мешковатой куртке и кепке, то на него никто и внимания не обратил.

– И вы не знаете, как теперь выглядит и во что одета Елизавета Николаевна?

Роман покачал головой.

– И где и у кого она укрывается, тоже не знаем.

– Но если у Елизаветы Николаевны возникло желание ускользнуть от охраны, может, нужно принять это к сведению и уступить ее желанию? Она ведь свободный человек или как?

У Романа на лице появилось выражение жалости и какой-то брезгливости. Он теперь смотрел на девушку как на конченую идиотку, место которой в дурдоме.

А Слава объяснил:

– Совершенно не важно, чего хочет сама Елизавета Николаевна. Важно лишь то, чего хочет ее супруг. А Валентин Петрович желает убедиться, что с его супругой все в порядке.

– У него есть основания сомневаться в этом?

– Есть. Дело в том, что такая плотная охрана у Елизаветы Николаевны была не всегда. Многие годы она жила в доме, который купил ей муж, занималась садом и цветами, растила внуков.

– Минуточку! А внуки откуда?

– У Валентина Петровича есть три внука. Я не сказал? Все они родились от Светланы. У нее двое мальчиков от первого брака – десяти и одиннадцати лет и один ребенок – девочка, от второго, ей шесть. Сейчас Светлана замужем третий раз, свадьба состоялась в апреле. Надо полагать, что дети от прежних союзов новобрачным слегка мешают, вот их временно и сплавили к бабушке. Тем более что у нее и фруктовый сад, и ягоды на грядках, и озеро, и пони, а наскучат пони, так есть всевозможные там гидро– и квадроциклы. Дед на подарки своим внукам не скупится.

– И кто присматривает за детьми сейчас, когда нету бабушки?

– Няня… гувернантка… Или Антонина. Не знаю. Какая разница?

Роману этот вопрос казался несущественным, а вот Нате, напротив, он казался наиглавнейшим. Если Елизавета Николаевна такая преданная бабушка, она нипочем не оставит маленьких детей без своего надзора. Мальчики десяти и одиннадцати лет, оставь их одних, запросто могут потонуть на тех же гидроциклах или убиться, спускаясь с горы на квадроциклах. И пусть не лично, но Елизавета Николаевна все же постарается контролировать, чтобы у детей все шло гладко. Значит, даже пустившись в бега, она должна будет периодически связываться с няней, гувернанткой или этой Антониной.

– Антонина – это кто?

На сей раз ответил Роман.

– Подруга. Очень старая и давняя приятельница, которая вот уже много лет живет вместе с Толстухой за счет моего отца. Но он не против. Общество Антонины развлекает Толстуху. Да и за детьми она помогает присматривать. Толстуха довольна. По правде сказать, она отцу не доставляла особых хлопот. Даже непонятно, какая муха укусила ее сейчас.

Так что же могло вынудить женщину, у которой полностью устоявшийся быт и семья, пуститься в бега? Только одно – ее жизни могла угрожать нешуточная опасность.

– Дело в том, что Елизавете Николаевне стали приходить письма с угрозами. Некий человек, подписывающийся Тарантулом, требовал от Елизаветы Николаевны вернуть ему то, что ее муж у него украл. Сперва Елизавета Николаевна не придала этим угрозам особого значения. Жизнь она вела тихую и исключительно добропорядочную. Ей казалось, что ничто не может ей навредить. Но затем на ее дом был совершен налет. Произошло это в отсутствие жильцов. Пострадала лишь обстановка и один дворовый пес, которого несколько раз пырнули ножом.

– Ой, как собачку жалко, – вздохнула Ната.

Роман презрительно фыркнул. Мол, вот дура, собаку жалеет.

Но добрый Слава поспешил утешить Нату:

– Животное выжило и даже получает теперь пожизненный пансион, потому что доблестно исполняло свой долг и защищало дом. Больше никто не пострадал, но в доме устроили настоящий погром. Что искали, никто не знает. После случившегося Валентин Петрович усилил охрану дома своей супруги. Он провел сигнализацию, установил тревожную кнопку, заодно купил в помощь пострадавшему ветерану двух молодых овчарок, каждая из которых в одиночку способна разорвать несколько человек. Но тем не менее спокойствие не наступало. Письма продолжали приходить, источник их установить не удалось. И, хуже того, следующее нападение случилось уже на машину Елизаветы Николаевны, когда та отправилась в супермаркет. Внезапно на дороге ее прижал к обочине чей-то незнакомый автомобиль, из него выскочили двое мужчин, которые попытались вытащить Елизавету Николаевну на дорогу. Женщина оказала им сопротивление. Антонина была с ней, она отстреливалась из травмата, который обязал ее возить с собой Валентин Петрович. Каким-то образом двум женщинам удалось отбиться от нападающих, они сбежали. У них оказались лишь легкие травмы, да пострадала сама машина, в которой была порвана обивка и разбиты стекла. Но теперь стало ясно, что опасность куда серьезней, чем представлялось вначале. И Елизавете Николаевне была выделена личная круглосуточная охрана.

Охрана, от которой женщина постаралась избавиться. Как же все это непросто.

И Ната сказала:

– Мне кажется, что начать надо с этой Антонины. Если кто и знает, где сейчас Елизавета Николаевна, то это она.

Ее совет сильно не понравился Роману.

– Ты лучше делай то, ради чего тебя наняли, а строить догадки мы будем сами.

– Воля ваша. А только поговорить с Антониной было бы не лишним.

Роман не снизошел до ответа. А вот Слава объяснил:

– Это невозможно. Антонина не станет общаться ни с кем из людей Валентина Петровича. Она его ненавидит. Считает, что он загнал законную жену в медвежий угол, запер ее в тюрьме, а сам в это время кутит напропалую, меняя девиц как перчатки.

– А это, конечно, не так?

– Может, и так. Но Елизавету Николаевну такое положение дел вполне устраивает. Да, фактически у нее нету мужа, но зато у нее есть крыша над головой, она не стеснена в средствах, детям и внукам позволено к ней приезжать так часто, как они этого захотят. Даже с мужем женщина может видеться. Единственное, что они не живут под одной крышей и не спят в одной постели.

А не это ли и есть самое главное в любом союзе? Возможность ежечасно и ежеминутно осязать своего супруга, прикоснуться к нему словом или лаской. И всего этого Елизавета Николаевна была лишена многие годы.

– Сколько же она так живет? Отдельно?

– Лет пятнадцать… может быть, двадцать. Или даже двадцать пять.

– А сейчас ей лет пятьдесят.

– Пятьдесят пять.

Если от пятидесяти пяти отнять двадцать пять, то получается, Валентин Петрович отлучил от себя супругу, когда той было всего лишь тридцать лет. Совсем молодая женщина, которую муж обрек на одиночество. Ведь даже просто изменить супругу, не говоря уж о том, чтобы завести постоянного любовника, Елизавета Николаевна не могла. Или… все же могла?

И что же произошла за ссора промежду двух супругов, что они расстались и стали жить каждый своей жизнью, отдельно один от другого? Что-то определенно произошло. Измена Валентина Петровича стала виной разлада в семье? Скорей всего, так и было. Но почему его жена не стала требовать развода, почему просто не ушла от изменника? Из-за денег? Но она была еще совсем молода, могла бы устроить свою жизнь с другим мужчиной, возможно, ничуть не менее богатым. Нет, она предпочла жить в уединении. Опальная супруга под властью тирана мужа.

И чем дольше думала Ната над странным исчезновением супруги олигарха, тем отчетливей ей казалось, что надо бы наведаться в тот домик, где прошли годы заточения Елизаветы Николаевны. Но думать Ната могла что угодно. А заняться ей предстояло тем, что поручено.