Текст книги "Виртуальная сыщица"

Глава 6

О том, что жизнь ее вскоре изменится, Лена поняла по одному взгляду на вернувшегося домой мужа. Ираклий был сам на себя не похож. Раздеваясь, он одновременно смотрел на жену. И Лене казалось, что в глазах мужа она видит такую скорбь, словно уже умерла.

– Что случилось? – кинулась она к нему. – В чем дело?

И услышала те самые слова, которые в глубине души и ожидала услышать:

– Мы должны расстаться. Наш брак исчерпал себя.

И все. Никаких объяснений. Никаких обвинений.

– Ираклий сразу ушел в свою комнату, и больше оттуда до утра не выходил. А утром он заставил меня поехать в ЗАГС и написать там заявление о разводе.

Даже теперь, спустя много лет, Лена не могла вспоминать тот день без слез.

– Вы не представляете, что я тогда пережила. Но я как-то сразу поняла, что умолять или пытаться протестовать не стоит. Ничего не выйдет. Ираклий принял решение, и его уже не сдвинуть. Я не стала чинить препятствий, и развод прошел быстро. Наверное, поэтому у нас с Ираклием сохранилось подобие дружеских отношений. Во всяком случае, в отличие от Тамары, он каждый год поздравлял меня с Новым годом. И неизменно интересовался, не нужно ли мне что-нибудь. В общем, развелись тихо и мирно, в лучших традициях цивилизованного мира, без всяких мексиканских страстей. От Ираклия я узнала, что вернулись его братья. А потом кое-что сопоставила и поняла, что появились они в нашем городе как раз в тот день, когда Ираклий заявил мне о разводе. И как-то мне даже подумалось, что и развод Ираклий затеял для того, чтобы не знакомить меня с братьями. Правда, тогда я не понимала, что ему скрывать. Но теперь, как мне кажется, тайна открылась. Кстати, эти двое говорили, что Ираклий тоже пропал. Это правда?

– Его нигде нет. Телефон не отвечает. Братья утверждают, что правду может знать Лидия Горохова…

– Эта женщина работает у Ираклия в клубе управляющей, – нахмурилась Лена. – Сам Ираклий очень ленив, при нем дела в клубе шли ни шатко ни валко. Да и не была «Ниневия» в то время клубом, так, ресторанчик с небольшим фитнесом. Территория, правда, была огромная, взята в аренду чуть ли не на сто лет, но использовалась она едва ли на одну десятую. Доход поэтому от «Ниневии» был мизерный, дело в любой момент могло развалиться. А Лида придала заведению статус элитного клуба, вдохнула в него новую жизнь, деньги потекли рекой. Ираклий был доволен ею. Если кто и может знать о делах Ираклия больше других, то это она.

– Но дело все в том, что допросить Лиду невозможно. Сегодня утром она угодила в серьезную аварию. Она при смерти.

Лена ахнула.

– Как? И она тоже?

– А кто еще?

– Нет, вы посмотрите, что получается. Тамрико убита. Ираклий исчез. А теперь еще и Лида одной ногой в могиле. И все случилось за считаные часы! Совпадение? Не думаю!

Друзья тоже так не думали. Но если все три случая являются звеньями одной цепи, то кто мог желать зла всем этим людям?

Лена заметила устремленные на нее горящие взгляды и поежилась:

– А что это вы так на меня смотрите? Уж не думаете ли вы, что это я их всех… приговорила?

– Вы же были обижены на бывшего мужа, на Тамрико? Наверное, вы считали, что вас незаслуженно отодвинули от пиршества. Когда дела у Ираклия шли вяло, вы тянули его на себе. Когда Тамаре была нужна медицинская помощь, вы добились, чтобы девочке ее оказали в полном объеме. Наверное, бегали, договаривались, упрашивали, чтобы девочка попала в руки лучших специалистов. Но когда пришла пора попользоваться заслуженными благами, вас прогнали. Разве не обидно?

– Сейчас уже нет. Какое-то время я переживала, мне было больно, а потом я подумала, если Ираклий с такой легкостью вышвырнул меня из своей жизни, значит, я никогда не была в его сердце. А раз так, то чем раньше, тем лучше. Я была еще молода, сумела построить свою жизнь с другим человеком. Сейчас у меня прекрасный муж, у нас с ним новая семья, двое детей. Мне не до старых обид на прошлого мужа. Я ему даже благодарна. Не разведись он со мной, я бы не познакомилась со своим нынешним мужем. И своих детей не завела бы.

– Почему вы так в этом уверены?

– Ираклий не мог иметь своих детей. Я это точно знаю.

– Вы заставили его пройти обследование?

– Нет. Но мы прожили с ним двенадцать лет. А я ни разу не забеременела. При этом у меня по женской части полный порядок. В новом браке я быстро и легко забеременела. А с Ираклием беременность не наступала, хотя мы не предохранялись. Ну, и в ком проблема?

– Понятно.

– Хотя для Ираклия это и не было проблемой. Это я хотела своих детей, ему вполне достаточно было одной Тамрико.

– У них были теплые отношения?

– При мне более чем. Тамрико его обожала. Когда Ираклий был дома, она от него не отлипала. Но и он, со своей стороны, тоже уделял девочке много внимания. И…

Тут Лена внезапно замолчала, а потом воскликнула:

– А знаете, что реально странно? Я сейчас только это сообразила… Он же мне совсем недавно звонил!

– Ираклий?

– Да! Представляете, то отделывался поздравлениям к Новому году, а тут вдруг позвонил ни с того ни с сего.

– А чего хотел?

– Очень странный у нас с ним разговор получился. Представляете, он спрашивал у меня фамилии врачей, которые оперировали и наблюдали Тамару. Сколько лет прошло, а он вдруг спохватился, что недостаточно отблагодарил их! Я сказала, что все в полном порядке. А он все допытывался и допытывался.

– Но вы их ему назвали?

– Собственно говоря, врачей была целая бригада. Хирург, анестезиолог, операционная сестра, потом был еще лечащий врач и заведующий отделением, в котором лежала Тамара. Всех фамилий я не помню.

– Разве это не были ваши коллеги?

– В каком-то смысле, – пожала плечами Лена. – Сама я лор-врач, да еще специализируюсь на взрослых пациентах.

– А нам говорили, что вы детский доктор.

– Училась я на педиатра, что правда, то правда. Но очень быстро разочаровалась в своем выборе, и уже много лет я работаю исключительно со взрослыми пациентами.

– Почему?

– С детьми так хлопотно, – вздохнула Лена. – Куда проще работать со взрослыми пациентами. Сейчас работаю в лаборатории слуха, подбираем старичкам и тугоухим слуховые аппараты. Так что в проблемах Тамары я, как врач, ничем помочь не могла. Пришлось искать знакомых, вышли на Тарасова Эльдара Ивановича. Надо же, столько лет прошло, а в памяти сохранилась фамилия заведующего… К нему-то мы с Тамарой и попали через моих знакомых. И еще помню, там в отделении работала медсестра Анечка, которая очень заботливо относилась ко всем детишкам, а к Тамаре особенно. Фамилию Анечки я не помню, уж извините.

– И что Ираклий от вас хотел, когда позвонил?

– Долго расспрашивал, что это была за больница, какой точный адрес, на каком этаже было отделение, где лежала Тамара.

– Он что же, сам ничем не занимался?

– Нет! – улыбнулась Лена. – Все лечение Тамары полностью легло на мои плечи. Ираклий сказал, что он мужчина и в этих делах все равно ничего не понимает, а я врач и женщина, значит, все должна разрулить сама. Но я не возражала, Ираклий там и впрямь был не нужен. Нужны были деньги, а их он дал в избытке. Ираклия всегда отличала эдакая залихватская гусарская щедрость. Так что досталось всем, и поэтому Тамара лежала в больнице, как маленькая принцесса. Такое к ней там было отношение.

– А сколько же ей было лет?

– Два годика.

– Но такие маленькие детки лежат вместе с мамами.

– У Тамары к этому времени уже не было мамы.

– А вы?

– У меня была работа, – удивилась Лена. – Я не могла столько времени уделить девочке. Я к ней каждый день… ну, почти каждый день приезжала. Но постоянно находиться в больнице, конечно же, не могла.

Вот и ответ, почему Тамара так легко смирилась с разводом воспитывающих ее людей. Лена хорошо относилась к девочке, но родной она ей так и не стала. Лена всегда хотела иметь своих детей. И Тамару воспринимала исключительно как своеобразный заменитель. Такое отношение не могло сформировать у Тамары горячей любви к тете Лене. Когда та вовсе исчезла, Тамара быстро с этим смирилась.

На этом разговор друзей с Леной закончился. Фамилию заведующего отделением, где лечилась маленькая Тамара, они записали, а имя доброй медсестры Анечки просто запомнили. После чего Лена отправилась по своим делам, а друзья продолжили расследование.

Едва сев за руль, Вася сразу же тронул машину с места. Вид у него был такой решительный, словно он уже знал, куда предстоит ехать. В отличие от него, Настя терялась в догадках. Мыслей в голове было много, но все какие-то разрозненные. Столько впечатлений сразу на нее прежде никогда не падало.

– Мне кажется, нам в первую очередь надо проверить версию шестипалости Тамары, – произнесла она.

– А мне кажется, что ты говоришь не то, что нужно. Сейчас мы едем в Царское Село.

– Зачем нам туда?

– Мы хотели понять, где была красная «ауди» Фасольки с двух ночи и до шести утра?

– До половины шестого, – педантично поправила его Настя. – С половины шестого и до шести утра машина сначала стояла возле дома Фасольки, а потом уже Фасолька удирала на ней от своих преследователей.

– Так вот, в это время «ауди» госпожи Гороховой находилась в Царском Селе. Где именно, понять по камерам наблюдения невозможно, но известно, что поблизости от места, где в последний раз была зафиксирована машина, у гражданина Павла Сальникова проживает родная бабушка. На старушку в окрестностях Пушкина записано частное домовладение. Дядя связался со старушкой, она сказала, что по слабости здоровья давно перебралась в город к дочери, а домом они пользуются исключительно в теплое время года, как дачей. По словам старушки, сейчас дом стоит закрытый, никто там не живет. Но проверить это все же стоит, ты так не думаешь?

– Ты все равно уже все решил за меня, – пожала плечами Настя. – Мы же уже едем туда. Зачем спрашивать?

– Из вежливости и деликатности, – отозвался Вася. – Разве ты еще не заметила за мной этих ценных качеств?

– Как ты можешь шутить в такое время?

– В какое такое?

– Ну, когда труп и убийство, авария, один человек умер, другой при смерти, третий исчез. Когда все волнуются, носятся, ищут…

– И что? Мне теперь зашить себе рот? Ну, знаешь! Я думал, что ты обрадуешься, что я взял тебя с собой. Или ты хотела самостоятельно ехать сейчас в Пушкин, он же Царское Село?

– Я бы хотела пойти и поговорить сейчас с тем врачом и медсестрой, которые занимались Тамарой. Тем более что они оба до сих пор работают в детской больнице имени Рауфуса. А мы только что были от нее буквально в двух шагах!

– И что?

– Могли бы зайти! Много времени бы не потеряли.

– Может, ты и права, но приказы не обсуждают.

– Чьи приказы?

– Дядины.

– Это он сообщил тебе информацию про Царское Село и дом бабушки Сальникова?

– Он самый.

– Ничего бы не случилось, если бы мы приехали в дом этой бабки чуть попозже. А пока разузнали бы про обстоятельства, при которых проходила операция Тамары.

– Дались тебе эти шесть пальцев! – с досадой произнес Вася. – Может, не так уж они и важны!

– Важны! Для Ираклия они были настолько важны, что он даже предпочел развестись с Леной, которая единственная в семье, кроме Ираклия, знала правду и могла проболтаться про эти шесть пальцев братьям и… остальным.

– Кому остальным?

– Вот это и надо выяснить. Ираклий был человеком богатым. Тамара тоже. А теперь Ираклий пропал, Тамара мертва. Кто наследники? Братья Автандил и Серго, а также другая родня! Они могли убить Тамару из корысти. А может, и Ираклия! И что-то у них там с этими шестью пальцами связано. Мы должны узнать, что именно!

– Я тебя услышал. Обещаю, что мы поговорим и с врачом, и с медицинской сестрой, но попозже.

Настя открыла рот, чтобы возразить, потом взглянула в окно, где в обе стороны уже тянулись унылые набережные Обводного канала, и поняла, что со своими возражениями она опоздала. Чем возвращаться назад, лучше уж было ехать вперед, как и предлагал Вася. Спорить было не о чем, и дальнейший путь они проделали в молчании.

Дом бабушки представлялся Насте жалкой развалюхой с печным отоплением и удобствами на улице, эдаким древним артефактом, тихо доживающим свой век. Но по факту дом оказался современным, со стеклопакетами, черепичной крышей и прочими приятными вещами, делающими жизнь человека комфортной. В таком доме спокойно можно было жить не только летом, но и круглый год.

Вася тоже выглядел недоумевающим.

– Какая же это дача? Это настоящий загородный дом. Тот ли это адрес? – пробормотал он и пошел за разъяснениями к крепкому еще старичку, выглянувшему на шум из соседней калитки.

Старичок охотно растолковал, что дом до недавнего времени и впрямь был старым и ветхим. Но стоило осенью хозяйке перебраться в город к дочери, как явилась бригада рабочих из Средней Азии, которая быстро разобрала старый дом по бревнышку. Потом они также сноровисто загрузили все старье по грузовикам, которые все вывезли. Пока возили, явились геодезисты, которые проверили фундамент, укрепили его, а потом прибыла третья бригада, которая в считаные дни выстроили новый дом, состоящий из каких-то хитрых блоков, которые собирались, словно детский конструктор, но были чуть ли не теплей кирпича.

– Отделкой в доме занималась уже четвертая бригада. Потом пятая приехала с мебелью, повесила занавески, подключила всю технику. И последними явились садовники, которые навели порядок во дворе. Теперь посмотришь и не скажешь, что еще в сентябре тут стоял совсем другой дом.

Получив столь исчерпывающие объяснения, Вася вернулся.

– Похоже, бабушка не в курсе, что внучок тут похозяйничал в ее отсутствие. Будет ей сюрприз. Но на такое строительство нужны немалые деньги, один снос старого дома и вывоз мусора потянет миллиона на полтора. А еще строительство нового. Обустройство. Все стоит денег. Судя по той охоте и скорости, с которой работали бригады, Павел еще и заплатил им куда выше средней цены по городу. И откуда у парня деньги?

– Фасолька ему платила.

– Это что же такое должен делать помощник управляющего загородным клубом, чтобы заиметь такие доходы?

– По совместительству он был еще и любовником управляющего.

– Тогда сформулирую вопрос по-другому, сколько же должна была иметь на своем посту управляющая, чтобы так щедро одаривать своего любовника?

Настя оценивающе осмотрела дом. Снаружи он впечатлял. Но сложенный из панелей, мог стоить не так уж и дорого.

– Миллионов пять он в строительство всяко вбухал, – прикидывал Вася. – А если обставить и отделать внутри все комнаты, то и больше.

– Мы заходим?

– Да! – встрепенулся парень. – Для того мы сюда и приехали!

Для приличия они снаружи покричали и поаукали, но никто не отозвался. Калитка на участок была открыта, стоило ее толкнуть, она и распахнулась. То же самое было и с входной дверью в сам дом.

– Не нравится мне это. Давно уже белый день, а электричество в доме горит. И двери открыты, хотя никто не отзывается.

– И… и что ты думаешь?

– Думаю, что тебе будет лучше остаться на улице.

Разумеется, после сказанного Настя тут же оказалась в доме. Внутри было еще лучше, чем снаружи. Бабушка Павла Сальникова могла бы порадоваться на своего внука. Вряд ли старый дом мог похвастаться такой же качественной отделкой и современной мебелью.

– Полы с подогревом на первом этаже повсюду, – подсчитывал Вася. – Фотоэлементы на дверях. Встроенная техника на кухне. Нет, тут попахивает даже не пятью и не семью, а десяти миллиончиками. И вряд ли Павлик их скопил за годы упорного и плодотворного труда.

– А вдруг?

– Вдруг бывает… сама знаешь, что бывает. А налоговая декларация нашего дорогого Сальникова за предыдущий год дает отчет о доходах, едва ли превышающих средний прожиточный минимум по региону. И ездил тогда наш Павел на бюджетной тачке «рено», да еще брал ее не новую в салоне, а поддержанную из третьих рук. Но уже в прошлом году в январе-месяце ситуация меняется. Павел переходит на новую должность управляющего фитнес-центром «Геракл», который находится на территории клуба «Ниневия» и фактически является его частью.

– Вот тебе и увеличение доходов.

– Но вот в чем штука, Павел работает со скромным окладом в пятьдесят тысяч рублей ежемесячно, но при этом на неустановленные пока что доходы уже в феврале-месяце покупает себе «майбах». Цена этой модели в минимальной комплектации начинается от восьми миллионов. А спустя всего полгода, уже став помощником управляющего с окладом в целых шестьдесят тысяч, подумать только, Павлик еще и полностью перестраивает дом своей бабушки, вбухивая в стройку никак не меньше стоимости «майбаха». Откуда денежки, а?

– Ясно, что внезапный рост его благосостояния как-то связан с госпожой Гороховой и новой работой в клубе «Ниневия».

– Но вот скажи мне, что он мог там такое делать, чтобы получать такие деньги? Официально весь клуб дает двум своим владельцам чистого дохода что-то около двадцати миллионов. Да и то на такую сумму мадам Гороховой удалось выйти лишь в прошлом году. До этого доходы клуба были куда меньше. Конечно, по десять миллионов на брата с сестрой – это очень даже неплохо, но все-таки куда скромнее, чем та сумма, которую, получается, зарабатывает управляющий принадлежащего Теймуразовым фитнеса.

– То есть хозяева всего клуба – это Ираклий и Тамара, но их доход меньше, чем у Павла? – удивилась Настя. – А ведь Павел официально не владеет в клубе абсолютно ничем, он простой наемный сотрудник и имеет лишь жалованье в шестьдесят тысяч рублей?

– Совершенно верно.

– Это удивительно, – отреагировала Настя.

Но тут же ей в голову пришел один простой вопрос, который она и задала Васе:

– А откуда ты все это знаешь? Про доходы Ираклия с сестрой? Про купленную Сальниковым машину? Про то, что раньше он бедствовал? А? Кто тебе это сказал? Снова твой дядя?

Но Вася на прямо поставленный вопрос не ответил, вместо этого он задумчиво произнес:

– Налицо какая-то махинация, преступная схема, которая помогала Фасольке с любовником наживаться на клубе в обход законных владельцев.

– Я же тебе говорила, что с этим клубом что-то нечисто. Я как туда приехала, сразу почувствовала, что там крутятся преступные делишки. Меня как током стукнуло. И мороз по спине пробежал. И вообще, ты знаешь…

Договорить Настя не успела, потому что услышала некий звук, который заставил ее задрожать. Вася тоже замолчал, а потом замер, предостерегающе подняв руку вверх. Тот самый звук, который услышала Настя, заставил насторожиться и его. Звук был странный. То ли стон, то ли гул, то ли скрежет. Потом стало ясно, что звук доносится с улицы, видимо, кто-то из соседей включил пилу. Но в этом пустом и тихом до сих пор доме, где ничего не прерывало разговора друзей, такое гудение сильно нервировало.

– Что это такое?

Вася молча указал на дверь, которая вела в еще одну комнату, в которую они пока что не заглянули. Потом Вася жестом велел Насте оставаться на месте, и на этот раз она его послушалась. Таинственный звук, исходящий из-за закрытых окон, напугал Настю сильней, чем ей самой хотелось бы в этом признаться. Так что Вася пошел один.

Глава 7

Отсутствовал Вася недолго. Вскоре Настя услышала еще один звук. Это был возглас, значение которого трудно было не понять. Вася определенно что-то нашел в той комнате. И находка не сильно его обрадовала.

– Вася, ты там как?

Вместо ответа в дверях комнаты появился сам Вася.

– Тебе лучше уйти, – сказал он, избегая смотреть в глаза Насти. – Иди на улицу и подожди полицию там.

– А… А почему тут будет полиция?

– Тебе этого лучше не знать! Иди!

– Никуда я не пойду. Вот еще! Раскомандовался! Не забывай, что ты участвуешь в этом расследовании только благодаря мне!

Насте показалось, что Вася что-то хочет ей возразить, но он опомнился и замолчал. И очень хорошо, что замолчал, а то Настя напомнила бы ему, как начиналось их расследование. Если бы она не разрешила Васе сопровождать ее на ночной прогулке по Сосновке, фиг бы он сейчас тут распоряжался. Крутил бы баранку за своего брата или парился бы на скучных лекциях в своем институте.

– Кого еще убили? – требовательно спросила она. – Павла?

Вася покачал головой.

– А кого?

– Думаю, что это Ираклий. Утверждать не могу, но определенное внешнее сходство с Серго и Автандилом у убитого присутствует.

После этих слов Настя уже не могла устоять на месте. Она отпихнула Васю, который все еще что-то бормотал о том, что лишние отпечатки на месте преступления только затруднят работу следствия, ей лучше не вмешиваться, а предоставить все профессионалам, и что-то еще столь же нудное. Едва войдя в комнату, Настя забыла про Васю. Тут было на что посмотреть. Кем бы ни был убитый, он дорого продал свою жизнь и перед смертью сражался как лев. Вся мебель в комнате была перевернута и раскидана в разные стороны. Посуда и вообще все, что могло биться, разбилось, а что могло ломаться, то сломалось.

Видимо, Ираклий спокойно наслаждался хорошим ужином с бутылочкой красного грузинского вина, шашлыком из барашка и овощным ассорти со свежей зеленью. Почему он это делал в чужом доме, загадка. Но когда на него напали, он как раз дожевывал мясо, потому что даже сейчас губы и рот у него лоснились от жира, хотя сейчас от этого ужина остались лишь воспоминания, все тарелки были перебиты, лежащая на них закуска разлетелась по комнате, а один кусок сыра даже прилип к потолку.

– Что тут было? Кто его так?

Тут же Настя подумала: кто бы ни напал на Ираклия, это точно был не Павел. Почему? Достаточно было посмотреть, сколько сил, средств и внимания было вложено Павлом в обустройство этого дома, чтобы понять, что такого разгрома он у себя дома точно бы не учинил. Предпочел бы подкараулить Ираклия где-нибудь в другом месте, на улице например. Там, где ущерб новенькой дорогостоящей обстановке был бы минимален.

– Осторожней, – зудел над ухом Вася. – Не наступай сюда. Тут могут быть следы преступника.

– Я даже не подозревала, что ты такой зануда. Откуда это в тебе прорезалось? Ну, наслежу я тут немножко, хуже уже не будет. Посмотри, что вокруг делается!

А вокруг был такой разгром, что становилось ясно: Ираклий сражался героически. И все же он проиграл. Кто-то умудрился нанести ему удар по голове, который и свалил с ног этого крупного мужчину.

– Видимо, удар был такой силы, что сразу же отправил беднягу в нокаут.

– От него он и умер?

– Других ранений, кроме дыры в голове, я не вижу. Несколько ссадин – это ерунда, их он получил во время драки.

– Когда это случилось?

Вася потрогал тело и задумался.

– Несколько часов прошло – это точно. Труп уже коченеет.

– Если эта кинза и базилик были свежими, когда Ираклий их кушал, то больше. Зелень совсем скукожилась. Такой она бывает наутро после застолья. Я бы сказала, что прошло не меньше десяти – двенадцати часов. От Сосновки красная «ауди» отъехала в два часа ночи. Тут ее водитель мог быть уже около половины третьего, значит, он мог либо наблюдать убийство Ираклия, либо присутствовать при нем.

– Промежуток между тем моментом, когда машина проехала мимо камеры наблюдения у въезда в поселок в направлении дома Сальникова, и тем, когда машина проехала обратно, всего восемнадцать минут. В три двадцать пять красная «ауди» снова проследовала по пути в город.

– Затем водитель машины оставил ее возле дома Гороховой, которая вернулась из своего ночного загула с Павликом лишь в половине шестого. Но если Фасолька кутила с Павликом всю ночь, она не могла быть за рулем машины в Сосновке и в Царском Селе.

– Нужно опросить соседей! – решила Настя. – Судя по всему, минувшая ночь тут была бурной. Может быть, кто-нибудь из них что-то видел.

– Ты иди по соседям, а я попытаюсь разобраться в следах возле дома. Кто бы сюда ни приходил, он должен был оставить свои следы. Тем более если убийц было двое или больше.

– Почему ты думаешь, что их было несколько?

– Я исхожу из габаритов убитого. Если с Тамарой мог справиться и один мужчина, даже ее дядя или сам Павел, то в случае с Ираклием ситуация осложняется.

Настя взглянула на убитого и согласилась с выводами Васи. Ираклий был мужчиной еще очень крепким, с широкими плечами, которые так и бугрились мышцами. Руки у него были громадные, покрытые густыми черными волосами. Настоящий герой, одному плюгавенькому очкастенькому Павлу нечего было и мечтать справиться с таким бойцом.

– Если бы еще удар пришелся по затылку, может, я бы сомневался, – рассуждал Вася. – Но тут дело очевидное, ударили в висок и спереди.

– А чем? – встрепенулась Настя.

Вася огляделся.

– Ничего подходящего не вижу. Похоже на топор. Видно, как пошел удар. Значит, Ираклий стоял лицом к своему противнику, но все-таки пропустил удар. Нет, это был не Павел.

– Конечно, – подтвердила Настя, – в случае с Сальниковым не пришлось бы Ираклию так долго сражаться. Ираклий размазал бы Павла с первого же маха. Вон какие у Ираклия кулачищи. Павел против него просто заморыш.

– Тем не менее Павел тут мог быть. Нельзя исключать возможность того, что это он ездил на красной «ауди». И нам нужно выяснить, что он мог видеть. Иди к соседям.

И Настя пошла. Начать она решила с того деда, которого они уже видели. Вначале тот был настроен не слишком дружелюбно. Настя оторвала его от обеда.

– Убили? Ираклия? Какого еще Ираклия? Хозяйка дома бабка Анна. Дочка у ней Глаша. А из мужиков у них в семье один Павел. Его, что ль, прикокнули? Хотя вряд ли, своим ходом он уходил. Топора у него в башке я не заметил. Вышел, в машину сел и укатил. Сам укатил, а свет в доме оставил. Ну, у богатых свои привычки.

– А эту машину вы у Павла уже видели?

– Прикатывал на ней пару раз. Бабская машина, я ему так и сказал. Только Пашку такими вещами не прошибешь. Он мне цену, какую эта тачка стоит, на ухо шепнул, я и заткнулся.

– Значит, Павла вы прошлой ночью видели?

– Видел, – уверенно кивнул дед. – Как приходил, врать не стану, не видел. А как уходил, очень даже хорошо разглядел.

– И как он выглядел? Напуганным?

– Нет, с чего ему напуганным выглядеть? Довольный был. Веселый даже. Со мной не поздоровался, но мне не привыкать. Я ему поклон, а он мне шиш. Да это я не удивлен, Пашка всегда с гнильцой был. Падаль, а не парень. А уж как с прошлого году деньгу зашибать начал, то все, нос задрал выше Пизанской башни. Ни здрасьте теперь соседу, ни до свиданья, словно я для него пустое место, а не человек.

– Это он всегда теперь так или только вчера?

– Что падаль – это всегда! – недовольно буркнул дед. – А чтобы не здороваться, впервые с ним такое. Ну, а кого убили-то?

– Хозяина, на которого Павел работал.

– Вот это дело! – неожиданно обрадовался старик. – Значит, Пашку теперь с работы турнут? Снова тыщонки с моей пенсии до своей зарплаты просить станет? Не стало хозяина, не будет и работы, правильно я рассуждаю?

И вредный старикан даже повеселел.

– Вот это дело! Вот это славно!

Сочувствия к убитому тут не наблюдалось вовсе. Чистое, незамутненное другими чувствами злорадство.

Но внезапно старик помрачнел.

– Это что же получается? Если труп в доме у Пашки, а сам Пашка ночью тут был, то сам мог этот труп организовать? Это что же? Пашку теперь посадить могут?

– Вы Павла хорошо разглядели?

– Нет, прямо нос к носу я с ним не сталкивался. С крылечка наблюдение вел. Но бородка его, очки тоже его. Шляпа какая-то на голове была, шляпы он обычно не носит. Но машина-то знакомая! Машину я уж ни с какой другой не перепутал!

– Машину не могли перепутать, а Павла, выходит, могли?

Настя была рада видеть, что, когда дело дошло до серьезных проблем у соседа, старик мигом переменился.

– Не убивал Пашка этого вашего Ираклия. Кишка у него для этого тонка. Бабы его воспитывали, мать, бабка да тетка. Избаловали пацана, испортили. Не мужик, а тряпка вырос он у них. Ему легче самому убиться, чем кого-нибудь убить. В прошлом годе я куриц держал, по осени резать их начал потихоньку. Одного хорошего цыпленка бабке Анне подарил, та Пашку попросила курице голову отрубить, так он не смог. Такую истерику закатил, все соседи сбежались. Самому пришлось голову птице оттяпать.

Настя подозрительно взглянула на разболтавшегося соседа. Курице голову топором… Дикость какая. Но если деду это так легко, может, он и Ираклия того… топориком по голове тюк – и привет. Натренировался, небось, на своих курицах, набил руку. Но дед выдержал испытующий взгляд Насти, как говорится, не моргнув глазом. Нет, ничего плохого он не имел в виду, просто искренне сетовал, что не мужик вырос его сосед Пашка, курице голову отрубить не может и человека убить, соответственно, тоже.

– А вы еще кого-нибудь, кроме Павла, прошлой ночью видели?

– «Газель» еще приезжала из ресторана. Это уже после отъезда Пашки было.

– Откуда знаете, что из ресторана?

– Так на ней написано было: «Ресторан «Тифлис», грузинская и европейская кухня».

Вот откуда взялся шашлык, которым наслаждался Ираклий перед тем, как погибнуть. И вино, и закуски, и мясо – все приехало из ресторана.

– А Павел уехал раньше или позже этой машины?

– Говорю же, раньше.

– И был один?

– Ну да, один Пашка из дома выходил. А свет не погасил, потому что в доме у него этот Ираклий оставался. Так получается!

Оставаться-то он там оставался, но живой или как? Вот в чем был вопрос.

– Спасибо, я тогда к другим соседям пойду.

– Сходи, внучка, сходи. Глядишь, чего и узнаешь.

Но у других соседей любопытства было вообще ноль. Когда Настя начала расспрашивать, кто и что слышал или видел минувшей ночью, на нее лишь непонимающе таращились. Эти соседи даже приезд Павла проворонили. Растяпы! Настя поплелась назад.

Дед ее караулил, стоя у калитки. Увидев, что Настя возвращается, метнулся в дом, откуда за руку притащил свою жену.

– Моя старуха тебе что-то сказать хочет. Ну, говори!

Старушка у деда была нарядная. Крашеная под блондинку, с короткими тугими кудряшками. И гораздо моложе супруга.

Она расправила яркий в белый горох передник, обшитый по краю кокетливой кружевной рюшечкой, и неожиданно быстро и охотно заговорила:

– Видела я ее, видела! Из дома выскочила, по сторонам глазюками своими жуткими зырк-зырк, да и бежать. А в сирень, что за домом Вали растет, что-то кинула. Видала я, как там ветки колыхнулись. А сама-то жуткая да страшная, чисто смертушка. Я в первый миг даже обмерла вся. Ну, конец мой пришел, так подумала. А потом смотрю, нет, живой человек, только страшная из себя очень.

– Подождите, – попыталась вклиниться Настя в сплошной монолог старушки. – Вы о ком говорите? Тут ночью была еще какая-то женщина?

– Была, была!

– Вот эта?

И Настя достала буклет, в котором была фотография Фасольки.

Соседка взглянула и восхитилась:

– Дед, смотри, Пашка наш тоже тут! Ишь ты, франт какой! И фотография красивая. Это кем же он работает? Управляющий фитнес-клубом. Слышь, дед, фитнес – это вроде столовки? Геркулес сырой жрут да ягодами без сахара его заедают, так, что ль?