Текст книги "Дайвинг для крокодила"

Глава шестая

Следующий день был тоже пасмурным. Земля за ночь до того размокла, что ходить по ней можно было только в резиновых сапогах. По всему участку стояли огромные лужи. И даже когда подруги пошли в магазин, на дороге тоже стояла вода.

– Одно только меня радует, – произнесла Леся. – Бочки после дождя полнехоньки.

Под каждой водосливной трубой стояло по бочке. И сейчас они были до краев наполнены дождевой водой. Это была отличная новость. Потому что после всего, что они услышали о колодце, пить из него как-то не хотелось.

– Хотя тоже не факт, что дождевую воду можно пить, – сказала Кира. – Сейчас в атмосфере столько разной гадости болтается. Попьешь дождевой водички, а потом все волосы вылезут. Или ногти облупятся. Или на коже грибы вырастут.

Постепенно погода разгулялась. Выглянуло солнышко. И когда подруги уже хотели поздравить друг друга с удачным днем, возле ворот раздался автомобильный гудок.

Кира выглянула в окно и изумилась:

– Нинусик приехала! Одна. Сюда идет!

Нинусик даже не шла. Она бежала, спотыкаясь и не обращая внимания на лужи под ногами. Было видно, что Нинусик крайне взволнованна. Она даже не обращала внимания, что весь ее светлый брючный костюм забрызган грязью.

– Где он? – С этим криком она ворвалась на веранду, где подруги и баба Клава пили чай из самовара. – Где он, я вас спрашиваю?

– Кто?

– Муж мой! Федор! Где он?

Нехорошее предчувствие царапнуло сердце Киры. Но она постаралась не выдать охвативших ее смутных чувств. Баба Клава же невозмутимо отставила блюдце в сторону и уставилась на Нинусика.

– Как это, где твой Федор? Твой мужик, ты за ним и следи. Мы-то тут при чем?

– Очень даже при чем! Где он? Говорите живо, а то я за себя не ручаюсь!

Видя, что Нинусика в самом деле всю трясет от горя, Кира произнесла:

– Погоди, Нинусик! Давай разберемся. Вы же с Федором вчера уехали!

– Не уехали! Вы нас выгнали!

– Причины мы сейчас обсуждать не будем. Уехали вы с ним вместе, так?

– Да!

– А что ты от нас хочешь теперь?

Вместо ответа Нинусик внезапно упала на стул. И заревела. Подруги вскочили на ноги и засуетились возле нее, одновременно стараясь выяснить, что же произошло.

– А вот произошло! – ревела Нинусик. – Еще как произошло!

Из ее объяснений, которые Нинусик выдавала вперемешку с жуткими стонами, выяснилось следующее. Не успел Федор войти вчера к себе домой, как сразу же кинулся кому-то звонить. При этом жену он выставил из комнаты. И говорил так тихо, что ей ничего не удалось подслушать. Однако через несколько минут муж сам вышел к Нинусику и сказал:

– Я должен вернуться обратно!

Нинусик страшно переполошилась. Она сердцем чуяла, что из этой новой мужниной затеи ничего хорошего не выйдет.

– Погоди! – встрепенулась она. – Не ходи! Куда ты поедешь, дождь начинается!

– Мне плевать! Надо ехать!

– Зачем?

– Есть одна мыслишка, – туманно произнес Федор. – Надо ее проверить.

– Мы весь дом осмотрели. Там ничего нету!

– Нет, – покачал головой муж. – В одном месте мы точно не смотрели.

Но напрасно Нинусик приставала к мужу. Он так ей и не сказал, что за место имеет в виду.

Она сумела только вытащить из мужа, что место это хотя и не в самом доме, но поблизости от него.

– Нет тут твоего Федора и не было.

– Верните мужа!

– Нет его у нас.

– Не верю!

И так по второму и по третьему кругу. Бабе Клаве эти препирательства надоели.

– Слышь, голуба, – обратилась она к Нинусику. – Старая я уже. Нет у меня столько времени, чтобы твои бредни слушать. Не было тут твоего мужа.

– Был!

– Ладно, – вздохнула баба Клава. – Теперь подойди к окну и глянь. Что ты там видишь?

– Мою машину.

– Верно. А машина твоего мужа тоже там?

– Нету.

– Вот я тебе и говорю, голуба, – снова обратилась баба Клава к Нинусику. – Поищи-ка ты своего мужика в другом месте.

– Где?

– Откуда мне знать? Может быть, у любовницы он.

Вместо ответа Нинусик снова залилась слезами. Только на этот раз не от горя или страха, а от злости.

– Нет у него любовницы! – выкрикнула она.

– Ну, ты этого точно знать не можешь. На то ты ему и жена, чтобы не знать этого.

– Нет у Федора никого. Он меня любит.

– Не знаю, не знаю. Мой дядя Артем – дед твоего Федора – большой был любитель женского пола.

– Федор не такой!

– Не знаю, в остальном он просто вылитый дед. В него пошел. Думаю, что и в плане баб он тоже ходок. Тот ни одной юбки мимо пропустить спокойно не мог. Старался только, чтобы мужья у его любовниц помельче его самого были.

– Это зачем? – невольно раскрыла рот Нинусик.

– А чтобы, не приведи бог, не поколотили его, если в спальне столкнуться доведется. Благоразумен дядька мой был до трусости.

Нинусик слушала бабу Клаву, кусая губки от злости.

– Ничего мой Федор не трус и не бабник! – воскликнула она наконец. – Он… Он самый лучший! Вы не знаете, так и молчите. И он тут был! Я знаю. Потому что… вот!

И Нинусик вытащила из кармана какую-то мокрую тряпочку. При ближайшем рассмотрении это оказался мужской носовой платок.

– Этот платок я своими руками Федору в куртку вложила перед уходом! Он любил, чтобы у него всегда был чистый носовой платок.

– Ну и что? Он его мог раньше потерять!

– В том-то и дело, что нет. Это новый носовой платок. Видите, с нашими инициалами! Ф. и Н. И этот платок Федор взял, когда поехал сюда. Раньше он его тут забыть никак не мог.

Подруги молча рассматривали носовой платок. Эта грязная тряпочка в руках у Нинусика заставила их по-новому взглянуть на все происходящее. И даже баба Клава оставила свой скептицизм и подошла поближе.

– Хм, – произнесла она. – Значит, говоришь, Федор тут был? Ночью?

– Был!

– Хм! Странно. Девушки, вы его не видели?

– Нет!

– Хм. И я ночью никого не слышала. Дом у нас закрыт был. И окна все закрыты. Так что в дом он пройти никак не мог.

– Тогда куда?

– Может быть, в баню?

Версия была сама по себе неплоха. Баня на замок не закрывалась. Красть там было нечего. И поэтому ночью Федор вполне мог забраться туда, чтобы переждать дождь. И хотя глупо было думать, что Федор до сих пор там сидит, но подруги во главе с Нинусиком и бабой Клавой помчались в баню.

Садовая дорожка плавно изгибалась и уходила в глубь участка. Туда, где стояла баня и был вырыт колодец. Не доходя до колодца нескольких шагов, Нинусик внезапно остановилась и дико завопила. Двигающаяся за ней баба Клава вздрогнула и вдруг крепко выругалась.

– Что случилось?

Вместо ответа баба Клава ругнулась еще раз. Подруги ничего не понимали. Видимость им загораживали заросли облепихи. Но вот они наконец обогнули их. И увидели то, что напугало Ниночку и бабу Клаву.

Впереди был колодец. Он был не закрыт, как обычно, крышкой. И с его борта свисали человеческие ноги. Две ноги. Ноги, безусловно, были мужские. И, судя по тому, с каким отчаянным криком бросилась к ним Нинусик, ноги были ей хорошо знакомы.

– Дьявол ему в брюхо! – пробормотала баба Клава, от удивления переходя на морскую тематику. – Семь якорей в глотку! Это что же такое делается?

Подруги подскочили к Нинусику, бьющейся в истерике возле колодца.

– Отойди! Надо вытащить его наружу.

Но Нинусик только страшно выла. И причитала. С трудом подругам удалось оттащить Нинусика от колодца. А потом они вдвоем снова осторожно вернулись к нему.

– Может быть, это еще и не Федор, – сказала Кира.

Однако это был Федор. Он перевесился через бортик колодца так, словно хотел рассмотреть что-то далеко внизу. На его голове зияла огромная рана.

– Наверное, вся кровь стекла в колодец, – прошептала Леся. – И мозги. Как мы теперь эту воду пить будем?

Кира представила себе это и почувствовала, как к горлу непроизвольно подкатила тошнота.

– Перестань! – взмолилась она. – Думай лучше, что делать будем?

– Милицию вызывать надо! – неожиданно вмешалась баба Клава. – Чего тут думать? Убили нашего Федора. А в таких случаях без милиции не обойтись?

И она еще задумчивей поглядела на открытый колодец.

– Так что звоните в милицию, девки. Будем выпутываться из этой передряги.

Милиция ехала долго. То ли они не считали, что убийство на дачном участке – это заслуживающее внимания дело. То ли у них просто были занятия поважней и поинтересней. Во всяком случае, когда менты в количестве трех человек выгрузились из милицейского «газика», то от них так сильно пахло спиртным, что даже повидавшая всякого на своем веку баба Клава изумленно охнула:

– Ох, ребятушки! Как же вы следствие-то вести будете, коли сами на ногах едва держитесь?

– Не боись, бабка! – покачиваясь, провозгласил один из них. – Профессионализм – его не пропьешь!

– Где пострадавший?

– Там он!

И все три женщины дружно указали в глубь сада.

– Вперед!

И менты на нетвердых ногах двинулись в сторону колодца. По дороге они едва не завалились на грядку с луком, потоптались в огурцах и постояли, трогательно обнявшись, со старым сливовым деревом. Но в конце концов до колодца они все же добрались.

– Интересная картина! – произнес один из них, с явным любопытством разглядывая труп. – Это кто же его так уделал? А, женщины?

– Откуда мы знаем?

– Мы думали, что это вы нам скажете!

Менты неприятно изумились:

– Мы?

– Ну да! Вы же милиция!

Но менты с их ходом рассуждений были в корне не согласны.

– Нас в это дело не впутывайте!

– Нас тут ночью и в помине не было!

– И что? – удивились подруги. – Что с того, что вас тут не было?

– А вы вот были! Ведь верно?

Ход мыслей ментов подругам очень не понравился. Были, не были, что за счеты? Не убивали они Федора, вот что важно. Подруги так и сказали ментам.

– Ага, – дружно покивали эти пьяные дураки. – Значит, не убивали. А кто тогда?

– Не знаем! Мы даже не знали, что Федор вообще приезжал. Утром Нина – его жена – приехала. И сказала, что он должен быть где-то тут.

– Жена, говорите? – оживились менты. – Знала, что муж будет ночью в колодце копаться?

– С чего вы взяли, что он там копался?

– А лопата ему на что?

И, обогнув колодец, один из ментов продемонстрировал подругам перепачканную землей лопату. На черенке шел цветочный орнамент, который дед Лаврентий выжег от нечего делать на всем своем рабочем инструменте обычным раскаленным докрасна гвоздем. Так что лопата была та самая, которой вчера двое алкоголиков копали под руководством Федора землю. Кстати говоря, сегодня их не было видно. То ли отлеживались после вчерашних непомерных усилий, то ли у них еще не кончились деньги, которые им заплатил Федор.

– Откуда тут эта лопата? – удивилась Кира. – Хорошо помню, как Федор еще вчера вечером сам лично убрал ее в сарай.

– Сам убрал, сам достал.

И менты подступились к подругам:

– Что он делал ночью на вашем участке?

– Давно вы знаете потерпевшего?

– Были у него враги?

– Что он был за человек? Чем занимался?

– Какие отношения вас с ним связывали?

Подруги прямо растерялись, не зная, что отвечать на все эти вопросы.

– Скажите вы им всю правду! – подсказала многомудрая баба Клава.

И подруги рассказали. И про то, как сняли у внучки деда Лаврентия этот домик на лето. И как сюда моментально набежали его родственники, близкие – баба Клава и дальние – погибший Федор. И как они пытались выставить Федора с участка. И как он уехал, а потом под покровом ночи все равно вернулся.

Увы, менты сделали совсем не те выводы, на которые надеялись подруги.

– Ага! – торжественно произнес один из них – самый мелкий, самый трезвый и потому самый вредный. – Значит, вы признаетесь, что покойный вам сильно мешал?

– Он нас сильно раздражал, это верно. Но убивать мы его не убивали. Вы же не убиваете всех тех людей, которые вас раздражают?

– Я – нет. Но вы-то другое дело.

Почему они другое дело, подруги так и не поняли. Два других мента в этот момент дружно выразили желание побеседовать с супругой погибшего. Нинусик в это время рыдала в доме.

– Ничего не знаю! Не было у Феденьки врагов! Он был чуде-есны-ы-ый! О-о-о!

И снова рыдания.

– Напрягитесь, – настаивали менты. – Кто мог желать ему смерти?

Нинусик в самом деле напряглась. Она выпрямила свою худенькую спинку и пристально уставилась на двух подруг, замерших в дверях. Потом Нинусик подняла дрожащую ручку и указала на девушек:

– Вот они! Они его ненавидели! И грозились: если он не уберется из их дома, они его убьют!

Кира вспыхнула. Вот и приглашай после этого людей в гости! Никакой благодарности.

– Что ты мелешь?! Не было такого!

– Было! Было!

– Не угрожали мы ему! Просто пригрозили!

– Между прочим, он нас тоже грозился поубивать всех!

– Но вы-то обе живы! А Федор…

Нинусик не договорила и снова разрыдалась. Менты кинулись ее утешать. Нежное, трепетное создание, каким была Нинусик, тронуло даже их огрубевшие сердца. Нинусик, увидев возле своих ног покорную аудиторию, разрыдалась в полную силу. И ментам стало совершенно не до подруг. Тех просто-напросто выставили из дома. И, чтобы не слоняться без дела, девушки пошли к колодцу.

Некоторое время они молча постояли, глядя на него. А потом Леся спросила:

– Что он тут делал? Как ты думаешь?

– Может быть, попить ему захотелось?

– Под проливным дождем? Вряд ли! И потом, лопата! Зачем-то он сюда ее притащил!

– Раз лопата, значит, хотел что-то копать.

– А что именно?

И подруги обогнули колодец. Никаких следов свежевскопанной земли поблизости не обнаружилось.

– Не понимаю.

Внезапно за их спинами раздался голос:

– Ох, и не говорите, девки. Сама не понимаю.

Подруги вздрогнули и оглянулись. Там стояла баба Клава и тоже смотрела на колодец.

– Сама не понимаю, зачем ему лопата понадобилась, – повторила она. – Не нужна тут лопата совершенно.

– Что?

– Поняла я, о чем Лавр в своем письме мне намекал.

– Что такое?

– Вспомнила, говорю, куда в детстве пряталась, когда в прятки с остальными детишками играли, – произнесла баба Клава.

– Вспомнили?

– Вспомнила. Да только ведь лопаты для этого не нужно было.

– Что?

Подруги все еще не понимали. И баба Клава начинала на них за это сердиться. Но все-таки пояснила:

– Лавр в своем последнем письме о наших детских забавах вспоминал. Как мы с ним в прятки играли. И как никто из детишек найти меня не мог.

– Да! Да! – обрадованно подхватили подруги. – Помним. И что с того?

– А вот то самое. Я ведь в колодце пряталась.

– Как это?

– Маленькая совсем была. В ведро залезала. И вниз с ним сигала.

– Как? – ахнули подруги.

– Дурочка была!

– Вы же утонуть могли.

– Ясное дело, могла. На мое счастье, колодец старый уже был. Им давно никто не пользовался. Новый колодец-то возле самого дома потом вырыли. А старый так и оставили, засыпать его ни у кого руки не доходили. Воды в нем на самом дне оставалось. Да и то не вода уже была, а так – жидкая грязь.

– А как обратно-то? – поинтересовалась Кира.

– Ну, сначала-то я радовалась, что так удачно спряталась. А потом, когда время шло, испугалась. Да и холодно в колодце-то. Кричать начала. На помощь звать. Ребята уже тоже заволновались, куда я делась. По саду побежали, да кто-то из них меня и услышал.

Ребята позвали на помощь взрослых. И все вместе вытащили маленькую Клаву из колодца. Девочка не пострадала. Только сильно испугалась. И замерзла.

– Но искали они меня тогда долго. Никто мой рекорд по игре в прятки с тех пор так и не побил! – похвасталась баба Клава.

И посмотрев на колодец, прибавила:

– Я как Федора возле колодца увидела, так тот случай из моего детства у меня в голове словно сам собой и всплыл. Уверена, что и Лавр про него писал. Больше-то я в колодцы не лазила. Пряталась, как и все остальные дети, на сеновале или в сарае. Находили меня тоже быстро. А тот случай еще долго взрослые друг другу пересказывали.

– Значит, дед Лаврентий спрятал маску в колодце?

– Вот и я о том же думаю!

– А как нам ее достать, если она на дне? Там же вода!

Баба Клава задумалась.

– Один раз мой отец в колодец свои часы упустил.

– Как это?

– За полным ведром потянулся, а ремешок возьми и отстегнись в этот момент. Часики вниз и плюхнулись.

– И он их вытащил?

– Да. Соорудил из толстой проволоки крючок, груз к нему привязал, да и бросил в колодец. По дну долго шарил, больше часа. Но в конце концов часы свои все-таки подцепил.

Подруги оживились. Идея бабы Клавы показалась им стоящей. И они с трудом дождались, когда менты закончат наконец свои дела у них на участке, заберут тело Федора и свалят подальше. Случилось это только поздно вечером. Сельские Анискины, как оказалось, не привыкли торопиться. И поэтому прибытие машины из морга затянулось.

К тому же всех их стало мучить похмелье. Они требовали воды, рассола или пива. Но вскоре выяснилось, что вода их жажду не способна утолить. И огуречный рассол тоже действует как-то не так. И двое ментов свалили. Потом, правда, вернулись. Но снова в таком состоянии, что лучше бы и не возвращались.

– Свадьба у свояка, – икая, пояснил один из ментов. – Как же не выпить? Обидится.

– Сколько же дней у вас длится свадьба?

– Третий сегодня. Еще недельку погуляем, и все!

Последний из ментов, оставшийся на участке и потому сохранивший подобие нормального человека, честно каждые полчаса звонил и торопил врачей. Но у тех то не было машины, то не был залит бензин, то шофер куда-то запропастился.

– Вам не терпится, сами везите! – отвечали эти горе-эскулапы.

– Мы не можем! У нас машина не приспособлена для перевозки трупов!

– Положите на пол и везите! Труп уже помер. Или боитесь, что ему некомфортно будет?

Препирательства с этими остряками затянулись на целый день. Избавиться от тела Федора удалось только под вечер. Вместе с ним уехал и последний мент. Нинусик уехала еще раньше. Ее, подруг, и бабу Клаву менты сначала забрали к себе в отделение, где все женщины в очередной раз повторили все, что хотел знать оперативник. Потом он порадовал их, сказав, что завтра приедет следователь и, наверное, захочет уже сам поговорить со свидетельницами.

– Даже не наверное, а скорей всего, – пояснил оперативник. – Так что готовьтесь. И никуда из дома не девайтесь.

– Интересно! Но у нас же работа! Дела!

– Отставить дела! На вашем участке обнаружен труп. Это поважней всяких дел будет.

После допроса подруги вернулись с бабой Клавой домой. И стали караулить, когда возле колодца освободится пространство. Наконец это свершилось! Когда мертвый Федор отбыл на присланной за ним машине, над окрестностями уже опустились сумерки. Но для подруг и бабы Клавы это было даже хорошо.

На допрос подруг возили в ближайший городок. Он был совсем маленький. Но в единственном универмаге оказался вполне приличный выбор товаров. Был тут и отдел, где продавались рыболовные снасти – удочки, сетки, ловушки и прочая ерунда. В числе всего прочего тут имелись и крючки. От самых маленьких на уклейку или карасика до огромных, предназначенных для ловли взрослого океанского тунца.

Честно говоря, эти крючки больше напоминали якоря. И подруги откровенно не понимали, зачем они лежат на прилавке сельского магазина. Ведь в окрестных водах отродясь не водились рыбины, которые были бы в состоянии заглотнуть такой крюк да еще вместе с наживкой.

– Такую рыбину не леской, а канатом тащить нужно. И не удочка нужна, а лебедка.

Продавец, торговавший рыболовными принадлежностями, откровенно удивился, когда подруги потребовали именно эти самые крупные крючки. Он даже попытался осторожно отговорить их от такой рыбалки.

– Девушки, крючки на очень крупную рыбу. Под центнер весом. Вы где рыбачить собираетесь?

– В колодце, дядя!

– Но… Но… А какая же леска вам нужна?

– Самая прочная!

Продавец выложил на прилавок нечто, больше напоминающее капроновую бельевую веревку.

– Только и эта леска не выдержит ту рыбину, которая в состоянии заглотнуть этот крючок, – предупредил он подруг. – И удочки подходящей у меня нету.

– Неважно. Мы не рыбу ловить будем.

– А что же тогда?

– Клад искать будем.

У продавца не нашлось больше слов. И он молча завернул подругам все три имеющихся в его распоряжении огромных крючка.

– Честно говоря, не думал, что сумею их продать, – признался он им и пожелал подругам на прощание: – Ни хвоста вам, ни чешуи.

И долго еще глядел вслед подругам, изумляясь тому, что же происходит в головах у некоторых женщин, и радуясь, что его собственная благоразумная супруга откровенно далека от рыбной ловли и таких странностей за ней не водится. Ловить рыбу в колодце! Да и не рыбу, а клад. Страшно подумать, что станет с мужиками, которых угораздит взять в жены таких особ!

А добравшиеся наконец до колодца подруги действовали. Они привязали все три крючка к леске. А еще ниже в качестве груза привязали тяжелую стограммовую гирьку, которая до сих пор стояла у деда Лаврентия без всякой надобности на подоконнике и, видимо, выполняла роль декоративного украшения.

Баба Клава руководила процессом, будучи в очень приятном предвкушении, что наконец-то воля ее покойного брата будет выполнена. Злополучная маска найдется. И она сможет ее уничтожить.

– Девки, вы там тщательней шуруйте! – распоряжалась она. – А то ведь можно и пропустить!

Подруги старались изо всех сил. Они водили «кошкой» по дну взад и вперед. Вправо и влево. Вверх и вниз. Все тщетно. Ничего им не попадалось.

– Ищите лучше! – не сдавалась баба Клава. – Мой отец свои часы больше часа искал. Но ведь нашел! И мы найдем!

– Нашел, потому что точно знал, что они там. А мы про маску только предполагаем.

– Там она! Лавр в своем письме про колодец говорил. Так что маска там! Старайтесь лучше!

И подруги старались. Но ничего им не попадалось. Совсем ничего. Хоть плачь.

– Дайте мне! – рассердилась на них наконец баба Клава. – Дайте, неумехи! Потому и не замужем до сих пор, что делать ничего толком не умеете. Ни постирать мужику, ни щей сготовить, ни брюки отутюжить.

К чему она это сказала, подруги так и не поняли. Тем более что стирать и готовить щи они умели. А вот гладить мужские брюки им верно не доводилось. Но ведь гладят же они себе блузки, юбки и платья? Так что при случае смогут и брюки выгладить. Не велика премудрость! Небось не боги горшки обжигают. Придет время, и научатся.

Но баба Клава, как все старые люди, любила поворчать. И сейчас, трудолюбиво возя «кошкой» по дну, продолжала ворчать:

– Вот в мое время девушки замуж торопились поскорей выйти. В этом свое предназначение видели. Как только хороший парень к ним сватался, сразу шли. Не смотрели, красавец или там нос у него картошкой. И про любовь там разную тоже не очень-то думали. Стерпится – слюбится. Так и жили.

– А мы не хотим так.

– То-то и оно! Нынешним девкам принцев на белых «мустангах» подавай! – ворчала баба Клава. – А не понимают, глупые, что принцев и «мустангов» на всех не хватает. Кому-то и за токарей замуж идти приходится. Это уж не угадаешь. У кого какая судьба, так тому и быть.

И вдруг баба Клава осеклась на полуслове. Подруги, уже чуть ли не задремавшие под ее мерную воркотню, встрепенулись и вопросительно взглянули.

– Кажись, есть, – почему-то шепотом произнесла баба Клава. – Что-то там зацепилось.

– Да вы что!

– То-то и что! Зацепила, говорю! Теперь бы только вытащить!

И она осторожно потянула вверх леску.

– Скользит, зараза!

Подруги кинулись ей помогать. Втроем, очень осторожно, сантиметр за сантиметром, они тянули находку бабы Клавы вверх. Вот она показалась из воды, и тянуть ее стало еще тяжелей. Колодец у деда Лавра был глубоким и темным.

– Осторожней! – умоляла Леся. – Осторожней!

– Отстань ты!

– И так едва дышим!

Но находка не сорвалась, не упала, не улетела обратно в темную воду, где ее пришлось бы еще долгое время выуживать.

– Сейчас! Сейчас!

– Вот!

Баба Клава ловким движением ухватила за леску и притянула ее к бортику. И все три женщины с невероятным изумлением уставились на свою находку.

– Что это?!!

– Откуда тут это взялось?

– Что за хрень?

– Это не маска!

– Сами видим!

В самом деле, на колодце лежала какая-то сильно ржавая железная штука, никак не напоминающая золотую маску.

– Это какой-то скребок, – произнесла Кира.

– Мотыга это! – воскликнула баба Клава. – Ох, девки! Сразу видно, что деревенской жизни вы не знали. Это самая обычная мотыга!

– Как же это? Она же длинная! Ею землю рыхлят!

– Длинная, потому что на черенок насажена. А тут она без черенка!

– А где черенок?

– Откуда я знаю! Может быть, на дне лежал, да и сгнил потихоньку. Он же из дерева!

Подруги молча посмотрели на бесполезную находку.

– И как эта мотыга там очутилась?

Баба Клава даже руками от возмущения всплеснула.

– Откуда мне знать? Уронил ее Лаврентий. Руки мыл после работы. А мотыгу на колодец положил. Повернулся неосторожно, она вниз и ухнула!

И, в сердцах плюнув, баба Клава схватила их находку и сильным броском закинула ее далеко в кусты.

– Пошли спать! – сердито сказала она подругам.

– Мы еще поищем.

– Ищите, коли сил не жалко! А я спать пошла! Утром поговорим!

И расстроенная баба Клава повернулась и потопала к дому. А подруги остались возле колодца. Им тоже хотелось спать. Их кусали комары. И было скучно без толку возить по дну колодца крючками. Но они все равно не сдавались. Возили полчаса, возили час, возили час и десять минут. После этого Леся почувствовала, что если еще хоть раз закинет в колодец крючок, то вполне может нырнуть вслед за ним.

– Я больше не могу!

– Я тоже!

– Пошли тогда?

– Пошли!

И подруги отправились следом за бабой Клавой. От усталости их даже пошатывало. В слипающихся глазах мелькали точки и кружочки. И они даже дорогу у себя под ногами различали с трудом. Поэтому девушки не заметили да и не могли заметить темную фигуру, которая притаилась в зарослях облепихи, окружающей колодец.

Увидев, что подруги наконец-то удалились, так ничего и не найдя, человек с облегчением вздохнул. Весь последний час он провел, сжимая в руках насаженный на черенок топор. И сейчас, когда разочарованные подруги ушли прочь, топор выпал из его ослабевших рук. И стукнулся о камень. Но человек даже не вздрогнул. Он пристально смотрел вслед уходящим девушкам. И губы его шептали:

– Спасибо тебе, господи! Уберег от греха!

После этого человек выбрался из колючих зарослей, привел в порядок плотную одежду, которую он нацепил, чтобы не исколоться о ветви облепихи. Поднял топор. И лишь затем подошел к колодцу. Тут он наклонился и всмотрелся в темную воду, плещущуюся далеко внизу. Затем повернулся и махнул рукой своему сообщнику, зовя его к себе.

Темные кусты зашевелились. И еще одна фигура, по виду больше похожая на женскую, приблизилась к колодцу.

– Ну что? Что они нашли?

– Ерунду какую-то! Кусок мотыги.

– А остальное?

– Остального там нет.

– Должно быть!

– Нету!

И темные фигуры замолчали.

– Тогда я знаю, где можно поискать еще, – сказала вторая фигура. – Только для этого нам нужно…

Головы заговорщиков склонились друг к другу так близко, что ни одного словечка не вылетело в ночную тьму.