Текст книги "Бонус для монсеньора"

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Олег был дома. Об этом красноречиво свидетельствовала его «Ауди», припаркованная прямо на газоне, всего в нескольких сантиметрах от клумбы с нежными анютиными глазками. Тут же стояла лавочка, на которой сидели три старушки и, неодобрительно поджав свои бледные губы, косились то на эту самую машину, то на четвертую старушку. Маленькая, худенькая, та сидела на соседней лавочке, прямая, словно струна. И подчеркнуто игнорировала взгляды подруг.

– Слышь, Ивановна, сказала бы ты своему сыну, чтобы ставил машину на стоянку.

Эту фразу, решившись, произнесла одна из бабок как раз в тот момент, когда подруги и Апогей проходили мимо лавочки.

– Ведь бензином же воняет!

– И цветы вянут!

Четвертая старушка покраснела и бухнула неожиданно низким для ее хрупкого тельца голосом:

– Оставьте вы, трещотки, моего Олежека в покое! И машину его не трожьте!

– Так сама ему скажи!

– Ты же мать!

– Мы ему просто соседки. А тебя он послушает!

– Отстаньте! – отбивалась маленькая старушка. – Отстаньте, клуши. Не в духе он нынче! Лучше не трогать.

– Знамо дело, – тут же закивали головами все три старушки. – Как вчера пьяный вернулся, так и пошел дымить.

– Ивановна, дом-то он нам не сожжет?

– Еще чего придумайте! – окончательно осерчала старушка. – То машина вам не так стоит, то пьет сильно, а теперь еще вон чего удумали. За своими детьми да за внуками лучше смотрите!

– Да что ты! Что ты!

– А за моим сыном нечего шпионить! – продолжала горячиться старушка. – Он из коротких штанишек уже вырос!

И произнеся эту отповедь, Ивановна решительно поднялась с лавочки, явно не желая больше поддерживать оскорбляющую ее материнские чувства беседу.

С лицом, выражающим, какую тяжкую обиду нанесли ей подруги, старушка гордо прошествовала в подъезд. Извинения товарок отскакивали от ее прямой спины, словно твердые горошины от каменной стены. Так и прошла она мимо остановившихся подруг и Апогея. Не удостоив никого из них даже взглядом, она скрылась за дверями в подъезд.

Друзья тут же кинулись за ней, опасаясь упустить бабульку. Но неожиданно оказалось, что старушка далеко и не ушла. Она стояла, привалившись к стене. Ее лицо так сильно побледнело, что это было заметно даже при плохом освещении подъезда. Губы беспомощно шевелились, а руки шарили по карманам на длинной вязаной кофте.

– Вам плохо? – подскочили, подхватив под руки старушку, подруги.

Почувствовав поддержку, она сразу вся обмякла. Ее легкое тело приникло к девушкам. И стало ясно, что до сих пор она держалась на ногах только благодаря силе воли.

– Лекарство! – непослушными губами прошептала она.

Туба с таблетками нашлась в кармане кофты. И сунув таблетку валидола под язык, Ивановна прошептала:

– Спасибо.

– Девочки, лифт не работает, – озабоченно сказал Апогей, несколько раз безуспешно потыкав в кнопку вызова. – Помогите бабушке до квартиры добраться. Не под силу ей самой по ступенькам шагать.

– Не надо, – зашептала Ивановна. – Я сама… Сама… Вот посижу тут минуточку на ступеньках. В себя приду. И поднимусь.

Но Апогей был не из тех, кто слушал возражения, когда он уже настроился на доброе дело.

– Девочки, отойдите! – скомандовал он.

И легко подняв старушку, на руках понес ее вверх.

– Какой этаж?

– Третий!

До третьего этажа Апогей донес старушку на руках, ни разу не остановившись, чтобы передохнуть. И даже когда они миновали все пролеты, его дыхание почти не сбилось. Подруги обменялись восхищенными взглядами. Их Апогей оказался куда крепче и выносливей, чем могло показаться на первый взгляд. А что, если сбрить его щетину… А самого подстричь, помыть и переодеть… Да, из него вполне мог получиться очень даже привлекательный мужчина. А уж благородства души Апогею явно не занимать.

А что слезы лил… Так это только свидетельствует о глубине и силе его чувств. Нет, все-таки напрасно Марина не ухватилась за него. Глядишь, сейчас бы жива была.

– Вот я и дома, – произнесла Ивановна, когда Апогей поставил ее на ноги у дверей ее квартиры. – Спасибо вам. Дальше я сама.

Но не успела она произнести эту фразу, как дверь распахнулась настежь. И худенькую старушку буквально внесло внутрь потоком воздуха. Апогей едва успел ухватить ее за руку, иначе старушка просто бы упала на пол.

На пороге распахнутой двери стоял рослый мужчина. Лицо его было разукрашено несколькими уже побледневшими, но еще хорошо заметными синяками и поджившими ссадинами. Короткие волосы на голове были почти одной длины с щетиной на его щеках. Глаза пьяно блуждали. А исходящий от него запах крепкого перегара однозначно говорил о том, что мужчина давно и безнадежно пьян.

– Эт-то т-тут кт-то у моей двери от-тирается? – заплетающимся языком поинтересовался он, но увидев старушку, как бы удивился: – М-маманя-а! Ты, что ли?

– Я это, Олежек, – прокряхтела старушка. – Вот сердце на дворе прихватило. Спасибо, ребятки помогли до дома добраться.

– Иди ляг! – распорядился сынок. – Сейчас рюмочку тебе налью.

Кира возмутилась.

– Нельзя больному человеку водку пить! Да еще сердечнику!

Олег с трудом сфокусировал на ней свой взгляд.

– А ты кто такая?

– Я? Я знакомая Марины.

Кажется, это была не лучшая рекомендация, которую могла придумать Кира. Потому что лицо Олега исказилось злобой. Он побагровел. И сжимая огромные, пудовые кулачищи, завопил:

– Что эта шалава еще хочет, а? Мамину квартиру захапать? Или на машину глаз свой блядский положила? Да я этой курве…

И с этими словами он угрожающе шагнул вперед, к Кире. Видимо, за неимением насолившей ему Марины, он был готов довольствоваться тем, чтобы отметелить ее знакомую. Но ни договорить, ни тем более сделать ничего драчун не успел. Мимо Кириного уха внезапно что-то резко просвистело. И в мягкий нос Олега с размаху впечатался кулак Апогея.

– Ой! – вскрикнула Леся, шарахаясь в сторону и предвкушая грядущую битву.

Однако никакой драки не последовало. Олег еще некоторое время стоял, покачиваясь и недоуменно таращась пьяными глазами. Из носа у него струйкой текла кровь, но он этого, кажется, не замечал. А затем мужик застонал и постепенно начал заваливаться на бок.

– Олежек! – кинулась к нему испуганная мать. – Сыночек! Ты живой? Зачем же вы так?!

Эти слова относились уже к Апогею. По сравнению с Олегом он, надо сказать, выглядел гораздо мельче. Но удар у него был боксерский, это подруги не могли не отметить. Свалить с одного маху такую громадину не всякому под силу. И помимо воли (что за странный народ женщины) они посмотрели на Апогея с восхищением. Но тот смотрел не на них, а на старушку Ивановну – мать Олега.

– Ничего с ним не будет, – пытался успокоить он ее. – Нос я ему потом вправлю. Полежит чуток и очухается.

– Да как же это? – переживала старушка.

– Ничего, – сурово произнес Апогей. – Впредь наука будет. Без дела кулаками не размахивать.

– Давайте перенесем его в комнату, – предложила Леся, чтобы сменить тему. Совместными усилиями тяжеленную тушу Олега удалось отволочь в комнату. Лежа на диване, он заснул, недовольно бормоча что-то. Сломанный нос ему при этом совершенно не мешал.

Убедившись, что с ее сыном все более или менее в порядке, старушка начала извиняться перед гостями.

– Вы уж извините. Обычно-то он тихий. Даже если выпьет, то песни поет. А в драку никогда не лезет.

Подруги в этом сильно сомневались, но все же спросили:

– А сегодня какая муха его укусила?

– Зря вы про эту Марину ему напомнили, – с укором произнесла Ивановна. – До сих пор на ее счет переживает. А вы еще и напомнили. На свежую рану соли насыпали. Вот он и разволновался.

– А что такое случилось?

– Бросила она его, – вздохнула старушка. – Такая гадина! А ведь они почти пять лет вместе прожили. И вдруг месяц назад она к другому ушла. Побогаче, говорит, нашла. Не в Турцию уже или на Канары возить ее станет, а в Голливуд возьмет и на карнавал в Бразилию.

И тяжело вздохнув, старушка добавила:

– Спохватится потом, да поздно будет. Олег не из тех, кто разбитое склеивать станет.

Подруги слушали и изумлялись. У Марины был роман с этим детиной? Да не просто роман, а серьезные отношения, которые длились целых пять лет? И когда же она успевала жить с ним при троих-то детях?

– Простите, а вы о какой Марине говорите?

– О невестке своей, о жене Олежека. Швабра белобрысая! Глаза бы мои ее не видели!

– Белобрысая? Другими словами, блондинка?

– Крашеная, перекрашенная, – с явным омерзением подтвердила Ивановна. – Волос уж чуть живой от краски, а она его все мазюкает в салонах. Тьфу! Правильно Олег сказал, шалава!

Подруги и Апогей смущенно переглянулись. Похоже, они разбередили рану семейной драмы. И надо же такому случиться, что их Марина оказалась тезкой жены Олега. Наверное, он счел Киру засланным казачком, вот и занервничал. А при выпитом им количестве водки и угрожающих габаритах мужика недалеко было и до беды. Спасибо Апогею, угомонил дебошира.

Но это все равно никак не объясняло, почему Олег неделю назад орал на их Марину. Или он в отместку жене решил срывать зло на всех Маринах подряд?

– Не смог добраться до своей жены и прикончил нашу Марину? – прошептала Леся. – Просто потому, что имена одинаковые? Зло на ней сорвал?

– Чушь какая-то!

И Кира снова повернулась к старушке. Та уже убрала со стола водку. И выставила вместо нее бутылку вишневой наливки домашнего приготовления.

– Попробуйте, – предложила она. – Сама делала. Лучше любой покупной.

Отказаться было бы невежливо. Да и наливка пахла одуряющее вкусно. Даже Кира не удержалась и сделала крохотный глоточек.

– Замечательная вещь!

– Сама делаю! – похвасталась Ивановна. – С прошлого года еще осталась. И в этом затеяла бы, да для кого? Олег сладкое не пьет. Это раньше, когда к девушкам в гости собирался, всегда мою наливку просил. Всем девушкам она очень нравилась. Олег еще шутил, что от моей наливки девки сами, словно спелые вишенки, к нему на грудь падают.

Итак, с наливками разобрались. Если бы Олег шел в гости к их Марине, прихватил бы бутылочку домашнего возбуждающего средства. И не стал бы тратиться на дорогой ликер. Но все же… Все же, что его связывало с убитой женщиной? Почему он ей угрожал?

– Олег у меня хороший мальчик, – рассказывала тем временем старушка. – Только не везет ему с девушками. А как жена от него сбежала, он совсем в загул пустился. Домой разных вертихвосток приводить стал. Я сначала молчала. Но когда драгоценности пропали, уж не сдержалась. Прямо ему сказала, что девушки – это одно. А когда вещи после них из дома пропадают – это уже совсем другая история.

– Вещи? Какие вещи?

– Ну, вещи – это я уж загнула. Колечко у меня пропало. С изумрудом.

– Дорогое?

– Да не в том дело. Может быть, и дорогое. Только я того не знаю. А мне оно дорого было тем, что оно мне от моей матери досталось. А той от бабушки. Можно сказать, единственная память о нашей семье. Реликвия. Войну оно с нами пережило. Эвакуацию. Еще перед революцией его мой прадед перед свадьбой невесте в знак своей любви подарил.

– И что?

– А после той девочки оно пропало. Я-то сначала и не подумала, что это она его взяла. Дура старая! Искала целый день по всей квартире. Помнила, что в ванной комнате оставила, когда руки мыла. Сначала думала, что за раковину завалилось.

Но нет, за раковиной старушка своего кольца так и не нашла. Вечером, когда Олег вернулся с работы, она дождалась, когда сын перекусит, и попросила его отодвинуть тумбу в прихожей. Старушка наивно думала, может быть, кольцо как-нибудь туда закатилось. Или за стиральную машину. Сын отодвинул и то, и другое. Но ничего так и не нашел.

Не найдя маминого кольца, Олег сильно помрачнел. Он несколько раз переспросил старушку, точно ли она помнит, что оставляла его в ванной комнате. И когда убедился, что мать не ошибается и кольцо пропало, быстро собрался и куда-то уехал. Отсутствовал он недолго. Вернулся уже пьяный. С разбитой мордой. И сжимая под мышкой початую литровку, а в руке кольцо с изумрудом.

Старушка и вернувшемуся к ней кольцу не обрадовалась. Мрачный вид сына и украшенная синяками физиономия ее откровенно пугали. Она пыталась подступиться к нему с расспросами, но так ничего толком и не выведала. Олег только пил и ругал всех женщин на чем свет стоит.

– Ни с кем дела иметь больше не хочу! – рычал он, наливая себе очередную стопку. – Одна б… а другая воровка. Что лучше?

– Так кольцо украла та девушка, которую он пригласил к себе?

– Похоже, что да. И представляете, что за роковое совпадение, только сейчас сообразила, ее тоже Мариной звали!

– Вот как!

– Да, – кивнула старушка. – И она оказалась воровкой. А ведь она мне сначала даже понравилась. Крикливая только. Но Олег на нее так тепло смотрел. Я даже обрадовалась, что все у него наладится. Да не судьба, видно.

И помолчав, она вопросительно посмотрела на подруг:

– Но теперь-то вы понимаете, почему мой сын даже слышать этого имени – Марина – не может?

Подруги молча кивнули, избегая смотреть на Апогея. Что должен был чувствовать этот мужчина, узнав, что покойная подруга, которую он боготворил, ради которой пахал с раннего утра и до поздней ночи, на самом деле обманывала его, да еще и при случае не брезговала прихватить чужую вещь.

Но по крайней мере теперь было ясно, что послужило причиной тому, недельной давности, скандалу между Олегом и Мариной, свидетелем которого стал Апогей.

– Но кольцо-то Марина владельцам вернула, – прошептала Леся на ухо подруге. – Значит, убивать ее Олегу резона не было.

– Кто его знает, – так же шепотом ответила Кира. – Вон пьет мужик уже сколько дней, не просыхая. Могло в голове и помутиться.

Но на их вопрос, чем занимался Олег сегодня с утра, старушка только тяжело вздохнула.

– Пьет он. Я в восемь встала, а он уже двести граммов выпил. И снова спать улегся. Так целый день дома и сидит. Опух весь. Сил нет на него смотреть, а что делать, тоже не знаю. Может быть, снова врачей вызвать? А что? Деньги есть. Пусть они кровь ему почистят. Да мозги заодно вправят.

И приняв это решение, старушка тут же принялась искать нужный телефон. Поняв, что они тут лишние, старушке явно не впервой вызывать бригаду «вытрезвителей» к ее сыну, подруги торопливо попрощались. И ушли, забрав с собой пошатывающегося Апогея.

Тот после услышанной о любимой женщине правды впал в состояние ступора. Шел, словно слепой. И на вопросы подруг не отвечал.

– Как бы он чего с собой не сделал, – опасливо произнесла Леся. – Нельзя его одного в таком состоянии оставлять.

– И что ты предлагаешь? К нему переселиться?

– Отвезем его к тебе!

– Почему это ко мне? – вспылила Кира. – Ты предложила, ты с ним и возись!

– У тебя он уже был. Так что ему там обстановка знакома. Опять же Фантик!

– А при чем тут мой кот?

– Они с ним вроде бы подружились. А кошки в таких случая действуют как самое лучшее успокаивающее средство. При высоком давлении кот на руках – первое лекарство. А у нашего Апогея давление явно зашкаливает. Видишь, как у него глаза кровью налились? Прямо жутко смотреть!

– А мне не жутко с ним целую ночь под одной крышей будет провести?

– Он тебя не обидит!

В общем, как ни сопротивлялась Кира, Апогея ей пришлось взять к себе домой. Он не возражал. И похоже, даже не понимал, куда его везут неугомонные подруги. Дома у Киры он рассеянно огляделся по сторонам. Снял обувь и обул тапочки, словно находился у себя дома. Прошел в комнату, сел в Кирино любимое глубокое кресло и затих там.

И что уж совсем было странно, Фантик, который вел с Кирой и Лесей постоянную войну за право отдыхать в этом самом кресле, сейчас даже не мяукнул. Вместо этого он мягко запрыгнул к Апогею и, повертевшись немного, удобно устроился на тощих коленях затихшего гостя.

– Пусть сидит. Ему нужно о многом подумать, – горячо зашептала Леся, наблюдавшая эту картину. – И если ему так удобно, то пусть просто сидит.

– Тебе хорошо говорить, а как же я? Ты что, хочешь меня оставить с незнакомым мужчиной наедине?

– Так говоришь, будто бы это у тебя впервые! – хихикнула Леся.

– Все равно как-то странно.

– Не бойся, сразу видно, что он человек благородного поведения.

Кира пожала плечами. Будто бы только негодяи при виде нее теряют головы и начинают мечтать о всяких глупостях. Но, проводив подругу и закрыв за ней дверь, Кира неожиданно поймала себя на мысли, что присутствие в ее квартире Апогея не только не раздражает, но даже придает уверенности и спокойствия. Это тоже было очень, очень странное и совершенно новое для Киры ощущение.

Что скрывать, обычно мужчины, пусть даже и горячо любимые, вызывали в ней глухую неприязнь, едва им стоило перешагнуть порог ее квартиры. Их нужно было кормить, поить и вообще всячески заботиться о них, что Киру откровенно раздражало и напрягало.

А уж по прошествии суток пребывания у нее гостя девушку охватывало стойкое желание придушить его. И при мысли, оставить или выставить гостя из своей квартиры, второе соображение неизменно и с большим преимуществом брало верх.

Только один раз Кира сделала исключение для следователя Еремея. И то лишь потому, что остро нуждалась в его помощи. Не случись такого, она бы и его попросила уйти.

Кира приняла душ и вымыла голову. Заглянув в комнату, она увидела, что Апогей все так же сидит, не меняя позы, в ее кресле. И на душе у нее неожиданно стало радостно и светло. Хотя, казалось бы, с чего ей радоваться? У нее в гостиной сидит человек в глубокой депрессии, разочаровавшийся в любимой женщине и тяжко переживающий ее обман. И все равно, Кира не смогла удержаться от улыбки, когда неожиданно для самой себя отправилась на кухню тушить свинину с помидорами и зеленью.

Готовка не мешала ей думать. И мелко нарезая мясо, шинкуя зелень и снимая кожицу с ошпаренных помидоров, Кира продолжала размышлять. Сегодняшний день не принес ни одной отгадки, зато задал множество новых загадок.

– Если Марину отравили не ее любовники, то кому тогда была нужна ее смерть?

И помимо воли в голову Кире лезла мысль о пропавшем Иване Алексеевиче. Ну, казалось бы, при чем тут он? Или очень даже при чем? Пару дней назад его похитили, возможно, тоже убили. Его любовницу убили, предположительно, отравили. И еще кучка пациентов Ивана Алексеевича еще раньше, за несколько дней до сегодняшней трагедии, испарилась в пространстве.

Стоп! А может быть, отсчет следовало начать именно с этого странного, но такого дружного исчезновения клиентов доктора? Как он там говорил, все практически в один день и бесследно?

– Да, все это очень непонятно, – произнесла Кира, бросая на сковородку тонко порезанный крупными полукольцами лук и наблюдая, как он тут же зашкворчал и начал покрываться золотистой корочкой. – И что же связывало между собой этих людей?

Первое, что их связывало, буквально, как говорится, бросалось в глаза, – это то, что все они были пациентами доктора-остеопата Ивана Алексеевича или как-то общались с ним. Но одно ли это? А не было ли между ними еще чего-нибудь этакого, за что эти люди и могли поплатиться похищением, а то и жизнями?

– Или все это вообще глупости? – пробормотала Кира, закладывая в лук мясо и втягивая ноздрями аппетитный аромат. – Может быть, пациенты уже нашлись? Или вообще ничего такого не было? Уехали себе люди, доктору не сказали. А я уж тут целую версию из этого выстроила.

И она решила, что завтра же они с Лесей займутся этими людьми и выяснят все досконально про их таинственное исчезновение.

А пока, пока Кира хотела просто немного перекусить и пойти уже наконец отдохнуть. Она добавила к подрумянившимся луку и мясу помидоры, посыпала порубленной зеленью и прикрыла крышкой, чтобы не дать ни единой молекуле упоительного аромата выскользнуть из жаровни.

Но, должно быть, Кира действовала недостаточно оперативно. Потому что сначала в дверях кухни появился Фантик с удивленно-вопросительным выражением на мордочке.

«Ты что, хозяйка, – казалось, вопрошал он, – готовить решила научиться? Не поздновато ли?»

– Хорошее дело никогда не поздно начать, – наставительно произнесла ему в ответ Кира.

– Вы правы.

Кира подняла глаза и увидела, что в дверях возник ее гость. Апогей потянул носом и вежливо произнес:

– Вы решили приготовить ужин?

– Хотите? – помимо воли вырвалось у Киры и тут же она захлопотала вокруг Апогея. – Садитесь! Вот тут!

Но Апогей устроился вовсе не на предложенном ему месте. То есть он честно попрыгал, пытаясь устроиться на нем. Но потом с разрешения Киры пересел так, чтобы держать под наблюдением дверь в кухню и окно. Да уж, что ни говори, а он выбрал именно то самое место, которое предназначалось для мужчины – защитника и которое до сих пор всегда занимала сама Кира. Почему сама? Наверное, за неимением именно такого вот мужчины.

– Пахнет изумительно, – тщательно обнюхав кусочек мяса, заявил Апогей и отправил его в рот.

Аппетит у него был отменный. Кира с удовольствием наблюдала, как только что поджаренный килограмм мяса практически растаял без следа. Что же, хоть кому-то пришлась по вкусу ее готовка.

– Люблю покушать, – пояснил ей Апогей, аккуратно подобрав кусочком белой корочки с тарелки все остатки. – Если вы этого еще не поняли.

– Вроде бы на первый взгляд и не скажешь.

– В смысле, что я такой худой?

– Да.

– Двигаюсь много. Поэтому и не толстею. Скажите, а я вас не очень стесняю?

– Ни в коем случае! – воскликнула Кира и сама удивилась, как искренне вылетели эти слова.

– А можно мне сегодня остаться у вас?

– Оставайтесь, пожалуйста!

– Я вас точно не стесню?

– Я уже сказала! Оставайтесь.

Апогей просиял. И настолько удивительно было видеть улыбку на его вечно печальном лице, что Кира даже оторопела. И сама не поняла, как улыбнулась в ответ.

Спать Кира этим вечером так и не пошла. И ночью не пошла. До самого рассвета они проболтали с Апогеем. И если сначала Кира хотела использовать беседу только в психотерапевтических целях, то вскоре она поняла, что ей просто нравилось болтать с Апогеем. Он знал массу анекдотов, умел их вовремя и, главное, к месту вставить в диалог. И Кира сама не заметила, как ночь бесследно пролетела. И хотя она не спала, но от вчерашней усталости не осталось и следа. Напротив, она чувствовала себя совершенно отдохнувшей, бодрой и веселой.

– Просто чудеса в решете, а не мужчина! – заключила она свой отчет о минувшей ночи, который потребовала от нее бдительная Леся.

– Видишь, я же говорила, что он порядочный человек! И совсем к тебе не приставал?

– Нет!

– А если припомнить? И даже не намекал?

– Какая ты, Леся! Не приставал он ко мне. У человека же горе! Траур!

– Тоже мне траур! Была бы Марина хорошим человеком, тогда и траур можно было бы понять. А так…

– Детишек ее жалко.

– Да, их жалко. Может быть, навестим их?

И в обеденный перерыв, оставив в офисе своей турфирмы двух молоденьких помощниц – Верочку и Вероничку, подруги отправились по знакомому адресу. Но, к их удивлению, квартира оказалась пуста.

– Бабку на «Скорой помощи» вчера ночью увезли, – пояснила подругам соседка. – Сама врача ей вызывала. Сказали, давление у нее подскочило аж до двухсот пятидесяти. Да и немудрено. С таким-то весом. Да с таким горем.

– А дети?

– Дети у меня до утра были.

– А сейчас они где?

Подруги ожидали, что сейчас узнают нечто страшное, мол, детей отправили в детскую комнату милиции или прямо сразу в приют, но вместо этого услышали:

– А детишек та давешняя женщина забрала.

– Какая женщина?

– Ну, мачеха их. Бабка сама велела ей позвонить.

– Светлана? – дошло до подруг, кого соседка именует мачехой.

– Во-во! Именно. Светлана. Бабка мне и телефончик ее дала. И наказала первым же делом утром ей позвонить. Ну, я и позвонила. Она приехала и забрала к себе тройняшек.

– А разве ее выпустили из милиции?

– Кого?

– Светлану!

– Да, говорю же вам, детей она сегодня утром забрала. Так что, наверное, выпустили.

Подруги тут же принялись звонить Светлане. Ее голос звучал непривычно жизнерадостно. А фоном ему были детские голоса, смех и какая-то легкая музыка. Похоже, малыши так и не поняли, что случилось с их матерью. И теперь просто радовались перемене обстановки. И тому, что сердитая бабушка уехала лечиться в больницу, а они перебрались к доброй тете Свете.

– Выпустили меня, вчера вечером еще выпустили, – рассказывала Светлана. – Я уж вам звонить не стала, потому что никакая совершенно была. Только душ приняла, грязь с себя смыла и в кровать завалилась. Проспала как сурок, а утром за малышами вызвали приехать.

– А что следователь сказал?

– Ну, они вроде бы отдали ликер на экспертизу. Повезло мне, что у следователя в лаборатории сестра работает. Она ему по-родственному и сделала анализ быстренько. Сказала, что к ликеру подмешано сильнодействующее снотворное. И что доза такая, что лошадь можно было бы на тот свет отправить. А не одну только женщину.

– А тебя почему отпустили?

– Потому что снотворное к этому ликеру просто так не подмешаешь. Так как крышечка там с дозатором. Ее сначала нужно было аккуратно снять, а потом назад нацепить. Сразу, да еще при всех, незаметно этого не сделаешь. Вот меня и отпустили.

Значит, дело все-таки в ликере! И отправивший Марину на тот свет человек задумал и подготовил преступление заранее. Припас отравленную бутылочку. И подло вручил ее наверняка обрадовавшейся подарку Марине.

– Гнусный тип!

– Будто бы убийцы бывают другими!

После работы, которая, как обеим подругам казалось, никогда не кончится, поток посетителей все шел и шел, они отправились в больницу, где трудился Иван Алексеевич. Зачем? Им был необходим список его пациентов. Не всех, конечно. Они замучались бы по ним бегать. А только тех, которые таинственным образом исчезли в последнее время.

В кабинет доктора их пустили без проблем. Кира напела, что во время своего последнего визита она забыла тут, во-первых, свою сменную обувь – тапочки.

– А во-вторых, хочу взять свою медицинскую карту. Раз Иван Алексеевич больше не принимает, я хочу продолжить лечение у другого врача. Но туда ведь нужно предоставить карту, не так ли?

Все это она втирала симпатичному молодому доктору – коллеге Ивана Алексеевича, трудившемуся в соседнем кабинете и впустившему подруг. Ползая под массажным столом якобы в поисках своих тапочек – розовых в виде кошечек и с помпонами, Кира болтала, не переставая. Она надеялась, что либо доктору наскучит ее болтовня и он уйдет, либо, поняв, что поиски несуществующих тапочек затягиваются, он вспомнит про какие-нибудь важные дела и опять же уйдет.

Напрасные надежды. Доктор с видимым интересом наблюдал за передвижением Кириной филейной части. Кира себя явно недооценила, так как уходить доктор никуда не торопился. А тем временем тапочек не оказалось ни в шкафу, где Кира переворошила в их поисках целую кипу массажных простыней и всяких интересных штучек – шариков, ежиков на ручках и без, двойных, тройных, резиновых, деревянных и металлических. Тапочек не оказалось и под рабочим столом доктора. И даже в его собственном шкафу с одеждой.

Кира даже вспотела, но идея, как избавиться от доктора, упорно не приходила.

– Прямо не знаю, что и делать! – сокрушенно произнесла Кира, глядя при этом на подругу.

– Найдутся ваши тапочки, – отозвался тем временем терпеливый доктор. – Вы поищите еще.

Да сдались Кире эти тапочки! Привязался! И нужна-то ей была всего одна минута. Одна малюсенькая минуточка, чтобы изъять медицинские карты. Она уже приметила, где они лежат. Вот тут! Прямо на столе. Только руку протянуть и взять. Но при докторе, который не сводил с нее своего обожающего взгляда, сделать это было совершенно невозможно.

– Ой! – неожиданно и очень громко взвизгнула Леся. – Мышь! Мышь!

– Где? – оживился доктор, бросаясь в ее сторону.

– Там! Там! Помогите!

– Где?

– Да там же!

Пока Леся искала с доктором невидимую мышку, Кира успела подскочить к столу. И схватив целую кипу тоненьких листочков – медицинских карт, сунуть их к себе в пакет. Эти карты, помимо диагнозов пациентов, содержали еще и более ценные для подруг сведения. А именно фамилии и контактные телефоны пациентов. Ради этих последних подруги и затеяли свой миниатюрный спектакль.

Выполнив задуманное, Кира расцвела. И поспешила в угол, где Леся изображала из себя идиотку, тыкая пальцем в пустой угол и уверяя, что там только что сидела мышь.

– Ну что у вас тут? – сунула свою довольную физиономию Кира. – Мыши?

– Огромная мышь! – с жаром подтвердила Леся. – Почти слон!

– Редкая удача. Таких не бывает!

– Я сама видела!

– Наверное, из лаборатории сбежала, – предположил наконец доктор. – Не бойтесь, они у нас не кусаются.

– Ах, нет. Я всяких мышей боюсь. И лабораторных тоже. Кира, может быть, ну их твои тапочки? Потом заберешь?

Кира кивнула. И сияющие подруги торопливо направились к дверям.

– А как же ваша медицинская карта? – окликнул Киру доктор. – Вам она уже не нужна?

– Я передумала, – ускоряя шаги, крикнула ему Кира. – Спина меня особенно не беспокоит. Подожду лучше возвращения нашего дорогого Ивана Алексеевича.

Выскочив из больничного корпуса, девушки резвой рысью помчались прочь. И лишь отбежав на приличное расстояние и убедившись, что погони за ними нет, рискнули заглянуть в пакет.

– Отлично! Тут около сотни карт. Думаю, что среди них попадутся и нужные нам старички.

Вернувшись в Кирин «Гольф», подруги по-дружески разделили улов. А доехав до дома, они разошлись по своим квартирам. И целый вечер провели на телефоне, обзванивая пациентов Ивана Алексеевича.