Текст книги "Почему мужчины врут. Амазонки под черными парусами"

– Ага! Только она в своей молодости сперла какую-то весьма ценную вещицу. А твой отец и этот Хамис ей помогали. Потом они все втроем «толкнули» украденную вещицу старику Воронцову. Тот дал им за нее немного денег. Обманул их троих, как я теперь понимаю. И твоя тетка затаила на коллекционера злобу!

– Тетя Маня никого не убивала!

– Ага! А еще твой отец, по ее собственным словам, глубоко порядочный человек!

Гаврош растерялся:

– К чему вы все это сейчас говорите?

– А к тому, что вся ваша семейка одним миром мазана! – в сердцах высказалась измученная, уставшая и замерзшая Мариша.

После того как ей довелось посидеть в сугробе, все остатки тепла из ее организма окончательно выветрились. И она теперь клацала зубами так громко, что поминутно боялась разбудить спящий микрорайон.

– Вы, Силовы, все притворщики и махинаторы! И ты, и твой отец, и твоя тетка!

– Тетя Маня…

– Молчи! Я не глухая и все слышала своими собственными ушами.

И с этими словами Мариша отвернулась от Гавроша и побежала к своей машине. Не хочет она больше иметь дела с этой семейкой и теми делишками, которые ее члены проворачивали много лет назад.

И как знать, если муж тети Мани был в курсе, возможно, жена Фила тоже участвовала в деле? И как знать, а не рассказала ли она своему сынку, что и как было украдено, а затем перепродано старому Воронцову их чудным творческим коллективом?

Мариша была в этом совсем не уверена. И волна возмущения двуличным Гаврошем поднялась в ней с новой силой. Именно эта волна и заставила ее поспешно бежать от своего напарника. Она ему больше не верила. Ни чуточки! Ни капельки! Ни грамма!

Добравшись до своей квартиры, Мариша мысленно поблагодарила Бога за то, что у нее есть дом, а в этом доме ее ждет теплая постель. И возможно, если у нее хватит сил, то и горячая ванна. Впрочем, насчет последней пришлось быстро передумать. Когда Мариша отвернула кран с горячей водой, оттуда послышалось лишь характерное шипение да выбежала тоненькая струйка, увы, совсем не горячей, а едва теплой водички.

– Отключили! – ахнула Мариша, крутя кран, словно надеясь что-то из него выкрутить.

Но ничего не получилось. И пришлось ей отправляться в кровать, согревшись горячим шоколадом и лишь обтеревшись влажными салфетками. Хорошо еще, что их было много. Так что в постель Мариша отправилась относительно чистой, теплой и умиротворенной.

По дороге на кухню она встретила Дину, но сразу же пресекла все попытки кошки к общению.

– Даже не начинай! Все завтра!

На кухню Мариша забрела за чашкой горячего шоколада. Что?! Это слишком калорийно? Ха-ха! Пусть это заботит тех, кто целый день сиднем сидит на одном месте. А тот, кто провел день так, как провела его Мариша, не должен волноваться о подобных пустяках.

Горячий шоколад Мариша выпила почти залпом. И забравшись в кровать, она еще и включила возле себя обогреватель. И лишь затем почувствовала, что начинает согреваться.

– Если я завтра останусь здорова – это будет просто чудо, – пробормотала Мариша, уже засыпая.

Но завтрашний день принес ей сюрприз совсем другого рода. Проснувшись утром и для пробы почихав и покашляв, Мариша убедилась, что не имеет ни малейшей склонности к этим занятиям.

– Ура! Все в порядке!

К тому же, спрыгнув с постели и сразу же найдя свои тапочки (а это тоже случалось только в одном случае из десяти и могло быть приравнено почти что к чуду), она потопала на кухню. Хорошо бы чего-нибудь попить. Такого горячего и с молочком.

Но заглянув в холодильник, Мариша увидела, что молочка-то как раз и нет. А ведь она точно помнила, что ночью вскрыла новую бутылку, чуточку отлила себе в горячий шоколад, а оставшееся молоко убрала обратно на верхнюю полку в холодильник.

Но теперь ни на верхней полке, ни на нижней, ни в серединке, ни в отделении для яиц, ни даже в морозильной камере ничего похожего на молоко или даже просто бутылку из-под молока не было видно.

– Украли! Молоко украли! И кто это сделал?! – возмутилась Мариша, кидаясь к видеокамере.

Итак, что у нее тут с видеозаписью вчерашнего вечера и прошедшей ночи? Удастся ли ей сейчас уличить таинственных воришек? Мариша вытащила диск и побежала с ним к компьютеру. Так, что тут записано? Сейчас она все увидит своими глазами!

Компьютер недолго многозначительно пошуршал, а затем сообщил, что «кино» начинается. Мариша напрягла глаза так, что им стало больно. Но ничего не увидела! По вспомогательным полям ползли какие-то точечки и символы, демонстрируя, что запись проигрывается. Но экран оставался темным и пустым.

– Черт знает что такое! – воскликнула Мариша. – Безобразие! Подсунули бракованную камеру!

Пить молоко ей решительно расхотелось. Теперь она жаждала крови продавца, который втюхал ей негодный товар. Даже не позавтракав, Мариша выдернула из стены укрепленную там Гаврошем видеокамеру и вылетела на улицу, размахивая ею, словно отрубленной головой горгоны Медузы. Сходство с последней видеокамере придавали вырванные из стены провода, которые развевались на ветру.

Сегодня Мариша оделась по-умному. Сверху она надела теплую овчинку, а на ноги натянула мохнатые унты. И естественно, первое, что встретило ее на улице, был яркий солнечный свет. От вчерашней метели не осталось и следа. Все вокруг покрывал белоснежный, сверкающий голубыми и розовыми искрами ковер. С крыш падала капель. И пели птицы! Был один из тех редких солнечных зимних дней, когда хочется, чтобы зима никуда не уходила и длилась вечно. Ну, или, во всяком случае, очень и очень долго.

Марише немедленно стало жарко. Расстегнув полушубок и размахивая видеокамерой с торчащими из нее проводками, она помчалась в знакомый ей магазин. За прилавком стоял другой продавец, но Маришу это не смутило.

– Вы продали мне барахло! – воскликнула она, подбегая к прилавку и шмякая на него видеокамеру.

– Что, простите?

– Ваша видеокамера не пишет в темноте!

– Не может этого быть.

– Я вам говорю!

– Возможно, вы взяли экономвариант?

– Конечно, я взяла самую дешевую! Вот она! А в чем дело?

На лице продавца заиграла снисходительная улыбка.

– Экономвариант рассчитан только на запись в светлое время суток. Желательно на улице.

– Другими словами, чтобы нормально работать в квартире, моей камере нужен еще и дополнительный источник освещения?

– Ну, конечно! Это же совершенно очевидно.

Для Мариши было очевидно, что покупателя надо предупреждать о таком существенном дефекте видеокамеры. Но продавец взирал на нее с таким неподдельным превосходством, что Мариша поняла: спорить с ним, только время терять.

– Хорошо, – вздохнула она. – Дайте мне камеру, которая будет работать и в темноте тоже!

– Пожалуйста! У нас отличный выбор! Вот, возьмите новинку. Она…

Но Мариша едва только взглянула на цену, как сразу же помотала головой.

– Нет, нет! Мне что-нибудь подешевле.

– Ну, как хотите. Вот неплохая камера, но она…

– Не надо лишних слов! Скажите только, в темноте она будет писать?

– О да! Но…

– Беру!

За вторую камеру пришлось заплатить чуть подороже, чем за первую. К тому же первую у нее магазин отказался принять обратно.

– Установку и демонтаж должен был произвести наш специалист. Вы устанавливали и демонтировали устройство самостоятельно? Увы, теперь ничего нельзя сделать. Надо было прибегнуть к услугам нашего специалиста.

– Ага! И заплатить еще десять процентов от стоимости камеры! Фиг вам!

Но впрочем, особенно Мариша не отчаивалась. Главное, что теперь у нее есть новая камера и с ее помощью таинственный лазутчик будет наконец изобличен. И Мариша наконец сможет понять, кто же шкодит у нее в квартире. Инопланетяне или кто-то другой?

Еще по дороге из магазина Мариша созвонилась с Гаврошем и извинилась перед ним. Так что он уже ждал ее возле дома. Установив новую камеру, он вопросительно взглянул на Маришу:

– Я сегодня прямо с утра хотел поговорить с этим Хамисом, – произнес он.

– С Хамисом?

– Да, я хотел расспросить его… О чем они вчера разговаривали с тетей Маней? Я всю ночь не спал, все пытался понять.

– А почему ты решил поговорить с Хамисом, почему не с тетей?

– С тетей я уже тоже пытался, – признался Гаврош. – Рано утром первым делом позвонил ей. Но она не захотела мне ничего сказать.

– Ты рассказал ей о том, что мы ночью следили за ней?

– Что я сумасшедший, что ли, по-вашему? – обиделся парень. – Нет, конечно!

– А как же ты тогда завел этот разговор?

– Ну, я спросил, что, по ее мнению, могло связывать моего отца и Воронцовых. Вот и все.

– И что ответила тебе тетка?

– Посоветовала забыть об этом. И еще сказала, что я должен готовиться к похоронам отца. Это для меня, дескать, сейчас первоочередная задача. Дала мне кучу распоряжений по поводу похорон. Если бы я сам не слышал ее разговора с этим Хамисом, ни за что бы не поверил, что у тетки в этом случае есть от меня какая-то тайна.

– И ты думаешь, что Хамис будет более податлив?

– Думаю, да.

Вообще-то Мариша тоже так думала. Что же, в их ситуации негоже брезговать свидетелями. Надо подловить Хамиса, когда он будет выходить из дома. И затем как-то надавить на него, чтобы выжать правду о том, что же хотела от него тетка Маня.

Но от этих мыслей ее отвлек голос Гавроша.

– Я так думаю, потому что уже поговорил с Хамисом.

Мариша вздрогнула и очнулась:

– Что?

– Я уже поговорил с Хамисом.

Мариша не верила своим ушам. Это она собиралась так поступить! Выходит, что этот парень опередил ее. Ловко! Молодежь обходит ее на виражах! А ведь на первый взгляд Гаврош кажется таким увальнем!

Но любопытство оказалось сильней охватившего ее возмущения, и Мариша жадно спросила:

– Ну? И что же Хамис тебе рассказал?

Гаврош вздохнул и приступил к обстоятельному докладу своей утренней вылазки. Он вообще, как заметила Мариша, все делал очень обстоятельно. Аккуратно продумывал фронт работ, а потом приступал и делал. Возможно, кому-то показалось бы, что Гаврош тормозит. Мариша и сама стала жертвой этой ошибки. Но продумав, что и как он будет делать, Гаврош принимался за дело без малейшего промедления. И дальше работал сноровисто и быстро.

Проведя ночь в размышлениях о том, как бы ему выудить правду из тетки и Хамиса, утром племянник сделал бесплодный звонок тетке. Но не огорчился, он и в своих планах тоже допускал, что тетка ничего ему не расскажет. А потому сразу же приступил к плану номер два. Отправился к дому Хамиса и занял наблюдательный пункт возле скамейки.

Как уже говорилось, погода сегодняшним утром выдалась замечательная. И уже к десяти часам на скамейке появились первые старушки. Сначала они недовольно косились на Гавроша, занявшего их скамейку. Но затем постепенно забыли о его присутствии и занялись своими обычными делами – перемыванием косточек всех, кто жил в их подъезде, и разговорами о том, как нынче все подорожало.

Последнее Гавроша совсем не интересовало. На его собственной короткой памяти жизнь в стране становилась все лучше и лучше. А что было еще при советской власти, он совершенно не помнил. Поэтому и мечтать о возвращении тех времен ему совсем не хотелось.

Между тем старушки окончательно раскрепостились, забыли про чужака и заговорили свободно. И наконец Гаврош услышал то, ради чего присел к старушкам.

Одна из них – седоголовая бабулечка в кокетливом красном беретике, связанном собственными руками, сказала своим подружкам:

– Что ни говорите, а раньше в жизни тоже были свои проблемы. Это сейчас моя дочка с зятем за границу по два раза в год катаются, даже меня несколько раз с собой брали. И никаких проблем с оформлением документов. Загранпаспорт приобрел, билеты купил, и полный вперед. В аэропорту штамп с визой в паспорт ставят – и все дела.

– Так это вы в Турции были. Или в Египте!

– Ну и что? Мы и в Чехию без проблем летали. За неделю нам визу в консульстве сделали. Ничего лишнего не спросили. Мы только сели на самолет и полетели! А раньше…

– Что раньше?

– Будто бы не помните! Раньше надо было инструктаж с политруком пройти. Кучу разных бумажек собрать. Да и деньги за путевку заплатить немалые!

– Но и везли оттуда разные вещи!

– Правильно! А сейчас и везти ничего не надо. Все то же самое и у нас в магазинах свободно продается. Но мы-то ладно! Не ездили никуда из страны, и ничего. Тут тоже развлечений предостаточно находилось. А другим каково?

– Ты это о ком?

– А вот Хамис наш бедный так своего отца никогда и не увидел! А все почему? Потому что не пустили его батьку больше в Россию! Вот так-то! Железный занавес, чтоб ему пусто было!

– Это ты про какого Хамиса говоришь? Того, что из нашего подъезда, с четвертого этажа?

– Да, из сто двадцатой квартиры. Отец у него араб. То ли из Ирана, то ли из Пакистана. Учился тут. Ну а как выучился, назад на родину вернулся. А тут у него жена и мальчик остались. Хамис с его мамой, значит.

– Что же отец Хамиса с собой не взял?

– Так не разрешили ему на русской официально жениться. И матери Хамиса тоже разрешения на брак с иностранцем не дали. Вот так они и остались нерасписанные. А Хамис вроде как и без отца вовсе вырос!

– Ну, это частный случай!

– Частный случай, который лишь показывает общую практику!

Дальше Гаврош не стал слушать ударившихся в политическую дискуссию бабок. Он уже узнал то, ради чего просидел на лавочке битых полтора часа, отморозив себе, несмотря на теплую одежду, и попу, и ноги.

– И как только старушенции умудряются сидеть на ней целыми днями? А еще на здоровье жалуются! Да они всей современной молодежи фору в сто очков вперед дадут.

Совсем по-стариковски ворча себе под нос, Гаврош поднялся на четвертый этаж и позвонил в дверь с номером «сто двадцать».

– Кто там? – произнес женский голос.

Поняв, что там за дверью стоит жена Хамиса, Гаврош ответил:

– Муж дома?

– А кто его спрашивает?

– Инструменты ему принес.

– Какие инструменты?

– Он знает.

Гаврош рассчитывал, что женщина сейчас позовет Хамиса, чтобы тот разобрался с визитером. Но женщина произнесла:

– Мужа нет дома. Уходите!

– А когда он вернется?

– Я вам ничего не скажу. Уходите!

Ага! Не на того напала! Гаврош не собирался никуда уходить. Напротив, он расположился неподалеку от дверей и приготовился к долгому ожиданию. Но к его удивлению, уже через час дверь сто двадцатой квартиры заскрипела. И на лестнице появился невысокий коренастый старик с большой седой головой, густыми седыми усами и кривоватыми ногами, сразу же выдающими в нем потомка древних кочевников.

– Значит, кефир и ржаной хлеб, да, дорогая? – повторил он уже на лестнице инструкции, которые ему давала жена.

Лицо его выражало полнейшую умиротворенность. Хотя раздавшиеся из квартиры следом за ним крики были далекими от ласковых.

– Картошку не забудь, нехристь!

– Да, и еще картошку, – даже не повысив тона, все так же миролюбиво ответил Хамис. – И все?

– Этого-то хоть не забудь!

– В аптеку ты сходишь сама?

– Иди, не рассуждай! Сделай, что велено, и назад!

– Ну, целую, дорогая. Скоро вернусь.

– Не опаздывай! – донеслось ему вслед. – Терпеть не могу, когда ты где-то застреваешь! Что за привычка уходить на пять минут, а возвращаться через несколько часов!

– Я скоро буду, дорогая! Все куплю, как ты велела!

И, закрыв дверь, старик повернулся и нос к носу столкнулся с Гаврошем.

– Вы – Хамис? – спросил у него парень.

– Да. А… А вы кто?

– А я племянник тети Мани – Гаврила.

На лице Хамиса промелькнуло странное выражение. Он явно был взволнован. Сразу же поверив Гаврошу, он разглядывал его лицо с неприкрытым интересом. И наконец произнес:

– Да, да! Ясно вижу черты Силовых. И что вас привело ко мне, молодой человек?

– Хочу поговорить с вами о тете Мане.

– Ну… Ну, что же. Я не против. Вот только…

Старик замялся, и Гаврош верно его понял. Хамис опасался приводить своего молодого гостя в дом, где правила его сварливая половина.

– Может быть, поговорим с вами в кафе?

– М-м-м…

Видно, эта идея была Хамису больше по душе. Вот только лишних денег на кафе у Хамиса не было.

– Я угощаю! – тут же предложил Гаврош, и Хамис моментально согласился.

Разговор с Хамисом оказался даже продуктивнее и уж точно приятнее, чем представлялось Гаврошу. Видимо, Хамису на роду было написано мучиться со своими женами. Первый его брак – с тетей Маней развалился по инициативе самой Маниолы, которая неустанно твердила, что Хамис ничего в жизни никогда не добьется, что он ленив, инертен и совершенно не слушается ее советов.

Но и второй брак Хамиса был ничуть не удачнее. Вторая жена пилила его беспрестанно днем и ночью. Вот только в отличие от гордой и деятельной Маниолы, она бросать Хамиса была не намерена. И хотя неустанно выражала ему свое неодобрение, развода она ему не предлагала.

– Значит, твоя тетя ничего тебе про меня не рассказывала?

– Нет. Я узнал о вашем существовании совершенно случайно.

Как именно он узнал, Гаврош решил пока что не говорить. Хамис казался и так чрезвычайно растроганным и расчувствовавшимся. И Гаврош надеялся, что после рюмки водки, которую они выпили за знакомство, старик станет еще более сентиментален.

Так оно и оказалось. Выпитые пятьдесят граммов не оказали на молодой организм Гавроша почти никакого воздействия. Да еще под дверью Хамиса он умял две булочки с изюмом и начинкой из масляного крема. И теперь эти булочки создали хорошую прослойку между стенками его желудка и выпитой им дешевой водкой.

А вот Хамис опьянел моментально. В его темных глазах появились слезы. И две слезинки даже выкатились на смуглую гладко выбритую щеку. Хамис был одет очень скромно. Но при этом был чисто выбрит. А его седые усы были аккуратно подстрижены. Так же как и густые волосы, которые Хамис, несмотря на свой возраст, сохранил почти все.

– Как же я рад тебя видеть, Гаврила! – говорил он. – Маниола мне много рассказывала о тебе. Ты ей всегда был почти как сын! К сожалению, мы с твоей тетей развелись еще до твоего рождения. Ничего не поделаешь, она сама так решила. А если Маниола что-то решает, то переубедить ее не сможет сам черт!

Это было очень верное заключение о характере тетки. И Гаврош даже посочувствовал Хамису. Похоже, тот до сих пор питает к тетке Мане определенно нежные чувства. А вот она… Она снова собиралась использовать Хамиса в своих целях!

– Дядя Хамис, а я ведь к вам не просто так заявился, – признался Гаврош, когда они выпили еще по сто граммов водки, закусили сосисками и стали почти друзьями. – Меня к вам тетя Маня прислала.

– Ну? А я ведь именно так и подумал!

– Дядя Хамис, она вас просит о помощи. И она мне все рассказала о той вещи! И о том, как вы с моим папой помогли ей тогда.

На лице Хамиса промелькнуло выражение растерянности. Но он ни на миг не усомнился в правдивости слов Гавроша.

– Рассказала? – пробормотал он. – Тебе?

– Ей очень нужна помощь. Но я один не справлюсь. Вы тоже должны помочь!

– Должен? Нет, Гаврюша, я ничего больше Маниоле не должен.

– Но…

– Теперь у меня другая семья. А Маниола пусть ищет себе дурачков где-нибудь еще.

И кинув на Гавроша виноватый взгляд, Хамис решил пояснить:

– В тот раз я согласился на просьбу Мани. Можно сказать, пошел у нее на поводу. И много раз очень пожалел об этом. Я человек простой. Я не создан для героических подвигов. Я и в тот раз перетрусил так, что едва жив остался. И она хочет, чтобы я снова пошел на это?! Нет и еще раз нет! И тебе я то же самое скажу. И еще предупрежу, чтобы ты лучше в это дело не совался.

– Но она моя тетя. Я не смогу ей отказать.

– А что она от тебя потребовала? Выкрасть ту вещь?

– Ну… Да.

Гаврош сделал вид, что ему трудно говорить на эту тему. И ему действительно было трудно. Только не потому, почему думал Хамис. Никаких моральных затруднений Гаврош не испытывал хотя бы потому, что просто ровным счетом ничего не знал!

Но он очень постарался и придал лицу выражение угрюмой задумчивости и жутких угрызений совести. Все-таки Хамис был очень доверчивым человеком, и жизнь с Маниолой его ничему не научила. Гаврошу удалось обвести его вокруг пальца так же легко, как, наверное, в свое время его тетка крутила бедным Хамисом.

– Ты мне нравишься, парень! – с пылом произнес Хамис, глядя на Гавроша. – Слушай, что я тебе скажу. Что бы там ни просила тебя сделать тетка, ты не иди у нее на поводу!

– Ага! Вам легко говорить. Вы-то ей теперь никто. Отказались, и все тут. А я? И потом, она говорит, что я сделаю благое дело.

– Да какое благое! – воскликнул Хамис, стукнул по столу так, что подпрыгнули рюмки и баночка с горчицей. – Это же преступление! Грабеж! Воровство! Один раз Маня уже подбила меня на кражу. И я хочу уберечь тебя от этого же!

– Конечно. Не хочу ничего красть. Но тетя Маня говорит, что…

– Не слушай ты ее! Маня тебе с три короба нагородит, уж я ее знаю! Такого наплетет и напутает, так что сама не будет знать, где правда, а где ложь. Ты меня слушай! Я тебе расскажу все, как есть.

Разумеется, Гаврош навострил уши и приготовился слушать. Ради этого он и затеял свое маленькое представление. И теперь мог поздравить себя с первым в своей жизни сценическим успехом. И даже тот факт, что зритель у него был всего один, и притом весьма невзыскательный, не мог умалить восторга Гавроша.

Глава 11

Свой рассказ Хамис начал издалека.

– Ты, мальчик, наверное, знаешь, что у твоей тети и твоего отца была очень непростая ситуация в семье. Отец и мать у них оба любили выпить. И фактически обоих детей растила бабушка. Она же дала им имена, соразмеряясь со своим собственным вкусом. Родителям было все равно. Бабушка Маниолы была Силовой, она дала свою фамилию и внукам.

Произнеся это вступление, Хамис вопросительно посмотрел на Гавроша. Но тот лишь молча покачал головой. Нет, из папиной родни он знал лишь тетю Маню. А та очень неохотно рассказывала о своих родителях.

Хамис все понял верно. И, тяжело вздохнув, продолжил свой рассказ:

– Бабушка Маниолы была актрисой провинциального театра. Сначала она взяла к себе Маниолу, она была старшей в семье. А когда внучка немного подросла, наступила очередь и Филимона.

Маленький Филимон попал к старшей сестре и бабушке в очень плохом состоянии. Мальчик был истощен и морально и физически. У него была грязная голова и целая куча внутренних паразитов. Оставалось только удивляться тому, что органы опеки не забили тревогу раньше и не забрали ребенка у никудышных родителей. Но теперь все словно очнулись. И опеку над тихо умирающим ребенком наконец передали его бабушке.

– Твоя тетя очень полюбила своего младшего братика. Она была как раз в том возрасте, когда девочкам уже нравится заботиться о ком-то. А тут маленький братик – тощенький, бледненький, забитый, но невероятно обаятельный. Маниола купала его, водила с собой на прогулки. Она и ее подружки играли с Филом, как с куклой. Наряжали его в детские платьица. И боюсь, именно они виноваты в нетрадиционной ориентации твоего отца.

Гаврош поежился. Он не очень любил, когда его отца при нем называли геем. Это выглядело как-то не очень красиво. И в первую очередь вызывало недоумение существование самого Гавроша. Откуда у гея вдруг мог взяться сын? Если уж ты гей, то будь им. А если женился и завел ребенка, то будь верен своей семье.

Во всяком случае, Гаврош не сомневался в цельности своей собственной натуры и в душе осуждал отца. Вот если он – Гаврош полюбит, то обязательно женится. А если женится, то это уже на всю жизнь!

Но вслух он ничего не сказал. И, кивнув, продолжал слушать Хамиса.

– Итак, Маниолу и Филимона вырастила их бабушка. Увы, я недолго был знаком с ней, но все же могу сказать, что она была удивительной женщиной. Ради внуков она пожертвовала своей карьерой. Осела в провинциальном театре. Она больше почти не гастролировала, тратила все свое свободное время и силы на то, чтобы научить своих внуков всему тому, что умела и знала сама.

Таким образом, трудами своей бабушки подросшая Маниола поступила в театральный институт без особого труда. Ее бабушку еще помнили многие ее коллеги по театральному цеху. И пара звонков, плюс личные способности Маниолы сделали поступление девушки в театральный вуз решенным раз и навсегда.

Студенты много учились. А чтобы подработать к крохотной стипендии, участвовали в небольших постановках и сборных концертах, которые давали по клубам, школам, домам пионеров и даже заводам.

– Мы с Маниолой как раз и познакомились на одном из таких выступлений. У меня и двух моих друзей был номер с контрабасами. Мы играли на них, меняясь инструментами по ходу выступления. Перебегали от одного контрабаса к другому, стараясь, чтобы музыка ни на мгновение не прерывалась. Бывало, даже подкидывали инструменты перед собой или подпрыгивали на них сами. Зрителям эта гимнастика очень нравилась. Боюсь, зрелище ловко прыгающих молодых людей увлекало их куда больше, чем сама музыка. А Маниола… Она с группой студентов разыгрывала перед зрителями целые сценки. Преимущественно комедийного характера, как ты сам понимаешь.

Роман между молодыми людьми вспыхнул стремительно. Маниола была страстной по своей натуре, а Хамис унаследовал тонкую душу своего отца – араба. Он умел чувствовать и сочувствовать. И необычайно сильно полюбил свою подругу. А еще он уважал ее за силу духа, который не сломили даже перенесенные ею в детстве лишения.

– Мы поженились. Потом Маниола вызвала к нам Фила. А потом… Потом случилась трагедия.

Впрочем, беда пришла не прямо к Хамису в дом. Она прислала привет издалека. Бабушка Маниолы и Фила угодила под машину. Срочно требовались деньги на операцию. Бабушка могла остаться парализованной, могла лишиться подвижности обеих ног, остаться инвалидом. Операцию брался сделать один известный хирург, но, увы, не бескорыстно. Он оценивал свою работу в такую сумму, какой, конечно, не было, да и не могло быть у бедных артистов.

Одним словом, Маниола металась по городу в поисках денег. И однажды вернулась мрачная, но очень решительная. И придя домой, она заявила мужу и брату:

– Вы двое – самые близкие мне люди. Ты, Хамис, всегда говорил, что готов ради меня на все. А ты, Фил, любишь бабушку не меньше меня. Я знаю, где взять деньги на ее лечение. Но одна я не справлюсь. Вы оба должны мне помочь!

– Я готов! – вызвался Фил не раздумывая.

– И я тоже! – подтвердил Хамис, которому очень не хотелось разочаровывать свою горячо любимую жену.

К тому же вначале все выглядело не так уж страшно.

– Ты пойдешь со мной в один дом, – сказала Маниола мужу. – Мы будем давать там представление. Ничего необычного. Ты заменишь одного из наших артистов. Справишься?

– Если ты дашь мне роль, то я ее выучу.

Несколько удивленный легкостью своего задания, Хамис принялся учить роль. Выступление было назначено через три дня. И все три дня Маниола провела в состоянии повышенной нервной возбудимости, однако не желая поделиться ни с мужем, ни с братом своим планом.

– Ваши задачи я вам уже объяснила. Ты участвуешь со мной в спектакле. А ты, братец, договариваешься с Сашкой Воронцовым. У него ведь отец любит разные старинные штучки? Вот и пусть готовит деньги. Скоро мы сделаем ему предложение, от которого он не сможет отказаться.

С каждым днем Хамису становилось все тревожнее. Поведение Маниолы ему решительно не нравилось. И что это за намеки на какие-то старинные штучки? Где жена собирается их раздобыть? Но Маниола не желала ничего объяснять. Она лишь твердила, что они поступают справедливо и их дело правое. А значит, им должно повезти.

Наконец наступил день выступления. Маниола и Хамис поехали вместе с другими актерами на маленьком автобусе. И оказалось, что выступать им предстоит не в клубе или школе, а в частном загородном доме.

В советские времена богатые люди в Советском Союзе, несмотря на политику коммунистической партии, имелись в большом количестве. Это были и влиятельные чиновники, не гнушавшиеся брать взятки, и директора крупных и не очень крупных магазинов, спекулирующих дефицитным товаром. Но особенно хорошо и богато жили подпольные «цеховики», которые держали небольшие мастерские по пошиву одежды, обуви или изготовлению других остродефицитных в советское время вещей.

И вот к одному из таких тогдашних хозяев жизни и попали на вечеринку Хамис с Маниолой.

– Имени я его не знал ни тогда, ни теперь. Дом у него стоял неподалеку от города на побережье Финского залива. Конечно, по теперешним временам ничего особенного – просто деревянный двухэтажный дом. Но по тем временам он был невероятно шикарен! Оцените размах, там была даже ванная комната с настоящей ванной и фаянсовым унитазом!

В доме было шесть больших комнат, заставленных антикварной мебелью. Представление планировалось в самой большой из них, находящейся на первом этаже рядом с библиотекой. Обнаружив это, Маниола возликовала:

– Все складывается просто великолепно! – воскликнула она и ткнула от избытка чувств мужа в бок.

Маленький Хамис сложился от тычка своей крупной супруги почти пополам и жалобно простонал:

– Можно поподробнее?

– Играй свою роль, а остальное предоставь мне.

Хамис пожал плечами, но на разговоры времени уже не было. Пора было начинать представление. В ходе него у Маниолы было несколько выступлений. Она хоть и училась на драматическую актрису, умела многое из тех вещей, которые нравятся публике – жонглировала, пела и неплохо музицировала на нескольких музыкальных инструментах. Сказывалось всестороннее образование бабушки, которая считала, что настоящий актер должен уметь все, что умеют другие его собратья.

В данном представлении Маниоле предстояло использовать все свои умения. Она вертелась как могла. Но в один момент в представлении у Маниолы был перерыв. Она укрывалась за искусственным деревом. А потом вновь неожиданно выскакивала на сцену.

Представление было сыграно с большим успехом. Актеров наградили, а потом и накормили. Правда, ели они на кухне, вместе со слугами. Но о том, чтобы сесть с хозяином и его гостями за один стол, никто и не мечтал. Маниола поторапливала своих друзей.

– Скорей! Нечего нам тут делать. Деньги мы получили, пора уезжать.

Коллеги ее мнения не разделяли.

– Погоди ты! Куда спешить?

– Сейчас все нажрутся, песни потянутся петь. А тут мы! Песня – трешка. Поди плохо?

– У них свои музыканты! – торопливо возразила Маниола. – Негоже товарищам дорогу переходить. Им тоже что-то заработать надо.

Одним словом, ворча, актеры все же послушались свою руководительницу. Они загрузились в арендованный автобус и укатили. Все были изрядно навеселе, потому что на кухне их не только накормили, но и дали выпить. Да еще и с собой налили и закуски отложили. И несколько бутылок к закуске тоже сунули.

Так что никто из актеров не обращал внимания на Маниолу, которая всю дорогу нервно оглядывалась назад. Только лишь Хамис обратил внимание на странное поведение супруги. И оно ему очень не понравилось. Маниола вела себя так, словно она ожидает погони.