Текст книги "Миллион под брачным ложем. Когда соблазняет женщина"

Глава 2

Кира спала сном праведницы, когда ее разбудил телефонный звонок. Чертыхаясь, она вскочила с постели и побежала к телефону.

Сон Кире снился просто волшебно прекрасный. Она не помнила, о чем именно он был, но помнила, что все вокруг было великолепно. В памяти остался только сверкающий утренней свежестью лес, висящие, словно брильянты, капли росы, табун скачущих на водопой белых мустангов и она, рука об руку с кем-то высоким, статным, надежным и очень теплым.

Лица этого «кого-то» Кире разглядеть не удалось. Помешала телефонная трель. Поэтому Кира и была в такой досаде, когда хватала трубку. Эх, в реальной жизни счастья нет, так хоть бы во сне покайфовать дали. Так нет же! Какому-то идиоту приспичило будить ее в пять утра!

– Пять утра!

Кира даже глазам своим не поверила. Какая рань! И она, схватив трубку, приготовилась высказать шутнику все, что она о нем думает. Будет в следующий раз знать, как неправильно кнопки на телефоне тыкать. Но этому благому воспитательному порыву, увы, не суждено было осуществиться.

– Кира, Кира! – заголосила трубка голосом Леси. – Кира, помоги мне! Кажется, я здорово влипла!

– Куда? Тесто, что ли, месишь?

Но уже сказав, Кира поняла, что сморозила глупость. Какое тесто? Пять утра на дворе. А Леся при всей своей страсти к кулинарии не стала бы под утро лепить вареники или нечто подобное.

– Не тесто, нет, – запротестовала в ответ Леся, – какое тесто? О чем ты?…Кира, ты можешь сейчас приехать ко мне?

– Куда?

– Нужно меня опознать.

– Опознать?!

На секунду Кира опешила. Спросонок ей померещилось нечто ужасное. Леся погибла и звонит ей из морга, умоляя приехать и опознать ее. Верней, уже ее тело. Кира похолодела и приготовилась падать в обморок.

– У меня при себе не оказалось документов! – зачастила тем временем Леся, не подозревая о самочувствии подруги. – И менты не знают, кто я такая.

Ну, точно! Менты нашли тело Леси и теперь не знают, что с ним делать. Кира едва не разрыдалась прямо в трубку. Остановило ее лишь то, что она разговаривает с призраком. Разговаривает по вполне обычному телефону. Значит, Лесе дали позвонить. А кто их знает, какие там тарифы. Может быть, так дорого, что Лесе в следующий раз разрешат позвонить только через год, через десять лет или вообще в другой жизни.

– Привези мой паспорт, теплый свитер и чего-нибудь покушать! – отрезвила подругу Леся.

– Покушать? Зачем тебе поку… Так ты жива?!

– Ну, конечно, жива! – сварливо ответила Леся. – Конечно, жива! А как бы я тебе иначе звонила?

– Какое счастье! – закричала Кира, не вдаваясь в подробности. – Бегу! Лечу! Мчусь!

– Погоди, – осадила ее порыв Леся. – И ты этого… того самого…

– Что?

– Ну, ты это… одним словом…

– Чего?

– Ну… сама понимаешь. Менты и все такое. Возьми там…

– Денег, что ли? – осенило Киру.

– Да! – с облегчением выдохнула Леся.

– А много?

– Бери все, – мрачно буркнула Леся и повесила трубку.

В отделение милиции, которое назвала ей Леся перед тем, как отсоединиться, Кира примчалась уже через двадцать минут. Ранний час, пробок на улицах города еще не возникло. Так что она доехала до центра в рекордно быстрый срок.

Леся сидела на скамеечке в маленькой комнатке и с унылым видом давала показания симпатичному упитанному оперативнику.

– Леся! – кинулась к подруге Кира. – Что с тобой случилось?

Ответить Леся не успела. В разговор вмешался пухлощекий крепыш, который записывал показания Леси. Он с интересом взглянул на Киру, едва она вошла. А когда хорошенько разглядел девушку, то взгляд его загорелся. Он приосанился и быстро произнес, явно надеясь обратить внимание понравившейся ему девушки на себя, красивого, мужественного и умного:

– С вашей подругой все в полном порядке, – заявил он. – За исключением того, что она оказалась свидетельницей убийства.

– Кого убили?

– Одного мужчину.

– А Леся тут при чем?

– Она была с ним в одном гостиничном номере.

– Леся!!

Кира с упреком посмотрела на подругу.

– А что тут такого? – забормотала Леся. – Ну, была я в номере у Алекса. И что с того? У нас с ним ничего не было.

– Не знаю, не знаю, – закашлялся пухлощекий оперативник. – Со своей стороны, могу сказать, что нашли вас в одной постели.

– Говорю вам в десятый раз, понятия не имею, как я там оказалась!

– Вы это уже говорили.

– И в сто первый раз скажу вам то же самое. У меня и в мыслях не было ложиться с ним в постель!

– Может, оно и так. А только вы там оказались.

– Это какое-то недоразумение.

– Да спите вы с кем хотите! – в сердцах воскликнул оперативник. – Только зачем же любовников-то убивать?

– Я его не убивала!

– Интересно у вас получается, спать вы с ним не спали, однако оказались в одной кровати. И убивать не убивали, однако же обнимали вы явно не живого мужчину, а уже труп!

У Киры даже челюсть отвисла. Она содрогнулась, представив себе нарисованную оперативником картину. И даже подумала, что они с Лесей стали жертвами какого-то жестокого розыгрыша. Ну да, показывают же по телевизору, что близкие люди заказывают на своих друзей и родственников разные дурацкие хохмы. А потом потешаются, когда те падают в обморок или оказываются с разрывом сердца, думая, что сбили человека, или на них напали настоящие бандиты, или бешеные собаки, или маньяк с бензопилой, или еще что-нибудь такое же жуткое.

Особенно хорошо запомнилась Кире одна история, где молодой человек, желая своей любимой девушки исключительно добра и желая исцелить ту от клаустрофобии, завел ту в лифт, а потом подстроил так, что этот лифт якобы стал падать.

У девушки случился нервный припадок, после которого к ее клаустрофобии прибавилось нервное подергивание всей левой половины лица и паралич правой части тела. Губы и язык у девушки шевелились плохо. Так что бедняжка даже не могла высказать своему приятелю все, что она о нем думает. Лишь смотрела на придурка так выразительно, что Кире, хотя взгляд адресовался совсем не ей, стало жутко.

Но то по телевизору. И там, когда ситуация достигала апогея, выскакивали артисты со счастливо-идиотскими лицами и кричали: «Розыгрыш!» А тут никакими артистами и не пахло. Так что идею с розыгрышем Кира отбросила. Очень уж серьезными выглядели менты. Да и Леся была бледной до синевы и зареванной не в шутку. Плачевный вид подруги неожиданно подбодрил Киру. И она уже без всякой робости закричала:

– Черт подери! Да объяснит мне кто-нибудь толком, что тут произошло?

За объяснениями дело не стало. В принципе менты могли Кире ничего и не объяснять. Кто она им такая, чтобы объяснять? Но впечатлились Кириным воплем и объяснили. Так что уже через полчаса Кира оказалась полностью в курсе тех трагических событий минувшей ночи, которые и привели ее и Лесю в это отделение милиции почти голой и совсем синей от холода и страха.

Алекс оказался настоящим душкой. Угощал Лесю дорогими яствами и напитками, причем налегал именно на последние.

– Питие – есть веселие, – наставительно поучал он Лесю. – Так, кажется, у вас на Руси принято говорить?

– У нас? А разве ты не русский?

– Что ты! Я потомственный араб. А разве ты этого еще не поняла?

При слове араб сердце Леси сладко замерло. Ах! Араб! Да еще щедрый! Красивый! И явно не стесненный в средствах. Может быть, даже потомок шейха?

– Все может быть, – загадочно улыбнулся Алекс.

От этой улыбки у Леси внутри все так и затрепетало. Ясное дело! Шейх! Типичный шейх! Только не хочет об этом говорить! Ой, не упустить бы!

Алекс тем временем рассказывал, как приехал в Россию на учебу. Влюбился в эту страну. И остался тут жить. Родители его выбор хотя и не одобряли, так как надеялись, что он вернется на родину, женится на соплеменнице и подарит им внуков, все же со временем смирились. И даже стали гордиться, что их старший сын и наследник не просто прозябает дома в роскоши и комфорте, а своими руками и зубами проложил дорогу в непростом и тернистом мире российского бизнеса.

– Вначале, конечно, мне было непросто без родительской поддержки. Случались месяцы, когда мне совсем нечего было есть. Мешок с гречей – и все! Как я ее только не ел! И варил. И жарил. И пирожки с ней пек. И с жареным лучком, и с перцем, и с растительным маслом. Наелся я этой гречкой на всю жизнь. Теперь прихожу в супермаркет и к прилавку с крупами даже не суюсь. Как увижу гречу, мигом тошнить начинает.

– А чем ты занимаешься?

– У меня бизнес. Торгую всем понемножку.

Леся слегка удивилась. У нее самой был бизнес, связанный с туризмом. И она знала, что позволить себе несколько направлений в деятельности могут только уже прочно вставшие на ноги и давно процветающие фирмы. Но если вы торгуете мебелью, то по меньшей мере неразумно одновременно затевать еще и торговлю медикаментами. Скорей всего, вы не будете успевать ни там, ни здесь. И просто вылетите в трубу.

Так что торговать всем и понемножку было довольно неразумно.

«Скрывает! – решила про себя Леся. – Скромничает! У самого небось целая торговая империя. А мне говорит, что торгует понемножку!»

Леся обладала одним, увы, часто встречающимся недостатком. Она придавала не вполне понятым словам собеседника именно ту окраску, которая нравилась ей самой. Вот и сейчас, внушив себе, что ее новый знакомый не просто богат, а богат необычайно, она успокоилась и больше Алекса о его бизнесе не расспрашивала.

Если не обращать внимания на такие мелочи, то, в общем-то, посидели они замечательно. И как-то незаметно для самой себя Леся очутилась в гостиничном номере, куда пришла вместе с Алексом. Единственное, что ее опять же успокаивало, что гостиница была дорогой. Пожалуй, самой дорогой в городе. Небось тут должны хорошо следить за порядком. И вздумай Алекс повести себя в отношении гостьи непорядочно, по тревоге сразу же прибегут охранники и прекратят безобразие. Хотя сам Алекс никаких вольностей себе пока что не позволял. Но это ведь пока они на людях.

– Если бы он позвал меня к себе домой, на квартиру, я бы сразу же отказалась. Но ведь гостиница – это совсем другое. Там всегда можно позвать на помощь.

Осторожная Леся всегда предпочитала подстраховываться. И в те места, насчет которых у нее имелись сомнения, она просто не совалась. Но тут ее чутье то ли спало, то ли временно отлучилось по своим делам. Но Леся послушно поволоклась следом за Алексом, поднялась на сверкающем лифте и вошла в номер своего нового друга.

В номере у Алекса не было ничего особенного. Две комнаты. Одна из них спальная. Вторая гостиная. Плазменная панель в полстены в гостиной. Накрытая шелковым покрывалом широкая кровать в спальной. Там и там ковер на полу. Шелк на окнах. Но никаких тебе фонтанов.

– За ту цену, что они берут за номер, тут унитазы должны быть золотые, а ванны из настоящего мрамора. Я видела такие, когда была в Эмиратах.

Алекс усмехнулся. Он вообще последние полчаса очень много улыбался. Настроение у него было преотличное.

– Выпьем, – предложил он Лесе, протягивая той бокал с густым красным вином.

– После рома? Нам будет плохо.

Вместо ответа Алекс придвинулся к ней вплотную, взял девушку за руку и страстным, прерывающимся от волнения шепотом произнес:

– Нет, нам с тобой будет очень и очень хорошо. Это я тебе обещаю.

Горячий воздух почти опалил Лесе ушко. Она залилась краской. И внезапно почувствовала, что ей стало жарко.

На этом месте Леся замолчала. А Кира, убедившись, что подруга не торопится продолжать, с нетерпением спросила:

– И что? Что было дальше?

– А это все, – растерянно развела руками Леся. – Дальше я ничего не помню.

– М-м-м… Тебя настолько поглотила страсть?

– При чем тут страсть, – фыркнула Леся. – Говорю же, у меня с этим типом, которого убили, ничего не было. Я выпила вино и вырубилась. Все!

– Все?

– Совершенно все. Больше ничего не помню.

Утром Леся проснулась от стука в дверь.

– Ваш заказ! – услышала она, еще не открывая глаз. – Можно войти?

Леся глаза открыла. И первое, что она увидела, была мужская рука, которая лежала у нее на груди. Рука была большая, тяжелая и страшно холодная. Как противно! Леся побыстрей спихнула руку с себя и огляделась. Где она? Что произошло? Почему она ничего не помнит о том, как вчера раздевалась, ложилась спать и минуточку… Кто этот мужчина рядом с ней?

Девушка с любопытством наклонилась вперед и сдернула простыню со своего соседа по койке. И тут же из ее легких вырвался вопль такой силы, что на потолке задребезжали подвески на хрустальной люстре. В ответ дверь гостиничного номера распахнулась, и в него заглянула горничная в форменной одежде.

– У вас все в порядке? – совершенно по-идиотски осведомилась она у Леси.

Более дурацкий вопрос придумать было сложно. Стала бы Леся вопить, будь у нее все в порядке.

– Что случилось?

Говорить Леся не могла. После первого вопля у нее внезапно отнялись голосовые связки. И она смогла только помотать головой. Мол, нет, не в порядке. Потом быстро скатилась с кровати и замерла возле нее.

Горничная удивилась. И сделала несколько шагов в направлении Леси.

– Простите, – робко произнесла она, встав рядом. – Я не поняла…

Но тут ее взгляд остановился на кровати и лежавшем на ней неподвижно мужчине. И девушка сделала прыжок в сторону двери. И уже оттуда, с безопасного расстояния, воскликнула:

– Ой, мамочка! Он же мертвый!

Следом за этим восклицанием девушка заверещала. Но куда ей было до Леси! Визг горничной больше напоминал голос полузадушенного кошкой мышонка.

– Ой! Ой! Ой! – пищала девушка, не сводя глаз с кровати. – Сколько крови! Мамочка родная! Что вы натворили!

– М-м-м…

– Как ни стыдно! Взрослые люди!

– М-м-м…

– Как вы могли так поступить?

Леся развела руками и неожиданно для самой себя внятно произнесла:

– Ничего не понимаю.

– Ой! Ой! Небось все белье залили!

– Я тут ни при чем.

– И матрас испортили, – убивалась горничная. – И подушки. И одеяло! Оно же из пуха! Как же это теперь все отстирать! Не отстирать уже. Списывать придется!

– Что? – изумилась Леся.

– Списывать, говорю, придется! – охотно растолковала ей горничная. – А это такая морока. Ты бы только знала! Бумажек ворох – просто чума. И как раз в мою смену! Вот уж не везет, так не везет!

Со своей стороны, Леся считала, что «не везет» – это еще очень слабое определение того, что с ней случилось. И если находящаяся в шоке горничная еще толком не понимала, что произошло и чем это может грозить, то Леся, наоборот, очень хорошо поняла. Проснувшись, она обнаружила рядом с собой труп мужчины, с которым провела вчерашний вечер. И видимо, всю ночь тоже. И теперь, вполне вероятно, ее заподозрят в убийстве этого самого мужчины. Господи, как же это случилось?

Однако никаких последствий этой ночи у себя в голове Леся не обнаружила. Удивилась. Покопалась вновь и снова ничего не обнаружила. Это было уже больше, чем странно. Как бы ни напилась вчера вечером Леся, она должна была помнить хоть что-нибудь о происходящем с ней и о том, как она очутилась в кровати Алекса. Да и не напивалась она настолько, чтобы вырубиться. Внезапный сон навалился на нее после бокала вина, который подсунул ей Алекс.

– Наверное, он мне туда что-то подсыпал.

Но эта версия никак не объясняла, почему теперь Алекс лежит на кровати, весь залитый кровью и не дышит. Ведь если бы он напоил Лесю снотворным, то она бы спала. И причинить ему вред, а тем более убить, точно не смогла бы. Это он мог делать с ее бесчувственным телом все, что угодно. А она – нет.

Леся попыталась объяснить это горничной. Но та ее не слушала. Продолжая тоненько визжать и причитать по поводу испорченного постельного белья, она куда-то убежала. И не успела Леся спросить, куда именно, как девушка вернулась. Но теперь она была уже не одна, а в сопровождении симпатичного парня в форме отеля. Увидев окровавленное тело на постели, залитый кровью пол и ковер и уже перепачканную в крови Лесю, он побледнел.

– Катастрофа! – просипел он. – Катастрофа. Несмываемое пятно на репутации отеля. И как раз в мою смену. Теперь меня уволят! Точно уволят!

А затем с ненавистью взглянув на Лесю, закричал:

– Проклятая идиотка! Не могла расправиться с любовником в другом месте! Зачем было устраивать бойню именно здесь?

Несмотря на охвативший ее ступор, Леся не могла не удивиться про себя. Вот народ служит в этой гостинице! Их что, нарочно подбирают? Одну волнуют исключительно перепачканный кровью матрас и подушки. А второй переживает за репутацию отеля и собственную шкуру. Никто из этих двоих даже и не подумал, что их неприятности – это сущая ерунда по сравнению с тем, что случилось с несчастным Алексом, расставшимся в эту ночь с самым дорогим, что у него было, – со своей жизнью.

Но немного пораскинув мозгами, Леся поняла, что ее собственное положение ненамного лучше положения Алекса. Да, она жива, но надолго ли? Ведь посадят ее за убийство Алекса, как пить дать, посадят. А в тюрьме она погибнет. Леся была в этом совершенно точно уверена. Она и дома, посидев денек-другой безвылазно, начинала от тоски на стены лезть. Но это дома, где и телевизор, и дел всегда целая куча, и еще всякое разное, чем можно заняться. Цветочки, к примеру, полить. А что говорить про тюрьму. Какие уж там цветочки? Нет, там, в тюрьме, Леся точно погибнет. Даже надеяться не на что.

Надежды на то, что следователи ей поверят, у Леси тоже не было никакой. А ситуация вырисовывалась хуже некуда. Покойник был зарезан ножом, который так и остался торчать у него в ране. Леся даже не сомневалась, что на ноже найдутся ее отпечатки пальцев. Почему? Да потому что этот нож с красивой наборной рукояткой и вытравленным кислотой растительным узором на лезвии Леся отлично помнила. Нож вместе с ножнами лежал на столе в красивом футляре.

– Сувенир для одного важного человека, – пояснил ей тогда Алекс. – Для моего хорошего друга.

– Он увлекается оружием?

– Любой настоящий мужчина неравнодушен к трем вещам – хорошему оружию, породистому скакуну и красивой женщине.

Леся мимоходом отметила, что женщину Алекс поставил на последнее место в списке приоритетов настоящего мужчины. Ну что же, по крайней мере, она все же вошла в тройку призеров.

Итак, нож Лесю заинтересовал. И она долго вертела его в руках, внимательно разглядывая широкое лезвие и рукоять из оленьего рога, на котором повторялся тот же узор, который шел по клинку.

– Это охотничий нож поморских народов, – пояснил ей Алекс. – Красиво, да?

– Очень. Но он только для красоты или как?

– Или как, – засмеялся в ответ Алекс. – Конечно, нож хорош. Но при необходимости им можно и мясо разделать, и шкуру с убитого зверя снять, и кости перепилить. Видишь, тут на ноже специальные зазубрины предусмотрены.

Одним словом, Леся основательно заляпала нож отпечатками пальцев, в чем откровенно и призналась прибывшей в отель по вызову следственной бригаде. Нельзя сказать, чтобы эти ее показания сильно их порадовали. Они как-то все дружно скривились. А один из них заявил, что не сомневался в том, что Леся заявит нечто в этом духе.

– Все вы на один манер поете, – сказал он ей.

– Все мы? Кто мы?

– Преступницы! Зарезала мужика, а теперь от ответственности уйти хочешь. Не выйдет!

Одним словом, Леся на момент прибытия в отделение Киры была близка к истерике. Она ничего не понимала. Она же не убивала Алекса. Даже в мыслях такого не имела. Однако же именно ее обвиняли в его убийстве.

– Не виновата я! – заунывно повторяла Леся. – Честное слово!

Но ей упорно не верили. К тому же опрос работников гостиницы вместо того, чтобы что-то прояснить, еще больше все запутал.

Например, ночной портье видел, как Алекс вел Лесю к себе в номер. Правда, по словам портье, это было уже около половины четвертого утра. Другими словами, за четверть часа до того, как постояльца убили, и следом за этим в номер явилась горничная с упаковкой презервативов, которые попросил у нее еще живой Алекс.

Итак, портье называл время – половина четвертого утра, когда Леся очутилась в номере Алекса.

А сама Леся точно помнила, что ресторан, где они познакомились с Алексом, работал до часу ночи. И они ушли оттуда еще до закрытия. И сразу же пошли в отель к Алексу. Никаких походов налево. Сразу же пошли в гостиничный номер! Леся еще потому и согласилась подняться в номер к мужчине, что, на ее взгляд, было совсем не поздно. Половины первого ночи даже еще не было. Детское время. Она рассчитывала выпить бокальчик вина и слинять домой.

– Нет, ну зачем ты вообще поперлась в номер к этому типу? – воскликнула Кира. – Если все равно не собиралась у него оставаться!

Леся отвела глаза.

– Ты скажешь, что я круглая дура, но мне… мне было любопытно.

– Любопытно?

– Ну да.

– Что тебе было любопытно? Что там у этого Алекса в штанах?

– Вовсе не это, – покраснела Леся.

– А что?

– Совершенно невинный интерес, – надулась Леся.

– Какой же?

– Ты скажешь, что я дура.

– Это я уже слышала! Говори!

– Понимаешь, я прожила в Питере всю свою жизнь, тысячу раз проходила мимо этого отеля, но никогда не была внутри.

– И что?

– И когда мне представилась возможность взглянуть, как там все обставлено внутри, я не смогла отказаться.

Кира в полном обалдении уставилась на подругу. Да уж, верно говорят: любопытство – это страшный порок. И похоже, сейчас Леся за него расплачивалась. Но если поверить Лесиным словам, то получалось, что они с Алексом поднялись к нему в номер около половины первого ночи. И тогда парень был еще жив. Потом он куда-то вышел, вернулся с ней в половине четвертого утра, намереваясь заняться сексом, для чего и попросил у горничной упаковку презервативов. Но не успел ими воспользоваться, так как почти сразу же его убили. А Леся в это время уже спала и ничего не видела.

– Бред какой-то! Я не могла никуда выйти из номера, потому что была в полном отрубе. Это вино, которое мы выпили с Алексом, так на меня подействовало.

То есть, по словам Леси, она поднялась к Алексу, осмотрела его номер и уже собиралась уходить, как он предложил выпить. Чтобы не обидеть хорошего человека отказом, Леся выпила. Дальнейшее для нее было покрыто полным мраком. Глоток вина, и все! Она заснула. Не могла она никуда выйти из номера! Не могла! Ни с Алексом, ни без него!

– Но портье говорит…

– Засуньте его показания ему куда подальше! – разъярилась Леся. – Он либо был пьян, либо врет!

Но румяный оперативник отрезал:

– А мне кажется, что пьян был кто-то другой. И врет тоже кто-то другой.

– Ну, хорошо, – согласилась Леся. – Я была пьяна – это правда. И допустим, каким-то образом портье видел, что я выходила из отеля. Но ведь это же могла быть и не я.

– А кто?

– Какая-то девушка, похожая на меня.

Оперативник некоторое время внимательно разглядывал Лесю.

– И куда она делась?

– Кто?

– Эта похожая на вас девушка. Замечу вам, что в номере были только вы и пострадавший. Никакой дополнительной девушки там не было.

– Она убежала. Убила Алекса и убежала. Надо ее найти! – оживилась Леся. – Наверняка она из числа знакомых Алекса. Надо среди них найти похожую на меня девушку. И считайте, что вы поймали настоящего убийцу!

Предложение Леси особого энтузиазма у оперативников не вызвало.

– Понимаю, вам страшно не хочется за решетку, – вздохнул один из оперативников. – И поэтому вы, как утопающий, цепляетесь за соломинку. Увы!

В полном отчаянии Леся повернулась к Кире.

– Но ты-то мне веришь!?

Кира в этот момент разглядывала платье, в которое нарядилась ее подруга. Довольно экстравагантный наряд. Особенно учитывая, что погода вчера никого не радовала. Шел дождь, дул пронзительный северный ветер, и было ужасно промозгло и мерзко. И в такую погоду Леся могла отправиться на прогулку, нацепив тонюсенькое шелковое платье на бретельках и не доходящее ей даже до колена? Странно. Да и не помнила Кира такого наряда в гардеробе своей подруги.

– Откуда у тебя это платье? – спросила Кира. – Что-то я его у тебя прежде не видела.

Леся оглядела себя и помотала головой:

– Не знаю. Это не мое.

Ее слова привели оперативников в неожиданный восторг.

– Вот дает, девушка! Любовник не ее. Платье не ее. И вообще, я – не я и сумка не моя!

– Сумка?

– Ну да. Сумка.

И оперативник показал небольшой черный ридикюльчик. Он был сшит из лаковой кожи и украшен вставкой из змеиной шкурки. Причем обе подруги как-то сразу поняли, что шкура не искусственная. И хотя кусочки совсем не велики, но когда-то они ползали, шипели и даже кусались.

– Стильная штучка, – со скрытой завистью заметила Кира. – Когда купила.

– Это не моя сумка! – отказалась Леся, чем вызвала дружный смех оперативников.

– Что вы ржете?! Говорят вам, не моя это сумка. Моя вот!

И Леся продемонстрировала вместительную модную в этом сезоне сумищу из красной кожи с золотыми заклепками. На оперативников эта сумища произвела неожиданное впечатление. Они дружно заткнулись и внимательно уставились на это произведение кожгалантереи. А потом все вместе кинулись к крохотному ридикюльчику и, словно стая крокодилов, принялись его азартно потрошить.

Увы, добыча их была невелика. Да и сам ридикюльчик был крохотный. Так что многого в себя при всем желании вместить не мог. Но все же кое-какую информацию служители закона из него извлекли.

Первое – студенческий билет на имя Пахомовой Елены Станиславовны. С фотографии смотрела коротко стриженная девушка с приятным округлым лицом, пухленькая и миловидная.

– Немного на тебя похожа, – пристрастно заявил Лесе круглощекий опер.

– Но это не я! Я далеко не студентка.

– Вижу.

И не успела Леся обидеться на это бестактное замечание, как опер уже потерял к ней всякий интерес.

Вторая бумажка, которая была извлечена из ридикюльчика, оказалась купоном на десять литров бензина, действительным на заправках «Нептуна», но только при наличии чека на покупку бытовой техники в сети магазинов «Магнат» на сумму, не меньшую десяти тысяч рублей.

Кира и сама недавно воспользовалась подобным чеком. Только у нее сумма покупки едва превышала пять тысяч рублей. И соответственно в качестве приза купон ей выдали всего на пять литров. И казалось бы, ведь мелочь же. Пять литров бензина стояли чуть больше ста рублей. При покупке на сумму пять тысяч сто рублей особой роли не играют. Так, во всяком случае, казалось Кире. Но что вы думаете, произошло на самом деле, стоило ей получить этот дурацкий купон и заправиться на бензоколонке по нему? Ведь подействовало же! Тут же подействовало! Ура! Халява! Кира немедленно ощутила азарт игры. И начала придумывать, кого бы из своих знакомых затащить в этот магазин, чтобы они совершили покупку и заодно получили бы литры халявного бензина.

Купон менты отложили в другую сторону, явно намереваясь не приобщать его к делу, а заправиться самим. А что тут такого? Ведь не деньги же. Никому от этого плохо не будет.

Денег в ридикюльчике и не оказалось. Ведь нельзя же считать деньгами пятьдесят рублей, затертые к тому же до такого состояния, что знаки стали почти неразличимы, а бумага истрепалась и местами даже прорвалась. Такую бумажку вряд ли бы приняли к оплате. Видимо, настоящие деньги Елена Пахомова, если и имела, то носила их в другом месте.

Зато тут, в ее ридикюльчике, оказалась кредитная карта Сбербанка. Студентка вполне могла получать на нее свою стипендию. Но опять же карта – это не наличные. А наличные Пахомова благоразумно держала поближе к себе. Еще в ридикюльчике оказались вскрытая пачка презервативов, гелевая ручка и блок разноцветных квадратиков плотной бумаги для записей. На самом первом отпечатались какие-то полоски, крючки и закорючки.

– Интересно, – заметил круглощекий. – Эй, дайте кто-нибудь простой карандаш. Только мягкий!

После недолгих поисков карандаш нашелся. И оперативник принялся легко штриховать листок бумаги.

– Разве этим не должны заниматься специально обученные эксперты? – возмутилась Кира.

Но на нее так зыркнули, что она быстренько заткнулась. Все ясно, при перегруженности работников милиции еще счастье, что они вообще снизошли до этой писульки. Могли и вовсе ее не заметить.

– Похоже, тут какой-то телефончик, – пробормотал оперативник. – Номер сотового телефона.

И он тут же набрал одиннадцать цифр. Трубку взял мужчина. Снять-то он снял, но был страшно зол.

Еще бы, разбудили бедолагу, когда он досматривал последний, самый сладкий сон. Услышав, что его беспокоят из милиции, он не стал любезней.

– Елена Пахомова? – отрывисто переспросил он. – Нет, не помню такую.

– Но у нее в сумочке мы нашли ваш номер телефона.

– Ну и что? Я не помню имен девиц, с которыми сплю. Что уж там говорить про их фамилии!

– Постарайтесь вспомнить. Такая миловидная девушка, студентка.

– Не помню! Студентка – это не школьница. Вот если бы она была школьницей, возможно, я бы ее и запомнил.

И мужик бросил трубку. Повторная попытка дозвониться до него ни к чему не привела. Мужик просто вырубил свой телефон.

– Кобель! – обозлился румяный. – Зона по тебе плачет! Школьницу ему подавай! Педофил фигов!

Так ругаясь, оперативники продолжили осмотр ридикюля.

Одна ярко-алая губная помада. Водостойкая тушь для ресниц. И все. Больше в ридикюльчик ничего бы и не поместилось. Такой он был крохотный.

Итак, ридикюльчик себя исчерпал совершенно. И что делать дальше, явно не представлял никто из ментов. Больше зацепок у них не было.