Текст книги "Русалочка в шампанском"

Глава 3

При ярком свете, от которого у нее вначале заболели глаза, Мариша увидела, что она натворила. Перед ней лежало унизанное монетками дерево. Дерево было сделано из какого-то блестящего металла. Монетки тоже. Все вместе они звенели на ветру. Но вот странно, это декоративное дерево Мариша видела сегодня у Наташи в люксе, но тогда оно стояло на полке в холле. А чтобы оно валялось прямо на полу, такого Мариша что-то не могла припомнить.

Аккуратно поставив дерево обратно на подставку, с которой кто-то его уронил на пол, Мариша уже более осторожно проследовала дальше. Неприятное чувство, которое охватило ее недавно при зажженном свете, ничуть не унялось, а, напротив, еще больше усугубилось.

Мариша миновала прихожую и оказалась непосредственно в комнате. Вот и кровать. А в ней спит Наташа. Женщина лежит в точно таком же положении, лицом к стене, в каком ее и оставила Мариша. Видимо, это была любимая поза для сна у Наташи.

У каждого есть излюбленное положение, в котором ему спится лучше всего. Например, сама Мариша предпочитала спать на животе, повернув голову направо и засунув обе руки под подушку. Правда, из-за растущего внутри нее младенца ей с каждым днем становилось все труднее и труднее спать так. И она даже подумывала о том, что недалек тот час, когда ей вовсе придется отказаться от этой привычки. Но пока что Мариша держалась.

А вот Наташе ничего не мешало спать так, как ей нравится. И она преспокойно дрыхла на левом боку. Да так крепко, что даже не услышала шума, который произвела Мариша у нее в номере. Непроизвольно Мариша поискала взглядом еще одну бутылку спиртного. И увидела ее! На тумбочке возле широкой кровати стояла бутылка из-под дорогой водки. Бутылка была выполнена в виде головы дельфина.

Ситуация прояснилась в один момент. Наташа встала, выпила еще водки, а потом снова завалилась спать. Правда, оставалось неясным, где она ее раздобыла. Да еще такую дорогую. И ведь после десяти часов вечера благодаря мудрому указу нашего президента приобрести крепкое спиртное невозможно.

Впрочем, как известно, кто ищет, тот всегда найдет. Недобросовестных продавцов, готовых продать водку из-под полы, найти совсем не трудно. Вот только где же все-таки Наташа взяла деньги на бутылку и на подкуп продавца?

– Наташа, вы спите? – на всякий случай спросила Мариша, уже поняв, что приятельница ее не слышит.

Дрыхнет себе без задних ног. Напилась и дрыхнет. А еще спортсменка! Пусть даже и бывшая.

– Эх, Наташа, Наташа! – вздохнула Мариша, нагибаясь и поднимая упавшее на пол покрывало.

Она намеревалась снова укрыть им спящую Наташу, потому что ночь выдалась прохладной, и Мариша даже в своей байковой пижамке успела изрядно продрогнуть от дующего из окна сквозняка. Что уж говорить про Наташу, которая спала под одним лишь тоненьким одеялком.

Но подняв с пола теплое покрывало, которое одновременно служило и одеялом, Мариша замерла. На светло-бежевом фоне с красивыми ткаными узорами явственно выделялись уродливые темно-бурые пятна. Они были совсем свежие и еще пачкали пальцы. И к тому же они издавали характерный сладковатый запах. И поднеся испачканные пальцы поближе к лицу, Мариша ощутила, как слипаются они между собой.

– Кровь! – ахнула она. – Это кровь!

И потянув покрывало на себя, не сдержалась и закричала:

– Ой, мамочки! Тут повсюду кровь!

Действительно, покрывало было с другой стороны густо испачкано кровью. Но откуда она взялась? Маришин взгляд упал на спящую Наташу, и сердце у девушки дрогнуло. Сколько времени она находится в люксе, а Наташа ни разу не пошевелилась, не застонала и вообще не издала ни единого звука. Разве может живой человек, пусть даже и пьяный в стельку, спать так крепко? Нет, не может!

Непроизвольно рука Мариши сама собой потянулась к Наташиному плечу.

– Наташа, вы живы?

Мариша сильно потрясла женщину за плечо, но была вынуждена отпрыгнуть в сторону, когда та перевернулась. Перевернулась тяжело. И упавшая на кровать рука была тяжела и безжизненна.

– Наташа, чего это вы?! Что с вами?

Мариша наклонилась поближе к женщине и внезапно услышала дикий вопль. Боже, кто же может так громко кричать? И зачем? Ведь сейчас все обитатели «Солнечного берега» переполошатся. И Кузьмич прибежит!

Но спустя еще одну секунду Мариша внезапно поняла, что кричит она сама. И кричит потому, что лежащая перед ней женщина вовсе не имела лица. Вместо него у нее было одно кровавое месиво – уродливое и безобразное.

Отшатнувшись, Мариша поняла, что надо бы ей заткнуться, но она не могла. Кричала, кричала и кричала, пока в номер не ворвался Кузьмич с дико встопорщенными усами. Он одним взглядом оценил обстановку. Подскочил к Марише и влепил ей сильную оплеуху.

Как ни странно, Мариша даже испытала к нему нечто вроде благодарности. Пусть Кузьмич и повел себя грубо, но, во всяком случае, теперь у нее в ушах перестал звучать этот ужасный крик. И она смогла изъясняться нормальными словами.

– Она мертва! – закричала Мариша, трясясь всем телом. – О боже! Бедная Наташа! Кто же ее так?

– Не знаю, гражданочка, не знаю.

И подозрительно покосившись на Маришу, спросил:

– А это не вы ее случайно?

– Я?! – ужаснулась Мариша одному только такому предположению. – Нет, не я! Что вы!

– Верю. Кабы вы сами это сделали, так не вопили бы громко, на ваш ор сейчас все сбегутся.

– Я не хотела. Оно само как-то получилось.

Кузьмич крякнул.

– Оно и понятно, с непривычки-то тяжеловато такое видеть. Не приходилось вам еще на трупы смотреть, да, гражданочка?

– Приходилось, но не на такие страшные, – откровенно призналась Мариша. – Тут же лица совсем нет. Одно безобразное месиво.

– Да уж, потрудился кто-то над бедняжкой изрядно. Интересно, кому же это она так досадила? На простое ограбление не похоже. Орудовали, явно стараясь убить.

– Бедная Наташа!

Кузьмич снова подозрительно покосился на Маришу и спросил:

– Вы тут никого не видели?

– Нет. А вы?

– Я? – казалось, удивился ее вопросу Кузьмич. – Нет, не видел.

Прозвучало это у него как-то странно. Не вполне искренне, что ли. Но перепуганная и шокированная всем происходящим Мариша не обратила на это внимания.

– Кузьмич, миленький, послушайте, но надо же что-то делать, – взволнованно пробормотала она. – Как вы думаете?

– Делать? – очнулся Кузьмич. – Да, действительно… Ментов вызывать надо, вот что!

– А вы знаете, как?

Оказавшись далеко от родного города, Мариша как-то даже растерялась. Куда тут звонить? Тоже «02» или есть какой-то другой, местный телефон? Оказалось, что есть. И Кузьмич его прекрасно знал. Позвонив ментам, он озабоченно покачал головой.

– Не дело вам тут оставаться, дорогая гражданочка. Пойдемте-ка мы с вами отсюда.

– Погодите! А Наташа?

– Ничего ей уже не сделается, – грустно произнес Кузьмич. – Что с ней могло случиться плохого, уже случилось. Так что пойдемте.

Мариша не протестовала. И мужчина отвел ее вниз, к стойке администрации. Переговорил о чем-то с ночным портье, который очень быстро из румяного и цветущего стал бледным и сникшим, а потом вновь вернулся к Марише.

– Ну, как вы? – спросил он, причем в его голосе Марише послышалось что-то похожее на сочувствие. – Переживаете?

Переживаете! Придумал тоже! Да она просто в шоке! Найти в темном номере обезображенный труп своей приятельницы – это называется «переживаете»! Мариша потеряла дар речи, а Кузьмич, окончательно войдя в роль утешителя, заметил:

– Ничего, ничего! Пожила уж свое покойница, будет ей.

Мариша вторично потеряла дар речи и обрела его лишь после того, как примчалась Зоя Ивановна – главный администратор санатория. Именно у этой достойной дамы в любовниках и сожителях и состоял Валерий Кузьмич. И это было одной из причин, почему неуживчивый отставник так прочно прижился в «Солнечном береге».

Зоя Ивановна была дамой авторитарной и монументальной, появлявшейся на людях не иначе как с пышной башней, сооруженной у нее на голове. Мариша подозревала, что эта прическа в большинстве своем состоит из чужих волос. Уж больно гладкими и блестящими были пряди на голове Зои Ивановны!

Ее подозрение подтвердилось, когда она сейчас увидела Зою Ивановну, можно так сказать, в неглиже. На голове у администраторши лежали неровные редкие волоски, из которых даже самый великий умелец вряд ли смог бы соорудить приличную прическу.

Одета Зоя Ивановна была в прелестную розовенькую ночнушку, стыдливо прикрытую сверху стеганым трикотажным халатиком. Впрочем, халатик тоже был нежно-розового цвета. Да еще по круглому вороту и отвороту рукавов шли пышные розовые кружавчики, а карманы были украшены богатой вышивкой с золотом и розочками.

– Девочка моя! – кинулась к Марише администраторша с распростертыми объятиями. – Жива! Счастье-то какое!

Немножко испугавшись, Мариша попыталась отстраниться от Зои Ивановны. Такое бурное проявление чувств насторожило ее.

– Что с вами?

– Что со мной?! – воскликнула Зоя Ивановна. – Да мне сказали, что ты мертва! Убита! Этот дурак Валерий Кузьмич поднял меня среди ночи, ничего толком не объяснил, но напугал до полусмерти. Твердил что-то про тебя и про убийство. А ты жива! Ну, дурак! Попадись он мне только под руку… Уж я его… Уж я ему…

Зоя Ивановна обернулась в поисках злополучного Кузьмича. Но тот куда-то делся, и она снова переключилась на Маришу и принялась душить ее в своих объятиях.

– Деточка! Золотко! Рыбка моя! Жива! Как хорошо, репутация нашего заведения не пострадает!

Мариша пыталась высвободиться и что-то объяснить, куда там! Зоя Ивановна превосходила ее мощью в два раза. А бурностью эмоций раз в десять.

– Да не меня убили! – наконец сумела выкрикнуть полузадушенная Мариша. – Другого человека убили! Понимаете?

Зоя Ивановна остановилась и уставилась на Маришу. На какое-то время той даже стало стыдно за свои слова. Ну зачем она не дала человеку порадоваться? Ведь счастлива же была Зоя Ивановна, словно дитя! А теперь! Глаза потухли! Руки опустились! Вся она сплошная скорбь и горе. Стыдно прямо!

– Как? – прошептала Зоя Ивановна, отстраняясь от Мариши. – Кого-то все-таки убили?

– Да!

– И кого же?

– Наташу!

– Но, дорогая моя… Кузьмич сказал…

– Не знаю, что вам там наплел ваш отставник, а я вам скажу, что убийство было совершено этой ночью. И совсем недавно. Когда я трогала труп, он был еще совсем теплый. Ясно вам?

– Ой! – схватилась за свои пышные щеки Зоя Ивановна. – Неужто?

– Да!

– А Кузьмич…

– Не знаю, что вам сказал ваш Кузьмич, и не знаю, что вы там поняли, только я вам заявляю со всей ответственностью… Убита другая женщина! И в люксе лежит ее труп!

Последняя фраза прозвучала у Мариши несколько громче, чем она намеревалась. И вошедшие в этот момент в фойе старушки-подружки испуганно ойкнули. Мариша не успела удивиться тому, что они тут делают. Казалось бы, бывшая генеральша и полковница должны были быть приучены к армейскому порядку, заведенному Кузьмичом, и не должны были шастать среди ночи по санаторию, а вот поди ж ты!

Вдовы пришли среди ночи, да еще и оделись по-парадному. Никаких пижам или ночных рубашек на старушках не было и в помине. На Галине Ермолаевне был элегантный брючный костюм из твида. А на Нине Сергеевне длинная юбка и свободный вязаный жакет сверху. И прически обеих пожилых дам были выше всяческих похвал. Аккуратные, волосок к волоску! Да еще и губы их были подкрашены, а глаза умело подведены.

И когда, спрашивается, они успели встать, привести себя в порядок и одеться, если с момента обнаружения трупа прошло не больше десяти-пятнадцати минут? Нет, что-то в замужней жизни с военными все-таки определенно есть. Волей или неволей приучаешься к железному распорядку дня и самодисциплине.

– Мариша! – кинулась к девушке Галина Ермолаевна. – Милая! Как вы?

– Едва только узнали ужасную новость, как сразу же прибежали! – вторила подруге Нина Сергеевна.

Мариша искренне удивилась:

– Узнали? Но откуда вы узнали?

– Ах, дорогая, вы так громко кричали.

– А сон у нас уже совсем не тот, что в молодости.

– Сначала мы подумали, что с вашим ребенком… Ну, словом, что вы плохо себя чувствуете и зовете на помощь.

– Но потом мы поняли, что крик идет совсем не из вашего номера.

– И мы сообразили, что дело неладно.

– А потом услышали, что произошло убийство.

– Какой страх и ужас для всех нас!

– Скоро и другие отдыхающие прибегут.

– Мы просто самыми шустрыми оказались!

И остановив свой речитатив, старушки уставились на Маришу и дружно спросили:

– Скажите, дорогая, зачем вас понесло среди ночи в номер той женщины?

– Меня? Меня… Ничего.

Старушки продолжали укоризненно смотреть на Маришу. Мол, не ври! Скажи нам правду. Ведь видим же, что тебе там было что-то нужно.

– Понимаете, мне не давало покоя то, что Наташи не было за ужином.

– И что?

– И я захотела посмотреть, что с ней!

– В три часа ночи?

– Но у нее в номере горел свет. Вот я и подумала, что раз она не спит, то будет рада меня видеть.

– Ночью?!

Старушки укоризненно покачали головами. Они явно не одобряли такого поведения. Но вслух ничего не сказали. И Мариша была им очень благодарна за это.

– А что же все-таки произошло, душенька? – с жадным любопытством спросила Нина Сергеевна у Мариши. – Что с ней случилось?

Мариша не была уверена, что нужно говорить все начистоту. Да она бы и не успела, потому что в этот момент в холле появилась целая группа встревоженных отдыхающих. Все они были кто в пижамах, кто в халатах, а кто и просто в «спортивках», которые натянули на голое тело. Но все были одинаково возбуждены и взбудоражены.

– Что это были за дикие крики?

– Кого-то зарезали?

– Кто-то умер?

– Почему у ворот милицейская машина?

– Что случилось?

– Где труп?

– Кого убили?

Мариша была просто поражена. Оказывается, она вопила так, что перебудила половину санатория. Она должна принести свои глубочайшие извинения администрации. Теперь им вряд ли удастся удержать случившееся в тайне.

– Это она кричала, – услышала Мариша позади себя тоненький голосок Нины Сергеевны. – Дело в том, что в люксе произошло убийство.

Больше ей сказать ничего не удалось. Потому что в холл вошли трое полицейских в сопровождении Кузьмича. Обнаружив среди ночи в холле санатория целую толпу людей в пижамах, они слегка растерялись. Но ненадолго. Один из полицейских обратился к Кузьмичу с каким-то вопросом, и тот в ответ кивнул головой на Маришу.

Полицейские оживились и направились в ее сторону. Толпа перед ними почтительно раздвигалась, а затем снова смыкалась.

– Это вы обнаружили тело? – утвердительно произнес один из прибывших ментов, остановившись прямо перед Маришей. – Пройдемте с нами.

Остальные полицейские начали разгонять толпу.

– Расходитесь по своим комнатам, товарищи, – твердили они. – Ничего интересного тут не будет!

Но люди уходили неохотно. Их любопытство не было удовлетворено. Всем хотелось знать, кого убили, когда и как именно это произошло. Поэтому отдыхающие окружили вдовствующих подруг, которым такое внимание общественности явно пришлось по вкусу. Они моментально оживились и защебетали, давая показания, живописно приукрашенные их собственной фантазией.

Впрочем, Мариша этого уже не видела. Ее провели в какую-то административную комнату, где и оставили наедине с двумя полицейскими. Оба они были молодыми, вряд ли старше самой Мариши. И разглядывали они ее с вполне понятным интересом.

Марише их интерес льстил ровно до тех пор, пока она не сообразила, что ребята просто прикидывают, могла она кого-то замочить или у нее кишка для этого тонка. Переходить из разряда свидетелей в разряд обвиняемых Марише категорически не хотелось, поэтому она тут же заявила:

– Сразу же хочу вам сказать, что я никого не убивала.

– Расскажите все, что знаете, – строго велел ей один из полицейских. – Ничего не утаивайте, это не в ваших интересах!

Второй запрыгнул на стол прямо перед Маришей и уставился на нее с доброй и поощрительной улыбкой.

– Не бойтесь, – произнес он, улыбаясь еще шире. – Вас ни в чем не подозревают!

Все ясно! Ребята решили играть в доброго и злого полицейского. Ну, возможно, с кем-то эти фокусы и прошли бы, но только не с Маришей. Она на своем веку повидала столько следователей, и опытных в том числе, сколько эти ребята не видели в своей жизни.

И все же обращаться Мариша стала к тому полицейскому, который ей улыбался. Ничего не поделаешь, психология!

– Понимаете, мне нужно было сказать Наташе, что это вовсе не я растрепала всем о том, что она в недавнем прошлом сидела в тюрьме. Поэтому я и пошла к ней среди ночи. До утра ждать никак не могла. Вот и пошла!

По взглядам, которыми обменялись полицейские, Мариша поняла, что они придали ее словам большое значение.

– Значит, у покойницы имеется уголовное прошлое?

– Ну, если она мне все не наврала…

– Наврала? А зачем?

– Есть такие люди, которые просто не могут не приврать. И не надо им, и пользы никакой от вранья нет, а все равно врут.

– Знаем таких, – снова переглянулись полицейские.

– Но мне кажется, что Наташа была не из них, – продолжала Мариша. – Мне показалось, что она говорила о своем прошлом вполне искренне. Но меня ее история взволновала. Наташа мне доверилась, я поклялась молчать о ее тайне. А потом Галина Ермолаевна за ужином вдруг заговорила о том, что Наташа-то, похоже, хорошо приучена к казенному распорядку дня. И значит, она долгое время провела в казенном доме, в тюрьме то есть. И остальные тоже подхватили эту сплетню.

– Хм, Галина Ермолаевна? Одна из старушенций, которых мы видели в холле?

– Да, в брючном костюме.

– Занятная особа, – оценил оперативник. – А подружка ее?

– Нина Сергеевна, – ответила Мариша. – Та, что в юбке и белом жакете.

– Интересно, они так прямо в одежде и спят?

– Вряд ли. С чего вы решили?

– А когда они успели одеться? Все остальные выскочили кто в чем. А эти появились при полном параде.

Вообще-то Маришу это тоже заинтриговало. Старушки появились первыми и при этом были аккуратно одеты. Либо они должны были уметь одеваться по-армейски, либо… либо они вовсе не спали! Отогнав от себя мысли о том, как генерал и полковник муштровали своих жен, заставляя тех одеваться и раздеваться, пока горит спичка, Мариша решила, что спросит у подружек потом об этом как-нибудь сама.

Сейчас же ей предстояло вдумчиво и без трепыханий рассказать о том, как она провела сегодняшний вечер и ночь. К тому времени, когда Мариша подошла к описанию того, как она вошла в Наташин люкс, вернулись оперативники с осмотра места происшествия.

– Убийство, – холодно бросил один из них. – Никаких сомнений. Жертву лупасили металлической палкой по лицу и голове, пока не убили. Опознавать там нечего.

– А чего опознавать? Документы у нее есть?

– Паспорт в тумбочке рядом, выписан на имя Гражданки Натальи.

– Гражданки Натальи? А фамилия у этой гражданки есть?

– Это и есть ее фамилия. Гражданка.

– Гражданка… Гражданка… что-то такое знакомое. Крутится в голове, а вспомнить не могу. Стоп! Гражданка! Это ведь фамилия первой жены нашего депутата! Ну того, которого на прошлых выборах в наше собрание избрали!

– Точно.

– Он вроде бы бывший предприниматель – господин Лопатин.

– Да, да! – обрадовалась Мариша. – Точно! Лопатин! Наташа тоже называла эту фамилию. И она была его женой!

– Не-а, – не согласился с ней опер, взглянув в паспорт. – Жена у Лопатина совсем другая – молодая и длинноногая. И зовут ее как-то по-иностранному… Аглая… Аделия… А! Вспомнил! Омелия!

– Наташа – это его первая жена. Он с ней развелся, когда она… когда они…

Мариша замялась, не зная, стоит ли рассказывать оперативникам о том, что ей поведала Наташа об их с мужем криминальных делишках. С одной стороны, надо бы сказать, а с другой – у нее нет никаких доказательств, что Наташа говорила правду.

– Бывший муж или нынешний, а алиби его проверить надо бы, – произнес оперативник. – Как вы считаете?

Сотрудники мялись и переглядывались. Связываться с депутатом никому не хотелось.

– Наташа говорила, что муж должен ей денег, – вырвалось у Мариши. – Говорила, что за ним долг.

– И большой?

– Да. Очень!

Оперативники снова переглянулись. Необходимость поговорить с мужем убитой женщины вставала перед ними во всей своей неотвратимости.

Для виду они еще задали Марише несколько вопросов, а потом отпустили ее, предупредив, что в ближайшее время ей придется еще раз повторить свои показания. Мариша ничего другого и не ожидала.

И угораздило же ее вновь вляпаться в убийство!

– А орудие преступления уже нашли? – спросила она у проводивших досмотр места убийства оперативников.

– Да. Ее убили такой металлической хреновиной, на которую какой-то кретин навесил целую кучу монеток.

Денежное дерево! Мариша содрогнулась от охвативших ее воспоминаний.

– А я ведь держала эту штуку в руках! – воскликнула она. – На ней есть отпечатки моих пальцев.

Теперь оперативники смотрели на нее уже с откровенным подозрением.

– Я вошла, было темно, – принялась оправдываться Мариша. – Я споткнулась обо что-то и уронила эту палку… это дерево! То есть нет, оно уже валялось на полу. Кто-то уронил его до меня! О боже! Это сделал убийца! Сначала он убил Наташу денежным деревом, а потом, убегая, бросил его возле выхода из номера.

– Ну, он бросил, допустим. А вы-то подняли зачем?

– Не знаю, как вас, а меня с детства приучали к аккуратности, – гордо заявила Мариша.

И по взглядам, которыми снова обменялись оперативники, она поняла, что эта ее пресловутая аккуратность может ей теперь стоить очень и очень дорого.

Поспать в ту ночь Марише так и не пришлось. Вернувшись к себе в номер, она едва успела принять душ и переодеться в нормальную одежду, как к ней валом повалили посетители. Разумеется, первыми явились старушки-неразлучницы.

– Дорогая, как вы?!

– Мы слышали, что эти ужасные люди подозревают вас в убийстве Наташеньки!

– Это просто невероятно!

– Неслыханно!

– Вас!

– Беременную женщину!

На взгляд Мариши, беременность никак не могла служить явным доказательством чьей-то вины или, наоборот, невиновности. Конечно, беременная женщина больше погружена в себя самое, она куда чаще прислушивается к тому, что происходит у нее внутри, чем к тому, что творится вокруг нее. Но все же нельзя совсем отрицать наличия агрессии или злобы у беременных женщин. Они точно так же способны злиться, переживать и… и убивать, как и все прочие.

– В моем случае это действительно бред, – согласилась со старушками Мариша. – У меня не было ни малейшего повода убить Наташу. Да еще ночью и с такой изощренной жестокостью!

– Мы слышали, ее забили палкой!

– До смерти!

– Какой ужас!

– Остается только надеяться, что бедняжка мирно спала и первый же удар оказался смертельным.

– Так она ничего бы не почувствовала.

– И даже не поняла, что умирает!

– О такой смерти я всегда и мечтала!

– Ну, что ты такое говоришь, Галя!

– Молчи, ты ничего не понимаешь. Я имею в виду, что хотела бы умереть во сне и быстро, а не мучиться по больницам до тех пор, пока жизнь не мила станет!

Марише пришлось еще некоторое время терпеливо выслушивать комментарии старушек. И лишь с большим трудом ей удалось выдворить их под предлогом невероятной усталости. Но отдохнуть немного перед завтраком ей была не судьба. На место старушек пожаловали новые посетители. И хотя наученная Мариша больше никого к себе в номер не впускала, отвечать на вопросы ей все же пришлось. Так что об отдыхе можно было смело забыть.

Да и вообще, у Мариши складывалось такое ощущение, что ее спокойным и ничем не омраченным денечкам в «Солнечном береге» пришел полный и окончательный конец.