Текст книги "Игра на жизнь"

Лиза молча пошла вместе с мужчинами, изучающими следы, оставленные, как вскоре выяснилось, не только машинами, но и людьми. Антон с Ярославом периодически комментировали увиденное. Лиза, затаив дыхание, слушала. Отвлеклась она лишь раз, чтобы забрать из машины разревевшегося Леньку, и жестко пресекла его попытки продолжить концерт на свежем воздухе: просто пообещала, что посадит его обратно. Ленька сопел, но молчал, топая рядом. А Лиза продолжила жадно ловить все то, что озвучивали Антон с Ярославом:

– Вот тут они засели, вон за теми кустами, бросив свой внедорожник… и, судя по всему, это вот бревнышко перекинули поперек дороги, чтобы Борька притормозил, – говорил Антон. – Зная Борьку, могу догадаться, что он остановился, включил дальний свет и вышел, чтобы оценить масштаб катастрофы. Только, судя по успехам ребят, возле бревна они его вряд ли дождались. А когда попытались выяснить, куда он пропал… вот тут-то самое интересное и началось. – Он повел рукой в сторону, где были разбрызганы темные капли засохшей крови.

– Знать бы наверняка, чья она, – выдохнула Лиза. Ленька ковырялся рядом, возле кустов, найдя там что-то интересное для себя. Лиза не стала ему мешать: пусть себе занимается, лишь бы сейчас не пищал.

– Как минимум половина точно не Борькина, или я его вовсе не знаю, – недобро усмехнулся Антон. – Пойдем, попытаемся понять, что было дальше… Так, кто-то пытался в лес убежать… но далеко не ушел, – заключил он, увидев, как следы обрываются на сорванном моховом ковре. – И кровь тут есть, и земля распахана. Значит, дрались… А потом победивший тащил побежденного обратно к машинам. Пойдем и мы.

– Папа! – звонкий голосок Леньки, забежавшего чуть вперед, заставил взрослых вздрогнуть. Но, вопреки вспыхнувшему у всех опасению, мальчишка не стоял над найденным телом, он озирался по сторонам, держа в ручонках… золотую цепочку с медальоном.

– Ленечка, где ты это нашел?! – кинулась к нему Лиза.

– Вот, – сын показал пальцем на какую-то ямку под корнем, где только ребенок, с его маленьким ростом и большим любопытством, мог что-то найти, а взрослый – спрятать, торопливо запихнув поглубже.

– Дай посмотреть! – Ребенок вцепился в цепочку, не желая с ней расставаться, но Лиза присела перед ним и раскрыла свесившийся медальон на две половинки. Так и есть, Борькин! На одной стороне был ее эмалевый портрет, на второй – Ленькин.

– Когда запахло жареным, решил спрятать, чтобы не попало в чужие руки, – мрачно заключил Ярослав.

– Не хотел светить семью перед неприятелем, – поддержал его Антон. – И почему-то решил пока оставить вещицу здесь, не стал ее брать с собой. Знать бы, куда его потом понесло. – Он оглядел застывшие лица, в том числе и Ленькину расстроенную мордаху, и постановил: – Давайте быстро закончим тут все осматривать и едем отсюда! Главное, что ни Борьки, ни машины тут нет, и врасплох его, судя по следам, не застали. Я даже не удивлюсь, если и Чернова он сам довез до города, – добавил он. – Подобрал, после того как удравшие дружки бросили своего, и выкинул где-то поближе к людям, чтобы его побыстрее нашли и оказали помощь. А то дружки вон как рванули! – Антон кивком указал на горки земли, выброшенные из колеи резко стартовавшей машиной, и на серебристую россыпь разбитого стекла, наверняка подстегнувшую бегство.

– Но во что же он мог вляпаться, что за него так взялись? – озвучила Лиза мучающий ее вопрос. – Антон, ты совсем ничего об этом не знаешь?

– Нет. Борька ничего не сказал. Он просто попросил меня, как и Ярослава, чтобы я на всякий случай издалека присмотрел за тобой и сыном. И я этим занялся, потому что в большом долгу перед Борькой за прошлое. Да и просто хотел помочь. А что случилось, я сам хотел бы выяснить. Вчера не рискнул бросить вас с Ленькой на одного Ярослава, продолжал пасти издали, и потом еще возле дома остался понаблюдать, а ехать сюда по темноте уже не было смысла. Зато сегодня нас просто судьба свела, когда вы сюда сами засобирались.

3

Поужинав, Борис заглянул за шторку. Маша по-прежнему крепко спала, но, как оказалось, описалась. Борис не стал ее будить, лишь осторожно подстелил под нее одно из своих полотенец, чтобы не лежала на мокром, и, задернув шторки, сам расположился на сидушках, закинув руки за голову. Усталость брала свое, думалось плохо, и веки наливались тяжестью. Два вопроса: как Маша попала на дорогу и что с ней делать теперь? – будто отплывали в густой туман, больше не вызывая прежней тревоги. Такая реакция лучше всего говорила о том, что необходимо отдохнуть, хотя бы несколько часов. И Борис позволил себе отключиться, отложив решение всех проблем на утро.

Разбудило его утреннее оживление, царящее на площадке. Несколько шоферов пили кофе, громко переговариваясь, а пара фур уже выезжала на трассу. Борис поднялся, повертел головой, разминая затекшую шею. Потом поскреб по бортику своей походной кровати:

– Машунь, ты спишь? – а услышав шорох за занавесками, торопливо добавил: – Не бойся, это я, дядя Боря. Помнишь?

– Помню, – после небольшой запинки ответила девочка.

– Кушать хочешь? Я сейчас сбегаю, принесу. А ты пока сиди тихо, как мышка! Чтобы никто про тебя не догадался, пусть это будет только наш секрет.

Он ожидал, что Маша сейчас ответит ему что-то вроде «да» или «хорошо», но услышал в ответ: «Конечно!» Девчушка оказалась гораздо понятливее, чем можно было подумать. Так что он спокойно закрыл машину и пошел за едой.

Рената, еще не ушедшая на отдых после своей рабочей ночи, окликнула его, когда он уже шел обратно:

– Борька, эти, на «Лексусе», опять приезжали! Спрашивали меня, какие из машин подъезжали последними. Я ничего конкретного не ответила, сказала, что была занята. Ну, они сами прошлись по парковке. Что-то разглядывали, сверялись с какой-то бумажкой. По-моему, их интересовал рисунок протекторов. И около твоей машины они долго стояли. Ты ни во что вчера опять не ввязался? – по старой дружбе и зная его характер, женщина по-своему переживала за него.

– Все в полном порядке, Ренусь! – Борис улыбнулся ей. А на душе стало тревожно: видимо, ребята уже успели доехать до места, где он подобрал Машу, и нашли тормозной след его Ласточки. Сейчас «Лексуса» в поле зрения не наблюдалось, но Борис не исключал возможность встретить их на трассе: здесь, где собрались на ночлег братья-дальнобойщики, мало кто отважился бы на попытку расспросить одного из них на глазах у всех остальных, если заранее предполагал, что допрашивать придется «с пристрастиями». Это сразу настроило Бориса на то, чтобы на трассе держать сегодня ухо востро, в том числе не исключая и возможной слежки.

Забравшись в кабину, он обнаружил, что Маша снова уснула. Не став ее будить, он сунул ее завтрак в термопакет, а сам быстро перекусил и сел за руль. Взглянул на себя в зеркало, провел рукой по щетине. Побриться бы! А то сходство с морским пиратом становилось все сильнее: тельник, серьга, а теперь в компанию к усам еще и борода пробивается! Но время поджимало. Поэтому, в ущерб своей внешности, Борька потратил несколько драгоценных минут на то, чтобы пробежаться по новостной ленте интернета. И, как выяснилось, не зря! В областных новостях сразу бросился в глаза уже знакомый, названный вчера Машей поселок. Открыв заметку, Борис прочитал о пожаре, случившемся там вчера. Сгорел дом семьи Петляковых, на пожарище обнаружены два тела, предположительно – хозяев дома, пенсионера и его жены. Об их дочке (или невестке?), Машиной матери, не было ни слова.

Стараясь отогнать от себя мрачные мысли, Борис включил зажигание. Ему необходимо было сдать груз сегодня, до обеда. Так что пора было ехать.

* * *

– А где папа?! – этот вопрос на разные лады звучал из Ленькиных уст не раз и не два, и пока они ехали, и когда все, включая Неверова, зашли к ним домой. Лиза пыталась ему объяснить, что папы пока нет, но обнадеженный своей находкой Ленька все равно выискивал отца, и из окна машины, и дома, по комнатам, где Борька иногда играл с ним в прятки. Не в силах больше это выносить, Лиза подхватила сына на руки и повесила Борькин медальон ему на шею.

– Держи! Папа пока в дороге! Ты что, перестал это понимать?! Вот когда он приедет, ты сразу ему цепочку и отдашь. А пока марш мыть руки!

Ленька смирился, ушлепал в ванную, вертя в руках золотой кругляш, а Лиза развернулась к мужчинам:

– Ярослав, спасибо тебе за все! Антон, а ты, как я поняла, иногородний? Оставайся сегодня у нас! Есть свободная комната.

– История повторяется. – Ярослав не удержался от усмешки, наверное, вспомнив те времена, когда он, только что вернувшийся из тюрьмы, тоже жил у Лизы, потому что идти ему тогда было некуда: его бабушку убили, и его собственная квартира была опечатана. – Но в этом есть свои плюсы! Так ты действительно будешь рядом с ней, пока меня нет.

– Если Борьке потом ничего дурного на наш счет в голову не придет, то я бы согласился, – осторожно сказал Антон.

– Не придет, не беспокойся! – заверила его Лиза. – Борька слишком хорошо меня знает, чтобы в чем-то подозревать. Да и к тебе, именно к тебе, я думаю, он не просто так обратился?

– Нет, не просто. Может, потом как-нибудь расскажу. А пока… скажи мне, где именно этот Чернов лежит? Хотелось бы его проведать. И по возможности расспросить, не открывая ему причин своего интереса. Хотя бы так пока. Потому что в идеале хотелось бы за ним еще и последить.

– Сейчас ты в больницу уже не пройдешь, вышло время для посещения. А следить за ним смысла нет, он на ближайшую неделю лежачий. Как минимум на неделю. Хотя… – Лизе вдруг вспомнились случаи, когда к ним на срочную операцию пару раз привозили заключенных из Следственного изолятора. Сопровождавшие их полицейские потребовали, чтобы им были выданы маски и халаты, и, приковав своих подопечных к каталке наручниками, не отставали от них до самого оперзала. И потом, стоя в предоперационной, следили за тем, как уже лежащему на столе пациенту дают наркоз.

– Да неужели что-то может случиться? – забирая пока ненужную здесь каталку, высказала вслух свое удивление Лиза одному из полицейских, держащему в опущенной руке вытащенный из кобуры пистолет.

– Еще как! – заверил он ее, не оборачиваясь. – Ты просто не знаешь этот контингент! Некоторые даже на начальной стадии наркоза умудряются себя контролировать. И таких могут дров наломать! Особенно те, кому терять уже нечего.

Чернову, конечно, было бы что терять, даже если бы он предстал перед полицией не жертвой, а нападавшим. Но пока что все складывалось в его пользу и был смысл подлечиться, хотя бы немного: сейчас его мотает из стороны в сторону Из-за полученного сотрясения, что не располагает к прогулкам даже без перелома ноги, а у Чернова еще и лодыжка в гипсе, и рука, что создавало проблемы с использованием костылей. Но кто знает?.. У Лизы вдруг мелькнула мысль, а не специально ли Борька так постарался вывести этого шакала из строя на максимально возможное время? Однако все-таки закрались сомнения насчет того, как долго он задержится в их больнице.

– Лиза, ты что-то хотела сказать, – видя, что она задумалась, мужчины решились напомнить ей о себе.

– Ночами нет смысла нести караул, – сказала она, отмирая. – Отделение на ночь запирается, вспомогательные выходы из больницы – тоже. Выйти можно только через приемный покой, а там охрана дежурит. И задержит непременно: у нас бывали случаи, когда больницу пытались покинуть неадекватные пациенты, все-таки умудрившиеся сбежать из своего отделения и добравшиеся до приемника. Последний такой случай был не слишком давно, псих с «белочкой» выбежал голяком аж на автобусную остановку, так что сейчас у всех сотрудников бдительность конкретно простимулирована полученным от начмеда разгромом. Причем перепало на всякий случай всем, а не только виновникам.

– Ладно, с ночью все ясно, – согласился Антон. – А днем?

– Днем он спокойно смог бы уйти, если бы здоровье позволило, больница ведь не тюрьма. Хоть через приемник, хоть через центральный вход. Я не могу за ним следить, потому что у меня работы по горло. Вначале хотела наших санитарочек попросить, чтобы они за ним присмотрели, но затем передумала: они тоже постоянно в бегах, а потом, мало ли, какая-то из них ему в курилке что-то шепнет? У нас есть болтушки, любящие пообщаться с пациентами, особенно с симпатичными, а у этого харизма хоть и битая, но вполне способная привлечь… если в нее глубоко при этом не всматриваться. Так что я решила, что лучше не рисковать и не засвечивать свой интерес к нему. Он пока не знает, с кем его столкнула судьба, ну и чудненько.

– Значит, мне есть смысл днем… – начал Антон, но ему не дал договорить дверной звонок.

– Привет! – за дверью оказалась Вера. Почудилось ли Лизе или соседка в самом деле немного расслабилась, увидев в коридоре рядом со своим Ярославом еще и Антона? – Вы чего тут застряли? Мужа мне не отдадите, а то у него ужин на столе остывает?

– Иду, Вер, – улыбнулся ей Ярослав. – Вот, заболтались, старого знакомого встретил.

Вера окинула взглядом поздоровавшегося Антона, потом взглянула на Лизу. Ответный Лизин взгляд был тверд и бесстрастен: не Веркино дело ее в чем-то подозревать! Даже если приятель начал разуваться, явно собираясь у нее загостить. Судьей ей мог быть лишь Борька, в свое время наслушавшийся немало сплетен о своей первой жене, прежде чем все-таки решился с ней развестись. Так что и с Лизой он не станет пороть горячку, а для начала попытается все выяснить, даже если засомневается в ней.

4

Выехав, Борис остановился у первого подходящего магазина, купил Маше сменную одежду вместо ее, грязной и изодранной, и влажные салфетки. И, уже возвращаясь с пакетом к своей Ласточке, увидел возле нее знакомый по рассказам «Лексус».

– Привет, мужики! – бросил он поджидающим его снаружи двоим браткам весьма серьезного вида. – Я сейчас отъезжаю, а вы мне дорогу перекрыли.

– Отъедешь после того, как поговорим, – заявил ему один, в синей рубашке.

– Ты в этом абсолютно уверен? – спокойно спросил Борис. – А то я, если что, не люблю, когда за меня кто-то что-то решает.

«Синий» слегка завис. Борис не производил впечатления этакого силача, способного спорить с двумя крутыми противниками. Ростом чуть выше среднего, он был крепко сбит, но массой не впечатлял. Казалось, его вполне можно было сбить с ног одним хорошим ударом. И лишь внимательный человек засомневался бы в этом, взглянув в холодно-наблюдательные глаза Бориса, а также обратив внимание на не массивную, но очень четко прорисованную мускулатуру его плеч, не скрытую безрукавной тельняшкой. Кое-кого и сама тельняшка заставила бы крепко задуматься. Но братки были уставшими, злыми и невнимательными.

– Придется полюбить! – заверил «синий» после запинки. – Ты вчера наследил своими колесами на семьсот седьмом километре!

– И что? Вернуться и подтереть?

– Можешь не торопиться. Расскажи лучше, перед кем это ты так круто там куролесил.

– Ты не поверишь: перед собой! Задремать угораздило за рулем.

– А потом выехал и стоял на обочке.

– А ты бы сразу после такого виража смог ехать дальше? Я лично нет! У меня сердце, знаешь ли, не казенное, и нервишки пошаливают иногда.

– Крови на дороге нет, и к ментам он не обращался, – выдал второй, в пиджаке, до сих пор только следивший за разговором. А теперь он заговорил, обращаясь к своему напарнику: – Значит, если кого-то подобрал, то до сих пор возит у себя в кабине. Дашь нам ее осмотреть! И покажешь свой видеорегистратор! – скомандовал он, теперь переводя взгляд на Бориса. – А потом езжай себе дальше.

– Извините, ребята, – Борис с наигранным огорчением развел руками. – Но санкции на обыск у вас нет, а незваных гостей я не люблю… как-то так…

Он уже был готов к тому, что сейчас разговор перетечет в иную плоскость, поэтому быстро уклонился от внезапной атаки «синего» и срезал его, движущегося еще по инерции, хорошим ударом снизу в челюсть. А потом, не дожидаясь реакции второго, двинул и ему, под ребра, а когда тот судорожно согнулся, – в лицо, заставив отлететь на спину и звонко добавить уже самому себе об асфальт затылком. «Синий», уже начавший подниматься с асфальта, был отправлен обратно точно выверенным ударом ноги, и на этот раз он выказал желание задержаться в лежачем положении подольше.

Понимая, что эта парочка, придя в себя, погонится за ним, и не исключено, что даже попытается стрелять по колесам – вполне возможно, что было из чего! – Борис быстро метнулся к их машине, вытащил из замка зажигания опрометчиво оставленные там ключи и зашвырнул их подальше, в густо заросшую кустами канаву, из которой в ответ на бросок благодарно чвякнула жидкая грязь.

– Повежливее надо быть, ребята! – сказал Борис на прощание, не заботясь о том, услышат его или нет, и быстро вскочил в свою кабину, повернув в замке тут же всунутый ключ. Спросил под мерный гул заработавшего двигателя:

– Машунь, ты как? Нормально? Тогда держись, малышка! Сейчас потрясет.

Перекрыть дорогу ему, безусловно, пытались, поставив «Лексус» прямо перед его фурой. Но не на того напали! Не желая таранить неприятельский транспорт, создавая прецедент для гаишников и царапая собственную машину, Борис для начала сдал назад, заботясь лишь о том, чтобы все еще валяющиеся противники не оказались у него под колесами. Прицеп съехал с площадки и потянул назад, пытаясь нырнуть в канаву вслед за выброшенными ключами. Но у Бориса коробка передач была перебрана его собственными руками! И силу своего движка он знал! Так что переключился и нажал на газ, выруливая с площадки под почти немыслимым углом. Фуру действительно пару раз весьма ощутимо тряхнуло, но потом, привычно не желая подводить своего хозяина, Ласточка уверенно рванулась вперед, на трассу, как выпущенный из тесного садка дельфин на вольную воду морского залива.

– Машунька, ты успела поесть? Тогда держи вот это! – оказавшись на ровной дороге, Борис сунул за занавеску пакет с одеждой. – Там салфетки есть, оботрись, потому что искупаться пока негде. И переоденься в чистое, не бойся, я не буду подсматривать. А свою грязную одежку сложи пока в этот же пакет, с ней потом разберемся.

– Спасибо, – смущенно выдавила из себя девочка. Вначале зашуршала, завозилась. Но потом вдруг затихла и позвала: – Дядя Боря!

– Что, малыш?

– А эти дядьки, которые сейчас были… они за нами не погонятся?

– Нет, не бойся, – Борька поднес саднящую руку ко рту, подул на содранные костяшки. – Только скажи мне, как ты их сумела увидеть?! Я же просил тебя сидеть за шторкой и не выглядывать!

– Я осторожно, только в маленькую щелочку. Они что-то говорили около машины, и мне стало страшно, потому что ты ушел. Я боялась, что они к нам полезут.

– Это те же самые были, которые к твоему дедушке приезжали? – спросил Борис, уловив в Машином голосе панические нотки. И, дождавшись короткого «да», заверил: – Не бойся, моя маленькая, я тебя в обиду не дам. Отвезу тебя к дядям полицейским, которые тоже тебя защитят и постараются найти кого-то из твоих родных. Все будет хорошо!

У него было большое искушение: попытаться расспросить Машу подробнее о том, что случилось. Но он опасался спровоцировать у девочки нервный припадок, чувствуя, что она и так вся на взводе. Нет уж, пусть полиция с этим разбирается, подключив детского психолога. А ему нужно просто доставить ее в безопасное место, где о ней позаботятся. Так что вместо расспросов он принялся рассказывать Маше одну из тех сказок, которые и Леньке рассказывал в те счастливые дни, когда возвращался из рейса к семье. И ему очень отрадно было слышать временами доносившийся из-за шторки тихий смех.

* * *

Лиза устроила Антона в Ленькиной комнате, забрав сына в свою, на кресло-кровать. И снова не могла уснуть, прислушиваясь к ровному Ленькиному дыханию. Он сегодня тоже уснул не сразу. У Лизы так и звучал в ушах его настойчивый голосок: «Где папа, он приехал?!», и стоял перед глазами крепко сжатый детский кулачок с Борькиным медальоном. С украшением, от которого Борис никогда бы не избавился без очень веских на то причин! Особенно вот так, торопливо сунув под корни в лесу, да там и оставив!

Так что же происходило возле Черемихино?! Борька готовился к отчаянной драке, или же упал возле этих кустов и быстро снял с себя цепочку, чувствуя, что запахло жареным?! Ее Борька! Которого она когда-то так не любила!.. А теперь все на свете отдала бы за то, чтобы иметь возможность ему помочь!

Коротко и судорожно вздохнув, Лиза закусила пальцы. Только бы не разреветься, а то, не ровен час, еще Леньку разбудишь! И пытайся потом втолковать ему, что все хорошо! В то время как и сама не очень-то этому веришь. А мальчишка и так словно что-то чувствует. Потому что у него со Смоляковым, еще с рождения, есть какой-то духовный контакт.

Лизе вспомнилось, как Борька их забирал из роддома. Вспомнились цветы, шары и его яркая белозубая улыбка на смуглом лице. И очередные поздравления, помимо тех, что уже звучали и креативно красовались перед окнами роддома еще до выписки, заставляя девчат, соседок по палате и медсестричек, хихикать: «Лизка, там твой пират снова изощряется, иди погляди!» Но больше всего Лизе запомнились не его безумства, а то, как при выписке Борька принял у акушерки Леньку в свои сильные надежные руки. И как без всякого страха, обычно присущего молодым отцам, пощекотал мелкого пальцем, со словами:

– Ну вот и свиделись, кореш! Привет! Давно тебя ждал!

А Ленька в ответ на это открыл глаза и улыбнулся ему! Лиза ни за что бы не поверила, если бы не видела это сама! Потому что еще со времен медучилища, где изучала педиатрию, была убеждена: новорожденные дети обретают способность улыбаться только к месяцу жизни. Как оказалось – не все.

Впрочем, что было говорить о новорожденном малыше, если Борьке удалось растопить даже ее, Лизино сердце? Все-таки удалось, несмотря на ее изначальную острую неприязнь к нему и любовь к другому.

Все переломилось еще в тот день, когда Борька отказался от щедрого Лизиного предложения вступить в свои супружеские права и отнес ее к ней в комнату. Не то чтобы Лиза с той поры действительно загорелась желанием его совратить, но озорная противоречивость женской натуры начала себя проявлять в своеобразной игре: «Искуси Смолякова». В ход шло все: полунамеки, фривольные замечания, взгляды, «нечаянно» распахнувшийся пеньюар. И – попытки оценить достигнутый эффект. Смоляков терпеливо наблюдал за Лизой, иногда отводя глаза, а иногда даже выходя из той комнаты, где они оказывались вместе. Однажды, когда чаша его терпения переполнилась, он решился с ней заговорить:

– Лизок, ну чего ты добиваешься? Ты хоть понимаешь, что у меня однажды могут отказать тормоза, и я не успею убраться вовремя от тебя подальше?

– А как же твоя клятва? – провокационно сверкнула глазами Лиза.

– А ты меня сама от этой клятвы освободила, – напомнил он. – Так что… лучше не надо, не провоцируй меня, если ты не уверена в том, что действительно этого хочешь. Я ведь знаю вас, девчонок, с вашими разводами. Не первый год на свете живу.

– И даже жена я у тебя не первая, – напомнила Лиза.

– Ну, есть такой факт, – признал он без особых эмоций.

– Смоляков, а как часто ты ей изменял? – спросила Лиза, как будто кто-то ее вдруг за язык потянул.

– Случалось, – ответил он немного невпопад. – Но это уже после того, как до меня самого стали доходить слухи о том, как она меня дома «ждет». И как весело зажигает в мое отсутствие. Ты уже знаешь, что я не сразу решился на развод, из-за ее дочки. Любанька была ко мне привязана, называла папой. Вот я и тянул время. Не знаю, на что надеялся. Но обет воздержания в рейсах с тех пор и сам не всегда соблюдал.

– А как часто ты сейчас погуливаешь на трассе? – с невинным видом спросила Лиза.

– Вообще ни разу, – он посмотрел ей в глаза. – Можешь мне верить, я не вру. Так что тебе тем более не стоит меня дразнить, если ты не готова столкнуться с продолжением.

Лиза, с загадочной усмешкой своей тезки, Джоконды, поднялась с кресла, подошла к нему, с показным сочувствием взяла его за правую руку, оценивающе огладила пальцем грубую ладонь. Он лишь насмешливо прищурился в ответ на ее взгляд:

– А ты как думала? Но основная часть мозолей все-таки от руля, если что.

– Ну ты прямо бальзам на мою совесть пролил этим уточнением, – съехидничала Лиза, возвращаясь обратно в свое кресло. Но не смогла там долго молчать, задала еще один вопрос: – Смоляков… и вот, несмотря на все твои лишения, ты мне все-таки ответил «нет», когда я тебе предложила с ними покончить?

– Ответил. Я тебе уже объяснял, почему: предпочитаю терпеть лишения, чем принимать жертвы.

– Характер… – уважительно протянула Лиза.

– А ты сомневалась, Лизок? Не сто́ит. Пусть тебя не смущает то, что я иногда могу выглядеть подкаблучником. Это не отсутствие характера, а исключительно моя добрая воля.

А потом был «день икс», когда Борька в очередной раз доказал Лизе, чего он сто́ит и как к ней относится. В тот день они вдвоем возвращались домой, навестив его квартиру, в которой он теперь не жил, обосновавшись в Лизиной, более предпочтительной для проживания благодаря своему уникальному расположению – на берегу речной заводи, почти у озера. Погода была прекрасной, такой, что Лиза захотела пройтись. Борька доехал до их района, бросил машину на стоянке, и оттуда они неторопливо пошли по неширокой газонно-прогулочной зоне за тротуаром. По одну сторону тротуара тянулось шоссе, а по другую под высоким берегом, обсаженным стриженой живой изгородью, величаво несла свои воды река. Лиза шла вдоль изгороди, любуясь речными струями и бликами солнца, играющими на них. Нежно шелестел осенней листвой ветерок, о чем-то щебетали пичуги. Время от времени эти мирные звуки природы нарушались шумом проезжающих машин, но так как движение было не слишком оживленным, то это урчание не вносило особой дисгармонии. До тех пор, пока не раздался резкий звук столкновения автомобиля с фонарным столбом. Летящая на всех парах белая легковушка зацепила столб крылом и фарой. Заскрежетало железо, во все стороны полетели осколки, затем машину подбросило, как взбесившегося осла, развернуло и понесло поперек дороги.

– Лизка, да он же, сука, пьяный!!! – Смоляков, с его наметанным глазом, первый понял, что происходит. А главное – куда несет потерявшую управление машину. Миг – и Лиза полетела за кусты, отправленная туда отработанным борцовским броском, который Борьке удалось провести с максимальной аккуратностью: приземление оказалось не жестким. Она не ударилась, а лишь оцарапалась о ветки. И почти сразу услышала оглушительный треск и скрежет металла, сминающегося о древесные стволы: пролетевшая через тротуар машина совсем недалеко от Лизы нашла препятствие, все-таки оказавшееся способным ее остановить, после чего послышалась смачная ругань водителя, судя по голосу, действительно пьяного в хлам. Сплюнув неведомо как оказавшиеся во рту листочки, Лиза быстро выбралась из кустов и увидела Борьку, неподвижно стоящего на прежнем месте с крепко сжатыми кулаками.

– Ты как, Лизок? – спросил он, не оборачиваясь.

– Колючки все выплюнула, а занозы теперь придется вытаскивать… – ворчливо начала Лиза, еще толком не осознав случившегося. Страшно ей стало только тогда, когда она опустила взгляд туда, куда смотрел Борька. Увидев на влажной земле свежий след от колес, она только и смогла выдохнуть: «Господи!» Судя по следу, машина пронеслась прямо перед Смоляковым, буквально возле его ног! Еще бы несколько сантиметров – и его бы сбило, смяло, изломало этим несущимся, потерявшим управление болидом, потому что время, а речь шла о считаных секундах, у него было только на спасение кого-то одного из них двоих. И он, не раздумывая ни мгновения, выбрал Лизу.

– Борька! – в порыве чувств обхватив его сзади руками, Лиза уткнулась ему в спину. Он осторожно разъединил ее руки, развернулся к ней лицом и обнял:

– Все в порядке, Лиз, обошлось. Самое главное: ты не ушиблась?

– Нет, нормально. – Лиза оглянулась на пьяного урода, пытающегося выбраться через покореженную дверь в гущу смятых кустов. – Пойдем взглянем, что с ним?

– Не пойдем! – ответил он жестко. И, заметив ее удивление – раньше на ее памяти Смоляков никогда не отказывал в помощи тем, кто в этом нуждался! – пояснил: – Лиз, если я сейчас к нему подойду, то могу убить. Эта сволочь только что едва не угробила мою жену и ребенка!

– Или тебя! – дополнила картину Лиза.

– Для меня это стало бы меньшей из потерь. Поэтому, – он взглянул на место аварии и постановил: – Идем отсюда! Вон, уже кто-то сюда бежит, пусть они им и занимаются.

Лиза позволила себя увести, заставив замолчать свое чувство профессионального долга: судя по выкрикам водителя, он не нуждался в реанимационных мероприятиях, а вот Борька был сам не свой. И Лиза решила, что ему она сейчас гораздо важнее, что должна и может его поддержать, потому что именно благодаря ему так и не успела по-настоящему испугаться, осознав стремительно летящую на них смерть.

В ту ночь Лиза снова зашла к Борьке в комнату. Но уже не стала стоять над его кроватью, а сразу скользнула ему под бочок, прижалась к нему всем телом – благо живот у нее даже на позднем сроке не отличался большими размерами. Борька проснулся, его спокойный пульс сразу же участился, пустившись в неуправляемый галоп.

– Лиз, ты чего?!

– Смоляков! – Лиза взглянула ему, приподнявшемуся на локте, прямо в глаза, оказавшиеся очень близко. – Не надо от меня шарахаться, как невинная девица от старого извращенца! Вот уж никогда бы раньше не подумала, что не ты за мной, а я за тобой начну бегать!

– Тогда только один вопрос: ты действительно этого хочешь?

– Да, Борь, я этого хочу. И не передумаю. И для меня это больше не жертва.

Он все-таки не сразу принял на веру ее слова. Лиза поняла это по их первому супружескому поцелую, отделенному от свадьбы несколькими месяцами их с Борькой непростых отношений. Сейчас Смоляков впервые ее целовал, но, несмотря на новизну этого ощущения, Лиза почувствовала: он не позволяет себе увлечься всерьез, а продолжает соблюдать определенную дистанцию, как будто главной его целью было проверить ее реакцию. Зажигаясь, Лиза обвила его руками, прильнула, больше не оставляя между ними пустого пространства. И без колебаний ответила на становящиеся все более смелыми ласки своего мужа.

А утром первое, что она заметила, были изменившиеся Борькины глаза. Перемена была почти неуловимой, но для нее совершенно очевидной. В нем как будто что-то светилось, когда он смотрел на нее. А встретившись с ней глазами, он подхватил ее на руки, раскружил и счастливо рассмеялся: