Текст книги "Издержки дипломатии"

– И как ты её решишь?

– Сначала расплатилась – потом спрашиваешь. – Шад укоризненно прицокнул языком, довольно при этом улыбаясь. – Доверяешь.

Он нехотя выпустил меня из рук, отодвинул в сторону, поднялся и подтянул штаны, которые были спущены до колен, отчего сразу стал казаться возмутительно одетым.

– Какая неожиданность, правда? – лениво отозвалась я в ответ, наблюдая за его движениями. – Ничто не предвещало.

Шад бросил через плечо насмешливый взгляд, обошёл стол, с грохотом выдвинул ящик и вынул оттуда большое серое полотенце.

– Зачарованное, эльфийское. Как видишь, я обучаем, – со смешком сообщил он.

– Я и не сомневалась! – отозвалась я и потянула его за косицу вниз, чтобы поцеловать. Вот сейчас – точно заслужил!

В бытовой магии светлоликие впереди всех, и с этим сложно спорить. Такие вот зачарованные полотенца стоят недёшево, зато не только стирают всю грязь, но устраняют мелкие повреждения кожи, и это гораздо эффективнее обыкновенного умывания. Незаменимая вещь, когда надо быстро привести себя в порядок перед важным мероприятием после… да после чего угодно!

– Тот охранник, который меня привёл, из твоих? – спросила я, пытаясь настроиться на серьёзный лад. Приём ещё не окончился, а после, в посольстве, предстоял разбор почты и подготовка к завтрашним встречам. И про Табибу ещё не надо забывать, но её можно поручить кому-нибудь из младших сотрудников посерьёзнее.

– Здесь вся охрана из моих, – отмахнулся Шад, принимая от меня полотенце.

– Это хорошо, но в следующий раз придумай какую-нибудь более достоверную отговорку. Если твоя мать узнает…

– Она знает, – спокойно оборвал он. – И о том, что сюда я пришёл только ради встречи с тобой. И как быть в случае, если тебя начнут разыскивать, тоже знает. Именно она отправила за тобой охранника и велела привести сюда.

– Мне срочно пора просить эвакуации? – с нервным смешком уточнила я, надевая на чистую кожу бельё и расправляя юбку.

– Ты ей нравишься, – возразил Шад и по моей просьбе взялся за пуговицы на спине. Одну он и правда оторвал, но остальные остались на своих местах, так что надо будет поблагодарить портниху: пришила на совесть, к пуговицам, даже если захочешь, не придерёшься.

Несмотря на наши сложные отношения с этим шайтаром, личного внимания его матери я до сих пор избегала и предпочитала бы, чтобы так оставалось дальше. С Шаистой Шадай очень приятно работать во всех качествах, она устраивала и меня, и, главное, моё начальство, но я слишком хорошо знала её характер. Умная, расчётливая и хладнокровная, одна из сильнейших шаманок Кулаб-тана, она была из числа тех разумных, кого совсем не хочется видеть среди врагов. А тот, кто подвергал её сына лишней опасности, очень легко мог попасть в эту категорию.

– И давно?

– Что – давно? Нравишься или знает?

– И то и другое.

– Нравишься с самого знакомства. Она считает… Сейчас, как же она это сказала? – он задумался. – Твой вождь проявил настоящую женскую мудрость, назначив тебя посланницей, ты по праву занимаешь это место, и, если бы ты была шайтарой, из тебя вышла бы достойная мать клана.

Я растерянно хмыкнула. Шад явно цитировал слова Шаисты, и я не могла понять, чем они были продиктованы.

Посольство в Кулаб-тане на моей памяти всегда работало достаточно размеренно и спокойно, даже сейчас. Это раньше, ещё до моего рождения, Орда пыталась воевать здесь и отстаивать свои интересы силовыми методами, но потом стало не до того – у самих накопилось изрядно проблем. Теперь, хвала Предкам, дома всё наладилось, но политика – официальная, конечно, политика – в Кулаб-тане остаётся неизменной. Всячески подчёркивается в первую очередь культурное направление наших связей, я лично, будучи послом, курирую именно его, что вообще-то случается редко.

И разведка держится от нас подальше. У военного атташе есть выход на их каналы, но на крайний случай, а мы по этой линии не работаем.

И отношение местных к оркам лояльное, никаких провокаций и подлостей от них не было, так что и с этой стороны всё спокойно.

В общем, свою работу какой-то чрезвычайно сложной и ответственной я не считала. Отлаженный механизм был выстроен не мной, и особенно ярко я себя на этом месте не проявляла. Да, с обязанностями справлялась как будто неплохо, и руководство было мной довольно, но этого явно недостаточно для настолько лестной характеристики.

А если так, возникает закономерный вопрос: ради чего Шаиста поделилась подобным заключением? Не ради того ли, чтобы сын передал слова мне? А если так, то – зачем?..

– А о наших с тобой отношениях она знает?.. – уточнила я.

– Последние полгода, – ошарашил Шад, возясь со своей одеждой. – Она стала настаивать на том, чтобы я нашёл себе жену, и слишком часто заговаривать о каких-то достойных шайтарах. Я предпочёл один раз всё объяснить, чем каждый раз придумывать отговорки.

Мне осталось только проглотить тоскливый вздох и промолчать.

До чего он всё-таки упрямый, а! Давно уже пора было всё это прекратить и найти ту самую подходящую шайтару, в окружении Шаисты их наверняка полно. Но говорить ему об этом бессмысленно. Да и глупо как-то, потому что… С точки зрения долга и здравого смысла мне тоже давно стоило всё это прекратить, а лучше – и не начинать вовсе, но не больно-то я их слушаю. А требовать от другого того, на что самой не хватает силы воли, – мерзко.

Закончив приводить в порядок одежду, Шад потянул меня к себе, и я с удовольствием нырнула в его объятья, прижалась щекой к груди и закрыла глаза, прося у Предков защиты для этого мужчины.

– Будь осторожнее. Хотя бы немного, – попросила тихо.

– Я не планирую умирать в ближайшем будущем, если ты об этом. Тем более сейчас, когда всё уже почти закончилось, – ответил он. – Да, об осторожности… Не ходи в Нижний город, скоро это будет опаснее, чем было всё это время. И вообще из здания посольства без нужды не выходи, там ты точно в безопасности. Я найду способ увидеться.

– Постарайся не подставляться, как сейчас, – вздохнула я.

– Ещё воевать меня поучи, – усмехнулся он. Склонился, чтобы поцеловать и закончить разговор, потом неохотно выпустил и открыл дверь. – Сумеешь найти дорогу обратно?

– Сумею. Я прилично выгляжу? – уточнила на всякий случай, зеркала-то не было.

– На мой вкус, даже слишком, – ответил Шад, и я посчитала это хорошим знаком. – До встречи. Буду ждать.

– Я тоже, – ответила, развернулась, чтобы шагнуть прочь… И получила ощутимый, но скорее звонкий, чем болезненный шлепок пониже спины. – Шад! – я резко обернулась, чтобы метнуть на него сердитый взгляд.

– Не сдержался, – бессовестно ухмыльнулся он и выразительно потянулся, чтобы ухватиться за пострадавшую часть тела. – Не рассчитал? Дай пожалею…

– В следующий раз, – фыркнула я, уворачиваясь от его руки, и всё же вышла в коридор.

– Договорились, – прилетело в спину.

Оборачиваться и продолжать обмен любезностями не стала – так я никогда не уйду, только погрозила за спину сжатым кулаком.

Обратно в зал шла в спешке, ожидая какой-нибудь катастрофы, но сразу стало ясно: паниковала напрасно. Меня никто не хватился, здесь по-прежнему царила спокойная атмосфера. Кто-то ушёл, появилась ещё пара знакомых лиц из шайтаров. Одному я даже обрадовалась, поскольку имела несколько вопросов: он был из группы Внешнего Свода, которая с их стороны готовила скорый визит моего высочайшего руководства, министра иностранных дел Акзама Знака Победы, в сопровождении менее публичных, но не менее важных лиц. Визит этот был запланирован почти год назад, и отменять его, несмотря на тревожную обстановку и военные действия, не стали, отчего голова болела и у шайтаров, и, конечно, у нас.

Однако делам предстояло немного подождать, потому что неприятности моя стажёрка всё-таки нашла. Или, скорее, притянула, потому что вряд ли она первой заговорила с эльфом. Но до скандала пока не дошло, несмотря на то, что от видимого раздражения у неё едва не валил пар из ушей, кончики которых нервно подрагивали. Шевелить ушами, как умели древние тролли, орки не могут, но вот этот атавизм – непроизвольные движения в моменты сильного волнения – встречается нередко. Печальная особенность для дипломата, сознательно регулировать это невозможно.

– Светлого вечера, сэль Хенирэль, – поприветствовала я коллегу. Заговорила на общем эльфийском, на котором до сих пор шёл разговор. – Насколько могу видеть, вы уже познакомились с нашей новой сотрудницей?

– Светлого вечера, – без особого удовольствия отозвался эльф. Хотя вопрос его настроения и выражения лица, по совести, стоило оставить открытым: он очень старый, а остроухие с возрастом настолько привыкают носить на лице невозмутимую морду, что, по-моему, разучиваются демонстрировать эмоции вовсе. – Я удивлён, что Орда ещё не отказалась от этой сомнительной практики – пытаться использовать для ответственной работы женщин.

Табиба рядом едва не булькнула от возмущения, но ей хватало ума промолчать и не лезть со своими замечаниями в разговор старших.

– Ну что вы, какая ответственная работа? – сладко улыбнулась я. – Исключительно вопросы сохранения нашего общего с шайтарами культурного наследия, вы же знаете. А что может быть более женским делом, чем сбережение корней?

Люблю улыбаться высокопоставленным эльфам: их это так раздражает! Они и так считают наши клыки вульгарными атавизмами, а уж в сочетании с вызывающе широкой улыбкой… Но мы же дикари, что с нас взять!

То есть они бы, конечно, с удовольствием нашли, это вообще их любимое народное развлечение – брать ценное у дикарей, но кто же им позволит?

– Если бы вы в самом деле ограничивались культурными вопросами, – неопределённо отмахнулся он. – Но женщины порочно любопытны и слишком жадны.

– Мужчины, конечно, полностью лишены этих недостатков, – с лёгким притворным сочувствием в голосе ответила я. – В сегодняшней утренней газете как раз одна шайтара восхищалась поразительной щедростью некоего достойного сэля. Женщины на такую не способны, тут вы правы.

Он раздражённо дёрнул уголком губ: прекрасно понял намёк, и возразить оказалось нечего.

Ко всем прочим достоинствам, этот эльф отличался редкой прижимистостью и намедни оказался участником скандала, когда отказался платить по счёту в ресторане здесь, в Верхнем городе. Имя в газете, конечно, не назвали, но намёки были даны весьма ясные.

Вообще странно, что такой скандал с участием остроухого допустили к оглашению. Или кураторы проморгали, или начальство пытается хоть так убрать старика с его большими связями, которого так просто не подвинешь.

– Напрасно вы читаете шайтарские газеты, – сообщил эльф. – Несмотря на все наши попытки поднять их до мировых стандартов, справиться с дикарским менталитетом горцев так и не вышло.

– Странно, но ваш владетель в официальном заявлении совсем недавно утверждал, что все цели в Кулаб-тане достигнуты, – напомнила я не без иронии.

– Официальные цели, – возразил он. – Попытки заставить местную прессу хорошо работать были исключительно доброй волей нашего персонала. Насколько понимаю, теперь вы будете пытаться их воспитывать?

– На мой, уж простите, женский взгляд, воспитывать взрослое разумное существо со сложившимся мировоззрением – затея, обречённая на провал. Кроме того, я не припомню, чтобы кто-то из официальных лиц Орды делал подобные заявления. Удовлетворите моё любопытство, откуда такие мысли?

– Ваш министр иностранных дел является вести переговоры с местными ровно тогда, когда мы объявили о выводе войск из Кулаб-тана. Как ещё стоит рассматривать этот демарш, если не попыткой подобрать то, что мы бросили?

– Сэль Хенирэль, вы в политике дольше, чем я живу под этим солнцем, не заставляйте меня объяснять вам очевидные вещи! – легко отмахнулась я. – Вы лучше меня знаете, что такие визиты готовятся не день и не два, и запланировано всё было задолго до того, как вы заявили об окончании миссии здесь. Не отменять же теперь, в самом деле. А всё остальное было прокомментировано нашей пресс-службой ещё месяц назад, не хочется повторяться.

– Кто и когда говорит в официальных заявлениях правду? – брюзгливо возразил он.

– Мы – всегда, – легко отбила я. – А вы разве нет?

И даже не соврала, что характерно. За что я люблю всё наше министерство и его пресс-службу в частности – так это за очень взвешенные высказывания. У нас действительно принято говорить только правду, просто – не всю.

Вдвойне обидно, что искусству недомолвок мы когда-то учились у эльфов. Но было это несколько веков назад, а нынешние ушастые здорово измельчали, и в этом смысле – тоже.

– Само собой, – кисло согласился он и наконец распрощался, позволив мне немного перевести дух: легко отделались.

Эльфы стареют редко, обычно они, чувствуя усталость от жизни и неспособность принимать изменения, уходят в священные рощи и там пускают корни. Это тщательно оберегаемое таинство, так что инородцы не в курсе, насколько буквально это выражение – то ли и впрямь становятся деревьями, то ли аккуратно удобряют имеющиеся. Но иногда упрямство оказывается сильнее природы, и окружающие получают нечто подобное Хенирэлю.

Он выглядит странно. Морщин почти нет, но лицо высохшее, костистое, отчего глаза кажутся ещё больше и ещё более нездешними. Только, в отличие от молодых эльфов, взгляд у старика жутковатый, словно он уже в загробном мире и следит за тобой оттуда. Сухие пальцы-ветки, лишённые обычной эльфийской грации движения – рваные, медленные. Он действительно кажется одеревеневшим. Ну и ясность разума заметно померкла, но это общий закон для всех разумных, очень мало кто с возрастом её сохраняет.

– Это ужасно! – шумно выдохнула Табиба, когда эльф ушёл беседовать с кем-то ещё. – Как ты умудряешься так спокойно с ним говорить? Как ты вообще это выдерживаешь?! Непробиваемый женоненавистник!

– А зачем его пробивать? – со смешком уточнила я. – Тебе никто не даст за это премию. Да и вообще, будь снисходительна к старости, этому эльфу уже веков пять, кто такое в здравом уме выдержит!

– Да все они одинаковые, – скривилась она. – Уж в политике так точно.

– Ты не права, – спокойно возразила на это. – Нынешнее большинство, конечно, да, но я познакомлю тебя с одним интересным эльфом, когда пересечёмся, он главный консул Старого Абалона здесь, в Кулаб-тане. Большого ума, порядочности и благородства мужчина.

– А что же он тогда им служит?

– Наверное, потому, что это – его родина, какой бы она ни была, он давал присягу? – улыбнулась я. – А ты вечером расскажешь, как и чему ты вообще училась, если надо объяснять такие вещи.

– При чём тут учёба? А то я сама не вижу, – буркнула она, и щёки опять тронул румянец. – Нам на занятиях вот точно как ты говоришь рассказывали, и этику эту всю, и всё остальное. И про всех остальных я даже согласна, даже люди не так уж плохи, просто внушаемы. А эльфы… Всю историю они только чужими руками жар загребают! И если отдельные представители их общества оказываются достойными существами, то это не значит…

– Табиба, тише, – со вздохом оборвала я. – Держи себя в руках. Как бы лично ты ни относилась к ним, демонстрировать это отношение – верх неприличия. Ты не себя позоришь таким поведением, а всю Орду.

– Я знаю, я стараюсь, – насупилась она.

– Давай поговорим о другом. Как тебе экспозиция? – я мягко взяла стажёрку под локоть и повела к ближайшей витрине.

Девчонка явно ждала выговора, а не получив его, поначалу не поверила своим ушам. Но потом успокоилась и отвлеклась, а я, развлекая её светской болтовнёй и слушая восторги по поводу некоторых экспонатов, думала, что с ней делать. Других аргументов у меня не было, а её возражения были во многом справедливы. И если Табиба сама прекрасно понимает, что вести себя так нельзя, но продолжает…

Ну какой это дипломат, в самом деле? Если она до своих лет так и не научилась держать себя в руках, не уверена, что что-то можно изменить сейчас, да ещё спешно. Может быть, лет через двадцать, когда наберётся опыта и мудрости, а до тех пор…

Всё, что я могу, это ограничить контакты Табибы с внешним миром и строго контролировать её вот на таких мероприятиях. Но это здесь и сегодня я больше отдыхаю, чем работаю, такое счастье выдаётся нечасто, и мне будет попросту не до неё.

Ладно, для начала надо засадить её учить шайтарский и привлекать к тем частям работы, которые никак не могут коснуться эльфов. Та же консульская группа, например. Назначу ей куратора потолковее, и пусть у него голова болит.

Или не трогать консульских?.. У них других проблем хватает. Мы, конечно, давно рекомендовали соотечественникам вернуться домой, но разве кто слушает добрых советов? Вот как зарево над степью поднимется и дымом запахнет, тогда они и кинутся во все копыта спасаться от огня. Многих мы уже потеряли на подконтрольных «Байтале» территориях и вблизи линии столкновения, и пока даже непонятно, скольких и в каком виде, и это ещё не конец!

Нет, консульских трогать нельзя. А кого?..

Так, кажется, пора прощаться и возвращаться домой, раз вспомнила о делах. Значит, они зовут, и хватит прохлаждаться.

Однако найти кого-нибудь из хозяев и попрощаться я не успела: ко мне, семеня и едва не подпрыгивая, торопливо подошёл Саттар Взгляд Предков. Был он бледен и нешуточно взволнован.

– Ярая, мне срочно нужно с тобой поговорить с глазу на глаз! – заявил пожилой орк, ухватил меня за предплечье и потянул куда-то в сторону.

По пустякам он не паниковал, он вообще отличался крайне флегматичным нравом и должен был, наверное, родиться гномом, так что сомнений в мотивированности нынешнего поведения не было. Но я всё равно упёрлась и возразила:

– Погоди, Саттар. Что бы ни случилось, несколько минут ничего не изменят, а мне надо пристроить стажёрку в надёжные руки.

– А можно мне с вами? – с надеждой уставилась она на меня.

– Я не думаю… Ничего такого, – замялся Саттар.

И если до сих пор я ещё могла сомневаться, что обеспокоился он какой-то ерундой, то теперь стало очевидно: дело очень серьёзно. Потому что общительный искусствовед очень мучился, если что-то надо было сохранять в тайне. Терпел, держался, но очень страдал и добровольно на такое мог пойти только в самом крайнем случае.

– Подожди здесь, я сейчас. Идём, – я тронула Табибу за плечо и поманила за собой.

Она расстроенно насупилась, но подчинилась.

Надёжные руки в конце концов нашлись у одного из проверенных и хорошо знакомых шайтаров, который как раз собирался откланиваться и клятвенно пообещал проводить девушку до посольства. А я вернулась к Саттару и, кивнув ему, двинулась в дальний угол зала. Прятаться по подсобкам и коридорам можно, когда ты местный и тебя прикрывает местное начальство, а нам лучше так.

– Ярая, это катастрофа! – заговорил он, когда мы достаточно отдалились от участников вечера.

Остановились удачно: вроде бы мы на виду и нас сложно заподозрить в заговоре, но и незаметно не подойдёшь. А от всяческих вредительских чар прекрасно защищал амулет, выполненный в виде широкого плетёного браслета, у нас никто без таких на улицу не выходит.

– Что именно? – подбодрила я, потому что Саттар полез в карман за платком, чтобы протереть вспотевшую лысину.

– Корону украли! – страшным шёпотом выдохнул он из-под платка.

– Но… – я растерянно покосилась в сторону витрины, которую, впрочем, с этого места не было видно.

– Подделка! – трагически сообщил он. – Ярая, это скандал! Это катастрофа! Что я скажу дома?! Как быть?!

– Так, постой! – оборвала я причитания. – Но экспертизу же проводили! Ошиблись? Или ты хочешь сказать, что её подменили?!

– Мы везли подлинник, а это… Копия хорошая, замечательная даже, так и не угадаешь, а уж через защитное стекло никакой магией…

– Почему ты тогда уверен, что это копия?

Он замялся, но потом всё же смущённо признался:

– Мы её поцарапали. То есть немного повредили резьбу. То есть это совершенно незаметно, если не знать, она и так вся в щербинках, но… Все трещинки и сколы есть, а той, последней, нет!

– Предки! – вздохнула я. – Ладно, в какой именно момент её поцарапали?

– Уже здесь, после портала. Ярая, я ума не приложу, что делать! Звать городскую стражу?.. Скандал же! А тут и пресса!

– Стражи нам только и не хватало для полного счастья, – пробормотала я, разглядывая зал и лихорадочно соображая, что делать.

А что мы можем сделать сами? Ответить на этот вопрос легко: ничего не можем. Штат посольства небольшой, и специалистов у нас нет, связываться с разведкой – тоже плохая идея, вряд ли им сейчас до нас с короной, да и занимаются они другими вещами.

А если не сами…

Нет, стража нам точно не нужна. Потому что из стражи всё тут же утечёт в прессу, и такой вой подымется! Особенно если эльфы подключатся, а они подключатся. Если, конечно, их уши не торчат из этого дела прямо сейчас, чему я совершенно не удивлюсь. Как не удивлюсь и тому, что в нужный момент эта история всплывёт в удобном им ракурсе…

Ещё, конечно, остаётся Шаиста Шадай. В её интересах, чтобы кражу не придавали огласке и побыстрее раскрыли, вернув оригинал, и ресурсов для поисков у неё куда больше, чем у нас. Только вот поручиться за то, что она не заподозрит нас в чём-то нехорошем, я не могла.

Ещё несколько секунд мы помолчали, пока я прикидывала план действий.

Вообще, Шаиста умная женщина и вполне может нам поверить. В конце концов, если бы это провернули мы, то не было никакого смысла рассказывать о подмене именно ей и именно сейчас, эту карту разумнее было бы использовать по-другому, и тоже с шумихой. Подставить эльфов, например. И не подмену устраивать, бросая тень на своего эксперта, а разбой во время транспортировки.

– Идём, – решила я. – Будем просить помощи.

А потом, из дома, я свяжусь с начальником своего департамента и обрисую ему ситуацию. Потому что я, конечно, имею право принимать вот такие решения, и Герей одобряет здоровую самостоятельность, но поставить его в известность всё равно нужно. Опять же, может, он что-нибудь дельное посоветует, мужик умный и с большим опытом.

Шаисты в зале давно уже не было, она не любит лишний раз светиться. Всё же должность не публичная, и было бы странно, если бы она демонстративно задвигала директора музея, который как раз куда чаще общается с журналистами. Истинное положение вещей знают немногие, и всех это устраивает.

Обычно её можно найти в кабинете, но перед тем, как туда идти, я решила уточнить у Халика. Самой приметной чертой этого мужчины средних лет можно было считать его неприметность – такая вот тавтология. Он типичный шайтар во всех смыслах. Высокого роста, плотного сложения, с резкими чертами лица и заострёнными ушами, серыми глазами и положенной по статусу причёской: коротко стриженные волосы и единственная длинная косица на затылке. Местные мужчины не носят длинных волос, и это лишний раз подчёркивает разницу в положении полов, но как особый знак высокого положения могут отпускать отдельные длинные пряди.

Халик – спокойный и очень уравновешенный мужчина, он отлично справляется со своими обязанностями, и вообще это тот приятный случай, когда разумное существо во всех смыслах находится на своём месте. И как директор музея, и как маска для Шаисты, и как её мужчина.

Если бы не положение Шаисты и моя служба, её личная жизнь меня бы не касалась, но приходится следить и за такими вещами. Дара Шадай – дважды вдова, и в третий раз узаконивать собственные отношения не спешит, я уж не знаю, по личным или политическим соображениям. Вместе эти двое смотрятся хорошо и не сказать чтобы очень скрываются.

Халик подтвердил, что хранительница фондов у себя и распоряжения не беспокоить не оставляла, объяснил, как проще добраться до кабинета, и на всякий случай попрощался. Никаких вопросов не задавал, никаких лишних предположений не выдвигал – потрясающе нелюбопытный тип. Неудивительно, что Шаиста остановила свой выбор на нём.

– Ты проводил проверку короны после приезда? – заговорила я, когда мы прошли пару залов и остались вдвоём.

– Да, конечно, почти сразу! – Саттар за минувшее время сумел немного успокоиться и взять себя в руки: то ли до конца осознал потерю и смирился, то ли обрадовался перспективе скинуть проблему на кого-то другого. – Тогда она точно была настоящей. Потом это делала лично дара Шадай и подтвердила мои слова, а потом… А потом я потерял корону из виду. Ну ты же понимаешь, бумаги, надо было столько всего заполнить, такая ценность!

– И где в этот момент находилась корона? И кто мог её видеть? И, главное, незаметно вынести этакую тяжесть!

Источником сведений искусствовед оказался отвратительным. Он плохо запоминал лица, шайтаров легко путал между собой и уверенно узнавал только нескольких хорошо знакомых сотрудников музея. Корону передавали в части музея, отданной реставраторам, и, с одной стороны, посторонних там не было, а с другой – «своих» мимо пробежало полтора десятка, не меньше, притом именно в этот момент в этом месте случилась какая-то неприятность в системе контроля влажности, и вокруг суетились ещё и техники.

С техникой и артефактами у шайтаров, к слову, чаще всего работают мужчины. Это шайтарский шаманизм – женская стезя, а вот общая магия на то и общая, талант к ней может достаться кому угодно. Да и без особого таланта можно развить в себе способности, было бы желание.

За дверью кабинета, отмеченного табличкой с должностью и именем хозяйки, слышался её неразборчивый голос – ни интонацию, ни тем более слова различить не получалось, наверное, из-за какой-то защиты. Но мне в этом монотонном гуле послышались сердитые нотки.

На стук Шаиста ответила сама, разрешила войти. Я шагнула первой и едва сохранила лицо и достоинство, а не выскочила обратно и не выругалась вслух. Спасла многолетняя привычка к внешней сдержанности, выработанная годами посольской службы.

В кабинете Шаисты сидел её старший сын, именно с ним она разговаривала. Шад был чем-то раздражён, он недовольно хмурился, а ещё – явно о чём-то спорил, и сейчас подошёл к той грани, когда в нём проснулся горный баран. Я хорошо знала это выражение лица: губы плотно сжаты, нижняя челюсть слегка выдвинута вперёд, взгляд колючий и недобрый, даже голова слегка наклонена, как будто он собрался бодаться. Когда Шад вот так упирается, переспорить или переубедить его невозможно: закусил удила, и дальше будет только хуже.

Очень надеюсь, что их прошлый разговор касался не меня, а каких-то других вопросов. Иначе объясняться с Шаистой впредь будет куда сложнее…

– Ярая? – удивлённо приподняла брови хозяйка кабинета.

– Мы быстро встретились опять, – усмехнулся Шад. Выражение лица сразу смягчилось, а взгляд откровенно обласкал моё тело, так что стало немного неловко перед его матерью.

Однако собраться я сумела быстро и без паузы сообщила:

– Шаиста, у нас серьёзная проблема. Сами мы с этим вряд ли справимся, а решить всё быстро и тихо в твоих интересах.

Такое введение её заметно озадачило, шайтара жестом предложила садиться и рассказывать.

Кабинет у неё достаточно просторный, вполне пригодный, чтобы удобно разместить десяток посетителей, и совершенно безликий. Прямоугольная комната по периметру заставлена высокими шкафами, одну стену полностью занимает грандиозная картотека. Окон, как и в большинстве внутренних помещений, нет, их заменяют свисающие с потолка осветительные шары – тоже скромно, чаще всего светильники у шайтаров более затейливые. Посередине большой прямоугольный стол буквой Т на одиннадцать мест, не считая хозяйки. Вся мебель – самая простая, без изысков, и о том, что мы находимся во дворце, напоминал только мозаичный пол из разных сортов камня и красивый сводчатый потолок.

Саттар со вздохом уселся напротив Шада, ближе к хозяйке кабинета, а я, мгновение поколебавшись, заняла стул рядом с шайтаром, вызвав его удовлетворённую улыбку и задумчивый взгляд его матери. Стоило, конечно, сесть рядом с искусствоведом, но…

Саттар не придаст такой мелочи значения, перед Шаистой что-то изображать уже бессмысленно, так ради чего сохранять дистанцию? Я знаю, что Шад не позволит себе лишнего, а мне просто приятно ещё немного побыть с ним, пусть и ограничиваясь случайными прикосновениями и ощущением чужого тепла рядом.

Предки! Я не видела его три месяца и о том, что жив, могла догадываться только по косвенным признакам, я имею право на небольшую слабость!

Тем более вскоре Шаисте стало не до нас, да и Шад подобрался, выслушивая рассказ Саттара. Он тоже засыпал расстроенного искусствоведа вопросами, некоторые повторяли мои, но про большую часть я и не подумала. Да и свою мать он забросал уточнениями, касающимися работы музея, реставрационного отдела, поломки артефактов и истории появления тут короны.

С полчаса они подробно обсуждали происшествие, а я всё это время могла только внимательно слушать и немножко хвалить себя за принятое решение. Уже сейчас понятно, что у местных гораздо больше шансов установить истину. Хотя бы потому, что у шайтара тут же появилось предположение, как корону могли незаметно подменить: принести копию в нужный кабинет, припрятать там, а потом улучить момент и подменить, а оригинал вынести позже, когда суета уляжется. Я о таком простом варианте не подумала.

– Шад, возьмёшь на себя эту проблему? – подвела итог разговору Шаиста. – У тебя наверняка найдётся кто-нибудь сообразительный.

– Найдётся, возьму, – легко согласился он.

– Хорошо. Вечером, когда гости разойдутся, я ещё раз проверю корону, просто на всякий случай, если дар Саттар вдруг ошибся или что-то не рассмотрел, – задумчиво проговорила она. – Но заняться делом лучше сразу. Хотя бы про эту поломку выяснить, не было ли диверсии. Шад?..

– Я понял, – он коротко кивнул. – И про поломку узнаю, и вообще посмотрю, где её могли спрятать. Вдруг оригинал ещё не унесли?

– По тому вопросу, что мы обсуждали. Под твою ответственность, – явно нехотя разрешила она, неодобрительно качнув головой. – Можете идти вместе с даром Саттаром. А к Ярае у меня есть ещё разговор.

Шад молча поднялся с места, словно невзначай мазнул кончиками пальцев по моей шее к затылку, отчего по телу разбежались мурашки предвкушения. Вхолостую, к сожалению: ну какие нынче нежности и приятности! Прощаясь, поцеловал мать в щёку, коротко поклонился мне, и через несколько мгновений мы с Шаистой остались вдвоём. Этого времени вполне хватило, чтобы собраться и настроиться на предстоящий сложный разговор, а что он не будет простым – тут и к гадальцу не ходи.