Текст книги "Обратная сторона её души. Роман"

Вера почувствовала, как ноги зазвенели болью от удара, посмотрела на Настю в поиске сострадания и поддержки, но лицо Насти стало мраморным, глаза пустыми. Вера так испугалась этого лица, что собственная боль сразу ушла куда-то вглубь мышц и там лишь застенчиво вздрагивала, обещая превратиться в синяк:

– Прости, я не знала. У меня в точно такой же коробке лежат украшения.

– Ничего страшного, я сейчас все уберу.

Настя сказала это одними губами, и медленно начала поднимать фотографии с пола, она не смотрела на них, просто складывала в стопочку, как робот.

– Настя, кто это?

Вера была испугана, испугана своим падением, реакцией Насти на эти фото, у нее был шок, на фото она видела другую Настю – наполненную радостью. Она не знала, как себя вести, ей было стыдно и удивительно одновременно.

Настя подняла на нее глаза полные тоски, долго молчала, потом очень тихо сказала:

– Это мой муж.

– Почему ты не с ним?

– Потому что он погиб. Он умер двадцать первого апреля. Он нелепо разбился на машине. А я так и не успела ему ничего сказать.

Последние слова она смогла лишь прошептать и тихонько заплакала, отчаянно, горько. Вера испугалась, быстро подползла к ней, крепко прижала к себе:

– Все будет хорошо, не бойся, он знает, он все знает, он все услышал.

Настя устало подняла лицо:

– Вера, мне не нужны квартиры и фабрики. Мне ничего не нужно. Я хочу вернуть его. Я хотела бы отдать все, что у меня есть – но вернуть ему жизнь. Я без него не вижу красок. Мне все равно. Все серое, Вер.

Вера забрала у нее фото, сложила в коробку, отодвинула её.

– Расскажи мне. Прямо сегодня расскажи. Хватит нести в себе эту боль. Ты должна жить, Настя!

В голове Веры моментально появилось объяснение всех поступков её директора, это было так неожиданно и просто, что казалось странным, почему она не понимала этого раньше.

– Зачем? Зачем тебе моя глупая боль? Она когда-то уйдет. Я верю, что мне станет лучше. Но сейчас это так мучительно, Вера.

– Когда это произошло?

– Мне и двадцати пяти еще не было.

Она отвела глаза и устало сделала несколько глотков из стакана.

Вера упрямо потянула её за руку, а Настя удивленно посмотрела в лицо этой девушки, которая была в её жизни, но не считалась даже подругой. Сейчас она увидела в её глазах понимание и желание помочь, это так поразило её, что слезы сами высохли, она встала, оделась:

– Пошли на кухню, там были фрукты, пожуем, поболтаем.

– Ну, пошли.

Они сели за стол, придвинули вазу с фруктами, снова наполнили стаканы. Настя начала говорить и поразилась насколько это легко, рассказывать Вере о своем муже, о котором она все эти годы не разговаривала ни с кем, даже с родителями.

– Я увидела его на улице, прямо среди толпы. Я тогда только приехала в Москву, я не ориентировалась вообще, я тогда заблудилась в поисках общежития и все люди шли вокруг так безразлично, что мне хотелось кричать.

Я достала телефон, решила – позвоню Владу, местному студенту, но меня кто-то толкнул, телефон упал, разбился просто намертво, и я так и стояла – разбитый телефон в руках и нет понимания – куда идти. Я хотела заплакать, но подняла глаза и увидела его лицо. Даже не лицо, глаза увидела. Спокойные, зеленые, казалось, что они светились изнутри. Я уставилась в глаза незнакомому человеку, и казалось, даже моргать не могла. Они для меня были спасательным кругом, и я не имела права их потерять.

Глава 2

– Девушка, может, вы хотите чаю?

– Хочу. Только я потерялась.

– Вы не могли потеряться, потому что вы только что нашлись.

В его глазах была уверенность, надежность. Ему нельзя было не верить. Настя положила сломанный телефон в сумку.

– А после того, как мы выпьем чаю, вы поможете мне найти общежитие?

– Зачем такая красивая девушка живет в общежитии и придумывает его терять?

– Я приехала учиться, я студентка.

– Замечательно, я Игорь.

– Я Настя. – Она протянула ему руку.

Он взял ее руку в свои ладони, и как-то сразу ей стало тепло и спокойно.

– На кого вы учитесь? Я живу рядом с институтом. Можно и у меня жить. Комнаты есть.

– Вы же меня не знаете!

Она захохотала, а сердце её забилось быстро-быстро, как барабан внутри груди, но это было так легко, что ей казалось, будто каждый удар наполняет ее какой-то волшебной жидкостью, от которой тело становится легким и может летать. В придачу ко всему подул теплый, осенний ветер, раздул её прямые светлые волосы, окутал всю, и она не понимала, от чего под брюками и свитером образовались мурашки – от рук Игоря или от ветра.

– Я тебя знаю, ты Настя. Сейчас за чаем все остальное расскажешь. Пошли уже домой.

Он нежно потянул её руку, и она пошла. Всю дорогу они почему-то молчали, но неловкости от этого не чувствовали, просто шли. Оказалось, что его квартира действительно в доме по соседству с институтом. В лифте они поднялись на шестой этаж.

– Вот, теперь это и твой дом тоже.

Она удивленно подняла брови и шагнула в открытую дверь. Ей под ноги бросилась кошка, рыжая с огромными оранжевыми глазами, мяукнула под ногами. Настя всегда именно о такой кошке и мечтала, именно о рыжей, именно с оранжевыми глазами, которая всегда встречала бы её дома, когда она будет возвращаться.

– Это Алиска, у тебя же нет на нее аллергии?

– Нет, у меня вообще аллергии ни разу не наблюдалось.

Она присела, погладила Алиску, кошка сразу радостно замурчала. Настя сняла с себя коричневые оксфорды, поставила их в сторонку, тихонько прошла. Квартира была большой и очень уютной, очень много было в ней разных уютных предметов: цветов, корзин, картин. Игорь уверенно прошел к одной из дверей, открыл ее, там виднелся уютный бежевый диван с подушками:

– Вот, твоя комната.

– Ты что, шутишь так? Или что?

Он пожал плечами:

– Нет, вроде не шучу. Я же один живу тут. А две другие спальни пустые. А зачем они пустые мне – не понятно.

– То есть, ты планируешь еще одну девушку привести туда, во вторую свободную спальню?

– Зачем? Нет. Мне и с тобой будет хорошо. Ты не сказала на кого учишься.

– Библиотекарское дело.

– Первый курс? – Он задумался на пару мгновений. – Настя! Так ведь пятое сентября! Ты первые дни студентка?

Она ему кивнула.

– Настя, я настаиваю, чтобы ты переезжала ко мне!

Он за руку повел ее в кухню, усадил на стул, включил чайник.

– Почему ты живешь один? Сколько тебе лет? И зачем ты зовешь меня к себе?

Он повернулся к ней, засмеялся, убрал руки в карманы толстовки, достал, обратно повернулся к шкафу с посудой, поставил перед ней красивую кружку с нарисованной ракушкой на боку:

– Все просто. Мои родители уехали жить в другой город. С возрастом надоедает в мегаполисе, и они решили перебраться в небольшой городок в Краснодарском крае. Им надоело в шуме жить, а мне нет. Мне двадцать четыре года, я работаю секретарем в одной большой фирме, зарплаты хватит, чтобы нас с тобой прокормить и одеть. Тебя зову, потому что ты особенная. Когда я тебя увидел, я сразу понял, что ты именно та девушка, которая должна быть со мной.

Настя резко встала, хотела уйти, но посмотрела ему в глаза. Игорь говорил правду. Он именно так и чувствовал, что она особенная и что должна жить тут, в его доме. И она осталась. Осталась сразу, без глупых просьб дать ей подумать три дня, без умных речей о том, что он ей совсем не знаком, без сентиментальных возгласов о любви с первого взгляда, и без всех вещей, которые обычно происходят у двух молодых людей, которые только познакомились.

Через пару дней они забрали ее вещи из общежития и сделали дубликаты ключей. Все её вещи Игорь сразу унёс в свою комнату, спокойно расстегнул одну из сумок и стал складывать ее вещи в свой шкаф. Она стояла в дверях, удивленно наблюдала за ним, он во всем был очень решительным и уверенным, даже в движениях, сомнений в нем не было вообще. За эти пару дней Настя успела в этом убедиться. Он был уверен, что пора ужинать. Или, что ей надо взять зонт. Или, что гулять они идут в зоопарк. Или даже сейчас, он был уверен, что её вещи должны лежать в его шкафу.

– Игорь, в моей комнате тоже есть шкаф, и комод там есть. Почему ты выкладываешь всё именно в свой?

Два дня, которые она уже жила у него, она спала в своей комнате, ей было там приятно и комфортно. Даже в семнадцать лет она понимала, что когда-то он предложит ей спать с ним, но не так быстро. Она просто не успела подготовиться. У нее абсолютно не было опыта физической близости с мужчиной, только теоретическое понимание, о том, что физиологически они устроены совсем не так, как женщины.

– А ты что, собралась жить в отдельной от меня комнате несколько лет? – Он даже не удивлялся, он был поражен её вопросом. Стопка её футболок упала из его рук на пол, он шагнул к Насте, взял ее руку: – Почему мы должны жить отдельно, если я люблю тебя и хочу чтобы ты была максимально рядом.

– Может, потому что я знаю тебя два с половиной дня, и мне всего семнадцать лет?

Ей стало так весело. Внутри Насти сейчас пульсировала яркая звезда, искрилась и рассыпала искры, как бенгальский огонь, с шипением и свистом. Ей хотелось смеяться, кричать, прыгать – ведь самый красивый, честный, добрый и мужественный мужчина из всех, кого она знала, сказал ей, что любит ее. Любит её, Настю. Меркулову Настеньку любит Игорь. Вот этот безупречный мужчина, который похож на принца, от голоса которого ей хочется петь, от глаз которого у нее кружиться голова, вот именно он, так просто сказал ей то, о чем она и не думала мечтать.

– Ну и что? Ты просто будешь жить в моей комнате, узнавать меня, взрослеть, и когда будешь готова, мы сходим и поженимся.

Он спокойно поднял с пола ее футболки и продолжил разбирать сумки. Она несколько минут стояла в шоке, а потом решила все-таки ему помочь.

Вот так и началась их совместная жизнь. Довольно необычно, но вполне разумно. Оба они осознавали, что поступают абсолютно правильно.

Только узнавать его Насте так и не пришлось, вернее не понадобилось, она с первого взгляда в первый день узнала его, вернее поняла, что для того чтобы любить его, знать его совсем не надо. Она знала, что этот мужчина её, что он всегда будет с ней, и что без него, её самой не будет тоже. Вот так все было просто.

Игорь никогда не лез в её учебу, он знал, что она умница и учится отлично. Он никогда не рассказывал ей о своей работе, он оставлял вопросы карьеры там, где они должны были быть, и, заходя в дом, он погружался в свою молодую жену, в заботу о ней, в их общее вечернее время.

Он никогда не любопытствовал кто ее друзья, и не требовал себя с ними знакомить, он не навязывал ей своих друзей, просто примерно раз в месяц он мог задержаться, о чем предупреждал звонком, или смс: «Я у Соколика, буду в 20.00» или: «Я у Лебедя». Настя всегда смеялась, что его друзья – строго птицы, а он смеялся в ответ и говорил: «Очень важные птицы».

Подруги Насти удивлялись такой их свободной жизни, удивлялись, что Настя совсем ничего не знает о нем, а она пожимала плечами и не понимала, зачем ей что-то знать, кроме того, что она знает? Настя знала, что её муж верен ей, честен с ней и дорожит ею. Остальное было совсем не важно.

Так они прожили четыре года, душа в душу, вместе. Через четыре года она получила бакалавра, но решила на этом не останавливаться и подала документы в магистратуру. Игорь спокойно кивнул, обнял ее, поцеловал в висок:

– Только сперва мы поедем к морю. Поженимся. Ведь неправильно – быть вместе, но не быть мужем и женой.

– Да, обязательно поженимся, у нас будет много гостей?

– Зачем? Мы же будем у моря. Там будем мы. Ведь свадьба – это наш день.

«И правда, – подумала Настя – какие глупости я говорю! Мы ведь и женимся, только чтобы узаконить наши отношения, хотя они в этом и не нуждаются даже, ведь наша любовь сильнее каких-то там правил и порядков. Любовь наша возникла, и она абсолютна. Она есть и будет вопреки всему. Да, именно так – вопреки всему!»

И уже через месяц они были мужем и женой, только фамилия у нее осталась родная, они как-то совместно поняли, что это удобнее, документы менять не надо, никакой суеты этой глупой. Кольца у них были самые простые, украшенные знаком бесконечности, даже не обручальные. Свое он повесил на шею, на цепочку, чтобы оно было ближе к сердцу, и она поступила также.

Отпуск пролетел как минута, ни дня они не провели спокойно. Они исследовали все экскурсии, какие были доступны на острове Тенерифе, изучили все пляжи, какие смогли, знакомились там с людьми, обедали в разных ресторанах и лишь в последний вечер они остались у себя в номере.

– Как хорошо, что мы с тобой нашлись.

Она прижалась к нему, ладонью провела по его животу. Они лениво лежали прямо на полу, постелив под себя только одеяло с кровати; под головой Игоря лежали две книги, которые они до этого читали, а Настя просто лежала на его груди. Окно лоджии было открыто и впускало жаркий, соленый воздух, перемешанный с ароматов цветущих деревьев, которыми обильно был засажен двор гостиницы под их окнами.

– Вот в моей книге написано, что счастье это путь. Абсолютно согласна с автором. Только знаешь, раньше мой путь был просто счастливым, а с тобой он стал, счастливым в квадрате. Мы с тобой – это счастье, Игорь. – Она подняла на него глаза, перевернулась, поцеловала его губы.

– Если бы ты встретила другого человека, твой путь тоже был бы счастлив в квадрате. – Он не спрашивал, он просто говорил, как и все остальное, потому что он не говорил вещей, в которых не был уверен.

Настя села. Села и уставилась на него так, будто видела впервые:

– Какого другого человека?

– Любого. Мужчину. Который стал бы твоим мужем.

– Зачем мне встречать другого мужчину, если у меня есть ты?

– Ну а если бы ты меня тогда не встретила? А познакомилась бы с другим человеком?

– Значит, я встретила бы тебя чуть позже. Через месяц, наверное. Это же очевидно!

– Почему тебе это очевидно?

– Потому что я – это сосуд, а ты это наполнитель. Без тебя я пуста. С тобой я – вот!

Она засмеялась и снова легла, прильнула к нему, ногами обвила его ноги.

– Я люблю тебя, Настя!

Настя подняла на него счастливые глаза, коснулась губами его шеи, весь он сразу встрепенулся от ее прикосновений, резко перевернулся, оказался на ней и жадно поцеловал ее губы.

Глава 3

– А почему ты никогда не говорила ему, что любишь? – Время давно перекатило за полночь, Вера и Настя так и сидели в кухне.

– Потому что мои чувства к нему, они на другом уровне. Был он, и была я. Были мы. Я была полна, я чувствовала жизнь. Не стало Игоря, и меня, вроде как, не стало, то есть я осталась, но во мне нет ничего теперь – ни радости, ни счастья. Я не говорила ему о том, что люблю, потому что чувствовала к нему что-то гораздо большее. И не было смысла искать этому название, это было естественно. Как дышать. Мы чувствовали друг друга в самом важном, в том, чего другие не чувствовали. – Настя тяжело вздохнула. – Вер, прости меня, за этот слезливый вечер. Ты же у меня остаешься сегодня?

– Да, у меня выходной после спектакля. Буду спать до обеда, потом сделаю тебе салатик диетический на ужин. Вечером ты мне расскажешь все до конца, и мы выпьем оставшиеся две бутылки.

– Хорошо. Только там рассказывать больше нечего, в общем-то.

– Нет уж, ты мне должна рассказать все от и до! Мне очень интересно узнать о том, от куда у тебя столько денег и зачем при этом ты продолжаешь работать в нашем театре. Еще мне интересно, как произошло, что твой муж погиб и почему ты не можешь это пережить до сих пор. Но это все завтра, а сейчас нам предстоит прочитать, что там написал Андрей Соколов.

Настя прыснула от воспоминаний тех фото, которые они посылали ему несколько часов назад, Вера решительно встала, и немного пошатываясь, пошла в комнату, искать телефон.

– Вер, ты тоже захмелела что ли?

Настя поняла, что некоторые предметы в её глазах просто плывут, а некоторые двоятся. Очень сильно двоилась Вера в комнате под яркой лампой, Настя закрыла один глаз и в её голове пронеслась блаженная мысль:

«Утром мы не вспомним этот разговор, и это хорошо».

– Захмелела. Чувствую себя пьяным пиратом на корабле, который качается.

Обе они захихикали, Вера вернулась на кухню, села рядом с Настей, и они уставились в экран телефона, где Соколов коротко ответил Вере: «Как тебе удалось Анастасию Михайловну заманить в эту игру?».

– Вот ведь зануда он. – Разочарованно пробормотала Вера. – Ничего нового и интересного. Пойдем спать?

Вера встала и за руку потянула Настю за собой. Они нетвердо дошагали до спальни Насти, Вера чмокнула ее в щеку и открыла дверь напротив. Каждая из них, не раздеваясь, упала на кровать в своей комнате. Вера уснула моментально, а Настя уставилась в свой белый потолок и воспоминания, как непрошеные гости, полезли в её голову. Она пыталась думать о чем-то, стала анализировать прошедший день, но мысль о туфлях не давала ей покоя, и она во всех деталях вспомнила то яркое, счастливое время, которое ушло далеко в прошлое.

***

– Тебе не нужно искать подработок, моей зарплаты хватает на все наши расходы.

– Нет, Игорь. Я три года сидела на твоей шее. Почему ты должен меня одевать и кормить? Нет, ладно еще кормить, но одевать? Я сегодня шла мимо одного магазина, а там такие туфли! Игорь! Они как из волшебной страны! Все в цветочках, такие милые и совсем недорогие.

– Сколько они стоят? Я дам тебе денег, вот и все!

Настя даже топнула ногой:

– Нет, я хочу тоже приносить какую-то пользу миру. Хочу знать, что эти туфельки мне не купили, а что я сама, своей головой или руками заработала на них и приобрела. Понимаешь? Сама. Ведь я не картина для красоты, я хочу быть полезной и при этом тебе помогать в плане быта. Или как денежный вопрос в семье называется?

– Не важно, как это называется. Если ты считаешь, что нам не хватает денег на туфли, то я могу сменить работу, или найти вторую.

– Игорь! Нет! Нам хватает твоей зарплаты! Абсолютно! Но я хочу сама на себя зарабатывать! Хочу чувствовать цену вещей, ценность денег, ответственность за то, что трачу! Развиваться, в конце концов, реализоваться, как личность! Я не собираюсь сидеть дома без дела!

– Хорошо, когда ты все это оценишь и почувствуешь, просто уволишься.

Игорь никогда не спорил с ней, как и она с ним, они подарили друг другу по счастливой улыбке и разошлись по своим делам: он – на работу, она – в институт. В этот же день она устроилась библиотекарем на полставки в филиал, который был рядом с домом, там работали очаровательные люди и жили очаровательные книги. В этой библиотеке все были одной большой семьей и Настю в эту семью приняли легко и радостно. В этой библиотеке Настя хваталась за все, успевала и в фондах и в читальном зале, и в зале периодики. Получала она за это совсем мало, но каждый раз так радовалась этим деньгам, будто не было у нее карточки с деньгами, которые зарабатывал Игорь.

С первой же зарплаты она купила те самые сказочные туфли в цветах, и целый вечер отказывалась их снимать. Игорь бегал за ней по всей квартире, а она звонко смеялась, цокала маленькими каблучками по полу, обдавала его волнами аромата своих духов и, то и дело, цеплялась за мебель подолом своей пышной кружевной юбки. Поймал он ее на кухне, где она снова зацепилась юбкой за ручку двери и с визгом остановилась, а он крепко прижал ее, опустился на колени, обнял ее ноги одной рукой, не давая убежать, вторую положил на туфли:

– То есть ради этих милых туфель ты работала целый месяц.

– Да!

– И будешь продолжать работать.

– Да! Игорь! Посмотри! Они просто волшебные! И я сама их смогла купить! Я никого не обременяла, ни у кого не просила, я сама заработала!

– А на мою зарплату ты это сделать не могла.

– Нет! Твою зарплату ты можешь тратить сам! Ты можешь откладывать её на что-то большое! А я мою зарплату буду тратить на маленькое! Вдруг ты захочешь новую машину!

– Я хочу тебе купить машину.

– Зачем? Я не умею ездить! Я умею ходить! И у моих ножек есть чудо туфли, которые я купила сама! – Она подпрыгнула и плюхнулась на колени рядом с ним. Его зеленые глаза искрились теплом и весельем. Его глаза были основой её существования, у нее сводило дыхание от этих глаз, родных и ярких.

***

Настя закрыла глаза, зажмурилась, дыхание её сбилось от воспоминаний. Семь лет она не видела этих глаз, которые так ясно сейчас вспомнились. Ей сейчас непонятна была та радость, от тех туфель, которые сейчас бы она ни за что не купила бы. Теперь ей было понятно лишь то, что пустоту в её душе заполнило какое-то вязкое безразличие. Ей было страшно и стыдно от этого. Она знала, как много людей в мире получили гораздо больше боли, чем она, но, тем не менее, жили, были счастливы и верили в добро. Многие женщины, которых она знала, хоронили детей, родителей, иногда всех сразу, но находили силы жить. А она никак не могла смириться с той нелепостью, которая произошла… Которая произошла даже не по её вине, но раздавила её, смяла и чувствовала Настя себя с тех пор именно так: раздавленной и смятой.

Настя резко встала, ушла в ванную комнату, включила ледяную воду, скинула одежду и встала под брызги, бьющие из потолка. Вода была настолько ледяной, что голову ломило от боли, но Настя терпела. Терпела, пока не почувствовала крупную дрожь во всем теле. Дрожащими руками она завернулась в полотенце, клацая зубами, залезла в одеяло и уснула сразу, как только одеяло согрело её продрогшее тело.