Текст книги "Настоящее. Диалоги о силе, характере, надежде"

3
Учитель

Встретить учителя – огромная удача. Часто эта встреча застигает нас врасплох, поэтому важно ее не пропустить. Ведь учитель может быть совсем не таким, каким мы его представляем: моложе, неопытнее, знакомым с детства или тем, с кем никогда в жизни не виделся.

Искусство – это учитель. Когда мы говорим «любимый писатель или режиссер», часто подразумеваем своих заочных учителей. Мы учимся у них и их персонажей: быть сильным, как Данила Багров, делать выбор, как Рэндалл МакМерфи, любить, как Русалочка, жить, как Форрест Гамп.

Любовь – это учитель. Она учит нас быть такими, какими мы задуманы. Актер и режиссер Андрей Смирнов сказал в «Белой студии»: «Любовь сделала меня таким, каким я должен был стать, а не таким, каким мог оказаться».

Дети – это учителя. Я уже восемь лет каждый день учусь у сына. Радостности, острому восприятию жизни, непосредственности – ведь для него каждый день что-то впервые. Маленький ребенок по-настоящему живет сердцем: дружит с кем интереснее, а не с кем «надо», влюбляется в того, кто веселее и симпатичнее, а не в того, у кого деньги и возможности, надевает то, что считает красивым, а не то, что напечатали в журнале.

Враги – тоже учителя. Пожалуй, самое важное и сложное – видеть учителей в недоброжелателях. Герою любой пьесы нужен антагонист: кто-то должен играть эту роль и в нашей жизни. Можно только поблагодарить своих врагов, как мы благодарим Леонида Броневого за гениального Мюллера в «Семнадцати мгновениях весны» или Армена Джигарханяна за Горбатого в «Место встречи изменить нельзя».

Каждый встреченный нами человек – учитель. Нужно только суметь понять, чему он призван нас научить.

ХУДОЖНИК, СКУЛЬПТОР

МИХАИЛ ШЕМЯКИН:

ДЕЛАЛ ТО, ЧТО ХОТЕЛ

Д. З. Вы сами подбирали цитаты и стихи для своего мемориала жертвам политических репрессий?

М. Ш. Да, я сам подбирал.

Там потрясающе подобраны слова: и Гумилев, и Ахматова…

…и Буковский.

И среди этих замечательных, душераздирающих строк, за которыми стоят целые судьбы, есть очень простые слова академика Дмитрия Лихачева[45]45
  Дмитрий Лихачев (1906–1999) – советский и российский филолог, культуролог, искусствовед, автор фундаментальных трудов по истории русской культуры и древнерусской литературы.


[Закрыть], – о том, что правда и страх несовместимы. Это удивительная формула. Как вы ее понимаете? Я спрашиваю вас потому, что вы никогда не присоединялись ни к одному движению, ни художественному, ни общественному. И мне кажется, это как раз потому, что, как только вы перестаете испытывать чувство правды, вам становится там некомфортно.

Если вы говорите об искусстве, то да, конечно. Для меня в мире существует очень много любимых картин и масса художников, скульпторов, и графиков. Поэтому, когда меня спрашивают: «Кого вы любите?» – я говорю: «Ну, давайте расскажу. Только под вами должен быть стул, или лучше кровать, если у вас слабые ноги и болит поясница. Потому что я буду вам в течение нескольких дней перечислять имена тех, кого я люблю». Тех, кого я не люблю, гораздо меньше.

Но для меня один из самых важных художников моей жизни, образец, – я уж не говорю о том, что я обожаю его работы, – это Пабло Пикассо. Потому что это был человек, который научил меня быть художником, свободным от галерейщика.

Галерейщики – очень опасный для художника народ. Та свобода, которой Пабло обладал, конечно, доводила галерейщиков до белого каления. Но вы помните, что такое творчество Пикассо, конечно.

Конечно. Эти его периоды…

«Голубой период», «розовый период», кубизм, абстракционизм, неоклассицизм – и всегда Пикассо. Всегда его можно узнать. Вот это образец художника для меня. Я тоже всегда изводил своих галерейщиков. Почему фон такой, почему не такой? И прочее, и прочее. Я всегда делал то, что хотел. В результате мне пришлось уйти из галерейного мира. Потому что есть художники, которых мой друг Леонард Баскин[46]46
  Леонард Баскин (1922–2000) – американский скульптор, иллюстратор, художник и преподаватель.


[Закрыть] называл «самоедами», – это когда художник начинает эксплуатировать что-то, однажды найденное.

Кто самый свободный из группы Кастелли?[47]47
  Лео Кастелли (1907–1999) – американский арт-дилер, работавший с такими художниками, как Джаспер Джонс, Рой Лихтенштейн, Клас Ольденбург, Роберт Раушенберг, Ричард Серра и Фрэнк Стелла.


[Закрыть] Джаспер Джонс[48]48
  Джаспер Джонс (род. в 1930) – американский художник, один из ключевых представителей художественного направления поп-арт. Джонс прославился серией работ «Флаги», посвященных флагу США.


[Закрыть]. Он делал то, что хотел. Он ни на кого не похож. Вот это образцы для меня. Моя внутренняя свобода важнее всего. И это, конечно, относится и к моей жизни.

АРТ-МЕНЕДЖЕР, ДИРЕКТОР МУЗЕЯ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА «ГАРАЖ»

АНТОН БЕЛОВ:

ХУДОЖНИКИ – МЕМБРАНЫ И МЕДИАТОРЫ

Д. З. Вы сказали, что постмодернизм – отрицание того, что было раньше. Но само это направление длится уже очень долго, более ста лет. Если уж продолжать отрицать, то, может быть, пора отрицать постмодернизм?

А. Б. Глобально говоря, да. XXI век ставит перед художником новые задачи. Почему появился тот же перформанс? Пластический язык живописи, скульптуры, фотографии оказался в тупике, и художникам нужно было выходить на новые горизонты, искать новые решения. Для меня как человека науки современное искусство – это такой научно-исследовательский институт, где люди пытаются открыть что-то новое. Исследования могут завести в тупик, но поиск продолжается.

Получается, это постоянный поиск?

Конечно. Всегда. А без зрителя искусство как таковое не существует, всегда идет пересечение с публикой. И получается, что мы с вами видим то, что еще не вошло ни в историю, ни в учебники. Может быть, войдет лет через 20–30, но мы с вами видим сейчас, и понятно, что нам это кажется чем-то странным.

А перформансы Марины Абрамович[49]49
  Марина Абрамович – сербская художница, а также мастер «искусства выносливости», т. е. перформанса, требующего от исполнителя преодоления боли, одиночества, усталости. Главные темы Марины Абрамович: отношения между художником и публикой, пределы тела и возможности разума.


[Закрыть] – уже история?

Да, они уже в учебниках. На них выросло целое поколение художников.

Можно ли сказать, что, условно говоря, отрезание уха которое происходит сейчас[50]50
  Речь о перформансе российского художника-акциониста Петра Павленского. 19 октября 2014 года Павленский, сидя на крыше Института психиатрии имени Сербского, отрезал себе ножом мочку уха. Художник назвал акцию «Отделение».


[Закрыть], является чем-то новым, по отношению к экспериментам Марины Абрамович, когда она подвергала свое тело испытаниям и вводила зрителя в шоковое состояние?

Все зависит от того, какие темы затрагиваются. Для современного искусства очень важен контекст. Почему нам нравится авангард? Давайте признаемся честно: авангард – это мощный взлет русского искусства. Вообще, все, что сделал Советский Союз, вернее, Россия в XX веке в современном искусстве, достойно самого высокого признания. И это надо застолбить во всем мире.

Сейчас в лондонском Музее Виктории и Альберта проходит выставка русского театрального авангарда. Прекрасная! В галерее «Тейт Модерн» – крупнейшая выставка Казимира Малевича. Россия сделала самые значительные в XX веке вливания в общемировую культуру, смогла изменить мировое искусство – и это авангард. Вот почему нам это близко, мы гордимся этим, мы готовы признать это в себе. Нас даже не смущают некоторые аспекты, которые не очень лицеприятны.

Ведь произошло в какой-то мере уничтожение классического театра, была изменена вообще вся структура деятельности в культуре. Много хорошего было в какой-то момент утеряно… Но в то же время – это создало импульс рождения большого и нового. Если хотите разобраться, почему это произошло, надо всегда смотреть контекст: что происходит сейчас и почему это происходит. Любое произведение той же Марины Абрамович было связано с временем. Мне кажется, ее основной вопрос – принадлежит ли ей ее тело и может ли она делать с ним все, что считает нужным. Знаменитый перформанс Марины, когда она лежала в галерее, а рядом с ней лежали предметы…

…Включая заряженный пистолет. И зрителям разрешалось делать все, что угодно с помощью этих предметов – даже убить художницу.

Да, там был нож, ножницы, роза, – множество объектов. И этот вопрос был поставлен. А получили мы на него ответ? Трудно сказать. Но вопрос перед нами был поставлен. И он всегда ставится перед зрителем, который сталкивается с этим перформансом.

У нашего времени другая проблематика, другие решения, другие коды. И художники – медиаторы, мембраны, которые это ловят. В современном искусстве важно найти людей, которые ловят то, что волнует вас. Если вы это поймаете, то вы сможете жить с тем искусством, которое вас вдохновляет и заставляет двигаться вперед.

Мне кажется, это очень остро и важно. К тому же современное искусство можно найти и на классических выставках. Я, скажем, очень люблю Андреа Мантенью. Это Предвозрождение: красиво, резко – человек впервые выходит из плоскости. Мы движемся от иконописи к живописи. Очень много интересных решений, потрясающие лица – вот что по-настоящему вдохновляет. Эти картины для своей эпохи уже были современным искусством.

Интересно, как современное искусство может срезонировать со зрителем. Я была в Эрмитаже на выставке британского искусства…

Да, выставка из коллекции Саатчи.

…И там был такой объект: в углу комнаты стояли несколько человек. Когда ты заходил в зал, прежде всего направлялся к ним: небольшой толпе людей, которые склонились и что-то внизу разглядывают.

И чему-то удивляются.

Ты заходил в этот зал, в нем было много объектов искусства, но ты сразу шел непосредственно в этот угол. И оказывалось, что это группа очень реалистично сделанных манекенов… Ты это понимал, когда уже подходил к ним. Понимал, что они тебя поймали.

Именно – поймали!

Они сыграли шутку с моим сознанием. И я готова автору этого арт-объекта поклониться и сказать «спасибо». Потому что для меня это была настоящая встряска – серьезный урок, насколько мы можем быть несамостоятельны в своих предпочтениях. Ведь что каждый из нас думает про себя? «У меня свой вкус. У меня свои приоритеты. У меня собственное мнение». Нет! Ты все равно спешишь туда, где собралась толпа, которая что-то разглядывает… Этот случай открыл мне глаза и показал, как я реагирую на самые разные события. Многое пришлось пересмотреть.

АКТЕР, ПЕДАГОГ

ВАСИЛИЙ ЛАНОВОЙ:

ПОЗНАКОМИЛИСЬ В ОКТЯБРЕ 1941-го

Д. З. Литературное произведение, которое вы первым вспоминаете как яркое впечатление из детства, это не какая-нибудь детская повесть, а роман «Как закалялась сталь»[51]51
  Роман Николая Островского «Как закалялась сталь» (1934) о молодом борце за коммунизм Павле Корчагине был неоднократно экранизирован. В фильме режиссеров Александра Алова и Владимира Наумова «Павел Корчагин» (1956) заглавную роль сыграл Василий Лановой.


[Закрыть]. Причем обстоятельства, при которых вы с этим романом познакомились, – очень драматические. Это было во время войны.

В. Л. Да, это был 1941 год. Значит, мне было семь лет с небольшим. Но это была оккупация: мы жили на Украине, между Винницей и Одессой, у нас уже даже начали преподавать румынский язык. И сидел такой румын толстый с автоматом в классе. Однажды его не было, потому что он уехал, куда-то его вызвали. И Николай Иванович, наш учитель, сказал: «Хлопцi, закройте дверi на ножку стула». Мы закрыли. «Я буду читати вам їдну книгу, як що кто на селi узнает, что я вам читав, мне голову вiдiрвуть». А это мы видели запросто. Мы закрыли. Он открыл портфель. Достал потрепанную книжку и прочел: «Мыкола Островскiй «Як гартувалась сталь».

Это было в октябре 1941 года, и так я с Павкой впервые познакомился. И потом, уже спустя много-много-много лет, когда Алов и Наумов пригласили меня сниматься в фильме в роли Павки, мне сказали: «Давай попробуемся на эту роль». А я говорю: «Чего пробоваться, я должен играть, и только я!» – «Вот наглец! Почему это только ты?» – «А потому что я в октябре 1941-го с ним познакомился». И эта картина осталась со мной на всю жизнь.

ХОККЕИСТ, ДВУКРАТНЫЙ ОЛИМПИЙСКИЙ ЧЕМПИОН, ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ

ВЯЧЕСЛАВ ФЕТИСОВ:

ХОТЕЛ БЫТЬ ТАКИМ

Д. З. Вы рассказывали, что вашей настольной книгой была работа великого тренера Анатолия Тарасова[52]52
  Анатолий Тарасов (1918–1995) – советский хоккеист и футболист, тренер по обоим видам спорта. Под руководством Тарасова сборная СССР по хоккею с 1963 по 1971 год удерживала чемпионство во всех мировых турнирах.


[Закрыть] «Совершеннолетие», и вы к ней все время обращались, как другие обращаются к любимым сказкам.

В. Ф. Я вырос в Москве, и детство провел в бараке. Послевоенное время было непростое, и условия были суровые. И все же я с какой-то радостью вспоминаю этот длинный барак. Все соседи там между собой общались, с мальчишками играли все время. И помню, отец мне всегда говорил: «Сынок, если хочешь отсюда выбраться, ты должен учиться хорошо». То есть некая установка на жизнь уже тогда была. Поэтому я хорошо учился, старался следовать наказу отца. Сказки, как с возрастом понимаешь, не просто так складывались: все эти «налево пойдешь – потеряешь, направо пойдешь – что-то найдешь». Ты осознаешь, что если пошел не туда, то, конечно, можно вернуться – но этого иногда не хочется, а иногда уже поздно. Надо найти согласие с самим собой начиная с детства. Когда анализируешь все, что происходит с тобой, то понимаешь, что в итоге это внутреннее согласие тебя и выведет на предначертанную тебе дорогу. И здесь, конечно, важен образец для подражания, пример, кумир. Это тот человек, который, помимо отца, должен стать твоей путеводной звездой. Почему Анатолий Владимирович? Я его боготворю; меня судьба сводила с ним несколько раз, и каждую встречу я помню до сих пор. Он, великий тренер, вошел в мою жизнь, когда я был совсем маленьким. Мне было 10 лет. Тарасов, сам Тарасов, представляете, приходил на собрание в нашу детскую спортивную школу. В Офицерский клуб – такого примерно размера, как эта студия, – набивались команды всех возрастов. Анатолий Владимирович обязательно приводил с собой знаменитых игроков, на которых мы молились в то время. Приглашал родителей, чтобы те понимали, каким серьезным делом занимаются их дети. И говорил простые слова: патриотизм, плечо друга, локоть к локтю, умение ставить перед собой большие цели и не бояться. Он при всех прочих талантах был необыкновенным оратором. Вот какой удивительный набор: практик, теоретик, писатель, оратор, философ, психолог. Я совершенно уверен, что для любого руководителя, а особенно в спорте, психология стоит на первом плане. Важно не только что сказать, но и как и когда сказать. Этот удивительный человек описывал игру, в которую я влюбился с детства, очень понятными и простыми словами. Об этих звездах, от которых весь мир сходил с ума, говорил простым языком. Конечно, мы, мальчишки, хотели быть как они. Хотели, чтобы про нас такие же вещи однажды сказали. У меня действительно была эта его книжка, к которой я постоянно обращался.

Вы тогда были мальчишкой, который бредил хоккеем, это совершенно понятно. Но вот мне уже не светит стать олимпийским чемпионом по хоккею, и тем не менее эта книга сейчас, когда я ее читала, была очень интересна – просто как книга об успехе, о том, как быть хорошим человеком, как воспитывать детей. И об игре в команде – о том, чем потом многие годы славился советский спорт и советский хоккей: у нас были не отдельные ярко выраженные игроки, а звездные группы.

Он создал систему, которая подразумевала коллективизм, желание играть друг для друга, и которая опередила все другие методики, которые в мире в тот момент развивались. Командная игра и стала нашим главным преимуществом. Вы просто вдумайтесь: речь идет о 1968, 1969, 1970 годах, когда Тарасов был на пике популярности – и не только у нас в стране. Человек такого уровня приходил на встречи к детям. Он понимал, что без личного контакта сложно будет дальше развивать преемственность и работать на перспективу. Запомнились его образные примеры. Скажем, он обычно рассказывал, каким должен быть лучший защитник. Я часто вспоминаю эту историю.

Про блондинку?

Да. Хороший защитник – это тот, кто видит своих партнеров, своих соперников и одновременно блондинку в пятом секторе, в пятом ряду, на пятом месте. Вот ты десятилетний пацан, приходишь на тренировку во дворе, сугробы вокруг. А ты ищешь взглядом эту блондинку… Такое запоминается навсегда. Иногда кажется, что все это смешно звучит, а на самом деле в его подходах была заложена большая философия. У Тарасова было уникальное умение общаться с игроками. Он умел досконально донести до тебя то, что хотел сказать и сделать. По-моему, он был единственным тренером, который работал с микрофоном. У меня как-то была возможность потренироваться с командой мастеров, мне тогда было лет 16. Какой-то защитник «сломался», прибежал администратор, говорит: «У вас кто-нибудь сейчас может выйти?». И тренер говорит: «Иди». Я выхожу, коленки трясутся. Тарасов с микрофоном ведет тренировку. Его команды громко транслируются, все понятно. Но, конечно, не дай бог ты что-то не то делаешь: Тарасов, который на весь стадион вещает, может тебя на место поставить, если недоработаешь или пришел на тренировку не готовым.

АКТЕР, РЕЖИССЕР, ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ МАЛОГО ТЕАТРА РОССИИ

ЮРИЙ СОЛОМИН:

АРТИСТ, ИДИ К ДОСКЕ

Д. З. Мне очень интересно узнать, как вас воспитывали. Вы сказали, что это было послевоенное время, город Чита. И при этом выросли два мальчика[53]53
  Младший брат Юрия Соломина – советский и российский актер театра и кино Виталий Соломин (1941–2002).


[Закрыть], каждый из которых стал и очень успешным в своей работе, и всеми любимым, – народные артисты в прямом смысле слова.

Ю. С. У меня родители – деятели культуры местного разлива. Да, их знали в Чите. Они музыканты, всю свою жизнь работали с детьми. Отец служил в художественной самодеятельности, вел хор. А мама была пианисткой. Она занималась в Доме пионеров. Этот Дом пионеров для меня был, наверное, всем.

Я вспоминаю школу очень добрыми словами, хотя у меня двоек было достаточно. В пятом классе у нас была классный руководитель Елизавета Ивановна Бубакова, она преподавала химию. Она была такая своеобразная… Помню, однажды я бежал по коридору: опоздал, звонок звенел, и я бежал. Тогда пол деревянный мазали какой-то гадостью.

Мастикой?

Не знаю, но, в общем, мы на нем катались. Разбежишься, встанешь – и как по льду. И я выкатился прямо на нее. Учителя тогда не кричали, и как-то мы их запомнили на всю жизнь. Она на меня смотрела, очевидно, сверху вниз, потому что я был небольшой. И она сказала: «Юра, как ты можешь?» Ой, я эту интонацию запомнил на всю жизнь!

А потом прошли годы. Седьмой, восьмой класс. По химии я, кроме Н₂О, ничего не знал – ну, не дано. Она меня всегда вызывала в конце четверти один раз. Входила в класс, осматривала всех. Бросит на стол журнал. Подойдет к окну и долго смотрит вниз, что там делается. Потом говорила: «Ну, артист, иди к доске». Почему так, я не знаю, – я был спокойным ребенком. Ничего такого не выдавал. Но почему-то она мне говорила: «Артист, иди к доске». Я выходил. Она, не поворачиваясь, давала задание, что-то писала на доске. И опять в окно.

Я что-то там делал, что-то писал. Потом пауза. Жду. Она в окно смотрит и говорит: «Все?» – «Да…» Она подходила к журналу, открывала. Не смотрела на доску. Говорила: «Ну, тебе тройки хватит?» Я говорил, что да, хватит.

Я клоню это к тому, что, когда я закончил 10 классов, у меня на лице жировик вырос. А мне надо было в Москву уезжать. У нее муж был главным хирургом госпиталя Забайкальского военного округа. И она меня за руку повела туда. Там меня приняли, все консилиумы она собрала. Положили меня на стол. И она говорит: «Сделайте так, чтобы, когда он будет сниматься в кино, этого не было видно». Так и сделали.

А она застала время, когда вы уже были знаменитым артистом?

Застала. Это был, по-моему, 1971 или 1972 год. Тогда был самый пик популярности фильма «Адъютант его превосходительства». Мы были на гастролях в Одессе. Я приехал с театром, играл там Хлестакова в «Ревизоре». И вдруг звонок.

Звонит она, Елизавета Ивановна: «Ну, Юра, поздравляю тебя. Я смотрела спектакль». Я говорю: «Ой, Елизавета Ивановна…» Встретился с ней. Муж ее стал начальником санатория пограничников – он в Чите работал всю жизнь, а потом решили его на солнышко перевести. И вот я был у них дома. Я говорю: «Елизавета Ивановна, скажите мне честно, почему вы меня называли артистом?» – «А я знала, что ты будешь артистом». Я вам клянусь. Вот что это такое? Чутье.

АКТЕР

АНТОН ШАГИН:

Я ПОСЛУШАЛСЯ

Д. З. Для Мартина Идена причиной, по которой он решил изменить свою жизнь, стала любовь к женщине, к Руфи. А что стало причиной для вас? Вы работали на заводе. Я знаю, у вас в ПТУ была учительница…

А. Ш. По литературе.

Уникальный человек. Вот таким людям, я считаю, нужно поклониться в ноги. Эти люди, преподавая литературу где-то в маленьких городках в ПТУ, вдруг в состоянии привить любовь такому человеку, как Антон Шагин, который дальше сам становится для других ускорителем. Хотя не все бросают работу на заводе и едут поступать в школу-студию МХАТ.

Зоя Ивановна Ионочкина – прекрасный человек, я ей буду благодарен всю жизнь. И это не высокие слова. Это действительно так. Она мне просто подсказала. Мне в этом смысле повезло.

Я сейчас отклонюсь от темы и скажу, что мы же поодиночке никто. Все равно мы только тасуем людей, которые на нас влияют, которых мы читаем или которые в жизни нам встречаются. Это учителя, жены, мужья, и так далее.

И вот учительница моя, Зоя Ивановна. Без нее не было бы того щелчка, спускового крючка, чтобы я оказался в самодеятельности или стал готовиться к поступлению в Школу-студию[54]54
  Антон Шагин окончил Школу-студию МХАТ в 2006 году (курс Игоря Золотовицкого и Сергея Земцова). До поступления в московский вуз актер жил в городе Карачеве Брянской области.


[Закрыть]. Мы с ней сочиняли кавээны, что-то придумывали, что-то пописывали. Это все была такая самодеятельность, вообще говоря! Но мы делали это честно – и так самозабвенно. Нам это так нравилось! В этом был наш смысл жизни. После девятого класса я потерял родителей. И вот она как-то увидела что-то, видимо, и решила просто подсказать. И я послушался. Хотя это тоже очень странно, на меня не похоже. Вообще-то, когда мне говорят: «Надо делать!» – я сразу: оп! И не надо делать.

Отскакиваете в другую сторону?

Это дурацкое, наверное, качество. Мне оно и помогает, и мешает. Но вот я так живу.

Почему дурацкое?

Много раз оно просто и обжигало, и помогало. Но в общем я рад, что так. Я не жалею.

АКТЕР

АЛЕКСАНДР ПЕТРОВ:

ПОСИДИ НА ЛАВОЧКЕ

Д. З. В ГИТИСе у тебя был (и есть) великий учитель, Леонид Ефимович Хейфец[55]55
  Леонид Хейфец (род. 1934) – российский театральный режиссер и педагог, профессор Российского института театрального искусства (ГИТИСа).


[Закрыть]. Ты рассказывал, что, когда заканчивал институт, он сел рядом с тобой на лавочку и сказал какие-то слова, которые для тебя стали путеводными. Что он сказал?

А. П. Дело в том, что он мне долгое время не говорил ничего. С какими-то студентами он разговаривал, с какими-то ближе общался, кто-то к нему подходил, что-то спрашивал. Я за время обучения лично к нему никогда не подходил и не спрашивал: «Леонид Ефимович, а посоветуйте, что мне делать в этой работе?» Некоторые ребята хотели быть ближе с мастером и получить от него какую-то информацию. А я не то чтобы сохранял нейтралитет, но просто понимал: на занятиях я должен получать все, но если мастер ко мне не подходит, то и я не подойду. Я должен сам до всего доходить.

И вот уже на четвертом курсе он сел и сказал какие-то очень приятные вещи по поводу меня – о том, что получилось в институте и что, возможно, получится после. Я уже, если честно, не помню конкретный текст, который он произносил, но посыл был такой: «Саня, давай, я в тебя всегда верил», – ну, я так почувствовал. Это было, конечно, мощно.

Потом я ему звонил в серьезный момент – когда приехал в Париж сниматься у Люка Бессона[56]56
  Речь о фильме «Анна» – французском шпионском триллере Люка Бессона с Сашей Лусс в главной роли.


[Закрыть], и понимал, что меня всего немножко перекашивает. С другой стороны, я понимал, что, несмотря на то, что вокруг меня все большие мировые звезды – Люк Бессон, Киллиан Мерфи, Люк Эванс, Хелен Миррен, – это же все равно просто люди. И я понимал, что у меня вроде бы уже большой багаж знаний и опыта, и профессия моя везде одинаковая. Но я ему позвонил и рассказал об этом.

Он все это выслушал, но не сказал ничего в духе: «Так, Саня, давай!»

«Ты лучший!»

Да. Он дослушал меня и говорит: «Саш, в Париже есть прекрасный парк. Туда люди приходят со своими стульчиками или сидят на лавочке, пьют кофе, чай, смотрят на всю эту красоту. Это любимый парк парижан. Сходи туда, посиди на лавочке, посмотри на красоту». Это было гениально.

АКТЕР

ДМИТРИЙ ПЕВЦОВ:

КАЖДЫЙ РА С ПОЛНЫМ ВКЛЮЧЕНИЕМ

Д. З. Вы играете[57]57
  Дмитрий Певцов и Инна Чурикова вместе играют в спектакле «Аквитанская львица» по пьесе американского драматурга Джеймса Голдмена. Спектакль идет на сцене московского театра «Ленком», его премьера состоялась в 2010 году.


[Закрыть] с Инной Михайловной Чуриковой, совершенно феноменальной актрисой, с которой, как говорит режиссер Глеб Панфилов, у вас удивительное партнерство. И вы были совсем молодым человеком, когда играли в театре вместе с Аллой Сергеевной Демидовой, причем очень камерные спектакли[58]58
  Одной из первых успешных театральных работ Дмитрия Певцова стала роль (точнее, сразу несколько ролей) в спектакле «Федра» по пьесе Марины Цветаевой. Спектакль шел в Театре «А» Аллы Демидовой, поставил его режиссер Роман Виктюк.


[Закрыть].

Д. П. Я начинал вообще в ужасе, ничего не понимая! Потому что мало того, что это великая актриса, для меня легендарная, да еще к тому же она профессионально читает стихи. А мы играем пьесу в стихах. То есть просто комплекс на комплексе.

Лешка Серебряков меня называл «артист-шкаф». И, собственно, он был прав. Я был артист-шкаф, который был в ужасе. И только благодаря стараниям режиссера Романа Виктюка вдруг мой организм – не голова, а организм – понял, что я могу быть полноценным партнером. И именно на этом спектакле я стал профессиональным артистом – когда понял, что мы на сцене с Аллой Демидовой. Не имеет значения, кто звезда, великая актриса, а кто молодой, начинающий. Потому что мы партнеры.

Я помню, у нас были тяжелейшие репетиции «Федры». Мы были молодежь такая, работали в полноги – репетируем, а когда выпуск, неизвестно. А она приходила, приходила, приходила. Говорила такие замечательные слова: «Когда самая чудовищная репетиция, значит, что-то сейчас произойдет. Куда-то мы должны выплыть». Мы два года репетировали. И потом выпустили спектакль, с которого начался новый этап карьеры Романа Григорьевича Виктюка. Потом уже были «Служанки», «Баттерфляй».

А потом был «Квартет»[59]59
  «Квартет» – спектакль Теодороса Терзопулоса по пьесе немецкого драматурга Хайнера Мюллера, написанной по мотивам романа «Опасные связи» Шодерло де Лакло. В пьесе Мюллера фигурируют четверо персонажей, Терзопулос оставил в своем спектакле всего двоих.


[Закрыть], где просто мы вдвоем на сцене. И тут началась другая история. Потому что мы вдвоем, греческий режиссер…

Теодорос Терзопулос, очень известный режиссер…

Да, известный. Пьеса такая… мне вначале-то было неудобно произносить это все. Но Алла Сергеевна, – болеет она, не болеет, бессонница у нее была, какие-то таблетки – она приходила, и то, как она включалась, – это было для меня просто каким-то профессиональным подвигом. У нас были дикие марафоны из спектаклей, дичайшие. Спектакль тяжелый и эмоционально, и физически. Я за полтора часа терял два килограмма веса.

Сейчас прошли годы, и я понимаю, что могу относительно объективно судить о том, как идет спектакль, как смотрят зрители, что происходит с залом. Да, это партнерство было удивительное, прекрасное. И я очень благодарен Алле Сергеевне за этот опыт.

Она в своей книге очень смешно описывает, как вы как-то вышли с ней из театра. Вы долго играли в Афинах. Этот спектакль шел, по-моему, месяц – это был действительно марафон. И вы вдвоем выходите из театра, такие уставшие. А напротив был дом терпимости, и оттуда выходят…

Две отработавшие женщины… Между прочим, к театру с одной стороны примыкал храм, а через дорогу был бордель.

Да, что-то в этом есть, конечно!

Вообще положение театра примерно такое, промежуточное.

Хорошо, когда все-таки ближе к храму.

И, конечно, Инна Михайловна Чурикова удивительная. В чеховской «Чайке», я помню, первое время я Треплева играл, а она Аркадину. Там с ней одна близкая сцена, где она мне перевязывает голову. Все остальное с другими персонажами. И я несколько раз себя ловил на том, что переставал играть. Я не понимал, что я на сцене. Я просто в этих ее огромных глазищах куда-то улетал, и все. А потом думал: «А, что происходит?! Я в спектакле, я Треплев». Это совершенно магическая женщина. Удивительная, гениальная. Огромное спасибо ей.

АКТЕР

ЛЕОНИД КУРАВЛЕВ:

ТЫ УЖЕ ЧЕМ-ТО ПОЛОН

Д. З. Ваша картина «Ищите женщину»[60]60
  «Ищите женщину» (1982) – художественный телевизионный фильм Аллы Суриковой, комедийный детектив с Софико Чиаурели (1937–2008) и Леонидом Куравлевым в главных ролях.


[Закрыть] – комедия, в которой много слоев. Там у вас замечательная партнерша и любовная история, хотя вы и не играете любовь. Вы, наоборот, играете постоянный конфликт с ней. Но за этим конфликтом мы сразу видим симпатию. А ваша партнерша – Софико Чиаурели, вы с ней вместе учились во ВГИКе.

Л. К. Да. Я очень был счастлив с ней встретиться, потому что она гениальная актриса. Когда она пришла на курс, она уже была готовой артисткой. Иногда актер – или актриса – так одарен, что ему не нужна учеба в том серьезном смысле, какой бывает учеба на актерском факультете. Нужно его талант только немножко огранить – и он выходит уже готовым. Эта картина мне многое дала, чтобы немножко подрасти как актеру.

Неужели?

А как же? Мы же с каждой ролью набираем и оттачиваем свою мастеровитость. Спросите меня, скажем, а чему, Леонид Вячеславович, вы научились, когда снимались и с Софико, и во многих других картинах, от актеров и актрис? Я вам не отвечу. Вы знаете, этот опыт оседает в подсознании. Там он хранится, как некий священный клад. Но он поднимается оттуда всякий раз в нужных количествах и в нужных качествах, когда ты начинаешь играть новую роль. И это копится, копится… А расчленять это – «а чему я научился?» – и не надо. «А вот я у Софико тому-то научился, а у Леонова тому-то научился». Это, по-моему, даже глупо, не надо. Научился – покажи. И ты на практике, играя, а лучше – живя в роли, это приносишь, даришь зрителю.

Мне кажется, это удивительная способность, именно для артиста очень важная, – интуитивно угадывать, как правильно что-то сделать.

Вот, к слову, на эту тему скажу. Меня однажды режиссер Валера Усков, у которого я снялся в картине «Неподсуден», сыграв резко отрицательного героя, спросил: «Лень, ну вот как у тебя получается?» А я отшутился, сказал: «Ты знаешь, вот за секунду до того, как ты скажешь “мотор!”, я включаю интуицию». Я не стал объяснять то, о чем мы выше говорили, – интуицию включаю, и все. Чего тут рассуждать-то? Ты чем-то уже полон. И благодари Бога за это.

АКТЕР И РЕЖИССЕР, ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ МХТ ИМ. А. П. ЧЕХОВА, ОСНОВАТЕЛЬ МОСКОВСКОГО ТЕАТРА-СТУДИИ «ТАБАКЕРКА»

ОЛЕГ ТАБАКОВ (1935–2018):

ПРОВЕЛА МЕНЯ ЗА РУКУ

Д. З. В своей книге «Моя настоящая жизнь» вы пишете, что благодаря Ольге Александровне Хортик перестали быть Молчалиным, что к моменту знакомства с ней было свойством вашего характера. Вы фильтровали свои мысли, слова.

О. Т. Да, я умело делал это. Потому я и был мил окружающим. Понимаете, окружающий мир был довольно суровый. В огромной 49-метровой комнате моей мамы нам с бабушкой отвели загородку, метров восемь или меньше. Ночью бабушка иногда просыпалась. Вставала, шла к окну. Я хватался за ее нижнюю рубашку и плелся вслед за ней. Мы подходили к окну, открывали окно. Мы жили на втором этаже на углу Мирного переулка и улицы Большой Казачьей, позже она была «20-летия ВЛКСМ». И я видел черный автозак. Потом из нашего дома выводили человека, и машина его увозила. Бабушка закрывала окно и шла в нашу загородку. Становилась на колени и молилась. Из ее молитв я получал понимание того, как и что у нас происходит.

Вы понимали, что происходит?

Наверное, к третьему классу понимал. И все это, вместе взятое, все-таки привело к тому, что, пойдя в пятый класс, я уже знал, что вот это – нельзя, а это – нельзя никогда. А это можно, но только когда мама рядом. То есть двойная бухгалтерия у меня уже существовала, я был весьма нахватанным человеком по этой части».

(Из книги «Важные вещи. Диалоги о любви, успехе, свободе»)

О. Т. Олечка Серова[61]61
  Ольга Серова (Хортик) – внучка художника Валентина Серова.


[Закрыть], Ольга Александровна Хортик, она, по сути дела, за руку провела меня через самые трудные, тяжелые отрезки пути, к тому, что называется быть интеллигентным человеком, от того, что моя баба Оля называла «тэмни та малограмотни люди». Я по сей день никогда не решусь сказать про себя, что я интеллигентный человек, но – стремлюсь к этому.

Д. З. Ну, конечно, вы интеллигентный человек, со стороны же это можно сказать!

Возможно. Но вот это обстоятельство, понимаете, ни с чем не сравнимо. Ее держание за руку, ее поразительный, почти пасторский талант прощать. Она в каком-то смысле – одна из моих родителей. Благодаря ей я перестал быть Молчалиным, начал приобретать человеческие черты.