Текст книги "История предательства"

– Ты совершенно напрасно упираешься, Иоанн. Этот брак будет простой фикцией, но даст тебе законное право быть Владыкой вселенной. И, как ты правильно заметил, при этом сможешь иметь, кого захочешь. Хочешь Анастасию? Пожалуйста. Можешь даже снова поселить ее на женской половине дворца в качестве уважаемой матери-императрицы.

Цимисхий нервно расхаживал по комнате, сжав губы и ничего не ответив.

– Позволь все же мне заняться переговорами с отцом Полиевктом, государь. Обещаю: он не устоит против моих аргументов. А ты пока, может быть, решишь, что ответить на требования Святослава?

– И чего хочет этот любимец Никифора? – остановился, с любопытством уставившись на паракимомена, Цимисхий.

– Послы напомнили царю Святославу, что патрикий Калокир – гражданин Византии и, согласно всем предыдущим договорам с русами, подлежит суду базилевса. Но Калокир тотчас сменил гражданство, став болгарским дьюлой. А объединенное войско тавров Калокира и скифов Святослава захватило земли Добруджи и Нижней Мёзии[40]40
  Мёзия (болг. Мизия) – историческая область между Нижним Дунаем и Балканскими горами, населенная фракийскими племенами (мёзы, бессы и др.). В настоящее время территория Мёзии принадлежит в основном Болгарии, некоторые ее части – Сербии, Румынии и Украине.


[Закрыть]. И еще царь Святослав ответил ромейским послам надменно и дерзко: «Я уйду из этой богатой страны не раньше, чем получу большую денежную дань и выкуп за все захваченные мною в ходе войны города и за всех пленных. Если же ромеи не захотят заплатить то, что я требую, пусть они тотчас же покинут Европу, на которую не имеют права, и убираются в Азию, а иначе пусть и не надеются на заключение мира с тавроскифами».

– Видимо, царь русов очень гордится своими победами над болгарами?

– Есть с чего. Болгары, или – правильнее – волгари, – изначально жители заливных равнин по берегам реки Волга. Это один из боевых скифских народов, родственный гуннам. Сначала они создали так называемое Болгарское ханство на Северном Кавказе, потеснив аланские народы. Потом часть из них переместилась в Мёзию и Добруджу. Как это часто бывает, всадники стали брать в жены дочерей местных господ и так вскоре возглавили местные племена мисян. Новому государству новые властители дали свое племенное имя – Болгария, с дополнением Дунайская, хотя в Византии его называют по старинке – Мёзия. Дунайские болгары наносили большой ущерб ромеям и уводили людей в рабство. А когда ромеи выступали против них, они скрывались в лесных и горных засадах и побеждали их в неудобных для сражения местах. История не сохранила упоминаний о ком-либо из ромейских базилевсов, победившем дунайских болгар.

Русы же применяют тактику викингов. Они перемещаются и нападают с воды. И в этом их преимущество. Им не надо дорог. На воде не устроить засады. А все крупные города и села расположены у воды. Царь Святослав уже прочно овладел их страной и теперь весь проникся варварской наглостью и спесью.

Цимисхий, сев на царское ложе, внимательно выслушал паракимомена.

– Значит, говоришь, что никто из ромейских базилевсов не смог победить дунайских болгар? – переспросил Цимисхий задумчиво. Для него это был вызов, и в глубине его глаз зажглись огоньки. – Как вообще тавроскифам так быстро удалось овладеть Болгарией?

– О, я много раз слышал теорию Багрянородного, что все примитивные племена делятся на два сословия: земледельцев и скотоводов. И в этих двух сословиях скотоводы занимают главенствующее положение. Скотоводы дерутся меж собой за первенство и власть, а земледельцы – только за пахотные земли у воды. Скотоводы сменяют друг друга, а земледельцы достаются победителю. Так и случилось, когда кавказские болгары пришли в Мёзию. Они сменили кельто-аварское сословье скотоводов и таким образом скоро завладели всеми мисянами и всей их страной. Ведь земледельцам-реатам все равно, кто у власти, лишь бы не трогали их пашни.

– А если у реатов отобрать землю?

– Случится бунт, яростный и жестокий, сметающий любую власть. Ведь земледельцев гораздо больше, чем скотоводов.

– Тебе лучше знать. Ведь твоя мать – болгарка? – подковырнул паракимомена Цимисхий. – Из твоих слов, Василий, можно сделать вывод: чтобы завладеть Мёзией, надо просто сменить главенствующую верхушку, убрать болгарских скотоводов, но не трогать земледельцев. Именно так Калокир со Сфендославом овладели Болгарией. Они пленили царя Бориса, и Калокир стал его главнокомандующим, – сделал вывод и довольно хмыкнул Цимисхий. – А на что это Сфендослав намекает, когда говорит, что Европа не принадлежит нам?

– По всей видимости, так он оправдывает свой захват Болгарии. Намекает, что она территориально расположена в Добрудже, известной как Малая Скифия, которая является частью всей Скифии, – пожал плечами Василий. – Или это воспоминания о тех временах, когда русы, разгромив готов, заняли практически весь Балканский полуостров. Царей Великой Моравии они считают своими западными родственниками, а франков – моравскими изгоями.

– Удалось выяснить количество его войск?

– Послам для получения дани он назвал тьму, что, согласно славянским число-буквенным значениям, означает десять тысяч. Количество явно завышено. Зная варваров, могу предположить цифру в два раза меньшую.

На этом разговор первых людей Византия закончился. Умиротворенный Цимисхий лег спать.

* * *

Отец Полиевкт прожил лишь несколько дней после рукоположения Феодора. Владыка, управлявший патриархией около тринадцати лет, внезапно переселился в царство блаженного покоя. Смерть патриарха поразила город. Он ушел из жизни, оставив церкви как памятник, образ добродетели, божественной к человеческой мудрости, и знаний, к которым он был весьма привержен.

Базилевс Иоанн был очень озабочен этим событием. Он долго о чем-то говорил наедине с паракимоменом Василием. Палатины, стоявшие за дверью, слышали лишь то, как речь Цимисхия порой срывалась на крик. Василий вышел из палаты весьма бледный. А базилевс Иоанн тотчас отправился на конюшни и провел полдня на ипподроме, загоняя коней на скачках.

То, что произошло, осталось в прошлом. Время поджимало. Вселенская церковь не могла долго оставаться без пастыря.

На следующий день после времени, положенного на траур, Цимисхий созвал во дворец епископов и синклит и обратился к ним с речью:

«Я признаю лишь одну наивысшую и главенствующую силу, которая вызвала из небытия к бытию все благолепие видимого и невидимого мира. Это сила Бога. Но мне известны и две власти в сей жизни, в насущном земном пространстве: священство и царство. Одной из них Создатель поручил заботиться о душах, а другой – управлять телами людей, с тем, чтобы ни одна из сторон не пострадала и оставались они целыми и невредимыми. И теперь, когда глава церкви отдал долг природе, надлежит всевидящему оку, которое распознает дела человеческие еще до того, как они задуманы, определить для священной должности среди всех людей наиболее достойного мужа. И вот Богом данной мне властью я возвожу на церковный престол человека, издавна мною испытанного и прославленного всяческими добродетелями. Ему Бог даровал способность предвидеть будущее: именно этот монах предсказал Никифору императорскую власть. Его божественное пророчество предрекло мне многое из будущего, которое и свершилось в свое время. Так пусть не проводит сей человек свою жизнь в тени».

Произнеся эти слова, Цимисхий вывел на середину отшельника Василия[41]41
  Патриа́рх Василий I Скамандрин – патриарх Константинопольский с 13 февраля 970 года по 974 год или март 973 года.


[Закрыть], который с детства избрал монашеский образ жизни и беспрестанно выказывал подвиги тяжкого труда своего на вершинах Олимпа. Старец был прекрасной кандидатурой на место владыки. Отшельник всю жизнь провел в уединении, где избегал соблазнов и мирской суеты.

В Византии церковь находилась в зависимости от государства. И выбор патриарха, в частности, фактически определялся базилевсом. Тем не менее Цимисхий счел нужным сослаться на положение Эпанагоги, византийского свода законов, о равноправии светской и духовной власти.

На следующий день монах Василий принял помазание на первосвященство и был провозглашен Вселенским патриархом. Как раз в тот день в Византии праздновали то воскресенье, когда святые отцы укрепили православную веру в почитании божественных икон.

Новый архиепископ Константинополя практически отстранился от руководства церковью, переложив эти обязанности на митрополитов и поместный синод. Стараясь избегать политических споров, он послушно исполнял все повеления базилевса.

Глава вторая

Преслав – столица Болгарии времен кагана Симеона Великого[42]42
  Симео́н I Великий (864–927 годы) – князь Болгарии с 893 года, с 918 года – царь. Третий сын князя Бориса I, отец Петра I.


[Закрыть] – был красивый и шумный город. Он стоял в начале дороги, ведшей на юг, к границам Византии. Определение «Великий» снова появилось у этого Преслава, после того как Мегаполис в устье Истра был уступлен Великому князю Святославу. И бывший Великий Преслав теперь стал называться Малым Преславом.

Совсем недалеко от Великого Преслава находилась и первая столица болгар времен хана Аспаруха[43]43
  Аспару́х (ок. 640–700 годы) – третий сын хана Кавказской Болгарии Кубрата. Основатель первого болгарского государства на Дунае.


[Закрыть], а ныне духовный центр и местопребывание патриарха болгар – Плиска[44]44
  Пли́ска – город в Шуменской области Болгарии, в составе общины Каспичан.


[Закрыть].

Болгарский царь Борис с семьей и его брат Роман расположились во дворце Симеона Великого. В крепости этого города сделал свою ставку и главнокомандующий всех болгар Калокир.

В тот день в столице встречали дорогих гостей. Отправленные к соседним правителям посланцы вернулись не с пустыми руками. С собою они привели тьму маджарских конников, так не хватавшую объединенному войску союзников. Треть войска вел Иелах, воевода Великого венгерского князя. Остальные две трети возглавлял князь Зубор, которого назначил дьюла. Правда, комит Шишман не прислал ни единого воина, сославшись на свой договор с Оттоном. Зато клятвенно заверил, что будет соблюдать нейтралитет при любом повороте событий.

Напряженная обстановка была в военно-полевом лагере у Преслава. Волжские биляры недружелюбно косились на «диких» зихов. Атаманы казаков настороженно смотрели в сторону маджарских предводителей. Прошло чуть больше года с тех пор, как ханы кангар вместе со степными аланами пришли к берегам Истра в первом походе Великого князя Святослава. И тут печенежские конники очень успешно «крошили в капусту» маджар Трансильвании на левобережье Данубия. Потому и маджары смотрели исподлобья на казаков. Еще не зажили душевные и телесные раны, приобретенные ими в тех боях.

А болгары черные неприязненно смотрели и на тех, и на других. А как же? С казаками они еще совсем недавно соперничали в Тмутаракани не на жизнь, а на смерть. А маджары вообще были в большинстве своем язычниками, с которыми добрым мусульманам вообще не о чем было говорить.

Не на это они рассчитывали, когда шли на берега Данубия вместе со своими семьями. В задунайской Болгарии они рассчитывали найти приют среди своих родичей, откочевавших сюда еще во времена хана Аспаруха.

Но болгары-христиане не торопились приветствовать своих мусульманских сородичей. И теперь их повозки стояли, сгрудившись на широком поле по левому берегу реки, на земле Трансильвании, на виду у русского гарнизона Доростола. Повозки были крыты шелковыми тентами. Тепло внутри повозок поддерживали при помощи переносных жаровен. Практически это были дома на колесах, пользовавшиеся большой популярностью у кочевых народов. В них было уютно женам с детьми. Но вокруг полевого города была неведомая чужая земля, где их никто не ждал. А конные мужи, переправившись на правый берег, вместо радушия своих сородичей должны были терпеть соседство недавних врагов.

* * *

Первым делом прибывшие воеводы отправились выразить заверения в дружбе своих государей и свою преданность государыне Лие – царице Атиля. Для этой цели царь Борис выделил ей большую палату на женской половине своего дворца.

Затем воеводы были приняты царем Болгарии Борисом. По завершении приема в их честь был дан роскошный пир в самой большой палате дворца царей. Дьюла Калокир встречал прибывавших военачальников.

Натянутые нервы гостей ощущались и за пиршественными столами. Кроме болгарских бояр тут сидели и конунги, и князья, и ханы, и атаманы. Вместе собрались предводители христиан – болгар и казаков, мусульман – черных болгар и биляров, а также вожди викингов, мадьяр и зихов, которые в большинстве своем предпочитали идти дорогою старых богов.

Калокир хорошо понимал эту взаимную неприязнь своих союзников. По правую руку от него сидели князь Святослав, конунг Икмор, хан Тонузоб и воевода Волк. По левую руку расположились царь Борис, воевода Свенельд, князья Зубор и Иелах, хан Хесен, князь Ирник и атаман Сивый Конь.

Он распорядился, чтобы за столом никто не чувствовал себя ущемленным. Из уважения к последователям пророка Мухаммеда за столом было много рыбы, дичи и баранины, но совсем отсутствовала свинина. Да и вместо вина болгарским боярам, как мусульманам, так и христианам, подавали кисломолочный кумыс, традиционно изготавливаемый из кобыльего молока путем его сбраживания.

Когда были сказаны первые здравицы в честь болгарского царя и его главнокомандующего, присутствовавшие немного расслабились, отведав горячительные напитки. В это время Калокир поднял руку, призывая к вниманию, и начал говорить:

– Князья и вожди! От имени царя Болгарии Бориса приветствую вас за этим столом!

– Царю Болгарии слава! – зазвучали ответные выкрики. Калокир выждал, когда уляжется шум, и продолжил речь:

– Все мы разные. Говорим на разных языках и верим в разных богов. Но сегодня нас здесь собрала одна цель. Один общий враг. И это – узурпатор, новый базилевс Византии.

Он незаконно захватил престол и уничтожает всех, недовольных этим бесправием. В том числе и в Болгарии. Против него уже восстали провинции Азии. Пора и нам в Европе сказать свое слово.

– Долой узурпатора! – пронеслось за столами.

– Болгария верна договору, заключенному с Македонской династией ромеев. Как верные союзники мы объявим войну узурпатору и завтра же выступим в поход, – продолжал Калокир. – Очень скоро мы разобьем свои шатры у ворот Византия и возведем вокруг города крепкие заслоны. А если базилевс выйдет к нам, мы храбро встретим его и покажем ему на деле, что мы не какие-нибудь ремесленники, а воины, которые оружием побеждают врага.

– Слава царю Борису! Слава главнокомандующему Калокиру! – подняли кубки все, присутствовавшие на пиру.

– Я как доверенное лицо царя Бориса и его главнокомандующий поведу войско прямо к Длинным стенам. Храбрецы, вы со мной?

– Мы с тобой! Мы с тобой! – Каждый из вождей поднял свой кубок, выразив солидарность с Калокиром.

– В этой войне нас поддерживает Русь, и варяжская, и степная, – продолжал Калокир. – Великий князь Святослав – мой ближайший друг и союзник. Он возглавит войско обходного маневра. Слава Великому князю Святославу! – поднял кубок Калокир.

– Слава Святославу! – подхватили присутствующие.

Когда приветственные крики смолкли, князь Святослав встал во весь рост:

– Зря базилевс по неразумию своему принимает нас за изнеженных баб и тщится запугать угрозами, как грудных младенцев, которых устрашают всякими пугалами.

По обычаю наших предков я послал базилевсу предупреждение: «Хочу на вы идти и взять град ваш». Пусть не спешит к нам. Пусть не изнуряет свои силы на путешествие в сию страну. Мы сами к нему придем. Слава нашим героям! – провозгласил Святослав.

– Слава! Слава! Слава! – трижды проскандировали вожди.

– Скоро мы все отправимся в поход. А сегодня будем веселиться! – объявил Калокир, и виночерпии бросились наполнять кубки. В дальнем углу тут же заиграли музыканты. Вбежали скоморохи, потешавшие публику. Между столами засновали женщины – жрицы любви.

* * *

Получив ультиматум Святослава о начале войны, Цимисхий стал незамедлительно и со всем усердием готовиться к схватке. И в то же время зловещие слухи поползли по Константинополю, вызывая панику у горожан: «Страшные русские верхом на белых медведях к городу идут». Цены на зерно и иные продукты питания сразу же поползли вверх. Многие купцы стали закрывать свои лавки. Торговые корабли спешили покинуть бухту Золотой Рог.

Незамедлительно был созван синклит на внеочередное собрание. В этот раз сенаторы проявили небывалое единодушие. На первом же заседании было принято решение о проведении полной мобилизации в феме Македония. Было также предписано «посылать по бивуакам и занятым врагами областям переодетых в скифское платье людей, владевших и русским, и готским языками, чтобы они узнавали о намерениях неприятеля и сообщали о них базилевсу».

Благодаря этому распоряжению то, что было озвучено на пиру, было очень своевременно передано в Константинополь. Цимисхий тут же распорядился всю полноту власти на местах разделить между двумя стратигами: стратопедархом Петром и магистром Вардой. Они получили повеление провести у Адрианополя и Аркадиополя[45]45
  Современный Люлебургаз в Турции.


[Закрыть] остаток зимы, упражняя воинов и объезжая страну, чтобы «она не потерпела никакого вреда от скифских набегов». Им в поддержку направлялась гвардейская конница катафрактов.

* * *

Пополнив запасы продовольствия, войско союзников, поделенное на две части, выдвинулось в сторону Константинополя.

Правое крыло возглавлял Святослав. В его войске были викинги Икмора, конники хана Тонузоба и воеводы Волка. Он и Икмор выдвинулись разными путями к единой цели. Ладьи викингов спускались по реке Марице от Филиппополя в сторону Адрианополя, столицы фемы Македония. Река подходила к городу с запада, оставляя позади восточные отроги Родопских гор. Возле города русло реки поворачивало на юг, и так текла она до самого своего впадения в Эгейское море. Туда же, к Адрианополю, но по равнине с севера, вел конное войско кавказских болгар и тысячу своих дружинников сам Святослав.

Левое, основное, крыло возглавлял главнокомандующий Болгарии Калокир. В его войске оказались воевода Свенельд и мадьярские князья. Он вел войско тоже на юг, но забирая левее, и должен был выйти восточнее Адрианополя, к городу Аркадиополю, который располагался уже непосредственно у Длинных стен Анастасия. Эта крепостная стена протянулась от моря Чёрного до моря Эгейского. Она перегораживала перешеек, на котором располагался Царский город, и огораживала выход к его внутреннему морю – Мраморному.

Свенельд возглавлял объединенное войско аланское – наиболее боеспособный отряд, следовавший в авангарде войска, западнее от основной дороги. За ними и восточнее от дороги шла конная колонна мадьяр. В арьергарде за конниками по дороге шагали грейтунги Таврии и дружинники болгарской гвардии. Тут же находился и верховный главнокомандующий, дьюла – патрикий Калокир.

* * *

В приемном зале дворца эпарха Адрианополя было как никогда оживленно и даже немного тесно. Градоначальник собрал здесь представителей цеховых объединений и весь цвет аристократии провинциальной столицы. Но председательствовал на собрании отнюдь не эпарх. Стратопедарх Пётр сидел на председательском месте и принимал доклады о количестве мобилизованных стратиотов. Они прибывали со всех окрестных деревень. Их собирали в полевом лагере за городскими стенами. Кроме того, спешно подсчитывали запасы продовольствия и готовили крепостные стены к осаде. На них собирали камни в пирамиды. Наливали воду в котлы и заготавливали дрова для ее разогрева.

Внезапно дверь широко распахнулась. В зал, бряцая оружием, скорым шагом вошел магистр Склир. Его сопровождали закованные в латы телохранители и адъютанты. Дорожная пыль покрывала их плащи. Стражники и палатины, пытавшиеся преградить столь бесцеремонное вторжение, были отброшены в стороны.

Варда, подойдя к противоположному концу стола, во главе которого сидел патрикий Пётр, остановился. Наступила тишина. Местные аристократы, сидевшие за столом и толпившиеся вокруг, в ожидании уставились на вошедшего магистра.

– Приветствую тебя, Пётр. – Варда поднял руку в приветствии. – Заседаете? Это правильно. – И, не дожидаясь ответа, магистр стал излагать: – По донесениям моих лазутчиков, скифская конница начала движение. Она идет по дороге на юг, к Длинным стенам. Я встречу ее возле Аркадиополя.

– Мобилизация еще не завершена, но я могу направить часть стратиотов тебе на усиление, – заявил спокойно Пётр.

– Благодарю. Не стоит. Местных ополченцев хватает и в Аркадиополе, – презрительно скривил губы Варда. – Я оставлю себе курсантов, рыцарей-катафрактов и императорских гвардейцев. И буду приветствовать у себя всех, кто умеет держаться на лошади.

– Зачем же ты сюда приехал? – удивился Пётр.

– Базилевс Иоанн при нашей последней встрече сказал мне: «Со скифами деритесь по-скифски». Я приехал, чтобы передать тебе его слова и предупредить. Основное конное войско встречу я. Но те, кто идет по воде, придут сюда. И тогда да поможет вам Бог! А теперь прощайте. Нужно торопиться. – Варда снова вскинул руку в приветствии, развернулся и таким же скорым шагом покинул дворец эпарха.

* * *

Зима сдавала свои позиции. В воздухе запахло весной. Долина перед Аркадиополем была покрыта пожухлой прошлогодней травой. Ее перемешивали с грязью и удобряли навозом сотни и тысячи конных табунов. Тут в ожидании неприятеля расположился лагерь магистра Склира.

Поздно ночью его осторожно разбудил один из караульных стражников. С севера прибыл лазутчик, и у него было срочное сообщение. Пока Варда тер глаза, разгоняя сон, в палатку скользнул разведчик. Он замер справа от входа, ожидая разрешения говорить. Это был степной обычай, отличавшийся от более демократичных правил поведения, принятых у ромеев.

– А, это ты, Алакс, – узнал вошедшего лазутчика Варда. – Что горит? Нельзя было подождать до утра?

– Я скакал полночи по распутице не для того, чтобы ждать до утра, – огрызнулся Алакс.

– Да ладно, не обижайся. Это я ворчу со сна, – примирительно сказал Варда. – Что случилось?

– Передовые отряды аланов расположились лагерем в одном конном переходе от нашего лагеря.

Сон с Варды как рукой сняло. Он сначала вскочил, потом взял себя в руки и сел.

– Ты полегче со своими докладами, – проворчал он. – Сколько у меня есть времени?

– Не больше половины суток.

– Сколько их?

– Не более четырех тысяч.

– Всего-то?!

– Это смешанный отряд аланов: донских, зихов и казаков, – объяснил Алакс. – Недооценивать их нельзя. Они профессионалы. И каждый из них стоит десяти обычных всадников.

– Аланы? – наморщил лоб Варда. – Пачинакиты что ли? Под какими штандартами?

– Серые волки на белом поле, белые олени и барсы – на синем, – кратко ответил Алакс.

– Ну да, крепкие вояки, – согласился Варда. – А кроме них никого нет?

– За ними следует маджарская конная тьма, а за той – около четырех схол готской пехоты.

Варда подпер голову рукой и задумался.

– Пошлите за моим братом Константином! – отдал распоряжение стражнику Варда.

– Ты, Алакс, тоже из аланов. И ты видел их лагерь. Не тянет обратно, к своим землякам? Будешь сражаться против них?

– Да, я родился в Зихии, но, когда хан Буриберди устроил гонения на христиан, я покинул родные края. Византия приняла меня, а базилевс Никифор дал мне землю в Киликии и сделал катафрактарием. Теперь я ромей! – закончил гордо Алакс.

– Но с аланским боевым опытом, – продолжил Варда. – А раз так, то скажи мне, Алакс, что ты думаешь по поводу завтрашней схватки.

В палатку вошел заспанный Константин и сел возле брата. Он не стал задавать лишние вопросы.

– Наибольшую опасность представляет передовой аланский отряд, – стал рассуждать Алакс. – Прямой рыцарский удар катафрактариев они пропустят мимо, рассыпавшись в стороны, а затем нападут со спины.

– А если перед ними поставить тагму «бессмертных»? – предложил Константин. – Столичные курсанты смогут выдержать и знаменитую скифскую «лаву».

– Может, и выдержат, – согласился Алакс. – Но никто не будет атаковать в лоб. «Лава» обойдет фалангу с флангов и будет забрасывать ее стрелами до тех пор, пока там все не смешается в панике.

– На флангах их будет ждать конница схолариев и катафрактариев, – снова предложил Константин. – И, когда пачинакиты достигнут фаланги, наша конница с двух сторон нанесет фланговый удар и замкнет пачинакитов в кольцо.

– План хорош и мог бы сработать, – снова согласился Алакс. – Но только до тех пор, пока не подойдут основные силы маджар и болгар. Кто тогда сможет противостоять им?

– А как бы скифы поступили в подобном положении? – спросил Варда.

– Для начала они попытались бы оторвать передовой отряд от основных сил и заманили бы его в ловушку, – ответил Алакс. – А потом внезапным ударом с нежданной стороны атаковали бы основные силы.

– Умно и хитро, – одобрил Варда. – Как сказал мне Цимисхий: «Бей скифов по-скифски». Так и поступим. И будем думать, как это сделать.

Около часа братья Склиры и Алакс ломали головы, пытаясь скроить план битвы с превосходящими силами противника. Снаружи уже начало сереть и землю накрыл туман, когда план сражения был единодушно принят.

– Итак, подведем итог, – сказал магистр. – Тебя, Иоанн Алакс, я назначаю лонгином. Тебе дается тысяча верховых из пограничных жителей. Они, конечно, хуже вооружены, но это даже лучше для выполнения твоей миссии. Лошади не так быстро выдохнутся, – уточнил Варда. – Ты должен будешь завязать бой с передовым отрядом пачинакитов, потом отступить и не позже полудня привести их сюда, где их встретит фаланга «бессмертных».

За это время городской комит с двумя тысячами ополченцев займет позиции в лесополосе впереди и слева от фаланги. Ты, Константин, возглавишь тысячу киликийских катафрактариев и займешь позиции справа от фаланги. Как только пачинакиты втянутся в сражение с фалангой, дашь команду букинаторам трубить сигнал к атаке. По этой команде македонские ополченцы выдвинутся в тыл пачинакитам, а ты сам поведешь киликийских рыцарей им навстречу, замыкая кольцо.

Я сам возглавлю гвардейский корпус из шести конных схол. В то время, когда вы окружите передовой отряд, я двумя клиньями схолариев атакую мадьярскую колонну от побережья с востока. Тактика вил помешает мадьярам рассыпаться в стороны, и я проткну их вилами как запеченную куропатку.

Я ничего не упустил?

– Прими мой совет, – добавил Алакс. – Разбив мадьяр, не ввязывайся в бой с готской фалангой. Они стоят крепко, не хуже «бессмертных». С ними сочтемся, когда они окажутся одни, без поддержки конницы.

– Хорошо, Алакс. С ними сочтемся позже, – согласился Варда. – Ну что же, если больше вопросов нет, займемся делом.

* * *

В то роковое утро воеводы Свенельда не было в лагере передового отряда. Главнокомандующий Калакир вызвал его к себе на совет. В его отсутствие командование объединенным отрядом было возложено на князя Ирника. Он знал свое дело, и враг не застал аланский лагерь врасплох. Конные разъезды вовремя заметили противника и доставили сообщения князю. Много ли времени надо кавалеристу в походе, чтобы быть готовым к бою?

По центру, конечно же, выступила конница зихов князя Ирника. По обе стороны от него расположились аланы атамана Сивого Коня. Биляры хана Хесена шли в замыкании.

Зихи первыми соприкоснулись с противником. Но Алакс не намерен был устраивать сшибку и рубку. Выпустив тучу стрел, его всадники по сигналу трубы разом сменили направление и пустились вскачь вдоль строя. С правого фланга им навстречу выдвинулась конница казаков в рассыпном строю. Тогда конники Алакса развернулись на сто восемьдесят градусов и помчались вдоль строя зихов в обратном направлении.

Князь Ирник не спешил атаковать противника, ожидая полного охвата его с флангов. И вот уже с левого фланга в рассыпном строю пошли в атаку аланские конники с Дона. Но и Алакс не стал больше искушать судьбу. По его приказу букинатор протрубил отступление.

С высоты птичьего полета наступавшая конница напоминала месяц, устремленный «рогами» вперед. Такой строй назывался вогнутой «лавой». В его центре создавалось силовое поле, заставлявшее траву склоняться до земли, а людей – терять рассудок от ужаса. И, чтобы не попасть в этот центр несшейся «лавы» впереди и опережая ее, неслись во весь опор ромейские всадники.

Уже кони покрылись пеной и стали задыхаться. Уже неминуема кровавая развязка. И тут вдруг перед атаковавшей печенежской конницей внезапно выросла стена из заостренных кольев, а за ними – стена щитов и лес торчавших копий. Ромейские всадники по открытым дорожкам пронеслись сквозь фалангу в ее тыл. А за их спинами легионеры сразу же сомкнули ряды.

Несшаяся во весь опор «лава» по трубному сигналу из ее центра едва успела сменить направление, направив бег коней влево от укрепления. Менее обученные конники так и остались бы лежать горами трупов на этих кольях. И даже у таких профессионалов, как аланы, несколько десятков всадников так и не смогли избежать бесславного конца.

Еще можно было исправить положение, отойти, перегруппироваться и снова атаковать.

Но в это же время над полем раздался трубный звук, многократно подхваченный и призывавший к бою. Слева от фаланги из лесов и оврагов вышли скрытые до поры легионеры. Бегом в рассыпном строю они напали на противника с тыла.

А с правого фланга фаланги им навстречу погнали лошадей вскачь закованные в кольчужные доспехи катафрактарии. Они мчались на свежих конях, покрытых чешуйчатыми латами. Направив свой «железный» удар по касательной, они разрезали строй аланов, смяв и смешав их ряды.

Уже шло сражение, и с обеих сторон гибли храбрейшие воины. Конечно, печенежский воин никогда не сдавался в плен и сражался до тех пор, пока в нем оставалась хоть одна искра жизни, даже с толпой врагов. Но разве обязательно губить их всех на этом поле?

И вот князь Ирник, будучи благородным от рождения, воззвал к чести своих противников. Ведь сражение можно закончить и поединком вождей. Он протрубил в рог вызов на поединок и направил коня в сторону предводителя катафрактов. Лонгин Константин был не менее благороден и, услышав вызов на поединок, протрубил в ответ, принимая его.

Как бы ни было скученно на поле боя, все же благородный поединок двух вождей вызывал уважение. И потому каждый услышавший трубный звук спешил убраться в сторону, освободив место для поединка.

Два поединщика неслись навстречу друг другу. Конечно, копье Ирника было на целый метр короче копья Константина. Зато излишняя броня не сковывала его движений. И это позволило князю уклониться в сторону от четырехгранного наконечника, направленного в его грудь. Но и его копье разлетелось в щепки, ударившись о нагрудную броню лонгина.

Миновав противника, князь поднял коня на дыбы и, заставив его развернуться на задних ногах, пустился в погоню. Настигнув Константина, князь извлек свою шашку и ударил его по шлему.

Но удар был неудачным: лезвие шашки, ударившись о твердь шлема, соскользнуло в сторону. В ответ патрикий Константин извлек свой меч и замахнулся на противника. Князь Ирник уклонился от удара, откинувшись на круп коня. Но удар меча пришелся по шее коня, и голова его отлетела в сторону. Князь рухнул вместе с обезглавленным конем на землю и был придавлен им. Этим тотчас воспользовался Константин. Он подъехал к противнику и заколол его.