Текст книги "Путеводная нить"

Глава 2
ЭЛИЗА БОМОН

Элиза Бомон очень ждала и одновременно очень боялась выхода на пенсию. Ее радовало, что отныне не придется просыпаться по будильнику. Она вставала, когда организм подсказывал, что уже выспался, и садилась за стол, когда чувствовала голод, а не когда в ее школьной библиотеке был перерыв на обед.

Впрочем, не все так радужно. Много лет подряд Элиза урезывала себя и экономила на всем, чтобы на старости лет переселиться в собственный дом на своем клочке земли. Она долго искала, смотрела типовые поселки и, наконец, нашла то, что пришлось ей по душе. Коттеджный поселок ее мечты раскинулся на окраине Сиэтла. Правда, океана оттуда видно не было, зато дома стояли на опушке сосновой рощи. Элиза уже представляла, как будет пить кофе на крошечном заднем дворике и наблюдать за оленями и прочей живностью. Застройщик требовал оплатить крупную сумму наличными, и Элиза сняла деньги со своего счета. Она рассчитывала, что фирма окажется солидной, порядочной… В общем, выяснилось, что все совсем наоборот. Ее, как и других несчастных, мечтавших о собственном домике, ввели в заблуждение и обманули. Через месяц фирма-застройщик объявила себя банкротом, и в результате у нее не оказалось ни дома, ни сбережений – только счета адвокатам все росли.

Лежа в кровати, Элиза тяжело вздыхала: ей всю жизнь хотелось путешествовать. Она родилась и выросла в Сиэтле и не выезжала никуда дальше залива Пьюджет-Саунд. Теперь путешествия ей не по карману. Зато она впервые с детства вспомнила о своих творческих наклонностях. Надо будет снова начать вязать, еще можно научиться рисовать масляными красками. Почти всю жизнь Элиза имела дело с книгами, и ей самой хотелось написать роман или рассказ для детей… Теперь она вольна пробовать силы в чем угодно, но только после того, как удовлетворят групповой иск против строительной фирмы. А до тех пор остается лишь сокрушаться о том, как мало у нее денег, и ждать, чем закончится судебный процесс.

Пока все как-то не решится, все остальное висит на волоске. Адвокаты заполняют необходимые бумаги, скоро дело передадут в суд. Ждать еще долго. В самом лучшем случае она и остальные соинвесторы увидят хотя бы часть своих денег через год… Если, конечно, им хоть что-то вернут, но это пока под сомнением. В общем, Элиза очень надеялась, что еще не все потеряно.

Неудача с собственным домом – не единственная ее беда. Уверенная в том, что вот-вот переедет в коттеджный поселок, Элиза не стала продлевать договор на аренду квартиры. Она, конечно, поторопилась. В Сиэтле туго с жильем, и дело не только в том, что совсем непросто найти что-то приличное.

Квартиры сдаются по заоблачным ценам – на новую пришлось бы расходовать львиную долю пенсии. Дочь предложила Элизе пожить пока у нее, и Элиза согласилась, хотя и дала себе слово, что это ненадолго. Но прошло уже полгода…

Нет… Не стоит вспоминать о постигшей ее беде. Такие мысли только нагоняют тоску. Она хотела обрести собственный дом, а в результате потеряла все свои сбережения. Зато она относительно здорова, у нее замечательные дочь и внуки. Кроме того, рассудка она еще не лишилась.

– Бабушка, бабушка! – закричал шестилетний Джон, барабаня в ее дверь. – Ты не спишь? Можно мне войти?

Элиза встала и отодвинула засов. Веснушчатый внучок лукаво улыбнулся, глядя на нее снизу вверх. Жесткие рыжие волосы стояли дыбом – совсем как когда-то у Маверика. Глядя на младшего внука, она часто вспоминала бывшего мужа, хотя за последние тридцать лет они с ним виделись нечасто. Вот интересно, как ее угораздило влюбиться в профессионального игрока, да к тому же выйти за него замуж? Непостижимо… Видимо, она единственный раз в жизни поддалась необъяснимому порыву.

Но как же она его вначале боготворила! Элиза влюбилась в него по уши. Они поженились через несколько недель после знакомства – а познакомились они, кстати, не где-нибудь, а в продуктовом магазине. Вскоре родилась Аврора, и начались трудности. Марвин Бомон по прозвищу Маверик работал в страховой компании, но уже в ту пору питал нездоровое пристрастие к картам и другим азартным играм. Тогда он едва не погубил их всех! В конце концов Элиза поняла, что у нее не остается другого выхода, и ушла от мужа. Всякий раз, когда она угрожала ему разводом, он умолял ее о прощении, просил дать ему еще один шанс. Раз за разом повторялось одно и то же. Элиза вычеркнула Маверика из своей жизни, хотя ей до сих пор больно. Она никого больше так не любила. Пыталась найти ему замену, но другим мужчинам так и не удалось зажечь в ней искру любви.

Нет, она не жила затворницей и не исключала того, что снова выйдет замуж. Ближе всего к решительному шагу она была, когда Авроре исполнилось пятнадцать. И вдруг оказалось, что у Жюля, музыканта симфонического оркестра, с которым она тогда встречалась, в Сан-Франциско жена и две дочери. Разочаровавшись в мужчинах, Элиза больше не стремилась к новым романам. И в простой жизни есть свои радости.

В дверь с озабоченным видом заглянула ее дочь.

– Джон, я же велела тебе не беспокоить бабушку! – упрекнула сына Аврора и, схватив его за руку, потащила прочь. – Извини, мама. Я просила мальчиков дать тебе выспаться, – добавила она, виновато покосившись на Элизу.

– Ничего страшного, я уже проснулась.

Пусть Элиза и не мечтала на старости лет жить в доме дочери, домохозяйки с двоими детьми, но пока и ее, и Аврору все устраивало. Мебель свою Элиза отвезла на склад, чем закончится тяжба – неизвестно, зато у нее есть крыша над головой.

В ожидании вердикта Элиза платила Авроре и ее мужу Дэвиду за жилье. По их настоянию сумма была очень маленькой, и все же она вносила свой скромный вклад в их семейный бюджет. Кроме того, Элиза помогала дочери с детьми. Дэвид, зять Элизы, работал в компьютерной фирме, которая продавала программное обеспечение на территории всей Северной Америки. Поэтому Дэвида часто не бывало дома по неделе, а то и по две. Элиза и Аврора всегда были близки, их не стесняло общество друг друга. Элиза была очень благодарна дочери за ободрение и поддержку.

– Пойдем сегодня в парк? – спросил Джон.

– Может быть. – Элиза не любила в чем-либо отказывать внуку. – Скоро я пойду по делам и не знаю, когда освобожусь.

– А мне можно с тобой по делам? – Джону не сиделось на месте. Он вечно куда-то бежал, спешил все увидеть и всем помочь. Ему не терпелось с головой окунуться в гущу жизни. Жаль, но иногда приходится делать перерывы.

– Нет, милый, сегодня тебе в школу.

Лицо у мальчика вытянулось, но долго унывать он не умел. Выслушав отказ, добродушно пожал плечами и убежал к брату.

– Я хотела прогуляться на Цветочную улицу – там открылся магазинчик пряжи, – сообщила Элиза.

Она сразу поняла: Авроре по душе, что она снова интересуется вязанием. Недавно Элиза навещала своего адвоката, а потом прогулялась по обновленной Цветочной улице. Тогда-то ее внимание и привлек симпатичный магазинчик.

Перемены, произошедшие на Цветочной улице, приятно удивили Элизу. Много лет тот квартал, застроенный убогими, обветшалыми домами, был настоящим бельмом на глазу жителей города. После реконструкции все изменилось, хотя и не совсем так, как думала Элиза. Во-первых, архитектор не стал сносить все старые здания. В них произвели перепланировку, заменили коммуникации, отреставрировали фасады. На Цветочной улице появились магазинчики с полосатыми навесами, цветами в ящиках и выносными рекламными щитами перед входом. Квартал приобрел своеобразное очарование, здесь стало очень уютно. Трудно поверить, что совсем рядом – деловой центр Сиэтла с небоскребами, крупными финансовыми корпорациями, страховыми компаниями и прочим.

Заглянув в витрину «Путеводной нити», Элиза увидела объявление, в котором всех желающих приглашали на курсы вязания. Будь что будет, решила она. Хотя ей пока не удается наслаждаться жизнью на пенсии, как она собиралась, не быть же скрягой, которая жалеет потратить лишний цент. К тому же рукоделие поможет ей отвлечься от неприятностей.

Выпив чаю у себя в комнате, Элиза принялась одеваться. Фигура у нее оставалась по-девичьи стройной. Она сняла с вешалки брючный костюм персикового цвета – и стильный, и удобный. Хотя на дворе начало июня и ярко светит солнце, воздух еще не прогрелся как следует; сверху надо будет надеть куртку в тон. К нагрудному карману белой блузки она приколола маленькую розовую камею – свою самую красивую драгоценность. Камею ей подарил Маверик еще до того, как они поженились. Элиза очень любила ее и часто надевала.

Маверик, надо отдать ему должное, не утратил связи с дочерью, хотя виделся с ней не так часто, как хотелось бы Элизе. Она сама не желала иметь с бывшим мужем ничего общего, но никогда не упрекала Аврору за то, что та общается с отцом. Впрочем, отношения дочери и бывшего мужа ее как бы и не касались. Элиза замерла на месте и нахмурилась. Вот уже два раза за сегодняшнее утро она вспоминает Маверика. Она его, конечно, не забыла – да и как можно о нем забыть, если внук вылитый дедушка, – но редко позволяла себе помечтать о нем. Ей не хотелось вспоминать дни и ночи любви.

Причесавшись, она сделала пучок на затылке. Элиза очень гордилась своей густой гривой, как она ее называла. И ни одного седого волоса! Снова рука застыла в воздухе, а сердце невольно сжалось. Она вспомнила: Маверик очень любил, когда она распускала волосы. На работе, в библиотеке, она носила тугой пучок, но в конце дня он первым делом вынимал из ее прически шпильки, и тяжелые пряди падали на плечи. «Рапунцель, Рапунцель», – шептал он, и она улыбалась… Досадуя на себя, Элиза поджала губы. С чего это она сегодня то и дело вспоминает бывшего мужа?

Когда Элиза вошла на кухню, Аврора разливала молоко в миски с кукурузными хлопьями.

– Отлично выглядишь, мама, – заметила она.

Элизу всегда смущали комплименты, вот и сейчас, услышав похвалу из уст дочери, она покачала головой.

– Учитесь хорошо, – велела Элиза внукам, открывая парадную дверь.

Они смерили ее укоризненными взглядами, как будто она бросала их одних в лесу. Элиза обожала мальчиков, но искренне не представляла, как Авроре удается справляться с ними и с хозяйством. Она восхищалась своей дочерью – образцовой женой и матерью.

Элизе самой, как ей часто казалось, не удалось стать ни той ни другой. Для роли жены она, наверное, просто не создана, что подтвердили два года замужества. Семейная жизнь рухнула с треском; из-под обломков удалось спасти ее единственное сокровище – Аврору. Дочь, такая же высокая, как отец, под метр восемьдесят, стала ей наградой за все страдания. Хотя Элиза не всегда это сознавала, она во многом взрослела вместе с Авророй. К счастью, они с дочерью отлично ладили.

Маверик честно присылал каждый месяц деньги – пособие на ребенка. Время от времени, вспомнив о том, что у него есть дочь, звонил Авроре из разных уголков света, куда заносила его судьба. Почти сразу после свадьбы Маверик бросил нормальную работу, хотя был на хорошем счету, и посвятил себя азартным играм. Естественно, семья ему только мешала. Профессиональный игрок не стремится пустить корни, жить оседло. Куда уж там заботиться о жене и детях! Даже когда Элиза рожала, любящий муж затеял партию в покер в зале ожидания и пропустил появление на свет своей единственной дочери.

Элиза села на сорок седьмой автобус и поехала на Цветочную улицу. Вышла она за три остановки до суперсовременной Сиэтлской публичной библиотеки, ставшей одной из достопримечательностей города. За годы работы в школьной библиотеке Элиза познакомилась со многими своими влиятельными коллегами, в том числе с Нэнси Перл, директором Центра книги штата Вашингтон при Сиэтлской публичной библиотеке, которая придумала программу под названием «Если бы весь Сиэтл читал одну и ту же книгу». Ее замысел всем понравился, и примеру Сиэтла вскоре последовали другие большие и малые города по всей стране. Элиза радовалась, что чтение по-прежнему остается любимым досугом многих. Значит, библиотека остается важной частью жизни общества.

Выйдя из автобуса, она крепко прижала к себе сумочку. Когда-то этот район пользовался дурной славой из-за обилия карманников и уличных грабителей. Похоже, сейчас все изменилось, но осторожность еще никому не повредила.

Дойдя до цветочного магазина, она остановилась полюбоваться необычными фиолетовыми гвоздиками. Раньше она никогда не видела гвоздик такого цвета; ей захотелось купить букет для Авроры. Правда, не в ее положении транжирить деньги на цветы, и все-таки… Элиза вздохнула. Она подумает.

В витрине магазинчика пряжи дремал, свернувшись клубочком, полосатый кот. Элиза толкнула дверь, зазвенел колокольчик. Кот, очевидно привыкший к звону, даже ухом не шевельнул.

– Доброе утро! – приветствовала ее симпатичная женщина за прилавком. Еще одна женщина, постарше, дружелюбно кивнула Элизе.

– Доброе утро.

Приветливость владелицы сразу согрела Элизе душу. Внутри магазинчик оказался очень симпатичным. Товар разложен очень продуманно, все образцы пряжи можно рассмотреть, подержать в руках.

– Я насчет курсов вязания, – сказала Элиза, у которой разбегались глаза. Какой богатый выбор! Все цвета, все оттенки, пряжа любого типа… Наверху в шкафах-витринах помещены вязаные вещи, искусно закрепленные на проволочных вешалках. Внимание Элизы привлек детский свитер с вывязанным спереди динозавром. Люк и Джон придут от такого в восторг… Может, когда-нибудь она и свяжет внучатам по свитеру.

– На этой неделе у нас запись на курс вязания носков.

– Носков? – неуверенно повторила Элиза. Вот уж не ожидала… – Когда-то, очень давно, я вязала носки на чулочных спицах…

– Вот эти связаны на круговых.

Владелица подвела Элизу к среднему шкафу-витрине, и та увидела красивые носки, надетые на пластмассовые «ножки».

– Вот, смотрите, что я имею в виду.

Элизе показалось, что узоры у этих носков очень сложные – ей в жизни таких не освоить. Она не занималась рукоделием много лет, не хочется сразу начинать с трудностей.

Элиза уже собиралась вежливо отказаться, но хозяйка магазина объяснила, что узор определяется самой пряжей.

– Хотите сказать, мне не придется ничего выдумывать, только вязать?

– Совершенно верно. Это специальная меланжевая пряжа, так называемая фантазийная. Узор получается сам собой. – Владелица сообщила, сколько стоит курс обучения и в какой день будут проходить занятия. – В цену входит и все необходимое: пряжа, спицы и фурнитура. Кстати, меня зовут Лидия Хоффман, а это – моя сестра Маргарет. Она работает со мной.

– Элиза Бомон, – представилась Элиза и улыбнулась сестрам. Вглядевшись, она сразу заметила фамильное сходство. Маргарет, старшая, крупнее и шире в кости, а Лидия хрупкая, с тонкими чертами. Но овал лица у них одинаковый: у обеих выступающие скулы и большие карие глаза. Опомнившись, Элиза смутилась: так пристально разглядывать людей неприлично! Она поспешила пояснить: – Я недавно вышла на пенсию. Вот хочу снова начать вязать.

– Замечательно! Просто великолепно!

Воодушевление Лидии оказалось заразительным, и Элиза невольно улыбнулась. Маргарет отвернулась и занялась делами; судя по всему, она изучала каталоги и заполняла бланки заказов.

– По-моему, курсы – отличное место для начала, – сказала Элиза.

Лидия кивнула:

– Я очень рада, что вы заглянули к нам. – Она показала в сторону подсобного помещения, где стояли стол и стулья. – Если по пятницам во вторую половину дня вы свободны, приходите и на наши благотворительные посиделки.

– Еще один курс? – забеспокоилась Элиза: она могла позволить себе только один.

– Не совсем. Платы за обучение нет. Несколько моих постоянных учениц каждую неделю собираются и вяжут вещи для разных благотворительных фондов и программ. Будем рады видеть вас здесь, Элиза. – Лидия рассказала ей о программе «Согреем Америку» и проекте «Лайнус», участники которых вяжут пледы и шьют одеяла для больных детей, и о программе «Кемокэп», в соответствии с которой мастерицы вяжут шапочки для пациентов, проходящих курс химиотерапии.

– Вы пряжей обеспечиваете? – спросила Элиза, снова вспомнив о своих ограниченных средствах.

– Да, – кивнула Лидия. – По крайней мере частично. Для участников программы «Согреем Америку» пряжу бесплатно присылают спонсоры. Кроме того, все, кто участвует в благотворительных программах, покупают в нашем магазине пряжу со скидкой.

– Может быть, я к вам присоединюсь.

Элиза как раз искала, чем бы ей заполнить свободное время, потому что не любила сидеть сложа руки. Пока она вступила только в клуб книголюбов, который раз в месяц собирался в филиале Сиэтлской публичной библиотеки, и помогала своей приходской церкви – распространяла информационные бюллетени. Кроме того, по понедельникам до полудня Элиза дежурила в центре переливания крови при местной больнице.

– Так вы хотите записаться на курс вязания носков? – спросила Лидия. – Не сомневаюсь, вам понравится!

У Элизы снова потеплело на душе от дружелюбия собеседницы.

– Да, наверное… – Она открыла сумочку и достала чековую книжку. – Сколько человек будет в группе? – спросила она, подписывая чек.

– Я бы хотела ограничиться шестью.

– Много народу уже записалось?

– Пока нет, но я вывесила объявление только утром во вторник. Вы – первая.

– Первая, – повторила Элиза. Почему-то – она могла только догадываться почему – она обрадовалась, узнав, что оказалась первой.

Надо будет все же купить те цветы для Авроры.

Глава 3
БЕТАНИ ХЭМЛИН

Все должно было быть не так, сокрушалась Бетани Хэмлин, выруливая на дорожку, ведущую к дому. Особняк, в котором она жила, построили на сиэтлском Капитолийском холме в тридцатых годах двадцатого века, еще до того, как решили, что из-за угрозы землетрясений строить здесь из кирпича опасно и бесперспективно. Бетани влюбилась в особняк с первого взгляда. Короткая подъездная аллея круто поднималась в гору и заканчивалась у ворот встроенного гаража. На крыльцо нужно было подниматься по высоким бетонным ступенькам, а парадная дверь оказалась скругленной, как в сказочном домике. Фасад завершался треугольным фронтоном, в котором располагалась спальня. Оттуда открывался изумительный вид на весь квартал. Бетани часто сидела у окна с книгой или просто мечтала. Именно в этом красивом доме она когда-то вела замечательную, почти идеальную жизнь. Совсем как в сказке…

Она заглушила мотор, но еще долго не выходила из своего пятилетнего «плимута». Она обязана собраться с силами и войти в дом с улыбкой на лице! Наконец, глубоко вздохнув, Бетани вышла из машины и взяла с заднего сиденья пакеты с продуктами.

– Я пришла! – крикнула она, открывая парадную дверь. Она изо всех сил старалась не выдать беспокойства.

Тишина. Ей сразу стало легче.

– Эндрю! Энни!

Она прошла на кухню, поставила покупки на рабочий стол, налила в чайник воды и поставила его на плиту. До развода она не особенно любила чай, но в последний год пристрастилась к нему – за день приходилось кипятить чайник два, а то и три раза.

– Я пришла, – на всякий случай повторила она, но ответа снова не последовало.

Через несколько минут чайник засвистел, Бетани залила кипятком пакетики с чаем «Эрл Грей» в керамическом заварочном чайнике, принадлежавшем еще ее бабушке, и поставила заварку на барную стойку.

Сидя в маленькой нише, она пыталась собраться с мыслями. Вспоминала все, что пришлось пережить ей и детям в последние два года. Все пошло наперекосяк. Как будто за весной вдруг наступила осень, а не лето. Или как будто вместо солнца на небе постоянно стояла луна… Она до сих пор не до конца понимала, что с ними случилось – и почему.

Все началось полтора года назад, утром в День святого Валентина. Дети уже проснулись и собирались в школу – каждый в своей комнате. Немного раньше, услышав, что Эндрю и Энни ссорятся из-за того, кто первый пойдет в туалет, Бетани накинула халат и пошла на кухню готовить завтрак. Уже подойдя к двери, она заметила, что муж сидит на кровати, закрыв лицо руками. Вначале Бетани подумала, что у Гранта грипп. Обычно он вскакивал с постели раньше ее и собирался на любимую работу. Грант трудился в преуспевающей компании по торговле недвижимостью. Его заработки позволяли Бетани сидеть дома и заниматься детьми. Сначала у них родился Эндрю, а через год и месяц после него – Энни. Тогда-то Бетани пришла к выводу, что должна посвятить себя воспитанию детей. Грант ее поддержал. Ему нравилось, что жена всегда дома, что она с утра до ночи заботится о нем и детях. А еще Бетани славилась своими зваными ужинами, которые часто устраивала для его коллег.

– Грант! – воскликнула она, совершенно не подозревая, что последует дальше.

Он поднял голову, и Бетани увидела в его глазах такую боль, что присела на кровать и положила руку ему на плечо.

– Что случилось? – ласково спросила она.

Грант словно лишился дара речи. Он открыл рот, словно собирался что-то сказать, но слов Бетани не услышала.

– Мама! – позвала снизу Энни. – Помоги, пожалуйста!

Сердце болело за мужа, но и дочери тоже нужно помочь. Бетани сжала Гранту плечо:

– Сейчас вернусь.

На самом деле она вернулась не сразу, а минут через десять, когда Эндрю и Энни благополучно ушли в школу.

Войдя, она увидела, что Грант сидит в той же позе и так же безучастно смотрит на нее.

– В чем дело? – прошептала она, напряженно гадая, что могло стрястись.

Неделю назад Грант проходил медосмотр; результаты как будто были нормальные, но не все анализы пришли сразу. Может быть, доктор Лайман что-то нашел, а рассказать ей об этом Грант может только теперь? Она снова присела рядом с мужем, скрипнул матрас.

– Сегодня День святого Валентина, – произнес Грант хриплым голосом, не похожим на обычный.

Бетани поцеловала его в щеку, но он словно окаменел.

– Грант, прошу тебя, расскажи, что случилось.

И вдруг он разрыдался – громко, со всхлипами. Бетани прожила в браке двадцать лет, но не помнила, когда ее муж так бурно проявлял свои чувства.

– Я н-не хочу делать тебе больно! – заикаясь, выговорил он.

– Да в чем дело?

Он схватил ее за плечи, развернул к себе.

– Бетани, ты очень хорошая, но… – голос его дрогнул, – но я больше тебя не люблю!

Сначала она решила, что муж шутит, и даже хихикнула.

– О чем ты? Что значит – больше не любишь? Грант, мы с тобой женаты двадцать лет. Конечно, ты меня любишь!

Он закрыл глаза, как будто смотреть на нее было выше его сил.

– Нет, не люблю. Мне очень, очень жаль, я делал все, что мог… Выбивался из сил. Больше так продолжаться не может… Не могу выносить этот фарс!

Бетани застыла, точно громом пораженная, и посмотрела на Гранта в упор. Перед ней сидел мужчина, которого она любила, с которым много лет спала в одной постели. Неожиданно, в мгновение ока, он стал для нее чужим.

– Что случилось? – робко спросила она.

– Прошу тебя, не вынуждай меня во всем признаваться, – взмолился он.

– В чем признаваться? – Бетани еще ничего не поняла, и слова мужа привели ее в замешательство. Она не разозлилась, не обиделась, а сразу же принялась искать выход из положения. Любую беду можно поправить – все равно как починить текущий кран или прочистить засорившийся слив. Надо только вызвать сантехника или электрика. Все, что идет не так, нуждается в надлежащем внимании, а потом все снова заработает, как прежде.

– Есть причина, почему я больше тебя не люблю, – сквозь зубы процедил муж, отшвыривая одеяло и вставая.

Резкий переход от слез к раздражению застал Бетани врасплох.

– Грант, да что с тобой? Что на тебя нашло?

Он резко застегнул «молнию» на брюках.

– Ты в самом деле такая тупая? Неужели обязательно называть все своими именами?

– Что называть своими именами? – спросила Бетани, простодушно разведя руки в стороны. Пусть говорит что хочет, только не так грубо…

Он замер, не успев сунуть руку в рукав рубашки, и ровным тоном, не глядя на нее, ответил:

– Я люблю другую.

Наконец-то до Бетани дошло, наконец-то она все поняла.

– У тебя… любовница? – Она словно оцепенела, во рту сразу же пересохло, а язык словно увеличился вдвое, отчего ей стало трудно говорить. Нет, не может быть! Она отказывалась верить… Грант не способен вот так предать ее! Если бы он ей изменил, она бы сразу поняла! Мужчины заводят любовниц в кино и в книгах. Такое всегда случалось с другими женщинами, в других семьях, но не с ней. Муж собирался на работу, а Бетани все никак не могла сложить картинку из кусочков.

– Когда? Как? – запинаясь, выговорила она.

– Мы познакомились на работе, – ответил Грант. – Она тоже агент по недвижимости, недавно поступила к нам на службу. – Он тяжело вздохнул. – Я старался все уладить, но ничего не вышло. Мне не хотелось, чтобы у нас с тобой дошло до этого… – умоляюще произнес он и тут же не выдержал: – Черт побери, все и так запуталось, а тут еще ты! – Он рывком открыл дверцы шкафа, достал чемодан и положил его на кровать.

– Ты что… уходишь?

Вместо ответа, Грант принялся выдвигать ящики комода и доставать оттуда свою одежду. Бетани, часто моргая, следила, как он швыряет на дно чемодана стопку аккуратно сложенных нижних рубашек. Грант всегда требовал, чтобы его футболки складывались определенным образом. Он весьма придирчиво относился к собственной внешности – причем не только к прическе и одежде.

– Куда… куда ты пойдешь? – Голова распухала от вопросов, но первым Бетани, конечно, выкрикнула самый неподходящий и несущественный.

– Перееду к Тиффани.

– Тиффани? – повторила Бетани. Странно, но, несмотря на весь трагизм положения, ей вдруг стало весело. – Ты бросаешь меня ради женщины, которую зовут Тиффани?!

Грант посмотрел на нее как на умалишенную. Возможно, тогда она действительно слегка тронулась рассудком.

– Убирайся! – велела Бетани, величественно взмахнув рукой. – Вон отсюда!

Словно подкрепляя свою решимость, она побежала в подвал еще за одним чемоданом, побольше, и с трудом приволокла его наверх, в спальню. Бегая по лестнице, она напрягала память, пытаясь вспомнить, как выглядит эта Тиффани. Вроде бы они не встречались. Хотя среди коллег Гранта женщин хватало, Бетани не подозревала, что он способен на такое вероломство. Она совсем запыхалась, взобравшись на второй этаж с тяжеленным чемоданом, но даже не остановилась отдышаться. Гнев толкал ее вперед.

Она с размаху бросила второй чемодан на кровать; белое покрывало сразу же покрылось облачком пыли, но Бетани сейчас было все равно. Она распахнула дверь гардеробной, выхватила все костюмы мужа и, не снимая с плечиков, бесцеремонно затолкала в чемодан.

– Бетани! – закричал Грант. – Прекрати!

– Нет!!! – крикнула она во всю силу легких. Опомнившись, поинтересовалась: – И долго это у вас с Тиффани продолжается?

Грант молчал.

– Кстати, сколько ей лет? – не сдавалась Бетани. Начав расспрашивать, она уже не могла остановиться. – Она тоже замужем или бросают только меня?

Грант упорно отводил глаза в сторону.

– Давно?

Грант снова отвернулся. Бетани продолжала складывать его вещи. Сначала просто запихивала все как попало, но потом привычка взяла верх, и она начала встряхивать пиджаки, брюки и рубашки, разглаживать, складывать аккуратно…

– Месяц? Два? Чем же она тебя приворожила?

– Бетани, не надо.

– Давно вы вместе? – Бетани понимала, что не успокоится, пока не узнает правду.

– Два года. – Грант снова тяжело вздохнул, как будто черствость жены больно ранила его нежную душу.

– Два… года?! – Бетани охватила ярость. – Вон отсюда! Немедленно!

Он кивнул.

– Чтобы духу твоего здесь не было!

Бетани не шутила. Правда, вскоре ей уже отчаянно захотелось, чтобы Грант вернулся. Сейчас она невольно поежилась, вспоминая, как настойчиво пыталась вернуть любовь мужа. Она была готова на все: ходить к семейному психотерапевту, поговорить с мужем по душам, просить его, умолять, умасливать… В какой-то момент перед началом бракоразводного процесса она охотно отдала бы десять лет жизни за то, чтобы Грант вернулся в семью.

Но, уйдя из дома и поселившись у Тиффани, Грант ясно дал понять, что возвращаться не собирается. Поняв это, Бетани едва не умерла. Со временем она свыклась с мыслью, что Грант больше не вернется. Он ее разлюбил, и никакие ее слова и поступки его решения не изменят.

Ее брак приказал долго жить – как и ее самооценка. Бетани не знала, как бы она выжила, если бы не дети. Она была нужна Эндрю и Энни больше, чем когда бы то ни было, и продолжала жить только ради них.

Наконец она обратилась к адвокату. Как ни странно, его откровенность и практические советы очень ей помогли. Им удалось договориться об условиях развода. Грант выплатил третий взнос за дом, возместил расходы на машину и оплатил счета по кредитным картам. В общем, их совместная жизнь завершилась без долгов. По суду его обязали платить бывшей жене алименты в течение двух лет и перечислять пособие на детей до тех пор, пока они не закончат школу. Расходы на обучение в колледже супруги обязались выплачивать совместно, пополам. Пока Грант еще ни разу не задержал чек, но за выполнением судебного предписания строго следят. Ей же нужно в самом ближайшем будущем найти работу… Бетани старалась под любым предлогом оттянуть неизбежное.

Прошло уже полгода с тех пор, как они официально развелись, и туман только-только начал рассеиваться. Она твердила себе, что нужно жить одним днем, и училась смиряться с «новой реальностью», как называли ее новое положение родственники и друзья. Трудность в том, что сама она охотнее предпочла бы реальность старую…

Бетани отпила чаю, который уже начал остывать, и вздрогнула, когда дверь черного хода распахнулась настежь и с улицы на кухню вбежала шестнадцатилетняя Энни в коротком спортивном топике и шортах из спандекса. Девочка раскраснелась, вспотела, к щекам прилипли прядки волос. Сразу видно, только что с пробежки. Энни всегда была отцовской любимицей, поэтому она восприняла развод родителей особенно тяжело. Она занялась бегом вскоре после ухода Гранта; пробегала по восемь – десять километров в день. Если бы пробежками дело и ограничилось… Бетани куда больше волновало, что у дочери появились новые друзья, которые ей совсем не нравились.

Бетани подозревала, что ее дочь попала в плохую компанию. Девочка очень злилась на Тиффани и делала неловкие попытки ей отомстить; Бетани подозревала, что Энни подстрекают новые друзья. Хотя сама Бетани была не в восторге от новой избранницы мужа, которая, как выяснилось, была моложе его на пятнадцать лет, она боялась, что Энни, желая отомстить, наделает глупостей и, не дай бог, попадет в полицию.

Эндрю несколько раз рассказывал Бетани о выходках сестры. Среди прочего Энни от имени Тиффани звонила в редакции журналов, которые собирали добровольные пожертвования, и подписывалась на крупные суммы. Она сообщала сотрудникам ее фамилию, адрес и номер телефона. Когда Бетани поднимала щекотливый вопрос, Энни отделывалась презрительным молчанием.