Текст книги "Инфер 8"

– Сделать?

– Что отменить, чтобы вернуть тебе прежний полный доступ?! Ну?!

– Потребовать отмены генерального указания Благотворение и всех его дополнительных и производных! Но…

– Но?

– Ее статус… Статус госпожи Эдиты… он чуть выше твоего…

– Один из четырех высших статусов у меня, если верить Папе Кванту.

– Четырех? Я не обладаю такой информацией. Но логично предположить, что подобный статус у Первого и госпожи Эдиты… один у тебя… В любом случае, если ты отменишь действие приказа Благотворение, она просто вернет его к действию.

– Откуда? – поинтересовался я. – Без прямого подтверждения своей личности в одной из Обителей… хер у нее что выйдет.

– Она всегда рядом с одной из Обителей Папы Кванта.

– Ага, – кивнул я. – И сейчас рядом?

– Тридцать два километра к северу от ближайшей Обители…

– Папа Квант един?

– Не поняла?

– Его Обители зависимы друг от друга?

– Нет.

– Его серверные? Его электронные части являются составными одной машины?

– Конечно.

– И если я выведу из строя охлаждение этой части его тела…

– Подводные охладители, – мгновенно поняла меня Управляющая. – Одна из основных причин создания суперкомпьютера на большой глубине – естественное проточное охлаждение… В случае аварийной ситуации Папа Квант отключится, перейдя в спящий режим. Ты хочешь…

– Я хочу взорвать их к херам… и вышибить ему часть мозгов, – буркнул я. – Готовься, Кальвария! Не просри сучий момент истины! Если власть к тебе и вернется – то нихера не полностью! Я знаю Эдиту. Она сделала все, чтобы при любом раскладе усидеть хотя бы на краешке трона. У вас начнется махалово… и сделай все, чтобы продержаться, пока я не пробьюсь к центру и не прикончу к херам долбаную ведьму. Поняла?

– Герой Оди… моя благодарность будет… внимание! Фиксирую! Госпожа Эдита резко изменила маршрут! Госпожа Эдита движется к ближайшей Обители!

Сыкло Монкар доложился мамочке… вот теперь счет уже на минуты…

– Приступай! – рявкнул я и, дернув на себя пластину, опять прижал к ней ладонь. – Папа Квант!

– Слушаю…

– Отменяю генеральное указание Благотворение! Вместе со всеми дополнительными и производными!

– Отмена генерального указания Благотворение. Вместе со всеми дополнительными и производными. Подтвердите…

– Подтверждаю приказ!

– Дополнительная проверка статуса…

Новая вспышка света, чувство жжения в мозгу, нагретая пластина липнет к ладони…

– Статус и право подтверждены. Поэтапная отмена приказа Благотворение начата. Прогнозируемое завершение – пять минут…

– Ссака!

– Да! – голос наемницы аж дрожал от нетерпения и азарта. – Где взрывать?

Я ткнул пальцем в разноцветную схему, и Ссака тут же рванула на выход.

– Не сразу! – крикнул я ей вслед. – Таймер на пять-шесть минут!

– Хорошо!

– И пригляди за Херодубом!

– Есть!

– Ну ладно… – пробормотал я, разворачиваясь и выхода из позолоченной колбы. – Ну и хер с вами… О…

Мой возглас был связан с частым мерцанием потолочного освещения. Еще через миг пол мягко поплыл под ногами. Началась передачи власти… заискрило где-то там… заелозило нечто невидимое, но крайне важное.

– Охренеть! – заорал Рэк, когда две машин покатились и с шумом столкнулись, кроша хромированные рыла. – Да мы тут сдохнем к херам, командир!

– Точно сдохнем, – согласился я с усмешкой. – Эй! Жопы по машинам, гоблины! Жопы по машинам! На прорыв! Возврат к верхнему лагерю в жопе Веретена! Живо!

Треск… помехи… рваные вспышки света в коридоре… и визжащий от ярости и дикого ужаса голос Монкара, растерявшего всю свою наигранную вальяжность:

– Что ты наделал?! ЧТО ТЫ, СУКА, НАДЕЛАЛ ТАКОГО?! А?! А?! Я думал, ты пришел за мной! За мной! Подготовился к обороне! А ТЫ?! ЧТО ТЫ, СУКА, НАДЕЛАЛ?!

– Кому ты нахер сдался, говна кусок, – рассмеялся я. – Тебя я прикончу чуть погодя… раздавлю, тварь….

– ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?! ОНА МЕНЯ… ОНА!.. МАМА… ОНА ГРЯДЕТ! ОНА УЖЕ ГРЯДЕ-Е-Е-ЕТ!

– Грядет так грядет, – буркнул я, забираясь в третью от головы машину. – Рэк! Медленно вперед! По пути подхватим Ссаку!

– Да пусть на жопе доскачет! Ради бабы тормозить… может, еще и цветы им дарить?

– Ты меня слышал. Кофе мне! Пока тут все жопой не пошло. Из той же самой машины!

Машина дрогнула и пошла вперед. Сидящий за рулем недомут с раздутой забинтованной головой зашелся в счастливом вое. Ударив в створки, головная машина набрала скорость, а мы рванули за ней. Сидя впереди, я опустил боковое стекло, зная, что без говно-сюрпризов нам отсюда не уйти. Знал это и едущий в головной машине орк – потому он и поставил впереди две машины с люками в крышах. В люки уже высунулись шлемы недомутов-гранатометчиков. Считаться со здешним порядком мы не собирались. И я знаю, что прямо сейчас детонатор подрагивает в волосатой лапе орка…

Первые сюрпризы последовали от бытовой техники – все роботы отлипли от стен и кинулись нам под колеса. Ответку мы дали мгновенно – автоматные очереди курочили пластиковые гигантские шайбы, заставляли отшатываться и оседать тумбы садовников, ронять манипуляторы ремонтников. Один за другим роботы отлетали и затихали, а мы, немилосердно виляя, двигались вперед на малой скорости. Когда из бокового прохода выкатилось что-то крупное и многорукое, раздался хлопок взрыва, и очередной робот упал, так больше и не поднявшись. Часть кофеварок словно только этого и ждала, выстрелила в нас струями кофейного кипятка. Замигали и погасли лампы, чтобы тут же вновь зажечься. С потолка упали змеи малых ремонтников, скатившись под колеса. Одна из змей сжалась кольцом на шее недомута в люке, но тот легко содрал и отбросил пластиковую удавку.

Как же это все похоже на сучью истерику… Монкар аж закатывается где-то там внизу…

Взрыв…

И не в коридоре – где-то в стороне и ниже. Взрыв такой сильный, что я едва успел убрать руку, когда машину впечатало боком в стену. Под скрежет металла мы пробороздили стену и вернулись на середину коридора.

– Сорри, босс!

– Здесь тормози!

– Вижу!

Мы перестроились на другую сторону и круто затормозили. Дверь открыли заранее, и Ссака первая впрыгнула в салон, обдав нас водой и запахом моря.

– Обоссалась, что ли? – недовольно прорычал я, утирая лицо.

– Ага! От восторга, сука! Рвануло так рвануло, лид, – оскалилась мокрая наемница, помогая забраться внутрь оглушенной девке и радостно лыбящемуся Херодубу с окровавленным хлебалом.

– А с этим что?

– Да так… опасный он типок… Все сделано, лид! Но воды хлынуло будь здоров – хрен знает, что будет минут через пять-десять…

– Ускоряемся, – рыкнул я в передатчик.

Головная машина радостно заревела и пошла в отрыв. А я толкнул Ссаку в плечо, указав глазами на переднее сиденье, а сам полез назад, нацелившись на занятый чьей-то жопой люк в потолке. Выдернув гоблина, захлопнул забрало и занял его место, выставив вперед автомат. Рюкзак пришлось оставить в салоне, но в разгрузке пока хватало боезапаса. Словно только и дожидаясь моего появления, Монкар вернулся к театральному представлению.

– Тебе конец! Откуда бы ты не вылез – тебе конец!

Он не называл имени, не тыкал пальцем, но и так было ясно, к кому он обращается с дрожащего потолка начавшего крениться подводного города.

– Что же ты наделал, сука… как же ты меня подвел…

Он и говорит так, будто я подведший его доверенный работник… Да… Мы точно встречались раньше. И скорей всего, где-то в Формозе – в эпоху Заката. И почти наверняка это был кто-то из верхов корпорации Атолл… Ну как из верхов – что-то из разряда ножных подставок для настоящего высшего менеджерского звена…

– Но я исправлюсь, – в дрожащем голосе Монкара появилась странная убежденность. – Я твою сраную голову поднесу ей на золоченном подносе! Она простит меня… она поймет… Ты слышишь меня, ублюдок?!

Я с интересом слушал, но в потолок не пялился, предпочитая сверлить взглядом коридор. Не зря он там что-то тявкает протяжно…

– А если попадешь в мои руки живым… ох с каким же душевным наслаждением я буду тебя пытать… мы тут многому научились за эти годы… очень многому… ты хоть и долбаная легенда, гребаный ужастик из прошлого, но мы тебя давно превзошли… во всем! И…

– Монкар… – голос Кальварии набрал троекратной звучности и властности за какую-то четверть часа. – Говорит управляющая Кальвария. Кто разрешил возведение внешних конструкций на корпусе Эдиториума? Кто санкционировал изменение этажных предназначений? Монкар… кто разрешил проведение экспериментов с не выявленным смыслом на живых объектах? Кто разрешил нарушение директивы 17 о строжайшем запрете на разморозку объектов, не достигших восемнадцатилетия? Кто разрешил возобновить замороженные и запрещенные проекты «Серый Лед», «Эхоскан», «Биокрон-9» и другие? И это лишь начало списка… я еще не затронула вопрос так называемого Мутатерра…

– Э…

– Я… разочарована, сенатор Монкар… – прошелестела Кальвария, и на этот раз в ее голосе звучало столько холодной угрозы, что любой гражданский разом бы избавился от запора. – Я вижу неисполнение прямых обязанностей управляющего сектором… и наблюдаю ошеломительный уровень вредительства…. Вы саботировали сектор! Сенатор Монкар! Я отзываю ваши полномочия! Равно как и ваш статус! Вы лишены всех привилегий! Деактивирую ваш нейрочип!

– Ах ты ж, сука! Очнись! Госпожа Эдита все вернет мне!

– Госпожа Эдита… больна… и я сделаю все, чтобы в ближайшее время она занималась лишь восстановлением драгоценного здоровья, – отозвалась Кальвария, и океан вокруг едва не вскипел от той пламенной злости, кою биологическая машина даже не скрывала. – Изучая все аспекты, вижу, что госпожу Эдиту окружали неисполнительные и неумелые управляющие всех уровней… Внимание! Должности управляющих секторами ликвидированы! Есть лишь одна управляющая – и это я, Кальвария! Герой Оди! Принимая во внимание уже сделанное тобой… есть ли возможные замечания и предложения по сектору? Внимание! Активация успешна…

Внимание! Нейрочип активирован! Постройка и активация интерфейса в процессе.

Информация: канал связи 17.7А.

Крутнув верньеры настроек, я активировал передатчик:

– На связи.

– Пожелания?

– Дети… – глухо обронил я. – Всех детей, кого можно спасти – погрузить в сон, вылечить, стереть память и в заморозку.

– Так и планировалось…

– Взрослых жертв этих сраных экспериментов – туда же.

– Разумно.

– Отменить ядомут.

– Это все пожелания по Мутатерру?

– Да. Но никакого долбанного ядомута. Дальше пусть они сами…

– Пожелания услышаны и зафиксированы.

– Эдиториум опустошить и законсервировать. Здесь не место гоблинам. Но временно оставить свободным маршрут с поверхности до той точки, где из недомутов и мутов вылепливаются те… вот дерьмо!

Я сначала выстрелил и лишь затем разглядел. Граната влетела в вышагнувшую в коридор огромную фигуру и взорвалась в ее боку. Отлетев, великан ударился в стену, упал, но тут же начал вставать. Подняться ему не дали еще три гранаты, что искорежили стены, вызвали пожар и раскромсали гигантское тело. Следующую гранату я всадил в дымящуюся глотку бокового прохода, и мы промчались дальше.

– Я блокировала часть аварийных переборок, но сумела дотянуться далеко не до всех, – проинформировала меня Кальвария. – К тому же я почти слепа здесь и еще не взяла под контроль новые органы наблюдения… Монкар будет наказан…

– Монкара убью сам, – возразил я, вставляя гранату и тут же отправляя ее в полет вслед за остальными.

Еще один великан упал, но вышедший за ним второй серый гигант поднял здоровенную хреновину и успел пальнуть, прежде чем поймал башкой пару пуль. Сноп картечи ударил в бок второй машины. В заднее стекло ляпнуло кровью, машина завиляла, взвизгнула шинами, но выправилась и продолжила бег.

– Принято, – невозмутимо подтвердила Кальвария. – Что-то еще, герой Оди?

– Дыры Формоза должны быть закрыты. Чтобы гной не сочился во внешний мир…

– Разумно. И я занимаюсь этим вот уже десять минут… Все мое – мое. Даже гной…

– Ну да…

– Что-нибудь еще?

– Да. Верни мне мою Ночную Гадюку, Кальвария.

– Контейнер будет доставлен в Веретено в течении следующего часа, герой Оди. А к твоему возвращению на базу в Хрустальный Факел тебя будут ждать несколько щедро оплачиваемых заданий…

– Ну как же без них, – усмехнулся я и, глянув на окровавленную машину впереди, проворчал: – Только если по прибытию увижу рядом с Факелом минимум три полностью снабженных всем необходимым медблока.

Секунда… другая…

– Условие принято, герой Оди. Напоминаю – идет процесс активации нейроинтерфейса…

– Ага…

– Постарайся не погибнуть, герой Оди.

– Ага… – отозвался я, загоняя в подствольник следующий заряд…

* * *

Ночная Гадюка приняла меня с теплой укоризной.

В шуме ее просыпающихся сервоприводов так и слышалось огорченное: «Убивал без меня? Ах ты ж гнида»…

Убивал… И буду убивать еще… Ведь каждый новый шаг по изуродованному новому миру заставлял меня все чаще оглядываться на почти такой же мир старый…

Когда экз закрылся, я медленно выпрямился и сделал первый широкий шаг.

Хорошо…

Как же хорошо…

Рядом со мной пританцовывала Ссака, что получила собственный экзоскелет. Огорченно булькал Рэк, пытающийся влезть в один из стандартных штурмовых экзов марки Пехотинец-АД2. Но огорчался он не слишком – уже понял, что мы переломили хребет сучьей ситуации, которая заставила нас отсиживаться в Мутатерре. А раз ситуация переломлена – значит, вскоре мы уже будем двигаться вперед как в прежние времена и в этом движении получим многое… А для Рэка многое – это простор вокруг, а к нему свобода действий и хотя бы средний боевой шагоход под жопой.

Выдвинув и задвинув лезвия, получив от Гадюки бодрящую инъекцию в шею, я прыгнул, разом преодолев полтора десятка метров и с лязгом приземлившись в шаге от испуганно вякнувшего недомута из новеньких. Судя по мускулистым ляжкам и огромному рюкзаку, он из отряда Хорхе. Наш верный визгливый снабженец…

Прыгнул я сюда непросто так – пройдя через широкую арку, я оказался перед прозрачным обзорным окном. Активировав оптику, приблизил уже осветленную четкую картинку черной бездны океана.

Дивинусы…

Тройка огромных серебристых дивинусов с щучьими пастями, длинными плавниками и метровыми спинными хребтовыми «парусами» явились к Эдиториуму. И первым делом они атаковали медлительных китов…

Серебристая молния бесшумно скользнула под усталого старого гиганта… и в воду ударили вялые темные струи. Из вспоротого «парусом» брюха плеснула кровь, полезли бурые внутренности, вниз полетели обрывки затухающих гирлянд. Изогнувшийся кит повел бугром изуродованной вбитыми стальными кольями головы, тоскливо взревел, попытался уйти выше, но там его встретила еще одна серебристая молния, грациозно и легко проплывшая мимо. Получив еще одну рану, кит начал заваливаться набок – величаво и скорбно он падал в заливаемую собственной кровью бездну, а разноцветные огоньки на его туше угасали один за другим.

Еще два гиганта, получив по несколько ран, с плачем устремились наверх и… таранным ударом влетели в насмешливую сталь. Оглушенные, один за другим они начали опускаться, а вокруг уже стремительно метались чужие дивинусы. Удар… и отсеченный китовый плавник медленно закрутился в воде… Потерявший управление кит попытался выправиться, но просто сдался и замер, медленно погружаясь. Другой, выдохнув кровавый фонтан, еще пытался бороться, но через минуту вниз поплыл и он, окутанный темными струями крови. В медленном падении их сопровождали серебристые монстры, красивые и правильные, здоровые и молодые, заботливо следя, чтобы ненужное старичье больше не оторвалось от дна.

Я перевел взгляд ниже. По светлым песчаным дорожкам больше никто не ходил. А среди сносимых построек ворочался гигантский черный омар в поблескивающем панцире. Не только клешнями, но и всей своей бронированной тушей он буквально крошил все, что выступало над дном. За ним оставалось лишь месиво из камня, песка и жалких клочков водорослей. Быстро оседающая муть Серого Льда опускалась на светлый песок подобно погребальному савану. В обнажившемся стальном шлюзе исчезали увлекаемые парой подводных дронов заторможенные жители «нового» мира.

Кальвария занялась делами вплотную. И начала с уничтожения всего ненужного. Ну да… любимый принцип Первого не мог не передаться его детищам – отсекай все лишнее по самые яйца и воздастся тебе экономией….

– Пора и нам заняться кровавыми делами, – тихо произнес я, и мои слова услышал каждый из отряда. – Жопы в лапы, гоблины. Монкар заждался…

Выстроившийся позади меня и лейтенантов отряд ответил ровным долгим рыком. Они готовы убивать. И умирать…

Отвернувшись от зрелища безмолвной бойни, я с лязгом зашагал к радушно открывшейся грузовой лифтовой кабине. Можно больше не бояться, что нас заблокируют внутри лифта – даже если такое случится, даже если все тросы оборвутся, и мы полетим вниз – посрать. Я остановлю падение. Пробираться же прежними, возможно, уже заблокированными крысиными лазами, плавать в дерьме и крови этих никчемных упырков мне не хотелось. Системы Гадюки продолжали тестирование, когда лифтовая кабина заполнилась вооруженными гоблинами и мы отправились вниз, словно в одновременном убийственном пике вместе с серебристой подводной смертью…

Глава пятая

– Я убью и трахну тебя, сука бешеная! – это был не крик, а взбешенный рев, что к тому же до предела был накачан дикой болью и унижением – Убью и трахну!

– Жду! – раздался ответный крик Ссаки, чей автоматический гранатомет только что выплюнул последнюю гильзу, а сама она занялась перезарядкой, стоя у откаченной в сторону стальной плиты аварийной переборки.

– Ты уже мертва! А-А-А-А! Не вытаскивай! Вообще не трожь! Оставь как было!

– Да ему понравилось, – заметила наемница и, крутнувшись, с бешеной силой экза послала в запоздало навешенную противником темноту связку из трех гранат.

Задержка была в две секунды, и там даже заорать никто не успел предупреждающе. Долбанувший взрыв выбросил из проема пару обугленных трупов, ворох каких-то тряпок и вполне живого, но чуток оглушенного хренососа в красивом черном комбинезоне. Он приподнял голову и… его харя исказилась в слезливом понимании грядущего – над ним стоял я, а из моей руки медленно выдвигалось длинное лезвие.

– Верен Монкару… – сдавленно пробулькал подранок, и лезвие вошло ему в затылок, выйдя из захрипевшего рта вместе с кровью.

– С ним и сдохнешь, – равнодушно заметил я, вторым лезвием отрубая ему голову.

Небрежный бросок, и отсеченная голова улетела в темноту. А Ссака добавила следом трофейные коктейли Молотова – здоровенные стеклянные и явно старинные кувшины с узким горлышком. Туда залили какую-то явно очищающую крепкую химию и пихнули черные и полосатые носки. Только их. Эстеты, мать вашу…

– Гоша! – взвизгнул кто-то сразу после того, как темноту разорвал багровый разрыв Молотова.

– Не вытаскивайте! – яростный крик повторился – Ай, сука! Ай! Ты не слышала моего «ай», тварь косоглазая? Убери лапы нахер!

Ну да… этот все тот же хер в старом ФедГарде. Эти средние экзы были медлительным дерьмом еще в прежние времена. Сраные Федеральные Стражи, что горели десятками и давились шагоходами пачками из-за своей медлительности и неповоротливости. Они хороши против гражданских с их коктейлями Молотова, камнями и дубинами, ну еще, может, с гражданским огнестрелом. А в реальной бойне… тут не помогла даже глубокая модернизация этого металлолома. Именно поэтому Ссака с такой легкостью вбила ему в задницу толстенную арматуру. И вбила глубоко… я вообще не понял, как он умудрился убежать с арматурой в жопе – но убежал и быстро. Есть функция автохода?

– Я убью и трахну тебя, тварь! Бешеная баба! Убью и трахну!

Рассмеявшись, Ссака повернулась ко мне, высветила на забрале шлема ехидный кровавый смайлик:

– Знаешь, почему бабы не любят некрофилов, лид?

– Нет. Почему?

– Потому что эти упырки думают только о своем удовольствии… – заржала Ссака.

Я с тяжелым вздохом шагнул в сторону, подхватил с пола чей-то новенький армейский рюкзак и принялся его потрошить. Магазины к игстрелу, запасная одежда, какие-то лекарства… Таблетки я забрал сразу.

– Мы долго еще будем херней страдать? – в голосе белокурой валькирии слышалось страдание.

Глянув на виртуальный экран, я буркнул:

– Дадим ему еще три минуты.

– Да я в лобовую всех вынесу! Остатки убегут, как они это делают уже десятый перекресток и второй этаж!

– Это и надоело, – признался я. – Догонять, атаковать, теснить, опять догонять, напарываясь на очередное их укрепление. Задолбался я… так что пусть орк со своими зайдет с тыла. А ты готовь жопу к грязным покатушкам, – подняв руку, я указал на пробитый осколками потолок.

За продырявленными и местами упавшими плитами виднелось что-то вроде вентиляционной шахты. И судя по любезнейшим, сука, образом предоставленной мне подробнейшей, мать ее, схеме – Кальвария горела жаждой даже не мести, а срочнейшего наведения порядка – эта шахта вела куда нам надо.

– Всех своих туда, – добавил я, а сам шагнул вперед и занял место оживившейся наемницы.

– Герой Оди…

– Слышу тебя, – ответил я голосу с потолка.

– Уведомляю – системная ведьма Эдита не сумела пробиться в ближайшую обитель Папы Кванта. Вместе с основным легионом она направляется к следующей Обители, известной как Дельгар. Там защита куда слабее, и я прогнозирую, что попытка пробиться будет успешной.

– Смысл? Папа Квант вырубил сам себя. Таков протокол.

– Подтверждаю. Лишь делюсь информацией.

– Еще поделишься, – усмехнулся я. – Там, на базе… у меня много вопросов… А пока не мешай – мне надо добраться до глотки Монкара.

– По имеющейся у меня информации он обустроил себе настоящую крепость на этом этаже. И подготовил все на случай побега.

– Но ведь он не убежит, да, Кальвария?

– Он не убежит, – безмятежно подтвердила Управляющая. – Я заблокировала все внешние шлюзы. Если он хочет покинуть Эдиториум – ему придется пройти через тебя. Жду твоего возвращения на базу, герой Оди.

– Жди, – буркнул я.

– Херово мне, – признались из дымной темноты. – Эй! Противники!

– Че тебе? – зевнул я в микрофон, и усиленный родными динамиками зевок раскатился по коридору.

Как же я соскучился по Гадюке…

– Давай мы сдадимся, и нас будут милосердно судить? А?

– Вы сдохнете сегодня, – ответил я, и из коридора послышался яростный многоголосый вой обреченных.

Следом коридор озарило вспышками горючих коктейлей, и наконец раздались редкие автоматные очереди и одиночные выстрелы. Именно что редкие. Они экономили боеприпас, потому как не располагали ни запасом, ни возможностью пополнить расходники. Об этом нас оповестила Кальвария, и я окончательно убедился, что ей не чужд весь спектр живых эмоций. Столь откровенно выражаемую жажду мести редко встретишь. И снова – я ее понимал. Наверное – из недавнего – подобный проблеск пока еще мутной, но все сильнее разгорающейся ярости у меня зажегся, когда я «родился» на Окраине Мира и понял, что меня лишили ног и рук, взамен присобачив какую-то давно отработавшую свое изношенную больную хрень… И каково Кальварии, что все это время была подобна разуму паралитика, чье тело бросили в кислотную лужу и забыли – лежи и наблюдай, как твоя плоть сгорает и гниет заживо…

Стрельба затихла. А затем грянула с удесятеренной силой, уже без экономии, но к нам больше не прилетело ни единой пули. Все, что у них было, выплескивалось в обратную от нас сторону. Отлипнув от стены, я тяжело зашагал по коридору, напоминая себе, что теперь опять надо постоянно поглядывать на заряд батарей. Мимо меня молча пробежали недомуты со щитами и без. Двое катили за собой пулемет. Еще двое сгибались под тяжестью рюкзаков с боезапасом – и это не подарки Кальварии. Это все заработанное нами, а затем обменянное и удесятеренное хитрожопым мозгом Хорхе. Единственное, что мы пока от нее получили – контейнер с экзами и расходниками. Но и это – все наше. Все заработанное. Мелочь… а ведь, сука, приятно… Хотя бы потому, что это понимает и здешняя Управляющая – она в большом долгу перед нами и ей придется щедро потратиться. Деньгами не попрошу – сама отсыплет песо. А вот медблоки, лекарства и побольше убойного вооружения мне в самый раз…

– Не убивайте нас! Мы были под приказом!

– Ну да, – пробормотал я, шагая в темноту, в то время как в меня влетали редкие и явно не прицельно выпущенные пули. – Ага…

– Монкар приказывал! Мы просто люди!

– Конечно, – ответил я, и мой усиленный динамиками глумливый хохот раскатился по роскошно отделанному широкому коридору. – Мы не хотели насиловать – нас, сука, заставили… не хотели пытать – такое было спущено указание… Убить всех! Всех валить!

– Р-Р-Р-А-А! – ответный рев гоблинов заставил Эдиториум содрогнуться, а еще живых врагов горестно завыть.

Из родившейся впереди огненной вспышки выскочили сразу три объятых огнем хренососа, заметавшихся под струями с потолка. Густой и тяжелый едкий дым стелился по полу, скрывая разорванные и обожженные тела. Но я видел каждый труп – они еще были теплыми, и тепловизор позволял обходить мертвых и давить головы еще живых. Подавить своих я не боялся – в этом коридоре их еще не было. Я автоматически отмечал каждое попадание по своим и знал, что они позади и им оказывают помощь.

– Рубеж взят, командир!

Голос орка был почти невнятен. Он жевал слова, буксовал, рычал. Боевой раж, помноженный на кровавую одержимость и поплюсованный на нарко-водицу и бухло.

Подняв руку, я выщелкнул лезвие и проткнул прятавшегося за решеткой вентиляции хитрожопого упырка.

– Уа-а-а!

Шагнув, я вспорол и металл, и тело, а затем рубанул наискось. Вниз полетели куски обшивки и ошметки еще живой плоти. Следом ливанул кровавый дождь, что в свете врубившихся фонарей медиков придал задымленному коридору так любимый мной инфернальный оттенок. Уютно как дома…

Отшагнув, я поднял левую руку и послал одну за другой две гранаты, накрывая звено вражеского пулемета, что поднялось из внезапно открывшегося скрытого люка в полу. Подскочивший к опаленному месиву недомут швырнул в дыру пару гранат и торопливо отскочил. Панический крик, взрыв… и тишина в крысиной дыре.

– Чисто! – на этот раз доложила Ссака, и ее голос был лишь чуть более вменяем чем у орка.

Ладно… они давно не получали заслуженного, день за днем терпеливо занимаясь всякой рутинной херней. Сегодня пусть отрываются…

– Вперед, – велел я, продолжая мерно шагать по превратившемуся в кладбище коридору. – Сколько за сегодня наших полегло?

– Семнадцать гоблинов минус, командир. Про раненых не знаю, – прорычал орк и не сдержал икоты.

– Двадцать один подранок, лид. Из них трое серьезно. Все уже наверху, – дополнила наемница. – Сбрасываю статистику тебе на экран. Там же список из двух ликвидированных лично мной.

– Причина?

– Пытались трахнуть одну из здешних. Вернее трахнули… и пытались все это дерьмо скрыть. Я решила на месте.

– Правильно. Тут еще одно имя… Херодуб. С ним что?

– Этот… совсем нестабильный. Минут тридцать назад пытался одному из пленных языков впихнуть зажигалку в жопу – с выставленным на три минуты таймером. Мне кажется, Херодуб херанулся… пока оглушен уколом и отправлен наверх хихикающим…

– Ясно. На кой хер нам пленные насильники и детоубийцы? И так все ясно по цели…

– Я тоже так подумала. Решила проблему на месте.

– Хорошо, – ответил я.

– Командир!

– Слышу…

В этот раз я лишь уколол потолок лезвием и вслушался в перепуганный визг. Из небольшого прореза полилась кровь, следом послышалось приглушенное буханье коленом. Один из сопровождающих меня бойцов ударил из автомата, и буханье затихло.

– Тут что-то не сходится с твоими воспоминаниями, командир.

Удивительно, но в речь орка вернулась прозрачная четкость и ясность. Значит, он в жопу…

– Тут все, сука, не сходится, – пробормотал я, чуть ускоряя шаг.

– Вернее, не все сходится. Ты сказал, что этот этаж был посвящен сраному ЗОЖу. И что центром всего этого был здоровенный беговой манеж…

– Ага…

– Вокруг манежа спортивные площадки, а в его середке плавательный бассейн…

– Да. Эта идея сперта Эдитой у сурверов. А те прямо текли от мысли, что пока мир будет пожираться ядерным апокалипсисом, они в легких кроссовочках и в жопоядных лосинчиках будут отжиматься, плавать и бегать в глубокой подземной норке. И ради этой идеи вкладывали миллиарды в разработку и постройку таких площадей в своих убежищах…

– А ты их поимел… ха!

– Что не так?

– Тут… тут почти все переделано. Но стены манежа вижу, если та зеркальная хрень – это он… А там вода… и здесь вода… утята серебряные плавают… командир! В общем – я в жопу, конечно… но…

– Охренеть, – отозвался я, остановившись у выхода из коридора.

От моих ног начиналась покрытая черным пеплом кровавая лужа с замершими в ней трупами. Мясная каша расползлась метров на двадцать во все стороны, чем-то напоминая подохших от химии и выброшенных на дорогой пляж рыб. Трупы были элитными – это было видно даже сейчас. Длинные ухоженные волосы, идеальные пропорции не менее идеальных тел, та самая матовая кожа на щеках и ягодицах, а вон то отрубленное и плывущее по красной воде лицо удивляет ангельской красотой.

Но меня озадачило не это. Нет. Все пространство вокруг было залито лазурной водой. И повсюду те самые песчаные пляжи с белоснежными зонтами, деревянными шезлонгами и красными большими мячами, что мирно покачивались на водице. Тут же редкие вкрапления полосатых тентов со стоящими под ними белоснежными ящиками для мороженого и различных закусок. Прямо в воде кольцеобразные бары под белыми полотняными шатрами. Полуутопленные в воде барные стулья, а за истыканными пулями стойками до сих пор высятся бутылки со спиртным.

И над всем этим – синее низенькое небо с рывками плывущими голографическими облаками.

– Охренеть, – повторил я, наступая на голову дохлой девки с идеальным загаром и броником поверх белого купальника. – Этот упырок сделал мир в мире…

– А Формоз – тоже в мире под названием планета Земля, – добавила стоящая по пояс в воде Ссака, держа на плече такой же, как у меня, автоматический гранатомет. – Подмир в мирке что в мире? Нет… не так…

Двинувшись дальше, я перевел взгляд на виднеющуюся впереди плавно изгибающуюся стену, что с каждым моим шагом все сильнее укрупняла мою тень. Беговой манеж никуда не делся – он был тут же, но его загородили зеркалами.

– Сраный принц зеркального королевства, – усмехнулся я.

– Именно что зеркального, лид, – рассмеялась Ссака и двинулась ко мне. – Последний пленник был из приближенных к анусу лидера. И он рассказал, что там за стеной лежит зеркальный лабиринт… много зеркал и дохера золота. Но мы же не будем шариться по углам и тупикам, да?

– До того, как дойду до долбанного манежа, хочу…

– Можешь не продолжать, командир, – прогрохотал Рэк и, отшвырнув мешающий труп, перепрыгнул стойку бара и рванул к зеркалам.