Текст книги "Инферно"

Глава 16

Скорее, Роберт! – торопила Сиена. – За мной!

Когда Лэнгдон выскочил из квартиры в общий коридор, его мысли все еще были заняты мрачными образами дантовской преисподней. До этой секунды Сиена переносила выпавшие на их долю испытания с каким-то отрешенным спокойствием, но теперь в ее голосе звенело напряжение, говорящее о том, что и она может испугаться по-настоящему.

В коридоре Сиена бросилась прямо вперед, мимо лифта, который уже спускался, – очевидно, его вызвали те, кто только что ворвался в вестибюль. Добежав до конца коридора и даже не оглянувшись, она скрылась на лестнице.

Лэнгдон мчался за ней по пятам, скользя на гладких подошвах позаимствованных у соседа туфель. Крошечный проектор в нагрудном кармане пиджака от Бриони подпрыгивал, стуча его по груди. В голове по-прежнему крутились странные буквы из восьмого круга ада: CATROVACER. Он вспомнил чумную маску и загадочную подпись: истину можно увидеть только глазами смерти.

Лэнгдон пытался связать эти разнородные факты воедино, но пока ничего путного на ум не приходило. Когда он наконец выскочил на лестничную площадку, Сиена стояла там, настороженно прислушиваясь. Снизу доносился отчетливый топот.

– Есть другой выход? – прошептал Лэнгдон.

– Пошли, – отрывисто бросила она.

Сегодня Сиена уже однажды спасла Лэнгдону жизнь, и теперь ему ничего не оставалось, кроме как довериться ей снова. Переведя дух, он побежал за ней вниз по ступеням.

Они спустились на один этаж, и топот под ними стал гораздо ближе – теперь их отделяли от людей в черной форме всего три-четыре лестничных марша.

Почему она бежит прямо на них?

Прежде чем Лэнгдон успел возразить, Сиена схватила его за руку и вытащила с лестницы в длинный пустой коридор между двумя рядами запертых дверей.

Здесь же негде спрятаться!

Сиена щелкнула выключателем, и несколько лампочек погасли, но это мало что давало: беглецов было прекрасно видно и при слабом естественном освещении. Шаги грохотали уже совсем близко, и Лэнгдон понимал, что их преследователи вот-вот появятся на площадке, откуда хорошо просматривался весь коридор.

– Мне нужен ваш пиджак, – прошептала Сиена, срывая с Лэнгдона этот предмет одежды. Потом она заставила его присесть за собой на корточки в небольшой нише перед запертой дверью. – Сидите тихо!

Что она делает? Она же на самом виду!

На лестнице появились люди в форме – они бежали наверх, но остановились, увидев Сиену в полутемном коридоре.

– Per l’amore di Dio! – пронзительно завопила на них Сиена. – Cos’è questa confusione? – Бога ради! Почему вы так шумите?

Двое бежавших прищурились, явно не понимая, кто к ним обращается. А Сиена продолжала злобно кричать:

– Tanto chiasso a quest’ora! – Столько шуму в такой час!

Только сейчас Лэнгдон заметил, что Сиена накинула его черный пиджак себе на голову и плечи, как старушечью шаль. Она сгорбилась, встав так, чтобы прикрыть собой скрючившегося в тени Лэнгдона, и шагнула к ним на дрожащих ногах, продолжая вопить, точно выжившая из ума старуха.

Один из агентов поднял руку, показывая, что ей надо вернуться в квартиру:

– Signora! Rientri subito in casa!

Сиена сделала еще один неуверенный шаг и сердито потрясла кулаком:

– Avete svegliato mio marito, che è malato!

Лэнгдон слушал ее в изумлении. Они потревожили ее больного мужа?

Другой агент, в свою очередь, поднял винтовку и навел ее на Сиену.

– Ferma o sparo! – Стой, или буду стрелять!

Сиена остановилась, а потом заковыляла назад, кляня их на чем свет стоит.

Агенты бросились дальше по лестнице и скрылись из виду.

Конечно, не шекспировская постановка, подумал Лэнгдон, но впечатляет. Похоже, театральное прошлое может очень пригодиться в жизни.

Сняв с головы пиджак, Сиена швырнула его обратно Лэнгдону.

– Ладно, идемте.

На этот раз он послушался без промедления.

Они спустились на площадку над вестибюлем и увидели внизу еще двоих агентов, которые как раз заходили в лифт, чтобы ехать наверх. Снаружи, на улице, дежурил у фургона еще один – черная форма плотно обтягивала его мускулистую фигуру. Не обменявшись ни словом, Сиена с Лэнгдоном поспешили дальше, на цокольный этаж.

На подземной стоянке было темно и воняло мочой. Сиена рысцой промчалась в угол, забитый мотоциклами и мотороллерами. Она остановилась у серебристого трайка – трехколесного мопеда, который выглядел как неуклюжий отпрыск итальянской «веспы» и взрослого трехколесного велосипеда. Сунув свою изящную руку под переднее крыло, она вынула оттуда маленький магнитный футлярчик. Внутри оказался ключ; она вставила его в зажигание и запустила двигатель.

Через несколько секунд Лэнгдон уже сидел на мопеде за ее спиной. Кое-как угнездившись на маленьком седле, он принялся шарить руками по сторонам, ища, за что бы ухватиться.

– Сейчас не до приличий, – сказала Сиена, хватая его за руки и кладя их на свою стройную талию. – Держитесь крепче!

Лэнгдон последовал ее совету – и вовремя, потому что трайк буквально взлетел по пандусу. Его мотор оказался мощнее, чем думал Лэнгдон, и, выскочив из гаража в утренние сумерки, они едва не оторвались от земли. Главный вход был метрах в пятидесяти от них, и крепкий агент у фургона тут же обернулся и увидел, как беглецы уносятся прочь. Сиена еще поддала газу, и вой мотора перешел в тонкий визг.

Сидя за спиной Сиены, Лэнгдон оглянулся на агента – тот вскинул оружие и тщательно целился в них. Лэнгдон невольно съежился. Раздался одиночный выстрел, и пуля отскочила от заднего крыла трайка, едва не угодив Лэнгдону в поясницу.

Господи Боже!

На перекрестке Сиена резко свернула влево, и Лэнгдон чуть не соскользнул с седла, в последний миг успев удержать равновесие.

– Прижмитесь ко мне! – крикнула она.

Лэнгдон подался вперед, примащиваясь поровнее. Они по-прежнему мчались на полной скорости, теперь уже по улице пошире. Только через целый квартал он кое-как отдышался.

Что это за боевики, черт возьми?!

Сиена сосредоточила все внимание на дороге; с утра она была еще почти пуста, но случайные машины все же приходилось объезжать. Редкие прохожие смотрели им вслед, явно озадаченные видом рослого мужчины в костюме от Бриони, сидящего позади грациозной девушки.

Лэнгдон и Сиена проехали три квартала и приближались к крупному перекрестку, но тут впереди взвыла сирена. Из-за угла на двух колесах вылетел узкий черный фургон; еле вписавшись в поворот, он добавил скорости и помчался прямо на них. Он выглядел в точности как тот, что доставил к их дому группу людей в черном.

Сиена вильнула вправо и ударила по тормозам. Потом резко остановилась, спрятавшись за припаркованным к тротуару грузовиком, и Лэнгдон ткнулся в нее грудью. Подогнав трайк вплотную к заднему бамперу грузовика, она выключила двигатель.

Видели они нас или нет?

Беглецы съежились и замерли… затаив дыхание.

Фургон пронесся мимо, не сбавляя скорости, – очевидно, их не заметили. Однако, проводив его взглядом, Лэнгдон успел мельком увидеть тех, кто был внутри.

На заднем сиденье, зажатая между двумя бойцами, как пленница, ехала пожилая, но очень красивая женщина. Ее глаза закатывались, а голова болталась, словно ей было плохо или ее опоили снотворным. На груди у нее висел амулет, а длинные серебристые волосы локонами спускались на плечи.

На миг у Лэнгдона перехватило дух, как будто перед ним предстал призрак.

Это была незнакомка из его видения.

Глава 17

Шеф стремительно вышел из центра управления и зашагал по правому борту «Мендация», пытаясь взять себя в руки. То, что сейчас обнаружилось в жилом доме во Флоренции, было просто немыслимо.

Он дважды обошел весь свой большой корабль, после чего вернулся в кабинет и достал из шкафчика бутылку односолодового виски «Хайленд парк» пятидесятилетней выдержки. Не раскупорив бутылку, он поставил ее на стол и повернулся к нему спиной – это был хороший способ убедиться в том, что он и теперь прекрасно себя контролирует.

Его взгляд инстинктивно скользнул к тяжелому потрепанному тому на книжной полке – подарку клиента… того самого, с которым ему лучше было бы никогда не встречаться.

Год тому назад… но откуда мне было знать?

Обычно шеф не вступал в прямые контакты с потенциальными клиентами, однако сведения об этом человеке поступили из очень надежного источника, и шеф сделал для него исключение.

Когда клиент впервые прибыл на борт «Мендация» на своем личном вертолете, на море царил мертвый штиль. Гостю, крупному авторитету в своей области, недавно исполнилось сорок шесть – он был подтянут, необычно высокого роста, с пронзительным взглядом зеленых глаз.

– Как вам известно, – начал он, – мне посоветовал воспользоваться вашими услугами наш общий друг. – Гость вытянул свои длинные ноги, явно чувствуя себя в роскошном кабинете шефа как дома. – С вашего разрешения я расскажу, что мне нужно.

– Я предпочел бы его не давать, – прервал посетителя шеф, сразу демонстрируя ему, кто здесь главный. – Согласно нашим правилам, вы ничего не должны мне рассказывать. Я сам объясню, какие услуги мы предоставляем, а вы решите, устраивает вас это или нет.

Гость слегка растерялся, но не стал возражать и внимательно все выслушал. Под конец обнаружилось, что желание долговязого новичка не представляет для Консорциума ровным счетом ничего необычного: он хотел всего лишь на некоторое время «стать невидимкой», чтобы заниматься своим делом втайне от любопытных глаз.

Детские игры.

Консорциум брался выполнить желаемое, предоставив клиенту поддельные документы и абсолютно надежное, безопасное убежище, где он мог бы делать свою работу – какой бы характер она ни носила – в обстановке полной секретности. Консорциум никогда не пытался выяснить, какие цели преследуют его клиенты, предпочитая знать о тех, кому он оказывает услуги, как можно меньше.

За весьма солидное вознаграждение шеф целый год обеспечивал своему зеленоглазому гостю, который оказался идеальным клиентом, тихую гавань. Шеф не имел с ним никаких контактов, и все выставленные Консорциумом счета оплачивались вовремя.

Затем, две недели назад, все круто изменилось.

Неожиданно клиент сам вышел на связь и потребовал личной встречи с шефом. С учетом того, какие суммы от него поступали, отказать ему было неудобно.

В неопрятном взъерошенном человеке, появившемся на яхте, едва можно было признать того спокойного подтянутого визитера, с которым шеф заключил сделку в прошлом году. Его зеленые глаза, когда-то проницательные, теперь смотрели дико. Он выглядел почти больным.

Что с ним случилось? Чем он занимался?

Шеф пригласил тревожно озирающегося гостя к себе в кабинет.

– Эта среброволосая дьяволица, – пробормотал тот. – Она с каждым днем подбирается все ближе.

Шеф раскрыл папку с делом клиента и кинул взгляд на фотографию привлекательной женщины с серебристыми волосами.

– Да-да, – сказал он. – Среброволосая дьяволица. Мы прекрасно знаем всех ваших врагов. Несмотря на ее могущество, мы целый год не подпускали ее к вам и впредь намерены делать то же самое.

Зеленоглазый беспокойно накручивал на пальцы сальные пряди своих длинных волос.

– Только не дайте ей себя одурачить. Хоть она и красива, но враг очень опасный.

Знаю, подумал шеф, по-прежнему недовольный тем, что его клиент привлек внимание столь влиятельной персоны. Женщина с серебристыми волосами располагала огромными ресурсами и могла получить доступ практически куда угодно, а необходимость бороться с такими противниками шефа отнюдь не радовала.

– Если она или ее бесы меня обнаружат… – начал клиент.

– Не обнаружат, – уверил его шеф. – Разве до сих пор мы не прятали вас и не обеспечивали всем, что вам требовалось?

– Да, это так, – признал гость. – И все-таки я буду спать крепче, если… – Он помедлил, собираясь с мыслями. – Скажите, если со мной что-нибудь случится, вы выполните мои последние желания?

– А именно?

Клиент сунул руку в сумку и достал оттуда запечатанный конвертик.

– В этом конверте номер депозитной ячейки в одном флорентийском банке и код к ней. Там вы найдете один маленький предмет. Если со мной что-нибудь случится, вы доставите его по назначению. Это своего рода подарок.

– Очень хорошо. – Шеф взял ручку, чтобы делать заметки. – И кому его следует доставить?

– Среброволосой дьяволице.

Шеф бросил на него быстрый взгляд.

– Подарок вашей мучительнице?

– Скорее, терновый шип ей в бок. – Его глаза блеснули яростью. – Изящная маленькая колючка, выточенная из кости. Она обнаружит в ней карту… своего личного Вергилия… и отправится с ним в самое сердце своего личного ада.

Шеф пристально посмотрел на него.

– Как вам угодно, – произнес он после долгой паузы. – Считайте, что мы договорились.

– Но все важно сделать вовремя, – с волнением в голосе сказал гость. – Этот подарок нельзя отправлять слишком рано. Вы должны беречь его до… – Он умолк, вдруг о чем-то задумавшись.

– До?.. – поторопил его шеф.

Внезапно клиент вскочил, обогнул стол шефа, схватил красный маркер и судорожно обвел им число на настольном календаре.

– Вот до этого дня.

Шеф поджал губы и втянул носом воздух, проглотив раздражение, вызванное этим бесцеремонным поступком.

– Понятно, – сказал он. – Я сохраняю бездействие вплоть до отмеченного дня, после чего отправляю предмет, хранящийся в банковском сейфе, этой среброволосой. Можете на меня положиться. – Он сосчитал по календарю дни до неуклюже обведенной даты. – Я выполню ваше желание ровно через четырнадцать дней, считая с сегодняшнего.

– И ни на день раньше! – лихорадочно воскликнул зеленоглазый.

– Понимаю, – успокоил его шеф. – Ни на день раньше.

Шеф взял конверт, вложил его в папку и сделал необходимые заметки, гарантирующие точное выполнение распоряжений клиента. Его вполне устраивало, что клиент не объяснил, какой именно предмет хранится в банке. Отсутствие интереса к ненужным деталям было краеугольным камнем практической философии Консорциума. Выполняй обещанное. Не задавай лишних вопросов. А главное – никого не суди.

Плечи гостя обмякли, и он тяжело перевел дух.

– Спасибо.

– Что-нибудь еще? – спросил шеф. Ему не терпелось избавиться от своего преобразившегося клиента.

– Честно говоря, да. – Он извлек из кармана маленькую ярко-красную флешку. – Здесь записан видеофайл. – Он положил флешку перед шефом. – Мне хотелось бы, чтобы вы разослали его в новостные агентства всего мира.

Шеф с любопытством посмотрел на собеседника. Консорциум нередко распространял информацию по указанию своих клиентов, однако в просьбе этого человека было что-то настораживающее.

– В тот же день? – спросил он, кивая на свой календарь.

– Да, в тот же самый, – ответил клиент. – И ни минутой раньше.

– Понятно. – Шеф снабдил красную флешку ярлычком с необходимыми инструкциями. – Итак, это все?

Он встал, надеясь завершить встречу. Но клиент остался сидеть.

– Нет. Есть еще одно, последнее.

Шеф снова опустился в кресло.

Зеленые глаза клиента вспыхнули зловещим блеском.

– Вскоре после того, как вы обнародуете это видео, я стану очень известным человеком.

Кажется, ты уже известный человек, подумал шеф, вспомнив о впечатляющих достижениях своего гостя.

– В этом есть и ваша заслуга, – продолжал тот. – С вашей помощью мне удалось сотворить шедевр… который изменит весь мир. Вы можете гордиться своей ролью.

– Каким бы ни был ваш шедевр, – ответил шеф, подавляя нетерпение, – я рад, что вы получили возможность создать его без помех.

– В знак благодарности я хочу вручить вам прощальный подарок. – Растрепанный гость опять полез в сумку и вынул оттуда толстую книгу. – Держите.

Интересно, подумал шеф, уж не над этим ли ты тайно трудился весь последний год?

– Вы сами ее написали?

– Нет. – Гость положил увесистый том на стол. – Совсем наоборот… она была написана для меня.

Шеф озадаченно посмотрел на книгу. Он считает, что это написано для него? Но ведь это классическое сочинение четырнадцатого века!

– Прочтите ее, – сказал гость с жутковатой усмешкой. – Она поможет вам понять то, что я сделал.

После этих слов неопрятный гость встал, распрощался и неожиданно быстро ушел. В окно кабинета шефу было видно, как его вертолет снялся с палубы и взял курс обратно на побережье Италии.

Затем шеф снова переключил внимание на толстую книгу в кожаном переплете. Нерешительно раскрыв ее, он отыскал начало основного текста. Первые строки были набраны крупным шрифтом и занимали целую страницу:

АД

 
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
 

На противоположной странице его клиент написал от руки:

Дорогой друг! Спасибо, что помогли мне найти правильный путь.

Мир тоже вам благодарен.

Шеф понятия не имел, что это значит, но с него было довольно. Он закрыл книгу и убрал на полку. Слава Богу, деловое сотрудничество с этим странным типом скоро закончится. Еще четырнадцать дней, подумал шеф, переведя взгляд на криво обведенную дату на своем календаре.

В последующие дни шеф вспоминал о зеленоглазом клиенте с необычной для себя нервозностью. Похоже, парень свихнулся. Однако, несмотря на его дурные предчувствия, ничего экстраординарного не происходило.

Затем, как раз накануне отмеченной даты, во Флоренции произошли сразу несколько трагических событий. Шеф пытался справиться с кризисом, однако ситуация быстро вырвалась из-под контроля. Кризис достиг кульминации, когда его клиент, задыхаясь, взобрался на самый верх башни Бадия.

Он бросился с нее… навстречу гибели.

Потерять клиента – особенно таким образом – было ужасно, но шеф оставался человеком слова. Он тут же начал подготовку к тому, чтобы выполнить последнее обещание, данное покойному: отправить женщине с серебристыми волосами содержимое банковской ячейки во Флоренции, позаботившись о том, чтобы она получила его точно в назначенный срок.

Ни в коем случае не раньше даты, помеченной в календаре.

Шеф отдал конверт с кодом ячейки Вайенте, и та отправилась во Флоренцию, чтобы забрать из сейфа нужный предмет – ту самую «изящную маленькую колючку». Однако с первым же звонком от Вайенты поступили неожиданные и крайне тревожные вести. Сейф уже очистили от содержимого, а Вайента едва ушла от полиции. Каким-то путем женщина с серебристыми волосами узнала нужный шифр и пустила в ход свое влияние, чтобы получить доступ к банковской ячейке, а заодно и ордер на арест любого, кто попытается ее открыть.

Это было три дня тому назад.

Клиент явно хотел, чтобы похищенный предмет стал последним оскорблением в адрес его среброволосой противницы – ядовитой насмешкой из могилы.

Но эта насмешка прозвучала чересчур рано.

С тех пор в Консорциуме царила лихорадочная суета: ради того, чтобы соблюсти последнюю волю клиента и защитить от неприятностей саму организацию, использовались все ресурсы. По ходу дела Консорциум пересек несколько опасных рубежей, и шеф понимал, что вернуться обратно будет непросто. Теперь, когда во Флоренции назревала развязка, он сидел, упершись взглядом в стол, и гадал, что готовит им будущее.

А с календаря на него пялился кружок, криво нацарапанный безумной рукой, – красный завиток, отмечающий какую-то важную для погибшего дату.

Завтра.

Глаза шефа сами собой нашли на столе бутылку виски. Затем, впервые за четырнадцать лет, он налил себе стопку и осушил ее одним глотком.

Внизу, в недрах корабля, старший координатор Лоренс Ноултон вынул маленькую красную флешку из разъема компьютера и положил ее перед собой. Таких странных записей он не видел еще никогда в жизни.

Ее просмотр занимал ровно девять минут… с точностью до секунды.

Непривычно взволнованный, координатор встал и принялся мерить шагами крохотную кабинку, снова и снова задавая себе один и тот же вопрос: стоит ли показывать это странное видео шефу?

Просто делай свою работу, сказал себе Ноултон. Не спрашивай. Не суди.

Решительно выбросив из головы все сомнения, он занес в рабочий блокнот нужную запись. Завтра, в соответствии с требованием клиента, он разошлет этот видеофайл по всем информационным порталам.

Глава 18

Бульвар Никколо Макьявелли называют одной из самых красивых флорентийских улиц. Расположенный в чудесном зеленом районе, он плавно петляет среди живых изгородей и лиственных деревьев и давно облюбован велосипедистами и поклонниками «феррари».

Сиена умело вела трайк по извилистой дороге. Беглецы оставили позади бедные жилые кварталы и теперь дышали чистым, напоенным весенними ароматами воздухом фешенебельного Западного берега. Они миновали небольшую церквушку – часы на ней только что пробили восемь.

Лэнгдон по-прежнему держался за талию своей спутницы, но мысли его были заняты таинственными образами с картины дантовского ада… и загадочным лицом прекрасной незнакомки с серебристыми волосами, которую он видел между двумя рослыми бойцами на заднем сиденье фургона.

Кто бы она ни была, подумал Лэнгдон, теперь она в их власти.

– Та женщина в фургоне, – сказала Сиена, повысив голос, чтобы перекричать шум мотора. – Вы уверены, что видели в галлюцинациях именно ее?

– Абсолютно.

– Тогда вы, должно быть, встречались с ней хотя бы раз за последние два дня. Вопрос в том, почему она вам все время мерещится… и почему повторяет «ищите, и найдете».

Лэнгдон согласно кивнул.

– Не знаю… Я не помню, чтобы встречался с ней, но всякий раз, когда я вижу ее лицо, мне почему-то кажется, что я обязательно должен ей помочь.

Зарево… зарево… зарево…

Ему пришел на память ослепительный взрыв из его видения, и он подумал, нет ли какой-нибудь связи между незнакомкой с серебристыми волосами и странным словом, которое он твердил в больнице. Надеюсь, я не причинил ей вреда? При этой мысли к его горлу подкатил комок.

Лэнгдону казалось, что его лишили жизненно важного орудия. Я ничего не помню. Лэнгдон с детства обладал эйдетической памятью и всегда полагался на нее как на свое главное интеллектуальное достояние. Для человека, привыкшего запоминать все, что он видит вокруг, с точностью до мельчайших деталей, жизнь без памяти смахивала на попытку посадить самолет в темноте без помощи радара.

– Похоже, ваш единственный шанс найти ответы – это расшифровать «Карту ада», – сказала Сиена. – Наверное, в ней-то и скрыта причина того, что за вами охотятся.

Лэнгдон снова кивнул, вспомнив слово «catrovacer» на корчащихся телах в Дантовом аду.

И вдруг его осенило.

Ведь я очнулся во Флоренции…

На свете не было города, более тесно связанного с Данте. Во Флоренции великий поэт родился, во Флоренции он вырос, во Флоренции, если верить легенде, влюбился в Беатриче – а затем подвергся жестокому изгнанию, которое обрекло его на годы скитаний по итальянским провинциям и мучительную тоску по родному очагу.

Ты бросишь все, к чему стремились твои желанья, написал Данте по этому поводу. Эту язву нам всего быстрей наносит лук изгнанья.

Вспомнив эти слова из Семнадцатой песни «Рая», Лэнгдон поглядел направо, за реку Арно, – туда, где высились в отдалении башни старой Флоренции.

Лэнгдон представил себе Старый город – его запутанную планировку, толкотню и потоки машин, протискивающихся по узким улочкам среди знаменитых флорентийских соборов, музеев, церквей и торговых центров. Ему пришло на ум, что если они с Сиеной избавятся от мопеда, им нетрудно будет затеряться в толпе туристов.

– В Старый город – вот куда мы должны отправиться, – заявил он. – Если где-то и есть ответы, искать их нужно там. Старая Флоренция составляла весь мир Данте.

Кивнув в знак согласия, Сиена крикнула через плечо:

– Там и безопасней – много мест, где можно спрятаться. Я еду к Порта Романа, а потом пересечем реку.

Река, подумал Лэнгдон с легким трепетом. Знаменитое путешествие Данте в ад тоже началось с того, что он пересек реку.

Сиена прибавила скорости, и пока мимо мелькали деревья и дома, Лэнгдон вновь стал перебирать в уме образы преисподней, мертвых и умирающих, Злые Щели с чумным доктором и загадочным словом «catrovacer»… Он размышлял о мрачной сентенции под Боттичеллиевой картой – истину можно увидеть только глазами смерти — и гадал, не может ли она оказаться цитатой из Данте.

Что-то не припомню такого.

Лэнгдон внимательно изучал творчество Данте, а поскольку он был специалистом по истории искусств и, в частности, по иконографии, к нему порой обращались с просьбами истолковать многочисленные символы, которыми изобиловали труды великого итальянца. По воле случая – а может быть, судьбы – примерно два года назад он читал лекцию, посвященную дантовскому «Аду».

«Божественный Данте – символы Ада».

Данте Алигьери давно сделался одной из культовых исторических фигур, и общества его поклонников были рассеяны по всему свету. Самое старое американское Общество любителей Данте появилось в 1881 году в массачусетском Кембридже – его основал Генри Уодсворт Лонгфелло. Этот знаменитый поэт, уроженец Новой Англии, был первым американским переводчиком «Божественной комедии», и его перевод до наших дней остается одним из наиболее популярных и ценимых.

Как известного знатока наследия Данте, Лэнгдона пригласили выступить на крупном мероприятии, устроенном одним из самых старинных отделений Общества Данте – Венским. Оно проходило под крышей Австрийской академии наук. Главному спонсору мероприятия, состоятельному ученому и члену Общества Данте, удалось арендовать ее лекционный зал на две тысячи мест.

У дверей академии Лэнгдона встретил секретарь конференции. Когда они шли по вестибюлю, Лэнгдону бросились в глаза пять слов, выписанных на задней стене исполинскими буквами: «ЕСЛИ БОГ ОШИБСЯ ЧТО ТОГДА?»

– Это Лукас Троберг, – сказал секретарь. – Наша новая художественная инсталляция. Как вам?

Лэнгдон помедлил, разглядывая гигантскую надпись.

– Гм… мазок у него уверенный, но с пунктуацией он немного не в ладах.

Секретарь слегка смутился. Лэнгдону оставалось только надеяться, что его контакт с аудиторией будет лучше.

Когда Лэнгдон наконец вышел на сцену, его встретили бурными аплодисментами. Все места были заняты, и даже в проходах стояли люди.

– Meine Damen und Herren[14]14
  Дамы и господа (нем.).


[Закрыть], – начал Лэнгдон, и его усиленный динамиками голос раскатился по залу. – Willkommen[15]15
  Добро пожаловать (нем.).


[Закрыть], bienvenue[16]16
  Добро пожаловать (фр.).


[Закрыть], welcome[17]17
  Д₀бро пожаловать (англ.).


[Закрыть]!

Публика отреагировала на знаменитую цитату из «Кабаре» одобрительным смехом.

– Меня предупредили, что сегодня здесь собрались не только члены Общества Данте, но и многие приезжие ученые и студенты, которые, возможно, впервые всерьез заинтересовались его творчеством. Поэтому для тех из вас, кому из-за напряженных занятий наукой было некогда читать средневековые итальянские поэмы, я в двух словах расскажу о Данте – о его жизни, трудах и о том, почему его считают одной из самых значительных фигур в нашей истории.

Снова аплодисменты.

Нажимая кнопки маленького дистанционного пульта, Лэнгдон высветил на экране ряд портретов Данте. На первом из них, кисти Андреа дель Кастаньо, поэт был изображен в полный рост – он стоял на пороге раскрытой двери с философским трактатом в руке.

– Итак, Данте Алигьери, – начал Лэнгдон. – Годы жизни этого флорентийского писателя и философа – с 1265-го по 1321-й. На этом портрете, как и почти на всех остальных, он изображен в красном каппуччо – плотно сидящей на голове шапочке с наушниками, которая наряду с малиновым плащом из города Лукка стала для нас привычной деталью его наряда.

Лэнгдон нашел слайд с боттичеллиевским портретом Данте из галереи Уффици, подчеркивающим самые характерные его черты – тяжелый подбородок и нос крючком.

– Здесь мы снова видим необычное лицо Данте в обрамлении красного каппуччо, однако Боттичелли добавил к этой шапочке еще и лавровый венок как символ высшего достижения – в данном случае в области поэтического искусства. Этот традиционный символ унаследован от древних греков. Как вам известно, такие венки и сейчас возлагают на головы поэтов-лауреатов и нобелевских лауреатов.

Лэнгдон быстро прокрутил еще несколько слайдов – все с орлиным профилем Данте, и на всех поэт был в своей неизменной красной шапочке, красном плаще и лавровом венке.

– И наконец, чтобы вы получили полное представление о внешности Данте, вот памятник ему на площади Санта-Кроче… и, конечно, знаменитая фреска из Барджелло, приписываемая Джотто.

Лэнгдон оставил на экране проекцию слайда с фреской Джотто и вышел на середину сцены.

– Как вы, безусловно, знаете, в первую очередь Данте прославил его монументальный литературный шедевр – «Божественная комедия», где с натуралистической яркостью повествуется о том, как автор сошел в ад, проследовал через чистилище и поднялся в рай, на свидание с самим Богом. По нынешним понятиям, в «Божественной комедии» нет ничего комического. Она называется комедией по совершенно иной причине. В четырнадцатом веке вся итальянская литература делилась на две четко определенные категории. Трагедии считались высокой литературой, и их писали на «официальном» итальянском, а комедии относили к низкой литературе и писали на разговорном языке, адресуя к простому населению.

Лэнгдон опять несколько раз нажал кнопку пульта и отыскал классическую фреску Микелино – ту, на которой Данте стоит под стенами Флоренции, держа в руке «Божественную комедию». На заднем плане уступами поднималась гора чистилища, а под ней виднелись адские врата. Теперь эта картина украшала флорентийский собор Санта-Мария-дель-Фьоре, более известный как Дуомо.

– Как можно догадаться по названию, – продолжал Лэнгдон, – «Божественная комедия» была написана на разговорном итальянском, то есть на языке простого народа. При этом она представляет собой гениальный сплав религии, истории, политики, философии и публицистики в форме художественного произведения, которое, будучи весьма утонченным по сути, тем не менее оставалось полностью доступным широким массам. Этот труд превратился в подлинный столп итальянской культуры – недаром принято считать, что именно он заложил основы современного итальянского языка.

Лэнгдон выдержал эффектную паузу, а затем негромко добавил:

– Друзья мои, переоценить влияние творчества Данте попросту невозможно. За исключением разве что Священного Писания, во всей нашей истории не найти такого произведения искусства – будь этим искусством музыка, живопись или литература, – которое породило бы большее количество восхищенных отзывов, вариаций, подражаний и комментариев, чем «Божественная комедия».

Перечислив множество знаменитых композиторов, художников и литературных деятелей, создавших свои опусы на основе дантовской эпической поэмы, Лэнгдон обвел аудиторию взглядом.

– Скажите, есть ли среди нас сегодня авторы?

Почти треть слушателей подняла руки. Лэнгдон не верил своим глазам. Ну и ну! Или у меня самая продвинутая публика на свете, или электронные публикации и вправду изменили мир.

– Что ж, как хорошо известно каждому автору, для писателя нет ничего ценнее рекламной аннотации – краткого отзыва какой-нибудь известной личности, который печатается на обложке и поднимает продажи. Такая реклама существовала и в Средние века, и Данте собрал немало подобных отзывов. – Лэнгдон поменял слайды. – Как вам понравилось бы, если бы на вашей книге написали вот это?