Текст книги "Темная игра смерти"

Свернув с Брод-стрит к дому Мелани Фуллер, она почувствовала, как в ней поднимается знакомая волна боли и глухой ярости. Всякий раз, глядя на этот дом – теперь он был таким же темным, как и соседний, потому что миссис Ходжес уехала, – Натали вспоминала прошлый вторник и свою встречу здесь с бородачом.

Соломон Ласки. По идее, его легко было подвести под определенный стереотип, а вот не получалось. Натали мысленно представила его печальные глаза и тихий голос. Где он сейчас может быть? Что произошло? Они решили звонить друг другу через день, но он так ни разу и не позвонил ни ей, ни Джентри. Шериф попробовал сам связаться с ним по обоим номерам. Дома никто не ответил, а секретарь психологического факультета университета сказал, что доктор Ласки до шестого января в отпуске. «Нет, доктор Ласки не звонил в деканат после шестнадцатого декабря. Он уехал в Чарлстон, но определенно вернется к шестому января, так как у него начинаются лекции».

В воскресенье они сидели в кабинете шерифа, и Натали показала ему газетную заметку про вчерашний взрыв в вашингтонском офисе одного сенатора. Погибли четыре человека. Может, это имело какое-то отношение к таинственному свиданию, на которое Сол должен был отправиться в тот день?

Джентри улыбнулся и напомнил ей, что при взрыве погиб охранник здания, а вашингтонская полиция и ФБР ведут речь об обычном террористическом акте. К тому же ни один из погибших не опознан как Соломон Ласки. Ведь по крайней мере некоторая часть бессмысленного насилия, творящегося в мире ежедневно, никак не связана с тем кошмаром, о котором им поведал психиатр.

Натали тогда лишь улыбнулась, соглашаясь с ним. Три дня спустя от Ласки по-прежнему не было никаких известий.

* * *

В понедельник утром Джентри позвонил ей с работы.

– Не хотите помочь нам в официальном расследовании убийств в «Мансарде»? – спросил он.

– Конечно, – ответила Натали. – А как я могу помочь?

– Мы пытаемся найти фотографию Мелани Фуллер, – пояснил Джентри. – Ребята из городского убойного отдела, да и местное отделение ФБР утверждают, что фотографии этой дамы вообще не существует. Они не смогли найти ни одного ее родственника. Обыск дома и опрос соседей результатов тоже не дали. Мы разослали ориентировку, но там только словесный портрет. Мне кажется, было бы очень полезно иметь ее фотографию. Вы согласны?

– Что я могу сделать?

– Давайте встретимся перед домом Фуллер через пятнадцать минут, – сказал Джентри. – Вы меня узнаете по розе в петлице.

Шериф действительно приехал на встречу с розой в петлице своей форменной рубашки. Он торжественно вручил ей цветок, когда они направились к запертой калитке перед домом Фуллер.

– Чем я это заслужила? – улыбнулась Натали, поднося дивно пахнущую розу к лицу и невольно краснея.

– Наверняка это будет ваша единственная награда за долгие, изматывающие и, скорее всего, бесполезные поиски. – Джентри вытащил огромную связку ключей, отыскал среди них тяжеленный старомодный ключ и отворил калитку.

– Мы что, будем снова обыскивать дом Фуллер? – спросила Натали.

Ей очень не хотелось входить внутрь. Она вспомнила, как пять дней назад увидела тут Сола, и по телу ее пробежала дрожь.

– Нет. – Джентри провел ее через небольшой двор к другому кирпичному зданию, стоявшему рядом. Поискав еще один ключ в связке, он отпер резную деревянную дверь. – После гибели мужа и внучки Рут Ходжес перебралась к своей дочери в западную часть города, в новый район Шервуд-Форест. Я получил ее разрешение забрать здесь то, что мне нужно.

Внутри дома было темно, пахло натертыми мастикой полами и старой мебелью, но совсем не так отвратительно, как в доме Фуллер. Они поднялись на второй этаж и вошли в небольшую комнату с рабочим столом, диваном и литографиями скаковых лошадей в рамках на стенах.

– Это был кабинет Джорджа Ходжеса, – пояснил Джентри, включив настольную лампу. Он взял альбом с марками, осторожно перевернул несколько страниц и повертел в руке увеличительное стекло. – Бедняга никогда и мухи не обидел. Тридцать лет служил на почте, а последние девять лет работал ночным сторожем на пирсе. И надо же такому случиться… – Джентри покачал головой. – Так вот, миссис Ходжес говорит, что у Джорджа был фотоаппарат, он только года три как с ним расстался, а до того снимал регулярно. Она уверена, что миз Фуллер никогда не позволяла фотографировать себя, но Джордж сделал множество слайдов, и миссис Ходжес не может поручиться, что среди них не найдется моментального снимка Мелани Фуллер…

– Понимаю. Вы хотите, чтобы я просмотрела все слайды и выяснила, нет ли ее там, – сказала Натали. – Только я ведь не знаю, как она выглядит.

– Я дам вам словесный портрет – тот самый, что мы разослали. Но в любом случае откладывайте в сторону изображения всех женщин лет семидесяти или около того. – Он немного подумал. – У вас или вашего отца есть стол с подсветкой? Или какой-нибудь аппарат для сортировки слайдов?

– Есть в студии… А не проще будет включить проектор?

– Да, с проектором будет быстрее, – согласился Джентри и открыл дверь в кладовую.

– Бог ты мой! – воскликнула Натали.

Стены большого помещения от пола до потолка были целиком увешаны самодельными полками. Слева стояли альбомы и папки с надписью «Марки», но задняя и правая стена были уставлены длинными открытыми коробками с желтыми кодаковскими подставками для слайдов.

– Но тут их тысячи! – Она глянула на шерифа. – Возможно, десятки тысяч!

Джентри развел руками и по-мальчишески ухмыльнулся:

– Я же сказал, что это работа для добровольца. Все мои помощники, кроме Лестера, сейчас заняты, а он, прямо скажем, не большого ума… Очень славный парень, но дуб дубом… Так что, боюсь, ему эта работа будет не под силу.

– Ну-ну, – вздохнула Натали. – Хорошенькая рекомендация для храбрых защитников Чарлстона.

Джентри смотрел на нее, все так же улыбаясь.

Девушка махнула рукой:

– Ладно, я согласна. Мне сейчас делать особо нечего, да и студия свободна, пока Лорн Джессап, поверенный моего отца, не закончит дела по продаже студии и всего здания.

– Я могу помочь отнести ящики в машину, – предложил шериф.

– И на том спасибо, – улыбнулась Натали и снова понюхала розу.

* * *

Слайдов было тысячи, и все без исключения по качеству на уровне любительских снимков. Натали знала, как трудно сделать по-настоящему хороший снимок, она училась этому на протяжении многих лет, изо всех сил стараясь, чтобы они понравились отцу, после того как он подарил ей, девятилетней девочке, на день рождения ее первый фотоаппарат. Но боже мой, если человек делает тысячи снимков в течение по крайней мере двух или трех десятков лет, должно же у него получиться хотя бы несколько интересных слайдов!

У Джорджа Ходжеса этого не получилось. Снимки были разные: семейные, на отдыхе, виды домов и лодок, плавучих дач, фото по случаю всяческих торжественных событий и праздников. Натали пришлось просмотреть все рождественские елки Ходжесов с сорок восьмого по семьдесят седьмой год. Была также запечатлена повседневная жизнь детей и внуков, но все слайды до единого были очень низкого качества. За восемнадцать лет занятий фотографией Джордж Ходжес так и не научился не снимать против солнца, выбирать правильный ракурс, чтобы деревья, столбы и другие детали фона не «вырастали» у людей из ушей или старомодных причесок, держать горизонт, избегать неестественных поз, фотографировать неодушевленные предметы на расстоянии нескольких миль, пользоваться вспышкой. Именно из-за этой его любительской привычки Натали и удалось обнаружить изображение Мелани Фуллер.

Был уже восьмой час, когда Джентри заехал в мастерскую с пластиковыми коробками из китайского ресторана, и они поели, стоя рядом со столом с подсветкой. Натали показала шерифу небольшую стопку снимков, где могла быть женщина, похожая на Мелани Фуллер.

– Не думаю, что она есть среди этих старушек. Все они позируют вполне охотно, большинство из них или слишком молоды, или слишком стары. Хорошо хоть, что мистер Ходжес разметил ящики и написал на них даты.

– Да, – согласился Джентри, быстро просматривая слайды над столом. – Ни один снимок не подходит под словесный портрет. Миссис Ходжес говорит, что миз Фуллер носила одну и ту же прическу, начиная по крайней мере с шестидесятых. Волосы короткие, слегка завитые на концах, подкрашены в голубоватый цвет. Немного похоже на то, как вы сейчас выглядите.

– Спасибо, – улыбнулась Натали. Она закончила есть, достала еще одну желтую коробку и начала выстраивать слайды по порядку. – Самое трудное в этом деле – удержаться и не смахнуть всю эту дребедень на пол, когда ничего не найдешь, – призналась она. – Как вы думаете, миссис Ходжес будет когда-нибудь просматривать эти слайды?

– Скорее всего, нет. Она утверждает, что Джордж в конце концов перестал заниматься фотографией из-за отсутствия интереса к снимкам с ее стороны.

Натали разложила трехсотую пачку слайдов, на которых был запечатлен сын супругов Лоренс с женой Надин, о чем свидетельствовали наклейки с надписями. Они стояли во дворе, щурясь от яркого солнца, с младенцем Лорелом на руках, а трехлетняя Кэтлин цеплялась за слишком короткую юбку матери. Лоренс был в черных туфлях и белых носках.

– Погодите-ка. – Натали вдруг нахмурилась, и Джентри, почувствовав волнение в ее голосе, тоже склонился над столом:

– Что такое?

Она ткнула пальцем в один из слайдов:

– Вот. Видите? Этот высокий лысый мужчина не похож на… как его?

– Мистера Торна. Да, это он. А вот и наша дама в мешковатом платье, с короткими синими кудрями… Нам невероятно повезло!

Они склонились еще ниже и принялись рассматривать изображение сквозь большое увеличительное стекло.

– Она не заметила, что их снимают, – сказала Натали.

– Да, – согласился Джентри. – Интересно, почему?

– Притом сколько тут снимков этой семьи, сделанных в одном и том же ракурсе, можно предположить, что мистер Ходжес заставлял их позировать дней двести в году. Миз Фуллер, скорее всего, приняла своих соседей за групповую статую во дворе.

– Наверное. – Джентри улыбнулся шире обычного. – Если снимок отпечатать, он хорошо получится? Я имею в виду только ее.

– Должен получиться, – сказала Натали уже серьезным тоном. – Похоже, он использовал здесь кодахром – шестьдесят четыре, а с этим можно увеличивать довольно сильно, и качество будет хорошее. Чтобы не портить снимок, лучше обрезать негатив, и у вас получится прекрасный профиль в три четверти.

– Замечательно! Отличная работа. А теперь мы… – Он замолчал, увидев, что девушка вдруг обхватила себя за плечи, пытаясь унять дрожь. – Что случилось?

– Непохоже, чтобы ей было семьдесят или восемьдесят, – прошептала она.

Джентри взглянул на слайд:

– Его сделали, судя по надписи, пять лет назад. Но вы правы, на вид ей лет шестьдесят или около того. Хотя в нотариальной конторе есть записи, что дом принадлежал Мелани Фуллер еще в двадцатых годах… В конце двадцатых. Но вас ведь не это так взволновало, верно?

– Нет. Просто я видела столько снимков маленькой Кэтлин и как-то позабыла, что девочки больше нет в живых. И ее дедушки… который делал снимки…

Джентри кивнул и повернулся к Натали, по-прежнему смотревшей на слайд. Его левая рука потянулась к ее плечу, чтобы погладить, успокоить, но он тут же опустил ее. Девушка ничего не заметила.

– А вот это чудовище, что убило их. Смотрите, шериф, какая безобидная старушка… Безобидная, как большая самка каракурта, которая убивает все, что попадает в ее логово. А когда она сама выбирается из логова, погибают другие люди… Как мой отец… – Натали выключила подсветку и отдала слайд Джентри. – Утром я просмотрю остальные, может, найду еще что-нибудь. А пока отпечатайте вот это и передайте всем, кому нужно.

Джентри кивнул, осторожно держа слайд в вытянутой руке, словно то был паук, живой и смертельно опасный.

* * *

Натали остановила машину напротив дома Фуллер, взглянула на старое здание – все это уже стало для нее частью ритуала, потом переключила скорость, собираясь поехать куда-нибудь позвонить Джентри насчет обеда, и вдруг замерла. Она снова переключила скорость, трясущимися руками взяла «Никон» и установила стотридцатимиллиметровый объектив на приоткрытое окно со своей стороны, чтобы он не прыгал.

В доме Фуллер на втором этаже горел свет. Он горел не в тех комнатах, что выходили на улицу, а скорее пробивался из коридора, но был заметен даже сквозь жалюзи. В предыдущие три дня Натали каждый раз проезжала мимо дома после наступления темноты – света нигде не было.

Она опустила фотоаппарат и глубоко вздохнула. Сердце ее оглушительно стучало в груди. Нет, это нелепо, тут должно быть какое-то разумное объяснение. Старуха не могла вот так запросто вернуться домой и заняться домашними хлопотами, когда ее ищут полицейские полдюжины штатов, не говоря о ФБР.

«А почему бы и нет?» – подумала Натали и тут же отбросила эту мысль. Наверняка в доме Джентри или кто-нибудь из следователей. Он говорил ей, что они хотели перевезти вещи на хранение до завершения процесса. Да тут могла быть еще сотня других объяснений!

Свет неожиданно погас, и Натали вздрогнула, будто кто-то дотронулся до нее сзади. Она нащупала фотоаппарат, подняла его и направила видоискатель на окно второго этажа. Да, света за белыми жалюзи не было.

Натали осторожно положила фотоаппарат на соседнее сиденье, откинулась на спинку кресла, несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, затем вытащила из бардачка свою сумочку. Не сводя глаз с темного здания, она нащупала в сумочке «ламу» тридцать второго калибра и достала оружие. Во вторник Джентри повел ее в частный тир и показал, как заряжать пистолет и стрелять из него. Сейчас он был заряжен всеми семью патронами, плотно уложенными в обойму, как яйца в гнездо.

Мысли Натали метались, словно лабораторные крысы в поисках выхода из лабиринта. Что же ей делать?.. А почему, собственно, надо что-то делать? Сюда и раньше забредали разные… Сол, например. А где он теперь, черт побери? Может, это опять он? Натали понимала, что просто хочет успокоить себя. Она вспомнила изображение Мелани Фуллер и мистера Торна на слайде. Нет, Торн мертв, да и старуха, возможно, тоже. Но кто тогда?

Девушка стиснула рукоятку пистолета, старательно держа указательный палец подальше от спускового крючка, и посмотрела на темный дом. Дыхание ее было учащенным, но она держала себя в руках.

Надо убираться отсюда и позвонить Джентри на работу или домой. Если его нет, придется поговорить с помощником. Интересно, сколько времени потребуется помощникам шерифа или городским полицейским, чтобы явиться по вызову вечером, в канун Рождества? Натали попробовала вспомнить, где находится ближайший телефон, но перед глазами всплывали только картины закрытых темных магазинов и ресторанов, мимо которых она проезжала недавно.

Значит, надо двигаться к муниципальному зданию или домой к Джентри. Тут всего-то десять минут езды. А если тот, кто в доме, через десять минут исчезнет?

Однако Натали твердо знала, что ни за что не войдет в дом одна. В первый раз она совершила ошибку, но тогда ею двигали злость, отчаяние и храбрость, рожденная невежеством. Идти туда сейчас, с пистолетом или без него, было бы непростительной глупостью.

Будучи маленькой, Натали обожала допоздна смотреть фильмы ужасов по пятницам и субботам. Отец позволял ей расправлять кровать пораньше, чтобы она могла заснуть сразу после кино, а чаще она засыпала, когда еще мелькали кадры. Иногда они смотрели фильмы вместе, жевали воздушную кукурузу и обсуждали эти невообразимые события на экране. В одном они соглашались безоговорочно: никогда нельзя жалеть героиню, если она совершает глупые поступки. Так, например, некая молодая женщина в ночной кружевной рубашке не раз получала предупреждение не открывать запертую дверь в конце темного коридора, но стоило ей остаться одной, как она нарушила запрет. После этого симпатии Натали и ее отца тотчас отдавались чудовищу, ожидавшему ее за той дверью. У отца даже была поговорка: у глупости есть своя цена, и эту цену всегда приходится платить.

Натали открыла дверцу и вылезла из машины, держа в правой руке пистолет. Она с секунду постояла так, глядя на два темных дома и примыкающий двор. Метрах в десяти фонарь освещал кирпичные стены и голые деревья.

«Только до калитки», – решила Натали. Если кто-нибудь выйдет, она всегда сможет убежать.

Девушка пересекла тихую улицу и подошла к калитке. Та оказалась не заперта и даже чуть приоткрыта. Она коснулась рукой холодного металла и широко раскрытыми глазами посмотрела на темные окна дома. Из-за притока адреналина Натали чувствовала, как сердце колотится о ребра, но он же сделал ее сильной, легкой и быстрой. В руке у нее был настоящий пистолет. Она щелкнула предохранителем, как учил ее Джентри, и решила, что будет стрелять, только если на нее нападут.

Натали понимала, что пора вернуться в машину, отъехать от дома и позвонить Джентри, но вместо этого толкнула калитку и шагнула во двор.

Большой старый фонтан посередине отбрасывал тень, и она встала в этом укрытии, не отрывая взгляда от окна и парадного входа. Она чувствовала себя десятилетней девочкой, вызвавшейся дотронуться до двери местного дома с привидениями. Но ведь горел же свет!

Если там кто-то был, он мог выйти через заднюю дверь, как в прошлый раз поступили они с Солом. Он не станет пользоваться парадной дверью, где его можно заметить с тротуара. В любом случае она подошла достаточно близко. Пора вернуться в машину и убираться отсюда подальше.

И все же Натали медленно подошла к невысокому крыльцу, слегка приподняв руку с пистолетом. Парадная дверь была приоткрыта, девушка дважды глубоко вдохнула и легонько толкнула ее. Дверь бесшумно распахнулась, словно на хорошо смазанных петлях. Натали увидела пол прихожей и несколько первых ступеней лестницы. Ей показалось, что она видит пятна – там, где лежали тела Кэтлин Ходжес и Баррет Крамер. Сейчас кто-то начнет спускаться по лестнице, покажутся сначала ботинки, потом ноги…

Она не стала ждать, повернулась и побежала. Каблук зацепился за камень, Натали чуть не упала, еще не добежав до калитки, но все же удержалась на ногах. Бросив через плечо испуганный взгляд на открытую дверь, на темный фонтан и тени на стенах и окнах, она выскочила на улицу, подбежала к машине и без сил рухнула на сиденье.

Она защелкнула замок и не забыла поставить пистолет на предохранитель, прежде чем швырнуть его на сиденье. Затем потянулась к ключу зажигания, моля Бога, чтобы он оказался на месте. Мотор завелся сразу, и в этот момент чьи-то руки крепко ухватили ее сзади – одна зажала ей рот, другая сильно и профессионально стиснула горло. Натали даже не успела крикнуть и в панике уцепилась за чужие руки в перчатках, сдавившие ей рот и шею. Она отчаянно сопротивлялась и, откинувшись назад, попробовала дотянуться ногтями до нападавшего.

Пистолет! Правой рукой она ощупала соседнее сиденье, но не нашла его. На секунду рука ее задержалась у рычага скорости, потом она снова попыталась пустить в ход ногти. Тело ее выгнулось, она повисла над сиденьем, колени приходились выше руля. Чье-то тяжелое влажное лицо приблизилось к ней вплотную, но ее пальцы, скользнув, наткнулись лишь на шапку или кепку. Рука, сжимавшая ей рот, ослабла, нападавший наклонился к переднему сиденью, и Натали услышала, как пистолет с тяжелым стуком упал на резиновый коврик. Она снова вцепилась в толстые перчатки, но ее горло сдавили сильнее, а руку легко откинули в сторону. Хотя рот был теперь свободен, кричать она не могла, могла только шептать. В глазах прыгали яркие точки, в ушах шумела кровь.

«Значит, вот как бывает, когда тебя душат», – мелькнуло у нее в голове. Царапая ногтями обивку сиденья, Натали попробовала поднять колени, чтобы надавить на гудок на руле. В зеркальце заднего вида она на мгновение увидела красные, как кровь, глаза возле своей шеи, чью-то красную щеку, но тут же сообразила, что это ее собственная кожа казалась красной, поскольку она уже ничего не видела, кроме красных точек.

Ее щеку царапнула небритая щетина, и хриплый голос прошептал ей в ухо:

– Хочешь найти ту женщину? Ищи в Джермантауне.

Натали, как кошка, выгнулась изо всех сил, потом резко откинулась назад, так резко, как только могла, и почувствовала с мимолетным удовлетворением боль от удара головой о чью-то плоть.

Чужие немилосердные руки на миг отпустили ее, и девушка повалилась вперед, судорожно хватая ртом воздух. Она попыталась нащупать пистолет на полу, но тут железные пальцы стиснули ее горло с новой силой. Натали ощутила жгучую боль в шее, множество красных точек снова запрыгали перед глазами, и она погрузилась в пустоту.