Текст книги "Англичанка"

13
Лазурный берег, Франция

Скинув труп на глубоководье в Лионском заливе, они отправились назад в Марсель. Было еще темно, когда причалили в Старом порту. Покинув лодку по очереди, с интервалом в несколько минут, сели в разные машины и отправились вдоль берега в Тулон. Недалеко от городка Бандоль Габриель свернул на обочину, выдернул несколько проводков в двигателе, позвонил в прокатную фирму и истерическим тоном герра Клемпа сообщил, где искать «сломанную» машину. Потом стер свои отпечатки пальцев с руля и приборной панели, сел в «рено» к Келлеру, и вместе они отправились в сторону рассвета над Ниццей. На улице Верди стоял жилой дом, белый, как кость, в котором Контора держала одну из многочисленных французских явок. В конспиративную квартиру Габриель поднялся один; там забрал из почтового ящика посылку с запрошенным у Грэма Сеймура личным делом Мадлен Хэрт. По пути в Экс, пока Келлер вел машину, Габриель ознакомился с материалами.

– Что пишут? – спросил Англичанин спустя некоторое время, проведенное в тишине.

– Мадлен Хэрт – идеальный член Партии, хотя это нам и так известно.

– Я тоже некогда был идеальным солдатом, и вот, взгляните, в кого превратился.

– Вы всегда были негодяем, Келлер. Просто не сознавали этого до роковой ночи в Ираке.

– Я потерял восьмерых товарищей, пытаясь защитить вашу страну от Саддамовых ракет.

– Мы перед вами в вечном долгу.

Остыв, Келлер включил радио и настроил его на частоту англоязычной станции, что вещала из Монако для обширного сообщества английских экспатриантов.

– Тоска по родине? – спросил Габриель.

– Заедает время от времени. Хочется слышать родную речь.

– Вы так ни разу и не возвращались?

– В Англию-то?

Габриель кивнул.

– Нет, ни разу, – ответил Келлер. – Отказываюсь работать на земле Соединенного Королевства и не беру заказы на британцев.

– Как благородно с вашей стороны.

– Какой-никакой, а кодекс должен быть.

– Выходит, родители не знают, что вы живы?

– Даже не догадываются.

– Тогда никакой вы не еврей, – упрекнул его Габриель. – Ни один еврей не позволил бы матери считать себя мертвым. Просто не посмел бы.

Габриель отыскал самую последнюю запись в деле и, пока Келлер вел машину, ознакомился с ней: это была копия письма Джереми Фэллона партийному председателю с предложением повысить Мадлен Хэрт до младшей должности в министерстве и подготовить к назначению на выборную должность. Затем он посмотрел на снимок девушки в кафе, где она сидела за столиком напротив Поля.

Глядя на Габриеля, Келлер спросил:

– Что думаете?

– Удивляюсь, как это восходящая звезда британской правящей партии согласилась выпить шампанского с первостатейным бандитом вроде нашего друга Поля.

– Просто он знал о ее интрижке с премьер-министром. И готовился похитить бедняжку.

– Откуда он мог знать?

– Есть у меня догадка.

– Фактами она подтверждается?

– Парочка аргументов найдется.

– Тогда это просто догадка.

– Хоть время поможет скоротать.

Габриель закрыл папку с делом, как бы сообщая: слушаю вас внимательно. Келлер выключил радио и начал делиться соображениями:

– Мужчины вроде Джонатана Ланкастера, если заводят любовниц, всегда наступают на одни и те же грабли. Наивно думают, будто их телохранители держат рот на замке. Это далеко не так: ребята судачат друг с другом, с женами, подружками, а еще со старыми приятелями из частного охранного сектора Лондона. Вот так, постепенно, их сплетни доходят до людей вроде Поля.

– По-вашему, Поль связан с лондонскими охранными фирмами?

– Не исключено. Или он знаком с кем-то, кто связан. Как бы там ни было, – добавил Келлер, – подобная информация – это золотая жила для человека вроде Поля. Наверняка он установил за Мадлен слежку еще в Лондоне, взломал ее телефон и электронную почту – так узнал, что она собирается в отпуск на Корсику. И когда Мадлен прилетела на остров, Поль ждал ее в полной готовности.

– А зачем он обедал с ней? Зачем рисковал, показываясь на людях?

– Надо было заманить ее в уединенное место, где похищению никто бы не помешал.

– Поль соблазнял Мадлен?

– Он сволочь привлекательная.

– Нет, не верю, – ответил Габриель, подумав немного.

– Почему?

– На момент похищения Мадлен состояла в романтических отношениях с британским премьером. Она не запала бы на человека вроде Поля.

– Мадлен была любовницей Ланкастера, – поправил его Келлер. – А значит, романтикой в этих отношениях, считай, не пахло. Бедная девочка чувствовала себя одинокой.

Габриель снова посмотрел на фото – на Поля, не Мадлен.

– Откуда он такой вылез?

– Ясно одно: он не любитель. Только профи знал бы про дона и только профи рискнул бы обратиться к нему за помощью.

– Если он такой профи, то зачем полагаться на помощь местных дарований?

– Хотите сказать, почему он не разжился собственной лодкой и подручными?

– Вроде как да.

– Простая экономика, – ответил Келлер. – Набирать и готовить команду – дело муторное. Неизбежно возникают проблемы: если работа требует терпения, ребята хиреют. Если на кону большой куш – начинают жадничать.

– Поль решил нанять свободные копья на разовой основе, чтобы потом не делиться прибылью.

– При современном уровне конкуренции в международном бизнесе так поступают все.

– Кроме дона.

– Дон – дело иное. Мы – клан, семья. И вы правы насчет одной вещи, – добавил Келлер. – Марселю Лакруа повезло, что Поль его не убил. Решись он клянчить у дона Орсати больше денег после дела, оказался бы на дне Средиземного моря в бетонном гробу.

– Так он на дно и угодил.

– Только без гроба.

Габриель сердито взглянул на Келлера.

– Это вы изуродовали ему ухо, выдернув серьгу, – напомнил Англичанин.

– Мочка уха заживает. Пулевое отверстие в черепе – нет.

– И что же нам было делать с контрабандистом?

– Могли бы вернуть его на Корсику и передать в руки дона.

– Поверьте, Габриель, долго бы он не протянул. Орсати проблем не любит.

– Как сказал Сталин: смерть решает все проблемы.

– Есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы, – закончил цитату Келлер.

– А что, если француз солгал?

– Зачем ему это?

– Как это – зачем?

– Он знал, что не покинет лодку живым. – Понизив голос, Келлер добавил: – Он лишь надеялся, что мы вознаградим его быстрой и безболезненной смертью, не станем топить.

– Еще одна ваша догадка?

– Марсельские правила, – ответил Келлер. – Здесь если что начинается с крови, кровью и завершается.

– А вдруг Рене Броссар не будет ждать в «Ле Прованс» с металлическим чемоданчиком? Что тогда?

– Он будет на месте.

Хотелось бы Габриелю разделять уверенность Келлера, однако опыт предостерегал его от этого. Габриель взглянул на часы и подсчитал в уме, сколько осталось жить Мадлен Хэрт.

– Если Броссар все же явится на встречу, его лучше не убивать, пока не приведет к дому, где держат Мадлен.

– А потом?

– Смерть решает все проблемы. Нет человека – нет проблемы.

14
Экс-ан-Прованс, Франция

Древний город Экс-ан-Прованс, основанный римлянами, завоеванный вестготами и украшенный королями, имеет мало общего с Марселем, своим песчаным соседом. В Марселе – наркотики, бандиты и арабский квартал, где почти не говорят на французском. В Эксе – музеи, торговые центры и один из лучших университетов в стране. Местные жители смотрят на марсельцев свысока и наведываются к ним редко, разве что воспользоваться аэропортом, да и то спешат убраться оттуда, пока не расстались с ценными вещами.

Самой оживленной улицей в Эксе считается Кур-Мирабо, длинный и широкий бульвар, окаймленный кафе, в тени параллельных рядов платанов. На севере – паутина узких улочек и крохотных площадей, известных как Кварти-Ансьен, куда заказан доступ автомобильному транспорту – кроме разве что на закрытые для пешеходов улицы пошире.

Габриель, используя проверенные временем приемы, избавился от потенциального «хвоста». Убедившись, что слежки нет, отправился на маленькую оживленную площадь, расположенную вдоль улицы Эспариат. В центре там возвышалась древняя римская колонна, увенчанная капителью, а в юго-восточном углу, частично скрытое раскидистым деревом, расположилось кафе «Ле Прованс». Несколько столиков стояли на площади, еще больше вдоль улицы Эспариат – там сидело двое стариков, что пялились в пустоту; между ними на столике стояла бутылка пастиса. Это место предназначалось скорее для местных, нежели для туристов. Здесь Рене Броссар будет чувствовать себя уютно.

Войдя внутрь, Габриель направился к табачной лавке. Купил пачку «Голуаз» и свежий выпуск «Нис-Матин»; пока ждал сдачу, осмотрел интерьер – убедился, что имеется лишь один вход. Потом вышел наружу и прикинул, откуда будет лучше видно все летние столики. Тем временем к нему подошли два японских студента и на кошмарном французском попросили сфотографировать их. Притворившись, будто не понимает, о чем они, Габриель пошел вдоль улицы Эспариат, мимо слепо глядящих вдаль стариков провансальцев, в сторону Плас-дю-Женераль-де-Голль.

Шум автомобилей на кольцевой дороге оглушал после тихой пешеходной зоны Кварти-Ансьен. Возможно, Броссар выберет иной путь отступления, однако Габриель в этом сомневался: на машине ближе, чем к площади Генерала де Голля, не подъедешь. Все произойдет быстро, и если не приготовиться, Броссар улизнет. Габриель осмотрел Кур-Мирабо, трепещущие на легком ветру раскидистые кроны платанов и подсчитал в уме, сколько потребуется машин и агентов для безупречной слежки. Как минимум, двенадцать человек и на четырех машинах – чтобы Броссар не заметил «хвоста» и привел их прямиком к дому, где держат заложницу. Медленно покачав головой, Габриель вернулся к кафе у самой границы кольцевой – там, за столиком, сидел Келлер и попивал кофе.

– Ну и? – спросил Англичанин.

– Нужен мотоцикл.

– Где деньги, что вы отняли у Лакруа?

Габриель нахмурился и похлопал себя по животу. Келлер, бросив на столик чаевые, встал.

***

Неподалеку, на бульваре Републик, имелось представительство фирмы «Пежо». Келлер и Габриель несколько минут тщательно присматривались к представленному в салоне товару и выбрали наконец мопед класса премиум «пежо-сатели 500». Келлер расплатился наличными, зарегистрировав транспорт на одно из своих поддельных корсиканских имен. Пока оформляли бумаги, Габриель смотался через дорогу в магазин мужской одежды: купил кожаную куртку, черные джинсы и кожаные ботинки. Переоделся прямо в магазине, в примерочной, а старую одежду спрятал в багажник мопеда. Надел черный шлем, оседлал железного коня и отправился следом за Келлером к площади Генерала де Голля.

Тем временем близился назначенный час встречи. Габриель оставил мопед в начале улицы Эспариат и, зажав шлем под мышкой, поднялся к площади с римской колонной. Старички так и не освободили столик, и тогда Габриель отправился в ирландский паб на противоположной стороне площади. Заказав пинту лагера, он подумал: зачем вообще кто-то ходит в ирландский паб на юге Франции? Его размышления были прерваны появлением крупного мужчины – сжимая в правой руке металлический кейс и стараясь держаться в тени, тот шагал по площади в сторону кафе «Ле Прованс». Войдя внутрь, он через некоторое время появился снова, неся кофе со сливками и стаканчик чего-то покрепче. Присев за столик, амбал медленно обвел взглядом площадь, немного задержавшись на Габриеле. Тот глянул на часы: ровно десять минут шестого.

Габриель достал из кармана сотовый и позвонил Келлеру по забитому в быстрый набор номеру.

– Я же говорил: он придет, – напомнил Англичанин.

– На чем он прибыл?

– На черном «мерседесе».

– Модель?

– Е-класса.

– Номера?

– Угадайте.

– Не та ли это машина, на которой встречали Поля на пристани?

– Вот скоро и выясним.

– Кто за рулем?

– Женщина, лет за двадцать, может, слегка за тридцать.

– Местная?

– Возможно. Хотите – спрошу?

– Где она сейчас?

– Круги нарезает.

– А где вы?

– В двух машинах позади нее.

Нажав «отбой», Габриель спрятал свой телефон и достал из кармана тот, что забрал на лодке у Лакруа. Все произойдет быстро, снова подумал он. Если не среагировать адекватно, Броссар улизнет. Будь у Габриеля в распоряжении двенадцать сотрудников и четыре машины, операция прошла бы как по маслу. Вместо этого у него всего два транспортных средства и пытавшийся когда-то убить его киллер в напарниках. Габриель – чисто для убедительности, чтобы не выдать себя, – отпил глоток пива. Затем уставился в дисплей мобильного, на часы, что так медленно отсчитывали оставшееся время.

15
Экс-ан-Прованс, Франция

В 17:18 время как будто остановилось. Далекий шум машин угас; люди на площади замерли, будто написанные маслом на холсте рукой Ренуара. И Габриель, реставратор, мог вволю ими полюбоваться. В закусочной четверо упитанных немцев изучали меню. Две шведочки в сандалиях озадаченно всматривались в полиграфическую карту города. У подножья колонны сидела симпатичная женщина, а на коленях у нее – мальчик лет трех-четырех. И наконец, за летним столиком кафе «Ле Прованс», в компании металлического чемоданчика, ждал своего визави крупный мужчина. В чемоданчике лежала сотня тысяч евро. Сотня тысяч, выделенная человеком без страны и имени, известным просто как Поль. Габриель снова взглянул на женщину у колонны, и перед мысленным взором у него полыхнул взрыв. Потом он перевел взгляд на одинокого мужчину за летним столиком. Было уже двадцать минут шестого. В тот момент, когда часы Габриеля показали 17:21, мужчина встал и, подобрав чемоданчик, ушел.

– Если кто-то из вас не явится, есть запасной план?

– Кафе «Ле Сезанн», вверх по улице.

– И долго он будет тебя ждать?

– Десять минут.

– А если не придешь?

– Сделка не состоится.

Как это профессиональный преступник мог не явиться на встречу, где его ждал лакомый кусочек – сто тысяч евро? Все просто, этот преступник схлопотал пулю в лоб и покоится на дне Средиземного моря. Рене Броссару этого знать, само собой, не положено, вот зачем Габриель держал мобильник мертвеца наготове. Он взглянул на упитанных немцев, на шведок, на мать и ребенка – последние еще горели где-то в темных закоулках его памяти. Было двадцать две минуты шестого. Восемь минут – и погоня начнется. Одна ошибка – и все пропало. Одна ошибка, и Мадлен Хэрт умрет. Габриель отпил еще пива, отдающего полынной горечью. Беспомощно взглянул на мать и ребенка, на то, как их пожирает пламя.

***

В 17:25 Габриель еще раз позвонил Келлеру.

– Где она?

– Все еще круги нарезает.

– Может, она водит вас за нос? Вдруг есть вторая машина?

– Вы всегда такой пессимист?

– Только если на кону жизнь невинной девушки.

Келлер не ответил.

– Где она сейчас?

– По-моему, направляется в вашу сторону.

Габриель отключился и достал телефон Лакруа. Набрал номер Броссара и, зажав пальцем микрофон, поднес мобильник к уху. Два гудка. Броссар ответил:

– Ты, сука, где?

Габриель еще плотнее зажал пальцем микрофон.

– Марсель? Это ты? Почему не пришел?

Габриель нажал «отбой», выждал полминуты и, снова зажав микрофон пальцем, перезвонил Броссару. Тот ответил после первого же гудка.

– Марсель? Марсель! Я сказал тебе больше не звонить. Даю три минуты – потом ухожу.

На этот раз первым отключился Броссар. Габриель спрятал телефон и уже со своего перезвонил Келлеру.

– Как прошло? – спросил Англичанин.

– Он думает, что Лакруа жив и здоров, но попал в зону плохой связи.

– Нехорошо.

– Где она?

– Подъезжает к площади Генерала де Голля.

Отключившись, Габриель проверил время: осталось три минуты. Потом Броссар покинет и второе место встречи. Он встревожится и наверняка приметит идущего за ним человека. Особенно если этот человек пил пиво в пабе напротив кафе, где сам Броссар ждал Лакруа. Но если Габриель пойдет впереди, то Броссар по пути к машине вряд ли отнесется к незнакомцу с подозрением. Это было одно из золотых правил Шамрона, утверждавшего порой, что лучше идти впереди объекта, чем красться за ним.

Габриель взглянул на часы: когда те показали 17:28, он встал из-за стола и, зажав шлем под мышкой, отправился вниз по улице Эспариат. «Ле Сезанн» оказалось последним заведением справа в том месте, где улочка вливалась в Плас-дю-Женераль-де-Голль. Броссар сидел за летним столиком; пройдя мимо него, Габриель буквально физически ощутил, как француз сверлит его взглядом в спину, однако заставил себя не оборачиваться. Мопед стоял там, где Габриель его и оставил, припаркованный в ряду с другими, под платаном, который уже начинал ронять листья – три или четыре упало на седло, и, стряхнув их, Габриель сел на мопед. Надел шлем и в зеркало заднего вида посмотрел на Броссара. Тот как раз поднялся из-за столика и ступил на узкую улочку.

Через пару секунд Броссар прошел мимо, чуть не задев Габриеля плечом. Донесся запах одеколона. При желании Габриель мог даже вырвать чемоданчик у Броссара из левой руки. Прежде француз нес деньги в правой, однако сейчас он звонил по сотовому.

Габриель завел мотор, когда Броссар вышел на площадь Генерала де Голля, медленно поводя головой из стороны в сторону, словно танк башней. По вечерней площади бродили толпы людей, и если бы не сияющий в закатных лучах металлический чемоданчик, Габриель потерял бы Броссара из виду. Подойдя к тротуару на границе кольца, тот уже спрятал телефон в карман и открыл дверцу черного «мерседеса». Когда Броссар садился в салон, мимо промчался «рено», который затем свернул на бульвар Републик. Десятью секундами позже тот же маневр повторил и «мерседес». Габриель невольно улыбнулся, не веря в удачу: порой и правда лучше идти впереди человека, чем следом за ним. Дав газу и следя за габаритными огнями «мерседеса», он выехал на дорогу. Одна ошибка – и все будет кончено. Одна ошибка, и девушка умрет.

***

По бульвару они достигли авиньонской трассы и по ней направились на север. Примерно с милю по бокам тянулись сплошь витрины магазинов, приходилось останавливаться на светофорах. Однако постепенно лавки уступили место жилым кварталам, а после дорога и вовсе перешла в четырехполосное шоссе. Спустя еще милю справа показалась автозаправочная станция – к ней Келлер и свернул, тогда как «мерседес» вырвался вперед. Шоссе резко перешло в обычную дорогу с двусторонним движением. Габриель, стараясь держаться за «мерседесом» на расстоянии в пятьдесят метров, поехал дальше. Келлер вскоре должен был присоединиться к нему.

К тому времени солнце зашло за горизонт, и ночь опускалась с быстротой театрального занавеса. Кипарисы по обочинам дороги из темно-зеленых стали черными, потом тьма поглотила их вовсе. Мир Габриеля сжался до белого света передней фары и красного – габаритных огней – впереди; гудел движок мопеда, а позади, в нескольких метрах, урчал «рено» Келлера. Взгляд Габриеля оставался прикован к задним огням «мерседеса», тогда как перед мысленным взором стояла карта Франции: в этой части Прованса деревушки и городки шли друг за другом впритирку, словно жемчуг на нити. Если погоня продолжится в том же темпе, то вскоре Броссар въедет на территорию Воклюза, а там – в Любероне – деревушки пойдут куда реже, дорога станет неровной. Вот там-то, наверное, и держат Мадлен Хэрт. В каком-нибудь уединенном местечке, куда ведет единственная дорога. На ней заметить «хвост» будет проще простого.

Они проехали насквозь совсем крохотный городишко Линьян, и почти сразу же «мерседес» свернул на пустую гравийную парковку перед керамической лавкой – там продавали садовые горшки и клумбы. Келлеру и Габриелю не оставалось ничего, кроме как проехать дальше. Метров через двести начался кольцевой участок дороги: в одном направлении был Сен-Канна, в другом – куда вела дорога поменьше – Ронье. Жестом руки Габриель подал Келлеру знак: мол, следуйте в Сен-Канна, тогда как сам отправился в сторону Ронье. Погасил фары и укрылся в тени шлакобетонной стены. Довольно скоро мимо промчался «мерседес». На сей раз за рулем сидел Броссар, а женщина пристально всматривалась в зеркало заднего вида с пассажирской стороны. Габриель позвонил Келлеру и сообщил о переменах. Потом мысленно сосчитал до десяти и вернулся на дорогу.

***

По пути в Ронье время будто остановилось. Дорога сузилась, тьма сгущалась, а воздух становился все холоднее, по мере того как «мерседес» поднимался к подножью Альп. Луна в третьей четверти то и дело ныряла за тучи, то освещая пейзаж, то погружая его в темноту. С обеих сторон по холмам тянулись стройные ряды виноградников, будто колонны солдат на марше. Если бы не они, местность казалась бы и вовсе необитаемой. Нигде не было видно ни огонька, кроме разве что габаритных огней «мерседеса». Габриель висел у него на хвосте, Келлер так и вовсе ехал вне поля зрения. По возможности Габриель старался ехать с выключенными фарами. В лицо бил холодный ветер, и он, управляя мопедом чуть не вслепую, ощущал, будто летит со скоростью света.

На окраине Ронье им наконец попалось несколько встречных машин и грузовиков. В центре города «мерседес» остановился второй раз – у колбасной лавки, рядом с булочной. Келлер вновь проехал дальше, а Габриель успел скрыться в тени древней церквушки. Оттуда проследил, как женщина вышла из «мерседеса» и заглянула в лавку. Как вышла немного погодя с пакетами. Продуктов она купила достаточно, чтобы накормить полный дом людей, среди которых – один заложник. Если уж Броссар остановился запастись едой, он не подозревает о слежке. И еще это значит, что ехать осталось недалеко.

Женщина сложила пакеты в багажник, оглядела пустынную улочку и вернулась в салон. Не успела она захлопнуть дверцу, как Броссар надавил на газ. Они поехали центральной частью города, свернув позже на D543, двухполосную дорогу, что вела к водохранилищу в Сен-Кристофе. За ним протекала река Дюранс – Броссар пересек ее в половине седьмого и въехал на территорию Воклюза.

Они продолжили путь на север, через живописные деревушки Кадене и Лурмарин, а после наконец начали подъем по южным склонам Люберонского массива. В речной долине Габриель отстал от Броссара больше чем на километр, зато на серпантине пришлось сократить дистанцию и держаться в пределах видимости. Когда проезжали через деревню Бьо, Габриель вдруг испугался: что, если Броссар наконец заметил слежку? Но когда через следующие десять километров «мерседес» даже не попытался избавиться от «хвоста», страхи рассеялись. Габриель ехал дальше сквозь ночь, мимо каменных стен и открытых гранитных пластов, отражающих яркий лунный свет. Взгляд Габриеля был прикован к задним габаритным огням «мерседеса», а мысли – к заложнице.

Наконец Броссар свернул в промежуток между деревьями на обочине и пропал из виду. Габриель не решился следовать за ним сразу и проехал еще километр, только затем возвратившись к повороту. Дорога была едва вымощена, на ней с трудом разъехались бы две легковушки. Она привела Габриеля в тесную долину, отмеченную шашечками возделанных полей вперемежку с диким кустарником и рощицами деревьев. Габриель заприметил три виллы: две в западной оконечности долины и одну, стоящую особняком, на востоке, за стеной кипарисов. «Мерседеса» нигде не было видно – должно быть, Броссар погасил огни из предосторожности. Габриель в уме прикинул, сколько он потратил времени на обманный маневр с возвратом, а после – сколько потребовалось бы Броссару на то, чтобы достичь каждой из трех вилл. Он стоял подле неработающего мопеда, водя взглядом по долине, и в конце концов пришел к выводу: Броссару где-то да придется остановиться. А когда он остановится, его выдадут стоп-сигнальные огни. Спустя секунд десять Габриель перевел взгляд с вилл на западе – тех, что ближе, на виллу на востоке, что была дальше. Практически тут же он заметил две вспышки красного света, будто кто-то зажег в темноте спички. Мгновение казалось, будто огни парят в воздухе или на верхушке кипариса, как маяки на шпиле башни. Но вот они погасли, и долина вновь погрузилась в темноту.