Текст книги "Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Ночь Грядущая"

– Она – за. Значит, быть тебе отныне Алексием! – с нотками торжественности в голосе произнес Фил.

Священник посмотрел в зеркало на спящую Маринку.

– Вы с ней официальным браком сочетались? Или так, во грехе живете?

Фил поперхнулся.

– Да ты что, мы с ней всего…

– Значит, во грехе, – уверенно перебил Фила Алексий – Непорядок. Доберемся до первого же храма, и я обвенчаю вас.

– Ты не понял. Мы…

– А чего понимать? И самое главное – чего тянуть? Девка  она отважная, верная и порядочная. Ты мне поверь, уж в людях я разбираюсь. Можно сказать,  работа у меня такая.

Фил подумал о том, что проснувшуюся Маринку будет ожидать большой сюрприз в виде внезапно нарисовавшегося жениха и святого отца, горевшего желанием во чтобы то ни стало выдать ее замуж.

Но проснуться Марине пришлось не из-за скоропалительной свадьбы, а по более прозаической причине. Сначала «заплавали» обороты, потом из-под капота повалил пар,  и двигатель начало трясти так, что казалось, он вот-вот вылетит наружу. Сонная Маринка поинтересовалась, сколько они проехали, и, узнав, что немногим более двадцати километров, довольно потянулась и сказала, что до стаба осталось всего ничего.

Пеший переход тяжелее всего давался Алексию, ряса священника покрылась темными разводами от пота, а сам он все чаще и чаще останавливался, чтобы перевести дух. Скорее всего, так на организм влиял отказ от употребления живуна, но Алексий наотрез отказывался даже фляжку с ним в руки взять. Во время одной из таких остановок, Алексий кивнул на небольшой ряд домов, стоявших недалеко от дроги в низине.

– А там что?

– Дачный поселок, – ответила Маринка.

– Так, может, лучше в тех домах заночевать? – с надеждой спросил Алексий.

– Дурная затея. Ресурсов там мало, рейдеры его почти не чистят. Поэтому твари там живут довольно вольготно. Сейчас место будет, где дома выходят ближе к дороге, будьте начеку, черт его знает, что оттуда выскочить может.

Дальше троица путешественников отправилась в гнетущем молчании. Дойдя до дачных заборов, подходивших близко к дороге, священник поднял палец вверх и прошептал:

– Слышите?

Фил прислушался. Где-то вдали страшно кричал человек. Кричал нечленораздельно, захлебываясь болью.

– Ага, слышу. Убивают кого-то, – в ответ прошептал Фил и двинулся по дороге дальше. Вслед за ним, внимательно осматривая забор и темные провалы окон в домах, двинулась Маринка.

– И что? Мы этого несчастного так просто бросим? – уже чуть громче спросил л Алексий.

Фил вздохнул поглубже и зашептал:

– Судя по воплям, нам там делать нечего. Там уже и реанимационная бригада не справится.

Его поддержала и Маринка:

– Не можем мы в поселок соваться. Из нас троих вооружены только двое. Даже если там одни бегуны, налетят с разных сторон –  и конец.

– Слышал? Эксперт говорит, что это чистое самоубийство. Так что пошли.

– Да не могу я так! – Громко возмутился священник. – Там же человека убивают, а мы, как крысы, мимо проскользнуть хотим. Я иду в поселок.

– Отец Алексий, стойте! Да погодите вы! – Маринка бросилась за священником.

Фил пожал плечами и пошел дальше, не оборачиваясь. Он в армию спасения не записывался, чтобы в ответ на каждый вопль разрывать на себе куртку, обнажая эмблему супермена, и лететь выручать первого же попавшего в беду субъекта. А вдруг этот субъект бабушку родную со света сжил, чтобы дачку заполучить? Или того хуже: дрова у соседей воровал и на их же забор злорадно мочился? А ты сейчас понесешься его защищать, живота своего не жалея. Фил для себя решил, что если Маринка пойдет за священником, то отговаривать и возвращаться за ней он не будет. Хороший проводник –  это, конечно,  ценность, но собственная жизнь все-таки стоит чутка дороже.

Только Фил принял это решение и мысленно попрощался с Алексием и Маринкой, как шагах в десяти перед ним затрещали кусты, и из них на дорогу выпрыгнуло нечто. Фил мельком успел разглядеть мощные, обвитые рельефными мышцами ноги, злобную морду с челюстью, как у бульдога, широченные плечи  и руки  до колен. Существо согнуло ноги и  прыгнуло  на Фила. Фил только начал поднимать винтовку, как почувствовал жуткий удар в грудь. Хрустнули запасные магазины в разгрузке, винтовка отлетела в сторону. Фил грохнулся спиной на рюкзак, а на грудь ему навалилась неимоверная тяжесть. Когтистые лапы, пробивая ткань куртки, кожу и мышцы, впились ему в плечи. Над лицом Фила наклонилась ужасная морда с явным намерением откусить ему нос по самые уши. Фил, понимая, что ни пистолет, ни нож он выхватить не успевает, вогнал локоть левой руки монстру в шею под челюсть и, упершись второй рукой, попробовал откинуть голову монстра назад. С тем же успехом можно было попробовать состязаться с гидравлическим прессом. Морда монстра неумолимо приближалась, а Фил почувствовал, как трещат его суставы и связки.

– Держись! – услышал Фил голос священника. Ну а что ему делать, если не держаться? Толку, правда, от этого никакого, Фил побагровел от напряжения, но раскрытая пасть твари была уже в сантиметре от кончика его носа.

Отец Алексий возник у зверюги за спиной. Священник размахнулся и изо всех сил огрел монстра по спине лопатой. Удар был такой силы, что черенок разлетелся в щепки. Такая оплеуха запросто перебила бы человеку хребет, но тварь лишь на секунду ослабила хватку. Отец Алексий отбросил обломок лопаты, просунул руки монстру под мышки, схватил шею зверюги в блок и, крякнув от натуги, начал поднимать тварь вверх. Невероятно, но ему это удалось! Фил лежа выхватил пистолет, понимая, что как бы ни был могуч священник, зверя он долго не удержит. Стрелять в тело или голову монстра нельзя: отец Алексий настолько сильно с ним сцепился, что можно задеть и священника. Перед глазами возникли узловатые ноги твари. То, что надо! Два хлопка –  две пули в правое колено монстра. Перевести прицел, еще три выстрела –  и еще три пули превращают левый коленный сустав зверюги в месиво.

– Швыряй! Швыряй его на землю! – проорал Фил священнику. Тот отпустил тварь и резко толкнул ее в спину. Монстр шлепнулся на землю в паре метрах от Фила и попытался вскочить на ноги. Расстрелянные ноги его подвели, и он упал – в прямом смысле – мордой в землю.

– На, тварь! На, на, на-а-а! – орал Фил, выпуская пулю за пулей в уродливую башку. Монстр забился в конвульсиях. В поле зрения Фила появилась Маринка, она деловито обстреливала кусты, из которых выпрыгнула тварь. Наемник перевел взгляд на кусты, за ними металось несколько теней. Фил взял на прицел одну из них и нажал на спусковой крючок. Раздался сухой щелчок – из-за нападения монстра адреналин в крови Фила зашкалил, и опытный наемник забыл посчитать выстрелы! Фил быстро выщелкнул отстрелянный магазин, но когда он вставил на его место новый, Маринка уже прекратила стрелять и лишь настороженно рассматривала кусты.

– Кажется, все, – тихо сказала девушка, – там три бегуна было. Засаду, сволочи, устроили.

Фил опустил пистолет, попробовал глубоко вздохнуть и зашелся в кашле, ребра и грудина вспыхнули огнем боли. Маринка присела рядом с Филом.

– Ты как? Идти сможешь?

– Запросто, – простонал Фил и попробовал встать. Не получилось –  от боли Фила согнуло пополам, и он бухнулся обратно на землю. – Вот черт! Кажется, эта тварь мне ребра переломала.

– Я удивляюсь, как она тебе голову за секунду не оторвала. Но еще больше меня поражает, как наш святой отец на лотерейщика с голыми руками полез. И ведь удержал! – восхитилась девушка.

Алексий уселся на землю рядом с Филом, его грудь тяжело вздымалась, а лицо было покрыто ручейками пота. Он устало махнул рукой.

– Это ерунда. У меня отец быка за рога брал и на землю валил.

Маринка, вытаскивая нож, опустилась на одно колено рядом с тушей монстра.

– Бык вам руку по локоть не откусит и с одного удара не выпотрошит, – возразила Маринка, вскрывая споровый мешок зараженного.

– Так это и есть самый главный демон? – задал вопрос священник, втайне гордясь своей победой.

– Нет, что вы!. Это лотерейщик, один из самых слабеньких. Ура! Нам в лотерее повезло, глядите! – Маринка продемонстрировала свой «улов». – Одна горошина и два спорана.

Отец Алексий скривился.

– Тьфу, чертовщина! – Священник поднялся и направился к заброшенным домам. – Пойду, поищу, на чем нам Фила тащить. Глядеть не могу на это непотребство!

– Вы там аккуратнее, – предупредила Маринка священника. – Слышите, те вопли стихли. Значит, доели беднягу и сейчас новую жертву искать будут.

– Мною подавятся, – оптимистично заявил  оьец Алексий.

Маринка пожала плечами и пошла в кусты опустошать споровые мешки убитых ею бегунов. Фил воспользовался тем, что за ним никто не наблюдает, и набрал на браслете комбинацию клавиш, включающую режим лечения. Теперь сыворотка споранов будет вкалываться ударными дозами. В его голову лезли неприятные вещи. Что, если бы отец Алексий с Маринкой чуть отстали? И вообще, если бы священника ранили, стал бы он тащить его на себе?

Маринка нашла еще два спорана, а Алексий так и вообще отыскал крайне полезную штуку – большую садовую тележку. Кое-как, постанывая от боли, с помощью Маринки наемник отцепил перевязь с мачете и отдал ее священнику. Длины перевязи еле хватило, чтобы объять необъятную грудь отца Алексия. Потом запасливая Маринка достала из своего рюкзака одеяло и выстелила им дно тележки, а священник бережно, как ребенка, поднял Фила и уложил его в это необычное средство передвижения. Потом взялся за ручки, на несколько шагов прокатил тележку и, участливо глядя на Фила, спросил:

– Ну как?

Край металлического поддона впивался Филу в спину, а его ноги смешно болтались и подпрыгивали на каждой неровности.

– Чувствую себя мешком картошки, – с вымученной улыбкой ответил он.

– Тогда я тебя аккуратно повезу, чтобы по дороге не рассыпать, – пообещал Алексий и, взвалив на себя еще и рюкзак Фила, бодро тронулся в путь. Маринка шла на впереди, осматривая дорогу.

Выдохся семижильный Алексий только через километр. Он аккуратно поставил тележку и грузно осел рядом. Маринка подошла к нему и молча протянула флягу с живуном. Алексий поднял на нее глаза, в которых читалась борьба принципов с крайней необходимостью.

– Точно поможет?

– Уже через полчаса будете чувствовать себя лучше.

Священник взял у нее фляжку и сделал большой глоток, потом еще один. Скривился от жуткого вкуса и пробормотал:

– Прости меня, Господи, за это прегрешение. Не для себя стараюсь, а вон, чтоб Филька выжил.

Фил, который в течение всего времени поездки то терял сознание от боли, то снова приходил в себя, сквозь зубы пробормотал-простонал:

– За Фильку… тоже в лоб… никаких Филек и Филиппков. Фил – и точка!

Отец Алексий повеселел и панибратски взъерошил Филу прическу.

– Раз огрызаешься –  значит, жить будешь. Ну что, Мариш, двинули?

Уже через десять минут одышка и слабость у священника прошли, и он начал толкать тележку с мощью буксирного тягача. Оздоровление тела привело к оздоровлению духа. И отец Алексий в приподнятом настроении спросил у Маринки:

– В том городке, куда мы идем, церковь есть?

Фил, услышав Алексия, понял, к чему тот ведет, и закашлялся. Маринка не поняла, в чем подвох, и спокойно начала рассказывать:

– Нет, в этом стабе вообще ничего нет. Ни церкви, ни электричества, ни даже душа с теплой водой. Называют его Порт.

– Ого, там есть море? – удивился священник.

– Ни моря, ни кораблей там тоже нет. В Улей перенеслась только портовая площадка с контейнерами.

– А чего мы туда идем?

– Это единственный обжитый стаб в округе. Народу там живет немного, в основном сброд всякий. Считают себя крутой бандой. Кластеров рядом богатых нет, твари тоже не кишат, потому что внешники рядом. Поэтому пускают к себе по бедности рейдеров на постой.

– Ты уверена, что нам вообще стоит в это бандитское логово соваться? – прохрипел из тачки Фил.

– Темнеет, а ночью безопаснее в стабе спать. Даже в слегка отмороженном. Я там два раза уже ночевала, и глядите – жива.

– Два раза – это большое достижение, – пробурчал отец Алексий.

– Для Улья – да, – отрезала Маринка.

Маринка точно рассчитала время. Когда их процессия подходила к стабу, стемнело окончательно и бесповоротно. Но не заметить стаб было трудно даже в такой непроглядной тьме. Периметр поселка был заставлен металлическими контейнерами и ночью производил впечатление средневекового бастиона. Маринка махнула рукой на две железные бочки, горевшие возле стены из контейнеров.

– Нам туда.

Маринка подошла к бочкам и, приложив руки ко рту, громко прокричала:

– Эй! Открывай! Гости пришли!

Наверху раздалось какое-то шевеление, потом из-за металлической стены свесился часовой и включил фонарь.

– Кто такие? Че надо? – прокричал часовой, осматривая «гостей».

– Кто там приперся? – окрикнули часового из-за стены, прежде чем Маринка успела ответить.

– Чудики какие-то. Инвалид на тачке, поп-ниндзя с мечом за спиной и цаца с пукалкой, – ответил кому-то за стеной часовой.

За стеной не унимались:

– А цаца хоть симпатичная?

– Не особенно. Тощая, как шкелет, – выдал комплимент часовой.

Фил невольно скосил глаза на Маринку. Да не тощая она ни разу! Комбез ее, конечно, стройнит, но вон грудь имеется и все остальное. Маринка заметила взгляд Фила и вопросительно подняла бровь. Фил поспешно отвернулся, но успел заметить, что и отец Алексий оценивающе смотрел на Маринку.

– Ну, тогда передай этому цирку, что пока карлики и бородатая женщина не подойдут, пущать их не будем, – хохотнули за стеной.

– Все? – спросила, багровея Маринка. – Залежи юмора исчерпаны? Или так и будем всю ночь хохмить?

– А чего бы и не похохмить? Я на дежурстве, вся ночь впереди. А вы все равно пароля не знаете.

– Знаю я, знаю. Три спорана с человека за ночь.

– Вот видишь – не знаешь! Бугор наш, Дублон, указ вчера выдал, со всех чужаков по пять споранов за ночевку. Особливо с тощих!

Маринка снова пропустила «тощую» мимо ушей.

– Так я не чужая. Я – Маринка, меня Дублон знает. Позови его.

– Не могу, – продолжал издеваться часовой, – он в отъезде. Будет со своей дружиной завтра. Так что либо платите по пять, либо валите в другое место народ веселить.

Фил, стиснув зубы от боли, встал с тележки.

– Слышь, клоун… – начал было Фил гневную тираду, но Маринка быстро его перебила:

– Мы согласны. Поднимай ворота!

Часовой обернулся и махнул рукой кому-то внутри.

– Давай, поднимай!

За стеной побухтел и завелся басовитый дизель. На контейнер сверху опустилась «лапа» погрузчика и медленно потянула его вверх, открывая проход в стаб. Когда контейнер поднялся на пару метров над землей, Маринка зашла под висящий контейнер и махнула рукой Филу и отцу Алексию, чтобы те шли за ней. Фила терзали сомнения: как бы чрезмерно юморные мужики из Порта не опустили контейнер в тот момент, когда он будет под ним проходить.

Но обошлось, старенький погрузчик вернул контейнер на его место в стене, когда Фил и его спутники вошли внутрь стаба. Со стены спрыгнул часовой и вразвалочку подошел к Маринке.

– Раз у нас уже была, то знаешь, что оплата вперед.

Фил опустил рюкзак на землю, достал из него пакет со споранами и отсчитал пятнадцать виноградин часовому. Тот махнул рукой, указывая направление:

– Вам в южный сектор. Шестой гостевой домик свободен, можете занимать. Столовка откроется только утром; если хотите пожрать, давайте еще три спорана – обеспечу вас сухпаем.

Фил молча отсчитал вымогателю еще три серых шарика. Часовой смотался к погрузчику и вернулся с пакетом, в котором побрякивало несколько банок консервов и бутылок с соком. Маринке дорога была знакома, и они двинулись по лабиринту из расставленных как попало контейнеров. Освещения в этих коридорах не было, поэтому приходилось идти чуть ли не на ощупь. Фил достал из рюкзака фонарик.

– Что ж они генератор не поставят? – проворчал наемник.

– Да есть у них генератор, – ответила Маринка, – но к нему ни головы, ни рук. Ничего, вы сейчас наш номер люкс увидите и сразу все поймете.

Маринка оказалась права:  гостевые апартаменты поражали своей роскошью. Домик для гостей оказался обычным двадцатифутовым контейнером, в котором стояли четыре разнокалиберные кровати и пластиковый стол с четырьмя же стульями. Но девушка решила добить своих попутчиков и продемонстрировала им душевую – железную кабинку с ржавой бочкой наверху, которая стояла возле их контейнера. Предполагалось, что за день солнце нагреет воду в бочке и купающийся сможет помылить себе спинку в комфорте.

Мужчины решили дать возможность даме первой принять душ. Маринка зашла в кабинку, а Фил решил показать отцу Алексию, как правильно обращаться с мачете. Вдруг девушка в душевой кабинке завизжала так, что распугала всех руберов в округе. Фил со священником кинулись ей на помощь и чуть не высадили дверь в душевую. Маринка на попытку взлома ответила воплями, от которых стало бы не по себе и элитникам, и в сильных выражениях попросила мужчин не входить, так как она была… ну…  совсем неодетой. Причина ее визгов оказалась прозаичной: чуткий и отзывчивый персонал Порта натаскал воду в бочку уже после захода солнца, и она была ледяной.

Вторым душ принимал Фил, третьим – священник. И когда он вернулся в гостевой домик, то увидел, как наемник и девушка, сидя на кроватях и завернувшись в одеяла, громко отстукивают зубами затейливый ритм.

– Вы чего дрожите? Хорошо же освежились!

Замерзающие не успели ответить священнику, где и в каком месте они видели подобные водные процедуры, как кто-то гулко постучал в железную стену. В проеме двери их жилища стоял сорокалетний мужик в камуфляже.

– Я дико извиняюсь за внезапное вторжение, но у вас, случайно нет… – мужик сделал многозначительную паузу, – … водки?

– Чего!? – не сразу понял причину «внезапного вторжения» отец Алексий.

– Мы – ваши соседи, из четвертого. Трейсеры мы, набили зверья, мешки от споранов с горохом ломятся. В местной богадельне буфет только утром откроется, а у нас ночь даром проходит. Так что если есть водка или вискарь какой завалявшийся, то с радостью обменяем. Можем на спораны, а можем и на шампанское. У нас молодой его целый ящик припер, аристократ хренов! – Мужик в камуфляже шумно рыгнул. – Простите, это все из-за шампусика этого проклятого.

– У нас, кроме этого, – Маринка помахала бутылкой с соком, – нет ничего.

Мужик плотоядно скользнул по Маринке взглядом.

– Тогда, может, вы к нам, а? Шампусику попьем? – произнес мужик, в упор разглядывая Маринку.

Фил и священник напряглись. Пьяные охотнички, ищущие приключений на свои мягкие части тела, могут слишком рьяно начать добиваться внимания Маринки. Фил незаметным движением открыл пистолетную кобуру,  а отец Алексий открыто положил ладонь на рукоять мачете. Маринка же оставалась абсолютно невозмутимой.

– Спасибо, но мы спать ляжем. Устали очень.

– Ну, нет, так нет. Хорошей ночи! – сказал мужик и ушел.

Фил решил все-таки положить пистолет на ночь под подушку. Но перед сном ему необходимо было сделать еще кое-что. Благодаря автомобилю священника они отмахали сегодня порядочное расстояние, и Фил хотел проверить метку на навигаторе. Вдруг объект уже нарисовался в зоне досягаемости. Размахивать навигатором перед лицами Маринки и священника означало бы получить множество вопросов, на которые Филу совсем не хотелось отвечать. Поэтому он под предлогом осмотра местных санитарных строений вышел прогуляться.

Навигатор, окруженный со всех сторон металлическими стенами, отказывался нормально работать, поэтому Фил был вынужден бегать по стабу, постоянно проверяя сигнал. И лишь только после того, как он забрался на груду как попало сваленных контейнеров в другом конце стаба, навигатор, наконец, соизволил нарисовать маркер на своем экране. Потирая неоднократно ушибленные во время восхождения на контейнерную гору локти и колени, Фил затейливо выругался: метка слегка сдвинулась на запад, и расстояние до нее прибор определить все так же был не в состоянии.

Спустившись на землю и проходя мимо очередного сорокафутового контейнера, Фил услышал звук, которому в этом мрачном стабе было не место.  На базе ему рассказали о разнообразных хитростях, к которым прибегали монстры при охоте на людей. Но наемник четко помнил, что ни один из них не имитировал плач ребенка. Фил прислонил ухо к холодному металлу – сомнений не было, в контейнере плакал малыш.

Задвижка на двери контейнера была заблокирована пластиковой стяжкой, которую нож Фила перерезал за секунду. Фил аккуратно сдвинул задвижки, открыл слегка поскрипывающую дверь и, включив фонарь, осветил внутреннее пространство контейнера.

У дальней стенки лежал сложенный чуть ли не штабель десяток мужчин, с плотно перемотанными скотчем ногами и руками. У каждого из них во рту был кляп, и Фил слышал лишь стоны и глухое мычание. Ближе к входу сидели две женщины. Одна из них тоже была обмотана липкой лентой, а у второй руки были свободны. На них она держала грудного младенца и смотрела на Фила со странной смесью ужаса и надежды.