Текст книги "Развитие института возмещения убытков в свете модернизации российского гражданского законодательства: научно-практическое пособие"

1.5. К вопросу об уступке права требования на возмещение убытков

В настоящее время особую актуальность в судебной практики приобретают споры, связанные с уступкой права требования на возмещение убытков.

Прежде всего, необходимо определится в приемлемости самого принципа передачи права на реализацию мер имущественной ответственности и в допустимости передачи права требования имущественных санкций в отрыве от основного обязательства.

В настоящее время в литературе существует два основных подхода к ситуации.

Первый подход состоит в том, что соответствующие принудительные меры воздействия ни при каких обстоятельствах не могут быть самостоятельным предметом уступки или перевода долга.

Согласно второму подходу допускается передача права на взыскание тех или иных имущественных санкций (имущественной ответственности), в том числе и отдельно от основного обязательства.

Противники сингулярной (частичной) уступки требований о мерах принудительного воздействия находят ее несостоятельность в том, что «обязанность по уплате санкций неразрывно связана с основным обязательством, сторонами которого неизменно остаются прежний кредитор и должник»[141]141
  Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / под ред. О.Н. Садикова. – М., 1997. – С. 632.


[Закрыть].

Существовавшая с момента принятия первой и второй частей ГК РФ судебная практика, склонялась к тому мнению, что уступка требования по любым акцессорным (дополнительным) обязательствам в отрыве от основных обязательств недействительна. Так, например, Президиум ВАС РФ признал недействительным договор цессии, по которому было передано право требования уплаты штрафа за неправильное (с просрочкой) списание банком денежных средств со счета клиента – контрагента банка по договору банковского счета. Мотивировано это решение было тем фактом, что перемены лиц в основном обязательстве (обязательстве по договору банковского счета) не произошло[142]142
  См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 29 октября 1996 г. № 3172/96 // Вестник ВАС РФ. – 1997. – № 4. – С. 77, 78.


[Закрыть].

Судебно-арбитражная практика не признавала возможности перевода на другое лицо только акцессорного обязательства, без перевода основного долга, считая подобную сделку ничтожной в силу ст. 168 ГК РФ[143]143
  См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 2 декабря 1997 г. № 3798/97 // СПС.


[Закрыть].

Однако такой подход представляется недостаточно обоснованным хотя бы потому, что в законодательстве не содержится императивных предписаний, который запрещали бы передавать акцессорные права без перемены лиц в основном обязательстве.

Конечно, нельзя не видеть проблему в том, что передача отдельного правомочия на взыскание имущественных санкций может оставить основное правоотношение без охранного механизма: зачем должнику исполнять условия договора, если никаких неблагоприятных последствий за его нарушение перед кредитором ему нести не придется. Отсюда, по-видимому, исходит стремление утвердить неделимость соответствующей юридической конструкции, установить подчиненность одной ее части другой.

Однако думается, что здесь должен реализовываться принцип свободы распоряжения кредитором своим правом требования на возмещение убытков. Если для него будет выгодна и приемлема данная цессия, то все предпринимательские риски должны нестись им без каких-либо оговорок. Необходимость уступки права требования убытков может быть связана также с реализацией права на восстановление нарушенных прав кредитора в возможно более короткие сроки. Целью применения мер гражданско-правовой ответственности является в первую очередь восстановление имущественного положения пострадавшего. Пострадавшему, как правило, безразлично, кто именно возместит ему ущерб. Для должника фигура кредитора тоже не имеет существенного значения, поскольку для него не важно, в чью пользу будет произведено отчуждение его имущества.

A.А. Попов указывает, что если же учесть, что при использовании подобающих мер ответственности, как вследствие нарушения договорных обязательств, так и в связи с причинением внедоговорного вреда, совершаемые действия чаще всего являют собой уплату денег (т. е. предмета, делимого по своей сути), то и соответствующий «идеальный товар» становится делимым. Нет сколько-нибудь принципиальных препятствий для разъединения прав на получение денег по главному и дополнительному правоотношениям: одна часть – в виде имущественной ответственности, другая – в качестве требования основного долга. Разницу в особых случаях видит лишь законодатель (но не сам должник), руководствуясь интересами иного, как правило публичного, свойства, в связи с чем им устанавливаются специальные ограничения на передачу прав от одного лица другому[144]144
  См.: Попов А.А. Размер имущественной ответственности предпринимателя при уступке требований по взысканию санкций // Право и экономика. – 2001. – № 8.


[Закрыть].

B.В. Почуйкин полагает, что право на возмещение убытков, возникших в результате причинения вреда, может быть предано другому лицу по договору цессии[145]145
  См.: Почуйкин В.В. Уступка права требования: основные проблемы применения в современном гражданском праве России. – М., 2005. – С. 118.


[Закрыть].

Л.А. Новоселова относительно обязательственных прав придерживается мнения, что законодатель не проводит различий между уступкой права в договорных и внедоговорных обязательствах. Тем самым предполагается, что к изменению кредитора способны вообще все обязательства, так как должнику безразлично, кому произвести то действие, которое он должен исполнить. Предметом цессии может быть возникающее из правонарушения право требовать возмещения убытков[146]146
  См.: Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. – М., 2003.


[Закрыть].

Данный тезис нашел подтверждение и в судебной практике. В качестве примера приведем следующее дело.

В Постановлении Президиума ВАС РФ от 11 мая 1999 г. № 8352/98 указывается, что истец заявил требование о возмещении убытков, причиненных неправомерными действиями органов государственного управления. Истцу право требования было передано по сделке уступки права требования.

Суд признал договор уступки недействительным и отказал в иске, указав, что право требования возмещения убытков возникло у первоначального правообладателя не из договорного обязательства, а вследствие нарушения его права собственности, а поэтому не могло передаваться другому лицу.

Президиум ВАС РФ признал выводы суда ошибочными, указав следующее. Согласно п. 1 ст. 382 ГК РФ другому лицу может быть передано право, принадлежащее кредитору на основании обязательства. В силу п. 2 ст. 307 ГК РФ обязательства возникают из договора вследствие причинения вреда и из иных оснований, указанных в ГК РФ.

Убытки, причиненные юридическому лицу в результате неправомерных действий государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, подлежат возмещению в соответствии со ст. 16, 1069 ГК РФ, т. е. возникает обязательство вследствие причинения вреда. Следовательно, право на возмещение убытков, возникших в результате причинения вреда, может быть передано другому лицу по договору цессии[147]147
  См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 11 мая 1999 г. № 8352/98 // СПС.


[Закрыть].

О.Н. Садиков отмечает, что согласно одному из разъяснений Президиума ВАС РФ право на возмещение убытков, возникших в результате причинения вреда, может быть передано другому лицу по договору цессии. Однако о бесспорности такого требования говорить, конечно, не приходится, поскольку убытки должны быть доказаны, что, как показывает практика, далеко не всегда достигается. При уступке права на взыскание неустойки (штрафа) или убытков бесспорность такого требования нередко сомнительна и может быть успешно оспорена, в частности ввиду наличия вины кредитора. Правда, в приведенном выше деле ВАС РФ признал уступку требования об убытках возможной. После вынесения комментируемого Постановления Президиума ВАС РФ решение данного вопроса становится неясным и его должна разрешить последующая судебная практика[148]148
  См.: Садиков О.Н. Условия уступки права требования / Комментарий судебно-арбитражной практики. – Вып. 9 / под ред. В.Ф. Яковлева. – М., 2002.


[Закрыть].

Таким образом, принятое Постановление Президиума ВАС РФ от 11 мая 1999 г. № 8352/98, признав уступку требования об убытках, возникших в результате причинения вреда, допустимой, явилось определенной вехой в развитии судебной практики, обозначив ряд вопросов, которые в дальнейшем должно было разрешить последующее правоприменение.

Дисскусия по данному поводу в цивилистической литературе продолжилась.

О.Д. Югай полагает, что возможна частичная уступка права только в отношении процентов по денежному обязательству (в соответствии со ст. 395 ГК РФ), договорной неустойки или уступки права на взыскание иных мер договорной ответственности в отрыве от основного обязательства[149]149
  См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 11 мая 1999 г. № 8352/98 // СПС.


[Закрыть].

Как указывает Е.Г. Комиссарова, из смысла самой гл. 24 ГК РФ не следует, что передача права на взыскание санкций возможна лишь во взаимосвязи с основным обязательством. Гражданское законодательство не содержит правил, ограничивающих возможность передачи кредитором своего права требовать получения имущественных санкций путем уступки требования, при этом пределы реализации гражданских прав, установленные ст. 10 ГК РФ, не нарушаются[150]150
  См.: Комиссарова Е.Г. Уступка права требования в институте гражданско-правовой ответственности // Журнал российского права. – 2000. – № 8. – С. 45.


[Закрыть].

По мнению С.Д. Мигранова, вопрос о возможности цессии права требования уплаты неустойки, процентов и возмещения убытков без уступки права по основному обязательству не имеет выраженного в действующем законодательстве ответа. Видимых законодательных ограничений на совершение таких сделок цессии не усматривается. Иначе говоря, право требования уплаты санкций (неустойка, проценты), а также право на возмещение убытков представляет самостоятельную имущественную ценность с того момента, как должником было допущено нарушение основного обязательства, исполнение которого было обеспечено неустойкой (уплатой процентов), либо если такое нарушение причинило убытки кредитору. В связи с этим первоначальный кредитор вправе передать другому лицу требования об уплате процентов, неустойки и требование о возмещении убытков, но только после возникновения факта неисполнения (ненадлежащего исполнения) соответствующего основного обязательства должником. Таким образом, можно констатировать, что для оценки допустимости уступки акцессорного требования важными условиями являются, во-первых, самостоятельная имущественная ценность такого требования и, во-вторых, возникновение факта неисполнения основного обязательства должником[151]151
  См.: Мигранов С.Д. Акцессорные права как предмет договора уступки требования // Арбитражный и гражданский процесс. – 2004. – № 11.


[Закрыть].

Л.А. Новоселова отмечает, что возможность самостоятельной уступки требования по возмещению убытков, возникших вследствие нарушения обязательства, нередко отрицается, причем по тем же основаниям, по которым говорят о недопустимости раздельной передачи основных и обеспечительных прав. Принципиальный недостаток такого подхода состоит в смешении права на возмещение убытков с дополнительными правами и правами, связанными с основным обязательством по основаниям возникновения. Основание требования о возмещении убытков совершенно иное, чем у требования по основному долгу. Право требовать возмещения убытков возникает лишь при нарушении обязательства и реализуется как право применения имущественной ответственности (гл. 25ГКРФ), а не по правилам об исполнении обязательств. Требование о возмещении убытков принадлежит лицу, права которого нарушены[152]152
  См.: Новоселова Л.А. Указ. соч.


[Закрыть].

А.А. Попов указывает, что в то же время мало что объединяет санкции с основным обязательством: основания возникновения тех и других правоотношений различны (правонарушение – в одном случае и законные действия – в другом), неодинаковы условия применения (наличие вины нарушителя, чего не требуется для осуществления обычных гражданских прав), формат действий (добавочный характер одностороннего имущественного обременения против эквивалентности встречного предоставления) и ряд прочих качеств. Подобная непохожесть отношений, складывающихся в рамках основного обязательства и в сфере имущественной ответственности, позволяет полагать, что их обособление не является столь уж противоестественным, что единство судьбы главного и акцессорного требований не есть предопределенная данность[153]153
  См.: Попов А.А. Указ. соч.


[Закрыть].

О.Г. Ломидзе считает, что возможно в нормах ГК РФ следует закрепить правило, согласно которому уступка кредитором в отрыве от основного обязательства права из дополнительного обязательства и/или права на взыскание санкций допустима, если она не противоречит закону, договору, существу обязательства и не ухудшает положения должника[154]154
  См.: Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. – М., 2003. – С. 325.


[Закрыть].

И.С. Шабунина отмечает, что гражданское законодательство не содержит специальных правил, которые ограничивали бы возможность передачи кредитором своего права требования возмещения вреда, причиненного имуществу, другому лицу. В этом контексте вопрос о возможности передачи права требования возмещения вреда должен быть решен в пользу ее допустимости. Исключения из общего правила о возможности уступки права требования могут быть установлены только в случаях, предусмотренных законом. Возможность совершения сделок уступки является, таким образом, общим правилом, а случаи запретов представляют исключения; этот подход современного российского законодательства отмечается большинством исследователей. К случаям, когда уступка права требования недопустима в силу закона, относятся в первую очередь так называемые высокоперсони-фицированные требования, которые неразрывно связаны с личностью кредитора, к которым ГК РФ относит, в частности, требования об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью (ст. 383)[155]155
  См.: Шабунина И.С. Некоторые основания перемены лиц в обязательстве вследствие причинения вреда в современном гражданском праве // Юрист. —
  2004. – № 3.


[Закрыть].

Наконец, Президиумом ВАС РФ был принят Обзор практики применения арбитражными судами положений гл. 24 Гражданского кодекса Российской Федерации утв. Информационным письмом № 120 30 октября 2007 г., в п. 17 которого четко и однозначно бьло сказано, что уступка права (требования) на возмещение убытков не противоречит законодательству.

Предприятие (цессионарий) обратилось в арбитражный суд с иском к акционерному обществу (должнику) о взыскании убытков в связи с неисполнением ответчиком обязательств по договору.

В обоснование исковых требований предприятие сослалось на уступку обществом с ограниченной ответственностью истцу права (требования) на возмещение убытков, возникших у него в связи с неисполнением продавцом (ответчиком) своих обязательств по передаче товара.

Как следовало из материалов дела, между ответчиком (продавцом) и цедентом (покупателем) существовали отношения по купле-продаже. В соответствии с договором продавец обязался поставить обществу с ограниченной ответственностью определенную продукцию, однако своих обязательств не выполнил. Впоследствии общество с ограниченной ответственностью (покупатель) уступило право (требование) на возмещение причиненных ему этим убытков предприятию. Во исполнение соглашения об уступке данного права (требования) истцу первоначальным кредитором (покупателем) были переданы документы, удостоверяющие наличие и размер причиненных ему убытков.

Решением суда в иске было отказано по следующим основаниям.

В обязательстве по возмещению убытков личность кредитора имеет существенное значение для должника. Поэтому в силу ст. 388 ГК РФ уступка таких прав (требований) без согласия должника не допускается. В данном случае согласия должника на указанную уступку не было. Более того, в отзыве на иск он возражал против такой уступки.

В связи с этим суд признал соглашение об уступке права (требования) ничтожным (ст. 388, 168 ГК РФ) и в иске отказал.

Суд кассационной инстанции решение суда отменил, дело направил на новое рассмотрение, исходя из следующего.

Из статьи 15 ГК РФ не следует, что обязательство по возмещению убытков является обязательством, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника. Напротив, обязательство по возмещению убытков является денежным обязательством, возникшим в связи с нарушением должником по этому обязательству прав потерпевшего и обладающим самостоятельной имущественной ценностью. Кроме того, названная норма закона не содержит положений о возможности нарушения прав и интересов должника уступкой права (требования) возмещения убытков, о существенном значении личности кредитора в данном обязательстве.

Суд кассационной инстанции подчеркнул, что право (требование) возмещения убытков может быть уступлено управомоченным лицом любому третьему лицу.

Поскольку судом не исследовался вопрос о наличии и размере убытков, дело было направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Вместе с тем, принятие данного Обзора не сняло все возможные вопросы по применению уступки права требования на возмещение убытков.

При передаче требования, касающегося применения ответственности, неизбежно возникает и вопрос о величине тех прав, которые составляют предмет подобного рода цессии.

Статья 384 ГК РФ для данного случая устанавливает следующее правило: если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на неуплаченные проценты.

Итак, при передаче части прав, касающихся имущественной ответственности, общий подход должен быть следующим: допускается уступка требования в отношении только тех санкций, для которых на момент перехода уже возникли основания применения.

Таким образом, при любом варианте сингулярной уступки требований именно момент ее совершения выступает в качестве фактора, определяющего величину переходящих полномочий в сфере имущественной ответственности.

По мнению В.В. Байбак, охранительные и регулятивные права, которые еще не возникли на момент уступки требования, могут передаваться отдельно от основного требования, если они определимы[156]156
  См.: Байбак В.В. Обязательственное требование как объект гражданского оборота. – М., 2005. – С. 121.


[Закрыть].

Данный вопрос, несомненно, заслуживает дальнейшего всестороннего анализа и обсуждения.

Также возникает вопрос, переходят ли к цессионарию автоматически права на возмещение любых убытков одновременно с основным долгом либо данное обстоятельство необходимо специально оговаривать в договоре об уступке права требования.

Думается, что уступка права требования на возмещение убытков как самостоятельная, так и в случае передачи наряду с основным долгом, должна специально оговариваться в договоре об уступке права требования, поскольку право требования на возмещение убытков обладает самостоятельной имущественной ценностью.

В литературе высказаны разные мнения: как в поддержку, так и против такого подхода.

Л.А. Новоселова пишет, что в случае нарушения должником обязанности, корреспондирующей передаваемому новому кредитору праву, до момента уступки ущерб нарушением был причинен имуществу первоначального кредитора и может быть выражен в определенной денежной сумме. Новый кредитор, приобретая нарушенное до уступки право требования, не может претендовать на возмещение убытков, которые были причинены первоначальному кредитору. Следовательно, передача новому кредитору прав по обязательству не означает одновременную передачу этому лицу права требовать от должника возмещения убытков, уже причиненных первоначальному кредитору до момента уступки. Право требовать от должника уплаты этой суммы (уже определенной или определимой) может быть передано другому лицу (как новому кредитору, так и любому другому лицу) в качестве самостоятельного имущественного права. Арбитражная практика в последнее время в целом ряде случаев основывается на этих положениях. Если право на возмещение причиненных к моменту уступки убытков не передано, оно сохраняется за первоначальным кредитором[157]157
  См.: Новоселова Л.А. Указ. соч.


[Закрыть].

Н. Шарошкина считает, что при заключении частичной уступки после совершения должником правонарушения права на начисленные с момента начала просрочки должника до момента частичной уступки суммы неустойки или проценты по ст. 395 ГК РФ не переходят к цессионарию, оставаясь за цедентом. Соответственно, не переходит и право на возмещение убытков, причиненных цеденту. При этом данные права могут быть предметом самостоятельной уступки. Такой правовой режим вытекает из того, что указанные права являются мерами имущественной ответственности, обладают самостоятельной имущественной ценностью, выражают денежный долг должника, сформировавшийся за указанный период. Кроме того, данные права являются субъективными правами (требованиями), на передачу которых необходимо выражение воли их обладателей[158]158
  См.: Шарошкина Н. Появление в России коллекторских агентств: веяние моды и необходимость? // Корпоративный юрист. – 2006. – № 12.


[Закрыть].

Напротив, считает В.В. Байбак, следует признать, что в силу ст. 384 ГК РФ к цессионарию автоматически переходят права на возмещение любых убытков. Л.А. Новоселова, как и Е.А. Крашенинников, полагает, что эти требования не переходят автоматически к цессионарию, поскольку они не являются ни дополнительными правами, ни правами, связанными с основным требованием. Л.А. Новоселова обосновывает свою позицию тем, что право на возмещение убытков возникает из самостоятельного основания – нарушения главного требования. По мнению В.В. Байбак, это как раз и свидетельствует о наличии связи охранительных прав с главным требованием. Она проявляется, например, в том, что охранительные права отпадают при недействительности главного требования. Поэтому вопрос о переходе прав на возмещение уже причиненных убытков должен решаться в соответствии с общим правилом о переходе прав, связанных с уступаемым требованием (ст. 384 ГК РФ)[159]159
  Байбак В.В. Указ. соч. – С. 130, 131.


[Закрыть].

Возникают также вопросы, вызванные чисто специфическими особенностями такой меры гражданско-правовой отвественности, какой являются убытки, – необходимостью их доказывания.

В случаях судебных споров между новым кредитором и должником, связанных с уступкой права требования на возмещение убытков, несомненно, что к участию в деле необходимо привлекать первоначального кредитора. Кроме того, при раздельной уступки основного долга и права требования на возмещение убытков необходимо специально оговорить, кому передаются подлинные документы, послужившие основанием возникновения права требования основного долга и убытков. В случае передачи копий таких документов желательно, чтобы они были нотариально заверены. Дополнительно на всех сторонах цессии лежит обязанность обеспечить режим сохранности подлинных документов. Это обстоятельство особенно актуально исходя из того, что наличие и размер убытков всегда подлежат доказыванию, а без подлинных документов это будет практически невозможно.

Особый интерес представляет доказывание упущенной выгоды новым кредитором, поскольку этот вопрос разрешается в судебной практике весьма не просто.

О.Г. Ломидзе отмечает, что фактическое неудобство наблюдается применительно к отчуждению отдельно от основного обязательства права на взыскание убытков. Действительно, ведь размер убытков должен доказать именно кредитор, а при определении упущенной выгоды учитываются предпринятые кредитором для ее получения меры и сделанные с этой целью приготовления. Кредитор должен представить доказательства таких мер и приготовлений. Иными словами, если предположить возможность отчуждения права на взыскание суммы убытков, то при возникновении судебного спора между должником и цессионарием последний будет полностью зависеть от цедента, рассмотрение такого дела без участия в нем цедента практически невозможно[160]160
  Ломидзе О.Г. Указ. соч. – С. 324.


[Закрыть].

Л.А. Новоселова полагает, что подобные «неудобства» не возникают в том случае, когда размер возмещения, причитающегося потерпевшей стороне, установлен решением суда или соглашением сторон и потерпевший уступает уже определенное право на получение конкретной денежной суммы. При уступке же неопределенного, но определимого права цедент и цессионарий, действуя разумно и добросовестно, вправе определить в соглашении об уступке порядок представления доказательств причиненных убытков. Во всяком случае, практические неудобства, возникающие при реализации переданного права цессионарием, не являются принципиальным препятствием для уступки[161]161
  См.: Новоселова Л.А. Указ. соч.


[Закрыть].

Думается, что сделка уступки права требования на возмещение убытков должна считаться заключенной только тогда, когда присутствует возможность определить право на получение конкретной денежной суммы в возмещение убытков, т. е. право требования возмещения убытков должно быть определимым.

Существуют и иные проблемы, которые могут возникнуть при раздельной уступке права требования основного долга и убытков.

А.А. Попов, обосновывая возможность самостоятельной передачи прав по применению мер ответственности, указывает на возможность разделения этих прав между различными субъектами. По его мнению, при принципиальной допустимости такого разделения имеются и серьезные проблемы, которые могут возникнуть при раздельной уступке, например, на права на возмещение убытков и прав на взыскание неустойки (особенно зачетной). Есть реальная опасность того, что цедент, сохранивший право на возмещение убытков, заявит о соответствующих притязаниях прежде, чем цессионарий обратится за выплатой неустойки[162]162
  См.: Попов А.А. Указ. соч.


[Закрыть].

Л.А. Новоселова отмечает, что при последовательном применении норм ГК РФ, обеспечивающих защиту прав должника при уступке, интересы должника не будут затронуты. Выплатив сумму убытков цессионарию, должник вправе не исполнять требование об уплате неустойки, поскольку это требование, даже будучи обособленным, подчинено тем же условиям его реализации, какие существовали бы при отсутствии уступки[163]163
  См.: Новоселова Л.А. Указ. соч.


[Закрыть].

А.А. Попов полагает, что для решения данной проблемы вполне приемлем достаточно простой подход: возложение исключительно на самого нарушителя ответственности за отслеживание ситуации, в которой требования одного кредитора о возмещении убытков корреспондировали бы с требованиями другого по неустойке. И это вполне оправданно, поскольку именно обязанный субъект обладает всем объемом необходимых сведений о размере применяемых к нему мер воздействия – пусть он и заботится о том, чтобы цедент и цессионарий не нарушили принципы зачетной неустойки, не взыскали в совокупности сумму большего размера. Поэтому было бы полезно усилить позицию должника и на более ранней стадии, например введением обязательной досудебной процедуры урегулирования взаимных отношений при взыскании как убытков, так и зачетной неустойки на основе сингулярной цессии[164]164
  См.: Попов А.А. Указ. соч.


[Закрыть].

Э.Н. Нариманов полагает, что сделка уступки требования, в которой самостоятельным предметом выступают любые акцессорные права, должна оцениваться в каждом конкретном случае со следующих позиций:

1) не запрещена ли законом либо договором уступка акцессорных прав без одновременной уступки прав по основному обязательству;

2) не противоречит ли такая уступка существу акцессорного обязательства, в том числе представляет ли акцессорное требование самостоятельный имущественный интерес;

3) не ухудшится ли в результате совершения такой уступки требования правовое положение должника;

4) надлежащим ли образом конкретизирован предмет соглашения об уступке.

Лишь при положительном ответе на все указанные вопросы договор, предметом которого является самостоятельная уступка акцессорных требований, имеет право на существование или, говоря юридическим языком, может быть признан действительным[165]165
  См.: Нариманов Э.Н. Предмет как существенное условие договора уступки требования // Юрист. – 2004. – № 2.


[Закрыть].

О.Г. Ломидзе отмечает, что достаточно большое значение при разрешении рассматриваемой проблемы имеет изучение вопроса о том, способна ли уступка права требования на взыскание санкции (убытков, неустойки, процентов по ст. 395 ГК РФ) ухудшить положение должника[166]166
  См.: Ломидзе О.Г. Указ. соч. – С. 324.


[Закрыть].

Э.Н. Нариманов предлагает законодательно поставить возможность уступки требования по акцессорным обязательствам в зависимость от получения согласия должника – по аналогии с п. 2 ст. 388 ГК РФ. Такое решение проблемы позволит самому должнику оценивать свое правовое положение до и после уступки требования и, проанализировав все обстоятельства, принять решение о своем согласии или, напротив, несогласии с уступкой прав требования по акцессорному обязательству[167]167
  См.: Нариманов Э.Н. Указ. соч.


[Закрыть].

Несомненно, что вопрос о дополнительном усилении правовой позиции должника при уступки права требования на возмещение убытков в отрыве от основного обязательства заслуживает дальнейшей вдумчивой проработки. В данном случае мы не должны забывать об общих принципах гражданского права – равенстве сторон и справедливости.

Вопрос о возможности перевода мер гражданско-правовой ответственности, в частности возмещения убытков, также являлся дисскусионным.

В литературе отмечалось, что перевод долга необходимо отличать от перевода ответственности: если первый допустим, то второй – нет[168]168
  См.: Научно-практический комментарий к части первой ГК РФ для предпринимателей / под общ. ред. В.Д. Карповича. – 2-е изд. – М., 1999. – С. 481.


[Закрыть].

Вместе с тем существовала и другая точка зрения.

А.А. Попов указывает, что нет принципиальных противопоказаний и для передачи должником (делегантом) другому лицу (делегату) части своих обязанностей, в том числе и являющих собой меры имущественной ответственности. Как и в случае с уступкой требования, следует признать возможной передачу прежним должником новому какой-то части имущественной ответственности: будь то отдельный ее вид (неустойка, убытки) либо одна конкретная санкция или совокупность нескольких из них. В то же время могут возникнуть уже упоминавшиеся ранее практические сложности по зачетной неустойке, когда обязанность уплаты штрафа (пени) и возмещения убытков окажется разделенной между несколькими лицами. Несогласованность последних в исполнении данного бремени способна привести к неосновательному обогащению кредитора. Однако необходимые защитные механизмы имеются, а потому опасения эффекта кондикционных обязательств не должны служить основанием для отрицания принципа частичной передачи имущественных санкций в порядке, предусмотренном § 2 гл. 24 ГК РФ[169]169
  См.: Попов А.А. Указ. соч.


[Закрыть].

Согласно п. 21 Обзора практики применения арбитражными судами положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации, утв. Информационным письмом от 30 октября 2007 г. № 120 Президиума ВАС РФ, перевод обязанности по уплате сумм имущественных санкций без перевода обязанности по уплате основного долга не противоречит законодательству.

Акционерное общество обратилось в арбитражный суд с иском к предприятию о взыскании неустойки за просрочку исполнения обязательства.

Основанием для предъявления требования являлся договор перевода долга, в соответствии с которым первоначальный должник (должник в части основного долга) и ответчик достигли соглашения о переводе на последнего обязанности уплатить подлежащую уплате неустойку, начисленную акционерным обществом в связи с неисполнением первоначальным должником обязанностей по оплате истцом поставленной в рамках договора поставки продукции. В материалах дела имелось письменное согласие кредитора (акционерного общества) на перевод обязанности по уплате неустойки на ответчика.

Решением суда договор перевода долга признан ничтожной сделкой, в удовлетворении иска отказано по следующим основаниям.

Постановлением суда кассационной инстанции решение суда отменено, дело направлено на новое рассмотрение, поскольку, как следовало из материалов дела, договор о переводе долга и согласие кредитора были совершены после нарушения обязательства должником. Отношения по уплате неустойки являются обязательственными, следовательно, на них распространяются положения гл. 24 ГК РФ. Данная глава ГК РФ не содержит запрета на перевод обязанности по уплате неустойки в отрыве от обязанности по исполнению основного долга. Поэтому вывод суда о ничтожности спорной сделки неверен.