Текст книги "Сынов России дух непобедимый. Стихи"

Сынов России дух непобедимый
Стихи
Денис Кормилин

© Денис Кормилин, 2020

ISBN 978-5-4498-2654-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На границе степи и леса нам характер судьба ковала

 
На границе степи и леса нам характер судьба ковала.
Мы хотели совсем немного, но соседям все было мало.
Мы хотели всего-то – мира, свой очаг, да земли для поля.
Дабы хлебушек был для деток, дабы вольная была воля.
 
 
Но соседи на наши земли, часто зарились с лютой злобой.
Шли находники часто злые через нас все одной дорогой.
Отступить бы, уйти, схорониться, только некуда, так сложилось.
На границе степи и леса, наше племя лишь тут прижилось.
 
 
Вот и вышло, что были биты, мы не раз, и не два, а много.
Что всех слабых враги сгубили, мало стало, да силы много.
Те, кто выжил, не знали страха, перед боем с любой силой.
И на бой уходили с песней, улыбаясь своей милой.
 
 
Коль поранен в бою воин, он себя не щадил уходом.
Пока жив, ты в строю – Сила, а уйти – запятнать позором.
На границе степи и леса нам характер судьба ковала.
Мы медведи. В бою – суровы, нас такими судьба создала.
 

Желтый кругляш на ладони

 
Желтый кругляш на ладони, память от деда с войны.
Край чуть потертый и сбитый, имя ушедшей страны
Трепетно трогаю пальцем, дрожь пробирает меня
Память от сердца волною будто бы дед – это я.
 
 
Треск пулеметной трещотки, пули над бруствером вой.
Страшно, подняться в атаку, я не хочу, я живой…
Но есть приказ к наступленью я на войне рядовой
Я понимаю, что встану, что я нырну в этот бой.
 
 
Крикнуть бы в ужасе Боже! Я не хочу умирать
В легкие воздух вбираю и начинаю кричать
Но вместо крика от страха, грудь распирает – Ура!
Силы во мне пребывает и мне в атаку пора…
 
 
Я над окопом взмываю…, ох потемнело в глазах
Как все нахлынуло это, память о давних боях
Желтый кругляш на ладони, память от деда с войны
К сердцу прижму ненадолго. Помним! И будем верны.
 

Песня Пехоты

 
Замерзали мы в стылых окопах, заливало нас сверху дождем.
Мы пехота, пехота, пехота, по войне мы пешочком идем.
Мы пехота, пехота, пехота, по войне мы пешочком идем.
 
 
Нам не страшен противник суровый, мы за Родину жизнь отдадим.
Мы в Родные врастаем просторы, не отступим, ни пядь не сдадим.
Мы в Родные врастаем просторы, не отступим, ни пядь не сдадим.
 
 
Коли выпадет нам наступление, мы врага будем гнать не щадя.
Мы очистим всю Землю от скверны, не жалея ни капли себя.
Мы очистим всю Землю от скверны, не жалея ни капли себя.
 
 
Коли надо помочь сдвинуть пушку иль машину, попавшую в грязь.
Мы плечо подставляем и дружно подтолкнем, своей силой делясь.
Мы плечо подставляем и дружно подтолкнем, своей силой делясь.
 
 
На привалах достанем Тальянку, звук родной нас вернет на Восток.
Вспомним девушку, что провожала, вспомним Мать, что крестила в поход.
Вспомним девушку, что провожала, вспомним Мать, что крестила в поход.
 
 
А когда отшумят все сраженья, гордо мы по Берлину пройдем.
И ребенка к плечу прижимая, всю Европу от смерти спасем.
И ребенка к плечу прижимая, всю Европу от смерти спасем.
 

Ветеранам

 
Помним о том, что когда то Битву отчизна вела
Помним о том, что Свобода – кровью добыта была
Помним про долгие годы – Холод и голод в стране
Помним про всех, что ковали нашу победу в огне.
 
 
Помним и чтим подвиг дедов встретивших грудью врага
Это не в памяти даже, в генах засела война
В памяти Рода Ваш подвиг, дух Ваш в мальчишках живет
И на девятое мая снова Салют расцветет.
 
 
Снова к огню, что не гаснет, дети положат цветы
Снова парадом пройдутся Ваших потомков полки
Милые Воины наши – Вы наша Слава в веках
Память о подвиге Вашем в наших навечно сердцах.
 

Предвоенная ночь

 
Мой завтра дембель наступает, вот и ворочаюсь, не сплю
О жизни прошлой вспоминаю и планы строю на свою
Ведь завтра утром спозаранку, с машиной, в город еду я
И часть родную не увижу, я к ней привык, тут все друзья
 
 
Зато вернусь к себе в деревню, на трактор сяду, я могу.
И буду хлеб растить, детишек, учить их правде и труду.
Построю дом, большой, просторный, где будет жить моя семья.
Где будут счастливы детишки, где мирно старость встречу я
 
 
Ох, потеплело как на сердце, на свете жить, так, хорошо.
Растить детей, любить, работать. Теперь усну то я легко.
С улыбкой смеживаю веки, но сон нейдет ко мне опять.
Как будто стыну и немею, что же такое, не понять.
 
 
И вдруг удары! Нет, то взрывы. Осколки стекол в темноте
Кричат ребята, все проснулись. Мы очутились на войне.
 

Русский воин

 
В краткий отпуск на побывку, перед самой пред войной, молодого лейтенанта отпустил комбриг домой.
Он приехал в край родимый в белорусское село, где родители с сестренкой ждали в гости уж давно.
Обнял он отца с дороги, маму в лоб поцеловал, а сестренку пятилетку на плечо себе поднял.
И по хате вместе с нею, он, гудя как самолет, сделал полный круг почета, имитируя полет.
 
 
Время быстро пролетает, снова в часть ему пора, а сестренка не пускает прочь с родимого двора.
Утирая слезы ручкой, говорит она ему – ты со мной останься братик, не езжай ты на войну.
– Что ты милая, родная, ну какая же война, я стреляю по мишеням – у нас мирная страна.
Ты не плачь моя родная, на маневры скоро нам, это рядышком, и в гости я заеду скоро к вам.
 
 
И утешив тем сестренку, он отправился в поход, но не знал, что очень долгий, 41-й был уж год.
И приехав в часть родную, лейтенант в войну вступил, немцы били очень сильно, вместе с частью отступил.
Много разного бывало, ранен был не раз старлей, но судьба оберегала, хоть вокруг полно смертей.
Фронт трещал, на части рвался, мы учились воевать, те, кто выжил стали злее, научились побеждать.
 
 
Наш старлей стал капитаном, после битвы под Москвой, с батальоном он с боями шел назад – к себе домой.
Путь домой всегда короче, если мирный этот путь, путь военный очень долог, и тяжел – не продохнуть
Но упорством и уменьем, силой духа и умом, шаг за шагом приближался к капитану отчий дом.
Вот уже видна в бинокль, церковь старая в селе, враг уже разбит, отброшен и свободен путь к семье.
 
 
Но приказ дан батальону не в село, к реке идти
и форсировать с разгону, то есть дом – не по пути.
 
 
Как же быть, хоть на минутку, виллис капитан берет, мать увижу и сестренку, и на газ он жмет и жмет.
Он успел, село ведь рядом…, только дома не видать, разворочен он снарядом, где теперь своих искать.
Да и времени так мало – батальон не станет ждать, капитан собрался ехать, и увидел свою мать…
 
 
Поседевшая старуха и глаза на пол лица, голодали мы сыночек, а сестренка – умерла
Твой отец был в партизанах, немцы вызнали о том, нас с сестрой твоей схватили, били сильно нас кнутом.
Я вот выжила…, сумела, а она…, она мертва, ты сыночек бей их гадов, бей везде и бей всегда.
Капитан немой от горя мать свою к плечу прижал…, а она ему – сыночек как бы ты не опоздал
 
 
Ты езжай, езжай сыночек, вон ты бравый то какой, будем плакать с тобой после, а пока – тебя ждет бой.
И его, перекрестивши, мать осталась там одна, капитан запрыгнул в виллис, ведь его ждала война.
С той поры он поменялся, прядь седая по вискам, а в глазах холодный пламень, и пощады нет к врагам.
И как прежде смерти мимо он от боя в бой идет, и на штурм земли немецкой он уж полк с собой ведет.
 
 
Сорок пятый – год победный на дворе уже весна, и победа уже рядом, но пока еще война.
На постое в городишке полк обеда как то ждет, хлеб разложен, чашки, ложки и обед уже вот-вот.
Тут руины вдруг ожили – дети немцев были там, молча, вышли, молча, встали, а глазами по столам…
Жалко стало их солдатам, хлеба детям со столов, тут полковник, полк весь замер, командир к врагу суров…
 
 
Посмотрел на них полковник, молодой, но весь седой – разместить детей удобно, и снабдить их всех едой.
Не воюем мы с дитями, слез чужих не надо нам, вот такой он воин русский жесткий только лишь к врагам.
 

Подвиг в Тихвине

 
Помнишь? Тихвин, зимою, той первой, в сорок первом, в проклятом году.
Когда немец волною железной, нас ломал…, и потерь череду.
Отступали тогда мы по фронту, по широкому фронту страны
Огрызались, конечно, но силы…, силы были тогда не равны.
 
 
Враг тогда Ленинграду задумал, участь лютую, рвался вперед
Но под Тихвином был остановлен, мы решили, что он не пройдет
Первый раз это было на фронте, чтобы немца назад отогнать
Мы в атаку на Тихвин поднялись, чтобы хребет этой гниде сломать.
 
 
Тяжело это было и страшно, танков нет, их остовы чадят.
Лишь пехота смогла закрепиться, но теряем, теряем ребят.
Немец давит, плитою свинцовою, что из тысячи пуль состоит
Пулеметы, орудия, мины, батальон наш почти уж разбит.
 
 
Нас прижали в ночи к старым стенам, роту нашу, заставив залечь
Били метко со всех направлений, видно всем тут придется полечь
В перегретом стволе пулемета колом встал непослушный патрон
Вот тогда то и стало нам страшно, у войны непреложный закон.
 
 
Немец нас непременно ударит, знает он, не ответить никак.
 И холодною мерзкою тиной стал на сердце накатывать мрак.
Но! Откуда? Случайно, иль свыше, предначертано было судьбой
Танк советский из сумрака вырос между нами и немцем стеной
 
 
Пулеметным огнем, поливая, он атаку фашистов прервал
А потом начал пушкой работать, и как метко он фрицев кромсал
С каждым залпом гасил пулеметы, что для нас были смерти косой
Ах, ребятки, спасибо танкисты. Не последний для нас видно бой.
 
 
Словно молот он долбит по немцу, враг залег, растерявшись, не ждал
Но чудес не бывает на свете. На танкистов обрушился шквал
Били точно расчеты фашистов, вот уж башню заклинил снаряд
Но танкисты как будто не знали, что бывает команда «назад».
 
 
Бой смертельный вели, не желая, не пытаясь уйти, уцелеть
Лишь бы больше фашистов проклятых расстрелять, размозжить, растереть.
Танк как спичка – в ночи полыхнуло, вылезайте танкисты скорей.
К нам давайте к пехоте ребята, ваша жизнь нам сейчас всех святей.
 
 
Люк откинулся башенный гулко и сквозь пламя наружу танкист
Но не к нам, а навстречу к фашистам, сквозь убийственно жалящий свист
Он в комбезе горящем, не видя, ведь глаза опалило огнем
Шел, по немцам стреляя навскидку, будто смерть для него нипочем.
 
 
Ах…! Как больно, в груди защемило. Там ребята! Танкисты! Горят!
Рота наша в едином порыве рванулась. Отомстить за танкистов, ребят
Не простили тот танк мы фашистом, ярость наша была как волна.
Проломили порядки, и дальше! Тихвин взяли, а дальше…? Война.
 

Им не отнять у нас Победу

 
Идут полки парадным строем, по Красной площади опять.
И мы как прежде все сжимаем в руках гвоздик букет опять.
Опять мы чувствуем признание – всем сердцем Вас благодарим
Опять к огню ведем детишек и про войну им говорим.
 
 
Им не отнять у нас Победу, она с рождения в груди.
Она для нас – частичка сердца, в нее корнями мы вросли.
Мы Вам клянемся ветераны – не ступит нечисть в край Родной
Мы у огня стоим. Мы помним. Всем Миром помним. Всей страной.
 
 
Тот май победный в сорок пятом, салют Победы над Москвой
И то, как долго шли солдаты к Победе этой – дорогой.
Им не отнять у нас Победу, она с рождения в груди.
Она для нас – частичка сердца, в нее корнями мы вросли.
 

Письмо Морису

 
Писал Француз письмо в Европу, из Крыма он писал, с войны.
Орла двуглавого Европа тогда решила бить…, увы
Все вместе, дружно навалились, на Крымский берег – русских бить
Считали дни уж до победы…, но с кровью стало доходить
Что это зря, пуста затея – у русских не забрать земли
И в письмах храбрые вояки о том Европе донесли
Так вот письмо, в Париж, Морису, от друга давнего Пьеро
О том, как русские воюют и как французам тяжело.
 
 
Мой друг Морис, пишу я с Крыма, где собирались Русских бить
Однако, вот не получилось… и знаешь начал я хандрить
Майор наш бравый, старый воин, науку войн всю изучил
Он говорит, что по науке, конец у Русских близок был
У них раз в пять поменьше пушек, а ружья, Морис, их – старье
У деда моего, с Бастилии, такое же висит ружье
У них отсутствуют снаряды, нет ядер, чтобы в нас стрелять
И поутру их жены, дети их начинают собирать. Они идут за бастионы, под пули наших молодцов
И те, Морис, по ним стреляют, стреляют так же как в отцов.
Не удивляйся, эти ядра, они ведь их отправят в нас
Вот потому то и стреляем, забыв о доблести подчас.
У них еды, троим – сухарик, откуда силы то берут
Атаки наши отбивают и сами к нам в штыки идут
И мы бежим за укрепления, ты знаешь Морис, я не трус
Но штык и Русский, это гибель, тут смерти чувствуешь ты вкус
Один такой, вчера под вечер, матрос чернявый с кораблей
Они сейчас у них в пехоте и нету Морис их страшней
Так вот, когда мы отступали, он прытко к нам рванул в штыки
Двоих свалил, как не заметил, но наши помогли стрелки
Заряд шрапнели прямо в руку и также порцию в лицо
Хлестала кровь с него фонтаном, и он упал, нам повезло.
Лежал он близко к нам, за валом, капрал сказал – перевязать
А в лазарет отправить утром, вдруг, что сумеет рассказать.
Надежды мало, еле дышит, но коли, дан такой приказ
Остался он, лежать в палатке, считай, что мертвый, среди нас
А ночью, Морис, я проснулся, не знаю сам уж почему.
Лежал, ворочался, вдруг слышу, какой то шорох я в углу.
Зажег огонь и вскрикнул в страхе, белее снега был матрос
Он к бочке с порохом во мраке, с последних сил своих подполз
В руке единственной, огниво и трут зажат, еще чуть-чуть…
К нему я бросился, их выбил, и вдруг меня сковала жуть
Я закричал, я бился в страхе, пойми же Морис – первый раз.
Мне стало страшно в этой бойне. Их не сломить. Конец для нас.
 

Рука привычно тяжелея сжимала молот боевой

 
Рука, привычно тяжелея, сжимала молот боевой.
В тумане утра предрассветном полки стояли над рекой.
Гасил он звуки, но строжайше, Князь не велел шуметь полкам.
И в тишине они стояли, готовя здесь прием врагам.
 
 
С реки чуть слышно от тумана, едва заметный плёс весла.
Пришельцы шли сюда от моря, их оскудела вся казна.
Они измыслили, что ночью, на веслах по реке пройдя,
Сумеют князю в тыл ударить, заставы Россов обойдя.
 
 
Но, Россов Князь не зря был вещим, волхвов премудрости познав,
Он ночью снял свои заставы, лишь костровым приказ отдав.
И те по-прежнему палили, хотя полки уже ушли
Но с моря виделось – стояли, и в реку с моря Злыдни шли.
 
 
Чуть слышно весла опускались, известна выучка врага.
Он крался тенью, был неслышимым, но ведал Князь его дела.
И вот уж берег долгожданный, удобный пляж – пристать судам.
Туман пока ещё стоявший, казался на руку врагам.
 
 
Они пристали. Князь все медлил, приказа не давал полкам
А те в душе уже роптали – когда же вдарим по врагам.
Мгновенья длятся бесконечно, пустынен берег – Россов нет
Конунг в удачу свою верит, ведь до седых дожил он лет.
 
 
Махнув мечом – Вперед! К Богатству! И враг на берег повалил.
А Россов Князь чуть улыбнулся и вниз забрало опустил.
Без слов понятно – луки к бою.
Полки чуть сдвинули щиты, и слитно скрипнули тетивы, врагам готовя край судьбы.
 
 
А Враг не ведая о смерти на берег шел сплошной волной.
И Князь решил – настало время. Пора порушить злой прибой.
И время лопнуло со свистом, от сотни острых Росских стрел,
И закрутилось быстро-быстро. И не осталось больше дел
 
 
Строй Россов тяжкою лавиной на пляж нахлынул, смерть неся
И закрутился молот вихрем, моей руке покой даря.
 

Чесменское сражение

 
Тогда мы с «Портой» зацепились, причин к тому немало есть
Одна из них – ущерб Славянам, от Турков им обид не счесть.
Другие – нам урон торговый, угроза нашим берегам…,
Тогда другие были нравы, мы смело били по врагам
 
 
И Манифест Императрицы
об объявлении войны
 
 
Не обсуждался на досуге, такая надобность страны.
О том, как бились мы на суше, сейчас не буду я писать
На море всякое бывало, тут об одном хочу сказать.
 
 
Тогда наш флот на Черном море, от Турков дабы уберечь
Эскадры с Балтики далекой, пустились в путь – врага отвлечь
Но враг силен, в своих-то водах, под боком батарей фортов
Недалеко от баз снабжения, и нам враждебных берегов.
 
 
Но разве можно сомневаться
в отваге русских моряков
 
 
Пролив Хиосский – вот он Турок, эх, пощекочем мы врагов
Расклады явно были против, Ведь Турков – вдвое против нас
И в кораблях и моряками, но был у нас один запас
 
 
То – сила духа Русских воев, то героизм Руси сынов
Эскадры начали сближаться, ушло различие чинов.
Остались Русские герои, напротив враг – он будет бит
Не от того, что герб Орловых
в каюте флагмана висит.
 
 
Под залпы пушек, враз всем бортом, эскадра русских шла вперед
Потерян флагман наш от взрыва, но и Турецкий, в свой черед
Чуть больше двух часов напора, и Турки рубят якоря
К Чесменской бухте отступают, морской простор нам подаря.
 
 
И мы им с толком управлялись, весь день, врагу даря обстрел
И брандеры, четыре строя, а к ночи план уж наш поспел
Закрыв всю бухту как бутылку, принудив форты замолчать
Стреляли Турков, словно в тире, им было тесно там стоять
 
 
А дальше брандеры. Опасно, на бочке плыть пороховой
Один из них вот испугался, но три поспорили с судьбой
Из трех один – расстрелян Турком, один – к «горевшему» снесен.
Один остался, он последний, куда он будет приведен?
 
 
Удача, мастерство, отвага, что было там, и кто помог?
Наверно все. Пожар и взрывы. Печальный к Турку был итог.
 

Ледовое побоище

 
В составе рати новгородской пошел и я, и братец мой.
Оно понятно, что опасно, но мы мужчины, значит – бой.
Бой не за славу, хоть приятно, не за корысть, ведь не в набег
Бой за отчизну, за родную. Идем и я, и брат – Олег.
 
 
Мы с братом к лучникам пристали, охотой сызмальства живем.
И луки справные имеем и белку в глаз мы с братом бьем.
Сначала Псков, там бой был жарким, позор Твердилы искупив
Мы взяли город, немца выбив и Фогтов со стены спустив
 
 
Теперь, на Орден, дабы знали: Не след им Русских задирать.
И к Дерпту рати путь держали. Князь повелел нам наступать.
Однако сразу не задалось, силен был враг в своей земле
Передовых разбил в сраженье, и отступили мы к себе
 
 
Но не на Псков, изранен город, на север в глушь Князь отступил
Туда где сходятся озера, и лагерь там установил.
Понятно, мы теперь приманка, теперь на Русь – лишь через нас
На то расчет наш оправдался и немец клин повел на нас.
 
 
Князь разделил полки с расчетом, на левый, правый, основной
А конных всех убрал он с поля, резерв, оставив боевой.
По центру лучники стояли, из ополченцев – легкий строй
Тяжелой конницы не сдержат, смертоубийство, а не бой
 
 
Но, мы стояли. Там – по центру, задача – немца бег сдержать
И дать возможность, слева, справа, полкам ударить и сковать
А немец пер, с флажками, гордо. Тяжелой конницей – свиньей.
И мы подняли луки в небо и дали залп, потом второй…
 
 
Потом, немногие успели, в упор по немцам в третий раз
Их копья били в наши шеи, их кони в снег вминали нас.
Мы погибали, но – стояли, пытались сбить врага напор
Отбросив лук, теперь не нужен, пустил я в дело свой топор.
 
 
Коню под брюхо, эх, проскочим. Потом удар – поломан строй
И конный падает – подломлен, а следом падает второй.
И замедляет бег уж третий, четвертый в сторону подал
Свинья увязла. Ну, держитесь. Князь с построением угадал.
 
 
Все…, мы отхлынули немного, теперь уже черед других
И средний полк свинью встречает, дружинных – воинов лихих
Немного в стороны уходим – сильнее немца охватить
А он пока силен и грозен, хотя и стал уж тормозить
 
 
И полк срединный прогибаясь, уж начинает отходить
И немец верит – вот победа, осталось русских лишь добить
Но не такой исход сегодня, по знаку Князя полк встает
А с двух сторон, ударив дружно, полк левый с правым немца жмет.
 
 
Увязнул клин – не провернутся, вперед никак и в бок нельзя
И в тесноте уж встали кони, и спотыкаются скользя.
Напор свиньи угас, сломался, строй немца неуклюж и сжат
И он решает оторваться и подается сам назад.
 
 
Нам не догнать, на конях немцы, у наших лишь пехоты строй
Есть шансы вырваться у немца и даже вдарить, по второй.
Но, Князь не зря увел всех конных, теперь настала их пора
По кругу битву обогнувши, в тыл немцу вышли. Все – УРА!
 
 
У немца сзади мало конных, пехота кнехтов в основном
И наш удар их рвет на части и довершается разгром.
Тяжелой коннице немецкой назад теперь не отойти
Мешают собственные кнехты навстречу им бегут они.
 

Строй славян

 
В рубахах белых первый ряд – седые старики, деды, оперлись на копье, доспехи их легки
Не держит тело тяжкий груз, да и не нужен он. Не зря прожили – внуки есть, а смерть, она лишь сон
За стариками плотный строй из крепких мужиков, тут каждый сам уже отец, немало им годков.
Тут сталь доспеха, мощь щитов и лес тяжелых пик, тут встанут насмерть, как стена, суров у воев лик
 
 
За ними молодцы стоят, не стриг кто бороды, они храбрятся меж собой, они юны, храбры
Но их удел придет в конце, коль их отцы падут, тогда лишь яростью горя они врагов сомнут
Таким заделом уж давно славянский строй стоит, когда врагом отец убит, то кровь твоя кипит
И смерть тогда уж не страшна, она лишь для врагов, и ты ее готов дарить, ведь сзади строй сынов.
 
 
А если пал, врагом сражен, придет и их черед, и будет путь один у них – вперед, и лишь вперед.
К тому же, смерть всегда в бою у воя за спиной, но бьется он лишь для того, чтоб был наш Род живой
А значит, пусть сыны живут, подольше в том бою, у них задача поважней – создать семью свою.
Детей зачать и воспитать, в традициях дедов, за жизнь славяне встали в строй, за жизнь своих сынов.