Электронная библиотека » Денис Кравченко » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 12 июня 2024, 09:20


Автор книги: Денис Кравченко


Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Руки уже в раю. Про несчастный случай и невероятное желание жить
Денис Кравченко



От автора

У каждого из нас порой опускаются руки. Быть может, прямо сейчас вы чем-то сильно обеспокоены или даже готовы впасть в отчаяние. Что-то не так в учебе. Проблемы на работе. Заболел ребенок. Вас не понимают окружающие. «Почему мир так несправедлив ко мне?» – мысленно сокрушаетесь вы.

Привет! Меня зовут Денис, мне 35 лет и вот уже 23 года я живу без рук. Я и подумать не мог, что, пережив ампутацию в юном возрасте, достигну в жизни немалых высот и однажды напишу целую книгу, где поделюсь собственной историей с сотнями и сотнями людей.

Можно сказать, что эта книга – моя исповедь. На ее страницах я предельно откровенен с вами, я впускаю вас в свою жизнь, открываю свои мысли и чувства. Я пытаюсь рассказать вам о пройденном мною пути, ничего не тая и не приукрашивая. Я включил в повествование даже те моменты, которые принесли мне боль и обиду и о которых я предпочел бы забыть, – перед вами настоящая жизнь, как она есть, а не отретушированная картинка в социальной сети. Не исключено, что те, кто знают меня лично, откроют здесь для себя совсем другого Дениса Кравченко.

Надеюсь, что после прочтения моей книги вы поймете: все не так уж и плохо. Любые трудности временны, а вскоре вы и вовсе сможете взглянуть на сложную ситуацию другими глазами. Наша жизнь зависит только от нас самих.

Я хочу поблагодарить всех, кто повстречался на моем пути, за тот опыт, что вы мне дали. Некоторые детали и имена героев в книге изменены в целях сохранения анонимности.

Приятного чтения!

Глава 1
Детство

Я родился в 1988 году, в Ровеньках Луганской области, но не в самом городе, а в трех километрах от него – в местечке Дубовая балка. Это поселок городского типа, но по сути большая деревня, где все друг друга знают.

Жили мы вчетвером: я, мама и бабушка с дедушкой. Мой биологический отец нас бросил – видимо, не хотел детей. Мама работала на карьере, в километре от дома, на добыче щебня. Там-то она и познакомилась с моим отчимом, воспитавшим меня и ставшим мне настоящим отцом[1]1
  Поэтому на протяжении книги я буду именно так его и называть. – Прим. авт.


[Закрыть]
.

Школы в Дубовой балке не было, приходилось ездить в соседний поселок – Алмазный. Возил нас школьный автобус, но, если он ломался, добирались как могли. Признаюсь, неисправный автобус меня нисколько не огорчал, скорее наоборот. Ведь это означало только одно: я опоздаю на один-два урока, а то и вовсе не попаду в школу. Как вы догадываетесь, учиться я не любил. Из всех школьных предметов с удовольствием ходил лишь на труд и рисование. Даже физкультура давалась нелегко: подтягиваться я не умел и комплексовал по этому поводу перед другими мальчишками. Но стоило мне прийти на уроки труда и взять в руки напильник, я забывал обо всем на свете. Я проводил в школьной мастерской много времени, оставаясь наедине со своими мыслями – пока руки были заняты делом, я размышлял, мечтал.

* * *

Я с детства любил физический труд, любил наводить порядок во дворе, работать в сарае – в общем, следить за хозяйством. А хозяйство, надо сказать, у нас было приличное: коровы, поросята, куры, утята. Хлев я надраивал так, что видел на мордах животных, возвращавшихся с полей, довольную улыбку.

Метрах в трехстах от нашего дома, в лесу, текла искусственная речка: рядом была шахта, откуда большими насосами выкачивали воду. Мне нравилось водить в лес утят. Пока они купались, я собирал им улиток – своего рода обед. На то, чтобы набрать полведра, уходило минут тридцать-сорок. Завидев меня с ведром, хитрые утята тут же устремлялись мне навстречу – заполучить вкусненькое. Ничего не поделаешь, приходилось давить для них улиток. Они уничтожали их за считаные секунды и дрались между собой за угощение, а я с умилением наблюдал за их трапезой, радуясь, что сделал доброе дело. Ведь я понимал, что без моей помощи они никогда не попробовали бы такого деликатеса.

* * *

С ранних лет я чувствовал себя добытчиком: брал тачку, ехал за опилками на пилораму, которая располагалась рядом с шахтой. Я собирал опилки в мешки, грузил по шесть-семь мешков и вез назад. Очевидно, пустая тачка лучше, чем груженая!

В очередной раз возвращаясь пешком из школы – а ходили мы всегда через шахту, – я обратил внимание, что на железной дороге меняют шпалы. Ремонтники складывали старые на тропинку, и я тут же смекнул, что нужно вернуться с тачкой и, пока их не убрали и не выбросили, забрать сколько смогу. На тот момент шпалы были нам не нужны, но я понимал, что в хозяйстве рано или поздно сгодится все.

Я прибежал домой, кинул портфель, даже не пообедав, схватил тачку и поехал за шпалами. Нагрузил я их столько, что они то и дело валились на землю и у меня каждый раз уходила уйма времени и сил, чтобы закинуть их назад. Дорога назад показалась мне вечностью. Мимо проезжали машины – все видели, что мне нелегко. Как потом рассказал отец, меня заметил один из его коллег: «Там твой сын тащит старые шпалы. Их так много, что они вываливаются из тачки». Отец, недолго думая, завел самосвал КРАЗ (он работал водителем на том же карьере, что и мама) и поехал мне помогать.

* * *

Я всегда с нетерпением ждал папу с работы, чтобы вместе с ним заняться более «взрослыми» делами. В своем доме забот всегда хватает: то забор поправить, то дерево спилить. Занимались стройкой – строили угольник[2]2
  Угольник – помещение для хранения угля, сарай.


[Закрыть]
, гараж. Отец частенько брал меня с собой на карьер, сажал за руль. На чем я только не катался: на погрузчиках, КАМАЗах, КРАЗе и даже на БЕЛАЗе. Вместе с отцом я возился в гараже, ремонтируя его рабочую машину: снимал и бортировал колеса, менял колодки. Пропадать в гараже, есть испачканными в мазуте руками тормозок[3]3
  Тормозок – жарг. шахтерский обед.


[Закрыть]
было самым любимым занятием. Тяга к технике передалась мне от отца.

После того как мои родители поженились, отец устроился на другую, более высокооплачиваемую работу – теперь он стал полноправным главой семьи. Он пошел в шахту. Профессия более сложная, чем быть водителем, но мы с ним не перестали заниматься совместными делами, потому что у нас появился собственный автомобиль. Родители также решили, что нам нужно жить отдельно от бабушки с дедушкой. Они сняли квартиру в Ровеньках, и я начал ходить в городскую школу, уже рядом с домом. Жизнь заиграла новыми красками. Появилось много друзей, я открыл для себя блага цивилизации: детские площадки и магазины в шаговой доступности.

К сожалению, длилось мое счастье недолго: хозяйке квартиры понадобилось жилье по семейным обстоятельствам и нам пришлось съехать. В то время быстро найти съемную квартиру было нелегко, к тому же бабушке с дедушкой требовалась помощь по хозяйству. Приняли решение вернуться в деревню. Конечно, я не был рад происходящему: из городского комфорта снова перебираться в деревню, прощаться с друзьями, менять школу.

* * *

Как бы то ни было, вернувшись в родную Дубовую балку, горевал я недолго. Забыть о городе мне помог физический труд: мы с отцом снова стали возиться в гараже, ездить на сенокос, помимо этого от шахты нам выделили участок в поле – мы посадили там кукурузу. В общем, работы прибавилось.

Время шло, я взрослел. Мы продали машину и купили мотоцикл. Отец научил ездить на мотоцикле, а двоюродный брат – покуривать. Как-то мы всей семьей отправились собирать созревшую кукурузу. Мы срывали початки и складывали их в кучи. Под конец папа обернулся ко мне и попросил:

– Денис, подгони мотоцикл к первой куче и начинай загружать в люльку, а мы тут как закончим, подойдем помогать.

Мама удивленно улыбнулась:

– Ты что, шутишь? Как он подгонит мотоцикл, ему же всего девять!

Но я был настроен серьезно. Меня переполняла гордость, что отец впервые доверил мне самостоятельно сесть за руль. Мотоцикл, кстати говоря, у нас был тяжелый, с люлькой – «Днепр МТ-11». Чтобы его завести, мне, девятилетнему пацану, требовалась определенная сноровка, так как на «днепрах» стартера не было – заводились они с ножки. Из-за мощного двигателя компрессия тоже была сильная, настолько сильная, что я мог спокойно стоять на заводной ножке. Поэтому, чтобы все-таки запустить двигатель, мне приходилось увеличивать нагрузку на кикстартер прыжком. Благо двигатель был хорошо настроен, и мотоцикл заводился с полтычка.

Когда рядом находился отец, я всегда был уверен в своих действиях, но в этот раз меня оставили с техникой один на один – такая ответственность! Наконец я тронулся с места… и тут же столкнулся с новым препятствием. Нужно было развернуть мотоцикл в сторону люльки, но отец строго-настрого запретил резко поворачивать руль к люльке, сказав, что так можно перевернуться. Что мне оставалось делать? Выбрав наименьшее из зол, я повернул в другую сторону и проехался по соседнему участку. Сейчас уже не вспомню, что там было посажено, но от нашего мотоцикла соседскому урожаю, разумеется, досталось. Само собой, родителям я решил об этом не сообщать – подъехал к собранной кукурузе и начал грузить в люльку, довольный тем, что не подвел отца и справился с поставленной задачей.

* * *

Ближе к осени мы заготавливали для коров сено. Папа с дедушкой отправились в последнюю ходку, а я остался дома с бабушкой. Мне стало скучно и, так как я уже приобщился к курению, а сигарет не было, я решил покурить соломку. Сел под скирду, выбрал соломку потолще, поджег и, представляя, что это сигарета, принялся «курить». В самом разгаре моего удовольствия рядом откуда ни возьмись возникла соседка – именно в этот момент ей потребовалось выбросить мусор.

Я, испугавшись, что она увидит и расскажет все родителям, недолго думая, бросил соломку назад, прямо в сено, прикрыл скирду брезентом (мы защищали им сено от дождя) и спрятался. Как только соседка исчезла из поля зрения, я вспомнил, что соломку-то я не потушил! И тут из-под брезента повалил густой дым. Я со всех ног помчался к бабушке:

– Бабуль, я сено поджег!

– Как поджег?! – успела лишь охнуть она.

И мы побежали тушить.


Тушили всей деревней, но сено, оно же как порох, спасти не удалось – весь запас на зиму сгорел.


Пока заливали огонь, подъехали отец и дедушка с последней партией сена. Я, сообразив, что по головке меня за такое точно никто не погладит, спрятался под вагонетку. Искали меня долго, а когда наконец нашли, ругать уже не стали.

* * *

Наступила осень. Родители нашли новую квартиру в Ровеньках, и мы уже окончательно перебрались в город. Правда, учиться я остался в прежней школе и каждый день добирался в поселок автобусом. Бабушку с дедушкой мы навещали часто – помогали по хозяйству. И в одну из таких поездок в деревню моя жизнь разделилась на ДО и ПОСЛЕ…

Глава 2
Любопытство ценою в жизнь

Двухтысячный год, мне двенадцать. Летние каникулы. Мы с родителями едем в деревню. Бабушка говорит, случилась беда – в Дубовой балке уже неделю нет электричества.

А причина всему – разворованная трансформаторная будка: вырвали двери, вытащили «сухую»[4]4
  «Сухими» называют трансформаторы, в которых пространство между обмоткой и корпусом не заполнено жидким диэлектриком.


[Закрыть]
, сняли с нее медную обмотку. Ремонту трансформатор не подлежал. Нужно было покупать новый, но администрация заниматься этим вопросом не хотела, потому что подстанция числилась на обеспечении шахты. Мужики из деревни ходили и туда, но им отказали. Предложили единственный вариант – запитать деревню, протянув новую ветку проводов. Пообещали выделить столбы, но для них требовалось самостоятельно вырыть ямы. Трактор не дали, и подготовка затянулась на целую неделю: землю мужики рыли вручную, с помощью лопат, топоров и кирок. Им на подмогу мы, собственно, и прибыли.

Осилив свою часть работы, мы уже собрались возвращаться в город, но встретили на остановке мою двоюродную сестру, которая приехала на каникулы к дедушке с бабушкой. Ее привез тот же автобус, который должен был доставить нас назад.

Я отпросился у родителей и остался в деревне. И дедушке не скучно, рассудил я, и мне погулять можно. Особенно интересно в деревне вечерами! Костры жгли, на гитарах играли. Эх, если бы я только знал, чем все закончится, ни за что бы тогда не остался. Не зря говорят, что нельзя возвращаться.

Я взялся помогать деду. Задача была простая – перетаскивать инструменты от ямы к яме. Но мне нравилось: работали все, от мала до велика, как большая дружная команда. Когда мы почти подобрались к сломанному трансформатору, закончилась вода. Я, прихватив бутылку, поехал на велосипеде пополнять запасы в ближайший дом – метрах в семистах от места работы. Думаю, наберу, если хозяева дома, а нет – придется ехать к себе, а это, наверное, километра два с половиной. Только вот никуда я так и не добрался.

Проехав пару сотен метров, я увидел развороченную трансформаторную будку. Разрушения были впечатляющими. Массивных металлических дверей не было. Скорее всего, их вырвали каким-то транспортом. Как тут не поглазеть? Мальчишеское любопытство взяло верх. Ну, думаю, зайду посмотрю, что же там такое серьезное произошло, что вся деревня без света сидит?

Я оставил велосипед у входа и пробрался внутрь. На полу валялись битые кирпичи и всякие металлические обломки. Ступал я очень аккуратно, не спеша, чтобы не переломать себе ноги, но в какой-то момент все-таки пошатнулся и, чтобы не упасть, схватился за что-то рукой. Видимо, торчащий из стены предмет оказался металлическим, может, какие-то провода еще оставались под напряжением. Меня шарахнуло током. Удар был такой силы, что я отлетел и потерял сознание. Так я угодил в капкан судьбы.

Дед услышал хлопок и, нутром почуяв, что со мной что-то стряслось, бросился к будке. Он нашел меня довольно далеко от входа – хотя я отчетливо помню, как зашел внутрь. Я не дышал. Руки были обожжены. Дед начал приводить меня в чувство. Но этого я не помню. Потом, когда все было уже позади, я старался забыть и то, что, как страшный сон, оставалось в памяти. Кто-то из мужиков побежал к тем соседям, у которых я собирался набрать воды. У них был мотоцикл и меня повезли в травмпункт, который находился километрах в пяти. Пока мы мчались за помощью, я периодически приходил в себя. Каждая кочка отзывалась во мне адской болью, из-за которой я то возвращался к реальности, то снова отключался.

В медпункте нас приняла обычная медсестра. Все, чем она могла мне помочь, – дать обезболивающее, измерить давление или температуру и сделать укол. Она вызвала скорую помощь, и санитары доставили меня в городскую больницу. Врачи позвонили родителям и попросили срочно приехать. По телефону им не стали объяснять, что именно со мной произошло, но в тот день мама разбила зеркало. Дурная примета предвещала что-то ужасное. Около суток я без сознания лежал в реанимации. У меня отказывали органы, тело начало опухать. Состояние было критическое. Маме с папой посоветовали со мной попрощаться. Мама опешила:

– Как прощаться?! Нужно же хоть что-то попробовать сделать!


Врачи сказали, что единственный выход – ампутация, так как руки сильно обгорели.


Вот только сами они операцию провести не могли: здесь, в Ровеньках, то ли наркоза у них не было, то ли хирурга. Нужно было ехать в Луганск, в областную больницу, за шестьдесят километров от нашего города. Однако шансы довезти меня живым были минимальными. Но моя мама была непреклонна:

– Давайте попробуем.

А дальше выяснилось, что ехать не на чем: машины, конечно, есть, но все сломаны, да и бензин закончился. Хорошо, что отец взял все в свои руки:

– Я сейчас сам заправлю машину, – сказал он. – Мы повезем Дениса в Луганск.

Наконец нам выделили машину. По пути я периодически приходил в сознание и просил пить. Меня сопровождали медбрат и медсестра, родители ехали сзади. Обычной воды не было и медсестра поила меня газировкой, которую взяла себе в дорогу.

В областной больнице нас уже ожидали. Меня на носилках сразу доставили в операционную. У меня начался жуткий приступ рвоты. Хирург просто остолбенел:

– Вы что, газировку ему давали? Человек умирает, а вы его газировкой поите?!

Кажется, такого невежества и халатности он еще в жизни не встречал. А то, что несчастный случай произошел со мной еще вчера, повергло его в настоящий шок. Счет шел не на часы – на минуты, а меня привезли на операцию спустя сутки!

Как бы то ни было, он провел ампутацию. И я до сих пор благодарен ему до глубины души, хоть, к сожалению, и не помню имени этого замечательного человека. Он до последнего боролся за каждый сантиметр моих рук. Но все было тщетно. Я лишился обеих. Совсем. От плеч осталось, наверное, несколько сантиметров – где-то шесть с одной стороны и четыре с другой. Но, по сути, это уже не имело значения.

Глава 3
Встреча с реальностью

Дорога в медпункт на мотоцикле – это, наверное, последние часы, когда я еще чувствовал свои руки. Я помнил нестерпимую боль от ожога, помнил обугленную кожу и черные ногти. Я понимал, что дело серьезное, но я и представить не мог, что лишусь рук. Думал, перевяжут, наложат какую-нибудь мазь, пропишут лекарства и все со временем заживет. У меня даже мысли не возникало о таком исходе. Происходящее казалось сном.

Когда я пришел в себя, рук уже не было. Как и адской боли. Но по сей день я ощущаю фантомные боли. Чувство, будто засовываешь руки в слегка горячую воду, и по ним стучат невидимые деревянные молоточки. Как мурашки, только крупнее. Они стучат не переставая. Стучат, стучат, стучат. Все время. Засыпаю, просыпаюсь, иду куда-то, что-то делаю – сколько я без рук, каждую секунду со мной эти ощущения. Они не усиливаются, не ослабевают, стучат в одном и том же ритме. К этому невозможно привыкнуть.

А иногда бывает, словно что-то дергает или колет. Колет, колет беспрерывно, секунды три. Ну что такое три секунды, подумаете вы, какая ерунда – а для меня это жуткая боль, словно иголку под ноготь вгоняют. Порой кажется, что эти секунды тянутся дольше часа. Я грешу на погоду. Мне приходилось общаться с людьми, которым по той или иной причине тоже ампутировали конечность. Им знакомы подобные ощущения. Думаю, это похоже на метеочувствительность, когда на смену погоды ломит руку или ногу, только у меня возникает колюще-тянущая боль. Слава богу, такое случается редко.

* * *

Врач за меня боролся. Бывало, придет ночью в свое дежурство, видит, что родители устали сидеть возле койки, ждать, когда я приду в себя, и позовет отца в свой кабинет. Достанет бутылку, и они просто поговорят по душам, выпьют. Так и сдружились.

Ожоговое отделение, где я лежал, располагалось на восьмом или девятом этаже больницы. Туда привозили самых тяжелых пациентов с различными травмами, с поражениями током. Хирург за свою бытность много повидал. Он рассказывал моему отцу, как они боролись: сначала за мою жизнь, а потом – за каждый сантиметр рук, чтобы был шанс установить протезы. Чем больше культя, тем маневреннее и функциональнее будет протез. Если, скажем, у человека нет только кисти, ему, как бы кощунственно это ни звучало, крупно повезло. Можно сказать, он сорвал джекпот. Если руки нет по локоть, – уже хуже, но еще есть шанс сделать протезы, где будет работать кисть, и ты сможешь взять и выпить стакан воды. Ну а если рук нет вообще, то и надежды на хорошие протезы нет.

* * *

Меня держали на обезболивающем. Это был сильнейший наркотический препарат, который отпускался исключительно за подписью главврача. Но постепенно я стал приходить в себя, и его заменили лекарством послабее.

Возвращение к реальности протекало мучительно. Уколы, которые мне делали, были настолько болезненные, что при виде медсестры я сразу начинал плакать и умолял отца что-нибудь придумать. Конечно, родителям было меня жалко. Отец, придя в очередной раз в кабинет к хирургу, спросил:

– Сын уже не в состоянии эти уколы терпеть, можно их чем-то заменить?

– Можно. Тот же препарат есть в таблетках, правда, их стоимость заоблачная, – предупредил врач.

Отец решил, что надо попробовать. Родители влезли в долги, но таблетки достали.

* * *

Шло время, ослабевший организм потихоньку восстанавливался. Я набирался сил. За те сутки, что меня по халатности врачей продержали в Ровеньках, я чуть не умер.


Легкие и другие органы почти отказали – теперь мое тело приходилось заново возвращать к жизни.


Изо дня в день я пытался понять, почему это случилось именно со мной. Бывало, проснусь, уставлюсь в потолок и все думаю и думаю о том, что у меня нет рук. Время в такие моменты словно замирало. Я не вспоминал про школу, про друзей, про игры. Просто лежал, буравил взглядом потолок и думал: почему именно я?

Раньше я вместе с дедом смотрел новости по телевизору. Зачастую я не вникал в их суть, но некоторые сюжеты захватывали мое воображение: автокатастрофы, убийства, наводнения, землетрясения, ураганы… Сама мысль о том, что где-то тонут корабли, рушатся дома, гибнут люди, была для меня не более чем фантастикой. Ну случилось и случилось. Произошло несчастье, но оно там, далеко от меня, словно в иной реальности. Я никогда всерьез не воспринимал потери, людскую боль, чужое горе. Для меня, двенадцатилетнего пацана, самым страшным было принести двойку из школы, потому что мама будет ругать. И все. Единственная проблема.

И вот я лежу… без рук. Да не может такого быть! Это дурной сон! Я не мог поверить, что все произошло со мной. Потому что со мной не должно было такого случиться. Просто не должно. Я беспрестанно думал, думал, думал и все никак не мог найти ответа на свой вопрос.

* * *

Меня перевели из реанимации в обычное профильное отделение. Нужно было лишь лежать, кушать супчики и восстанавливать организм. Мы ждали, когда анализы придут в норму, и через недельку-другую можно будет ехать домой.

Мама читала мне книжки. Детективы. Было так интересно, что я забывал о своих проблемах и с головой уходил в сюжет. Я любил, когда мама читает. Но однажды, слушая очередную увлекательную историю, я вдруг почувствовал, что мне горячо. Буквально горячо.

– Ма-а-ам, что со мной?!

Я приподнялся на постели и увидел под собой лужу крови. Целую лужу. На крики мамы прибежала медсестра. Оказалось, у меня разошелся шов на артерии, и за несколько секунд я просто истек кровью. Больно не было. Возможно, из-за действия обезболивающих я ничего не почувствовал. Вообще ничего: ни шума в ушах, ни слабости, ни головокружения. Это меня шокировало больше всего.

Так я снова очутился на операционном столе. Заметь мы кровотечение чуть позже, меня бы не спасли. В очередной раз мне наложили швы.

* * *

Наконец заговорили о выписке. К этому времени я успел по уши влюбиться в молоденькую медсестру, красивую, цветущую, с пышной грудью. У нее еще декольте глубокое было – она наклонится давление мне измерить или укол сделать, а я весь расплываюсь в улыбке, забыв про все на свете. Перед выпиской прислали ее помочь мне дойти в соседний кабинет.

– Ну что, Денис, попробуем сейчас встать и добраться до весов.

Мое самолюбие тут же взбрыкнуло:

– Да я сейчас сам спокойно встану и дойду, что ты так меня подготавливаешь?

– Ну-ну, – усмехнулась девушка и отошла в сторону.

Я поднялся на ноги и вдруг осознал, что забыл, как ходить. Я застыл от ужаса и упал назад на койку. Неужели такое бывает? Оказалось, бывает. И она, молоденькая медсестра с большой грудью, учила меня ходить. Я все еще помню те ощущения. Она меня держит, а я стою.

– Хорошо, пока просто постой чуть-чуть, – подбадривала меня медсестра. – Понемногу ты начнешь вспоминать, поднимешь ножку, согнешь в коленке…

Я был удивлен, что она заранее знала, что я не смогу ходить. Эта мысль меня неприятно поразила: пара месяцев постельного режима – и ты уже разучился ходить! Хотя, может, это и раньше произошло, просто я пролежал на больничной койке целых два месяца. Кое-как, потихоньку, с помощью медсестры я все-таки добрел в соседний кабинет и взвесился.

Нет, ну медсестра, конечно, была невероятно красивая!


Страницы книги >> 1 2 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации