Текст книги "S-T-I-K-S. Вальтер"

– Ну, как тебе боевичок? – спросил Цемент, подкуривая сигарету. – Хана «АГС»… Дебилы, мля.

– Впечатлил. А чего твари ни с того ни с сего вдруг ломанулись сюда? До этого же тихо было, или они за ними пришли?

– У многих матерых зараженных есть свои умения, как и у нас. Так, некоторые из них могут чувствовать скопление живых людей. Зачем по одному-два из квартир выколупывать, когда можно сразу до кучи еды добраться? Тут же человек сто. Плюс в прошлый раз суперэлита еле ушла отсюда живой, вот решила отомстить. А может, и нет, как их по рожам различишь? Как себя чувствуешь? Мутит?

Я кивнул, тот посмотрел на часы, пошевелил губами, кивнул сам себе, а мне сказал:

– Надо еще тебе лекарства выпить, а то можешь до часа Х не дожить. Сейчас все сделаю, потом порубаем, чем Улей послал, и вперед, за орденами. Нехило нам стригли капусты бойцы ФСБ, хоть какая-то польза для честного рейдера.

Мне вдруг резко поплохело, перед глазами плыло, по стенке медленно-медленно зашел в квартиру и сел на диван. Похоже, сдохну… И тут же родилась в душе злоба: не дамся!

Вернулся мой товарищ минут через десять. С литровой банкой с какой-то резко отдающей уксусом жидкостью.

– Давай ее принимай, – сунул мне в руку иссиня-черный кругляш. – Вот этим запивай, потом еще живца не больше трех глотков.

От живота вверх сразу поползла волна тепла, объяла все тело, после же уксусной банки едва не вывернуло, а уж когда запил все живцом, пришлось прикладывать немало усилий, чтобы все не выплюнуть обратно. Вместе с последним глотком накатила такая дурнота, что едва не свалился, если бы вновь не уцепился за стену.

– Сейчас, потерпи немного, все в порядок придет, максимум минут пять-десять, – заявил Цемент.

Пока я выпал из реальности, он успел разогреть две банки тушенки с двумя же банками перловой каши. Разделил все по двум фарфоровым тарелкам с зеркальным дном и, показывая пример, закинул в пасть первую ложку. Я уже достаточно пришел в себя, чтобы почувствовать зверский голод, поэтому ел так, чуть руками не помогал. Минута или две – на меня смотрело мое отражение в пустой тарелке. Думал, чего бы еще перекусить, однако после пищи, от того что не спал уже третьи сутки, потянуло в дремоту. На душе сделалось хорошо-хорошо, будто бы и нет за окном никакого конца всего старого мира, старого света… и дивного нового.

– Не спи – замерзнешь! – потряс меня за плечо Цемент. – Все, глянул я, переродились товарищи красные комиссары! Выдвигаемся, но осторожно. Следуй за мной, без команды ни во что не пали! Ясно? А лучше вообще ничего не делай. – Я кивнул. – Раз ясно, тогда двигаем. Должен уже в себя прийти, почти полтора часа в отключке проболтался.

Перед выходом он навернул на «ярыгина» длинную и толстую трубку глушителя. В две минуты прикрепил ЛЦУ и фонарь, которые достал из сухарки за спиной.

– Можно и холодняком обойтись, но надо спешить, – сказал мой партнер. – Могли пустыши на лестничную площадку повылазить, ну или из низших кто.

Я повесил «АКСУ» за плечо, в руки тоже взял пистолет. Привычней. Хотя какой стрелять, нет-нет и бросало в дурноту, терялась картинка. Деньги оставил в квартире туриста. Миллион долларов – плата за постой. Кому скажи?

Цемент спускался быстро, но при этом ни на секунду не выпуская из зоны видимости ничего. Глядя на его плавные, четкие движения, приходило понимание, что подготовка у него на высоте, как бы не круче, чем у давших бой тварям спецназовцев. В подъезде нам никто не встретился. Лишь во дворе метрах в пятидесяти перетаптывались на месте четверо зараженных, но на них напарник не обратил ни малейшего внимания.

– Далеко, хрен бы с ними, а к элите все равно не сунутся, ссат они ее, пусть она и дохлая, но всех пугает, – пояснил он мне.

Короткими перебежками, затаиваясь и укрываясь за всевозможными укрытиями, мы добрались до места боя. Я думал, что Цемент сразу бросится к воротам, подспудно ожидая «приветственной» очереди от выживших, но он добрался до последних зараженных, которых убили фээсбэшники.

– Ты смотри вокруг, потрошить буду. Споран горошину бережет. – Я вертел головой по сторонам, но и за партнером наблюдать не забывал. Вот он воткнул нож в огромный нарост на затылке у лотерейщика, если не ошибался я в их классификации, разрезал споровый мешок, напоминающий чеснок, по долькам. Достал оттуда какую-то темную массу, быстро перебрал ее, четыре сине-зеленых горошины обернул в вату и убрал в тонкий пластиковый контейнер, который извлек из разгрузки.

– Не повезло, пока только спороны, и то как с козла молока, – прокомментировал он добычу.

Так и стали продвигаться к туше элиты. А мне становилось все хуже. Пришлось сделать несколько глотков живца из пол-литровой пластиковой бутылки.

– Охренеть! Дайте две! – радостно прошипел Цемент, когда вскрыл и перебрал споровый мешок элитного монстра. – Тут есть все! Прикинь! Восемь жемчужин, три черные, пять красных, – потряс у меня перед лицом теми самыми красными и черными кругляшами, которые до этого мне же и скормил. – Я тебе скажу так: сорок процентов рейдеров в глаза жемчуг не видели и даже за черный готовы хоть мать продать! Янтаря до жопы! Двадцать две горошины, споронов почти четыре десятка. Матерая, матерая тварина, давно, видимо, воздух коптила! Ты просто не представляяяяяяшь. – Последнее послышалось мне как зажеванная магнитофонная пленка. Был раньше такой девайс, в моем юношестве ценимый. А затем все утонуло в радужных пятнах и в темном мареве.

Глава 3
Д’Артаньян

…Очнулся я от того, что на мое лицо лилось что-то холодное и мокрое. Потом дикая встряска, и чей-то голос пробился будто сквозь ватную подушку:

– Давай-давай, урод, не подыхай раньше времени! Ну, мать твою, очнись же. – Тупой болью отозвалась сначала левая щека, затем правая. А потом будто разом резко включили все ощущения. Болела каждая мышца, голова раскалывалась.

– О-о-о! – восхитился кто-то. – Давай-давай, родной, глотни живца, сча полегчает.

В зубы уткнулась пластиковое горлышко бутылки, а затем вонючая и противная жидкость уперлась в пищевод, я сделал рефлекторный глоток, второй, третий, четвертый… Тут горлышко пропало.

– Хватит пока, вижу, в себя приходишь, живец оставляю. Скоро буду, не скучай, друг, а то я чуть-чуть не обосрался, что напрасно столько потратил…

Что-то лязгнуло, послышались шаги. С каждой минутой мне становилось все лучше и лучше. Вот смог приподняться на локте, встать на четвереньки, затем опереться одной рукой на шершавую стену. Нашарил рядом полторашку, сделал еще три глотка.

Через пять минут я хоть и неуверенно, по стенке, но смог подняться на ноги. Перед глазами все плыло, временами будто резкость в фотоаппарате наводили. Встряхнул головой, вновь сделал четыре глотка.

Все негативные ощущения пропали.

Осмотрелся. Я находился в типичной камере предварительного содержания, вместо одной стены которой была толстенная, не тоньше чем в руку, металлическая решетка. В углу кучей были навалены трупы спецназовцев и каких-то гражданских. Не меньше пятнадцати человек. Ощупал себя, вроде бы в порядке. Какой-то занозой в голове ощущалась некая неправильность происходящего. Точно! Оружие! Я был абсолютно безоружен, пустая кобура, в карманах нет «ПММа», и «АКСУ» рядом не наблюдалось.

В широком коридоре за решеткой камеры почти у самого потолка узкие длинные окна, заложенные стеклоблоками. Света не так много, но хватало, чтобы рассмотреть окружающее. Напротив камеры находилась куча разных вещей, в основном разнообразное оружие, увидел там и свой пистолет, он лежал рядом. Несмотря на толщину решетчатой двери и решетки, служившей стеной, руку между ними можно было засунуть и дотянуться, пусть и изловчившись до навесного замка. Обычного магазинного! Двадцать первый век и нанотехнологии в деле.

В это время что-то лязгнуло, затем раздался скрип давно не смазываемых петель, вновь лязг, звук проворачиваемого ключа в замочной скважине. Затем, пыхтя, показался Цемент с огромными сумками.

– Пришел в себя? – радостно улыбнулся он, и хоть улыбка была не наигранной, но она настораживала. – Хлебни еще живчика.

– Да все в порядке, можешь выпускать.

– Выпускать? – деланно удивился тот. – А с чего ты решил, что я этим буду заниматься? И так чуть в штаны из-за тебя не накидал, когда думал, ты все, отъехал, чуть не заплакал, плакал, думаю, мой жемчуг… А ты – выпускать! Нет, друг, придется сидеть.

– И как это понимать? – спросил я.

– Это элементарно, Ватсон, – хохотнул Цемент, вот только глаза у него оставались при этом серьезные. – Теперь могу посвятить тебя во все нюансы нашего совместного с тобой дела. Да, дела, Дела с большой буквы, Дела с больших букв. Но сначала расскажу тебе одну занимательную историю. Как-то с год назад совсем недалеко от этих замечательных мест довелось мне наткнуться на остатки научной группы Постигающих, это типа наших КАНовцев или институтских, но сами по себе. Да, они крутые, как вареные яйца, но в Улье от везения зависит не меньше, чем от всех знаний и прочих хитростей. Им не повезло. Долбанули по ним чем-то дальнобойным и мощным, может, даже ракетой. Не помогли и ресовские примочки, есть тут такие внешники из нолдов. Куча мяса, оборудование почти все в труху. Однако одному из них удалось выжить в той заварухе, то ли он сам навел на своих же арту там или еще что, то ли просто посчастливилось, вот только дальше не повезло фатально. Рубера матерого проглядел, тот ему головенку смахнул. Ну, а рубера я уже приголубил. Яйцеголового обыскал, при нем мало чего полезного обнаружилось, но вот флешка была с инфой очень и очень интересной, а еще приборчик один. Не буду ходить вокруг да около, но пытались они вырастить элиту. В неволе зараженные отчего-то не желают развиваться. Воздух свободы им, понимаешь, подавай.

Впрочем, для научной мысли нет никаких преград. Вот и придумали эти товарищи накормить черным или красным жемчугом того, кто сто процентов переродится в пустыша, в том же кластере. Мысль, с одной стороны, была самая простая: подстегнуть процесс инфицирования путем резкого вливания кучи спор паразита. Уверен, пробовали многие, хоть и накладно это, но результата не было. А почему? Оказалось просто. Место должно быть со специальной энергетикой, интенсивность которой и измеряется по приборчикам. В итоге Постигающие таких мутантов получали даже по меркам Стикса, что волосы дыбом. Как тебе башка матерой элиты у обычного рубера? Молчишь… Ну, да ладно.

– А дальше? – Мозг лихорадочно работал. Оружия нет, трупы пустые. Вон их вся снаряга в куче болтается. Да и не успею я ничего сделать, будь в руках автомат. Слишком быстрый товарищ попался.

– Перед смертью не надышишься, но слушай дальше. Процент неудач, кроме правильного места, зависел от жемчуга. И как выяснил уже я, от… – Тут он опять картинно приложил палец ко лбу. Мыслитель, падла. Цемент тем временем улыбнулся довольно и добродушно. – От… от реципиента! Во, мля, вспомнил! Бывает, на языке вертится, а вот вспомнить слово не можешь, чисто лошадиная фамилия. Все строго по классике. Итак, продолжим. С черным – где-то семьдесят на тридцать, а с красным – девяносто на десять. Еще одно главное условие: чтобы кластер нормальный был, то есть перезагрузка раз в полторы-две недели происходила, а обращение – от суток до полутора. В итоге смогли получать с выращенного уродца до десяти жемчужин. А это не у каждой крупной и матерой твари найдешь! Сам видел, прежде чем отрубиться, что с того здоровяка, которого, на радость мне суки фээсбэшники завалили, всего восемь было. Тварь же матерая, долго небо коптила. А тут с рубера, пусть и мутанта, такой выхлоп! И знаешь, во мне тоже эдакий ученый проснулся, вот это подземелье нашел, точнее, оно на карте помечено было как перспективное место, с приборчиком долго шастал, пока нужные показания в нужном месте слились в экстазе. Первый, к слову, эксперимент вышел очень удачный – когда попался мне на пути некий Валерий Львович Терентьев, в миру известный как Вальтер. Догоняешь?

Вот сука, сейчас у меня мысленно мелькали диалоги, где этот тип почти проговаривался. И не раз! Картина сложилась, все стало ясно, знал много он от моего двойника, только не в стабе с ним пил, а похоже, так же поступил. А я замечал нестыковки в речи, но не смог уцепиться за эти ниточки, слишком, с одной стороны, мало информации, а с другой – просто нереально много.

– Получил я ровно десять жемчужин: четыре красных, шесть черных. Спороны, янтарь и горох даже упоминать не стоит. Много, очень много. Там споровый мешок почти как мяч. Кушал новорожденный Вальтер за троих, большой мальчик вырос, но неоперившийся, глупый-глупый. Поэтому завалить его труда не составило, да и решетки тут знатные, при царях делали. Не тяп-ляп. Но бохато со свинки сало натопили.

Второй раз поймал первого попавшегося забулдыгу. Все тоже прошло хорошо, но в итоге всего четыре жемчужины, в третий – полный провал, в четвертый опять хмыря из алкашей, с того вообще выхлоп как с коня молока. Но мы ведь не пионерия, чтобы с матерых жеребцов нормы кумыса закрывать? Поэтому стал я думать. Тенденция, однако, проступила. Вот я и решил тогда тебя специально поискать. Холеного, здорового, выращенного на экологически чистых продуктах. Чем черт не шутит, дай, думаю, проверю хипотезу. Ну, не именно тебя, а твоего, так сказать, астрального двойника. Нашел. В том же месте, в то же время. Опять получил почти десять жемчужин. То есть ты, друг, – золотое дно. И так шесть раз после последнего случая! Работает все точно, как часы. Лучшие! Еврейские! Курочка Ряба, мать его какая-то, – тут он довольно хохотнул.

– Понятно, – усмехнулся я, хотелось орать, выть, ругаться, но смог себя перебороть. Отошел к стене, где вповалку лежали трупы, закрыл глаза, досчитал до сотни. А ведь они для меня приготовлены, вот сука-то какая заботливая… Убить бы, оживить и снова убить, и так много-много раз!

– Ни хрена тебе не понятно! – уже в голос заржал тот. – Сегодня еще один эксперимент намечается. Вальтер, я ведь все посчитал, посмотрел, не успеваю к сроку нужную сумму насобирать. Ну и сам решил научную деятельность продолжить. Повезет – значит, очень и очень круто, а нет – так в любом случае еще больше полутора лет ждать.

– Что за эксперимент и чего ждать-то? – на автомате задал я вопросы, хотя ответ на них меня не интересовал совершенно.

– Эксперимент заключается в том, чтобы скормить будущему пустышу не одну, а две жемчужины: красную и через определенный срок черную. Все это обильно сдобрить живцом, по расчетам тех Кулибиных, должен был быть результат. Главное, чтобы реципиент до срока, то есть до перерождения, от передоза не скопытился. Тут какой момент? Употребление сразу двух жемчужин – чистый яд. Стопроцентное фаталити. Но Постигающие выяснили, что смерть зависит от времени приема. Две сожрал с перерывом в секунду, через секунду и сдохнешь. Если между приемом прошел час, через час загнешься. И так далее. Причем тут есть хитрость. Надо черный жемчуг раствором двух горошин залепить сверху и живцом все дело подправить. И все сделать не дольше чем за четыре часа до перерождения в тварь Улья. Как ты понял, твое состояние я уже могу по минутам предсказывать. Поэтому и решился. Синиц в руках уже достаточно, а мне журавли нужны. Так как по теоретическим выкладкам выхлоп с удачного эксперимента должен был превышать обычный результат троекратно, плюс не двое суток ждать, а всего одни. Вот и проверим…

– С этим разобрались. А зачем тебе все это надо? Жемчуга ты и с элиты, которую фээсбэшники завалили, хапнул неплохо.

– А затем… Сам я, товарищ Вальтер, сюда попал ну с о-очень затянувшейся соты, раз в полтора года грузится. Сроки уже подходят. Дочь там у меня была, хорошая девочка. Ласковая, умная, семнадцати лет от роду. Ее хочу спасти. Очень хочу! Белый жемчуг же штука очень редкая, и цену за нее один барыга загнул непомерную, но реальную. Скушаешь такую жемчужину, и даже если ты не иммунный, то им становишься.

– Вот оно что… А на фига тебе тогда эксперимент этот? Руби потихоньку, да и все. Или МНС[9]9
  Младший научный сотрудник.


[Закрыть] в тебе пропал?

– Да не ерничай, не заденешь. Кого могут волновать слова трупа? – патетически и довольно наигранно заявил Цемент. – А спешить надо. Здесь Улей, а не детский сад. Я же и так старожил, боюсь не успеть к следующему разу – сдохну. Главный смысл же человеческого бытия – в продолжении рода. Спасу дочь и умру со спокойной совестью. Радуйся, хорошему делу послужишь. Ладно, посиди часок, а я пока огляжусь. Трофеев пособираю, курочка, как говорится, по зернышку клюет. Не мутит? То-то и оно.

Действительно, мысли разбегались, пол чуть покачивался, в прозрачном мареве нет-нет и начинали мелькать разноцветные искры. Неужели хана?

– Не дождешься, – усмехнулся я, постарался вложить в выражение морды лица всю гнусь, на какую способен. – Вот ты скажи, а если я не перерожусь в тварь, нормальным останусь, что делать будешь? Ведь тогда я, по понятиям Улья, свежаком буду. А правила Стикса вы нарушать не любите. Как ты говорил – «Закон». Тем более, так понимаю, тайна страшная – твои знания.

– За нее будут яйца год резать и кожу снимать, пока не убедятся, что все рассказал. В любом стабе, любая власть, любой рейдер. И как все узнают, грохнут без сожаления. Даже наш Князь, несмотря на то что о народе радеет. Просто есть тайны, а есть Тайны с большой буквы, с больших букв. Сам-то прикинь, жемчуг – это все равно что брильянты на Земле, еще дороже, потому что брильянт – это чистое эстетическое наслаждение, а жемчуг – он твой Дар на новый уровень выводит и еще не одно умение открывает. Тут же их получение можно на поток ставить, и довольно безопасно. Сколько жемчужин ушло у Постигающих, чтобы просто выяснить, через сколько времени человек умирает при приеме сразу двух жемчужин? А я скажу – до черта, на эту сумму можно стаб неплохой организовать. Информация же о каких-то полях и их интенсивности вообще за гранью! Я до нахождения этого прибора не знал, что в природе такое существует, да и сейчас смотрю на шкалу, где разметка до тысячи Т, а вторая до трехсот WW. Что это такое – не знаю. Теперь представь, сколько надо было поставить экспериментов с тем же жемчугом, чтобы получить необходимый результат? Ресурсы по охране экспедиций, тут ведь не лаборатория с защитой и прочим, здесь Пекло. И прочее, прочее, прочее. Ну, а если Постигающие узнают о том, что информация на сторону ушла, нигде и никогда от них не скроешься. Всех зачистят в ноль. Хоть и не килдинги, но в нашей части Улья вес имеют.

– С этим ясно. Но вот ответь все же: если я выживу гипотетически, не стану тварью? Как быть?

– А у тебя нет шансов в любом случае, прием двух жемчужин подряд да еще за такой короткий срок – любого к праотцам отправят. Странный ты сегодня. – Усатый опять осклабился. – Но если вдруг оказался друг… Гипотетически, так сказать… Я же говорил, есть тайны, а есть Тайны. Возьму грех на душу. Дочь важнее, да и сам я хочу еще землю потоптать.

Я скривил губы в усмешке. В голове набатом только одна мысль: вот это я попал!

– А где же обвинения, мол, на все готов за жемчуг! Что, мол, сука позорная?! Что крыса реальная, а не фээсбэшники, – совсем неожиданно истерично прошипел Цемент.

– Зачем? Поможет разве? А про суку ты и сам все знаешь, как и про крысу.

– А я дочь хочу нормальной видеть! Понял, да? Тебе не понять, когда она на твоих глазах превращается в тварь, которая только и хочет жрать, жрать, жрать всех вокруг! Так что… Ладно, до встречи в следующий раз…

– Еще один вопрос имеется. Пока не ушел.

– Ну… – недобро посмотрел он на меня.

– Почему Цемент?

– Что? – не понял тот.

– Почему тебе дали имя – Цемент?

– Вот что за хрень в твоей голове сегодня происходит?! Какая, на хрен, разница?! – изумился неподдельно тот, даже глаза округлил, но потом усмехнулся в своей обычной манере. – Да ладно, посчитаем это последней просьбой смертника. Так вот, я на глазах у своего крестного мента завалил, меня они в прошлой жизни задрали! Тоже хозяева жизни, типа тебя! Ненавижу всех! А этот еще наш участковый был, герой, мля, моего племяша на десятку определил ни за хрен собачий, люди переродились, считай, все в зомбаков, этот же здоровьем пышет… Столько друзей, знакомых, дочь… А тут полная лажа! Нет в жизни справедливости, вообще нет. Пока в свои руки ее, родимую, не возьмешь! Племяш же у меня отличным мужиком был, всегда помогал. Ну пил, ну жене порой в ухо давал, так за дело же, с тем же ментом шашни и крутила. Я отомстил. Как в кино, с дробыша башку снес! – Тут он улыбнулся мечтательно, будто что-то хорошее вспомнил. – До этого недавно с Украины приехал, вот и говор был, часто суржик проскакивал. Крестный спрашивает меня: зачем? А я ему, так цэ мент же, объяснился, тот меня правильно понял, но Цементом окрестил.

– То есть патрульных ты просто завалил? И никаких зверств они не творили?

– Они по определению звери! Может, и не успели сотворить, а может, и творили… Стопроцентные будущие муры, кто форму надел, тот и не человек вовсе, тварью он уже тогда стал. Только не как в Улье – принудительно, а добровольно. Еще вопросы?

Отрицательно помотал головой.

А Цемент пошел по коридору в направлении выхода, там долго гремел запорами на железной двери, потом она хлопнула, вновь скрежет проворачивающегося ключа. И тишина. Меня же мутило, знобило, а еще слабость накатывала, иногда к горлу содержимое желудка подкатывало, но сил преодолеть барьер не было, точнее, я пока держался. А еще с тупыми ударами пульса в висках накатывала злоба. Не думал, что она такой всепоглощающей может быть. Еще и сам себя клял, нет, когда эта тварь цементная в комнате спала, из того же ментовского укорота положить психа, и все. Сразу чуял гниль… С другой стороны, спал тот вполглаза: когда я проходил мимо в ванну кофе ставить, каждый раз на себе взгляд чувствовал.

Вновь посмотрел на трупы. Отчего-то взгляд сфокусировался на молодой, даже после смерти красивой женщине. Длинная шея, разметавшиеся волосы, точеный профиль. Она лежала, будто спала. И я должен буду их жрать после перерождения?! Сердце столько адреналина в кровь качнуло, что я даже вскочил. Хрен я тебя сожру, тварь позорная!

Живчик.

Глоток, глоток и еще один – сверху!

Видимо, моим предшественникам было на порядок хуже, чем мне, или мы все же различаемся. Очень различаемся. Куча инструментов под рукой, с помощью которых можно открыть замок, а они даже из камеры не выбрались. Хотя и сожрал я вместо одной две жемчужины. Может, в этом дело?

Ремень у меня толстый, кожаный, ручной работы, с отличной пряжкой. Вот одна ее часть при легком, но хитром движении руки превращалась в тычковый нож с лезвием около семи сантиметров.

Размер ноги – сорок пять. К чему это? К тому, что, стянув правый туфель, я ножом принялся разрезать шов, скрепляющий рант и толстую подошву. Когда не знаешь не только в России, но и в африканских пампасах, где можешь оказаться на следующий день, то стараешься предусмотреть многие варианты. Тем более от сумы и тюрьмы не зарекаются. Особенно учит подобному жизнь. Довелось в очередную революцию у негров посидеть в местной тюрьме, пока новая власть разбиралась со старой. Думал, там и останусь. Но зарок себе дал: если выживу – научусь всему, что в таких ситуациях требуется. А в это время здоровенные имбецилы из мятежников чистили клетки для новых постояльцев. Старых не к стенке, а к длинной канаве вели, там под ржач расстреливали, а на их места новых посетителей загоняли пинками и дубинками. Концлагерь еще тот. И когда через месяц вышел на свободу, первое время еще долго готовился на все случаи жизни. Сегодня ты Князь, завтра грязь, и наоборот, причудливы жизненные ухабы.

В тайнике все было на месте. Вот две отмычки. Еще десять сотенных вечнозеленых, в каблуке больше четырех метров прочнейшей толстой лески. Можно, если что, особо ретивую суку придушить во сне. Сложил в несколько раз, и все. Двадцатисантиметровая тонкая спица, ткнешь под лопатку – инфаркт миокарда обеспечен. Кому надо проводить вскрытие зэка без внешних повреждений? Пилка по металлу, тоже не из хозмага, а на заказ сделана, там же, где туфли шили. А в левом только наши, русские, пятитысячные, но набор почти идентичный. Отмычки из лучшего металла, длиной около десяти сантиметров каждая. После африканской тюрьмы прошел я практику по открыванию замков подручными средствами у одного мастера своего дела, две штуки наука встала. Пусть медвежатником не стал, но с квартирной дверью справлюсь, а уж с простым магазинным навесным замком – плевое дело. Вот только руки ощутимо подрагивали. Пришлось хлебнуть еще живчика. И опять полегчало.

Замок, к моему ликованию, поддался с первого раза. Выщелкнулась дужка. Все, я на свободе. Бегом бросился к куче барахла. Первым делом проверил свой пистолет, вновь загнал патрон в патронник, подобрал выпавший, вставил в магазин, тот на место и на предохранитель, убрал в кобуру. Порядок.

Что у нас имеется? А имеется целый арсенал. Из кучи почти сразу вытащил «АК-103» в обвесе, проверил магазины спарки. Отщелкнул каждый от каплера, взвесил на руке, который тяжелее, там соответственно патронов больше, некогда их выщелкивать, а потом набивать. Цемент в любой момент вернуться может. Вставил на место магазин, передернул затвор – и на автоматический режим. Почти бегом бросился обратно к камере, закрыл на замок дверь, чтобы через досмотровую прорезь железной двери, ведущей в эту тюрьму, не наблюдалось никаких отличий. Сам принялся выбирать позицию. Лучшая оказалась рядом с дверью. Мертвый сектор для просмотра, плюс дверь открывалась не до конца, и зашедший обязательно будет ее закрывать обратно. В этом момент его и можно подловить.

Затаился. С каждой минутой мутило все сильнее. Так успею переродиться и не успею отомстить. Это злило. Весь мир сузился до сектора обстрела, а все мысли были только об одном. Убить! Убить тварь! Убить суку! Она хуже любого мутанта! Цемент! Будет цэ грунт! И ведь тварь, как в голове что уживалось, не конфликтуя, идеологическую базу под убийство подвел, честный рейдер, д’Артаньян.

Цемента подвела привычка. Да как и меня: в том мире, когда все идет все без сучка и задоринки, действуешь просто, не оглядываясь, не страхуясь. Оказалась даже моя предусмотрительность в виде защелкнутого на место навесного замка лишняя, он не заглянул в специальное смотровое отверстие, закрывающееся с той стороны. Долго ковырял в замке ключом, потом со скрипом открыл дверь, что-то втащил тяжелое, начал закрывать… До его затылка было меньше сорока сантиметров, поэтому я без обличительных и патетических речей просто надавил на спусковой крючок автомата, отсекая три патрона. Надо отдать должное: этот рейдер был матерым волчарой, в последний момент что-то почувствовал, я видел, как напряглось его тело, но ничего тот больше сделать не успел.

Остроносая тяжелая пуля на скорости примерно семьсот метров в секунду вонзилась в затылок, плеснув красным на пол и стены, отрикошетив со звоном от железной двери, улетела куда-то дальше по коридору. Остальные две пули, пролетев мимо цели, едва не поразили меня самого точным рикошетом. Одна прожужжала рядом с ухом, которое ощутимо обдало потоком воздуха, вторая… не понял, но тоже близко. Впрочем, мне было плевать. Главное, своей цели я достиг! Таланты Улья не помогли в данном случае Цементу. Без мозгов даже, как он говорил, матерая элита не живет, хотя у него получалось.

Последнее, что успел сделать, прежде чем сдаться заразе, с которой организм боролся с переменным успехом, – закрыть дверь на ключ. Потом опустился по стенке на пол. Одна из самых радостных мыслей была донельзя злорадной и абсолютно антигуманной. После перерождения я сожру труп своего врага… Главное – до той девочки в камере не добраться. Спасибо тебе, милая, без тебя вряд ли я смог бы это сделать. Даже после смерти смогла помочь. Вон как тогда меня подвигло на поступок. Стоп! Если я превращусь в мертвяка и сожру Цемента, то эволюционирую. А если смогу сломать дверь в камеру? Там же будет для меня корм! И эта девушка.

И мысль набатом: так нельзя!

Дотянулся до пистолета под мышкой, ухватил удобную рукоять, потянул, но он не поддавался. Видимо, сил совсем не осталось. Тяжелый-тяжелый, он и раньше пушинкой не был, но теперь…

– Да отцепись же ты, сука! – прошипел, чуть не плача от бессилия.

Застрелиться я не успел…