Текст книги "Разведка боем"

– Хотели меня видеть, милостивый государь? – довольно сухо начал разговор Дарк, присев на свободный табурет. – Чем могу оказаться полезен?

По правде сказать, Дарк сомневался, правильно ли он начал беседу. Он просто не знал, как себя следовало вести, ведь в Мелингдорме он еще не был рыцарем, да и в столице Геркании пообщаться с ровней толком не успел.

– Да брось ты, Дитрих… брось этот паршивый тон! И не выкай, а то я чувствую себя дряхлым и старым! Мы с тобой не на приеме и не на ристалище! Это там согласно этикету общаться надобно, а сейчас можешь про извороты речи позабыть. Рыцари как братья! А родня меж собой по-простому общается, если, конечно, поблизости холопов нет… – правильно истолковал причину не очень удачного начала разговора фон Кервиц, удачно совмещавший беседу с наполнением бокала гостя вином, а его тарелки горячими кусками мяса. – Вино паршивое, честно скажу, но это лучшее из того, что пьют в этом забытом небесами Муабите! Нет, ты подумай, еще наш Мелингдорм глушью называют! Что столичные снобы про Немвил сказали бы…

– Ладно, давай по-простому, – в знак согласия кивнул Аламез, принимая из рук хозяина тарелку и бокал. – Зачем звал?

– А ты что, не догадываешься? – хитро прищурился фон Кервиц. – Сперва прими мои поздравления! Шпоры рыцарские ты заслуженно получил. Я, как тя в деле увидел, сразу понял… вояка! Куда до тебя остальным! Так биться может иль тот, кто не одну войну за спиной оставил, иль рыцарь от бога! Поскольку годков те всего двадцать пять, то первое исключается…

– Двадцать один, – поправил хозяина Дарк, а затем продемонстрировал свою доблесть, залпом опустошив бокал.

– Да-а-а?! – непонятно, то ли с напускным, то ли с искренним удивлением протянул рыцарь, подливая вино. – А выглядишь старше… гораздо старше, чем месяц назад.

– Устал после столицы, да и дорога измотала, – нашел более-менее подходящую отговорку Аламез, на самом деле всерьез пожалевший, что не захватил с собой в дорогу склянку с омолаживающим зельем, которое сварил для него Мартин Гентар.

– Понимаю, – кивнул фон Кервиц, – да вот что-то ты быстро двор королевский покинул. Другие рыцари, как шпоры получат, так полгода по кабакам столичным празднуют. И что, позволь узнать, тебя в Шеварию потянуло? Мерзкая страна, народец подленький, гадостный, аки пиявки болотные, а щас еще и озлобленный, как черт, коему отцы-инквизиторы копыта да под хвостом святой водицей окропили!..

– И для того, и другого причина одна, – с печальным вздохом произнес Дарк. – Должность в королевских войсках пока не предложили, а на турнире да и на приемах поиздержался… Вот и еду в Верлеж, на турнир. Призы, говорят, там большие, так что…

– Про турнир-то я слышал, даж сам поехать хотел, да здесь щас нужен… Хоть народ-то из округи уже сбежал, но до войны-то еще, у-у-у… – фон Кервиц махнул рукой. – Она, война то бишь, через месяц иль даж два только грянет. Раньше всем нашим войскам не подтянуться, а шеварийцы… шеварийцы ее вообще не начнут… Силушки у них нету, да и воюют хуже баб! Им бы молить небеса, чтоб свои границы-то удержать… Куда им к нам соваться?! Поражаюсь я тупости простолюдинов, да и дворянчики местные не лучше! Слух пустили, а они и рады верить, и давай драпалять с перепугу!..

«Что-то уж больно разоткровенничался рыцарь иль морда у меня такая, доверие вызывающая да язык развязывающая? Ох, не к добру это! Играет фон Кервиц, играет, да уж больно переигрывает! Пару бокалов всего осушил, а болтает, как будто не меньше бочонка в утробе плещется…» – насторожился Аламез, с виду постаравшись казаться беспечным, с почтением слушающим и даже чуток захмелевшим.

– Нет, проскочить-то ты успеешь, – размахивая наполовину обглоданной бараньей костью, принялся рассуждать вслух командир мелингдормцев. – До начала воинской потехи нашей и на турнире побьешься, и обратно вернешься. Да вот только что ж ты налегке-то едешь? У тя что, телега с доспехами да оружием турнирным в лесу застряла, что ль? Так давай я балбесам своим скажу, они вмиг ее вытянут да сюдысь прям к парому пригонят… Все равно ж только и знают, что жрать да пить, пить да жрать… Баб в округе не осталось, а то б и третье дело быстро нашлось!

– Я налегке, – не соврал Дарк, а затем принялся довольно убедительно врать: – Мне в Маль-Форне барон фон Нервиг отсоветовал свое в Верлеж брать. Вот уж три года, как шеварийцы турнирные клейма на герканскую броню не ставят, говорят, турнирным требованиям не соответствует. Придется на месте ихнее покупать… Противно, дорого, но делать-то нечего…

– Шеварийцы, скоты, совсем обнаглели! Ну, ничего, скоро и Верлеж, и Удбиш нашими провинциями станут! Мы им покажем! – зачем-то желая показаться совсем захмелевшим, фон Кервиц немного пустил слюну изо рта и стукнул кулаком по столу. – А порона ты правильно послушолса! Фон Нервика зноу, дельный воака! Ты вооше, ноших, суверьан, слушой! Особливо тех, кто, кок мы с тобой, ис Вольтенберго бутет! – произнес фон Кервиц с явным присутствием в речи протяжных интонаций и северогерканского диалекта. – В тех, перет чим именем «фон», а не «ванг» стоит, в тех и сила! На нас северонах Корона Герконска сишдитса!..

– Вот я так и поступил, совета его и послушался, – кивнул Аламез, не желая, да и не в силах перейти на речь, которую практически не знал. – Только я не из Вальденберга, а из других мест…

– А-а-а, это неважно, – отмахнулся фон Кервиц, скинув со стола опустевший кувшин и тут же достав второй. – С севера, это самое главное! Но только ты не думай, на состязании оруженосцев я тебе не подыгрывал! Никаких поблажек с моей стороны не было, и впредь их не жди! А вот совет дать могу, притом дельный!

– Слушаю, – кивнул Аламез, чувствуя, что притворство пьяным вот-вот закончится и он наконец-то услышит, ради чего его позвали к столу.

– Будешь в Шеварии, за языком последи и про честь рыцарскую лучше забудь! Не любят нас эти гады, ох, как не любят, – покачал фон Кервиц головой, и на глазах у него вдруг навернулись слезы. – Для них герканского рыцаря собаками затравить иль палками забить – так просто забава и блудливым сердцам услада! Три дня назад на этом чертовом пароме тело маркиза ванг Вандвелька привезли… точнее, все, что слуги собрать смогли… В таверне к нему босяки шеварийские прицепились, бродяги бездомные, одним словом, отребье… Слово за слово, остальным потеха. Кто первым ударил, не знаю, но только зарезали маркиза, и ножами, и тупыми вилками искромсали на части, а затем собакам скармливать начали… Ни стражники, ни шеварийские рыцари за него не вступились. Слава небесам, рядом трое наших герканцев с оруженосцами проезжали, еле останки отбили, а потом и самим, через озеро с опаской добираться пришлось… Так что это не та страна, в которую стоит въезжать под герканским гербом… пока не та, но вскоре, друг мой, все изменится! Слушай, а может, плюнешь на этот турнир? К чему рисковать-то? Все равно ж победы в Верлеже герканцу никогда не добиться!

– Нет, не могу, – покачал головой Дарк, заметив, что хоть взор собеседника по-прежнему мутен, но язык шевелится бойко, словно у трезвого. – Попытаю уж счастье, коль решил. А за совет дельный спасибо, уверен, пригодится.

– Ну, как знаешь, дело твое, – пожал плечами фон Кервиц, поднимаясь из-за стола, и при этом даже слегка не пошатнувшись, – но раз уж все равно завтра с паромом в Верлеж отправишься, так, может, и мне одолжение маленькое сделаешь? Легко справишься, да и времени много не займет, а я добра не забываю…

– А что сделать-то надобно? – продолжая притворяться наивным юным простачком, спросил Дарк.

– Да так, сущий пустяк, – отмахнулся фон Кервиц, пересев с табурета на кровать, притом как будто случайно поближе к изголовью, над которым висел меч. – Пять дней назад я человечка на тот берег отправил, чтоб разузнать, какими силами шеварийцы побережье от Кеневарда до Кьеретто охраняют да какие полки в Верлеже стоят. Два дня назад порученец мой вернуться должен был, а не вернулся… Вот ты и разузнаешь, что с ним сталось. Коль словили его, из тюрьмы вытащишь да на наш берег переправишь… Для тебя это плевое дело, справишься!

«Опять судьба-злодейка со мною в игры играет! Ну, надо же было так влипнуть, прям в лапы герканской разведки попал!» – констатировал теперь уже явный факт Дарк, не коря себя, что не догадался раньше, кто фон Кервиц таков и что мог от него хотеть, а пытаясь судорожно сообразить, как же ему из этой приграничной истории выпутаться. Быть на побегушках у разведки только что завоевавшему хоть какое-то имя и положение моррону не хотелось. К тому же люди, подобные лукаво смотревшему на него сейчас фон Кервицу, чем-то сродни клещам – раз вцепятся и уже не отпустят…

– А вам не кажется, милостивый государь, что дела подобного рода недостойны рыцарской чести?! – сурово произнес Дарк и встал из-за стола, положив при этом правую ладонь на пояс совсем недалеко от рукояти меча. – Вы малость попутали, доблестный рыцарь! Шпионить да по ночам стражникам глотки резать другим предложите! Я рыцарь Герканской Короны…

– …и большая умница, дурачком-простачком отменно прикидываешься! – неожиданно заявил фон Кервиц, понявший, что рука Аламеза делала на поясе, но даже не подумавший потянуться за своим мечом. – Но вот только одного ты, парень, не понимаешь, только одно почему-то в твою голову светлую путь не найдет! Да разве ж я на самоуверенного идиота похож?! Да разве ж я перед разговором таким подстраховаться не вздумал?! Давай не дури! Руку с пояса убери, пасть заткни да на место сядь, благородный Дитрих фон Херцштайн, а точнее, низкий грабитель карет Дитрих Гангрубер!

Фон Кервиц хорошо подготовился к встрече, и дело было даже не в том, что он знал, чем Аламез занимался три года в графстве Дюар, пока Совет Легиона не решил помочь ему добиться рыцарских шпор. Оставив помыслы о том, чтобы попытаться разрешить неприятную ситуацию силой, Дарк послушно опустился на табурет и картинно положил руки на стол. У его улыбчивого собеседника имелись два веских аргумента в пользу продолжения разговора. Первым был арбалет, вдруг появившийся из-под покрывала кровати и, естественно, нацеленный в сторону гостя. Вторым доводом стало острое лезвие кинжала или ножа, кончик которого вдруг уперся моррону прямо туда, где у мужчин находится самая любимая и заботливо оберегаемая часть тела. Дарк не заметил, что под столом кто-то сидит, виной тому была скатерть из толстой, грубой ткани, доходившая почти до пола. Он допустил небрежность, недооценил противника и оказался в западне. Теперь Аламезу только оставалось безропотно следовать правилам, которые ему навязал хозяин лачуги, а заодно и положения.

– Вот и правильно, – кивнул фон Кервиц, – приятно иметь дело с умными людьми, тем более когда кругом столько дураков… Людей моих не опасайся! Тот, который под столом засел, уже ушел через люк в полу, а бедолага Карл… – фон Кервиц указал пальцем на кровать, точнее, под нее, – с рождения глухонемой, так что беседы нашей никто не услышит.

– И давно… давно ты знал, кто я? – спросил Аламез, понимая, что отпираться от своего разбойного прошлого глупо и бессмысленно. Раз агент королевской разведки отважился на такой откровенный разговор и осмелился предъявить обвинение, то был абсолютно уверен в своей правоте.

– Как только в бою тебя увидел, так сразу заподозрил неладное. Уж больно ловко ты бился, – честно признался фон Кервиц. – Ну, а уж после того, как со служителями святой инквизиции поговорил да разбойничков из шайки Кривого о тебе с пристрастием поспрашивал, так догадки стали уверенностью. Ты уж не обессудь, дружок, за тот пьяный фарс, что я перед тобой тут устроил. Присмотреться к тебе надобно было, перед тем как о делах говорить… Держался ты хорошо, но небезупречно… Есть над чем поработать! Еще парочку советов на будущее прими. Коль себя за северянина выдаешь, так не грех бы на север Геркании съездить и послушать, как народец там говорит, да самому язык поковеркать не грех научиться. Внешность тоже не стоит так резко менять! Раз мазь чародейская кончилась, что тебя молодила, так новой обзаведись, на такие дела деньжат не стоит жалеть! Нет, я не думаю, что ты колдун, но с чернокнижниками да ведьмами, без всяких сомнений знаешься.

– И кто ж я, по-твоему? – спросил Аламез, почувствовав некое любопытство.

– Ты? – усмехнулся фон Кревиц. – Ты грабитель, убийца, разбойник и прохиндей, но прохиндей умный, толковый и в то же время дерзкий, умеющий играть по-крупному, великолепно просчитывающий ситуации и поэтому обычно выигрывающий! Именно это меня в тебе и заинтересовало, именно благодаря этому ты в Маль-Форне шпоры да герб рыцарские получил, а не кол точно промеж седалища! Будешь меня держаться да поручения лучшим образом выполнять, жизнь твоя прекрасной станет, а коли чудить те вздумается…

– Неплохо было бы узнать, кто ты таков? А то мало ли, вдруг шеварийцами подослан? – не желая слушать угроз, перевел разговор Аламез в более конструктивное русло.

– Как будто те, родимому, дело есть, кому услуги оказывать: Герканской Короне иль шеварийскому монарху? Не в твоем положении привередничать и патриотизмой страдать, а то вмиг и почестей рыцарских, и жизни лишишься! – расставил точки над «i» фон Кервиц, но затем сменил гнев на милость и решил успокоить нового агента: – Я на самом деле рыцарь, именем чужим никогда не назывался и служу родной Геркании как на ратном поле, так и на иных поприщах. А большего тебе знать не положено… пока не положено. Вот задание выполнишь, с того берега с победой вернешься, тогда и расскажу.

– А если не вернусь? – задал для приличия вопрос Аламез, хоть и понимал, что такие люди, как фон Кервиц, привыкли взвешивать риски и просчитывать все возможности.

– Вернешься, ты ж не дурак! – усмехнулся рыцарь-шпион, жестом приказав глухонемому слуге под кроватью убрать арбалет. – Ты же прекрасно понимаешь, что у меня и в Верлеже свои люди имеются… только я их берегу и попусту рисковать верными головами не хочу. Ни к чему им к себе внимание шеварийских властей привлекать. Что ж тя касается, то один выкрутас, и глазом моргнуть не успеешь, как в сточной канаве с распоротым брюхом окажешься, а потроха твои рыбкам на корм поплывут!

– Понятно, – кивнул Аламез, – изложил кратко, доходчиво и убедительно! Может, тогда времени попусту терять не будем, а к сути дела перейдем?

Как ни странно, но моррон был ничуть не расстроен, что фон Кервицу оказалась известна его тайна, точнее, только ее самая безобидная часть. Сотрудничество с герканской разведкой могло открыть для него новые перспективы и поспособствовать достижению цели, которую перед ним поставил Одиннадцатый Легион.

– Согласен, – кивнул фон Кервиц, доставая из сундука, на котором лежало его платье, новую бутылку вина. – Думаю, за четверть часа управимся. Только закусывать не советую, барашек уже совсем хладным стал… Прям как шеварийский утопленничек, каких порой к нашему берегу прибивает…

Глава 2
Чужой берег

После бессонной ночи, проведенной в темной, затхлой, пропахшей чешуей да тиной хибаре рыбака, любая погода, любое природное ненастье кажется манной небесной, божественной благодатью, ниспосланной на твою недостойную голову. В то утро над Немвильским озером не только не разгуливал ветер, но даже случайно не залетел легонький ветерок. Гладь воды оставалась идеально зеркальной, хоть и темной, а над ней стелился густой туман, сквозь который не было видно ничего, кроме разве что то вспыхивающих, то затухающих маленьких красных точек – далеких огней чужого шеварийского берега. Паром шел медленно, чересчур туго натянутые канаты постоянно издавали неприятный звук, порождаемый трением о деревянные и стальные части лебедок. Этот скрежет, похожий на жалобный стон смертельно раненного животного, далеко разносился по еще спящей глубоким сном округе и сводил с ума своей раздражающей монотонностью пассажиров, пытавшихся хоть ненадолго забыться сном.

Стоя возле самого борта неуклюжей плавучей конструкции и плотнее кутаясь в плащ, кое-как, но все же спасавший от пронизывающего до костей холода, Дарк Аламез проклинал шеварийские власти за то, что они, наверное, решив поиздеваться над ненавистными соседями, перенесли час первой переправы с полудня на раннее утро. Слуги фон Кервица сопроводили моррона к парому ни свет ни заря. Они заставили его покинуть хоть и зловонную, но теплую хибару еще до первых петухов, парочка из которых, как ни странно, но еще осталась на опустевшем герканском побережье. Жуткий холод был единственным дорожным неудобством, ниспосланным Аламезу природой, остальной дискомфорт при утренней прогулке по тихим водам Немвильского озера доставляли моррону попутчики.

Несмотря на неспокойную предвоенную пору и опустевшую округу, Дарк оказался далеко не единственным смельчаком, желавшим оказаться на враждебном берегу. Вместе с морроном еще трое герканских рыцарей отважились переправиться в Шеварию. Цель их поездки была проста и ясна – благородные соотечественники, презирая опасности, связанные с вот-вот могущей разразиться войной, желали снискать славу и почести на предстоящем турнире в Верлеже.

Пять телег, груженных доспехами, оружием, кузнечными инструментами, провизией да прочим походным инвентарем, занимали добрые две трети пространства сильно перегруженного, глубоко осевшего в воду парома. На оставшейся трети размещались сами господа, согревающиеся вином да коротающие время за картами; их породистые скакуны, на фоне которых конь Дарка выглядел жалкой клячей; а также целая дюжина непоседливых, шумливых, совершенно невоспитанных слуг, явно давненько не ведавших порки.

Тот жалкий уголок, в котором ютился Дарк и его как будто чувствовавший себя неловко в присутствии породистых жеребцов конь, достался моррону почти с боем. Старший паромщик, ссылаясь на перегрузку утлой конструкции, до последнего не хотел брать его на борт, и лишь вмешательство людей фон Кервица заставило старика пойти на уступку, а заодно и на риск перед ликом непреклонной стихии. Вода плескалась у самых ног Аламеза, а порой и попадала ему на сапоги. Если бы воды Немвильского озера в то утро не были столь тихи и покорны, то паром вряд ли бы смог отплыть от берега.

Благородные попутчики не жаловали моррона вниманием: они не только не пригласили его в свою веселую компанию, но даже не поприветствовали скупыми кивками раскрасневшихся от хмеля еще до отплытия голов. Их слуги тоже вели себя дерзко. Отпускать громкие шуточки в адрес благородного мужа низкородная челядь, конечно же, не решалась, но зато в его сторону то и дело косилась, причем взгляды прислужников были красноречивее всяких слов. Причин такого пренебрежительного отношения было несколько. Во-первых, Дарк был всего лишь простым рыцарем, притом в первом поколении, в то время как, судя по гербам на одеждах, его попутчиками были два родовитых барона и даже целый виконт, в скором времени должный получить титул графа. Во-вторых, Аламез являлся новичком в сложившемся за долгие годы турнирном братстве, а к новичкам, как известно, завсегдатаи всегда относятся с пренебрежением. В-третьих, вельможам не понравилось, как моррону помогли взойти на борт переполненного парома, в то время как на берегу остались ждать следующего рейса еще несколько благородных мужей, мечтающих о славе победителей на верлежском ристалище.

Беседовать с ним рыцари не желали, сквозь туман не было видно ни зги, а впасть в желанное состояние дремоты не позволял измучивший тело холод. Одним словом, пребывавшему в вынужденном бездействии моррону не оставалось ничего иного, как только в который раз прокручивать в голове последнюю часть разговора с фон Кервицем да строить планы по поиску Анри Фламмера в чужом, совсем неизвестном ему королевстве, где не было друзей, но зато имелись враги и масса недоброжелателей.

Пять, а точнее, уже шесть дней назад фон Кервиц тайно переправил в Шеварию молодую женщину по имени Ринва. Задание у девицы было довольно простым. По сути, она являлась лишь посыльной, которая должна была получить у верлежского аптекаря Вирджала Ланва небольшой пакет, в полах своего платья вынести из города и отвезти его на герканский берег. Маленькая весельная лодчонка успешно высадила Ринву возле Верлежа и тут же вернулась обратно. С тех пор о девице-агенте не было никаких вестей. Три ночи подряд верные фон Кервицу люди, рискуя жизнью, подплывали к условленному месту на шеварийском берегу, но посыльная так и не появилась. Давненько не прилетали из Верлежа и голуби, хоть голубиная почта была самым излюбленным способом общения фон Кервица со своими людьми по ту сторону озера.

От моррона требовалось узнать, что с девицей случилось, и в случае необходимости вызволить ее из беды или самому доставить секретное послание в Герканию. На первый взгляд не миссия, а сущий пустяк, но на самом деле сложное и очень рискованное задание, выполнение которого могло пойти вразрез с собственными планами легионера. Если девицу схватили до встречи с Ланвом, то это было еще полбеды: жизнью глупышки можно было пожертвовать, а послание переправить самому, просто-напросто отдав его в руки доверенного лица фон Кервица, приплывшего ночью в условленное место. Но если в лапы шеварийского сыска попался аптекарь, то визита в тюрьму и маленькой войны с местными властями было не избежать. Последствия этой заварушки могли быть плачевными: в лучшем случае Дарку пришлось бы передвигаться по чужому, незнакомому королевству тайно, а в худшем – позабыв о помощи Фламмеру, незамедлительно покинуть Шеварию. Единственное, что радовало Аламеза, так то, что фон Кервиц не требовал от него срочного возвращения на родину по выполнении задания, а был даже совсем не против его участия в предстоящем турнире, который на самом деле был всего лишь поводом для поездки Дарка, а вовсе не ее целью.

Пока замерзший моррон прикидывал в голове возможные варианты предстоящих действий, паром достиг примерно середины озера. К этому времени небо уже посветлело, а туман почти полностью рассеялся, открыв глазам пассажиров утлого плавучего средства восхитительную, чарующую взор и одновременно возбуждающую воображение панораму шеварийского берега. Высокая, величественная и с виду неприступная крепость Верлежа гордо возвышалась над идеально гладкой поверхностью озера. У причалов порта стояло множество судов, как небольших торговых шхун, так и грозных военных кораблей, обеспечивающих дополнительную защиту пограничному городу. Дарку даже стало немного не по себе при виде внушительной военной мощи противника, а число катапульт да баллист, размещенных на орудийных площадках прибрежной цитадели и на палубах огромных фрегатов, просто вызывало трепетный страх.

Для герканцев Немвильское озеро было всего лишь не имеющим выхода к морю водоемом, по которому больших судов, ни торговых, ни военных, никогда не плавало. Для шеварийцев же озеро было единственной и поэтому стратегически важной водной артерией, соединяющей три крупных города королевства: Кенервард, Верлеж и Кьеретто. Немудрено, что враг держал на озере целый флот, готовый как и торговые корабли защитить от нападения разбойников из числа соотечественников, так и отразить атаку воинственных соседей. Если герканский король действительно хотел покорить Шеварию, то почему он до сих пор не отдал приказ строить корабли? Ведь без сражений на водах озера было никак не обойтись, на плотах да лодчонках крупных сил не перебросить, да и штурм прибрежных крепостей отнял бы немало времени и сил.

Этот парадокс никак не укладывался в голове Аламеза. Пытливый ум недавно посвященного в рыцари моррона не находил ответа на этот не очень-то важный лично для него и для дел Легиона вопрос. Просто на миг Дарк ощутил себя Дитрихом фон Херцштайном и почувствовал обиду за отечество, которому менее месяца назад присягнул служить верой и правдой, быть его мечом и щитом.

* * *

Любое тайное всегда становится явным, а на самый заковыристый вопрос всегда найдется правдивый ответ, было бы на размышление достаточно времени да имелась бы на плечах светлая голова, не замутненная ни въедливыми бытовыми мелочами, ни отупляющим хмелем. За те полчаса, что скрипящий канатами и жалобно постанывающий ржавыми лебедками паром добирался до шеварийского берега и уже почти достиг видневшегося всего в каких-то жалких ста метрах пограничного причала, Дарк умудрился не только в корне поменять свое мнение об умственных способностях герканских полко– и флотоводцев, но и согласиться с мнением фон Кервица, что воевать шеварийцы совершенно не умели.

В строительстве кораблей на Немвильском озере не было большой необходимости хотя бы потому, что геркано-шеварийская граница протянулась на несколько сотен миль восточнее озера и примерно на двадцать миль западнее. Как вода всегда течет по самому легкому пути и не стремится доблестно преодолевать препятствия, если имеются лазейки, так и военные стратеги предпочитают избегать сложных решений и лишних затрат. Вряд ли труднопреодолимый водный рубеж и прилегающие к нему лесистые окрестности находились на направлении главного удара предстоящего наступления. Скорее всего, план герканского вторжения состоял в том, чтобы перейти границу намного восточнее и быстро, практически с марша, захватить южные шеварийские города: Гилац, Лукаро и Силикор, а уж затем углубиться на север и взять в кольцо шеварийскую столицу Удбиш. Ни Немвильское озеро, ни расположенные на его побережье города не интересовали герканский штаб; а войскам, тайно введенным в герцогство Муабит, была поставлена не наступательная, а совсем иная задача – сначала отвлечь врага якобы неумело подготовленным наступлением, потом же завлечь его флот в коварную западню. Не стоило и гадать, что, как только несколько дюжин построенных на скорую руку плотиков вместе с сотней-другой не подозревающих об уготовленной им участи жертвенного мяса герканских солдат будут расстреляны прицельным огнем корабельных и крепостных орудий, шеварийское командование будет настолько опьянено легкой победой, что тут же решится на контрнаступление. Военные корабли, пока лишь защищающие пограничные крепости, снимутся с якорей и высадят десант на герканском побережье. Небольшая по меркам полноценной войны и совершенно не имеющая опыта боевых действий флотилия шеварийцев приблизится к чужому берегу и тут же попадет под огонь тяжелых осадных орудий, следы от массивных, широких колес которых Аламез довольно часто встречал на протяжении всего пути от Немвила до Мефлежа.

Таким образом, герканцам не нужны были на озере ни вместительные корабли, ни основательные средства для переправы. Они собирались не перевозить орудия через водный рубеж, а всего лишь с умом разместить их вдоль побережья и хорошенько замаскировать. К чему гоняться за мышкой с топором, когда она сама прибежит, как только учует пахучую приманку?

Риск задуманного был минимален. Даже если бы нескольким сотням шеварийских солдат и удалось каким-то чудом высадиться на берег и потоптать сапогами герканские земли, то долее одного-двух дней их поход не продлился бы. По лесам герцогства Муабит скрывалось достаточно войск, чтобы быстро и практически без потерь расправиться с горсткой отрезанных от основных сил и крепостей иноземцев. После этого Верлеж и другие прибрежные города противника остались бы без поддержки флота, и, как следствие, незамедлительно сдались бы на милость перехитривших их соседей. Шеварийцы не из тех, кто ведет войну до последнего солдата и уничтожает собственные города, лишь бы они не достались победителю.

Дарк не думал, что генералы противника окажутся столь прозорливыми, что разгадают замысел герканцев и не направят свои корабли в западню. Уверенность в том у моррона была крепка отчасти потому, что он собственными глазами узрел, насколько безграмотными и неопытными оказались шеварийские командиры более низкого ранга, а именно капитаны военных фрегатов и комендант Верлежа.

То, что казалось грозным издалека, вблизи вызывало лишь жалость и смех сквозь слезы. Не искушенного в воинском деле странника могла напугать выставленная напоказ и ничуть не скрываемая мощь укрепленного пограничного рубежа шеварийцев, но принимавшего участие в нескольких осадах и войнах боевого офицера, каким Аламез в прошлом являлся, таким показным величием можно было обмануть лишь с очень далекого расстояния. Небольшие катапульты, баллисты и прочие корабельные орудия были размещены на палубах фрегатов лишь по одному борту, а значит, их капитаны не рассчитывали утруждать себя поднятием даже малых парусов и маневрированием в момент приближения вражеского флота. Фактически боевые суда были неразумно превращены в плавучие орудийные площадки и тем самым обречены после первого же ответного залпа. Что же касается обустройства крепостных батарей, то в этом вопросе беспечность защитников Верлежа вообще не укладывалась в рамки хоть как-то объяснимого и разумного. Орудий было много, большинство из них были тяжелыми, дальнобойными, и крепостная стена, похоже, с трудом удерживала их немалый вес. Если хотя бы половина катапульт открыла огонь, то давненько не обновляемая кладка тут же покрылась бы зигзагами глубоких трещин, идущих от вершины до самого основания. Третий или четвертый по счету залп собственных орудий обязательно привел бы к обвалу. К тому же высота стен была чересчур большой, а установленные на ней механизмы были устаревших образцов и не имели подвижных платформ для регулировки наклона при выстреле. Что катапульты, что баллисты форта могли метать снаряды лишь на дальнюю и среднюю дистанцию, в то время как обстрел на такие расстояния просто не может быть точным; он накрывает площадь, а не поражает одну, к тому же подвижную цель. Пожалуй, медлительные галеоны и фрегаты все же не смогли бы подойти вплотную к форту под шквальным огнем крупных снарядов. Зато быстроходным да маневренным бригам, корветам, шнявам и люггерам не составило бы труда с минимальными потерями миновать хорошо простреливаемое пространство и, приблизившись вплотную, приступить к обстрелу обветшавших крепостных стен Верлежа да взять на абордаж поставленные на якорь суда.

Впрочем, это было всего лишь праздное, отвлеченное размышление Аламеза на военно-морскую тему. Теперь-то моррон был абсолютно уверен, что герканский военный флот никогда не пойдет на штурм Верлежа. Основные боевые действия предстоящей войны должны будут пройти вдалеке от этих мест, а город, в который он направлялся, скорее всего, сдастся без боя сам, как только падет Удбиш и не знавшая долгое время войн, избалованная лишь мелкими пограничными стычками Шевария останется без короля.