Текст книги "Пари для простаков"

– Забудьте об этом, – отрезал Уоррен. – Игра сделана, ее не вернешь, надо думать о чем-то другом. Я вас предупреждал – мы играем в последний раз, предупреждал ведь? – Он бросил взор через плечо. – Ради Бога, Джонни, подойдите сюда и сядьте. Мир же не перевернулся. К тому же вам сдавать. – Он перетасовал карты и бросил их через стол.

Все это время Раки сидел не двигаясь, он не произнес ни слова.

– Эй! – обратился к нему Фоллет. – В чем дело, малыш? Вы выглядите словно на поминках!

Две слезы выкатились из глаз Раки и покатились по его щекам.

– Ради Бога! – сказал Тоузьер с негодованием. – Нам еще плачущих детей тут не хватало!

– Заткнитесь, Энди! – гаркнул на него Уоррен.

– Что случилось, Джавид? – спросил Фоллет. – Пятьдесят тысяч – большая сумма? Вы разорились?

Казалось, Раки отсутствует. Оливковый цвет его лица превратился в грязно-зеленый, его трясло. Он облизал пересохшие губы и прошептал:

– Они были не мои.

– А, вот это плохо, – с сочувствием сказал Фоллет. – Помните, я говорил вам – играть надо только на свои деньги? Помните? И Ник говорил то же самое.

– Я теперь потеряю работу, – сказал Раки голосом исполненным отчаяния. – Что скажет жена? Что она скажет? – Его голос перешел на фальцет и сорвался. Потом он что-то залопотал по фарси, и никто ничего не мог понять. Фоллет вдруг подошел к нему и резко шлепнул его по щеке. Раки потрясенно замолчал.

– Извините, Джавид, но вы уже были в истерике. Успокойтесь-ка, и давайте разумно поговорим. Где вы достали деньги?

– На работе, – сказал Раки через силу. – У управляющего есть сейф, а у меня – ключ от него. Он держит деньги на непредвиденные расходы. Я пошел в офис и… и…

– Украл деньги, – докончил Тоузьер будничным тоном.

Раки механически кивнул головой.

– Он узнает об этом, как только откроет сейф, в понедельник. Он узнает, что…

– Не переживайте, малыш, – сказал Фоллет, – вы ведь еще не в тюрьме.

Об этом Раки еще не думал, и он уставился на Фоллета с ужасом. Фоллет сказал:

– Может, нам удастся помочь вам.

– На меня не рассчитывайте, – прямо заявил Тоузьер. – Я не собираюсь поддерживать нахлебника-молокососа. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Ему вообще не следовало ввязываться в наши дела. Я об этом сразу так и сказал.

Уоррен посмотрел на Фоллета, который, пожав плечами, сказал:

– Наверно, это правильно. Надо учиться на своих ошибках, малыш. Если мы сейчас выкупим вас, вы опять когда-нибудь пойдете на это.

– Нет, нет, я обещаю, обещаю, – заговорил он заискивающим тоном и стал на колени перед Фоллетом. – Помогите мне, ну, пожалуйста, помогите мне, я обещаю…

– О Боже! Будьте же мужчиной, встаньте немедленно, – рявкнул Тоузьер. – Не выношу никаких сцен. Я ухожу.

– Подождите, – сказал Фоллет. – У меня есть кое-что.– Он ткнул пальцем в сторону Тоузьера. – Кажется, это вы мне говорили, что один парень хотел что-то получить от фирмы, в которой работает этот юноша? Что-то связанное с химикалиями?

Тоузьер подумал немного, затем кивнул головой.

– Ну и что?

– А сколько он заплатит?

– Откуда ж, к черту, мне знать? – возмутился Тоузьер. – Меня его дела совершенно не интересуют.

– Ну вы же можете его спросить. Вот телефон.

– Да на что мне это нужно?

– Ради Бога, будьте человечны хоть раз в вашей проклятой жизни, – взмолился Фоллет.

Уоррен сказал негромко, но властно:

– Звоните, Энди.

– Ну ладно, – Тоузьер взял свой пиджак. – Где-то у меня был его телефон.

Фоллет похлопал Раки по плечу:

– Держитесь, Джавид. Я думаю, мы как-нибудь поможем вам выкрутиться. – Он подсел к нему и начал разговаривать с ним вполголоса. Тоузьер болтал что-то по телефону. Наконец, он положил трубку и вернулся к столу с листком бумаги в руке.

– Этот человек хочет знать, кто заказывал эти препараты и, особенно, в каком количестве. Он хочет также знать, куда они были направлены. Еще ему нужна информация о сделках с человеком по имени… – он сверился с бумагой, – по имени Спиринг. Вот. – Он потер рукой подбородок. – Я расколол его на сорок тысяч. Больше он за информацию не даст.

– Зачем она ему? – спросил Уоррен.

– По-моему, он связан с промышленным шпионажем.

Фоллет взял листок.

– Какая разница, зачем это ему нужно? Главное, что Джавид знает. – И он передал бумагу Раки.

– Можете?

Раки вытер глаза и внимательно просмотрел записи на листке. Кивнув головой, он прошептал:

– Я думаю, да. Все это есть в регистрационных книгах.

– Но этот тип согласен заплатить только сорок тысяч, черт бы его взял, – сказал Фоллет. – Э, была – не была! Я готов помочь покрыть недостачу.

– Меня не считайте, – сумрачно сказал Тоузьер. – Я свое дело сделал.

– Ник?

– Хорошо, Джонни. Мы разделим сумму между собой.

Из пачки денег, что лежали на столе, Уоррен отсчитал пять тысяч реалов и передал их Фоллету.

– Вот видите, Джавид. Здесь уже десять тысяч. Остается раздобыть еще сорок. Для этого нужно всего-навсего отправиться в офис. Ключ у вас есть?

Раки кивнул, и Фоллет помог ему встать на ноги.

– Потребуется время, – сказал он.

– Полчаса. Ровно столько вам понадобилось, чтобы ограбить сейф сегодня днем, – отрезал жестокий Тоузьер.

Фоллет проводил Раки до двери, закрыл ее и, повернувшись, сказал:

– Дело почти в шляпе. Осталась самая малость.

Уоррен вздохнул:

– Что еще?

– Не ваша забота, не переживайте, – сказал Фоллет. – Сейчас нам остается только ждать. Пойду навещу Бена. Вернусь минут через десять.

* * *

Уоррену показалось, что до возвращения Раки прошла целая вечность. Пока часы неторопливо отсчитывали минуты, он размышлял о том, какие нравственные барьеры ему пришлось преодолеть, чтобы осуществить эту безумную авантюру. Он шантажировал Фоллета, а теперь еще и совратил с пути истинного чистого молодого человека. Легко Фоллету проповедовать, что нельзя надуть честного человека. Тот, кто предлагает тридцать сребреников, по меньшей мере так же виновен, как и тот, кто их берет.

Как и в первый раз, раздался легкий стук в дверь, и Фоллет пошел открывать. Раки уже не был так бледен и сутул, как перед уходом.

– Ну что, малыш? Достали? – спросил Фоллет.

Раки кивнул:

– Я взял сведения из журналов, которые ведутся по-английски. Я решил, что так будет лучше.

– Ну, конечно, – сказал Фоллет, который вообще-то совершенно забыл о проблеме, связанной с языком.

– Давайте.

Фоллет взял у него три листка бумаги и передал их Тоузьеру.

– Проследите, Энди, чтобы это попало туда, куда нужно.

Тоузьер кивнул, и Фоллет дал Раки пачку купюр.

– Вот ваши пятьдесят тысяч, Джавид. Поскорее положите их обратно в сейф.

Когда Раки рассовывал по карманам деньги, дверь внезапно открылась, и на пороге появился человек с лицом, обмотанным шарфом и с пистолетом в руке.

– Всем стоять на месте, – проговорил он не очень внятно, – а не то разряжу пушку.

Уоррен смотрел на него, не веря своим глазам. Он терялся в догадках, кто бы это мог быть и что ему было нужно. Незнакомец повернулся к Фоллету и Раки и дернул пистолетом в сторону.

– Вон туда, – сказал он, и те переместились к Уоррену. За ними направился и Тоузьер, но человек остановил его.

– Нет, вы стойте, где стояли. – Он неожиданно сделал шаг к нему и вырвал из его руки бумаги.

– Вот все, что мне нужно.

– Черта с два! – взревел Тоузьер и бросился на него. Раздался резкий щелчок выстрела, и Тоузьер внезапно остановился, как вкопанный. На лице его появилось глупое выражение, колени подогнулись. Медленно, как срубленное дерево, он повалился на бок, и когда он растянулся на полу, изо рта вырвался фонтан крови. В комнате стоял запах порохового дыма. Хлопнула дверь, и таинственный посетитель исчез.

Первым очухался Фоллет. Он бросился к Тоузьеру и опустился перед ним на колени. И, подняв голову, потрясенно произнес:

– Боже! Он – мертв!

Уоррен инстинктивно бросился к нему, но Фоллет остановил его.

– Не трогайте его, Ник, а то вы измажетесь в крови. – В тоне Фоллета было нечто неожиданное, и Уоррен остановился.

Раки трясся, словно осина во время урагана. Он издавал какие-то звуки, похожие на стоны, он дышал, как загнанный зверь. С ужасом он смотрел на пятно крови, попавшее на рукав его пиджака. Фоллет дернул его за руку:

– Джавид! Джавид! Прекратите! Слышите?

Раки немного опомнился:

– Я… я… ничего…

– Слушайте меня внимательно. Вам быть замешанным в этом деле ни к чему. Понятия не имею, что это все значит, но если вы быстро уберетесь отсюда, ваша шкура будет цела!

– Правда? – Он дышал немного ровнее.

Фоллет посмотрел на тело Тоузьера: – Мы с Ником тут разберемся и как-то избавимся от него. Он, конечно, был негодяй, каких мало, но я б никогда не желал ему этого. Эта информация, которой интересовался его друг, видимо, и впрямь была ценной. – Он повернулся к Раки. – Если желаете себе добра, сваливайте отсюда и держите язык за зубами. Отправляйтесь в офис, положите деньги обратно в сейф, идите домой и держите язык за зубами. Понятно?

Раки кивнул.

– Ну вот, и давайте. Только идите, как обычно, чтобы не вызвать подозрений. И главное – спокойствие!

* * *

Всхлипывая, Раки бросился к двери и выбежал в коридор. Дверь с шумом захлопнулась. Фоллет вздохнул и потер рукой шею.

– Бедный Энди, – сказал он. – Благородный сукин сын. Ну, ладно, теперь можете встать. Восстань, о Лазарь!

Тоузьер открыл глаза, подмигнул и, приподнявшись на локте, спросил:

– Ну, как?

– Превосходно! Я было подумал, что Бен в самом деле всадил в вас пулю.

Уоррен сделал шаг к Фоллету.

– Зачем вы разыграли эту комедию? – спросил он ледяным тоном.

– Затем, – сказал Фоллет, – что так надежнее. Через несколько дней он задумался бы о том, что произошло и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что его надули. Эти ребята ведь не дураки, знаете ли. А тут мы так шуганули его, что он теперь долго не очухается.

– Ну?

– Ну и теперь он не опасен. Эта смерть выбьет его из колеи. До конца жизни он так и не сможет понять, что же в сущности произошло. Он никогда не узнает, кто убил Энди и почему. Все случилось так внезапно. И он предпочтет молчать, чтобы случайно не быть заподозренным в убийстве. Вот почему мы и разыграли его с помощью гондона.

– С помощью чего?

– Гондона с кровью. – Фоллет сделал знак Тоузьеру. – Покажите ему, Энди.

Тоузьер выплюнул что-то изо рта себе на ладонь.

– Я чуть было не проглотил эту проклятую штуку. – Он протянул руку и показал покрасневший лоскуток тонкой резины. – Это всего лишь презерватив, наполненный куриной кровью. Их часто используют, когда надо разыграть убийство. – Он захихикал. – В остальных случаях презервативы используют по прямому назначению, насколько я знаю.

Вошел сияющий Бен Брайен:

– Ну, как у меня получилось, Джонни?

– Отлично получилось, Бен. Где эти бумаги? – Он взял их у Брайена и сунул в обмякшие руки Уоррена. – Вот то, что вы хотели.

– Да, – сказал Уоррен с горечью. – Это то, что я хотел.

– Вы хотели их получить – вы их и получили, – сказал Фоллет со значением. – Теперь используйте их. Только не устраивайте мне сцен на тему морали, Уоррен. Вы не лучше других. – Он резко повернулся и вышел из комнаты.

Глава 6

1

Снова они ехали в охряно-красных горах Курдистана по извилистой, обрывистой дороге. Уоррен был доволен, что находится в головной машине: где-то сзади в облаке пыли, во втором «лендровере» находились Тоузьер с Фоллетом, и он не завидовал им. Брайен вел машину, а Уоррен, исполняя обязанности штурмана, постоянно сверялся с картой, стараясь держаться в направлении обозначенной на ней точки. Это было не так-то просто, и по временам Уоррен чувствовал себя так, словно они находились вместе с Алисой в Зазеркалье. Не обозначенные на карте дороги кружили и резко сворачивали в сторону, вились в клубок, и часто, чтобы попасть в нужное место, приходилось двигаться в противоположном направлении.

К тому же эти едва заметные в горах полосы можно было назвать дорогами с большой натяжкой. Немощеные, каменистые, размытые, часто проложенные прямо по голым скалам, эти пути были протоптаны караванами верблюдов на протяжении сотен, а может быть, и тысяч лет. Александр Македонский шел через эти горы со всеми своими наложницами в Персию и дальше в Индию, и дороги, думал Уоррен, с того времени никаким усовершенствованиям не подвергались.

Несколько раз им попадались группы кочевников-курдов, вероятно, устремленные в поисках зеленых пастбищ, хотя где бы они могли здесь находиться, Уоррен понятия не имел. Местность представляла собой дикие скалы и выжженную голую землю с неприхотливой растительностью, прятавшейся в расселинах, скудной и чахлой, но упрямо цеплявшейся за жизнь. Иссушенной солнцем, бурой ей было далеко до образа зеленых пастбищных лугов.

Он снова сверился с картой, затем уткнулся в листки бумаги, которые Джавид Раки добыл в своем офисе после стольких злоключений. Уоррен не верил своим глазам. Его не удивило бы определенное количество химикалий, достаточных для того, чтобы произвести, скажем, сто фунтов морфина из сырого опиума. Но затребованное количество химикатов превзошло все ожидания, его хватило бы для производства не менее двух тонн морфия. Двух тонн! Холодок пополз у него по спине. Этого количества наркотиков вполне хватило бы, чтобы на год насытить весь черный рынок в Соединенных Штатах, и еще много осталось бы. Если такое количество наркотика выйдет из подполья, наркомания станет неуправляемой!

Он сказал:

– Бен, я опять думал над этими цифрами, они у меня в голове никак не укладываются.

Брайен притормозил на крутом повороте.

– Да, они завораживают и пугают, – согласился он.

– Пугают! – воскликнул Уоррен. – Они вообще нереальны. Смотри, Бен! Двадцать тонн сырого опиума – двадцать тонн, помилуй Бог! Такое количество на подпольном рынке потянет чуть ли не на миллион фунтов. Как ты думаешь, эта Делорм располагает таким капиталом?

Брайен засмеялся:

– Если б у меня были такие деньги, я бы отошел от дел. – Он круто повернул руль. – Меня осенило – возможно, от волнения Раки исказил цифры. Спутал что-нибудь и повторил одну и ту же ошибку повсюду. То есть увеличил все числа с постоянным коэффициентом.

Уоррен не мог успокоиться.

– Но с каким? Ну, допустим, он увеличил все в десять раз – тогда получается около четырехсот фунтов морфия. Это все равно чертовски много, но все же ближе к реальности.

– Во сколько это обойдется Делорм? – спросил Брайен.

– Около двадцати миллионов американских долларов.

– Ага, – рассудительно заметил Брайен, – это уже реальная цифра. – Он переключил передачу перед подъемом. – Сколько нам еще ехать до этого… как бишь его зовут?

– Шейх Фарваз. – Уоррен опять посмотрел на карту. – Если все будет хорошо, мы должны быть там через час.

"Лендровер" с ревом взлетел на горный перевал, и Брайен на самой вершине сбросил газ. Уоррен смотрел вперед сквозь запыленное ветровое стекло. Вдруг он весь напрягся и скомандовал:

– Назад, Бен! Быстро, быстро, за укрытие!

Брайен лихорадочно заработал рычагом передач – возбуждение Уоррена тотчас же передалось и ему. "Лендровер" рывками покатился назад и остановился.

– Беги вниз по дороге и останови Энди. Попроси его пешком подойти сюда. И не стучи дверцей, когда будешь вылезать.

Он спрыгнул на землю и, прячась, побежал к вершине перевала, к груде камней. Он добрался до нее, задыхаясь от возбуждения. Схоронившись за камнями, он медленно высунул из-за них голову, чтобы обозреть долину.

На другой ее стороне, на фоне привычных выжженных солнцем скал была видна полоса свежезасеянной возделанной земли, расчерченной на квадраты полей. Посредине теснились низенькие, с плоскими крышами домики – небольшая деревня или крупная ферма. Это были владения Шейха Фарваза, человека, который заказал громадное количество несельскохозяйственных химикалий, и именно здесь Уоррен надеялся найти Спиринга.

Он услышал шаги позади себя и обернулся. Это были Тоузьер и Фоллет. Рукой он дал им знак пригнуться, и они подошли к нему крадучись.

– Значит, вот оно, – сказал Тоузьер после небольшой паузы. – Что теперь?

Фоллет вдруг сказал:

– Эти люда были недавно в большой переделке.

Уоррен глянул вниз:

– Откуда вам это известно?

– Глаза у вас есть? – спросил Фоллет. – Посмотрите на те бомбовые воронки вон там, они разукрасили всю долину. Одна бомба чуть было не попала вон в тот большой дом. Кто-то налетел на этих ребят с воздуха.

Фоллет оказался прав. Линия воронок шла через всю долину, начинаясь прямо под ними, пересекая селение и направляясь дальше. Тоузьер достал бинокль.

– Кто мог бы их бомбить, кроме иранских военно-воздушных сил? – Он навел фокус. – Но работа сделана плохо. То здание даже не задето. Нет никаких следов ремонта стены около воронки.

– А вы уверены, что это бомбовые воронки? – спросил Уоррен, что-то смутно вспоминая.

– Я их навалом видел в Корее, – сказал Фоллет.

– Да нет, это бомбовые воронки, только бомбы маленькие.

Такой неожиданный поворот событий встревожил Уоррена. Но он не стал на этом сосредотачиваться и спросил:

– Ну и что же мы будем теперь делать?

К ним подошел Брайен.

– Давайте спустимся вниз, – сказал он, кивая в сторону машин. – Надо действовать дальше. Даже здесь люди, наверное, слышали о кино.

Тоузьер кивнул головой.

– Половина из нас спустится вниз, – уточнил он, – одна машина. Другая останется здесь, в укрытии. Будем поддерживать постоянную связь по радио.

– Каковы наши действия? – спросил Уоррен. Он знал, что Тоузьер, профессионал, разбирался в подобных ситуациях больше, чем кто бы то ни было, и готов был в данном случае ему подчиниться.

Тоузьер, сощурившись, посмотрел на долину.

– Я в свое время прочесал немало таких вот невинно выглядевших деревенек – в основном, в поисках спрятанного оружия. Но тогда это были открытые операции, у нас в руках были автоматы. Сейчас это не пройдет. Если люди в этой деревне невинны, они будут гостеприимны. Если за ними есть грехи, они будут стараться казаться гостеприимными. Мы должны заглянуть в каждый дом, и тот дом, в который нас не пустят, окажется на подозрении. Тогда и посмотрим, что делать дальше. Поехали.

– Значит, едем мы с вами, – сказал Уоррен. – Бен и Джонни останутся здесь.

* * *

Дорога серпантином спустилась в благодатный оазис, в долину, где зеленая растительность выглядела неправдоподобно свежей. Некоторые поля были уже пусты, и на них были видны борозды от примитивного плуга. Но большинство было под посевами. Тоузьер – он был за рулем – спросил Уоррена:

– Вы смогли бы различить опийный мак? Думаю, что здесь его можно найти.

– Пока я что-то не вижу, – ответил Уоррен. – Подождите минутку. Можно проехать вон туда прямо по полю?

– Почему бы и нет? – Тоузьер повернул руль, и "лендровер", съехав с дороги, направился по целине. Впрочем, тряска и качка были те же – дорога была чисто символической.

– Куда ехать?

– Я хочу посмотреть на эти воронки вблизи, – сказал Уоррен. – Эти бомбы не дают мне покоя.

Тоузьер подъехал к ближайшей воронке и остановил машину, не заглушая мотора. Они вышли и посмотрели через долину на деревню. Линия воронок тянулась к домам, и расстояние между ними было одинаковым – примерно пятьдесят ярдов. Тоузьер посмотрел на воронку и сказал:

– Если это не след от бомбы, то я утконос. Видите этот вал выброшенной земли по краям воронки?

– Посмотрим поближе, – сказал Уоррен и, подойдя к валу, стал карабкаться по мягкой земле вверх. Там он посмотрел вниз и вдруг расхохотался:

– Вы таки утконос, Энди. Подойдите, взгляните.

Энди полез за ним и тоже посмотрел вниз.

– Черт меня возьми! Это ж просто дыра. – Он сделал шаг к воронке, взял камень и кинул вниз. После долгой паузы донесся слабый всплеск воды. Он выпрямился и посмотрел на линию воронок с недоумением.

– Это какое-то безумие, – сказал он. – Кому это понадобилось копать ямы с водой, к тому же такие глубокие, с интервалом в пятьдесят ярдов и точно по прямой линии?

Уоррен щелкнул пальцами и воскликнул:

– Я знаю, что это! У меня в голове что-то мелькнуло, когда Фоллет показал на них, но я не мог точно вспомнить. Это – канал.

– Что-что?

– Канал. – Он повернулся и посмотрел на горы. – Подземный канал! Источник воды – там, на склоне, и оттуда она поступает в деревню. Я ведь читал кое-что об Иране, прежде чем мы двинулись сюда, и мне попадались сведения о таких каналах. Иран просто-таки испещрен ими – протяженность их около двухсот тысяч миль.

Тоузьер почесал в затылке:

– Почему они не строят свои каналы на поверхности, как нормальные люди?

– Они используются как водопроводы, – объяснил Уоррен. – Когда канал под землей, то вода испаряется гораздо меньше. Это очень старое изобретение – персы строят такие штуки уже более трех тысяч лет. – Он улыбнулся и вздохнул с облегчением. – Это не бомбовые воронки, это вентиляционные отверстия. Они делаются для того, чтобы люди, которые спускаются туда для ремонта, не задохнулись.

– Что ж, все в порядке, – сказал Тоузьер. – Поехали!

Они опять сели в машину, вернулись на дорогу и направились к селению. Строения были однотипные, одноэтажные, какие встречались им уже не раз, глинобитные стены, плоские крыши. Это должно было облегчить поиски. У самой деревни они наткнулись на стадо коз – за ними следил мальчик, при виде машины радостно замахавший рукой. Когда они приблизились ко двору большого дома, из-под колес метнулась стая тощих цыплят. Они въехали во двор. Тоузьер сказал:

– Если захотите что-нибудь мне сказать, подождите, пока мы останемся одни. Эти люди на самом деле могут понимать по-английски лучше, чем они прикидываются. Но должен признать, что тут все выглядит вполне мирно.

Уоррен не успел ответить – толпа мальчишек бросилась навстречу нежданным гостям и подняла пронзительный визг. Пыль стояла столбом. Женщины засуетились и, натягивая на себя паранджи, скрывались в дверях. Уоррен сказал:

– Здесь до черта помещений, которые нам надо проверить. А если у Фарваза есть еще и гарем, наша задача усложнится.

Они вышли из машины, и мальчишки тотчас же окрУ" жили их плотным кольцом. Тоузьер громко сказал:

– Заприте-ка лучше двери, а не то по возвращении мы многого не досчитаемся.

В этот момент раздался голос, резко скомандовавший. Мальчишек как ветром сдуло, и они врассыпную бросились через двор, словно за ними гнался шайтан. Появился высокий пожилой человек с прямой осанкой, богато одетый. Рукоятка кинжала, торчавшего у него за поясом, сверкала драгоценными камнями. Большой камень украшал и его тюрбан, пальцы были в дорогих кольцах. У него было тонкое, аскетичное лицо и седая борода.

Он что-то вполголоса сказал своему спутнику, и тот неожиданно произнес по-английски:

– Шейх Фарваз приветствует вас. Его дом – ваш дом. – Он сделал паузу и саркастически добавил: – Конечно, это не следует понимать буквально, это просто речевой оборот.

Уоррен, оправившись от удивления, сказал:

– Спасибо. Я – Николас Уоррен, а это мой друг Эндрю Тоузьер. Мы ищем место для съемок. – Он показал на надпись на боку "лендровера". – Мы из компании "Риджент-фильм" в Лондоне.

– Вы сбились с проторенной дороги. Я – Ахмед, а это мой отец. – Он опять заговорил со стариком, и Шейх, важно закивав головой, пробормотал что-то. Ахмед продолжал:

– Мы все же приветствуем вас, хотя отец не одобряет вашего занятия. Он правоверный мусульманин, а изображать человека противоречит нашей вере. – Он улыбнулся. – Что касается меня, то мне все равно. Вам ни к чему запирать машину – никто ничего не украдет.

Уоррен улыбнулся.

– Мы… э… э… не ожидали, что в таком заброшенном месте могут говорить по-английски.

Ахмед усмехнулся.

– Вы полагаете, я должен повесить большое объявление: "Здесь говорят по-английски"? – Он сделал жест рукой.

– Мой отец просит вас зайти в дом.

– Спасибо, – сказал Уоррен. – Большое спасибо. – Он бросил взгляд на Тоузьера. – Пошли, Энди.

Их провели в большую комнату. На полу были разбросаны овечьи шкуры, а стены покрыты гобеленами. В центре лежал прекрасный персидский ковер, окруженный несколькими низкими кушетками. На бронзовых подносах уже дымился горячий кофе.

– Садитесь, – сказал Ахмед и, изящно опустившись на одну из кушеток, подобрал ноги. Уоррен деликатно подождал, пока усядется Шейх Фарваз, и затем сел, пытаясь сымитировать позу Ахмеда, которую тот явно находил удобной. Тоузьер тоже сел, и Уоррен слышал, как хрустнули его суставы.

– У нас бывали европейцы и прежде, – сказал Ахмед. – Мой отец – человек старого воспитания, и когда наши гости чтут наши обычаи, он очень доволен. – Он опять обворожительно улыбнулся. – А потом мы пойдем ко мне и выпьем виски.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Уоррен. – Не так ли, Энди?

– Да, я бы сейчас выпил чего-нибудь покрепче, – согласился Тоузьер.

Ахмед продолжал:

– Сейчас мы выпьем кофе. Это своего рода церемония, она не займет много времени. Мой отец интересуется, давно ли вы в Курдистане?

– Не очень, – ответил Уоррен. – Мы прибыли из Джилана всего дня два назад.

Ахмед перевел его ответ отцу и сказал:

– Берите кофейную чашку правой рукой. Кофе горячий и сладкий, может быть, слишком сладкий на ваш вкус. Вы в первый раз в Курдистане?

Уоррен почел за лучшее говорить правду. Ложь могла быть опасной. Взяв чашку, он ответил:

– Мы были здесь несколько недель тому назад. Но нам не удалось найти того, что мы искали, поэтому мы решили сделать перерыв и вернулись в Тегеран, чтобы немного передохнуть.

– Да, – сказал Ахмед, – в Курдистане не отдохнешь. – Он опять повернулся к отцу и что-то быстро проговорил, потом продолжил: – Пейте кофе весь сразу, затем кладите чашку на поднос, перевернув ее. А что за фильм вы снимаете, мистер Уоррен?

– Я не снимаю фильм, – ответил Уоррен. – Мы – поисковая группа, которая определяет места для съемок в соответствии со сценарием. – Он выпил кофе, горячий, приторно сладкий и наполовину состоящий из кофейной гущи. Поставив чашку на поднос, он перевернул ее. Старый Шейх Фарваз одобрительно улыбнулся.

– Понятно, – сказал Ахмед. – Еще две чашки, пожалуйста. Отец просто счастлив, когда курдское гостеприимство находит отклик. – Он с видимым удовольствием выпил свой кофе. – А вы… э… э… руководитель группы, мистер Уоррен?

– Да. – Уоррен, следуя примеру Ахмеда, взял вторую чашку. – Энди – мистер Тоузьер – больше по технической части. Его интересуют углы съемки и все такое прочее. – Уоррен имел туманное представление о том, чем занимаются подобные группы, и очень старался не брякнуть какой-нибудь чепухи.

– Вас только двое?

– Нет, нас четверо и две машины. Но другая машина сломалась, и они застряли.

– Мы должны проявить гостеприимство и к ним. Скоро уже ночь.

Уоррен покачал головой:

– В этом нет никакой необходимости. Они могут разбить лагерь.

– Ну как хотите, – сказал Ахмед и повернулся к своему отцу.

Они, давясь, выпили еще по чашке кофе, после чего Шейх Фарваз встал и произнес целую тираду. Ахмед перевел ее коротко: – Отец приглашает вас переночевать в его доме.

Уоррен искоса посмотрел на Тоузьера. Тот еле заметно кивнул, и Уоррен сказал:

– Мы очень рады. Мне хотелось бы только взять в машине необходимые вещи – прибор для бритья и кое-какую мелочь.

– Я все принесу, – откликнулся Тоузьер.

– О, мистер Тоузьер, – сказал Ахмед с легкой укоризной, – а я-то думал, что вы потеряли дар речи. Он явно бравировал своим превосходным знанием английского.

Тоузьер ухмыльнулся:

– Я предпочитаю молчать, когда говорит начальство.

– Что ж, идите, но только после того, как уйдет отец, – таков обычай.

Шейх Фарваз поклонился и исчез в одной из дверей в глубине комнаты. Тоузьер вышел So двор. Он подошел к машине, открыл дверь, снял с крюка микрофон и небрежно перебросил его в хвост кузова, к вещам. Потом, обойдя машину и открыв багажник, он стал открывать свой чемодан и, нажав на кнопку микрофона, тихо сказал:

– Вызываю Риджент два; вызываю Риджент два. Перехожу на прием.

Голос Фоллета из динамика оглушил его:

– Это Джонни. У вас все в порядке? Прием!

– Все будет в порядке, только потише. Мы остаемся на ночь. Будьте на приеме на всякий случай. Прием.

– Я не могу оставлять приемник включенным на всю ночь, – сказал Фоллет тихо. – Я посажу батареи. Прием.

– Тогда включайтесь каждый час на десять минут. Понятно? Прием!

– Понятно. Счастливо. Конец связи.

Тоузьер достал все, что могло понадобиться ему и Уоррену, затем спрятал микрофон. Когда он вернулся в дом, Уоррен и Ахмед оживленно болтали.

– Ахмед рассказывал мне, как он обучился английскому языку, – сказал Уоррен. – Он, оказывается, семнадцать лет жил в Англии.

– О, – сказал Тоузьер, – интересно. Как это случилось?

Ахмед сделал изящный жест рукой.

– Давайте поговорим об этом за выпивкой. Пойдемте, друзья.

Он провел их из дома через двор в другое помещение, где находились его апартаменты, обставленные в европейском стиле. Он открыл шкаф.

– Виски?

– Спасибо, – вежливо сказал Уоррен. – Вы очень любезны.

Ахмед разлил виски.

– Мой отец, конечно, этого не одобряет, но у себя я делаю, что хочу. – Он вручил стакан Уоррену. – Пророк выступал против алкоголя, но зачем богу разрешать нам производить его, если мы его никак не используем. – Он поднял бутылку, посмотрел на нее и игриво закончил: – Если это и грех, то самого высокого качества. Ваш стакан, мистер Тоузьер.

– Спасибо.

Налив себе весьма приличную порцию, Ахмед снова заговорил:

– Имейте в виду, что само слово "алкоголь" арабского происхождения. Должен сказать, что вкус к шотландскому виски я приобрел в Англии. Да, садитесь, джентльмены. Здесь вам, надеюсь, будет удобней, чем в доме моего отца.

– Как же вы попали в Англию? – с любопытством спросил Уоррен.

– Это длинная история, – начал Ахмед. – Что вы знаете о политических проблемах курдов?

– Абсолютно ничего. А вы, Энди?

– Я слышал о проблеме курдов, но в чем она состоит, толком не понял, – ответил Тоузьер.

Ахмед рассмеялся:

– Мы предпочитаем называть ее иранской проблемой, или иракской, или турецкой. Ибо мы, курды, существуем, но не считаем это проблемой. – Он сделал глоток виски. – В сорок шестом году на севере Ирана образовалась Курдская республика, которую поддерживали русские. Она просуществовала недолго, и ее лидеры – Мулла Мустафа Барзани и мой отец – нашли убежище в России. – Он постучал рукой по груди. – Но меня отец послал в Англию, где я и жил до шестьдесят третьего года. Мой отец – мудрый человек. Он не хотел, чтобы вся его семья была в России. Как вы, англичане, говорите: "Нельзя класть в одну корзину слишком много яиц". Вот он и послал меня в Англию, а моего старшего брата во Францию. Вот так.

– А этот Мулла, или как там его, – кто он? – спросил Тоузьер.

– Мулла Мустафа Барзани? Я сказал – один из наших лидеров. Он еще жив. – Ахмед удовлетворенно хмыкнул. – Сейчас он воюет в Ираке. У него двадцатитысячная армия. Я ведь тоже Барзани. То есть член клана Барзани, который возглавляет Мулла.