Текст книги "Юность на экране. Репрезентация молодых людей в кино и на телевидении"

Дэвид Бэкингем
Юность на экране. Репрезентация молодых людей в кино и на телевидении

This edition is published by arrangement with Polity Press Ltd., Cambridge

© David Buckingham, 2021

© Мороз А. О., перевод на русский язык, 2021 © Павлов А. В., предисловие, 2021

© Оформление. Т8 Издательские технологии, 2022

© Издание. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2022

Предисловие к русскому изданию

Выход книги британского исследователя Дэвида Бэкингема, заслуженного профессора университета Лафборо и приглашенного профессора Королевского колледжа в Лондоне, «Юность на экране» – большое событие для отечественной гуманитарной науки и отчасти для более широкой аудитории. Как автору предисловия какое-то время мне пришлось серьезно подумать, какой именно текст необходимо предпослать основному содержанию книги. Самый простой вариант – всегда коротко и ясно изложить то, что написано в работе. Однако это было бы неверным решением, потому что Бэкингем куда лучше сделал это в первой главе-введении. «Юность на экране» могла бы быть описана в контексте других книг подобного рода, но опять же автор достаточно легко решил эту задачу, поместив в конце работы краткий список рекомендаций для дальнейшего чтения. Поэтому это также не вариант для предисловия. О чем тогда должно быть предисловие, при условии, что оно вообще должно быть? Поскольку выше я уже сказал, что публикация этой работы на русском языке крайне важна (в том числе для ученых), видимо, мне необходимо сказать почему.

Прежде всего в оригинале книга вышла буквально только что – летом 2021 года. То есть фактически читатель получает одну из самых свежих книг по конкретной теме, а значит – не должен постоянно держать в голове мысль, что данный текст, как и контекст его создания, могли устареть. Это также означает, что по этой работе все заинтересованные ученые смогут узнать о том, как принято сегодня и как в принципе можно осуществлять исследования кинематографа или исследования юности, чтобы работать в соответствии с западными академическими стандартами.

При этом вышесказанное не означает, что книга будет интересной исключительно ученым. Напротив, Дэвид Бэкингем заботится о своей потенциальной аудитории: это книга академика, написанная для самой широкой аудитории. Бэкингем почти не обращается к теории, чтобы объяснить те или иные вещи, предпочитая анализировать конкретный эмпирический материал – непосредственно отобранные им фильмы и сериалы. Конечно, он упоминает важнейших культурологов, философов и социологов, типа Дика Хебдиджа, Пьера Бурдье, Фредрика Джеймисона[1]1
  Фредрик Джеймисон (р. 1934) – американский литературный критик и теоретик марксизма. Наибольшую известность приобрел благодаря своему анализу современных культурных течений. Одна из самых важных его работ – «Постмодернизм, или Культурная логика позднего капитализма» – Примеч. ред.


[Закрыть] и т. д., но делает это изящно и ненавязчиво, так что читатель чувствует себя вполне комфортно, сосредотачивая внимание на главном. Таким образом, фактически те, кому интересно англоязычное кино (или юность, но тоже американская и британская), просто прочитают книгу про фильмы, которые они еще, скорее всего, не смотрели. Так что «Юность на экране» может служить своего рода рекомендацией для просмотра картин самого разного времени и самых разных авторов. Киноманы, возможно, получат еще больше удовольствия, так как будут чувствовать себя в теме, а также смогут раскрыть для себя уже виденное кино с неожиданной стороны и даже в сравнительной перспективе: Бэкингем часто предлагает сравнительный анализ сразу двух фильмов.

Еще более полезной, как мне кажется, книга будет для отечественных исследователей. Например, социологи и психологи и в большей степени исследователи медиа смогут работать с кинематографом как с полноценным эмпирическим материалом, то есть используя его не просто как иллюстрации, но как одну из ключевых форм репрезентации тех или иных социальных и психологических тем. Стоит признать, что нечто подобное в отечественной академии, к счастью, уже происходит. Так, в своей последней книге «Смотрим кино, понимаем жизнь» социолог Вадим Радаев, используя конкретные, преимущественно отечественные фильмы, анализирует их именно с точки зрения репрезентации социальных проблем[2]2
  Радаев В. В. Смотрим кино, понимаем жизнь. 19 социологических очерков. М.: Издательский дом ВШЭ, 2021. – Здесь и до конца предисловия – примеч. А. Павлова.
  Наверное, не лишним будет заметить, что предыдущая книга Вадима Радаева была посвящена относительно молодому поколению – миллениалам. См.: Радаев В. В. Миллениалы: Как меняется российское общество. М.: Издательский дом ВШЭ, 2019.


[Закрыть]. Но если Вадима Радаева интересует именно конкретная проблема, представленная в том или ином кино, то Дэвид Бэкингем ориентируется на свой главный интерес – на юность[3]3
  Buckingham D. Public Secrets: ’Eastenders’ and its Audience. London: British Film Institute, 1987; Buckingham D. Moving Images: Understanding Children’s Emotional Responses to Television. Manchester: Manchester University Press, 1996; Buckingham D. (ed.). Small Screens: Television for Children. London: Leicester University Press, 2002; Buckingham D., Willett R. (eds). Digital Generations: Children, Young People and New Media. Mahwah, NJ: Erlbaum, 2006; Buckingham D. Beyond Technology: Children’s Learning in the Age of Digital Culture. Cambridge: Polity 2007.


[Закрыть], выстраивая нарратив в хронологическом порядке – с 1945 года до наших дней. Уже в первой главе Бэкингем делает очень важное замечание о том, что в последнее время в англоязычной академии наметился серьезный крен в сторону анализа гендера и «расы» (слово в кавычки берет сам автор), в то время как про возраст пишут не так часто. Конечно, проблемы гендера (и «расы») нельзя игнорировать, и сам Бэкингем уделяет теме гендера целую главу в своем исследовании. Однако по понятным причинам отечественному массовому читателю, разумеется, будет интереснее читать не про критику белых цисгендерных мужчин (к счастью, такой литературы на русском языке сравнительно много), но про юность – все же немного более универсальную тему и понятную далеко не только сторонникам критической расовой теории.

В данном случае необходимо сделать ремарку. Эмпирический материал «Юности на экране» – американское и британское кино и сериалы. И хотя они давно стали глобальным феноменом, представляется, что этот опыт репрезентации все еще остается для отечественного зрителя чужим. Бэкингем сам отмечает, что подавляющее большинство работ, посвященных исследованиям экранной юности (или молодых поколений), повествует об американском опыте. Это правда, что мы как зрители часто идентифицируем себя с героями американских фильмов, а некоторые вещи остаются универсальными для многих обществ, но все же Бэкингем выстраивает определенный нарратив, опираясь на историю культурных периодов, то есть десятилетий – пятидесятых, шестидесятых и т. д. И определенно все это – не русские десятилетия. Так что книга «Юность на экране» может быть воспринята и как вызов, чтобы отечественные ученые – психологи, социологи или специалисты по медиа – написали такую же работу про российское кино и сериалы, выстроив свой собственный нарратив, начиная, скажем, от советского «Доживем до понедельника» (1968) и заканчивая такими разными телевизионными сериалами, типа «Простые истины» (1999-2003) и «Школа» (2010). Книга Бэкингема в этом плане может стать незаменимым методическим руководством. Или одним из таких руководств.

Как мы могли бы описать подход Бэкингема, если станем читать его книгу как путеводитель для собственных исследований? В действительности он сам его описывает, но не в начале книги, как то делается обычно, а в конце (восьмая глава). В начале (первая глава) автор рассуждает о том, что значит репрезентация «юности» на экране (очевидно, что чаще всего это взгляд взрослых на молодежь), и предлагает краткое содержание последующих глав. В конце же он концептуализирует то, о чем говорилось ранее. Так, Бэкингем пишет, что работает с четырьмя видами «исторического нарратива». Во-первых, это сама история (десятилетних) периодов, когда были сделаны фильмы и сериалы. Именно здесь автор часто переходит в анализе от текста к контексту, периодически делая оговорки, что кино – это не всегда непосредственно «окно в социальную историю». Во-вторых, это истории периодов, в которых происходит действие фильмов. В таком кино репрезентация версий прошлого отражает проблемы настоящего как в случае с картиной «Плезантвиль» (1998). В рамках этого типа анализа Бэкингем любит вспоминать тезис о «ностальгическом кино» Фредрика Джеймисона[4]4
  Джеймисон Ф. Постмодернизм и общество потребления // Логос. 2000. № 4. Бэкингем ссылается именно на эту раннюю работу Джеймисона, но вообще его идеи о репрезентации прошлых десятилетий в современном кино лучше изложены в главе «Ностальгия по настоящему» в книге: Джеймисон Ф. Постмодернизм, или Культурная логика позднего капитализма. М.: Изд-во Ин-та Гайдара, 2019.


[Закрыть]. В-третьих, что очевидно, это сами истории молодежи, о которой повествуют и которую представляют фильмы и сериалы. В этих случаях речь почти всегда идет о динамике (становление) совершеннолетия, а не о статике (существование), как это комментирует Бэкингем. Как исследователь медиа Бэкингем изучает не только кино и сериалы, но и рассуждает истории медиа самой по себе. Поэтому, в-четвертых, в книге также представлена история медиа и самих технологий. Так, автор, осуждая представления о молодежи как о «цифровых аборигенах», отмечает, что, несмотря на популярность TikTok, большие формы повествования никуда не ушли, а молодежные сериалы типа «Очень странные дела» (с 2017) смотрят в том числе те же самые поклонники TikТок.

Бэкингем признает, что каждый из названных четырех типов истории по-своему представляет особенный образ юности на экране, и лучше всего использовать эти нарративы в совокупности. При этом мы должны понимать, что между ними могут возникать противоречия. Правда, однако, в том, что каждый из этих нарративов сам по себе может быть поставлен под сомнение. То есть Бэкингем прекрасно осведомлен о том, что его эмпирический материал отнюдь не исчерпывающий. Он признается, что в его книге нет анализа фильмов Джона Хьюза – американского режиссера, специализировавшегося преимущественно на кинематографе про подростков. Любому, кто знает картину «Клуб «Завтрак»» (1985), сложно представить книгу об американском кино про юность без фильмов Джона Хьюза. Бэкингем сразу предупреждает, что Хьюза в книге нет, но не объясняет почему, лишь заметив, что пишет в том числе про незаслуженно забытые малоизвестные картины. Из-за таких решений сам по себе нарратив о репрезентации юности становится лишь одним из возможных и отнюдь не обязательно полных. Не говоря уже об интерпретациях выбираемых фильмов разными исследователями, о чем автор тоже не раз упоминает.

Например, какие именно фильмы мы должны считать ключевыми для определенных исторических периодов. Бэкингем задается (для него риторическим) вопросом, будет ли легковесная комедия «Выходной день Ферриса Бьюллера» (1986), к слову снятая Джоном Хьюзом, или криминальная драма «На берегу реки» (1986) Тима Хантера символом 1980-х годов? В первом, как и в «Клубе «Завтрак»», но более легковесном, поднимается проблема отношений родителей и молодежи, когда последние испытывают давление со стороны взрослых. Во втором представлена неблагополучная молодежь, для которой проблемы Ферриса Бьюллера – не просто не понятны, а в принципе не являются проблемами. Исходя из того, какой фильм мы включим в свое повествование, будут сделаны определенные выводы о репрезентации юности. Ирония заключается в том, что Бэкингем не берет не один из названных им фильмов, выбирая вместо этого картину Фрэнсиса Форда Копполы «Пегги Сью вышла замуж» (1986).

Или другой пример. Вряд ли кто-то оспорит, что «Клуб «Завтрак»» может считаться самым показательным фильмом 1980-х про американскую молодежь. Уже в конце 1980-х появилась картина Майкла Лемана «Смертельное влечение» (1988), в которой темы, поднятые Джоном Хьюзом, тонко обыгрывались и высмеивались[5]5
  Подробнее см.: Bowie J. R. Heathers. Berkeley: Soft Skull Press, 2011.


[Закрыть]. Как отмечает автор, преемственность может быть обнаружена где угодно и в чем угодно. Это абсолютно так. Но «Смертельное влечение» как фильм про молодежь, в котором затрагивается тема «криминальных любовников» и JD[6]6
  «Фильмы JD» – кино о несовершеннолетних правонарушителях. Главного героя «Смертельного влечения», бунтаря-старшеклассника с тягой к убийствам, зовут J. D.


[Закрыть] (о чем любит упоминать Бэкингем), куда больше бы вписалось в нарратив книги, чем картина Терренса Малика «Пустоши» (1973), посвященная той же теме молодых криминальных любовников. Или сравнение двух этих фильмов могло бы дать, возможно, удивительные и ценные выводы для всего повествования книги «Юность на экране». Отметим, что это – совсем не упрек автору, но предупреждение читателей о том, что общий нарратив и выводы Бэкингема – лишь один вариант рассказа о том, как молодежь репрезентируется на экране. Вот почему не искушенному в кино читателю, при условии, что он хочет составить полное представление о проблеме, стоит ознакомиться с теми книгами о кино, которые рекомендует сам Бэкингем.

Все сказанное выше – совсем не критика, но рекомендации для дальнейшего чтения и, конечно, просмотра. Мне лишь остается выразить надежду, что в обозримом будущем у нас появится еще много книг такого уровня, и пожелать потенциальным читателям приятного времяпрепровождения.

Александр Павлов, д. филос. н., профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», ведущий научный сотрудник, руководитель сектора социальной философии Института философии РАН

Благодарности

Большинство глав в этой книге выросли из эссе для моего онлайн-проекта «Взрослеть по-новому: детство, юность и поп-культура после 1945 года». В книге эти материалы приводятся в отредактированном виде и с существенными изменениями. Другие эссе из той же серии (в том числе тексты, посвященные молодежному кино и молодежной культуре) можно найти на моем сайте: https://davidbuckingham.net/growing-up-modern.

Я хочу еще раз поблагодарить моих редакторов в издательстве Polity – Мэри Севигар, Эллен Макдональд-Кремер и Джона Б. Томпсона – за неустанную поддержку и чуткую помощь.

Глава I. Введение

В конце 2019 года, когда я вчерне заканчивал эту книгу, в новостных заголовках пару раз промелькнула информация о молодежи и кинематографе: «Несколько полицейских получили ранение в результате поножовщины в кинотеатре Бирмингема» [1]. Одним ноябрьским днем, около 17:30, группа азиатских подростков – вероятно, стоявших в очереди на новый британский фильм «Темная история», – устроила потасовку в фойе мультиплекса Star City. В ней участвовало около ста человек, несколько полицейских были ранены, а пятеро молодых людей арестованы. Сеть кинотеатров Vue немедленно сняла «Темную историю» с показа, но позже картина все-таки вернулась на экраны и получила неплохие кассовые сборы.

Фильм «Темная история» снят Эндрю Онвуболу (также известным как Рэпман), молодым темнокожим режиссером из Британии; действие происходит на убогих улицах района Пекхэм, Южный Лондон. В центре сюжета – два афрокарибских подростка, которые постепенно увязают в мире бандитских разборок, связанных с наркотиками. Это первый полнометражный фильм Онвуболу, разработка короткометражного сериала, который он снимал для YouTube в 2014 году. Каждый из трех эпизодов «Истории Широ», его следующего хита в YouTube (2018), снятого всего на три тысячи фунтов стерлингов, набрал около восьми миллионов просмотров. Хотя «Темную историю» финансировало ВВС и продюсировала студия Paramount, история фильма отражает изменение условий медиапроизводства в цифровую эпоху.

Тем не менее без старомодности не обошлось. Драка, возникшая в связи с «Темной историей», напоминает беспорядки в британских кинотеатрах, которые почти шестьдесят пять лет назад сопровождали выход на экраны одного из самых старых фильмов, упомянутых в моей книге, – «Школьные джунгли». В обоих случаях насилие вызвало гневные заголовки в газетах и оперативное вмешательство властей. При этом не было доказано, что подростки посмотрели или хотя бы собирались посмотреть этот фильм. Онвуболу со своей стороны осудил «расистскую» реакцию СМИ, а в других комментариях их предсказуемо обвиняли в «паникерстве».

Как и «Школьные джунгли», «Темная история» – вполне традиционная предостерегающая сказка: двумя положительными героями движут любовь, дружба и чувство долга, даже когда они попадают под тлетворное влияние бандитской группировки. Некоторые критики похвалили фильм за аутентичность и суровый реализм, несмотря на то что рэп, звучащий в картине, комментирует события весьма отстраненно. Фильм далек от пропаганды насилия в молодежной среде, и вряд ли можно сказать, что он воспевает образ жизни, который в нем изображен.

Дискуссии о влиянии СМИ на подростков и об их репрезентации на экране принимают разные формы в зависимости от эпохи и территории. Может показаться, что это вечные вопросы, однако у них есть историческая конкретика: молодежная среда в США в 1955 году – совсем не то же, что в Великобритании в 2019-м. Впрочем, подростки всегда были уникальны и неоднозначны в кино и на телевидении. С момента зарождения кинематографа зрителю предлагали чувственные и соблазнительные образы юношества в бесчисленных кинокартинах и телефильмах. Кроме того, сама молодежь становится все более влиятельной и прибыльной аудиторией, обладающей значительным доходом.

И все же нужно признать очевидное: образ подростков в кино и на телевидении редко строят сами подростки. Конечно, они снимают кино, и, хотя такие фильмы имеют долгую историю (и часто отправляются в стол), развитие цифровых медиа значительно расширило возможности юных кинематографистов. Почти все коммерческие фильмы о подростках (те, что выходят в прокат, появляются на стриминговых сервисах и на телевидении) производят взрослые. То же верно для «молодежного телевидения» и большинства романов о молодежи.

Более того, эти образы адресуются и продаются не только юношеской, но и взрослой аудитории. Кинокартины или телефильмы могут поддержать подрывные желания молодежи, которая хочет бросить вызов авторитету взрослых или игнорировать его, предаться беззаконным удовольствиям или насладиться формами власти, которые редко достижимы в реальной жизни. Для взрослых они могут стать источником ностальгии о том, «как это было», хотя порой эти фильмы ставят под сомнение или разрушают привлекательность подобных воспоминаний, ведь они могут напомнить нам о том, что мы потеряли, а также о местах и временах, к которым мы, вполне возможно, не хотим возвращаться. Все это говорит о том, что репрезентация молодых людей на экране может рассказать нам даже не столько о юношестве, сколько о взрослой жизни.

Беспокойная «молодежь» и «экранный образ»

Идея юности обладает значительным символическим потенциалом. Юность обычно ассоциируется с энергией, идеалами и физической красотой, но также часто представляется как нечто беспокойное и тревожное. Само это понятие имеет давнюю историю, но современные представления о молодежи во многом обязаны работе социального психолога Грэнвилла Стэнли Холла (1844-1924). Холл рассматривал юность (или подростковый возраст) как самый нестабильный этап в развитии личности. Это период «бури и натиска», который характеризуется конфликтом поколений, перепадами настроения и стремлением к рискованному поведению. В этом смысле разговор о молодежи часто переходит к обсуждению наркотиков, преступности, депрессии и сексуальных отклонений. Симптоматично озаглавленная книга Холла «Молодежь: обучение, дисциплина и гигиена» (1906) содержит рекомендации по моральному и религиозному воспитанию, практические советы по гимнастике и развитию мускулатуры, а также причудливые рассуждения о «сексуальных опасностях» и пользе холодных ванн.

Итак, считается, что юность – это преходящий этап жизни. К молодым людям обычно относятся не как к самостоятельным личностям, а как к тем, кому только предстоит кем-то стать [2]. Взрослые могут тосковать по утраченной юности или предаваться фантазиям о ней, но юность мимолетна и преходяща. К тому же существует риск, что ребенок не справится с переходом к воображаемой стабильной и зрелой взрослой жизни. Поэтому, по крайней мере в современных западных обществах, в молодежи часто видят потенциальную угрозу общественному порядку.

Конечно, все молодые люди разные. Нет единой категории «молодежь» – она обусловлена особенностями класса, гендера, этноса. Представления о молодежи меняются в ходе истории, зачастую отображая более широкие культурные устремления и тревоги, характерные для эпохи в целом. Как образ молодых людей, так и их реальный опыт могут значительно отличаться у разных наций; и, как напоминают антропологи, если мы посмотрим за пределы западных индустриальных обществ, то обнаружим, что представления о молодежи там имеют очень мало общего с нашими. Возраст, как и гендер, можно рассматривать как нечто, что в различных контекстах «реализуется» неодинаково и в разных целях [3]. В каком-то смысле справедливо утверждение социолога Пьера Бурдье (1930-2002).

Юность – это просто слово [4].

Даже слова, которые, казалось бы, значат одно и то же, – «подросток», «юноша», «молодой человек» – имеют разные коннотации и выполняют разные функции.

Можно утверждать, что за последние семьдесят лет (именно этому периоду посвящена книга) границы между детством и юностью, юностью и зрелостью постоянно мигрировали. Вопрос о том, когда начинается и кончается юность, становится все более сложным. Некоторые утверждают, что детство всё более плавно перетекает в юность, и это вызывает тревогу: например, мы постоянно беспокоимся о «сексуализации» детей. Между тем, похоже, расширяются сами рамки юности: молодые люди гораздо позже покидают родительский дом и остепеняются, заводят стабильную работу и отношения. Юность теперь официально длится до тридцати, а порой и дольше. Новые слова – tweens и adultescents[7]7
  Tween – teen + twenty (двадцатилетний подросток). Adultescent – adult + adolescent («подвзросток», ближе к 30). – Примеч. пер.


[Закрыть] – возникли в качестве попытки определить, как меняются природа и суть возрастных различий.

Благодаря маркетинговым стратегиям и образам, которые транслируются СМИ, размытие границ становится все более очевидным. Привлекательность того, что однажды назвали «молодежными медиа», – например, компьютерных игр или рок-музыки – все чаще отражает расширение молодежной демографии. «Юность» – это то, к чему можно взывать, что можно упаковать и продать людям, которые уже совсем не молоды. Современная реклама утверждает, что «вам столько лет, на сколько вы себя ощущаете» [5], при этом сама молодежь может дать резкий отпор взрослым, которые вторгаются на ее территорию, и придумать новые способы, как их оттуда выдворить.

Это также характерно для кино и телевидения. Исследователи запутались, пытаясь дать определение «молодежному кино». В фильмах и телевизионных программах, которые я рассматриваю в этой книге, главные роли играют молодые люди, но не все из них можно отнести к категории «молодежных фильмов» или «молодежного телевидения». В связи с этим возникает вопрос: что такое «молодежный фильм»? Это качество самого фильма или же его предполагаемой или реальной аудитории? Не все фильмы о молодежи снимались исключительно (или хотя бы в первую очередь) для молодого зрителя; так же как «юность» (что бы это ни значило) не обязательно определяющий признак персонажей или центральная тема этих фильмов.

Можно утверждать, что «молодежные фильмы» рассказывают о жизни молодых людей как таковой – и зачастую о переходе от юности к зрелости. Однако большинство из них рассчитаны как на юную, так и на взрослую аудиторию. Возможно, во многих фильмах, которые мы воспринимаем как «молодежные», юность показана с точки зрения взрослых. Я полагаю, что это касается не только хорошо известных «классических» фильмов, таких, как «Американские граффити» и «Пустоши», но и молодежных комедий вроде «Американского пирога» и «Порки», привлекающих большое количество взрослых зрителей.

Те же трудности возникают с «молодежным телевидением», или так называемым подростковым телевидением. Хотя основной аудиторией кинотеатров всегда была молодежь – и это стало особенно заметно в 1950-1960-е годы, когда взрослые перестали регулярно ходить в кино [6], – в случае с телевидением она стала гораздо более избирательна. Передачи, ориентированные на подростков, имеют неоднородную историю: хотя среди них и были интересные прототипы, широкое распространение они получили благодаря кабельным каналам в 1990-е годы [7]. При этом дети и подростки всегда смотрели программы «для всей семьи», а взрослые составляют значительную часть зрителей так называемого молодежного телевидения.

На этом неоднозначном фоне мой подход выглядит довольно простым. Я назвал книгу «Юность на экране», а не «Молодежное кино» или «Молодежное телевидение». Все фильмы и программы, которых я касаюсь, делают акцент в первую очередь на молодых людях, и многие из них осмысляют переход от юности ко взрослой жизни. Они ни в коем случае не адресованы исключительно «молодежной» аудитории, как бы мы ее ни определяли. Тем не менее косвенно или явно все они посвящены молодежи: в них поднимаются вопросы о характеристиках и состояниях юности, о ее положении в обществе и смысле «взросления».