Текст книги "Небесные просторы"

ДВЕР

– Они действительно ушли?

Двер прислонился к древнему, в неровностях окну. Всмотрелся в сверкающий ландшафт, чувствуя, что страшный холод космоса всего на расстоянии в палец от него.

– Не вижу никаких признаков, – ответил он Рети. – С твоей стороны тоже все чисто?

Его спутница, девушка лет четырнадцати, со шрамом на лице и с волнистыми волосами, прижалась к окну в противоположном конце пыльного помещения, когда-то бывшего контрольной рубкой великолепного корабля, но теперь похожего на грязную развалину.

– Ничего… если не считать кусков мусора, которые продолжают выпадать из этого ржавого ведра.

Она рукой ударила по ближайшей переборке. Из трещин в доисторических металлических стенах поднялись облака пыли.

Владельцы корабля, должно быть, очень странно устроены, поскольку окна для наблюдения располагались на высоте колена стоящего человека, а контрольные приборы находились на высоких столбах посредине продолговатого помещения. Но какая бы раса ни владела когда-то этим кораблем, он, очевидно, был выброшен, как лом, свыше полумиллиона лет назад, когда оказался в огромной груде корпусов на дне Помойки под джиджоанским океаном.

Нахождение в ледяной воде способствовало сохранности. Тем не менее экипаж «Стремительного» совершил чудо, оживив десятки развалин для единственного недолгого полета. И, учитывая все обстоятельства, замечание Рети можно считать несправедливым.

Здесь есть воздух, думал Двер. И машина, которая выдает пасту, пригодную в пищу… почти пригодную. Смерть нам не грозит. Пока.

Не то чтобы положение ему очень нравилось. Но после того как в последние несколько дней он много раз был на волосок от смерти, Двер находил, что сохранение жизни и здоровья – это повод для удивления и радости, а не презрения и жалоб.

Конечно, у Рети свой, уникальный способ смотреть на мир. В конце концов ее молодая жизнь была гораздо более тяжелой, чем его.

я обнюхал каждый уголок этой старой лодки, послышался тонкий голосок, говоривший на англике со свистящим оттенком и с ноткой торжества, ни следа металлических чудовищ, ни одного! мы их всех испугали!

Говоривший вышел на середину каюты на четырех миниатюрных копытцах – четвероногое, с двумя тонкими руками, как у кентавра, и длинной, извилистой, змееобразной шеей. Гордо подняв голову, маленький йи подошел к Рети и забрался в сумку у нее на поясе. Эти двое называют друг друга «мужем» и «женой»: такой союз был бы понятен джиджоанцу, но ошеломил бы гражданина цивилизации Пяти Галактик. Многословный урский самец и давно не мывшаяся, еще не достигшая половой зрелости девушка-человек – поистине странная пара. Двер покачал головой.

– Этим роботам наш свирепый вид нисколько не помешал. К тому же мы прятались в шкафу, испуганные до смерти, помнишь? – Он пожал плечами. – Ручаюсь, они не стали обыскивать корабль, потому что сразу увидели, что он пуст.

Ханнес Суэсси и его искусный дельфиний экипаж воскресили сотню лежавших на морском дне древних кораблей, чтобы замаскировать отлет «Стремительного» и дать землянам хоть небольшой шанс уйти от многократно превосходящего их по силе дредноута джофуров. Присутствие Двера на одном из этих кораблей было результатом целой цепи случайностей. (Предполагалось, что сейчас он приземляется в воздушном шаре на горячем воздухе на Джиджо в районе Серых Холмов, выполнив свое старое обещание, а не удаляется в сплошной черноте от дикой природы, которую так хорошо знает.)

Но Рети планировала очутиться здесь! В ее изобретательном мозгу план захвата корабля зрел, должно быть, много недель, как теперь понял Двер.

– Эти жирные кольца выбросили нас, чтобы охотиться где-нибудь на дельфинов! Я знала, что это случится, – воскликнула Рети. – Теперь нам остается только направиться в Пять Галактик. Добраться до места, где большое движение, окликнуть какой-нибудь проходящий торговый корабль и заключить сделку.

Ее энтузиазм заставил его улыбнуться. Как легко разделывается Рети с осаждающими их проблемами! Такими, например, как тот факт, что все трое они примитивные джиджоанцы. Даже для блестящих Ларка и Сары, брата и сестры Двера, научиться управлять космическим кораблем было бы невероятно сложной задачей. А ведь они младшие мудрецы в Сообществе Шести Рас. А я всего лишь простой лесник! Как умение выслеживать зверей поможет нам перелетать от звезды к звезде?

Что касается Рети, выросшей в диком племени изгнанников сунеров, то она всего несколько месяцев назад начала учиться читать.

– Эй, учитель! – приказала Рети. – Покажи, где мы!

К полу были прикреплены четыре серых ящика, соединенных проводами с древней контрольной панелью. Три из них оставлены дельфинами и запрограммированы на руководство кораблем в новом отвлекающем маневре. Четвертый ящик – портативный «советник», говорящая машина, которую дал Рети экипаж «Стремительного». Она уже показывала Дверу свою игрушку – до появления роботов джофуров.

Пассивные сенсоры действуют всего на семь процентов эффективности, ответил прибор. Активные сенсоры вышли из строя. По этим причинам репрезентация будет соответственно неточной.

Неожиданно между Рети и Двером возникло изображение… одна из тех волшебных голограмм, которые движутся и кажутся реальными. В одном углу внизу гневный огненный шар – Великая Измунути, с суеверной дрожью понял Двер. Желтая точка в центре представляет их собственный несчастный корабль. Поблизости виднеется еще несколько желтых точек, которые медленно плывут вправо вверх.

Джофуры отпустили все захваченные корабли. Я полагаю, это означает, что они знают, где находится «Стремительный».

Двер подумал о Джиллиан Баскин, такой печальной и такой красивой, несущей бремя, которого ему никогда не понять. За то короткое время, что он провел на борту земного корабля, у него сложилось впечатление… Джиллиан думает, что нести это бремя ей уже недолго.

Но тогда к чему все это? Если нет никакой надежды уйти, зачем Джиллиан подвергает свой несчастный экипаж таким трудностям и страданиям?

Посмотрите на корабль джофуров, сказал учитель Рети. В правом верхнем углу появилась размазанная точка, которая быстро перемещалась налево, повторяя маршрут вблизи самой поверхности Измунути.

Он резко изменил направление полета и теперь движется на максимальной псевдоскорости уровня С.

– А «Стремительный» ты можешь увидеть? – спросил Двер.

– Нет, не могу. Но судя по углу поворота «Полкджи», корабль землян закрыт красной гигантской звездой.

Рети сидела рядом с Двером на полу скрестив ноги, глаза ее горели отраженным светом голограммы.

– Забудь о землянах, – приказала она. – Покажи, куда мы направляемся!

Дисплей изменился, Измунути и джофурский фрегат скрылись из виду. Наверху голограммы появилось размытое пятно, скользкое на вид. Рядом видны были ряды символов и цифр – информация, которая могла бы иметь смысл для его сестры, но Дверу казалась просто пугающей.

– Это… пункт перехода, верно? – спросила Рети чуть дрогнувшим голосом. – Дыра, через которую мы пролетим в Пять Галактик?

– Да, в определенном смысле это дыра. Но этот пункт перехода не может служить линией прямого выхода из Четвертой Галактики – той, в которой мы находимся – в любую другую галактику. Чтобы осуществить это, мы должны проследовать вдоль какой-нибудь линии перехода к другому гиперпространственному пункту связи. Гораздо большему и дающему возможность совершать длительные прыжки.

– Ты хочешь сказать, что нам придется несколько раз перепрыгивать из потока в поток? – спросил Двер, сравнивая этот полет с плаванием в каноэ по горной реке.

– Ваша метафора имеет ограниченное сходство. Согласно новейшим навигационным данным, выход из этой галактики в более населенные районы может быть достигнут серией из пяти переходов, или трех переходных пунктов плюс два долгих прыжка через гиперпространство А, или через два трудных пункта перехода плюс один прыжок на уровне А и три на уровне В, или…

– Достаточно, – сказала Рети, хлопнув руками, чтобы остановить машину. – Сейчас мне нужно только узнать, доберемся ли мы до пункта?

Последовала короткая пауза: машина думала.

– Я обучающее устройство, а не корабельный навигатор. Могу только сказать, что наша псевдоинерция уровня С кажется достаточной, чтобы достичь периферии пункта перехода. И энергии корабля может хватить для перелета к одному из ближайших пунктов перехода.

Рети не нужно было говорить. Довольное выражение лица говорило за нее. Все идет в соответствии с ее изобретательным планом.

Но Двера не так легко обмануть.

Она, может быть, умна, подумал он. Но в то же время безумней спятившего мульк-паука.

Он знает это с того времени, когда они едва не погибли много месяцев назад в горах Риммер, захваченные древним существом, которое Двер называл Один-в-своем-роде. С тех пор смелость Рети стала походить на безрассудную манию. Двер полагал, что Рети жива только потому, что Ифни благоприятствует безумцам, бросая ради них особую кривую кость.

Он понятия не имел, что такое пункт перехода, но это кажется опасней, чем дразнить руола, тыча ему в морду зловонного червя.

Ну ладно, вздохнул Двер. Сейчас делать нечего. Как следопыт, он умел терпеливо ждать, позволяя природе идти своим курсом.

– Как скажешь, Рети. Теперь давай выключим эту проклятую штуку. Покажи мне еще раз пищевую машину. Может, мы сумеем научить ее выдавать что-нибудь получше этой жирной пасты.

ГАРРИ

Он переосмыслил станцию так, чтобы она выглядела наподобие марсианского паука – черное овальное туловище на тонких, как стебельки, ногах. Это было частью плана Гарри, как справиться с этими копиями банановых шкурок.

Обдумав положение и сверившись с архивом символических ссылок, он решил, что желтые штуки могут служить аллафорическим представлением искажений времени в малом масштабе, каждый такой завиток оборачивается вокруг нескольких пространственных измерений. Наталкиваясь на такой завиток, вы вначале почти не встречаете сопротивления. И вдруг, без всякого предупреждения, оказываетесь на скользком отвратительном поле, которое на большой скорости отбрасывает вас назад, к пункту вашего происхождения.

Если это теория справедлива, ему повезло, что он пережил первое столкновение в этими отвратительными тварями. Второй неверный шаг может оказаться гораздо более… энергичным.

Поскольку полет кажется в этой части пространства Е меметически невозможным, морфология паука лучшая идея, какая могла прийти Гарри в голову. Она предлагает воображаемую возможность маневрирования, чтобы избежать опасности: длинные паучьи лапы переносят станцию с одного устойчивого места на другое. Но переход будет рискованным, поэтому Гарри на несколько дней отложил попытку, надеясь, что риф аномальности претерпит еще одно изменение. В любой момент эти надоевшие «шкурки» могут просто раствориться или превратиться в нечто менее опасное. И пока у него сохраняется хороший вид на охраняемую территорию, лучше просто сидеть на месте и ждать.

Конечно, он понимал, почему на этот пост был назначен рекрут с Земли, относящийся к самому низкому классу. Вер'Кв'квинн сказал, что тесты Гарри свидетельствуют об идеальном сочетании цинизма и оригинальности и делают его лучшим кандидатом в наблюдатели в аллафорическом пространстве. Но по правде говоря, уровень Е непривлекателен для большинства кислорододышащих. Большие кланы цивилизации Пяти Галактик в лучшем случае считают его неприятной и причудливой странностью. Опасной и непредсказуемой. В отличие от уровней А, Б и Ц уровень Е предлагает немного кратчайших путей, минующих обширный вакуум реального пространства. Всякий, кто спешит – или у кого есть инстинкт самосохранения, – выберет скорее пункты перехода, гипердрайв или мягкоквантовые туннели, а не пространство, в котором царствуют капризные субъективности.

Конечно, кислорододышащие – наиболее крикливые и исступленные представители восьми порядков жизни. Замечая водородников, кванты, мемоиды и другие экзотические типы, Гарри вел записи, фиксируя их безразличие к течению времени. Они не считают время своим врагом, как считаем мы, кислородные типы.

Его начальники в Институте всегда с жадностью принимали данные о подобных полетах, хотя Гарри не мог понять почему. Порядки разума редко взаимодействуют друг с другом, они словно занимают разные вселенные.

Тем не менее в этой странности можно спрятать что угодно, и именно эта особенность иногда привлекает сюда жизнь, основанную на кислороде. Иногда какая-нибудь фракция или союз посылают через пространство Е боевой флот, предпочитая испытывать неудобства, но застать противника врасплох. Или преступники могут надеяться тайно пройти по этому предательскому царству. Гарри учили высматривать сунеров, генных грабителей, синтоворов и тех, кто старается обойти строгие правила миграции и Возвышения. Правила, которые до сих пор не позволяли космосу погрузиться в хаос и разрушения.

Гарри не питал иллюзий относительно своего статуса. Он знал, что его работа опасна и скучна и большие институты поручают ее клиентам самых незначительных кланов. Но он серьезно относился к своей клятве, данной Институту Навигации и Вер'Кв'квинну. И собирался всем сомневающимся показать, на что способен неошимп.

Эта решимость подверглась серьезному испытанию, когда он проснулся в следующий раз и всмотрелся через планки жалюзи. И, удивленно мигая, увидел ряды зубчатых зеленых хребтов, появившихся, пока он спал. Неторопливо разворачиваясь на равнине, они напоминали полупогруженный торс какого-то гигантского морского змея и уходили к обоим горизонтам, закрывая панораму пурпурной равнины.

Время здесь течет неторопливо, и могло пройти несколько псевдодней, прежде чем исчезнет преграда, закрывавшая вид. Гарри некоторое время смотрел, как медлительно поднимаются и опускаются завитки змея, гадая, какая комбинация реальности и его собственных мыслительных процессов могла породить такое видение. Если это и мемоид – еще одна самостоятельная живая абстракция, он достаточно велик, чтобы поглотить большинство других, более скромных идеализации, пасущихся поблизости.

Когда концепция сильно разрастается, становится ли она частью ландшафта? Сливается ли она с основанием пространства Е? Принимает ли эта «идея» участие в мотивации всего космоса?

Одно несомненно: когда нечто подобное встает на пути, он не в состоянии наблюдать за отведенной для него областью.

К несчастью, проклятые банановые шкурки по-прежнему окружают его станцию, как смертоносное аллафорическое минное поле. Однако очевидно, что пришло время передвинуться.

Когда он впервые попытался вручную управлять движением ног-стебельков, станция покачнулась. Очевидно, его высокая башня превышает пределы вертикальности в этом районе, где местные законы физики запрещают полеты. Сооружение накренилось и трижды едва не упало, прежде чем он приспособился.

Увы, передать управление станцией компьютеру невозможно. «Режим пилотирования» в пространстве Е часто бесполезен: машины слепы и глухи к аллафорам, лежащим прямо перед ними.

– Ну, поехали, – сказал Гарри и осторожно двинул платформу вперед, поднимая одну паучью лапу, пронося мимо желто-коричневой «шкурки» и ставя на самое надежное место в пределах досягаемости. Проверив устойчивость, он переместил центр тяжести станции и переносил вес вперед, пока не почувствовал, что можно делать второй шаг.

Процесс похож на игру в шахматы: нужно думать на десять ходов вперед, потому что вернуться назад невозможно. «Обратимость» – бессмысленное слово в этом континууме, где смерть может быть всего лишь одним из атрибутов живого существа, а энтропия — еще один концепт, охотящийся в саванне идей.

Передвижение превратилось в медленный, напряженный процесс, скучный и поглощающий все внимание. Гарри стал еще больше презирать символы банановых кожурок. И использовал свою ненависть, чтобы усилить сосредоточенность, осторожно пробираясь посреди желтых эмблем скользкости и зная, что любой неверный шаг может отбросить станцию к забвению.

Каким-то образом – он это знал – кожурки чувствовали его отвращение и ненависть. Их границы под его взглядом как будто слегка съеживались и становились отчетливей.

Нам не нужны для этой работы бесстрастные наблюдатели, объяснял Вер'Кв'квинн, когда Гарри приняли в корпус наблюдателей на базе Каззкарк.

Мы можем выбрать многих других, чье сознание более дисциплинированно. Они отчужденней, осторожней и во многих отношениях разумней. Такие добровольцы нужны повсюду. Но в пространстве Е больше подходит кто-нибудь вроде тебя.

Спасибо, ответил Гарри. Вы хотите сказать, что я не должен быть скептичен, когда отправляюсь на задание?

Командир отряда наклонил большую червеобразную голову. Шуршащие пластинки произносили слова на щелкающем галактическом пять.

Только те, кто проявляет скептицизм, готовы к истинным приключениям, продолжал Вер'Кв'квинн. Но есть много разновидностей скептицизма. Твой скептицизм прочный, земной, внутренний. Вы, молодые земляне, воспринимаете окружающее лично, как будто космос особенно заинтересован в том, чтобы причинять вам неприятности. На большинстве уровней реальности это отъявленная ошибка гордости солипсизма. Но в пространстве Е это, возможно, единственный способ справиться с идиосинкразическим космосом.

После этого разговора Гарри испытал смешанные чувства – как будто только что получил смертельное оскорбление и одновременно высочайшую похвалу в жизни. И почувствовал еще большую решимость.

Возможно, Вер'Кв'квинн этого и добивался.

Я вас ненавижу, мысленно обращался Гарри к нелепым, оскорбительным желтым кожуркам. На каком-то уровне это могут быть нейтральные завитки пространства, описываемые холодными уравнениями. Но здесь они своим видом словно насмехались над ним, вызывая глубокое отвращение, и Гарри использовал его как преимущество. Он вел станцию так, словно каждый небольшой успех еще больше унижает реального врага.

Ему стало жарко, он вспотел. Проходил один напряженный час за другим, и густой острый запах постепенно заполнил купол.

Наконец проворным ловким движением Гарри перенес свой экипаж через последнее препятствие и глубоко вздохнул, чувствуя себя уставшим, вспотевшим и торжествующим. Может быть, на каком-то уровне аллафоры поняли, что потерпели поражение, потому что в то же мгновение «шкурки» начали трансформироваться, желто-коричневые морские звезды отращивали иглы и завитки…

Гарри не стал ждать, чтобы посмотреть, чем они станут. Он приказал режиму пилотирования поскорее убираться отсюда.

Потребовалось какое-то время, чтобы миновать зеленое «морское чудовище», ныряя в промежутки между его разворачивающимися завитками. Переход заставил Гарри понервничать, глядя на участки гигантского торса этой ожившей концепции. Но вот наконец он может свободно передвигаться по открытой местности. Мимо понеслась пурпурная равнина. Гарри нацелился на самый перспективный наблюдательный пункт – коричневый холм, который выглядит достаточно постоянным и в то же время слишком голым и земным, чтобы привлечь голодных мемоидов. В таком месте он может остановиться и мирно возобновить исполнение своих обязанностей патрульного.

Возвышение находится на некотором удалении – не меньше нескольких мидуров субъективной протяженности. Тем временем окружающее пространство выглядит спокойным. Несколько замеченных Гарри аллафорических тварей торопливо уходили с его пути. Большинство хищных мемоидов не любит упрощенные запахи металла и других твердых веществ, которые вторгаются с других уровней реальности.

Гарри решил, что можно спуститься вниз и принять душ. Затем, расчесывая густые завитки волос, приказал автоповару приготовить что-нибудь поесть. Подумал, не поспать ли, но обнаружил, что все еще слишком напряжен. В таком состоянии сон будет полон видениями и не принесет отдыха. И вообще разумней присматривать, когда корабль движется. Режим пилотирования не может замечать все.

Решение оказалось верным. Поднявшись в купол, Гарри заметил, что его верный корабль гораздо ближе к цели, чем он ожидал. Какой быстрый прогресс. Мы уже на полпути вверх по холму, подумал Гарри, рассматривая местность в окна. Превосходное место для наблюдений.

И тут на приборной доске сразу несколько инструментов начали возбужденно гудеть. Проверив показания, Гарри понял, что прямо впереди, за вершиной хребта, находится что-то состоящее преимущественно из прочной материи. Это не форма другого порядка жизни. Все подозрительно знакомые признаки, которые его научили замечать в поисках кораблей Цивилизации Пяти Галактик.

Кислородники, понял Гарри.

Попались!

Проверяя оружие, он испытал прилив возбуждения. Именно к этому его готовили. К встрече с собственным порядком жизни, который появляется в мире, где Нет места существам из протоплазмы. Гарри предвкушал удовольствие, которое испытает, когда остановит и станет осматривать корабль какого-нибудь напыщенного, высокомерного клана, вроде соро или танду. Придется им проглотить это оскорбление: ведь их поймает и будет проверять простой шимпанзе из клана земных волчат.

Ты здесь не для того, чтобы воевать, напомнил себе Гарри, готовя оборудование станции.

Главная твоя задача – наблюдать и докладывать.

Тем не менее он – представитель закона и обладает правом допрашивать кислородные существа, которые оказываются на этом уровне. И вообще подготовка оружия – разумная предосторожность. Во время работы в пространстве Е разведчики часто исчезают. Конечно, нападение шайки преступников может показаться слишком приземленным по сравнению с пожиранием какой-нибудь самостоятельно передвигающейся идеей… но ты все равно будешь мертв.

Привидение не движется, с некоторым удивлением заметил Гарри. Просто стоит на месте, чуть ниже вершины. Может, корабль сломался или столкнулся с какими-то неприятностями. Или еще…

В голове у него возникла мысль о засаде. Привидение может поджидать его.

Но ведь оборудование Гарри специально подготовлено для использования на уровне Е, а у пришельцев могут быть только обычные корабельные инструменты. Вполне вероятно, что они вообще еще его не заметили.

Я могу захватить их врасплох.

Но по мере того как проходили дуры и псевдорасстояние до цели сокращалось, Гарри начал сомневаться в том, насколько хороша его идея. В этом континууме большинство кислородных существ нервничают. Может быть, испытывают воинственность. И сюрприз может оказаться не таким уж выгодным. Он слишком поздно вспомнил, что станция по-прежнему выглядит как паук! Свирепо выглядящая, на длинных лапах, она делает огромные шаги. Такое устройство дает ему хороший обзор… и делает уязвимым для огня, если встреченные возьмутся за оружие.

Ну, менять что-либо уже поздно. Готов я или нет, начинается!

Переваливая через метафорический холм, Гарри включил транспондер распознавания, смело передавая символические ссылки на свой официальный статус и принадлежность к одному из высших институтов галактической культуры.

Пришелец появился на виду, заполнив переднее смотровое окно – приземистая продолговатая фигура, напоминающая бронированного жука с грозными клешнями. Эти клешни угрожающе протянулись к Гарри. Ряды длинных тонких эмиттеров над лбом жука раскачивались, как чувствительные антенны, вызывающе посылая навстречу Гарри агрессивные символические ответы на его вызов. Дергающиеся клубки материального значения стремительно преодолевали расстояние между кораблями. И когда первый клубок ударился о переднюю панель, послышался хлюпающий звук, перешедший в крик, который заполнил все помещение.

СДАВАЙСЯ, ЗЕМЛЯНИН! СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕСПОЛЕЗНО! КАПИТУЛИРУЙ ИЛИ УМРИ!

Гарри замигал. Он несколько дуров просто смотрел, держа руку на управлении оружием, а в окно продолжали стучать новые угрозы.

ПОКОРИСЬ! ПРИГОТОВЬСЯ К ВСТРЕЧЕ С ТВОИМИ СОЗДАТЕЛЯМИ! СПУСТИ ШОРТЫ! ЗОВИ НА ПОМОЩЬ ДЯДЮШКУ! СДАВАЙСЯ ВО ИМЯ ЗАКОНА!

Неожиданно Гарри издал низкий стон.

Должно быть, это Засусазу… мой сменщик. Неужели срок дежурства кончился?

Кто еще может сидеть на холме в пространстве Е, на открытом месте, как не еще один проклятый глупый доброволец Вер'Кв'квинна?

Об оконные щиты ударялись все новые оскорбительные клише, заставляя купол болезненно резонировать, и наконец Гарри ответил собственным залпом. Одно за другим он отправлял Засусазу красочные земные проклятия, удовлетворяя страсть коллеги к живописным земным ругательствам.

– Смейся, пока можешь, жабья морда! Проглоти и это, переросший комок слизи! Заплесневевший сыр! – Он рассмеялся, отчасти облегченно, отчасти потому, что увлечение Засусазу показалось ему очень глупым.

Что ж, все, кто работает на Вер'Кв'квинна, в той или иной степени немного тронулись, подумал Гарри, стараясь быть великодушным. Засусазу лучше многих других. Он по крайней мере любит небольшие сюрпризы.

Тем не менее, обменявшись докладами со своим сменщиком и предоставив Засусазу распоряжаться в царстве идей, Гарри задумался над причиной своего чувство облегчения. Дежурство было трудным, и он заслужил отдых. Однако, несмотря на раздражение, опасность и одиночество пространства Е, он всегда испытывает некоторое разочарование, когда дежурство заканчивается. И можно возвращаться домой.

Домой? Может быть, проблема именно в этом слове.

Он подумал над ним, словно это концептуальная тварь, бродящая по пурпурной равнине.

Оно не может означать Хорст, так как я ненавижу каждую минуту, проведенную там. Или Землю, где я провел всего один год, в одиночестве и смятении.

Может ли домом служить база Каззкарк, если другого дома у меня нет?

Может ли исполнять эту роль Институт Навигации, теперь, когда я должен служить ему верно, как служат роду или стране?

Гарри понял, что не знает, как определить это слово.

С того момента, как он впервые прилетел сюда с Каззкарка, все внешние ориентиры и приметы изменились. Тем не менее оставалось общее впечатление привычности и знакомства. Гарри никогда не опасался заблудиться.

И не очень удивился, когда красно-синее небо над головой постепенно наклонилось, соприкасаясь с «землей», подобно огромной опускающейся стене. Он принял на себя управление станцией. Осторожно, маневрируя вручную, ввел станцию в удобное отверстие в небе.