Текст книги "Обитель чародеев"

Дэвид Эддингс
Обитель чародеев

Биббиди, Джеку Чопперу, а также Джимми и Энди -

самым близким и преданным друзьям,

которые поддержали меня с самого начала, – посвящается.

ПРОЛОГ

В котором повествуется о том, как Райве – Железная хватка стал хранителем Ока Олдура, и о зле, причиненном Найссой.

Из «Книги Олорна» и более поздних хроник.

И вот наступило время, когда Чирек со своими тремя сыновьями и Белгаратом, чародеем, отправились в Маллорию на поиски волшебного камня Олдура, похищенного безобразным богом Тораком. Когда наконец они проникли в башню Торака, где был спрятан камень, Железной хватке (самому молодому из сыновей Чирека) удалось взять бесценное сокровище и вынести его, поскольку один лишь Райве не таил в душе злого умысла

Возвратившись на Запад, Белгарат завещал Райве и его потомкам вечно хранить камень, наказав: «До тех пор, пока он остается в твоем роду, на Западе будут царить мир и спокойствие».

Затем Райве взял камень и с друзьями отплыл на остров Ветров. Он указал место, где могли причаливать морские суда, и приказал воздвигнуть цитадель и построить город, обнесенный стеной, который люди нарекли Райве. Это был город-крепость, предназначенный для ведения войн.

В цитадели находилась большая комната с троном из черного камня, которую назвали залой Райвенского короля.

Однажды, когда Райве спал крепким сном, к нему явился Белар, Бог-Медведь олорнов, и произнес: «О хранитель Ока, по моей воле с неба упадут две звезды. И ты возьмешь эти две звезды и положишь их в огонь и выкуешь из одной лезвие, а из другой – рукоять, а соединив их, получишь меч, который будет служить для охраны Ока брата моего Олдура».

Когда Райве проснулся, он увидел, как упали две звезды, и отправился в высокие горы и отыскал их там. Затем он сделал все так, как велел Белар. Однако лезвие меча и рукоять не могли сойтись вместе, и Райве в отчаянии прокричал: «О горе мне! Что я наделал!»

Лисица, которая сидела рядом и наблюдала за его работой, посоветовала Райве: «Твоему горю можно помочь. Возьми рукоять и прикрепи к ней Око». И когда Райве сделал, как научила его лисица, камень слился воедино с рукоятью, но лезвие и рукоять не сходились. Тогда лисица снова посоветовала ему: «Возьми лезвие в левую руку, а рукоять в правую и попробуй еще раз». «Ничего не выйдет. Это невозможно», – сказал Райве. «Мудрый человек, – продолжала лисица, – узнает, что возможно и что невозможно после того, как попытается».

Пристыженный Райве соединил лезвие с рукоятью, и лезвие вошло в рукоять, как нож в масло. Отныне меч останется таким вечно.

Лисица засмеялась и сказала: «Возьми меч и ударь им по скале, что перед тобой».

Райве испугался, что от удара о скалу лезвие может сломаться, но тем не менее послушался. Скала раскололась надвое, и из расселины забила струя воды, которая потекла рекой к городу, расположенному внизу. И далеко на Востоке, во тьме Маллории, страшный Торак очнулся от сна, когда холод сковал его сердце.

Лисица вновь засмеялась и побежала прочь, но потом остановилась, и Райве увидел, что это уже никакая не лисица, а большой серебристый волк, которым обернулся Белгарат.

Райве приставил меч к черной каменной стене, которая возвышалась позади трона, и острие меча ушло в скалу. Отныне никто, кроме Райве, не смог вынуть его оттуда.

Шло время, и люди стали замечать, что волшебный камень озаряется холодным огнем всякий раз, когда Райве садится на трон. А когда он брал меч и поднимал его, то меч излучал голубой свет.

Ранней весной (в тот год, когда Райве выковал свой меч) небольшая лодка переплыла темные воды моря Ветров без паруса и весел. В этой лодке сидела самая красивая девушка на свете – её звали Белдаран. Она была любимой дочерью Белгарата, и ей предстояло стать женой Райве. Райве с первого взгляда полюбил девушку, предназначенную ему судьбой.

Спустя год после женитьбы Райве на Белдаран, во время празднования Эрастайда, у них родился сын, на правой руке которого оказалось пятно, похожее на Око Олдура. Райве сразу же направился с мальчиком в зал Райвенского короля и приложил крохотную ладонь к рукояти меча. Камень признал ребенка и ярко вспыхнул от любви к нему. С тех пор все потомки Райве рождались с этим знаком, и только им ничем не грозило соприкосновение с камнем. При каждом прикосновении руки ребенка к камню связь между родом Райве и Оком становилась прочнее и все сильнее загорался камень

Тысячу лет простоял город Райве. Иногда чужестранные торговые суда заплывали в море Ветров, и тогда боевые корабли Чирека, призванные защищать остров, нападали на иноземцев и уничтожали их. Но однажды олорнские короли собрались на совет и пришли к выводу, что эти чужестранцы не являются слугами Торака, а поклоняются богу Недре. После этого они разрешили беспрепятственно проходить им в море Ветров. «Настанет час, – заметил один райвенский король правителям соседних стран, – когда сыны Недры вместе с нами выступят против энгараков одноглазого Торака. Не будем обижать Недру, топя корабли его детей». Правитель Райве говорил мудро, и олорнские короли согласились с ним, понимая, что обстановка в мире может измениться в любую минуту.

Соответствующие договоры были заключены с сыновьями Недры, которые проявили детский восторг, ставя свои подписи на листах пергамента. Когда же они приплыли в гавань Райве на кораблях, груженных яркими и ненужными безделушками, столь ценимыми ими, райвенский король посмеялся над их глупостью и приказал закрыть городские ворота.

Сыны Недры умолили своего короля, которого они называли императором, силой открыть ворота, чтобы они могли торговать на улицах города, и император направил к острову свою армию. Но одно дело допустить к морю этих странных торговцев из королевства, которое они называли Толнедра, и совершенно другое – позволить высадиться чужой армии у своих ворот безо всякого повода.

Райвенский король приказал очистить берег и гавань от кораблей Толнедры. Что было исполнено.

Велика была ярость императора Толнедры. Он собрал все свое войско, чтобы пересечь с ним море Ветров и пойти войной на райвенского короля. В это время миролюбивые олорны собрали военный совет и, пытаясь урезонить безрассудного императора, направили ему послание, в котором утверждалось, что, если он и впредь будет упорствовать, то они уничтожат его вместе с империей и развеют прах по морю. Император внял этому увещеванию и отказался от своей безумной затеи.

Проходил год за годом, и райвенский король понял, что торговцы из Толнедры никакого вреда не приносят, и разрешил им построить на берегу, перед городом, деревню и торговать там своими никому не нужными товарами. Их стремление продавать не находившие спроса изделия настолько позабавило его, что он обратился с просьбой к своему народу приобретать вещи у торговцев из Толнедры;

Затем, спустя четыре тысячи лет и два года с того дня, когда проклятый Торак поднял украденное Око Олдура и расколол мир, новые иноземцы прибыли в деревню, которую основали сыны Недры у стен Райве. Вскоре выяснилось, что прибывшие – сыновья бога Иссы. Они называли себя найсанцами и утверждали, что ими правит женщина, Солмиссра. Такая новость повергла в изумление жителей Райве.

Эти люди прибыли под личиной дружбы, заверяя, что привезли с собой богатые дары для райвенского короля и его семьи. Услыхав это, Горек-мудрый, старый король из рода Райве, захотел побольше узнать о детях Иссы и их королеве. С женой, сыновьями и женами своих сыновей, а также со всеми отпрысками королевских кровей он вышел за пределы крепости и города, чтобы посетить найсанцев, радушно приветствовать их и получить от них бесценные дары, присланные распутной женщиной из Стисс Тора. С радостными улыбками и громкими восклицаниями райвенский король со своим семейством был препровожден в жилище гостей.

Тут же злобные и коварные сыны Иссы перебили всех, кто являлся плодом и семенем рода Райве. Их оружие было смазано ядом, и малейшая царапина означала смерть.

Сохранивший силы даже в преклонном возрасте, Горек отчаянно сражался с убийцами не ради себя (он ощутил приближение смерти с первым ударом), а ради того, чтобы спасти хотя бы одного из своих внуков, которые продолжили бы славный род. Увы, все были обречены, за исключением одного мальчика, который бросился в море. Когда Горек увидел это, то закрыл голову плащом, издал стон и упал под смертельными ударами ножей злодеев.

Когда страшная весть достигла Бренда, стража цитадели, его гнев был ужасен. Вероломные убийцы были пойманы, и Бренд лично допрашивал каждого так, что трепетали даже самые отчаянные. И правда была установлена. Горека и его семью злодейски убили по приказу Солмиссры, Королевы-Змеи.

О ребенке, который бросился в морскую пучину, никто ничего не ведал. Один из допрошенных утверждал, что белая сова подхватила его и куда-то унесла, но ему не поверили. Однако под самыми страшными пытками он не отказывался от своих слов.

После этого события вся Олорния вступила в схватку с сынами Иссы, предав огню и мечу их города. В последний час Солмиссра призналась, что это злодеяние свершилось по настоятельному требованию Торака-Одноглазого и его слуги Зидара.

Таким образом, не стало больше райвенских королей, призванных охранять священное Око Олдура, хотя Бренду и тем, кто потом носил это имя, волей неволей пришлось взять на себя управление Райве. В последующие годы время от времени разносились слухи о том, что семя рода Райве лежит сокрытое где-то в далеких краях. Райвены, облаченные в серые плащи, в поисках его обшарили весь свет, но так никого и не нашли.

Меч оставался на том месте, куда поставил его Райве, и камень продолжал светить, хотя и не так сильно, как прежде, словно из него уходила жизнь. И люди стали привыкать к мысли, что, покуда Око в рукояти меча, Запад находится в безопасности, пусть даже без райвенского короля. Никто также не думал, что камню что-то угрожает, поскольку любого, кто прикасался к нему, ожидала мгновенная смерть, не будь он истинным потомком рода Райве.

После того как его приспешники убили райвенского короля и хранителя Ока Олдура, Торак-Одноглазый вновь стал вынашивать планы по захвату Запада. И вот спустя много лет он опять двинул несметную армию энгараков, чтобы уничтожить всех, кто противился ему. Его орды пронеслись по Олгарии и через Арендию вышли к городу Во Мимбру.

В это время Белгарат и его дочь чародейка Полгара пришли к тому, кто назывался Брендом и стражем Райве, чтобы держать с ним совет. С ними Бренд повел свою армию на Во Мимбр. И в кровавой битве, разыгравшейся у стен этого города, Бренд, черпая силы у Ока Олдура, одолел Торака. Зидару удалось похитить и спрятать тело своего хозяина, но, несмотря на все старания ученика, бог не просыпался. И вновь люди Запада вздохнули свободно под сенью волшебного камня и Олдура.

А между тем распространилась молва, что новый Райвенский король, истинное семя семейства Райве, должен явиться и воссесть на трон в зале райвенского короля. Позднее прошли слухи, что дочь императора Толнедры в день своего шестнадцатилетия должна будет стать невестой райвенского короля, если, конечно, он объявится. Немногие верили этим россказням. Проходили столетия, и Запад оставался свободным. Око Олдура было там, где ему и положено быть, светясь мягким спокойным огнем. А где-то (поговаривали люди) спит грозный Торак, дожидаясь возвращения райвенского короля...

На этом хронику тех давних времен можно было бы закончить. Однако всякая правдивая хроника не имеет конца. Ни о чем нельзя говорить наверняка до тех пор, пока злодеи строят свои козни.

И вновь потянулись столетия. И вновь стали распространяться слухи, тревожившие тех, кто находился на вершине власти. В народе шептали: «Око Олдура пропало». И вновь земли Запада увидели Белгарата и Полгару. На этот раз они взяли с собой молодого человека по имени Гарион, который называл Белгарата своим дедом, а Полгару – тетей. Двигаясь по королевствам, они собрали вокруг себя весьма пеструю компанию.

Олорнским королям, которые съехались вместе, Белгарат сообщил, что изменник Зидар каким-то образом похитил Око из рукояти меча и сбежал с ним на Восток, скорее всего, для того, чтобы пробудить погруженного в глубокий сон Торака. Именно туда и предстояло отправиться Белгарату со своими спутниками.

В ходе поисков Белгарат обнаружил, что Зидару удалось найти самого чистого душой ребенка на свете, который мог безбоязненно прикасаться к Оку. И теперь путь его, Белгарата, лежал в мрачную и опасную обитель гролимских священников Торака, к магу Ктачику, завладевшему мальчиком и волшебным камнем.

Этот поход, предпринятый Белгаратом и его людьми в поисках Ока, получил название «Белгариад». Вместе с тем его окончание окутано мраком, как о том и говорится в Пророчестве. Впрочем, в Пророчестве ничего не сказано о том, чем все кончится.

ЧАСТЬ 1

Глава 1

Ктачик был мертв, более чем мертв, и сама земля вздыхала – так на неё подействовал его уход из жизни. Гарион вместе со всеми бежал по темным галереям, которые пронизывали шатающуюся базальтовую скалу, едва успевая уворачиваться от осколков глыб, сыпавшихся на них в полумраке. Ничего не соображая, он стремительно несся вперед, подавленный грандиозностью происшедшего; мысли хаотически путались в голове. Только в беге заключалось спасение, и он летел, не думая ни о чем; лишь гулкие звуки шагов эхом отзывались в бешено стучащем сердце.

Одновременно в ушах звучала чудесная песня, которая, проникая в самые глубины мозга, стирала все мысли и наполняла душу чувством неописуемой радости. Несмотря на затуманенное сознание, Гарион, однако, ощущал доверчивую маленькую руку, которую он держал в своей. Маленький мальчик, которого они обнаружили в мрачной башне Ктачика, семенил рядом, прижимая к груди Око Олдура. Гарион понимал, что это камень заставляет петь его душу. Камень что-то нашептывал ему на ухо, когда они поднимались по ступенькам башни, и его песнь зазвучала сильнее, когда они вошли в зал. Это песнь чудо-камня опустошала сознание, а не чудовищный взрыв, который уничтожил Ктачика и швырнул на пол Белгарата, как тряпичную куклу, или глухой гул землетрясения, последовавший за этим взрывом.

Гарион гнал от себя эту мелодию, пытаясь собраться с мыслями, но песнь делала бесполезными все его усилия, парализуя ум, так что отрывочные и скудные впечатления исчезали неизвестно куда, и он бежал не разбирая пути.

Сыроватый чад, исходивший из бараков для рабов, расположенных под городом Рэк Ктол, ворвался неожиданно в темные галереи. Как бы под влиянием этого смрада волна других запахов захлестнула Гариона: теплый запах свежеиспеченного хлеба на кухне тети Пол, там, на далекой ферме... соленый запах моря, когда они достигли Дарины на северном побережье Сендарии, когда только отправились на поиски камня... зловоние болот и джунглей Найссы... тошнотворная вонь сжигаемых тел рабов, приносимых в жертву в замке Торака, который сейчас рушился под обломками стен Рэк Ктола. Но вот что странно: запах, который наиболее сильно будоражил его память, был запах согретых солнцем волос принцессы Се'Недры.

– Гарион! – послышался вдруг в кромешной тьме голос тети Пол. – Берегись! – Он приказал себе оглянуться и едва не споткнулся о большую груду камней, которые совсем недавно служили потолком.

В следующую секунду отовсюду понеслись душераздирающие вопли рабов, запертых в своих клетках, которые с грохотом и гулом землетрясения слились в одну ужасающую какофонию. Потом из темноты раздались новые звуки – отрывистые резкие голоса мергов... неуверенная поступь бегущих ног... хлопание незапертой железной двери, которая бешено застучала по стене в то время как скала вздрогнула и от неё отвалилась огромная глыба, которая покатилась по коридорам. Пыль столбом поднялась в темницах пещеры – плотная, удушающая пыль, которая слепила глаза и заставляла непрестанно кашлять, когда они перебирались через завал.

Гарион осторожно перенес через камни ребенка, который совершенно спокойно смотрел ему в лицо и даже улыбался, несмотря на творившийся вокруг хаос и миазмы, проникавшие со всех сторон. Он хотел было поставить мальчика на ноги, но потом передумал, решив, что понесет. Так будет легче и безопаснее. Гарион повернулся и двинулся дальше по коридору, и тут же отскочил назад, когда почувствовал под ногой что-то мягкое. Наклонившись, он с отвращением отшатнулся, заметив безжизненную человеческую руку, торчащую из горы камней.

Они бежали в ревущей тьме, путаясь в черных одеяниях мергов, которые делали их невидимыми.

– Погодите! – Релг, алгос, поднял вверх руку и остановился, склонив голову набок и напряженно вслушиваясь

– Не здесь! – бросил на ходу Бэйрек, неуклюже устремляясь вперед с Белгаратом на руках. – Не останавливайся, Релг!

– Постойте! – приказал Релг. – Я попытаюсь услышать. – Затем он замотал головой. – Назад! – отрывисто сказал он, быстро оборачиваясь и подталкивая их. – Бежим!

– Там же мерги! – возразил Бэйрек.

– Бежим! – повторил Релг. – Эта часть вот-вот рухнет!

Не успели они сделать и двух шагов, как новый страшный скрежет донесся до них. С тяжелым стоном, который, казалось, длится целую вечность, гора заходила ходуном. Внезапно галерея, по которой они бежали, озарилась светом, и огромная трещина расколола толщу остроконечной базальтовой скалы, которая стала медленно расширяться, и наконец массивная глыба рухнула с высоты нескольких тысяч футов вниз, туда, где простиралась пустынная равнина. Красное сияние взошедшего солнца слепило так же, как тьма внезапно разверзшегося мира пещер. Огромная рана на горном склоне вскрыла десятка два зияющих отверстий вверху и внизу, совсем недавно служивших надежными пещерами.

– Вон они! – послышалось откуда-то сверху.

Гарион вскинул голову и увидел в пятидесяти ярдах от себя шестерых мергов в черной одежде, которые с обнаженными мечами стояли на краю пещеры, откуда валили клубы пыли. Один из них возбужденно указывал мечом в сторону беглецов. Но вот гора снова тяжело вздохнула, и еще один большой кусок скалы устремился вниз, унося с собой вопящих мергов.

– Бежим! – снова закричал Релг, и все бросились за ним обратно в темноту содрогавшихся от подземных толчков коридоров.

– Подождите, – тяжело дыша и останавливаясь, проговорил Бэйрек после того, как были преодолены несколько сот ярдов. – Дайте передохнуть. – Он опустил Белгарата на землю.

– Я могу тебе помочь, милорд? – быстро предложил Мендореллен.

– Не надо, – прохрипел Бэйрек. – Я сам. Немного запыхался. – Он огляделся. – Что здесь произошло? Кто тут приложил руку?

– Белгарат с Ктачиком немного повздорили, – ответил ему Силк с язвительной сдержанностью. – В конце концов события стали развиваться весьма бурно.

– Что случилось с Ктачиком? – спросил Бэйрек, не в силах никак отдышаться. – Я никого не видел, когда мы с Мендорелленом ворвались в комнату.

– Он уничтожил себя, – ответила Полгара, опускаясь на колени и вглядываясь в лицо Белгарата.

– Мы никого не видели, миледи, – заметил Мендореллен, уставившись в темноту и сжимая в руке широкий меч.

– От него мало что осталось, – проговорил Силк.

– Здесь мы в безопасности? – спросила у Релга Полгара.

Алгос приложил ухо к стене и прислушался. Потом утвердительно кивнул головой.

– Пока.

– Тогда передохнем. Мне надо осмотреть отца. Нужен свет.

Релг порылся в карманах пояса и смешал два состава, которые дали слабое свечение.

Силк с любопытством взглянул на Полгару.

– Что же в самом деле произошло? Неужели Белгарат таким образом расправился с Ктачиком?

Она покачала головой, слегка касаясь руками груди отца.

– Ктачик почему-то решил уничтожить Око Олдура, – произнесла Полгара. – Что-то настолько напугало его, что он забыл о первом правиле чародейства.

Воображение нарисовало Гариону сцену, когда ему на миг удалось проникнуть в сознание Ктачика перед тем, как гролим произнес свои последние слова «Не будь!», которые превратили его в ничто. Он также увидел мимолетный образ, который возник в голове первосвященника, – образ самого себя, держащего Око Олдура в руке, – и ощутил слепой необъяснимый страх от этого видения, приведшего к гибели Ктачика. Но почему? Почему гролим совершил смертельную ошибку?

– Что произошло с ним, тетя Пол? – спросил он, понимая, что должен узнать правду.

– Он больше не существует, – ответила она. – Исчезла даже субстанция, из которой он был сотворен.

– Я не это имел в виду... – возразил Гарион, но Бэйрек не дал ему договорить.

– Он уничтожил Око? – спросил гигант упавшим голосом.

– Ничто не способно уничтожить Око, – успокоила его Полгара.

Маленький мальчик освободил руку, которую продолжал держать Гарион, и уверенно приблизился к высокому чиреку.

– Миссия? – спросил он, протягивая круглый серый камень.

Бэйрек, как ужаленный, отпрянул от предлагаемого дара.

– Белар! – воскликнул он, быстро пряча руки за спину. – Пусть прекратит, Полгара! Разве он не понимает, как это опасно?

– Я сомневаюсь.

– Как Белгарат? – поинтересовался Силк.

– У него сильное сердце, – ответила Полгара. – Он, правда, сильно устал от этой борьбы.

После долгого раскатистого эха скала перестала содрогаться, и повисла напряженная тишина

– Все кончилось? – спросил Дерник, нервно крутя головой.

– Скорее всего, нет, – произнес почти шепотом Релг в неожиданно наступившей тишине. – Землетрясения обычно продолжаются довольно долго.

Бэйрек пристально посмотрел на мальчика и тоже негромко спросил:

– Откуда он?

– Из башни Ктачика, – объяснила Полгара. – Этого ребенка воспитал Зидар, чтобы он похитил камень

– Он никак не похож на воришку.

– Он и не вор. – Полгара взглянула на белобрысого малыша без роду и племени. – Кто-то должен приглядывать за ним. Есть в нем что-то странное. После того как мы спустимся вниз, я выясню это, но пока что у меня голова идет кругом.

– Может, все дело в камне? – с любопытством спросил Силк. – Я слышал, что он необыкновенно действует на людей.

– Возможно, и в нем, – неуверенно ответила Полгара. – Присмотри за мальчиком, Гарион, и не потеряйте Око.

– Почему я? – вырвалось у него.

Она пристально посмотрела на Гариона.

– Хорошо, тетя Пол. – Он по собственному опыту знал, что спорить бесполезно.

– Что это?! – воскликнул Бэйрек, поднимая руку и призывая всех к молчанию.

Где-то в темноте послышались приглушенные голоса, окрашенные резкими гортанными тонами.

– Мерги! – взволнованно прошептал Силк, хватаясь за кинжал.

– Сколько их? – спросил Бэйрек у тети Пол.

– Пятеро. Нет... шесть. Один плетется сзади.

– Гролимов среди них нет?

Она покачала головой.

– Идем, Мендореллен, – сурово проговорил могучий чирек, вынимая из ножен меч.

Рыцарь кивнул, перекладывая свое оружие из левой руки в правую.

– Ждите тут, – тихо произнес Бэйрек. – Мы не задержимся. – И они с Мендорелленом растворились в темноте, такой же черной, как и плащи мергов.

Все остались ждать, с трепетом в сердце вслушиваясь в приглушенные голоса, раздававшиеся неподалеку. И снова в голове Гариона зазвучала эта странная, все подчиняющая себе песнь.

Но вот совсем рядом прокатились камни, и их грохот почему-то напомнил ему о позвякивании молота в руках Дерника-кузнеца на ферме Фолдора, тяжелой поступи лошадей и скрипе повозок, в которых они возили репу в Дарину. Как давно это все было... И пронзительно визжащий кабан, которого он убил в заснеженных лесах Вэл Олорна, и берущая за душу мелодия флейты арендийского мальчика, улетающая в высокое небо с усеянного пнями поля, и мерг Эшарак с перекошенным от ненависти лицом, обезображенном шрамами...

Гарион тряхнул головой, пытаясь освободиться от воспоминаний, однако песня продолжала неотступно звучать в ушах, навевая дурманящие мечтания, и вот ему уже видится шипящее и потрескивающее тело Эшарака, сжигаемого под могучими старыми деревьями в лесу Дриад, и отчаянная мольба гролима: «Сжалься, господин!..» Вслед за этим – пронзительные крики во дворце Солмиссры, когда Бэйрек, превратившись в страшного медведя, продирался в тронный зал, а бок о бок с ним в ледяной ярости шагала тетя Пол.

В который раз голос, который всегда звучал в его голове, приказал ему:

– Перестань с этим бороться.

– Что это? – требовательно спросил Гарион, пытаясь собраться с мыслями.

– Око.

– Что ему нужно?

– Оно хочет узнать тебя. Таким путем Око узнает многое.

– Разве нельзя подождать? У нас в самом деле сейчас нет времени.

– Ты можешь попытаться все объяснить, если хочешь, – произнес довольный голос. – Он может выслушать тебя, хотя я сомневаюсь. Ведь он очень долго ждал тебя.

– Но почему меня?

– Ты не устал задавать одни и те же вопросы?

– Другие испытывают то же самое?

– В меньшей степени. Успокойся и расслабься. Так или иначе он получит то, что хочет.

Внезапно в темных проходах раздался звон мечей и испуганный крик. Затем до Гариона донеслись стон и глухие удары, сменившиеся гнетущей тишиной.

Через несколько секунд послышались торопливые шаги. Это вернулись Бэйрек с Мендорелленом.

– Мы не смогли отыскать того, кто шел за ними следом, – доложил Бэйрек. – Белгарат никак не очнется?

Полгара медленно покачала головой.

– Он без сознания.

– Я понесу его. Надо двигаться дальше. Спускаться придется долго, а в пещерах скоро будет полно мергов.

– Минутку. Релг, ты можешь определить, где мы находимся?

– Приблизительно.

– Веди нас к тому месту, где осталась рабыня, – проговорила Полгара тоном, не терпящим возражений.

Лицо Релга помрачнело, но он ничего не сказал.

Бэйрек нагнулся и поднял не приходящего в сознание Белгарата. Гарион протянул руку, и маленький мальчик послушно подошел к нему, продолжая прижимать к себе Око. Мальчик был на удивление легким, и Гарион без труда понес его на руках. Релг высоко поднял тлеющую деревянную плошку, освещая путь, и они двинулись дальше, петляя в лабиринте мрачных пещер. С каждым шагом темнота все сильнее и сильнее давила на плечи Гариона. В который раз зазвучала ставшая уже привычной песня, которая в сочетании с мерцающим светом вызвала шквал образов. Но теперь, поняв, что происходит, он облегченно вздохнул. Песня проникала в сознание, а Око впитывало его воспоминания о прожитых днях как-то легко и незаметно. Камню словно хотелось побольше узнать о Гарионе, и юноше приходилось воскрешать в памяти те события, которые не казались ему исключительно важными, и, наоборот, камень не требовал от него того, что, на взгляд Гариона, было значительным. Например, камень заставил его припомнить каждый шаг, сделанный на долгом пути к Рэк Ктолу. Гарион мысленно перенесся в пещеру богов в горах за Марагором, где он прикоснулся к мертворожденному жеребенку и дал ему жизнь, исполняя такой странный и необходимый акт искупления, который отчасти компенсировал сожжение Эшарака, а потом отправился в долину, где попытался впервые найти применение своим способностям, данным свыше... Камень почти безучастно отнесся к ужасной схватке с Грулом, элдраком, и к посещению пещер алгосов, хотя проявил неподдельный интерес к тому, как Гарион и тетя Пол воздвигают мысленные барьеры для того, чтобы гролимы не могли узнать о их приближении к Рэк Ктолу. Безразлично отнесся камень к смерти Брилла и тошнотворной церемонии в храме Торака, зато очень заинтересовался разговором, состоявшимся между Белгаратом и Ктачиком в башне гролимского колдуна. Потом камень (с любопытством отметил про себя Гарион) принялся тщательно исследовать все, что касалось принцессы Се'Недры... как солнце играет в её медно-золотистых волосах... как гибки и изящны её движения... как она благоухает... как эмоции мелькают и играют на её личике... Эти воспоминания настолько затянулись, что Гарион забеспокоился. Одновременно он удостоверился, что многое помнит из того, что говорила и делала принцесса. Выходит, она крепко запала ему в душу.

– Гарион! – окликнула его тетя Пол. – Что с тобой? Я просила тебя следить за ребенком. Будь внимательнее. Нашел когда мечтать!

– Я не мечтал! Я... – «Как ей объяснить это?»

– Ты что?

– Ничего.

Они продолжали идти, ощущая, как время от времени земля тихо вздрагивает под ногами. Массивная базальтовая скала качалась и скрипела всякий раз, когда земля содрогалась в конвульсиях; и при каждом новом толчке они останавливались, затаив дыхание.

– Мы много прошли? – спросил Силк, нервно оглядываясь вокруг.

– Пожалуй, с тысячу футов, – ответил Релг.

– И только? Такими темпами мы будем спускаться неделю.

Релг пожал широкими плечами.

– Сколько надо, столько и будем спускаться, – хрипло заметил он, когда они пошли дальше.

Мерги проникли в соседнюю галерею – последовала вторая непродолжительная и жестокая схватка в темноте. Когда все было кончено, Мендореллен возвратился, прихрамывая.

– Почему ты не подождал меня, как я просил? – сердито упрекнул его Бэйрек.

Мендореллен безразлично заметил:

– Их было только трое, милорд.

– С тобой бесполезно разговаривать! – возмущенно добавил Бэйрек.

– Ты в порядке? – спросила рыцаря Полгара.

– Небольшая царапина, леди, – равнодушно ответил Мендореллен. – Ничего страшного.

Каменный пол галереи в очередной раз вздрогнул, и глухой шум прокатился по пещерам. Все застыли на месте, но мало-помалу земля успокоилась.

Преисполненные решимости, они продолжили спуск к подножию горы, петляя по лабиринту проходов и пещер. Подземные толчки, разрушившие Рэк Ктол и швырнувшие башню Ктачика в бездну, периодически сотрясали горную твердь, но уже не с такой силой. В один момент, показавшийся им вечностью, впереди промелькнул отряд мергов человек в десять. Их факелы отбрасывали зловещие причудливые тени на стены, а резкие голоса заполнили близлежащие пещеры и переходы. Пошептавшись, Бэйрек с Мендорелленом дали уйти целыми и невредимыми этим людям, которые не подозревали, какая ужасная участь поджидала их в двадцати ярдах. Когда наконец мерги скрылись, Релг убрал руку от пламени и двинулся дальше. Так, петляя, они шли к подножию остроконечной скалы, навстречу опасностям, поджидавшим их в пустынных землях мергов.

Несмотря на то что песнь Ока не стихала ни на секунду, Гарион теперь мог спокойно думать, идя извилистыми коридорами за Силком. «Наверное, – решил Гарион, – я свыкся с этой песней... или внимание переключилось на другое».

Все-таки они добились своего! Удивительно, но это так. Невзирая на все превратности судьбы, Око Олдура у них! Поиски, которые положили конец его размеренной жизни на ферме Фолдора, окончены, и они неузнаваемо изменили мальчика, выскользнувшего за ворота дома той холодной осенью. Гарион ощущал в себе эту данную свыше власть даже сейчас, догадываясь, что благодаря ей находится здесь, и замечая многочисленные намеки, неопределенные, смутно ощущаемые, иногда едва различимые, которые указывали на то, что возвращение Ока на прежнее место – только начало какого-то грандиозного замысла.