Текст книги "Армяне. Народ-созидатель"

Разнообразие рисунков и форм бронзового оружия и бронзовых орудий труда поистине изумляет. Мы видим простые и узорчатые топоры и секиры, а также прототипы алебард, иногда вычурных, несколько асимметричных очертаний. Кинжалы, дротики и мечи с острыми лезвиями и врезанным геометрическим узором встречаются в большом количестве. Даже скромные мотыги, кирки, ведра и черпаки теперь доступны в бронзе и являют собой образцы поточного изготовления. Тот факт, что земледельцы могли широко пользоваться металлическими инструментами вместо деревянных и каменных орудий и кожаных ведер, доказывает высокий уровень жизни во многих регионах.

Начиная со среднего бронзового века и далее гончарное дело в Армении неуклонно развивается. Игнорируемый терпеливыми гончарами куро-аракской культуры гончарный круг теперь используется повсеместно, что приводит к массовому производству керамических изделий. Появляются разнообразнейшие типы посуды – от прекрасных урн и ваз, которые найдены в богатых захоронениях вождей, до простых печных горшков, незамысловатых по фактуре и узору. Однако даже эти последние отличаются великолепным мастерством изготовления и приятным глазу простым геометрическим орнаментом, расписным или насеченным на поверхности. В некоторых случаях, как, например, в раскопках Эйлара, мы можем полюбоваться изящным хороводом диковинных фигур людей или животных, опоясывающих горлышко и верх вазы. Горшок, найденный в 1953 году в Дилижане (Северная Армения), демонстрирует нам не то обрядовую, не то охотничью сцену – процессию козлов или похожих на них рогатых животных и двухколесную колесницу, на которой стоит человек с распростертыми руками, в то время как другой человек рядом держит руки поднятыми таким образом, словно поддерживает края сосуда.

Узор на этом замечательном дилижанском горшке обращает нас к другой важной особенности армянского бронзового века. Речь идет о необычайно развитом колесном транспорте, в том числе военных колесницах. Самые ранние из них, со сплошными колесами, были в ходу еще у шумеров около 2500 лет до нашей эры. Также у них имелись четырехколесные повозки, в которые запрягались волы. Именно у шумеров родилась хитроумная идея использовать металлический обод или шину на распорках. Уже ко второму тысячелетию они применяли и металлические оси. Примерно к 1700 году относятся телеги со сплошными колесами, которые были найдены в Венгрии. Они во всем подобны тем, что и сейчас в ходу в турецких деревнях.

Предки армян пользовались телегами со сплошными колесами ранее второго тысячелетия до нашей эры, точнее, с раннего бронзового века. Куро-аракская культура дала нам большое количество игрушечных глиняных повозок такого типа. Самые ранние колесные повозки в Анатолии тянули быки или волы, однако примерно со второго тысячелетия до нашей эры там ездят на лошадях и запрягают их в колесницы. Езда на конях упоминается в шумерских пословицах с 2100 года до нашей эры, причем любопытно, что шумеры называют коня «горным ослом», как бы связывая это животное с горами Ирана, Курдистана и Малой Азии. Народы Митанни умело занимались коневодством, а хетты создали серьезное руководство по разведению и обучению лошадей. Позднее ассирийский царь Ашшурбанипал (668–626 гг. до нашей эры) имел в своем распоряжении множество колесниц и повозок, запряженных лошадьми.

На этом фоне важное значение имеют деревянные колесницы и фургоны (арбы), найденные начиная с 1956 года, при раскопках в Лчашене на берегу озера Севан. Эти замечательные повозки вышли на белый свет, когда после пуска Разданской гидроэлектростанции понизился уровень воды в озере. Здесь было обнаружено множество могильных ям, стенки и крыша которых были выложены камнями. Эти захоронения веками скрывались водами озера. Если бы не ил и вода, покрывавшие их, деревянные остовы телег и колеса давно бы рассыпались в прах. А теперь 25 повозок были искусно реставрированы ереванским архитектором Г.К. Кочояном. Четыре из них выставлены в переднем зале Исторического музея Армении в Ереване. Одна из них представляет собой образец прекрасной работы по дереву, причем особенно обращает на себя внимание резная задняя панель. Несмотря на то что они датируются примерно 2150 годом до нашей эры, четырехколесные фургоны смотрятся очень современно. У них арчатые крыши из гнутых деревянных полос, на которые натягивались навесы из шкур животных, в точности как в американских фургонах времен завоевания Дикого Запада. Среди лчашенских находок следует отметить четырехугольные телеги и двухколесные боевые колесницы. Если у фургонов и телег колеса сплошные, то у колесниц отлично сделанные сквозные колеса с удивительно большим числом спиц.

Профессор Стюарт Пиггот из Эдинбургского университета и доктор Ричард Барнетт из Британского музея принадлежат к числу западных археологов, которые осматривали эти повозки армянского бронзового века сразу на месте. В своей лекции, прочитанной в Лондоне в феврале 1967 года, профессор Пиггот отметил, что подобные открытия заставляют пересмотреть привычную оценку бронзового века на Кавказе как технологически отсталого. Так, например, повозки из Триалети в Грузии снабжены трехчастными дисковыми колесами, сделанными из деревянных планок, соединенных шпонками. Отверстия под шпонки нельзя проделать иначе, как пользуясь узким зубилом или полукруглым долотом. Действительно, самые ранние известные образцы таких инструментов находили только в области, протянувшейся от Словакии на западе до Гиссара в Северном Иране. Практически больше нигде в Древнем мире того периода их не обнаружено. Армянская колесница из Лчашена не только имеет на редкость большое число спиц, но также ободья в виде единого обруча, всего с одним местом соединения. В других регионах подобная техника появилась только в раннем железном веке. Эти армянские боевые колесницы можно считать прообразом тех, что были изображены на резных каменных барельефах персидского царского дворца в Персеполе спустя 750 лет.

Так мы подошли к началу железного века в Армении, который знаменует новую эру – эру современной технологии. Плавка железа берет свое начало в Малой Азии около 1400 года до нашей эры. Оттуда готовые изделия экспортировались в Вавилонию. Хорошо известно письмо, написанное около 1275 года до нашей эры хеттским царем Хаттусили III своему царственному современнику, по всей вероятности, царю Ассирии, в котором он сообщает о посылке железного кинжала в качестве особого дара. Центром хеттского железоделания был район, называемый Кицуватна, в Киликии, территории, впоследствии вошедшей в средневековое царство Малая Армения. Позднее техника производства железа и стали была усовершенствована халибами, обитавшими в Лазистане на южном побережье Черного моря. К первому тысячелетию до нашей эры в Армении железо вошло во всеобщее употребление наряду с бронзой, хотя последняя была дешевле и потому доступнее. К 750 году до нашей эры железо стало широко использоваться для изготовления оружия и земледельческих орудий, а также всяких инструментов. У.Ф. Олбрайт как-то сделал интересное предположение, что имя вавилонского бога Нинурта может быть интерпретировано как «повелитель Армении» (то есть Арарата, Урарту), или «властелин железа».

В клинописных записях Ванского царства Урарту имеется ряд особых упоминаний о железе. Это может указывать на то, что оно стало дешевым и обыденным материалом, ведь ссылки на золото, серебро и бронзу были весьма частыми.

Однако, когда урартский царь Сардури II покорил Колх в походах 744–741 годов до нашей эры, он в память об этой победе повелел сделать плиты из специального железа и воздвигнуть в колхианских (колхидских) городах на видных местах эти памятные надписи.

Глава 4
Урарту – первое армянское государство

В армянской хронике, приписываемой авторству Мовсеса Хоренского (Хоренаци), рассказывается история ассирийской царицы Семирамиды (Шаммурамат) и ее безответной любви к армянскому принцу Аре Прекрасному. Из-за этой любви она вторглась в Армению с огромной армией [книга 1, глава 16]. В последовавшей битве Ара предпочел погибнуть, но не подчинился страстным желаниям царицы. После смерти Ары безутешная Семирамида покинула благодатную долину Аракса и отступила на юг. Она прибыла на восточный берег большого соленого озера (озера Ван), где увидела высокий холм, тянувшийся с востока на запад. Его северный склон постепенно спускался на равнину, а южный, скалистый и обрывистый, поднимался к небесам. У подножия этого холма протекал полноводный поток сладкой чистой воды. Вдоль него по долине были разбросаны богатые деревни.

Далее хронист рассказывает о том, как Семирамида влюбилась в этот край и построила там великолепный город с широкими улицами, каменными домами и публичными банями. На окраинах его зеленели фруктовые сады и виноградники. Целая сеть оросительных каналов вволю обеспечивала его жителей водой. Внутренний город был огражден высокой и прочной стеной с бронзовыми воротами.

Семирамида лично выбрала место на вершине величественного утеса – до наших дней дошли остатки крепостных стен – и возвела там царский дворец, «уединенный и ужасающий», который был роскошнее всех других зданий ее великолепной столицы. Никому не была дарована честь увидеть, какие сокровища таились внутри дворца, сообщает Мовсес Хоренаци. Однако гость мог разглядеть на крутом обрыве утеса врезанные в камень входы в храмы и жилище царицы. На скалах было выбито множество надписей, в которых говорилось о подвигах и походах царицы Семирамиды, но написаны они были на языке, который никто из живущих на земле людей не мог ни прочесть, ни разгадать.

Такова полулегендарная средневековая история основания Вана. Принц Ара Прекрасный может быть отождествлен с исторически существовавшим урартским царем Арамом, или Араму (около 880–844 гг. до нашей эры), который действительно был современником Семирамиды, жены ассирийского правителя Шамшиада-да. Хотя исторические источники не подтверждают тот факт, что Семирамида когда-либо вторгалась в Армению или пыталась завоевать любовь Ары Прекрасного, хроника Мовсеса Хоренаци дает нам точную дату основания Вана и царства Урарту. Действительно, с учетом того, что Мовсесу Хоренаци никак не могли быть известны ассирийские и урартские источники, своим повествованием он дает нам для понимания той эпохи больше, чем принято было считать.

Мовсес Хоренаци стал одним из первых армянских писателей, известных западным ученым. В самом начале XIX века отрывок из его «Истории Армении», содержание которого пересказано выше, разжег воображение французского востоковеда Жана Антуана Сен-Мартена, и тот убедил Азиатское общество и французское правительство поддержать проект исследования «города царицы Семирамиды». Молодой немецкий профессор из Гессена Фридрих Эдуард Шульц добровольно вызвался осуществить эту миссию и в 1827 году отправился в Турцию, как раз в разгар войны России с Персией, а затем и с Турцией.

Урартские городища вокруг озера Ван

Неустрашимый Шульц благополучно добрался до Вана и даже получил разрешение на посещение крепости, которая была официально закрыта для подобных визитов. Он обнаружил, что в крепости обитает один старый янычар с ручным медведем и бронзовой пушкой, более пригодной для музея, чем для военной службы. На обрыве утеса, под крепостью, Шульц заметил бесценные урартские клинописные надписи, которые он и явился запечатлеть. Шульц собственнолично спустился в люльке по крутому обрыву и, не понимая ни слова из языка, на котором они были написаны, сделал скрупулезнейшие копии всех врезанных в камень клинописных текстов. Эти копии, общим числом 42, были отосланы Парижскому азиатскому обществу, где и были факсимильно опубликованы в 1840 году. А сам Шульц был в 1829 году предательски убит курдами в дикой местности к востоку от озера Ван. Трагедия оборвала одну из самых героических глав в истории изучения Ближнего Востока.

Следующим именитым исследователем Урарту был сэр Генри Лэйард (Лэйард Ниневийский, 1817–1894 гг.), посетивший Ван в 1850 году и опубликовавший планы и зарисовки царского жилища в скалах. Вход в него виден рядом с клинописной надписью, содержащей хронику царя Аргишти I. Лэйард также расшифровал на утесе над озером Ван староперсидскую надпись царя Ксеркса, сына Дария. Он также нашел другой текст, на ассирийском, выбитый на угловом камне колоссальной циклопической стены у подножия утеса. Однако язык надписей урартских царей оставался загадкой.

С 1877-го по 1880 год по поручению Британского музея в Топрак-Кале проводились любительские раскопки бывшим помощником Лэйарда, Ормуздом Рассамом. Топрак-Кале – это еще одна крепость урартских царей, расположенная совсем недалеко от старого города Вана. Эти раскопки, которые продолжали вести местные консулы и миссионеры, больше походили на кладоискательство, чем планомерные научные изыскания. Местные крестьяне воровали предметы из бронзы и драгоценных металлов – едва успевали откапывать, как сразу продавали перекупщикам в Ване. Через этих посредников часть находок попала в музеи и частные коллекции России и Западной Европы. Лишь небольшая доля раскопанного достигла Британского музея, где эти материалы лежали позабытыми, пока их не рассортировал и не описал доктор Ричард Барнетт. Письмо армянского антиквара из Вана, посланное в 1884 году московскому профессору К. Паханову, дает представление о запущенности и беспорядке, царивших в урартских крепости и дворце в Топрак-Кале:

«В прошлом году англичане хорошенько покопались в этих обширных руинах за счет Британского музея. Было обнаружено красивое здание, напоминающее дворец. Однако, несмотря на все расходы, они выкопали лишь единственный щит и маленькую статуэтку, подобную найденным мною. Этим открытиям британская пресса приписала важнейшее значение. Они собираются тщательно исследовать это место во всех деталях.

Когда-то там было обнаружено несколько великолепных предметов, таких, как невероятно большой трон, сплошь покрытый клинописью и позолотой. Однако должен с прискорбием упомянуть о том, что, вернувшись из Европы, я узнал, что он был разбит и уничтожен. Вспоминая юность, замечу, что тогда в этих руинах находили множество разнообразных фигурок, но местные жители, считая их проклятой работой дьяволов или джиннов, разбивали их вдребезги молотками или ломали, чтобы затем изготовить из них бронзовые сосуды, лопаты или лемехи плугов…»

Первые систематические попытки расшифровать язык ванских надписей были сделаны оксфордским профессором А.Г. Сэйсом, чьи труды на протяжении полувека публиковались в «Журнале Королевского азиатского общества» (с 1882-го до 1932 г.). Так как урартские цари разделяли любовь своих ассирийских соседей к пышным декларациям и нудному хвастовству по поводу своих завоеваний и военных трофеев вперемежку с устрашающими угрозами врагам, представлялось возможным сопоставить стереотипную формулу, встречающуюся в урартских надписях, с параллельными фразами в ассирийских. Это привело к составлению значительного по объему словаря урартских слов и открытию, что урартский язык весьма схож с хурритским.

Особый интерес вызывает работа профессора С.Ф. Леман-Хаупта, который начал раскопки в Топрак-Кале еще в 1898 году вместе с доктором Белком. Эти раскопки велись более научным образом, чем раскопки Ормузда Рассама. Трехтомный труд Леман-Хаупта «Armenian einst und jetzt» («Армения в прошлом и настоящем») (1910–1931 гг.) является непревзойденным по богатству оригинальных сведений обо всех периодах армянской истории, включая ванское царство Урарту, даже несмотря на настойчивое утверждение Леман-Хаупта, что урарты были иммигрантами из Малой Азии, что сегодня представляется весьма сомнительным. Перед Первой мировой войной (в 1911–1912 гг.) Иосиф Орбели, позднее директор ленинградского Эрмитажа, также проводил раскопки в Топрак-Кале, которые были продолжены в 1916 году, после оккупации Вана русской армией.

После Первой мировой войны ценная работа по расшифровке урартских надписей была проделана в Германии покойным профессором Микаэлом Церетели и профессором Альбрехтом Гетцке, позже работавшим в Йельском университете. Оба они прояснили многие темные слова ванских текстов. Результаты их кропотливой пионерской работы представлены в своде урартских надписей, составленном Георгием Меликишвили, членом Грузинской академии наук. Первое издание этого свода вышло в Москве в 1953–1954 годах, а вскоре после этого, в 1955 году, профессором Ф.В. Кенигом из Венского университета был выпущен в Граце «Справочник халдейских текстов». К сожалению, следуя за Леман-Хауптом, Кениг неверно называет урартов «халдеями» по имени их главного бога Халдиса, или Халди. Это приводит к бесконечным недоразумениям, смешению двух совершенно разных народов: урартов и халдеев вавилонских, знакомых большинству читателей по

Ветхому Завету. Кроме того, остается риск и дальше спутать их с Халдией византийских времен, то есть названием провинции с центром в Трапезунде.

До тех пор основное внимание археологов сосредоточивалось на столице урартского царства Ване, или, как она называлась ранее, Тушпе, а также на близлежащей царской резиденции Топрак-Кале. Новая глава в изучении урартов была начата во время и после Второй мировой войны систематическими раскопками Б.Б. Пиотровского и К.Л. Оганесяна в двух местах на окраине Еревана – Кармир-Блур и Арин-Берд (Эребуни). Последнее место оказалось первоначальным расположением города Еревана, основанного в 782 году до нашей эры урартским царем Аргишти (сыном Менуа), основавшим также город Аргиштихинили там, где стоит современный Армавир. Все эти факты были установлены с помощью урартских клинописных текстов, найденных там. Кармир-Блур, или, как называли его урарты, Тейшебаини, был основан столетием позже царем Русой II, сыном Аргишти II. Его значение постепенно возрастало и вытеснило роль соседнего Эребуни, который пришел в упадок.

Кармир-Блур означает по-армянски «красный холм». Первоначальное урартское название, Тейшебаини, означает «город бога Тейшебы». Этот город стал важным административным и военным центром на северо-восточных землях Урарту. Там были расположены военные казармы, склады, храмы и царские жилища. По сочетанию объектов военного, гражданского и религиозного характера Кармир-Блур можно сравнить с каким-нибудь британским районным центром на северо-западной границе Индии во времена правления вице-королей. А для археологов это место представляет особый интерес, потому что однажды ночью в начале VI века до нашей эры подверглось внезапному нападению скифов. Весь город выгорел дотла, так что толстый слой золы, пепла и рухнувших обломков покрыл склады, казармы и сокровищницу. Ни нападавшие, ни средневековые кладоискатели не утруждали себя тяжелыми раскопками в поисках добычи. Многие склады и кладовые, частично обугленные, сохранились тем не менее достаточно нетронутыми. Так были обнаружены целые ряды винных кувшинов, с высохшими винными пятнами и виноградными шкурками на дне, а также сосуды, полные обугленного и закаменевшего зерна, и множество разнообразных бронзовых блюд, щитов и шлемов с клеймами урартских царей.

Результаты этих раскопок опубликованы Пиотровским и Оганесяном в серии монографий, выпущенных Армянской академией наук в Ереване. Профессор Пиотровский опубликовал также два замечательных очерка общей истории и культуры Урарту: «Ванское царство» (1959 г.) и «Искусство Урарту» (1952 г.).

В течение ряда последних лет в Восточной Турции было исследовано еще несколько урартских городищ. С 1959 года Тахсин Оцгюк и его коллеги вели грандиозные раскопки в Алтин-Тепе («золотом холме») близ Эрзинджана. Описание первых находок было опубликовано в турецком историческом журнале (Belleten) в 1961 году. С.А. Берни и Дж. Р.Дж. Лаусон опубликовали в 10-м выпуске журнала «Анатолийские исследования» за 1960 г. («Anatolian Studies») серию промеренных планов не менее одиннадцати урартских крепостей Ванского региона. Летом 1965 года британская экспедиция, возглавляемая профессором Ситоном Ллойдом, впервые тщательно изучила значительный военно-административный центр Кьялидере около Мурат-Су, рядом с городом Варто. Между 1961-м и 1964 годами турецкой экспедицией от Университета Ататюрка в Эрзуруме проводились также раскопки урартских городищ близ Патноса, к северо-западу от озера Ван. Они дали отличные результаты, которые были обнародованы профессором Анкарского университета Кемалем Балканом в лекции, прочитанной им в Лондонском институте археологии (13 октября 1966 г.). В том же институте 21 февраля 1967 года был сделан доктором Баки Огюном доклад о новейших турецких раскопках урартского городища в Эдильсевазе близ озера Ван у подножия Суфан-Дага.

Неослабевающий интерес к изучению Урарту подтверждает работа шведского археолога Карла Нилендера по исследованию урартского акрополя в Зернак-Тепе.

Раннюю политическую историю Урарту лучше всего изучать по ассирийским анналам, которые дают нам хронологию и имена всех царских династий Ванского царства. Так как Ван (Тушпа) находился менее чем в 200 милях от Ниневии, следует отметить как необычный тот факт, что две большие империи могли долго сосуществовать бок о бок, часто воюя, но никогда не уничтожая друг друга полностью. С самого возникновения Ассирии ее летописцы предоставляют сведения о династиях и датах жизни правителей своего северного соседа, без которых цари Ниневии были бы безраздельными владыками всего Ближнего Востока.

В надписях ассирийского царя Саламансара I (Шульмануашареда; 1280–1261 гг. до нашей эры) уже упоминается о походах против племен, населяющих область «Уруатри» к югу от озера Ван. «В начале моего божественного правления земли Уруатри взбунтовались против меня, – жалуется Саламансар. – Я воздел руки к Ашуру и другим великим богам, владыкам моим, я собрал войска, я взошел на вершины их могучих гор… и поверг в прах восемь провинций с их войсками. Я уничтожил и сжег пятьдесят одно селение и взял в полон их жителей, забрав все их имущество. Все земли Уруатри я заставил склониться к ногам Ашура, господа моего. Я отобрал лучших отпрысков их себе в услужение и наложил на них тяжкую дань на веки веков». До сих пор это считается самым ранним упоминанием о народе Уруатри. Оно показывает, что в XIII веке до нашей эры он еще не сформировал централизованное государство. Скорее всего, они жили отдельными общинами, со своими племенными вождями и местным самоуправлением.

Сын Саламансара, Тукульти-Нинурта I (1261–1218 гг. до нашей эры) также воевал с племенами Ванского региона, которые в его время назывались «народ Наири». Сорок три «царя», точнее, царька народа Наири сговорились восстать против ассирийского царя, покорившего их, заковавшего в бронзовые цепи многих местных вождей и уведшего их в царский город Ашшур. Среди царских титулов ассирийского монарха мы находим «царь всех земель Наири».

В списке князей, побежденных Тукульти-Нинур-той I, фигурирует некий правитель Алзи, возможно, как-то связанный с районом Аззи, занимающим видное место в анналах хеттов. Этот Аззи всегда ассоциировался с областью Хайаса, расположенной на восточной границе Хеттского государства. В свою очередь, название «Хайаса» вполне допустимо связать с терминами «Хайк» и «Хайастан», которые армяне используют для определения своего народа и своего края.

Походы ассирийцев против племен Ванского региона бурно возобновились в царствование Тиглатпаласара I (Тукультиапал-Эшшар, 1115–1077 гг. до нашей эры).

Этот царь начал свое долгое правление с ежегодных походов на север своих владений, в различные области Великой Армении. Сначала он атаковал народ мушкену, предков юго-западного грузинского племени месхов. Эти мушкену воспользовались крушением мощи хеттов в Анатолии и хлынули в область верховьев Евфрата, двигаясь вдоль реки Мурат-Су в районы Алзи (Аззи) и Пурулумзи. Там Тиглатпаласар и разгромил их в 1113 году до нашей эры, покорив пять мушкенских царей и 20 тысяч человек их войска.

В следующие несколько лет Тиглатпаласар сосредоточил свои атаки на районе озера Ван, или, как называли его ассирийцы, Наирийского моря. «Двадцать три царя земли Наири повелели собраться своим воинам и колесницам и направили их на меня войной. Я выступил против них со всей яростью моего ужасающего оружия, и, как потоп, ниспосланный Ададом, я сокрушил их бесчисленное воинство… Шестьдесят князей земли Наири, со всеми их союзниками, я прогнал копьем моим до Верхнего моря [видимо, имеется в виду Черное море]. Я полонил их великие города и взял все их добро, богатство и имущество, а затем выжег огнем их селения». Царские анналы добавляют, что цари Наири были им прощены при условии, что отдадут сыновей своих в заложники, вместе с данью в 1200 лошадей и 2000 голов скота.

Анализ этих ассирийских источников дает нам много полезных сведений о военной организации и экономической жизни Армении около тысячи лет до нашей эры и ранее. Они показывают, например, что местные жители были хорошо обеспечены боевыми колесницами и даже после ряда тяжелых поражений могли собрать более тысячи отличных коней в качестве дани победителям-ассирийцам. Любящий комфорт Тиглатпаласар горько сетует на каменистую и ухабистую почву, которую ему пришлось преодолевать, пересекая Армению, и яростное сопротивление местных жителей, «заманивавших его в жуткие земли, острые, как кончик кинжала», туда, где ему самому, царю, приходилось ковылять пешком, вступать с противником в ближний бой и «колоть врага в сердце», пока весь горный склон не покрылся пеленой крови, «словно одетый в алую шерсть».

Непосредственные преемники Тиглатпаласара были постоянно заняты отражением набегов арамейских племен, вторгавшихся в Сирию, хотя в летописях все еще отмечаются и редкие вылазки ассирийцев в район Вана. Начиная с 1000 года до нашей эры и далее в мелких княжествах и кланах, составляющих Наири-Урартское содружество, пробуждаются и вступают в действие новые политические и общественные силы. Нужда в организации сплоченного сопротивления ассирийской агрессии, вкупе с распространением идеологии абсолютизма из великих государств Месопотамии, постепенно привели к появлению в Ванском регионе единой доминантной линии правителей. Эти династии со временем выковали из разрозненных племенных общин, окружавших озеро Ван, великое царство – страну, называемую урартами Биаини, со столицей в Тушпе, неподалеку от современного города Вана. Вскоре мы начинаем встречать названия мест, которые и сейчас в ходу, – такие, как сам Ван (Биаини), а после 782 года до нашей эры Эребуни (Ереван).

То, что до наших дней сохранилось значительное число урартских названий местности, является убедительным доказательством длительности существования Урарту, а также армянских царских династий и цивилизации вообще. Сами урарты были преимущественно туземными жителями, хурритских и анатолийских корней. Большое сходство некоторых бронзовых изделий урартской и этрусской работы привело прежних урартологов к мысли о возможной иммиграции урартов и их культуры из Фракии, или Фригии, через Западную Малую Азию. Существуют и другие любопытные параллели, например при сопоставлении одновременных работ по металлу из Кипра и Финикии. Особенно обширна литература, посвященная изумительным урартским бронзовым треножникам и котлам, которые находили в очень удаленных друг от друга краях. Однако следует помнить, что Урарту поддерживало постоянные отношения с такими средиземноморскими центрами торговли, как Тир и Сидон, бывшими посредниками при продаже урартских металлических изделий и других предметов искусства, которые расходились оттуда по всему Средиземноморью.

Создание в диких краях Армении и Восточной Анатолии сильного единого государства требовало необычайной целеустремленности и терпения. Не все и не всегда понимают, что климат на большей части территории Урарту больше похож на климатические условия Сибири или Южной Канады, чем на близлежащую Месопотамию. Зимы там долгие и суровые, причем глубокий снег, толщиной в несколько футов, лежит не меньше четырех месяцев в году. А это ведет к малой подвижности населения и относительной изоляции каждой общины от соседей. Зимой были невозможны нападения извне, например из Ассирии, но также и крайне затруднено действенное управление из собственной столицы Тушпы (Вана). И в настоящее время в этих краях зимних путешествий стараются избегать, за исключением самых необходимых. В современной деревне Кьялидере, где в 1965 году вела знаменитые раскопки на западном берегу озера Ван британская экспедиция, даже летом вместо колесных повозок в ходу деревянные сани. На Мушской равнине зимой особенно холодно, хотя некоторые районы, непосредственно прилегающие к озеру Ван, довольно хорошо защищены от ветров даже на высоте 1750 метров выше уровня моря. Относительно умеренный климат в долине Аракса, которая была присоединена к Урарту лишь на поздней стадии его истории.

Эта земля совсем не похожа на солнечную обетованную, где текут молочные и медовые реки в тени финиковых пальм и фиговых деревьев. Суровые климатические условия приучали урартов к выносливости и мужеству, что и позволило им соперничать с более благополучными южными соседями, обитателями плодородных равнин и речных долин Месопотамии и Вавилона. Недавние археологические находки изделий из резного камня и металлической чеканки знакомят нас с изображениями коренастых крепких мужчин с большой головой и цепким пронзительным взглядом. Они часто показаны в движении на лошадях или в колесницах, занятые охотой или боями, хотя нередки статические изображения поклоняющихся богам. Благоразумные хозяева, разумно осторожные дельцы, они, наверное, были праотцами современных армян, коммерсантов и фермеров.

Эти великие строители и инженеры усеяли пейзаж широкой дуги, протянувшейся на 200 миль к западу, северу и северо-востоку от озера Ван, крепостями, городами и акведуками. Выбирая место по стратегической необходимости, они почти всегда возводили свои строения на холмах и возвышенностях, а там, где таковых не было, создавали их искусственно. На подобных вершинах они располагали свои поселения, сочетая здания военные и торговые с храмовыми постройками, а вверх по склонам они прокладывали широкие изгибы дорог для колесниц, повозок и тяглового скота. Задолго до афинян урартские цари разработали классический архитектурный комплекс акрополя как единство, сочетающее нервные центры официального религиозного культа, военного командования и гражданского управления, а также обеспечивавшего убежище множеству людей в час войны или бедствия.