Текст книги "Любой ценой"

Дэвид Моррелл
Любой ценой

Вот на стене портрет последней моей герцогини.

Посмотрите, она выглядит как живая.

Роберт Браунинг

Дэнни Бэрору, моему гениальному агенту за границей посвящается

Часть первая

Глава 1

Из журнала «Ньюсуик»:

"О панамских событиях я уже почти ничего не помню, – заявляет Малоун, – ведь с тех пор прошло столько времени". Однако у нас есть все основания подозревать, что кошмарная ночь 20 декабря 1989 года, когда войска США вторглись в Панаму, для этого прославленного художника не прошла бесследно. Критики утверждают, что после импрессионистов в мировом изобразительном искусстве не было живописца, полотна которого воспевали бы жизнь с такой потрясающей выразительностью. Вполне вероятно, что радостный, ликующий и безмятежный мир картин Малоуна – это своеобразная реакция на ужас, который ему пришлось пережить той ночью.

В свое время он был пилотом военного вертолета. Может быть, именно в этом объяснение загадки творчества Малоуна, где все смешано – и ожесточенная конкуренция в мире искусства наших дней, и драматическое прошлое художника, и его сегодняшнее блистательное изображение мира. Но если для некоторых коллекционеров картин служба в морской пехоте как факт биографии автора является экзотикой, то поначалу это обстоятельство вызывало скептический настрой критики. Она выражала сомнения по поводу художественных достоинств его живописи. По словам Дугласа Феннермана, художественного агента Малоуна, «чтобы заработать репутацию, Чейзу пришлось немало потрудиться. Впрочем, для того, чтобы приобрести определенный вес в манхэттенских галереях, иметь военное прошлое совсем неплохо».

Внешность Малоуна разрушает все стереотипы внешности модного художника. Перед вами самый настоящий солдат. Рост за метр восемьдесят, крепкое телосложение с весьма развитой мускулатурой, дочерна загорелое лицо с симпатично-грубоватыми чертами. Интервью художник давал на берегу, неподалеку от своего дома на мексиканском острове Косу-мель. Он только что закончил ежедневный утренний моцион – пробежку на пять миль, а затем час занятий гимнастическими упражнениями; выгоревшие на карибском солнце песочные волосы и такого же цвета щетина на щеках добавляли его грубоватой красоте известную долю пикантности. На принадлежность к миру искусства намекали пятна краски на футболке и шортах. И больше ничего.

Ему тридцать семь. Впрочем, вполне можно предположить, что вряд ли он выглядел каким-то другим в форме лейтенанта морской пехоты десять лет назад, когда его военный вертолет был сбит панамской ракетой. Это случилось в два часа ночи 20 декабря. Говорить об этом инциденте Малоун категорически отказывается, и поэтому придется воспользоваться воспоминаниями Джеба Уэйнрайта, второго пилота, который в ту ночь был вместе с ним.

"Картина ночного неба чем-то напоминала праздник Четвертого июля. Только в аду. Потому что впечатление фейерверка создавали следы от трассирующих снарядов и ракет. В артподготовке с воздуха участвовали 285 наших самолетов и 110 вертолетов. Они были похожи на стаю гигантских москитов с огромными жалами в виде сорокамиллиметровых авиационных пушек «Вулкан», стопятимимиметровых гаубиц и противотанковых ракет с лазерным наведением. В общем, все было очень солидно.

Одной из важных целей являлась штаб-квартира Сил обороны Панамы, здание заводского типа в бедном районе города Панама, под названием Эль-Чорильо (что в переводе означает «небольшой ручей»). Американское военное руководство решило, что противник устроил свою штаб-квартиру здесь, чтобы прикрыться двадцатитысячным населением района Эль-Чорильо. И тут произошло то, что и следовало ожидать, – продолжает Уэйнрайт. – После первой атаки наших вертолетов силы противника рассеялись по жилым кварталам. Мы начали их преследовать, а Чейз тщетно кричал в микрофон рации о том, что мы ведем огонь по мирным жителям. Так оно и было. Пять кварталов заполыхали почти одновременно. Причем нас задели, когда мы еще не успели получить ответ с командного пункта. До сих пор не могу забыть этот удар. Он был настолько сильный, что мне чуть не выбило зубы. Вертолет тут же наполнился дымом и закрутился в воздухе. Затем начал падать. Чейз изо всех сил пытался не потерять управление. Это лучший пилот из всех, кого мне доводилось видеть, а повидал я немало, поверьте на слово, но все равно для меня до сих пор загадка, как ему удалось посадить нас невредимыми на землю".

А на земле кошмар только начинался. Пожар быстро распространялся от одного дома к другому. Малоун и Уэйнрайт пытались укрыться в лабиринте улочек Эль-Чорильо. По ним вели прицельный огонь панамские солдаты (они засекли место падения вертолета), а также наши с воздуха, которые не знали, что на земле сейчас находятся их товарищи. По улицам метались обезумевшие от ужаса местные жители.

«Потом меня ранило в ногу, – продолжал Уэйнрайт. – Чья это была пуля, панамская или наша, так и осталось неизвестным. И вот, представьте, в этом аду Чейз ухитрился наложить мне на ногу плотную повязку, а затем взвалил на плечо и поволок в глубь какого-то двора. Помню, пару раз ему приходилось отстреливаться из пистолета от панамских солдат, засевших в одном из зданий. Как ему удалось отыскать этот подвал, одному Богу известно, но именно в нем мы благополучно просидели до рассвета, прислушиваясь к тому, как американские танки утюжат район Эль-Чорильо, ровняя его с землей. Позднее стало известно, что в ту ночь погибло две тысячи мирных жителей. Бог знает сколько было ранено. И все двадцать тысяч лишились крова».

Вскоре после этого Малоун подал рапорт об увольнении из морской пехоты.

«Когда у нас выдавалось свободное время, – вспоминает Уэйнрайт, – Чейз всегда что-нибудь рисовал. Иногда, вместо того чтобы пойти развлечься, он оставался в казарме и работал над эскизами. То, что он талантлив, было очевидно, но я понятия не имел, насколько он талантлив, пока не увидел его работы, когда он уже стал профессиональным художником. Не сомневаюсь, что той ночью в Эль-Чорильо он принял для себя какое-то важное решение и больше никогда не вспоминал о прошлом».

На полотнах Малоуна зритель не найдет и намека на насилие. Большей частью это пейзажи. От них веет красотой и свежестью чистых тонов, а ярко индивидуальная живописная манера заставляет вспомнить Ван-Гога. И тем не менее строгое благородство колорита его работ, их эмоциональный настрой, передающий неистовую радость ощущения жизни, а также глубокий трепет и особая острая чувственность восприятия земного существования – все это прозрачно намекает на пережитую встречу лицом к лицу с апокалиптическим насилием и смертью..."

Глава 2

Волны прибоя набегали на песок, останавливаясь в нескольких сантиметрах от ног Малоуна. В зеркале Карибского моря отражался закат, создавая оттенки, казалось, никогда прежде в природе не существовавшие. Малоун ощущал скрип песка под кроссовками, нежный ароматный ветерок, который шевелил его густые кудрявые волосы, жалобные крики чаек над головой. Оторвав кисть от незавершенной картины, он сосредоточился, чтобы пропустить все это через себя – не только форму и цвет, но также и окружающие звуки, ароматы и даже вкус соленого воздуха.

Это была попытка достичь невозможного. Иными словами, передать эти чувства полотну, чтобы оно заставило зрителя ощутить себя стоящим на этом самом месте в этот волшебный миг, переживая чудо именно этого заката так, словно никогда никакого другого заката в его жизни не было.

Внезапно он почувствовал какое-то движение. Все замечать краем глаза Малоун научился еще на военной службе и, став художником, эту способность не утратил.

Что-то замельтешило справа, в сотне метров, у пальм. Там, где кончалась не видная отсюда довольно грязная дорога. Очень скоро движущаяся тень превратилась в вышагивающего по песку коренастого человека. Незнакомец поднял руку, заслоняя глаза от закатного солнца, и стал вглядываться в сторону Малоуна. По мере приближения незнакомца его темный костюм становился ярко-синим. На белом песке четко выделялись черные туфли. Пупырышки на светло-сером портфеле, цвет которого вполне соответствовал цвету волос его обладателя, свидетельствовали о том, что он изготовлен из страусовой кожи.

То, что ему не удалось услышать шум подъезжающей машины, Малоуна не смутило. Шум прибоя заглушал отдаленные звуки. Не удивил его также и официальный наряд пришельца, ибо даже в курортном раю этого острова совершающий деловую поездку менеджер должен иметь представительный вид. Малоуна озадачил тот факт, что человек решительным шагом приближался именно к нему. Следовательно, он явился сюда специально для встречи с ним, хотя о месте своего пребывания Малоун никому не сообщал.

Однако Малоун не подал виду, что все понял, и продолжал время от времени бросать косые взгляды в сторону приближающегося незнакомца, когда поворачивал голову к палитре. Скрип башмаков стал вполне отчетливым – видимо, пришелец был уже близко. Малоун в этот момент усиливал на холсте алый цвет.

Наконец скрип затих на расстоянии примерно вытянутой руки справа.

– Мистер Малоун?

Художник продолжал сосредоточенно работать, будто не слышал.

– Я Александр Поттер. – Малоун пристально изучал какую-то деталь на холсте. – Это я вчера говорил с вами по телефону. И сообщил, что прилетаю сегодня в полдень.

– Зря потратили время. Кажется, я вам ясно дал понять, что это предложение меня не интересует.

– Вполне. Вот только мой шеф отказов не принимает.

– Ну что ж, ему придется к этому привыкнуть. – Малоун сделал очередной мазок.

Вверху что-то визгливо выкрикивали чайки. Прошла минута.

– Может быть, все дело в размере гонорара? – нарушил молчание Поттер. – Он показался вам недостаточным? По телефону я упомянул о двухстах тысячах долларов, но шеф уполномочил меня удвоить эту сумму.

– Дело не в деньгах. – Наконец-то Малоун повернул голову в сторону собеседника.

– Тогда в чем же?

– В моей жизни существовал период, когда я был вынужден выполнять приказы начальников.

Поттер кивнул:

– Во время службы в морской пехоте.

– Так вот, когда я оттуда выбрался, то дал себе слово, что отныне буду делать только то, что пожелаю сам.

– Полмиллиона.

– На военной службе я только и делал, что подчинялся приказам. Многие из них были дурацкими, но я не смел ослушаться. Мой долг состоял в том, чтобы выполнять их неукоснительно. Наконец, уволившись из армии, я решил стать хозяином самому себе. Но как это ни прискорбно, поначалу, нуждаясь в деньгах, был вынужден нарушить данное себе слово. Однажды нанявший меня человек, который смотрел на живопись иначе, чем я, счел мою работу неудовлетворительной и отказался заплатить.

– На этот раз такого не случится.

Галстук Поттера был испещрен красными, голубыми и зелеными полосками. Это были цвета клуба «Лиги плюща»[1]1
  Группа самых престижных частных колледжей и университетов на северо-востоке США; название связано с тем, что по английской традиции стены университетов – членов «Лиги» увиты плющом.


[Закрыть], членство в котором Малоуну никогда не светило. Впрочем, у него никогда и не возникало желания туда попасть.

– Тогда тоже этого не случилось, – сказал Малоун. – Поверьте, я убедил этого человека в необходимости расплатиться.

– Я имел в виду другое. На этот раз никто не сочтет вашу работу неудовлетворительной. Вы такой известный художник. Шестьсот тысяч долларов.

– За такую цену мне пока еще не удалось продать ни одной своей картины.

– Мой шеф это знает.

– Но почему? Почему он решил столько заплатить?

– Он ценит все уникальное.

– Это должен быть портрет?

– Не совсем. Заказ включает написание двух портретов. Один поясной, другой в полный рост. Обнаженная натура.

– Обнаженная? И что же, ваш шеф будет позировать для этих портретов?

Малоун пошутил, но у Поттера с чувством юмора, по-видимому, было туговато.

– Позировать будет его жена, – ответил он совершенно серьезно. – Мистер Белласар даже фотографировать себя не позволяет.

– Белласар?

– Дерек Белласар. Эта фамилия вам знакома?

– Нет. А что, должна быть знакома?

– Мистер Белласар очень крупный предприниматель.

– Вот как? Не сомневаюсь, он каждое утро напоминает себе об этом.

– Не понял?

– Как вы меня нашли?

Резкий поворот разговора заставил скрывающиеся за стеклами очков глаза Поттера слегка потемнеть. Он едва заметно вскинул брови. Можно было предположить, что он нахмурился.

– Вряд ли ваше местопребывание можно считать большим секретом. В Манхэттенской галерее, которая вас представляет, подтвердили сообщение из недавней статьи в «Ньюсуике». То есть что вы живете здесь, на Косумеле.

– Я не это имел в виду.

– Как я узнал, куда вам позвонить? – Выражение лица Поттера снова стало непроницаемым. – Тут тоже нет никакой загадки. В статье говорилось о вашем пристрастии к уединению, утверждалось, что у вас нет телефона и что вы живете в малонаселенной части острова. В статье также сказано, что питаетесь вы, как правило, в ресторане «Коралловый риф» (он расположен неподалеку от вашего дома), там же получаете почту и оттуда ведете телефонные переговоры. Поэтому все зависело от моей настойчивости. Я продолжал звонить в этот ресторан до тех пор, пока не застал вас там.

– И все же я не это имел в виду.

– Простите?..

– Как вы узнали, что я именно здесь? – Малоун кивнул на песок под ногами.

– Ах вот оно что! Я побывал в ресторане, и один из посетителей сказал мне, где вас найти.

– Но сегодня я направился сюда неожиданно. И никому не говорил об этом. Вы поручили кому-то за мной следить. Это единственный способ узнать, где я.

Выражение лица Поттера не изменилось. Он даже не моргнул.

– Вы мне неприятны, – сказал Малоун. – Разговор окончен. Уходите.

– Может быть, обсудим это за ужином?

– Послушайте, неужели я не ясно выразился? Мне неприятно с вами общаться. Я не желаю принимать никаких заказов ни от вас, ни от вашего шефа.

Глава 3

Столик Поттера был расположен прямо напротив входа, поэтому он увидел Малоуна, входящего в «Коралловый риф», еще с порога. В зале было полно туристов в ярких рубашках и шортах (Поттер в своем темном деловом костюме казался среди них белой вороной), которые, чтобы посетить знаменитый местный ресторан, проехали десять километров из Сан-Мигеля, единственного города на острове. Несколько лет назад здесь была обыкновенная закусочная с пивом, куда частенько заглядывали аквалангисты, приезжавшие предаваться любимому занятию в чистых водах у рифа. Со временем заведение существенно расширилось. Помещение реконструировали, а главное, изменилось меню, и теперь во всех путеводителях по Косумелю этот ресторан значился среди достопримечательностей. Разумеется, Поттер имел полное право посетить этот ресторан, и вообще в эту пору дня здесь было довольно оживленно, но Малоун считал «Коралловый риф» своим заветным местом отдыха и потому злился на Поттера из-за его присутствия.

Он чуть помедлил у входа, смерил Поттера твердым взглядом, а затем решительным шагом направился к Ят-Баламу, владельцу ресторана, скуластому индейцу майя. Выражение его лица смягчилось. Для полного счастья ему никогда не требовалось много приятелей. Единственный ребенок у матери-одиночки, он с раннего детства научился чувствовать себя вполне комфортно наедине с самим собой и потому сейчас охотно уединился в этой глуши, на маленьком островке у восточного побережья мексиканского полуострова Юкатан. Тем не менее Малоун посещал ресторан ежедневно. Он установил теплые отношения не только с Ятом, но и с его женой, которая исполняла здесь обязанности поварихи, и тремя детьми-подростками, работающими официантами. Они вполне удовлетворяли его потребность в общении наряду со случайными посетителями, принадлежащими к миру искусства, и иногда заглядывающими сюда бывшими морскими пехотинцами, его однополчанами, не говоря об аквалангистах, которые стали здесь завсегдатаями. Три месяца назад рядом с ним обитала также и некая женщина, которая как-то скрашивала его существование, но это общение закончилось ничем, поскольку жизнь на отшибе ей была явно не по вкусу, даже если этот «отшиб» представлял собой райский уголок на берегу Карибского моря. И она вскоре возвратилась на Манхэттен с его художественными галереями и светскими приемами.

– Видишь вон того человека? – спросил Ят после обмена любезностями. – Он уже давно здесь сидит и ничего, кроме чая со льдом, не заказывает. Все время следит за входом. Говорит, что ждет тебя. – Ят скосил свои миндалевидные глаза в сторону Поттера.

– Да, я его приметил.

– Это твой приятель?

– Это зануда.

– С ним могут быть какие-то проблемы?

– Нет. – Малоун улыбнулся. – Расскажи лучше, что у тебя сегодня хорошего в меню. Чем особенным ты меня попотчуешь?

– Как насчет «Хучинанго Веракрус»?

У Малоуна потекли слюнки. Это было его самое любимое блюдо, очень острое – знаменитая местная рыба-деликатес, приготовленная с зеленым перцем, луком, помидорами, оливками и специями.

– Я сейчас пойду немного поговорю с ним, а ты чуть позже подай ему «Хучинанго» и включи в мой счет.

– Может быть, вам накрыть другой стол, не напротив входа?

– Не надо. Ужинать я все равно с ним не буду. А вот по «Маргарите»[2]2
  Популярный мексиканский коктейль из текилы (мексиканской водки) и сока лимона или лайма с добавлением ликера.


[Закрыть] ты нам принеси. Думаю, после нашего разговора ему захочется выпить.

Ят предостерегающе тронул Малоуна за плечо.

– Все будет в порядке, – произнес тот со спокойной улыбкой. – Обещаю, никаких неприятностей.

Здание ресторана представляло собой восьмиугольник со стенами, оклеенными тростником и пальмовыми листьями. Стены до потолка не доходили, а заканчивались где-то на уровне пояса, открывая чудесный вид на океан. Сегодня прибой освещала полная луна. В противоположном конце, над баром, висела картина Малоуна, подаренная им Яту, – один из прибрежных пейзажей. Замечательной была в этом строении крыша. Слегка выпуклая, круглая, как колесо, крытая пальмовыми листьями, она поддерживалась стойками, упиравшимися в балки, которые являлись как бы спицами этого колеса. От этого зал, сколь бы ни было в нем многолюдно, казался просторным и полным воздуха.

Поттер встретил Малоуна пристальным взглядом. На берегу, в лучах закатного солнца, Поттер выглядел лучше, чем здесь. У него было бледное лицо человека, редко бывающего на свежем воздухе. Глаза за стеклами очков имели скорбное выражение.

– Прошу вас поужинать со мной. – Поттер показал на стул напротив.

– Боюсь, с совместным ужином ничего не получится, – сказал Малоун, усаживаясь. – Но я позволил себе заказать для вас фирменное местное блюдо. Очень вкусное. Попробуйте, не пожалеете. Это позволит вам возвратиться из вашего путешествия хотя бы с каким-то положительным результатом.

Не спуская глаз с Малоуна, Поттер забарабанил пальцами по столу.

– Вы меня не поняли. Я просто не могу отсюда уехать, не получив вашего согласия. Я не могу возвратиться к мистеру Белласару с вашим отказом.

– В таком случае зачем вам к нему возвращаться? Увольтесь, и дело с концом.

Пальцы Поттера снова стали выбивать дробь.

– Это не выход.

– Да ладно вам. Вы что, первый, у кого проблемы с начальством? Предположим, он много платит. Но если вам не нравится то, что вы делаете...

– Ошибаетесь. Работа доставляет мне большое удовольствие.

– Прекрасно. В таком случае примиритесь с его реакцией на мой отказ.

– По правде говоря, дело вовсе не в нем, а во мне. Я не привык работать безрезультатно. Поймите, это очень серьезно. Что я должен сделать, чтобы убедить вас согласиться?

– Ничего, – ответил Малоун. – Если бы я принял этот заказ, то утратил бы нечто самое для меня важное.

– Что же это? – Поттер впился взглядом в собеседника.

– Моя независимость. И не надо думать, что дело в какой-то конкретной сумме – денег у меня более чем достаточно. И потому совершенно нет необходимости идти в услужение к какому-то сукину сыну, который считает, что настолько богат, что может отдавать мне распоряжения, что рисовать и как.

Малоун возвысил голос почти до крика, так что сидящие за соседними столиками стали обращать на них внимание. Оглянувшись, он поймал на себе тревожный взгляд Ята.

– Вот так-то. – Малоун заставил себя успокоиться. – И прошу вас понять – этот ресторан здесь для меня как бы второй дом. Не стоит испытывать мое терпение именно в этом заведении. Мое терпение небесконечно.

– Значит, вы окончательно отказываетесь принять наш заказ?

– У вас проблемы со слухом?

– И ничто не заставит вас изменить свое решение?

– Господи, разве это не очевидно?

– Прекрасно. – Поттер встал. – Я так и сообщу мистеру Белласару.

– Зачем торопиться? Вначале попробуйте это замечательное блюдо.

Поттер подхватил портфель.

– Мистер Белласар должен узнать о вашем решении как можно скорее.