Текст книги "Логистика. Искусство управления цепочками поставок"

Глава 3
Арсенал демократии

В критической ситуации войны наш народ становится невероятно силен.

Эрни Пайл, корреспондент времен Второй мировой войны

К концу XIX века большинство стран Запада наконец осознали, что логистика существенно влияет на стратегию и тактику войны. И порой именно она может обеспечить победу, особенно если находится в руках такого предусмотрительного военачальника, как Грант. К тому же стало понятно, что мощь ресурсов противника зачастую более важна, чем логистический опыт командира.

Именно Первая мировая война показала, что исход сражений определяет не столько умелое командование, сколько умелая логистика.

Тотальные войны, и Первая мировая, и Вторая мировая, втянули в свой круговорот огромные массы людей, техники, боеприпасов, оснащения и т. д. Успех зависел, прежде всего, от количества всех этих компонентов, поэтому и возникло такое понятие, как логистика количества. Суть ее состоит в том, что, если в арсенале вашей страны достаточно средств, и вы вовремя доставите нужное количество припасов на поле боя, то, скорее всего, вы победите.

Однако, как мы с вами еще убедимся, столь одномерный подход, ослабляющий важность и тактики, и стратегии, неоднозначно влиял и на военную, и на гражданскую экономику послевоенного периода. Но мы забегаем вперед.

Первую мировую войну (1914–1918) называли «войной, которая положит конец всем войнам». Она действительно не походила ни на одну из предшествовавших войн. И логистика была совсем другой. Воюющие стороны, в особенности немецкая армия, в начале войны не только пребывали в счастливом неведении относительно необходимого количества воинов, снаряжения и лошадей, но еще и не учитывали, сколько потребуется боеприпасов, в частности для артиллерии. Как только война стала окопной, а это произошло довольно скоро, понадобились материалы для строительства укреплений вдоль всей линии Западного фронта.

А кроме того, нужно было постоянно поставлять боеприпасы для бесконечных и по большей части бессмысленных атак на ничейную землю, разделявшую воюющие стороны. Ничего удивительного, что война развивалась так неспешно.

Все дело было в том, что арсеналы союзников – англичан, французов и русских, которые вышли из войны после Октябрьской революции 1917 года, и их противников – немцев и австрийцев были практически равны, в результате чего и сложилась патовая ситуация.

Лишь в 1918 году англичане попытались учесть уроки предыдущих четырех лет. У них появились более компетентные командиры (впрочем, великими военачальниками не могла похвастаться ни одна сторона). Теперь они шли в наступление с запасами топлива и на моторизованных санях, что помогало не сбавлять темп продвижения боевых частей, а также обеспечивать поставку припасов с удаленных от железнодорожных станций складов (базы со всем необходимым для ведения войны у железной дороги могли попасть под обстрел вражеской артиллерии). Теперь уже нельзя было сказать, что легче снабжать армию на марше. Начиная с 1914 года ситуация была прямо противоположной, потому что армии требовалось гораздо больше боеприпасов и, соответственно, транспорта, обеспечивающего доставку товара потребителям, то есть солдатам на передовой.

Благодаря развитию техники, военная логистика получила очередной ценный подарок – двигатель внутреннего сгорания. В 1915 году на полях Первой мировой появилась новая боевая «лошадка» – грузовик. При обороне Вердена в 1916 году французы использовали не менее 2,5 тысяч грузовиков, на которых ежедневно перевозили в среднем 13 тысяч человек и около 2 тысяч тонн припасов на расстояние в 85 миль. В таком темпе французы действовали почти месяц. Верден удалось отстоять, война продолжалась.

Тем не менее, как отмечает известный военный историк Мартин ван Кревельд в своей книге «Снабжая войну», ни у союзников, ни у немцев не хватило фантазии, и они не сумели использовать все возможности этого замечательного изобретения. «Моторизованные части [союзников], которые пытались обеспечить бесперебойное поступление боеприпасов, столкнулись с интересными проблемами, – пишет он. – Это типичные проблемы любой армии, которая стоит на пороге новой технической эры, но еще не разработала способов контроля и распределения новой техники… Моторизованные части играли существенную роль, но использовались они неэффективно и не умели подстроиться под быстро меняющуюся обстановку».

Разумеется, если бы дело взял в свои руки гибкий, изобретательный, владеющий логистикой командующий – такой, как Александр Македонский или Улисс Грант, – возможно, все пошло бы по-другому. Но у союзников были весьма средние военачальники – вроде Дугласа Хейга и маршала Фоха, которые с удивительным безразличием относились к своим солдатам и к проблеме обеспечения армии; к счастью, у кайзера командиры были ничуть не лучше. Поэтому большую часть войны обе стороны попросту бросали на передовую миллионные армии и изводили тонны боеприпасов, пока к 1918 году, наконец, не истощили окончательно свои ресурсы.

Да, конечно, некоторые операции Первой мировой были продуманы, с точки зрения логистики, в особенности те, которые велись за пределами Западного фронта. Например, провальная, с других точек зрения, операция 1915 года в Галлиполи, в ходе которой английские и французские войска безуспешно пытались разбить турецкую армию, показала, как флот при отсутствии нормального порта может поддерживать армию с помощью катеров-амфибий. Однако, как мы убедимся далее, этот урок не учли те, кто планировал высадку союзных войск в Нормандии в 1944 году.

Джозеф Синклер, автор книги «Артерии войны: роль транспорта», назвал палестинскую кампанию 1916–1918 годов «шедевром логистического планирования». Во время этой кампании активно использовались железная дорога протяженностью 140 миль, а также 12-дюймовый трубопровод, шедший от Суэцкого канала через Синайскую пустыню. От Беер-Шевы, куда приходил трубопровод, воду войскам поставляли 35 тысяч верблюдов, и «так старинные способы доставки сочетались с современными технологиями».

Но это были, скажем так, вставные номера, а супершоу разыгрывалось на Западном фронте. Тупиковая ситуация, наконец разрешилась, но не благодаря гениальным стратегическим или тактическим ходам, а за счет новых сил, новой крови. В феврале 1918 года на помощь изможденной армии союзников пришли американские экспедиционные войска. Так что Первая мировая война, в отличие от Гражданской войны в США и следующей мировой, была войной, где побеждали не логистикой, а числом. Если бы немцы получили полмиллиона свежих бойцов, то победили бы они.

Как и в Первой мировой, в начале Второй силы союзников и гитлеровской коалиции были приблизительно равными, и это равновесие сохранялось до вступления в войну США. После внезапного нападения на Пёрл-Харбор американцы пополнили ряды союзников, и их производственная база стала работать на нужды военного времени (на этот непростой процесс ушло полтора года). Кроме того, все страны-союзники и их лидеры были морально настроены на победу, чего недоставало в «неидеологической» Первой мировой, поэтому исход войны был предрешен.

Существенную роль сыграло и то, что во главе союзных держав стояли талантливые политические деятели, которые и вели свои народы к победе. Речь идет о Рузвельте, Черчилле и Сталине (здесь это имя опустить нельзя), а также о блестящих полководцах – Дуайте Эйзенхауэре, Дугласе Макартуре и Георгии Жукове, их армиях и полковых командирах – Бернарде Монтгомери, Джордже Паттоне, Бернарде Слиме и многих других.

Были ли эти военачальники хорошими логистами? Каждый – в меру своих способностей и опыта. Однако это не имело существенного значения, куда важнее был огромный арсенал сил и средств, которым обладали союзники. Когда разбудили спящего великана, то есть Соединенные Штаты, когда промышленная мощь страны при поддержке всего народа, нацеленного на победу, заработала на войну, процесс было не остановить. Так что в этом смысле Вторая мировая действительно стала войной, где многое определяла логистика.

И сейчас, много лет спустя, поражает то, как исступленно американская промышленность и экономика работали на войну. Напрягали все силы не только отважные парни на передовой. Трудилась вся страна. В период с 1941 по 1945 год валовой национальный продукт вырос на 50 процентов. Кораблестроение, отрасль, в которой царил Генри Кайзер, откликнулась на призыв Рузвельта превратить Америку в арсенал демо кратии, и производительность выросла аж на 1000 процентов. В авиационной промышленности производительность выросла еще больше – на 1100 процентов.

Впервые мощь американского арсенала сказалась во время битвы за Атлантику. Начиная с середины 1943 года Соединенные Штаты спустили на воду такое количество судов «Либерти» и прочих грузовых кораблей, что их количество, наконец, компенсировало потери, которые нес от немецких подлодок грузовой флот союзников. И проблема снабжения союзных армий Англии и России была решена. В своих мемуарах Черчилль признавался, что провел много бессонных ночей в размышлениях о потерях англичан в Атлантике. Да, победу обеспечили и активная борьба с немецкими подлодками, и поддержка авиации, сопровождавшей грузовые суда, но не стоит забывать, что в этой битве не последнюю роль сыграли более 10 тысяч судов, сошедших с американских верфей, а это – заслуга, прежде всего, логистики.

Вскоре свою роль сыграли и американские самолеты – а их к концу войны было выпущено более 300 тысяч. Оказавшись в небе над оккупированной Европой, американцы нанесли сокрушительный удар по силам противника. Достаточно вспомнить рейды 8-й воздушной армии США, когда в небо поднималось до тысячи бомбардировщиков, которые громили все узловые точки немцев, в том числе склады боеприпасов. Первые налеты, осенью 1943 года, не принесли ощутимых результатов, более того, потери среди летного состава оказались непомерно велики. Во время печально известного налета на завод шарикоподшипников в Швайнфурте было сбито около 200 бомбардировщиков из 1100, то есть почти 20 процентов. Высшее американское командование на время прекратило дневные вылеты на дальние расстояния до тех пор, пока в группе сопровождения не стали летать истребители. В начале 1944 года, когда эскадрильи пополнились сотнями новехоньких истребителей Р-40, налеты возобновились с большим успехом. С начала 1944 года американцы бомбили также железные дороги и автострады оккупированной Франции – это была подготовка к вторжению в Европу, которое началось весной.

Высадка союзников в Нормандии была величайшей десантной операцией за всю мировую историю, но, с точки зрения логистики, ее можно назвать провальной. Да, это была победа оружия и только оружия, поскольку логистическое планирование и самой высадки, и последовавшего за ней прорыва армий союзников никуда не годилось.

В книге «Снабжая войну» Мартин ван Кревельд отмечает, что логистические ошибки допускались еще в Лондоне, когда операцию только планировали. Начать с того, что разработкой ее занималось слишком много людей. К ноябрю 1943 года, за восемь месяцев до высадки в Нормандии, в решении во просов снабжения предстоящей операции было задействовано, по словам Кревельда, не менее 562 человек – в штабе тыла и штабе передовых частей, и для обмена данными они даже завели собственную курьерскую службу. Поэтому «армия 1944 года напоминала бронтозавра, но, в отличие от древнего ящера, у нынешнего мозг был непомерно велик».

Ничего удивительного, что план, разработанный этим чудищем, был излишне сложен. Было предусмотрено создание трудоемких в строительстве причалов и других совершенно неосуществимых «ноу-хау» для удобства выхода союзников на нормандский берег. В результате во время высадки эти причалы развалились, да еще и создали массу проблем для кораблей, начался хаос.

Сумятица, которая творилась в Нормандии, подробно описана в книге «Солдат на службе у солдат» Джозефа Хейзера, который начал карьеру военного логиста в штаб-квартире экспедиционных сил союзников, а во время войны во Вьетнаме стал одним из главных логистов американской армии. Хейзер старается не называть имен, но о неудачах (как раз логистиче ских) высадки в Нормандии пишет подробно. Например, рассказывает, как пытались раздобыть 81-миллиметровые снаряды, которые оказались необходимы в Нормандии, где все засажено живыми изгородями, как поезда с боеприпасами, отправленными одной армии, попадали в совершенно другую, как генералы возвращались в Англию, и выяснялось, что в неразберихе на побережье они умудрились потерять целые полки…

Когда войска, благодаря смелости, решительности и боевому духу солдат, а также поддержке американского флота, наконец, двинулись в глубь континента, те, кто заведовал планированием в штабе экспедиционных сил, вдруг уподобились Фоме неверующему – они сообщили полководцам, что те не могут делать того, что уже, собственно, делали.

Ван Кревельд пишет, как 11 августа 1944 года, через два месяца после высадки в Нормандии, логисты штаба экспедиционных сил представили анализ возможности проведения дальнейших операций, где говорилось, что «при ряде благоприятных условий можно будет поддержать наступление четырех американских дивизий, предполагавших форсировать Сену 7 сентября. Однако далее было рекомендовано приостановить операции союзников к югу от Сены, все силы бросить на атаку портов у Ла-Манша, а освобождение Парижа отложить до конца октября, когда будет налажено железнодорожное сообщение с Нормандией».

На самом деле, несмотря на рекомендации штабистов экспедиционных сил союзников, Париж был освобожден 25 августа 1944 года, а к 7 сентября 3-я армия США уже продвинулась более чем на 180 миль за Сену. И все потому, что ее упрямый командующий отказался следовать осторожным рекомендациям штабных логистов.

Этим лихим и отчаянным воякой был не кто иной, как генерал-лейтенант Джордж Паттон. Он с таким равнодушием, если не сказать презрением, относился к логистам, что за всю европейскую кампанию 1944–1945 годов виделся с начальником своей службы снабжения всего дважды: первый раз в августе, когда принимал командование 3-й армией, а второй раз – девять месяцев спустя, в мае 1945 года, перед самым концом войны.

А в промежутках Паттон был сам себе снабженцем. Хейзер с ужасом вспоминает, как Паттон добывал все, что ему нужно, любыми удобными для него способами. «Как-то раз, – пишет Хейзер, – Паттон ворвался на артиллерийский склад и сообщил начальнику склада, что ему нужны две трети всех имеющихся запасов. Склад тогда только-только организовали, и резервы были невелики. Паттон не имел никакого права так поступать, но перед ним стояла боевая задача, ему были необходимы боеприпасы, и он, воспользовавшись своим положением, требовал все, что ему было нужно…».

И получил: 3-я армия нуждалась в такой поддержке для продвижения войск по Франции. В сентябре пришлось остановиться, поскольку ресурсы иссякли, но тут ему на помощь пришла операция Red Bull Express. Позднее, когда Паттон освобождал американские части, попавшие в окружение при Арденнском наступлении, он добывал все, что было нужно его солдатам, всеми доступными способами.

Паттон не питал уважения к логистам – будь то логисты штаба экспедиционных сил или его собственные. Полевые командиры Паттона тоже относились к ним пренебрежительно. Это отношение переняли и солдаты, которые, часто незаслуженно, свысока поглядывали на тыловиков-снабженцев, обеспечивавших людей на поле боя всем необходимым.

Положение не улучшил и начальник интендантской службы Эйзенхауэра, напыщенный и самодовольный генерал-лейтенант Джон Клиффорд Ходжес Ли. Известный военный историк Стивен Амброуз, не стесняясь в выражениях, называет Ли «главным подонком на Европейском театре военных действий». Одну из множества своих логистических ошибок Ли совершил в сентябре 1944 года, когда перевел штаб-квартиру интендантской службы в Париж, причем вопреки мнению своего непо средственного начальника Эйзенхауэра, справедливо полагавшего, что штабы не следует располагать в крупных городах, где полно искушений. «Солдаты и генералы были вне себя, – пишет Амброуз. – В разгар кризиса, последовавшего за высадкой в Нормандии, Ли тратил драгоценное время на организацию переезда, затем попусту расходовал драгоценный бензин, и все для того, чтобы его свита могла наслаждаться лучшими отелями Парижа».

Дальше было хуже. В Париже обосновались 29 тысяч человек интендантской службы, большинство из них имело непосредственное отношение к поставке припасов с моря на фронт, а поскольку в Париже было множество соблазнов – вино, драгоценности, духи, женщины, – маховик черного рынка французской столицы заскрежетал на полную мощность.

«Один из этих пресловутых черных рынков, – вспоминает Джозеф Хейзер, – находился у подножия Эйфелевой башни. Мгновенно распространились слухи о том, что население готово купить все, что готовы продать солдаты. Эйфелева башня была самым подходящим для этого местом. Видно ее было издалека, и американцы, не знающие Парижа, туда добирались без труда. Увы, это безобразие длилось довольно долго. Париж был действительно открытым городом, городом с сумасшедшим ритмом, и ни военная полиция, ни местные власти были не в силах контролировать черные рынки».

Разумеется, Эйзенхауэр пришел в бешенство, узнав, что Ли перевел интендантскую службу в Париж. Однако по непонятным причинам он оставил Ли на его посту до самого конца войны, хотя обычно решительно избавлялся от некомпетентных подчиненных.

Амброуз пишет еще об одном серьезном логистическом промахе. В конце года, во время Арденнского наступления Ли и его подчиненные не смогли обеспечить теплой обувью американских солдат, замерзавших в снегах на бельгийско-германской границе. Из-за бардака, царившего в интендантской службе, пришлось вывести с передовой около 45 тысяч солдат (численность трех дивизий), у которых были отморожены ноги.

И все это происходило при генерале Дуайте Эйзенхауэре. Выходит, Эйзенхауэр был никудышным логистом? Может быть. Опровергает ли это наш тезис том, что великие полководцы были по большей части умелыми и талантливыми логистами? Вряд ли. Да, Эйзенхауэр был великим полководцем, стратегом и тактиком, но посредственным логистом, и это исключение, подтверждающее правило.

Стоит сказать в защиту Эйзенхауэра то, что под его командованием оказались самые многочисленные экспедиционные силы за всю историю: в их состав вошли армии США, Великобритании и других стран, и он руководил сложнейшей масштабной операцией – освобождением Европы.

И он победил.

Ван Кревельд выносит такой приговор логистам штаба экспедиционных сил, а следовательно, и их командующему Эйзенхауэру: «Приходится признать, что логистов штаба экспедиционных сил героями назвать никак нельзя. Но разве можем мы, зная столько примеров поражений именно вследствие бездарной логистики, осуждать кампанию, которая, хотя и с запозданием, но привела к полной и окончательной победе?»

А Хейзер напоминает нам о том, что отвага требовалась не только на передовой. Тыловики тоже проявляли недюжинную храбрость, в особенности те, кто занимался хранением боеприпасов, кто каждый день работал со взрывчатыми вещест вами, те, кому порой приходилось тушить пожары на своих складах. Вы только подумайте, насколько опасно тушить пожар на складе боеприпасов, а ведь именно этим приходилось заниматься многим тыловикам. Хейзер вспоминает десятки случаев, когда приходилось вытаскивать из огня снаряды и патроны. «Не раз и не два победу в сражении обеспечивали именно такие геройские поступки», – справедливо отмечает он. Безымянные солдаты, которые сражались с огнем, получали ранения или погибали, были такими же героями, как и отважные воины, высадившиеся в Нормандии 6 июня 1944 года, как и те, кто сражался на передовой во время кровавой войны, охватившей весь мир.

К январю 1945 года ресурсы, поступавшие из арсенала демократии, были настолько велики, что с лихвой перекрывали и логистические просчеты Эйзенхауэра, и бездарность его интенданта Ли. Отпала нужда экономить, поскольку из-за Атлантики всего прибывало с избытком, даже несмотря на то что многое шло не туда или, того хуже, разворовывалось и припрятывалось.

Арсенал союзников ширился, а арсенал фашистов иссякал, что стало очевидно после провала Арденнского наступления. Американская мощь давила Гитлера, о чем подробно пишет Стивен Амброуз в своей авторитетной монографии «Гражданин солдат». «Несмотря на то что война шла у немецкой границы, и немцам снаряды поставляли с баз в нескольких милях от линии фронта, – пишет историк, – американцы получали куда больше боеприпасов. Попытка немецких подводных лодок помешать поставкам американского вооружения провалилась, а тактика союзников, бомбивших немецкие склады с воздуха, имела успех».

«Поэтому американцы не жалели снарядов – они знали, что запасы не иссякнут». Немцы же «экономили, как могли, – они не знали, когда поступят новые боеприпасы».

«Это, – пишет Амброуз, воздавая должное американцам, – был триумф американской промышленности и американского способа ведения войны».

Что касается знавших себе цену логистов на Европейском театре военных действий, то это был и триумф их, так сказать, философии войны. Они называли это логистикой количества.

Недочеты этой незрелой и неэкономной методики стали очевидны через пару десятков лет, когда военные логисты вроде Джо Хейзера рвали на себе волосы, не зная, куда девать груды запасов, которыми были завалены склады в Южном Вьетнаме. А еще философия логистики количества (продукта побольше, и нет проблем) захватила и гражданский сектор. Этим объясняются логистические провалы многих фирм-производителей в послевоенные годы: во главе многих из них стояли бывшие военные логисты, послужившие во Вторую мировую в Европе.

Но в 1944 и в 1945 массовые поставки были очень кстати. Один из бывших солдат вермахта вспоминает, как сидел в укрытии на берегу Рейна и с ужасом наблюдал за бесконечными потоками солдат и техники. «Когда я увидел это несметное количество артиллерийских орудий, танков, грузовиков, я обалдел. Разве можно противостоять такому могуществу? – подумал я».

Пожалуй, что нельзя.

Военный корреспондент Эрни Пайл, подробно освещавший боевые действия и на Тихом океане, и в Европе, выдал блистательную формулировку: «В критической ситуации войны наш народ становится невероятно силен».

«Тысячи раз я слышал, как солдаты говорили: «Если бы все это добро пошло на мирные цели…» Незадолго до смерти, а погиб Пайл в мае 1945 года от пули японского снайпера, он написал: «Сверхчеловеческие силы мы обретаем только тогда, когда наш мир рушится». Точно так же мы обрели сверхчеловеческие силы, когда рушилось наше государство – во время Гражданской войны.

И сейчас, после трагедии 11 сентября, мы снова обретаем невероятную силу. Перед разгневанной Америкой меркнут даже силы ада.

Возможно, нет ничего удивительного в том, что лучшим логистом этой войны оказался фельдмаршал Уильям Слим, командовавший легендарной 14-й армией Великобритании. Она действовала на Дальнем Востоке, и острая нехватка припасов наблюдалась постоянно. Тогда эту армию называли Забытой 14-й поскольку по общему мнению о ней не вспоминало высшее командование Лондона и Вашингтона, равно как и вся общественность. Слим был героем бирманской кампании, о которой мало кто помнит, и сражался с японскими войсками.

Слим стал мастером ведения войны малыми средствами, когда в 1942 году получил задание вновь занять Сирию, оказавшуюся под контролем вишистского правительства Франции. Слим и его первоклассный интендант Альф Снеллинг, недооценив серьезность ситуации, назвали свою кампанию «дефицитной». Недоставало там действительно многого. Слим должен был защищать свои войска, продвигавшиеся из Палестины в Сирию, от военно-воздушных сил французов, но в его распоряжении была всего одна эскадрилья с восемью самолетами. Транспорта, на котором можно было добраться до Алеппо, предпоследнего пункта назначения, тоже не хватало.

И тогда Снеллинг, гениальный интендант при Слиме, начал творить чудеса. «Снеллинг оказался настоящим фокусником, – пишет Рональд Левин, автор биографии «Слим-знаменосец».

– Он доставал кроликов из шляпы, букеты из-за уха и так далее». Снеллинг умел добыть транспорт там, где его не было. Левин пишет, что «забрав у иракцев весь транспорт, в том числе грузовики из Багдада, служившие для вполне гражданских целей, лодки с Евфрата и ослов, Снеллинг со Слимом смогли обеспечить себя необходимым минимумом средств передвижения».

Так что Слим и его интендант были хорошо подготовлены к трудностям, ожидавшим их в непроходимых джунглях и болотах Бирмы. В Бирме Слим три года сражался с японцами, и его опять снабжали из рук вон плохо. Да и начальство ему попалось на редкость тупоголовое. И вот тут-то Слим проявил себя по-настоящему. Сначала как боевой генерал, умеющий держать оборону: отступая из Бирмы в 1942 году, он сумел довести свою изможденную армию до Индии и на протяжении перехода в 900 миль заботился о пропитании солдат, поддерживал их дух. В 1944 году он показал себя в наступлении – привел своих воинов обратно в джунгли, разбил японцев в Импхале и Кухиме и занял города Рангун и Мандалай.

По мнению Левина, Слим, или «дядюшка Билл», как его прозвали солдаты, разделял мнение Сократа о том, что военачальник должен знать, как обеспечить солдат пропитанием и всем необходимым. Особенно Слим заботился о том, чтобы хватало лекарств, поскольку в гнилых бирман ских болотах и джунглях лихорадка была врагом не менее опасным, чем японцы.

«Могло не хватать людей, боеприпасов, провианта, – пишет еще один биограф Слима Дункан Андерсон, – но Слим упорно настаивал на том, чтобы поставляли все необходимые лекарства, поскольку считал физическое здоровье залогом успеха. Его подчиненные боялись, что снадобья от малярии вызывают импотенцию, но Слим чуть ли не силой заставлял солдат их принимать». «Его девизом было: „Господь помогает тем, кто сам себе помогает”, – пишет Андерсон в статье о Слиме и 14-й армии, вошедшей в книгу «Черчилль и его генералы». Необходимость – мать изобретательности, и Слим со Снеллингом были повивальными бабками многих изобретений. «Из джута делали парашюты, местную дерюгу пропитывали битумом, и получалось отличное дорожное покрытие. А на берегах Чиндуина организовали мастерские по строитель ству деревянных барж и канонерок».

«Немногим из полководцев удается заручиться уважением и любовью не только солдат на передовой, но и интендантов, – пишет Левин. – Снеллинг всегда восхищался Слимом». Да, в джунглях на передовой оказывались все, и это Слим отлично понимал. В 14-й армии сражаться умел каждый – даже штабисты. Это очень пригодилось в начале 1944 года, когда во время араканской кампании японцы напали на штаб-квартиру англичан в Синзвее и получили суровый отпор. Слим был из тех немногих командиров, кто умел мыслить логистически. На полях сражений Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии, где действовали законы не логистики количества, а логистики обычной, командир и должен был быть таким. Японцев в Бирме удалось победить именно благодаря логистике и тщательному планированию. Фельдмаршал Арчибальд Уэвелл писал: «Чем больше я узнаю, что такое война, тем больше убеждаюсь в значении администрирования – того, что американцы называют логистикой».