Текст книги "Забытый грех"

– Да-а, – задумчиво протянул Лямзин, который в этот момент вспомнил своего отца, ведь он так и не успел сказать, как его любил, – печально…

Эдуард склонил голову, и перед глазами невольно побежали воспоминания о редких встречах с отцом в последние годы. Их было до обидного мало, он все был занят, все откладывал на потом. И теперь очень жалел об этом. Почувствовав, что начинает расклеиваться – а он очень в себе этого не любил, Лямзин встрепенулся и спросил:

– Александра, я хотел узнать у вас, почему вы тогда вечером оказались на дороге одна?

Она лукаво улыбнулась:

– Это когда вы меня сбили? Какой вы невнимательный водитель, однако!

– Не увиливайте.

– Ах, да ладно, скажу, – она обреченно махнула рукой, – я в тот день рассталась со своим бойфрендом. Точнее, почти что мужем – у нас свадьба назначена была на октябрь. Но ее не будет.

– Почему? – Лямзин поймал себя на мысли, что слышать о ее свадьбе, пусть даже и отмененной, ему неприятно. Сам тут же испугался этого и постарался принять равнодушный вид.

– Потому что я замуж не хочу. Было какое-то помутнение, когда я вообразила, что смогу жить в браке, но, к счастью, вовремя одумалась.

– А, ну это не причина, – сказал он, и в голосе его Александра явственно услышала разочарование. – Вы еще двадцать раз передумать успеете до октября.

– А вам хотелось бы, чтоб я передумала?

Она прищурилась, и в глазах ее забегали чертенята.

Лямзин посмотрел на нее, понял, что прокололся, и поспешно, нарочито грубовато сменил тему:

– Не представляю вас в роли бизнес-леди. Как вы все успеваете?

– А я и не успеваю.

– Да? И сколько же у вас магазинов?

– Сущая ерунда, всего три. – Глаза ее откровенно смеялись. – Два в центре и третий, совсем маленький, на окраине. Даже не знаю, нравится ли мне этим заниматься. Я всегда любила музыку, танец. А пришлось с головой погрузиться в торговлю. Танцую теперь только изредка, правда, у станка стараюсь каждый день постоять, чтобы форму не терять. Да еще группу девочек веду из балетной студии. Но это единственное, что я оставила себе от прежней жизни.

– Не получается совмещать?

– Нет. Трудно. Чувствую, что скоро и от преподавания придется отказаться, я не имею права уделять детям внимания меньше, чем должна. А жаль. Ладно, это к делу не относится, давайте лучше я расскажу, зачем вы мне понадобились.

– Весь внимание. – Он приготовился слушать.

Александра открыла сумочку, достала из нее блокнот и ручку, словно была уверена, что сейчас ей придется что-то писать. Потом немного подумала, собираясь с мыслями, и начала методично рассказывать Лямзину все, что ранее успела узнать от Фаины.

– Вот так и получилось, – закончила она. – Вора нет, но деньги украли.

– Ясно. Похоже, это все-таки кто-то из своих. Я сейчас дам телефоны одного парня, – он быстро написал в ее блокнот номера, – сам переговорю с ним предварительно и потом вам перезвоню. И только после этого Фаина пусть ему звонит и договаривается о встрече. Он все сделает в лучшем виде.

– О, спасибо.

– Спасибо – это слишком мало.

Александра вздернула бровь, и глаза ее стали колючими.

– Вот как? И чего же вы еще хотите?

Лямзин засмеялся.

– Ух, какой взгляд! Мой друг через три недели проводит костюмированный старинный бал. Я туда приглашен и очень хочу, чтобы и вы поехали со мной. Будут дамы в кринолинах, гусары в мундирах, полонезы, мазурки, томные разговоры, веера и абсолютно точная атмосфера той чудесной поры.

У Александры азартно загорелись глаза.

– О, как здорово! Поеду заказывать себе наряд.

– Но только после того, как мы все съедим, – и он указал на полный еды стол.

Глава 4
Матвей

Время летело катастрофически быстро, будто его сжали в пружину и забыли распрямить. Александра коротко взглянула на часы, тихо ойкнула и заторопилась.

– Куда? А десерт? – вскочил вслед за ней Лямзин.

– Чувствую себя преступницей, – жалобно сказала она. – Я даже не думала, что так надолго задержусь. А у меня в магазине куча дел. Бедная Зина, должно быть, каждую минуту меня вспоминает «добрым» словом.

– Александра, если вы уже опоздали, лишние четверть часа вас не спасут. Пейте свой кофе, и обязательно с пирожным. Это вкусно, уверяю вас. А потом в три секунды домчимся.

Она села обратно, подчиняясь его натиску, и повеселела. Придвинув к себе пирожное, весело спросила:

– Я что-то пропустила и вы успели разыскать здесь в запасниках ковер-самолет?

– Полагаете, он тут есть?

– Думаю, да. В этом месте должна скрываться масса невиданных сокровищ, поражающих воображение. Я чувствую это.

Она засмеялась.

Эдуард бросил внимательный взгляд на снующих официантов и на метрдотеля у двери и кивнул в его сторону:

– А я-то все думаю – кого мне «главный по тарелочкам» напоминает?! Да волшебника же Мурвея из «Чао» Аматуни, он просто его копия. Поэтому если что и было, то уже «ушло».

Александра оценивающе посмотрела на метрдотеля и согласно кивнула:

– Полагаете, Мурвей украл не только чертежи робота Чао, но и сокровища из пещеры Али-Бабы?

– Все может быть, я ничему в этой жизни не удивляюсь.

– Хорошо бы, чтоб где-нибудь здесь еще и вертолет оказался.

– Это вы к чему?

– К тому, что нам пора. Полетели.

До стройки, где Лямзин должен был встретиться с Тамбовцевым, они действительно доехали очень быстро. Это один из феноменов пространства-времени: обратная дорога всегда почему-то кажется короче и заканчивается быстрее.

Александра бодро вылетела из автомобиля и, обежав его, попыталась сесть на место водителя.

– Подождите, мы еще не успели договориться о следующей встрече! – сказал Эдуард, уступая ей водительское кресло и пересаживаясь на заднее сиденье за ней, поленившись обойти машину и сесть рядом.

– Так на балу и встретимся! – нарочито изумленно взмахнула ресницами Александра.

– Нет, слишком долго ждать. У меня есть предложение, подкупающее если и не оригинальностью, то уж консерватизмом точно. А пойдемте-ка завтра в театр. – И, не дав ей опомниться и вставить хотя бы слово, скороговоркой произнес: – Антреприза. Премьера. Аншлаг. Самые известные актеры.

Александра захлопнула рот, беспомощно моргнула и просто сказала:

– Согласна.

– Вот и хорошо, – облегченно вздохнул Лямзин. – Кстати, а что это вы читаете?

Он взял с сиденья рядом с собой книгу и заинтересованно посмотрел на обложку:

– «Технология бессмертия». Павел Солоненко. Вы это читаете?

– Нет, просто вожу с собой, – иронично хмыкнула Александра.

Лямзин полистал книгу и, выхватив взглядом фразу, прочел вслух:

– «Лжец научит, как отличить ложь, и уйдет, взяв свою плату за науку. Вор облегчит нашу ношу и тоже уйдет, отягощенный ненужными нам вещами. Не имея опыта ошибок, как нам утвердиться в правильности Пути?» Хм, а в этом что-то есть. И то, что насчет вечной молодости здесь написано, тоже правда?

– А отчего, вы полагаете, я так хорошо выгляжу? – подмигнула ему она и засмеялась. – Я вас жду завтра.

– Хорошо, ровно в пять я приеду.

Она быстрым движением достала визитку, написала на ее обратной стороне адрес и, подав ему, помахала на прощание рукой.

– Ну так до встречи, оригинальный консерватор!

Он вышел, и она, сорвавшись с места, умчалась. А Эдуард еще долго глядел ей вслед и счастливо улыбался.

В магазине, куда так торопилась Александра, жизнь шла своим чередом. В приемной, нетерпеливо поглядывая на часы и прислушиваясь к шагам, ждала верная Зина, а в прохладном торговом зале со страхом поглядывала в окно Ася. На улице явно усиливалась жара, и думать о том, как «приятно» будет добираться в метро домой, не хотелось. Опять потекут по телу струйки пота, потом начнется приступ дурноты от духоты и запаха разгоряченных тел, и чужие прикосновения будут казаться в сто крат неприятнее, чем обычно. И что самое ужасное, вырвавшись из подземки на улицу, ты снова окунешься в горячее марево от плавящегося на солнце асфальта и поймешь – спасения нет нигде. Ася всхлипнула от жалости к себе, вспомнила, что еще надо забежать за сыном в детский сад, и совсем загрустила.

– Мерзкая противная жара, когда же ты закончишься? – пробормотала она.

Покупателей по-прежнему не было, и кассир Мария за своим стеклянным окошком неторопливо читала книгу. Ася со вздохом достала учебник английского, раскрыла его на заложенной странице и принялась зубрить. То ли ей способностей не хватало, то ли с учителями не повезло, но язык ей давался тяжело. Английский учила-учила, с самого детского сада, но так и осталась на уровне «читаю со словарем».

Серебряные трубочки на двери мелодично зазвенели, и в помещение с жарким знойным воздухом ворвалась Лера. Она c порога плюхнулась на стул и, закинув ногу на ногу, тут же достала сигарету.

– Здесь нельзя курить, – мягко сказал охранник, откладывая в сторону журнал.

– Мне теперь все можно. – Она злорадно засмеялась и, вынув из пачки крошечную зажигалку, прикурила.

– Сказал же – нельзя!

Матвей встал и подскочил к Лере, намереваясь выхватить сигарету, но та ловким движением руки спрятала ее за спину.

– Че ты дрейфишь, – она нагловато ухмыльнулась, – свалишь всю вину на меня, и всех делов. Мол, не мог девушку, как собаку, из магазина вышвырнуть. Ты ж джентльмен, ты так не сделаешь, правда? А мне теперь все позволено – я здесь больше не работаю.

– Ну ты и гадина, не ожидал от тебя. – Матвей все-таки забрал у нее сигарету, затушил и выкинул в урну. – Решила всех утопить? А за что, скажи, пожалуйста? Ты помнишь, я тебя предупреждал: будешь так вести себя с покупателями – вылетишь с работы.

– Как – так? – она зло прищурилась.

– Высокомерно.

Лера сжала губы в тонкую линию. Потом повернулась к продавщице:

– Аська, пойдем покурим на улице, раз здесь нельзя.

Ася отрицательно затрясла головой и жалобно заныла:

– Лер, мне же нельзя! Извини. Да и душно там, по такой жаре вредно курить.

– Да пошли вы все. – Лера встала и, не оглядываясь, пошла к выходу. У двери обернулась и звенящим от злости голосом выпалила: – Ненавижу!

Она давно уже скрылась из виду, а Ася и Матвей все глядели вслед.

– Жалко мне ее, – первым нарушил молчание охранник. – Многого она еще не знает и прилично шишек себе набьет.

– Почему?

– Потому что гордыня у нее есть, а вот ума нет. Было бы наоборот, она с ее энергичностью больших высот бы достигла.

– Ну ум ладно, с ним все понятно. А гордыня-то тут при чем? Разве гордость – это плохо?

– Ты путаешь два понятия – гордость и гордыню, дитя мое.

– Но разве это не одно и то же? – озадаченно спросила Ася.

– «Виновен я: гордыней обуянный, обманывал я бога и царей», – процитировал он Пушкина. – Понимаешь, Ася? «Гордыней обуянный…» Гордость-то как раз качество положительное, потому что это нормально – уважать себя и гордиться собственными успехами. Гордыня же – это нечто запредельное, надменность, высокомерие. Один из семи смертных грехов, между прочим.

Ася долго молчала, обдумывая, и потом робко, глядя на Матвея, с уважением спросила:

– Послушай, почему ты такой умный и в охранники пошел? Неужели лучше работы не нашлось?

– Гордыня довела. – Матвей глухо засмеялся.

Ася вытаращила глаза:

– Это как?

– Давай, Асенька, как-нибудь в другой раз, хорошо? Мне не хочется сейчас об этом вспоминать.

Но она затрясла головой и взмолилась:

– Ну пожалуйста, расскажи! Я должна знать, как в жизни правильно поступать! Научи меня.

Матвей колебался. С одной стороны, ему не хотелось ворошить прошлое: слишком многое придется рассказывать и пояснять, с другой – девушка смотрела на него с таким доверием и открытостью юности, что обмануть ее ожидания ему было неловко.

– Ладно, слушай. Когда мне было чуть больше двадцати, я закончил военное училище. С детства мечтал о военной карьере, и вот – свершилось. До сих пор помню ощущение гордости, полета: я исполнил свою мечту! Дальше начались армейские будни. Но мне и там было грех жаловаться – довольно удачно все складывалось, я вовремя получал очередные звездочки, казалось, чего еще желать? Но мне не хватало главного – свободы.

– Ну и что, это нормально. Что здесь особенного?

– Да в моей истории, Асенька, вообще ничего особенного нет. Так, рядовая жизнь, как у всех. Но мы отклонились от основной темы – от гордыни. Я, собственно, почему с военного училища начал рассказ? Мне кажется, именно тогда у меня впервые появилось чувство, что я непогрешим. Слишком мне все легко давалось. Уйдя из армии, я открыл свой строительный бизнес и неплохо преуспел в нем. Обороты росли, деньги текли рекой, ну и у меня от успехов закружилась голова. Появилось чувство, что я всемогущ и мне никто не указ. С женой разошлись – она сама подала документы на развод: ей надоели мои измены. А я не стал ее удерживать. С друзьями рассорился, точнее, они тихо уходили, а я этого не замечал. Представляешь, мне в тот момент реально казалось, что мне никто не нужен! Наверное, и не был нужен… У меня все было – любимая работа, деньги, рестораны, вечеринки. Времени на скуку не оставалось. И вдруг…

Он замолчал, и на лицо его набежала сумрачная тень. Ася напряженно следила за Матвеем, не решаясь вторгнуться в его воспоминания, но, когда она пошевелилась, почувствовав, как занемела рука, он вздрогнул и взглянул на нее отстраненным взглядом. Будто напрочь забыл о том, где он и о чем говорил.

– Ты разорился, да? – тихо спросила она.

Но он в ответ отрицательно качнул головой:

– Нет. Не совсем. Однажды поздно ночью я возвращался один домой. Мне не хотелось ни с кем делить постель, хотелось тишины и одиночества. И вдруг, проезжая по мосту, я с ужасом увидел мелькнувшую тень. Что-то в облике худенькой хрупкой девчушки мне напомнило мою тринадцатилетнюю дочь. Не знаю, как поступила бы ты, а я остановил машину, хотя и знал, что на мосту это строго запрещено, и кинулся за ней. Я так и не знаю, была ли это она или мне просто почудилось. Когда спустя три недели я очнулся в больнице – а я был все это время в коме, – рядом со мной сидели бывшая жена и моя любимая дочь. Я пытался узнать, что случилось с девочкой на мосту, но мне так никто ничего и не объяснил. Списали на расстройство воображения.

– Не было ее?

– Вроде бы нет. Но я очень отчетливо видел девочку той ночью. А теперь я вовсе не уверен: была ли она? Может, это судьба так распорядилась, чтобы поставить меня на край.

– А что с тобой тогда произошло?

– Меня сбил едущий навстречу автомобиль. Вот такая глупая история.

Ася в задумчивости принялась грызть ноготь, потом, ошеломленная пришедшей на ум мыслью, удивленно вскинула глаза:

– Матвей, я не поняла: а бизнес-то твой куда делся? Раз ты не разорился, то как же все-таки в охранниках оказался?

– А, – Матвей махнул рукой, – дело свое я продал. Решил, что всему виной деньги и это несчастье со мной – предупреждение. Мог ведь и не очнуться от комы. Или еще там, на мосту, умереть.

Асю подмывало спросить, куда делись деньги от проданного бизнеса: раз он так хорошо шел, должна же была остаться немалая сумма? Но она застеснялась и промолчала.

Матвей внезапно ответил сам, будто прочитав ее мысли:

– Деньги я в благотворительный фонд отдал, на лекарства больным лейкемией детям. Все до копеечки.

Ася ахнула:

– И жена не против была?

– Представь себе, нет. Она меня в этом поддержала, потому что давно тосковала по нашим старым, пусть и не богатым, но очень счастливым временам. Странно звучит, да?

Ася молча пожала плечами. Разумеется, такой поступок был абсолютно непонятен ей.

– Теперь у нас все хорошо. Слава богу, я не успел потерять семью. Хотя, признаться, это вовсе не моя заслуга.

– Неужели совсем, ни капельки денег не жалко?

Матвей засмеялся.

– Сейчас порой жалею. Не надо было все отдавать: дочь подрастает, ей учиться предстоит. Но что сделано, то сделано.

– Но ты же можешь работу с высокой зарплатой найти или новый бизнес начать? – недоуменно подняла брови Ася.

– Не могу. Рано мне. Чувствую, не готова еще к новым испытаниям моя душа. Лучше уж быть бедным и живым да дочь самому воспитать, чем оставить ее богатой сиротой.

Воцарилась тишина. Матвей, выговорившись и стараясь отвлечься от тягостных мыслей, снова уткнулся в журнал, а Ася все думала и думала над его словами, но так и не смогла решить для себя – прав он или не прав. Ей, с таким трудом воспитывавшей сына, было страшно даже представить, как она своей собственной рукой отдает все деньги на благотворительные нужды. Потом решила, что раз ей таких денег никогда не заработать, то нечего и гадать. Она подошла к окну и, навалившись на подоконник животом, уставилась на улицу. Там два автомобилиста тщетно пытались доказать друг другу, кто прав, а кто виноват. Видно, в их споре истина не рождалась, потому что они не прекратили ссориться и кричать друг на друга, даже когда подъехала патрульная машина. Увидеть, чем закончится дело, Асе так и не удалось. Заметив подъезжающий автомобиль Александры, она тихонько ойкнула и поспешно нырнула за прилавок.

Неожиданно для себя она обнаружила, что после утреннего инцидента стала бояться Александру. С одной стороны, она испытывала к ней искреннюю благодарность, а с другой – опасалась допустить новую оплошность и попасть под увольнение. Поэтому, стоило в магазин войти двум юным покупательницам, как Ася с чувством огромного облегчения занялась ими. Она увлеченно показывала сережки, колечки и браслеты, стараясь не встречаться с начальницей взглядом. Ася немного расслабилась только тогда, когда Александра исчезла за дверью, ведущей из зала.

В приемной было тихо. Зина что-то сосредоточенно набирала на компьютере и одновременно грызла сушку. Секретарь не сразу отреагировала на открывшуюся дверь, но стоило Александре войти, как она сорвалась с места и бросилась к ней.

– Александра Ильинична! – завопила она с таким встревоженным видом, что у той оборвалось сердце.

– Ч-что, – слегка заикаясь от волнения, спросила она, – что-то случилось?

– Звонила ваша мама… – Зина сделала небольшую паузу, подбирая слова, и замялась, не решаясь сказать.

– Да говори же, – взорвалась Александра, – и немедленно!

– Вы только не переживайте, – убитым голосом начала Зина, – но там у вас что-то случилось. Ваша мама просила вас срочно приехать.

– Почему она сама не позвонила мне?

– Так у вас телефон был отключен, так она мне сказала. Я позвонила, и правда отключен.

Александра торопливо начала рыться в сумочке, разыскивая мобильник.

– Что она конкретно говорила, ты можешь сказать? – нервно спросила она.

– Чтобы вы как можно скорее приезжали. – Зина опустила голову, едва не рыдая.

– О боже! – Александра стремглав вылетела из приемной и побежала по коридору. Телефон наконец нашелся, и он действительно оказался отключен. – Какая же я растяпа, выключила его, видно, после того как позвонила Лямзину.

Она, ругая себя, подлетела к автомобилю, впрыгнула на водительское кресло и только теперь заметила, что мобильник, мигнув и выдав надпись: «Батарея разряжена», – снова отключился.

Возвращаться в офис и тратить время на звонок с другого аппарата ей не захотелось. От нее ждут личного присутствия, а значит, нужно мчаться к матери.

Глава 5
Домик с картины Кинкейда

Когда Александра подъехала к дому, где жила ее мать, уже начинало темнеть. Ох уж эти вечные московские пробки, попав в которые вынужден ждать целую вечность, жалея о том, что природа не наделила ни тебя, ни твоего железного «коня» крыльями и ты не можешь вспорхнуть и, облетев длинную шеренгу машин, свободно помчать прочь. Вот и получается, что на получасовую дорогу уходит два-три часа.

Наверное, это не предел, и можно простоять в пробке и дольше, но Александра была так напряжена, что каждая минута была как лезвием по нервам. Наконец вдали показался домик, будто сошедший с картины Кинкейда. Яркие веселые окошки, палисадник, утопающий в розовых цветах, белые, увитые плющом стены и сиреневая крыша. Каждый, кто видел его впервые, обязательно останавливался полюбоваться, невольно представляя себе уютную добрую фею в светлом передничке, которая с улыбкой приглашает дорогих гостей в дом.

Собственно, и Александра именно так представляла воображаемую хозяйку, каждый раз пытаясь найти ответ на вопрос: почему ее мать выбрала именно этот домик?

Она взбежала по ступеням, толкнула дверь рукой и, пролетев по узкой прихожей, ворвалась в кухню. К этому моменту Александра уже плохо владела собой и едва не падала в обморок от переживаний.

Однако картина ее глазам предстала вполне идиллическая. Близнецы сидели за столом друг напротив друга и рисовали картинки гуашью, хихикая и время от времени подрисовывая друг другу усы. Мать чистила картошку, а два кота, точнее, кошка и кот, с неусыпным вниманием следили за падающими в ведро картофельными очистками.

– Мама, что случилось? – спросила Александра, встревоженно оглядываясь по сторонам. Ей казалось, что сейчас непременно отыщутся следы какого-нибудь стихийного бедствия или, того хуже, преступления.

– Во-первых, здравствуй, – невозмутимо откликнулась maman хорошо поставленным грудным голосом. – А во-вторых, сядь и выпей валерьянки. На тебе лица нет. Еще не хватало «Скорую помощь» вызывать.

Александра кулем свалилась на стул и только и смогла, что облегченно выдохнуть и прижать дрожащие руки к пылающим щекам. Близнецы сорвались со своих мест и облепили ее с двух сторон, обнимая и наперебой выкладывая все новости. Она нежно обняла их и прижалась к головкам, пахнущим солнцем и лугом. Безумная тревога сменилась ощущением тихого счастья. Немного успокоившись и расслабившись, она устало посмотрела на мать.

– Мама, что ты сказала Зине? Она была сама не своя.

– Твоя Зина – истеричка. Сама завелась и тебя накрутила. Ничего особенного я ей не сказала, можешь мне поверить. Только попросила, чтобы ты как можно скорее приехала ко мне. – Мать была само спокойствие и невозмутимость.

Александра даже испытала угрызения совести: ну как можно заподозрить эту святую женщину в неблаговидном поступке?! Но вовремя спохватилась, вспомнив, с кем имеет дело.

– Зина работает у меня давно, – она с сомнением покачала головой, – и я ей вполне доверяю. Она не стала бы ни с того ни с сего в панику впадать. Мама, если ты сейчас же мне не расскажешь, что сказала моей секретарше, я сама позвоню ей и потребую в точности мне доложить.

Мать в сердцах бросила картофелину в кастрюлю с водой так, что поднялся сноп брызг.

– А мне ты, значит, не веришь?! Да она врет все, твоя Зина.

– Мама, я жду. – В голосе Александры прозвучали металлические нотки. За свои тридцать с лишним лет она так и не научилась спокойно относиться к выходкам своей маменьки. И каждый раз всерьез пугалась, когда случался подобный инцидент.

– Ну ладно, ладно. Я просто пошутила! Я сказала, что если ты немедленно не приедешь, то можешь не застать меня в живых.

– Мама! – заорала Александра, вскакивая. – Да как ты можешь так шутить?! Я чуть рассудок не потеряла, пока к тебе неслась.

– А у тебя его никогда и не было, подумаешь, эка невидаль, – невозмутимо заявила мать и поставила на огонь картошку. – Иди руки мой, у меня есть отличное рагу. Они, – она кивнула на детей, – вчерашнее есть не будут, а мы с тобой за милую душу поедим.

Александра вздохнула и поплелась в ванную мыть руки. Мать не переделаешь, тем более что и переделываться-то она особо не желает. Остается лишь смириться и терпеть.

Когда они сели за стол, Александра спросила:

– Так что за спешка была, можешь мне объяснить?

– Детям вредно дышать гарью, – заявила мать, – вокруг горят леса. И хотя до нас еще не дошло, но иногда, особенно когда ветер в нашу сторону подует, тут дымом ощутимо пахнет. Мне предложили путевки, и я решила увезти детей к морю! Но выехать нужно завтра.

– Хорошо, я не возражаю.

– Попробовала бы ты возразить! – Мать посмотрела на нее жалящим взглядом, всем своим видом демонстрируя превосходство. Но поскольку у Александры давно на ее приемы выработался иммунитет и она никак не отреагировала, мать быстро сменила тон на более сердечный. – Мне не на кого оставить своих котов, так что заберешь их к себе.

– Ладно. Когда у вас поезд?

– Самолет завтра утром.

– Мама, полетели с нами! – Митя прижался к ней, обхватив за шею и целуя в щеку.

– Да, мама, полетели! – Дочь тоже вскочила и повисла на ней с другой стороны.

Александру всегда удивляло, что в детском тандеме именно Митя был более ласковым и нежным, хотя и имел явные задатки лидера. И совсем другое дело Алиса. Она могла проявить сентиментальность только вслед за братом, чураясь и стыдясь своих эмоций, когда его не было рядом. И если бы не Митя, Александра и не знала бы, какое это наслаждение – общаться с ребенком, сколько можно получить детской благодарности и любви. Она и сама была в детстве не слишком ласковой, но относила это на счет того, что мать всегда обходилась с ней строго и считала неправильным целовать и обнимать детей. Александра понимала ее. Начитавшись в свое время книг доктора Спока, очень популярного когда-то в Советском Союзе, мама своих сына и дочь воспитывала в полном соответствии с «буквой закона». Александра считала теории Спока не совсем верными и искренне сочувствовала тем детям, которые так же, как и она, были лишены некоей важной части материнской любви.

Сама она детей своих зацеловывала, восхищалась ими давала максимум свободы. И тем не менее они росли совершенно разными – Митя собранный, серьезный, очень внимательный и ласковый, то есть такой, каким она и хотела видеть своего сына, а Алиса – живое воплощение ее собственных детских комплексов и проблем, к тому же страшно рассеянная и частенько стесняющаяся открыто проявить свои чувства.

Когда закончился ужин, Александра перемыла посуду и, поиграв немного с близнецами в лото, отправилась в свою комнату. Там достала альбом и раскрыла его на странице, где она была на фотографии вместе с отцом, погладила кончиками пальцев снимок.

– Как ты там, папочка? – тихо сказала Алекс, и глаза ее наполнились слезами. – Мне трудно тут без тебя. Ты приходи хотя бы иногда ко мне во сне, хорошо? Мне очень тебя не хватает.

Она сглотнула слезы, вытерла глаза и, захлопнув альбом, убрала его на книжную полку. Потом расстелила постель и легла. Но сон все не шел и не шел, Александра так и лежала с открытыми глазами, глядя в потолок и вспоминая далекое детство и не совсем далекую юность, когда вдруг тихий шелест привлек ее внимание. Она приподнялась на локте и вгляделась в темноту. В комнату вплыло нечто светлое и невесомое, оно медленно приближалось к ней, то останавливаясь, то снова двигаясь на нее, неспешно и неотвратимо.

Александра завороженно следила за белым «облаком», чувствуя, как горло стискивает спазм, и не находя в себе сил бежать. И вдруг «облако» резко дернулось, затем стукнулось о потолок и застыло. Александра, ожив, поспешно протянула руку и зажгла свет.

– Сильвер, это ты! – воскликнула она. – Ах ты, проказник!

Все-таки, какими бы мы ни были реалистами, иногда суеверный доисторический страх просыпается в нас и дает о себе знать.

Запрыгнув на кровать, кот попытался лапой поймать узкую ленточку от воздушного шарика, причем, судя по уверенным и отточенным движениям, проделывал он это не первый раз. Ему даже пришлось привстать на задние лапы, и он размахивал передними, как заводной механический заяц. По истечении второй минуты попыток ему удалось все-таки подцепить ленту когтем, притянуть ко рту и схватить зубами. После чего кот спрыгнул с кровати и, гордо подняв голову, двинулся в обратный путь. Шарик снова поплыл, как белое привидение, но теперь вызвал у Александры не суеверный страх, а смех.

Собственно, Сильвер был ее «протеже» в доме матери. Это она около семи месяцев назад подобрала маленького чахлого котенка необычного окраса и принесла к себе. Ветеринар, осмотрев нового питомца на дому, нашел малыша здоровым, но выписал витамины и предупредил, что ему необходимо хорошее питание.

– Он просто недоедал. Обычное дело у дворовых кошек. Как его назвали?

– Сильвером. Мне кажется, его окрас похож на черненое серебро.

– Может быть, может быть, – с сомнением пробормотал ветеринар, глядя на котенка.

– Что-то не так?

– Просто эта шерстка у него еще детская, и она скоро поменяется. А вот что из него получится, у «дворян» трудно предугадать, возможно, окрас несколько изменится.

Мудрый старый ветеринар оказался прав. Сильвер полностью оправдал свою кличку в плане характера – вылитый пират, Джон Сильвер из «Острова сокровищ», нагловатый и хитрый, а вот окрас… В итоге только на брюшке остался пятачок светлой шерсти как напоминание, что когда-то весь котенок был серебристо-серым и только подшерсток был темного, почти черного окраса.

Котенок оказался очень подвижным и шкодливым, с ним постоянно что-то случалось. Один раз он запутался головой в веревке, которой регулируют жалюзи, и непеременно задохнулся бы, если б не Марина, помощница по хозяйству в доме Александры. К счастью, в этот самый момент она пришла убирать и услышала истошный вопль Сильвера. Нашла она малыша испуганно барахтающимся, с настолько туго стянутой шеей, что веревку пришлось разрезать.

В другой раз он неудачно спрыгнул с подоконника и застрял задней лапкой в отверстии радиатора отопления. К счастью, и в этот раз помощь подоспела вовремя. Батарею позже пришлось сменить во избежание новых проблем. Последней каплей для Александры стало падение котенка из окна второго этажа. В принципе не особенно опасное происшествие для кошки, но для него оно окончилось плачевно. Каким-то образом, может быть о растущий внизу куст сирени, он сильно поранил себе десны и нижнюю губу. Но самым удивительным в этой истории было то, что Александра перед тем, как уйти, сама закрыла все окна. Как одно из них оказалось открытым, непонятно.

– И ничего странного, поверь мне, – безапелляционно заявила maman, едва Александра поделилась с ней горем. – Я у тебя в доме вообще спать не могу. Там вечно кто-то ходит, вздыхает, стонет, а иногда позвякивает посудой на кухне. И заметь, я говорю не о жильцах! Я имею в виду те случаи, когда я оставалась одна!

– Ты уверена, мама? Я ничего такого не замечала.

– Как ты можешь сомневаться в словах матери?! Совершенно точно, у тебя живет домовой. И твой кот для него – соперник. Ну не понравился ему Сильвер, понимаешь?

– Нет, – честно ответила Александра.

– Когда в доме сильный домовой, – терпеливо продолжала мать, – он всеми правдами и неправдами попытается убрать неприятное ему животное. А может, он для него конкурент, не знаю. В общем, считается, что коты способны наблюдать за сущностями из параллельных миров. Видят они домовых и сильно их этим раздражают. Я таких историй много слышала.

– Мама, – с подозрением покосилась на нее Александра, – где ты всего этого нахваталась?