Текст книги "Неподвижно летящая стрела"

– К сожалению, мы не думали, что все так серьезно, – с горечью завершил рассказ жены Григорий Николаевич.

Лариса Васильевна всхлипнула и вытерла ладонью глаза.

– Распишитесь здесь, – Артур протянул ручку Ларисе Васильевне. – Если будете нужны, мы вас вызовем. А сейчас у меня больше вопросов нет, так что можете быть свободными.

Лариса и Григорий вышли из здания следственного комитета молча. Так же молча сели в машину и, даже приехав домой, так и не перекинулись больше ни словом. Они разошлись по своим комнатам и занялись своими делами.

Глава 4

– Здравствуйте! Мне нужен Артур Александрович Александров. Как мне его найти?

Катя оторвала взгляд от монитора и окинула взглядом девушку. Практикантка Оленька. Второй день околачивается в отделе, всем работать мешает. Беленькая, нежненькая, губки бантиком, глазки тушью умело подведены. Молочный поросенок в поисках приключений на свою попку. Мужчины с ней заигрывают напропалую, лишая тем самым законного внимания ее, Катю. Настроение сразу испортилось, и Катя недовольно буркнула.

– А кто это такой?

– Я не знаю, – испуганно пролепетало прелестное дитя. – Мне сказали, Артур Александрович Александров будет у меня практику вести…

– А, Казлодян! – изобразила радость Катя. – Не вздумай его Александровым называть, только «товарищ Казлодян». А то обидится.

– Почему?

– Женился он недавно, на очень состоятельной гражданке. Из благодарности фамилию жены взял.

– Ой, спасибо, что вы мне сказали, – признательно выдохнула Оленька.

– Да чё уж там, не благодари, – хмыкнула Катя, убирая подальше в стол тяжелые предметы. На случай гнева «товарища Казлодяна».

Девушка посеменила по коридору к кабинету Артура. Катя вытянула шею, с удовольствием прислушиваясь. Не прошло и пяти секунд, как из-за неплотно прикрытой двери послышался крик смертельно раненного муфлона.

– Вот, теперь порядок, – ухмыльнулась Катя. – А то ходит тут, глазки всем строит. Должна субординацию соблюдать.

Дверь резко распахнулась, и из кабинета вылетел красный как рак Александров.

– Катька, ты!..

– Что вы так шумите, Артур Александрович, – строго произнесла Катерина. – Не успеешь на полминуты отойти с рабочего места, а тут уже черт знает что творится. В чем дело?

– Это ты сказала, что моя фамилия не Александров?!

– Я?! Да побойтесь бога, Артур Александрович! Меня и на месте-то не было, только что от начальства вернулась.

Оленька стояла, бледная как стена, и беззвучно зевала.

– Я же не знала… – наконец жалобно пискнула она.

– Ладно, пойдем, – буркнул Артур. – Будешь бумаги подшивать, а то у меня все руки не доходят.

– Хорошо, – поспешно затрясла головой практикантка.

– Ишь, какая покладистая. Артурчик, ты мне магар должен за практикантку выкатить, никаких проблем теперь с ней не будет.

Артур повернулся и молча сунул под нос секретарше фигу.

Катерина ехидно ухмыльнулась.

– Знаешь, что, – сказал Артур Оленьке, как только они вошли в кабинет. – Ты сейчас повестку свидетелю отнесешь. А бумаги – они подождут. Потом подошьешь.

– Хорошо, – с готовностью кивнула девушка. Она все еще чувствовала себя виноватой, и ей было почему-то стыдно. Настолько, что она предпочла бы больше никогда не встречаться с Артуром. Но поскольку это было невозможно, приходилось смиряться с обстоятельствами.

Цветной бульвар, куда ей нужно было идти, даже осенью полностью оправдывал свое название: утопал в цветах. Оленька родилась на севере, и большую часть своей короткой жизни прожила там же, поэтому буйная зелень и отсутствие холодной зимы все еще приводили ее в восторг. Как и все неофиты, ну или почти все, она сразу стала истовым фанатом Сочи. На коренных горожан, с кислой миной выслушивавших ее восторги, смотрела с изумлением. Как можно мечтать уехать из этого райского уголка в Москву или Питер? Собеседники же смотрели на нее снисходительно, обидно посмеиваясь, разве что не крутя у виска.

– Видишь ли, в чем дело, деточка, – пояснил ей пожилой доктор, к которому она пришла на прием с жалобами на свой сезонный ринит. – Кавказ – не слишком хорошее место для аллергиков. Сочи изначально был выстроен на болотах, и земли здесь специально осушали…

– Да, я знаю, эвкалипты сажали по всему городу, дренировали тем самым почву. Я на экскурсии была, нам рассказывали.

– Правильно. Кстати, эвкалиптов сейчас почти не осталось, а жаль. А что здесь было раньше, до того как земли осушили, знаешь?

– Кажется, нет, – ответила Оля, старательно пытаясь выкопать из глубин памяти то, чего там, скорее всего, никогда не было.

– Каторга здесь была.

– Не верю, не может быть!

– Может. При царе сюда пригоняли каторжан и русских староверов из Сибири на постоянное жительство. Никто не хотел добром на гиблых землях жить. Малярия, стопроцентная влажность и зимой и летом – непригодная для проживания климатическая зона. Дворяне же отдыхать ездили не на Кавказ, а в Крым, на его Южный берег. Вот где действительно целебный климат! Опять-таки Ниццу, Монако любили… По мере того как земля высыхала, климат в Сочи менялся, и город становился все более пригоден для жизни. Вот так и возник сочинский курорт, которому сейчас чуть больше ста лет.

– Городу Сочи?

– Нет, именно курорту. Городу в тридцать восьмом двести лет стукнет. Да, так я отвлекся. Несмотря на то что земли осушили, экосистема болот все равно сохранилась со всеми своими грибками, комарами и прочими прелестями. Так что опрометчиво было бы считать, будто после дренирования земель Сочинское побережье по целебности сравнилось с курортами Крыма. Но бальнеологическая база – лечебные и питьевые воды – надо отдать должное, в Сочи очень хороша.

– А мне все здесь нравится!

– Да кто ж спорит – наслаждайтесь.

Он выписал ей лекарства, и Ольга удалилась. Сейчас почему-то вспомнился тот давний разговор. Наверное, оттого, что из-за цветущих растений у Оленьки в три ручья потекло из носа, и вдобавок она начала сильно чихать.

Пришлось ей сначала идти в аптеку и брать назальный спрей, а потом уже разыскивать указанный в повестке адрес.

Типичный сочинский дворик – лавочки, пальмы, бельевые веревки, отгороженные всяким хламом участки земли. Правда, сейчас, в преддверии Олимпиады, загородки заставили убрать, но все-таки во многих дворах они еще сохранились. Оля посчитала подъезды, соображая, в какой из них нужно зайти, и тут же сбилась. Таблички от времени проржавели, цифры на них были еле-еле видны. Тут вдруг во двор вошла пожилая женщина с ребенком.

– Не хочу, не пойду! – истошно орал толстенький, крепко сбитый карапуз.

– Пойдем домой, Николенька, уже кушать пора. Потом немножко поспишь, а вечером еще раз выйдем.

Бабушка, пыхтя, тащила упирающегося и брыкающегося внука по черному новому асфальту.

– Не хочу спать! Ты плохая, плохая! – орал Николенька, норовя вырваться и убежать в густые заросли кустарника, опоясывающего по периметру двор.

Оля едва сдержалась, чтобы не вмешаться. Недавно, увидев похожую сцену, она быстренько привела в чувство ребенка. Но в «благодарность» получила такую отповедь от его мамы, что зареклась кому-либо еще помогать. Дождавшись, когда женщина поравняется с ней, Оленька улучила паузу в непрерывном вое Николеньки и быстро произнесла:

– Извините, вы не подскажете мне, в каком подъезде расположена квартира тридцать восемь?

– За мной иди, девочка, я тоже в этом подъезде живу. Только мне на четвертый, а тебе на третий этаж.

Они вместе вошли в подъезд и начали подниматься по ступеням. Бабушка с внуком, который продолжал ныть, но все тише и тише, шли впереди, а Ольга следом за ними.

– Тебе сюда, – махнула рукой в сторону нужной Ольге квартиры Николенькина бабушка и так же меланхолично потянула скулящего внука дальше.

Оля надавила кнопку синего квадратного звонка. Зазвучала новогодняя песенка, показавшаяся страшно неуместной в теплом солнечном октябре.

Тем временем протесты Николеньки стихли вверху за плотно закрывшейся дверью. Может, дело было в хорошей звукоизоляции квартиры, а может, мальчишка просто понял неизбежность происходящего и замолчал сам. Ольга еще раз позвонила и прислушалась. Послышались уверенные шаги, потом в глазок посмотрели, и щелкнула задвижка. На пороге стояла женщина. Высокая и красивая, одетая в шелковый длинный халат, она окинула Ольгу взглядом, немного настороженным и высокомерным.

– Вы к кому?

– Мне нужен Зеленский Макар Арсеньевич.

– А вы кто ему? – удивленно спросила женщина, продолжая внимательно разглядывать Оленьку. – Учитесь вместе? Что-то я вас не помню.

– Я ему помощник следователя, у меня для него повестка в следственный комитет.

– Ой, – женщина внутренне собралась и впилась взглядом в Оленьку. – А что случилось?

– Зеленский Макар Арсеньевич вызывается к следователю Александрову по факту исчезновения Старченко Михаила Григорьевича, – заученно отбарабанила Оленька.

– Старченко… Да, они раньше дружили. Но потом общаться перестали. Совсем. И с чего это Макара к следователю вдруг вызывают из-за Михаила?

– Так я могу увидеть Макара Зеленского?

– А я что, не сказала, да?… Его сейчас нет. Он уехал с отцом в Краснодар, за товаром. Сегодня пятница, если успеют все закупить, так к понедельнику вернутся. А нет – во вторник приедут.

– Вас как зовут?

– Альбина Витальевна.

– Альбина Витальевна, тогда я попрошу принять повестку вас. Мне нужно будет отчитаться перед начальством, – Оленька вытащила шариковую ручку и протянула Альбине. – Распишитесь вот здесь.

Черкнув роспись, Зеленская слегка пожала плечами и недоуменно произнесла:

– Не пойму я, к чему все эти вызовы. Я же сказала, не дружат они давно, с полгода как. И потом, если Макар не успеет приехать к назначенному времени, что ему делать?

– Тогда пусть позвонит сразу, как появится в городе. Ему назначат другое время. Телефон в повестке указан.

– Хорошо. Я все передам.

В понедельник днем, едва Макар появился дома, Альбина Витальевна накинулась на него с расспросами:

– Макарушка, что за дела у тебя с Михаилом были? Как-то мне тревожно, которую ночь спать не могу. К Карине ездила отвлечься, да только настроение всем испортила своим постным лицом.

Макар беспечно отмахнулся.

– Мам, все это ерунда, не переживай. Никаких дел у меня со Старченко не было и теперь тем более не будет. Знать его больше не хочу.

Альбина Витальевна удивленно вскинула глаза на сына.

– Так что между вами все-таки произошло?! Я ничего не понимаю. Вы же когда-то были так дружны, отчего теперь какие-то ссоры?

– Ничего особенного не случилось. Просто я узнал его поближе, и как человек он для меня перестал существовать. А теперь тем более не хочу о нем ничего слышать.

Альбина Витальевна на мгновение задумалась, оценивая сказанное им, потом внимательно посмотрела сыну в глаза:

– Макар, ответь мне прямо: ты общался недавно с Михаилом? Только честно.

– Да.

Внезапно заболело сердце. Зеленская схватилась за грудь и обессиленно рухнула на диван.

– Расскажи мне, пожалуйста, все подробно, – жалобно попросила она.

– Мам, ты что, тебе плохо? – засуетился вокруг нее Макар. – Лекарства какого-нибудь накапать? Что сделать, может, «скорую» вызвать или в аптеку сходить?

– Не надо ничего. Лучше расскажи мне все, очень тебя прошу.

– Хорошо. Утром, по дороге в университет, я встретил Старченко. Точнее, он уже поджидал меня неподалеку от входа. Я хотел пройти мимо него, будто бы не замечая, но он окликнул меня. Я поздоровался и пошел дальше, но он поплелся за мной следом. Окликнул опять. Тогда я остановился и немного его подождал. Он подошел и совершенно неожиданно для меня начал просить прощения. Сказал, что чувствует себя виноватым за… – Макар помялся, не в силах произнести то, что так долго скрывал от родителей. Решившись, выпалил: – Он сказал, что чувствует себя виноватым, потому как до сих пор не отдал мне долг.

– Долг? Какой долг?

– Мама, я снимал с карточки деньги и давал ему в долг.

– Макарушка, зачем?!

Макар покраснел.

– Я… хотел заработать… Миша просил дать денег под проценты.

– О, боже мой, – Альбина Витальевна потрясенно прикрыла глаза. – Ты же понимаешь, что это нехорошо?

– Да. Потому и боялся сказать вам.

– И что было дальше? Миша пообещал тебе эти деньги вернуть?

– Да. Но я ему не поверил. Сказал: раз так, давай не будем тянуть, а пойдем в ближайшее кафе и там рассчитаемся. Тогда он мне и говорит, дескать, денег сейчас нет, но зато я знаю, где взять…

Альбина Витальевна ахнула:

– Но ты же не согласился? Макар!

Парень мрачно помолчал, потом нехотя сказал:

– Мам, ну он же не грабить кого-то предложил пойти. Михаил сказал, что нашел в Мзымтинском ущелье клад. Не слишком ценный, но уже успел на рынке одну вещицу толкнуть – дали за монету ему пятьдесят тысяч рублей. Но, говорит, те деньги сразу забрали другие кредиторы. А вот если мы вместе в Ахштырское ущелье пойдем, то он мне покажет, где нужно искать. И я там сам возьму столько, сколько нужно и даже больше.

– Что-то мне это напоминает, – вздохнула Альбина Витальевна. – Ты «Али-баба и сорок разбойников» в детстве читал? Помнишь, чем там для жадного братца все кончилось?

Макар угрюмо кивнул.

– И вообще, сам бы подумал – что это за предложение такое: порыться в земле и самому найти ценные вещи, которые можно продать. А о том, что вообще-то такие действия противозаконны, Миша тебя предупредил?

– Мам, ну это же один раз.

Настроение у Альбины Витальевны испортилось совсем, и она раздраженно отвернулась к окну. В груди закипала злость и на Мишу, и на сына, и вообще на все происходящее.

– Надо было отказаться и не ехать никуда с ним, – резко сказала она. – Неужели тебе не пришло в голову, что в этом может быть какой-нибудь подвох?!

– Ничего же не случилось, мам… – пробурчал Макар.

– Да? А в полицию тебя почему вызывают? Куда исчез Старченко? Почему он не вернулся домой? У тебя есть ответы на эти вопросы?

– Нет…

– Ладно, рассказывай, что дальше было, – немного успокоившись, сказала Альбина Витальевна.

– Да ничего особенного. Мы приехали на место, спустились вниз, к висячему мосту, и тут Михаила будто подменили. Начал грубовато шутить, задираться ко мне и Олегу. Мы чуть не поссорились. Но бить его не стали, просто повернулись и ушли.

– И куда вы после этого пошли?

– Вернулись домой. Как раз автобус рейсовый подошел, мы сели и уехали.

– А Михаил?

– Он остался.

– Понятно. Иди, следователю позвони. Вон там повестка лежит, – Альбина Витальевна махнула рукой в сторону окна. – Да не тяни, а то еще решат, что ты их игнорируешь. С властью шутки плохи.

– Все будет нормально, мам.

Макар взял кусок хлеба, положил на него ветчину и устроился с телефоном на лоджии.

Зеленской стало легче, только когда она услышала, что Макар звонит в следственный комитет. Ей почему-то показалось, что ее волнение сразу утихнет, как только формальности будут соблюдены. Но вдруг стало еще хуже. Ее охватила такая сильная дрожь, что потемнело в глазах. Держась за стены, она в полуобморочном состоянии дошла до кухонного шкафчика, вынула коробку с лекарствами и высыпала содержимое на стол.

Ландышевые капли лежали сверху. Накапав сорок капель, Альбина Витальевна выпила и легла, закрыв глаза. Боль в сердце начала отступать. Ее уже начало клонить в сон, когда на кухню заглянул Макар и тихо спросил:

– Мам, можно к нам сегодня Полина придет? Мы хотим с ней попробовать клип новый записать.

– Конечно, Макарушка, пусть приходит, зачем ты спрашиваешь.

– Мне показалось, ты устала. Боялся, будем мешать.

Альбина Витальевна улыбнулась.

– Все нормально, разве вы мне можете помешать?! А если я вдруг захочу отдохнуть, так лягу в своей комнате. Там мне вас совсем не будет слышно.

«Да что это я, в самом деле, раскисла? – подумала она, когда Макар ушел. – Нервы ни к черту стали, то и дело страхи одолевают. Надо сходить к врачу, пусть пропишет успокоительное. Да и сердце стоило бы проверить».

* * *

Спустя два дня, в среду, Макар отправился в следственный комитет, к Артуру Александровичу Александрову.

ОБЪЯСНЕНИЕ

г. Сочи, 17 октября 20.. г.

«14» часов «05» минут

Следователь по ОВД следственного отдела по г. Сочи следственного управления Следственного комитета РФ по Краснодарскому краю Александров А.А. получил объяснение от гражданина Зеленского Макара Арсеньевича, проживающего в городе Сочи по адресу: Цветной бульвар, дом 63, квартира 38.

Допечатав предложение, Артур сложил пальцы рук в замок и оперся на них подбородком. Он так пристально уставился на Макара, что юноша нервно заерзал на стуле.

– Что вы на меня так смотрите? – не выдержав, спросил он.

– Понять тебя хочу. Кто ты такой, студент Макар Зеленский?

– Человек. Такой же, как все.

– Ага, ну да, – Артур оторвал взгляд от лица парня и снова застучал по клавиатуре. – Сейчас будешь отвечать мне на вопросы предельно четко и честно. Это понятно?

– Да.

– С кем ты живешь?

– С родителями и младшей сестрой Аленой.

– Сестре сколько лет?

– Семь.

– Любишь ее?

– Да.

– А звонишь ей часто?

Макар, до этого смотревший прямо перед собой, удивленно перевел взгляд на следователя.

– Зачем? У нее и телефона-то еще нет.

– А любимая девушка у тебя есть?

– Мы дружим просто.

– Как зовут?

– Олеся.

– А кто кому чаще звонит – ты ей или она тебе?

– Не знаю, я не считал. Мы учимся вместе, видимся каждый день, к чему нам друг другу звонить?

– Ага. А телефон какой марки у тебя?

– Был «Нокиа».

– Был? А куда ж он делся?

– Я его продал.

– Почему?

– Да нипочему. Просто захотел – и продал. Собирался позже новый купить.

– А где он сейчас?

– Кто?

– Твой телефон.

Макар равнодушно пожал плечами:

– Откуда мне знать? Наверное, у того, кто его купил.

– И кто его купил?

– Мужик какой-то.

– Знакомый?

– Чужой.

– Ага. Ну, конечно. А номер своего мобильного помнишь?

– Нет. Я им недолго пользовался, не успел наизусть заучить.

– Ну, это мы установим. И распечатку звонков, если надо, возьмем.

– Вы в чем-то меня подозреваете? – Макар вскинул голову, и глаза его сузились.

– Нет, я пока всего лишь хочу выяснить твою возможную причастность к одному трагическому событию. Поверь мне, для этого у меня есть очень веские основания.

Артур встал и прошелся по кабинету, машинально трогая по очереди предметы, расставленные на полках. Он любил окружать себя милыми сердцу вещами. Бронзовая фигурка отважного льва, шагающего по подставке из полированного змеевика; бык, грозно выставивший вперед мощные рога; роскошно иллюстрированная книга «Жизнь и смерть Наполеона Бонапарта», подаренная Артуру на тридцатитрехлетие коллегами. В разговорах приятно было подчеркнуть, что, хотя он во все такое не верит, но по гороскопу он Лев и Бык, как и Наполеон. Тут же, рядом с бронзовым львом, лежал старинный кинжал в футляре. Узорчатый, булатный, с изящно загнутым клинком – это был не какой-нибудь простецкий нож, ни разу не побывавший в бою. Нет! Это был настоящий боевой клинок, познавший пыл сражения и отведавший человеческой крови.

Артур открыл стекло и с наслаждением коснулся пальцами холодной стали. Затем повернулся к Макару:

– Вот скажи-ка, много у тебя знакомых и друзей?

– Друзей мало. А знакомых – пруд пруди. Как может быть в таком городе, как Сочи, мало приятелей?

– Хорошо. И кто же входит в круг твоего общения?

– Я со многими контачу.

– Тогда назови мне тройку самых близких твоих друзей.

Макар ненадолго задумался, потом пожал плечами и скупо обронил:

– Иннокентий Ракин и Олег Салов. Я же сказал, у меня с друзьями не густо.

– Ладно, пусть так. А где ты находился второго октября этого года?

Макар обмер. Он очень боялся выдать себя неосторожным жестом или словом.

– Дома, – медленно сказал он.

– Ты знаком с Михаилом Старченко?

– Мы в детстве дружили.

– А после что, уже нет?

– Почему, и после дружили. Но недолго. Мы с ним в одну школу ходили. После девятого класса Михаил в колледж поступил, а я остался в десятом. Тогда уже почти не общались, нам не по пути на учебу было.

– Последнее время встречались?

– Почти нет.

– Почти – это не ответ. Мне нужно «да» или «нет». Когда ты видел Старченко в последний раз?

Макар не знал, что отвечать. Он испуганно сморгнул и решил врать до конца, раз уж сказал, что был дома.

– Я даже не помню, когда именно это было. Давно.

– А ты постарайся вспомнить, – нравоучительным тоном произнес Артур, придвигая свое лицо вплотную к лицу парня и пристально глядя ему в глаза. – Не старик, чай, чтоб склерозом страдать.

Макар замолчал, потупившись. Артур отошел от него и принялся мерно кружить по кабинету. Когда терпение его лопнуло, он ударил кулаком по металлической дверце сейфа, и Макар от неожиданности вздрогнул.

– Дату я не помню… – неуверенно начал он, – но это точно было весной.

– Ну вот, можешь же, когда захочешь. А теперь еще немножко напрягись и припомни, какой это был месяц. Май? Апрель? Март?

– Нет, точно не март. Уже было тепло. А в этом году начало весны было холодное.

– Давай короче, без поэзии. Апрель? Май?

Макар потер переносицу и мучительно скривился:

– Кажется, все-таки апрель.

– Так, значит, последний раз ты виделся с Михаилом Старченко полгода назад. Я правильно понял?

Макар кивнул, и глаза его забегали.

– Ну, хорошо, это уже кое-что, – зловеще улыбнулся следователь.

Губы его изогнулись луком, глаза же при этом остались такими жесткими и колючими, что Макар затаил дыхание.

Выдержав эффектную паузу, во время которой вдосталь насладился замешательством жертвы, Артур отвернулся, будто потеряв к парню интерес. Отойдя к окну, он посмотрел на свою любимую машину, наслаждаясь ее внешним видом. Не зря он ее купил, не зря! Многие завидуют, а это так приятно.

Когда-то давно Артур услышал фразу: «Взял паузу – держи». Она настолько понравилась ему, что теперь он пользовался этим приемом постоянно. Каждый раз, когда ему надо было добиться своей цели. Надо сказать, особенно хорошо методика работала в отношениях с девушками, но и для допроса годилась. Вот и сейчас он молчал до тех пор, пока внутренний голос не скомандовал: «Пора!»

Резко развернувшись, Артур рявкнул:

– Старченко должен тебе деньги! Карточный долг, твою мать! Вы оба – два юных балбеса – любили перекинуться в картишки на деньги. А теперь ты мне врешь, что полгода не виделся со Старченко?

Он рывком подскочил к Макару, и тот от испуга и неожиданности вжался в спинку стула.

– Н-ничего он мне н-не должен, – запинаясь, ответил Макар.

– А вот мне известно обратное!

– Мишка брал у меня раньше деньги в долг, но я решил ему все простить.

– Вот как? А он об этом успел узнать перед своей смертью?

– Какой смертью? – испугался Макар. – Я ничего не знаю!

– Хорошо, зайду с другого бока: что ты можешь сказать об исчезновении твоего друга Старченко Михаила?

– Ничего…

– А можешь предположить, где он находится в настоящее время?

– Нет. Что я, нянька ему, что ли?!

– Упаси господь от таких нянек, – желчно процедил Артур. – Ну ладно. Нет, так нет. На сегодня свободен. Будешь нужен – вызову.

Как только за парнем закрылась дверь, Артур снял трубку и набрал номер мобильного телефона.

– Карасев? Сейчас из здания следственного комитета выйдет парень, Макар Зеленский. Напоминаю: вы должны, как мы договаривались, проследить за ним, а потом, улучив подходящий момент, задержать за мелкое хулиганство. После составления протокола отвезите его к дежурному судье, я уже с ним договорился. Для начала Зеленскому должны дать десять суток.

– А если он не будет хулиганить, ехать не захочет? – ехидно спросил Карасев.

– Так спровоцируйте его на скандал, чтобы было за что задержать. Господи, да что мне вас все время приходится учить?

Артур бросил трубку и, достав пачку сигарет, открыл ее. Первая сигарета сломалась, вторую он вытащил тоже не без проблем – изогнул так, что лопнула тонкая папиросная бумага, – и только третью наконец прикурил.

Руки противно дрожали. Если сейчас горе-полицейские напорют косяков, потом будет сложнее мальчишку арестовать. Это нужно делать немедленно, по горячим следам.

Макар шел по мокрым от недавнего дождя улицам и чувствовал себя немного опьяневшим от ароматов. В Сочи круглый год хоть что-нибудь да цветет. Но сейчас – может, после пережитого страха – ему все доставляло особенную радость. Макару отчего-то захотелось смеяться. Он едва сдержался, чтобы не растянуть во всю ширину лица рот и не стать похожим на соседского дурачка Васяшу. Тот всегда ходил улыбаясь и удивленно склонив к плечу голову.

Все, буквально все сейчас умиляло его. Даже то, что раньше вызывало раздражение: людская толпа, птичий гвалт, несущиеся мимо чадящие автомобили…

На углу улиц Северной и Конституции Макар остановился купить в ларьке мороженое. Он протянул деньги, и седенькая сухонькая старушка бойко отсчитала ему сдачу. Едва Макар развернул мороженое, как маленький щенок юлой завертелся у него под ногами, выклянчивая лакомство.

– Любишь мороженое? – засмеялся Макар. – Ах ты, сладкоежка! Ну-ка, поешь.

Он щедро поделился со щенком лакомством и пошел дальше.

Мимо него на малой скорости протащилась полицейская машина. Макар видел ее, но не придал этому факту ни малейшего значения. Мысли его уже были далеко. Надо переписать пропущенные лекции за понедельник, вторник и пятницу, купить диск с курсом английского повышенной сложности и позвонить Олесе. Собирались вместе с ней сходить в кино, осталось только выбрать фильм и время.

Откуда взялся этот маргинал в грязно-серой куртке, Макар не понял, – вынырнул вроде бы из-за кустов, да так резко, что с разбегу ударил его в плечо. Вафельный рожок с мороженым от столкновения расплющился, и на куртке Макара образовалось большое жирное пятно. Точно такое же было и на одежде незнакомца.

– Эй, ты что делаешь-то, а?! – заорал он. – У тебя глаза есть?! Смотреть надо, куда прешь!

Макар вспыхнул. Первым желанием его было нагрубить в ответ, но он сдержался и сквозь зубы процедил:

– Извините. Я не нарочно.

Он отступил, собираясь обойти скандалиста, но тот ловко схватил его за рукав.

– Ты чё сказал?! – скорчил он мерзкую рожу. – Ты нена… что? Ты с кем разговариваешь, сопляк? За куртку испорченную кто мне платить будет?

– Уберите от меня руки, – вспыхнул Макар. – Вашей куртке место на помойке, там не за что платить. Но так и быть, я вам дам денег.

– Не крути мне бигуди! Ты что, унизить меня хочешь, да?! Подачку он мне, как нищему, сует. Богатенький фраерочек. Да я тебя сейчас в асфальт закатаю!

Он размахнулся и ударил Макара в грудь, сбив с ног. Задохнувшись от неожиданного удара, парень тем не менее сразу вскочил на ноги. Заметив, что маргинал снова замахивается, Макар попытался парировать удар, и тут произошло нечто невероятное. Из остановившегося неподалеку автомобиля выскочили трое полицейских и, подбежав к Макару, набросились на него. Пока они заламывали ему руки и тянули к автомобилю, зачинщик драки не умолкал ни на секунду:

– Вы видели, видели, да? Он меня ударил! Да и одежу мне выпачкал, вот, – он оттягивал на груди куртку и тыкал в него грязным пальцем..

– Я его не бил, – пытался слабо защищаться Макар, плохо понимая, что происходит.

– Конечно, не бил, – дружелюбно сказал старший лейтенант Лыков, делая знак двум другим полицейским – Чекмареву и Бусову, чтобы они были наготове. Затем он будто бы по-дружески подхватил парня под локоть и подтолкнул к открытой дверце автомобиля. – Давай-ка мы с тобой сядем сейчас в машину и спокойно обо всем поговорим.

Макар, подчиняясь, послушно сделал несколько шагов. Потому вдруг резко вырвался и побежал.

– Держите его! – крикнул Лыков и сам бросился вдогонку.

Первым Макара догнал Чекмарев. Прыгнул на него, едва не сбив с ног, тут же подоспели Бусов с Лыковым.

– Что ж ты себя так нехорошо ведешь, а? – выговаривал ему Лыков, пока они тянули Макара к машине. – Так же и неповиновение полиции заработать можно. Понимаешь?

– А что, он не заработал еще? – хохотнул Бусов.

– Да за что?

Макар последний раз трепыхнулся, сопротивляясь попыткам усадить его в машину, и Бусов дурашливо обратился к Лыкову:

– Алексеевич, а он упирается.

– Бусов, мальчик просто не понял. Мальчику надо объяснить.

– Есть, объяснить!

Он ловко выкрутил руку Макару, применив болевой прием, и впихнул взвывшего от боли юношу в машину.

ОБЪЯСНЕНИЕ

17 октября 20.. г.

Я, Зеленский М.А., хочу отказаться от данных ранее показаний. 2 октября я проснулся в 8.00 утра и отправился к университету. Передумав идти на занятия, позвонил своему знакомому, Олегу Салову, у которого есть автомобиль. Попросил подъехать к университету и забрать меня. А потом мы вместе с ним поехали к юридическому колледжу, где встретились со Старченко М.Г. Спустя полчаса все вместе пересели в экскурсионный автобус и поехали к форелевому хозяйству.

Руки юноши тряслись. Прядь пшеничных волос прилипла ко лбу, на лице чуть ниже левой скулы наливался багровый синяк, разбитая губа вспухла.

Артур с удовлетворением наблюдал за Макаром. Ему нравился запах страха, исходящий от жертвы, ему нравилось идти по следу и, настигнув, рвать свою добычу, не останавливаясь даже тогда, когда та начинает кричать в предсмертной муке. Он тщательно прятал в обыденной жизни звериные инстинкты, но на работе иногда давал себе волю. Иначе зачем бы ему вообще здесь работать?! Зарплата пустяковая, в любой другой профессиональной сфере он мог бы достичь гораздо более внушительных успехов и зарабатывать, как минимум, раз в пять больше. Диплом юриста есть, можно или юрисконсультом, или адвокатом работать. Но это скучно. А адвокатишки эти – и вовсе жалкие люди. Пешки. Что им скажут, то они и делают. Можно было бы и бизнесом заняться – Артуру не один раз предлагали войти в долю. Но он каждый раз вежливо отказывался. Такая жизнь не по нему, ему в ней не будет хватать адреналина. Где он еще получит тот коктейль эмоций, который фонтаном бьет здесь?!

Ноздри Артура хищно раздувались. Он внимательно следил за Макаром, подмечая малейшую деталь поведения мальчишки. Заметив, что парень замялся, медля отвечать, Артур подскочил к нему и резко ударил его ребром ладони по шее. Макар мешком свалился со стула на пол.

– Хочешь еще поиграть в сексуальные игры с дубинкой, щенок? Ах ты, паскудник, любишь такие утехи, – губы его изогнулись в дьявольской ухмылке. – Ну так мы сейчас тебе поможем.

Он дал знак, и один из полицейских схватил парня за руки сзади и повалил на стол, лицом вниз. Второй резким движением сдернул незастегнутые брюки. Мальчишка испуганно закричал. Слезы хлынули у него из глаз, а рот безвольно искривился.

О, такие моменты Артур любил больше всего. Это означало его победу. Когда воля противника сломлена и он полностью в твоей власти – униженный, оскорбленный, – это невероятно пьянит. Жаль, что сейчас не времена Эржбеты Батори. Вот когда можно было развернуться! Человеческая жизнь ничего не стоила, мучения и пытки были обычным делом. Одна «Железная дева», изобретенная кровавой графиней, чего стоила! Полая фигура, составленная из двух частей и утыканная изнутри шипами, служила для выкачивания крови. Несчастную жертву закрывали в этом «саркофаге», и она умирала в страшных мучениях. А Эржбета потом принимала кровавые ванны. Какой-то псих ей сказал, что только это средство способно сохранить молодость и счастье.