Текст книги "Испытание любви"

Выпив два бокала превосходного вина, Оливия почувствовала себя раскованнее и спокойнее. Натан сидел напротив за столом, освещенным свечами. Она улыбнулась, глядя ему в глаза, и сердце ее защемило. О, как ей хотелось сейчас оказаться рядом с ним! Ведь она догадывалась о его мыслях. Она прочла их в его глазах.

Анжела Монро с энтузиазмом рассказывала о своей любимой благотворительной деятельности и об успехах на этом поприще. Заметив, что никто из присутствующих не зевает, Оливия широко улыбнулась.

Она уже чувствовала себя здесь как дома, она стала членом семьи. Пережитое вчера вечером казалось страшным сном, и ничем больше, сном, который очень скоро забудется, не оставив и следа.

Как только Натан придет в себя от потрясений, пережитых прошлым вечером, он не поверит ни одному услышанному слову. Рано или поздно он согласится обсудить их будущее и выслушает доводы Оливии. И наверняка они придут к соглашению, которое устроит их обоих.

Оливия не могла даже представить себе, что все может сложиться по-другому и ее отношения с Натаном могут испортиться. Уверенность ей придавала любовь, светившаяся в глазах Натана. Неужели это просто отблеск свечи? Нет, нет.

– Руфь, нам в комитете действительно будет не хватать тебя, – со вздохом сказала Анжела. – Я просто не знаю, что буду без тебя делать. Жаль, что вам не требуется моего согласия на продажу дома. Я бы его ни за что не дала!

– Вы с Лестером переезжаете? – Натан повернулся к Руфи Спенсер, удивленно подняв темные брови. – Я считал, что вы, как и семейство Монро, глубоко пустили здесь корни.

– О, это далеко не так, – покачала Руфь головой, встряхнув белыми кудряшками. – Мы не можем похвастаться, что живем здесь со времен Вильгельма Завоевателя! – Она посмотрела на мужа. – Это решение было не из легких. Но наше поместье Грейндж слишком велико для двух старых чудаков. – К сожалению, у нас нет детей, – повернулась она к Оливии, – нет наследников, которым мы могли бы передать дом. Поэтому, пока мы еще не так стары и у нас достаточно сил пережить переезд, мы решились на этот шаг. Мы нашли на побережье подходящий дом с небольшим садом, который нуждается в заботливых руках. Надеюсь, Грейндж обретет владельцев, которых он заслуживает. Ему нужна молодая семья, которая пользовалась бы всеми его многочисленными комнатами.

– Ты думаешь то же, что и я, Анжи? – Эдвард улыбнулся жене, сидевшей на другом конце стола. Этот пожилой мужчина, голову которого украшали густые седые волосы, все еще был хорош собой. Сходство между ним и его сыном было поразительным. А это значит, с радостью подумала Оливия, Натан в его возрасте будет так же красив.

– Уверена, что да! – Положив вилку и нож на тарелку, Анжела посмотрела на сына.

Натан удивленно улыбнулся.

– Думаешь его купить, ма? Приютить еще несколько бездомных семей? А может, хочешь устроить в нем центр художественных ремесел? Что бы там ни было, я с тобой, как всегда. Можешь рассчитывать на мою поддержку.

Оливия, допивая вино, наблюдала за мужем. Она безмерно любила его. Интерес сына к делам родителей, его щедрость и готовность помочь матери в ее благотворительной деятельности внушали ей любовь к нему. Оливия прикрыла глаза. Ее переполняло счастье. Чем же она заслужила любовь Натана? Никогда в жизни она не чувствовала себя так надежно защищенной, как сейчас.

– Нет, дорогой, на этот раз нет. – Анжела наклонила голову. Ее густые темно-рыжие волосы с несколькими седыми прядями блеснули в приглушенном свете свечи. – У меня сегодня днем был очень откровенный разговор с Ливи. Ты теперь женат, и мне кажется, тебе пора свить гнездо и перестать порхать по всему белому свету! – Улыбка, полная любви, слетела с ее губ, но Натан – Оливия это заметила – не ответил ей тем же. Его лицо стало непроницаемым. – Знаю, у вас есть дом, который, надеюсь, вам нравится. Ливи говорит, что любит его. У нее есть работа, которая ее занимает в твое отсутствие. Сейчас, как я понимаю, ты обосновался в Лондоне. Ты сделал шаг вперед, оставляя позади отели и чемоданы! Но лондонский дом мал, вам нужен дом побольше, – радостно продолжила она, не сознавая, как накаляется обстановка. – Грейндж был бы идеальным вариантом. Вы могли бы приезжать туда по выходным. А когда появятся дети – я думаю, это не за горами, – вы бы переехали в него насовсем. Одну из комнат вы могли бы заполнить всем этим современным электронным оборудованием, без которого ваше поколение не может прожить и дня. Я была бы очень рада, если бы моя дочь – думаю, я могу тебя так называть, Ливи? – и мои внуки жили рядом с нами. В один прекрасный день Рай-Хаус тоже будет принадлежать вам, но дай Бог, чтобы это произошло не слишком скоро! – Она скрестила пальцы и посмотрела на мужа. – Было бы так хорошо, если бы вы поселились поблизости!

– Лучше не придумать! – подхватил Эдвард.

– Великолепная мысль! – воскликнули Спенсеры в один голос.

– Ма, на этот раз ты превзошла саму себя, – проговорил Натан, стараясь сдержаться. – Ради Бога, не вмешивайся не в свое дело! Мы с Оливией вполне способны сами позаботиться о своем будущем.

Воцарилась неловкая тишина. Анжела была скорее удивлена, чем расстроена. Вероятно, ее обожаемый сын обошелся с ней подобным образом впервые в жизни, подумала Оливия. Видимо, раньше, когда она пыталась руководить его жизнью, он просто отделывался своей обаятельной улыбкой и, не обращая на нее внимания, продолжал делать так, как считал нужным.

Натан не собирался осесть на одном месте, Оливия теперь это знала. Их любовный роман был таким коротким и страстным, что у них не было времени даже задуматься о будущем. Они были слишком заняты друг другом.

Как жаль, что ее свекровь затеяла этот разговор, думала Оливия. Почти весь вечер Натан держался скованно и замкнуто. И только его напряжение стало спадать, как его мать этим разговором все испортила.

Однако, несмотря на то, что Анжела была шокирована словами сына, она не собиралась идти на попятную. В конце концов, она его мать и имеет право говорить то, что другой человек не решился бы.

– Не сомневаюсь, дорогой. Но если Грейндж выставляется на продажу, почему бы тебе и Ливи не взглянуть на него? Вреда от этого никому не будет. Завтра утром вы могли бы туда прогуляться, если Лестер и Руфь не против.

– Это невозможно, – отрезал Натан. – Мы уезжаем сразу после завтрака. Самое позднее в десять.

Оливия впервые слышала об этом. Они намеревались провести здесь два выходных дня и вернуться в город лишь в воскресенье вечером. Но спорить сейчас было бессмысленно. Если Натан решил, она уже не сможет ничего изменить. Внутри Оливии все задрожало. Она поняла, что его мрачное настроение никак не связано с его матерью и ее благими пожеланиями. Все дело было в ней, в Оливии.

Весь оставшийся вечер хозяева и гости беседовали на нейтральные темы, но Оливия чувствовала злость Натана, которую он старательно пытался скрыть, Она была уверена, что только она это заметила. Даже его родители, несмотря на их близость к сыну, не чувствовали его настроение так, как она.

– Так вот о чем вы мило беседовали сегодня днем? – спросил Натан позже, закрывая за собой дверь спальни. – Дом в Лондоне – поблизости от твоей работы, но было бы хорошо иметь еще и загородное поместье, чтобы пустить корни, обосноваться на одном месте.

– Это вовсе не так, – спокойно ответила Оливия, не желая ссориться. Она хорошо помнила, о чем ей говорила Анжела: о том, что Натан никогда не мог усидеть на месте – всегда в командировках, постоянно занят. Анжела была счастлива, что он наконец-то женился. Для нее это был знак его стремления остепениться и обзавестись собственным домом. – Мысль о том, что нам следует задуматься о покупке поместья Грейндж, для меня была тоже совершенной неожиданностью. Твои родители знают, что я работаю. И это вполне естественно, что они заглядывают в будущее, думают о том времени, когда у нас появятся дети и я оставлю работу. – Оливия старалась смягчить ситуацию, восстановить понимание между нею и Натаном. – Конечно же, нам понадобится дом попросторнее. Очень приятно, что они заботятся о нас, – говорила она.

Повернувшись, она сняла золотые серьги и стала укладывать их в шкатулку, отделанную шелком, когда поняла, что Натан стоит у нее за спиной. Взяв ее за плечи, он резко повернул ее к себе.

– Ты сказала матери, что я умолял тебя подать заявление об уходе? – Он с силой приподнял ее подбородок. – Посмотри на меня. Я хочу видеть твои глаза. Я сразу же пойму, лжешь ты или нет. Так как, сказала?

– Нет. – Она не отвела взгляда и смотрела на Натана потемневшими голубыми глазами. Уютная спальня показалась ей холодной. Оливии захотелось тотчас уйти отсюда. Уйти с работы или остаться – решать только ей, и никому больше. Натан еще крепче, до боли, сжал ее подбородок. Оливия попыталась вывернуться, но он удержал ее. Она ненавидела, когда он прикасался к ней со злостью. В такие минуты она всегда вспоминала Макса. И это были горькие воспоминания.

– Почему же? Уж не потому ли, что ты и не собираешься делать то, о чем я тебя просил? – Голос его стал угрожающе тихим. – Моя работа связана с постоянными командировками по всему свету. Ты знала об этом еще до того, как мы поженились. Ты моя жена, и я хочу, чтобы ты была со мной. Но ты, видимо, рассуждаешь иначе…

– Моя карьера тоже важна для меня, – ответила она, стискивая зубы. Почему мужчины всегда думают только о себе? Почему они считают важными только те вещи, которые представляют интерес для них, а женщины вынуждены приспосабливаться?

– Помнишь, у меня было к тебе деловое предложение? Помогать мне вместо тех временных помощников, которых я нанимаю каждый раз, оказываясь в командировке. Что же делает работу у Колдвелла такой привлекательной? Почему тебе больше хочется работать с ним, а не со мной? Быть с ним, а не со мной? – Он отпустил ее. – Если бы ты меня любила, тебе бы хотелось быть со мной, – резко сказал он. – А может быть, этот болтун говорил правду? Может быть, ты просто не можешь жить без Джеймса Колдвелла?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Кажется, это уже становится привычкой. – Тихий голос Натана отчетливо прозвучал в темной спальне, окна которой были плотно закрыты шторами. Он повернулся к Оливии. – Давай забудем случившееся. Согласна?

По страстной интонации его голоса Оливия догадывалась, что он был бы счастлив, забыть о своем поведении и тех обидных словах, которые ей наговорил.

Видимо, на настроении Натана сказалось, что вот уже полтора дня они не занимались любовью. Его безудержные мужские гормоны заставляли его забыть, как он обвинял Оливию в нежелании оставить работу из-за якобы продолжающегося романа с ее боссом.

Оливия же была не в силах это забыть. Если он только осмелится коснуться ее, она закричит и поднимет на ноги весь дом. И пусть его родители прибегут к ним в спальню!

Затаив дыхание, Оливия напряженно ждала, когда сильная и ловкая рука Натана осторожно подкрадется к ней и начнет творить чудеса, добиваясь желанной цели…

Честно говоря, в глубине души Оливия этого страстно желала. Ее тело ждало ласк Натана. Но вот так просто оказаться в его объятиях, притвориться, что все забыто… Эта мысль пугала ее. Она вздохнула. Это было бы так просто…

– Я не могу забыть твоих необоснованных обвинений, – сказала она, подчеркивая каждое слово. Он не должен был догадаться о ее страстном желании оказаться в его объятиях, чтобы убедиться в его любви каждой своей клеточкой. Страсть, охватившая их обоих, была готова преодолеть любую преграду. Но разве можно любить, не доверяя? – И думаю, твои прикосновения делу, не помогут.

– Так вот как ты называешь наши ласки, нашу любовь? – возмутился Натан. Голос его стал холодным и суровым. – Просто прикосновения?

Почему бы ей не попридержать свой глупый длинный язык? – с сожалением подумала Оливия. Но было уже поздно: слово – не воробей… надо было бы просто подняться с кровати и с высоко поднятой головой отправиться на кухню выпить там чашку свежего крепкого чая. Любая разумная женщина в данных обстоятельствах поступила бы именно так. А еще лучше было бы вместо чая выпить большую рюмку бренди из запасов Эдварда…

Пока Оливия мысленно рассуждала, Натан резко отбросил одеяло, поднялся и взял халат. Она не видела его, но слышала его нетерпеливые движения. Ее охватил страх, что он покидает ее навсегда и никогда больше уже не вернется.

– Куда ты идешь? – волнуясь, спросила она и приподнялась на локте. Если он скажет, что идет выпить чаю или бренди – или даже самый ненавистный из напитков, какао, – она пойдет вместе с ним. Да, решила Оливия, она пойдет с ним, и приготовилась вылезти из постели.

– Мне нужно позвонить, – нехотя произнес он. Оливия удрученно откинулась на подушки. – Кровать остается в полном твоем распоряжении. Не беспокойся, милая женушка, я не вернусь, чтобы тайком дотронуться до тебя.

И зачем она все это сказала! – сердилась на себя Оливия. Натан вышел, осторожно закрыв за собой дверь, а это значило, что он был вне себя от злости.

Слезы наполнили глаза и медленно потекли по щекам. Как она себя ненавидела! Конечно же, волшебные ласки Натана никак нельзя было назвать просто прикосновением. Неужели он сам этого не знал? Неужели он не понимал, что она хотела только отомстить за нанесенную обиду?

Включив настольную лампу, она достала несколько салфеток и вытерла мокрый нос и щеки. Необходимо как-то исправить положение. Натан должен понять, что она не хотела оскорбить его и сказала это только от обиды на его обвинения.

Пора выяснить, насколько он верит тому, что сказал Хью. Они просто не смогут продолжать жить, если у Натана останутся какие-то сомнения. Она вздрогнула, когда шелк халата коснулся ее разгоряченной кожи. Что за нерешительность! Она нахмурила брови.

Натан сказал, что ему нужно позвонить. Значит, сейчас не самый удачный момент для примирения. Звонок в столь поздний час означает, что его собеседник находится где-то на другом конце света. Ведь не мог же он так рассердиться, что решил отправиться ближайшим рейсом куда-то?

Убедить себя и успокоиться, никак не удавалось. Оливия кусала губы, ноги ее дрожали, она присела на край кровати и задумалась.

Однажды Натан сказал ей, что мог бы заниматься своим бизнесом и в хорошо оборудованном кабинете, но ему по душе живая работа, непосредственное общение с людьми. Неужели он собирался отправиться в одну из своих длительных командировок за границу, чтобы таким способом наказать Оливию?

Она так и не смогла прийти ни к какому решению. Но ведь не будет же он разговаривать по телефону всю ночь? Она вновь забралась в кровать, уютно устроилась на подушках и стала ждать.

Как только он появится, она все ему объяснит. Оливия пообещала себе, что постарается восстановить прежние добрые отношения. Да, она обязательно этого добьется. Ждать осталось недолго. Он только поговорит по телефону. И вернется. Где же еще он может провести остаток ночи?

* * *

Очнувшись от тяжелого сна, Оливия открыла глаза. Она полулежала на подушках, так и не сняв халат. Сначала она растерялась, увидев себя в чужой спальне, но тут же все вспомнила. Она отругала себя за то, что уснула, не дождавшись Натана, и ничего ему не объяснила.

Но, повернув голову, она увидела, что рядом никого нет: Натан так и не вернулся. Неужели ее отказ забыть о происшедшем настолько разозлил его, что ему стало невыносимо ее присутствие? От этой мысли ей сделалось не по себе.

Они встретились на широкой лестнице, бывшей достопримечательностью особняка Рай-Хаус. Но Оливия не собиралась любоваться ее уникальной резьбой. Она вовсе не для этого второпях принимала душ и одевалась. Она была полна решимости серьезно поговорить с Натаном, хотя и боялась этого разговора: вдруг выяснится, что их прекрасных отношений больше не существует? Нет, поклялась себе Оливия, она подобного не допустит.

– Где ты был? – спросила она, глядя ему прямо в холодные серые глаза. Натан был в костюме, и, казалось, вообще не ложился спать.

– Я работал. В шесть поднялся наверх, чтобы принять душ и одеться. Ты спала как убитая. А сейчас меня послали за тобой. Завтрак готов. Тебя ждут.

Ей вовсе не хотелось завтракать. Внутри у нее все переворачивалось. Натан смотрел на жену так, будто видел ее впервые. Это пугало Оливию, но она не собиралась показывать ему свой испуг.

– Решил меня наказать за то, что я задела твое «я», – заявила Оливия, с трудом сдерживая себя, чтобы не закричать, – родители могли появиться в любую минуту. Но явная ложь была ей нестерпима. У их брака есть будущее, если они будут честны друг с другом. Она ненавидела всякого рода увертки и отговорки. Их было достаточно в ее жизни с Максом. Оливия не отводила взгляда от глаз Натана. – Согласись, какая работа? Здесь, посреди ночи? Ты просто злился!

– Я могу работать где угодно, – холодно ответил он. – Мне нужен телефон, бумага и ручка. Ничего больше. А злиться, по-моему, это занятие для женщин. Я в эти игры не играю. Идешь?

Оливия, взглянув на его безжалостный чувственный рот, вздрогнула. Нет, ей не хотелось его целовать. Нет! Ей хотелось хорошенько встряхнуть Натана!

Усилием воли Оливия заставила себя пойти на кухню, пытаясь улыбаться. От одного запаха бекона ей стало плохо.

– Ты не должна позволять ему работать так поздно! – заявила Анжела. – Всю ночь до утра… В этом нет необходимости! К тому же он исписал почти всю бумагу с моей монограммой! – Она демонстративно отодвинула с огромного кухонного стола кипу бумаг и водрузила на освободившееся место блюдо с тостами.

– Я смог найти только твою бумагу. Обещаю возместить убытки, – сказал Натан, натянуто улыбаясь. – И не ворчи, ма. От этого ты становишься похожей на старуху.

Оливия из последних сил старалась делать вид, будто это ее не касается, будто ее ничуть не удивляла странная привычка мужа работать по ночам. Мышцы ее лица болели от напряжения: она старалась выглядеть милой и улыбающейся.

– Завтрак готов? – Эдвард не спеша вошел, в кухню и принюхался. – Умираю от голода! Очень жаль, что вы вынуждены ехать сегодня утром. Вы могли бы помочь мне с "коброй"… – он остановился, поймав на себе испепеляющий взгляд жены, – или сходить с матерью в церковь. Мы собирались пообедать в гольф-клубе. У них там отличное жаркое. Я не буду, есть яйца, Анжи. – Его молодые глаза улыбались Оливии. – Я стараюсь следить за уровнем холестерина, но, к сожалению, часто забываю об этом. Ливи, налей мне, пожалуйста, кофе. Вы уверены, что не передумаете и не останетесь?

Оливия стала наливать кофе в широкие чашки, предоставив Натану обязанность убеждать родителей, что им нужно спешить.

– У меня полно дел, с которыми необходимо разобраться. – Натан не стал вдаваться в подробности.

– Угощайтесь, – сказала мать, ставя в центр стола огромную тарелку с яичницей и беконом. Она села и развернула салфетку. – Оправданно ли твое усердие, Нат? Ведь ты прекрасно знаешь, что можешь оставить свою работу хоть завтра и никогда этим больше не заниматься. Ты, верно, не представляешь даже, как устрашающе звучит "разобраться с делами"? Трудоголики далеко не самые лучшие мужья. Я права, Ливи?

– Я пытаюсь убедить его в этом! – Чувствуя на себе глубоко проникающий холодный взгляд серых глаз, Оливия решила, что, вероятно, сказала не слишком тактичную вещь.

Но она изо всех сил старалась выглядеть непринужденно. Едва дотрагиваясь до еды, она пыталась делать вид, что завтрак доставляет ей удовольствие. Оливия ждала лишь той минуты, когда они с Натаном смогут остаться наедине и разобраться в той неловкой ситуации, в которой оказались.

Но остаться наедине вовсе не означает быть близкими друг другу. Эта мысль пришла Оливии в голову по дороге домой, куда они отправились – вскоре после завтрака. Молчание удручало. Сердце Оливии не выдержало, и она первой начала разговор:

– Извини за вчерашний вечер. Ты должен знать: я не хотела тебя обидеть. – Она краем глаза с надеждой взглянула на Натана, но он даже не шевельнулся. – Послушай, мы должны серьезно обо всем поговорить. О Хью, Джеймсе, моей работе, даже о замечательной идее Анжи относительно покупки того дома. Обо всем, – сказала Оливия, справившись с волнением и стараясь говорить как можно тверже.

Путаница узких деревенских улочек была позади, и Натан нажал на газ. Мощная машина взревела, а сердце Оливии подкатило к самому горлу. Оставалось только надеяться, что на дороге не окажется патруля и их не остановят за превышение скорости.

– Мне ненавистна ситуация, в которой мы оказались. Не знаю, как ты, но я бы предпочла вернуть наши прежние отношения. Мы любим друг друга, – с отчаянием сказала Оливия. – У нас не должно быть никаких проблем! Это ведь так просто!

– Да, все очень просто. – Голос его был ровным и уверенным. – Ты знаешь, чего я хочу. Когда ты примешь решение, скажи мне. А пока бесполезно что-либо обсуждать. Подумай над этим.

О да, она знала, чего ему хотелось. Оливия прикрыла глаза. Каждый раз, когда дело доходило до вопроса ее ухода с работы, Натан становился все более и более напористым.

Все это началось с довольно безобидного замечания Натана. Логично рассуждая, он заявил, что Оливии вовсе не обязательно работать. Ее работа будет мешать им быть вместе, а ему хотелось бы никогда не разлучаться с Оливией. В отчаянии она сказала, что должна подумать.

– Джеймс разозлился, когда я сказала ему, что мы женимся, и попросила двухмесячный отпуск, – объяснила Оливия. – Но в конце концов он согласился, сказав, что готов сделать для меня все что угодно, но при одном условии: он должен быть уверен, что лучший из его помощников не оставит его навсегда. – Оливия улыбнулась. Ей хотелось надеяться, что Натан достаточно любит ее, чтобы понять: она не может просто так позвонить своему боссу и сказать, что уже больше не вернется на работу. – Думаю, я должна подготовить себе замену, а это потребует времени.

Но Натан рассуждал иначе.

– Ты не его собственность.

"Но и не твоя", – подумала Оливия, начиная сердиться. Ее напугала холодность, впервые появившаяся в глазах Натана. И именно в этот момент он разрядил невыносимую обстановку, Предложив пойти в ресторан, а затем в ночной клуб. И только после того, как услышал скандальные высказывания Хью, он отказался от своих осторожных просьб и перешел в наступление. Объявил ультиматум и настаивал на принятии решения.

Ей же этого не хотелось. Она любила его без памяти. С радостью умерла бы за него. Но позволить манипулировать собой – это уж слишком. Никто не заставит ее делать то, с чем она не согласна, что нарушит ее душевное равновесие. Макс слишком часто поступал с ней подобным образом. Больше это не повторится.

Оливия чувствовала себя глубоко несчастной, потому что трещина в их отношениях могла превратиться в пропасть. А причиной их разлада был ее отказ подчиниться Натану, делать только то, что хотел он.

Она нервно вертела на пальце обручальное кольцо, подаренное ей Натаном. Аметист в массивной золотой оправе.

– Под цвет твоих глаз, – сказал он ей, надевая кольцо на палец и глядя на нее темными глазами, полными любви.

Оливия помнила тот день очень живо, очень ясно, как, впрочем, и все предшествующие и последующие дни. Эти яркие воспоминания успокаивали ее. Она помнила все, каждое мгновение, начиная с самого первого дня.

Был холодный весенний день.

По дороге с работы она заглянула в супермаркет и уже с покупками шла по улице. Вдруг неожиданно начался ливень. Дождь слепил глаза. Пальцы резал тонкий пластиковый пакет, в котором она несла продукты для ужина.

Вдруг пакет разорвался, и все ее покупки высыпались на мостовую, по которой несся дождевой поток. Оливия выругалась и наклонилась, чтобы поднять то, что можно было еще спасти. И в этот самый момент – она не поверила своим глазам! – отлично вычищенный ботинок ручной работы наступил на упаковку нарезанной ветчины. Оливия почувствовала, как чьи-то руки коснулись ее плеч. Она подняла голову и увидела стройного мужчину, который пытался помочь ей подняться. Вот как произошла их первая встреча.

– Я не видел, куда шел. – Его серые глаза смотрели на Оливию с восторгом. Казалось, мужчина смотрел на нее, как старый знакомый, очень давно не видевший ее и искренне обрадованный их новой встречей.

Нет, прежде они никогда не встречались, Оливия была в этом уверена. Но у нее было такое чувство, будто она знала его всю свою жизнь, будто ждала именно его.

Они стояли под проливным дождем, не замечая непогоды. Происходящее вокруг не имело никакого значения. Они как завороженные смотрели друг на друга.

В это показавшееся вечностью мгновение Оливия потеряла голову. Она забыла данные самой себе обещания никогда больше не влюбляться. Случилось непредвиденное: она вновь влюбилась и была этому бесконечно рада.

– Мы утонем! – Его неожиданная яркая улыбка осветила все вокруг.

Он схватил ее за руку. Какой невероятно теплой была его рука! Их пальцы переплелись. Оливию переполняла радость. Ей показалось, что она вновь ожила, подобно сказочной принцессе, что появился принц, вернувший ей жизнь.

Мужчина наклонился, свободной рукой собрал рассыпавшиеся пакетики и свертки и бросил их в стоявшую рядом мусорную корзину. Его пальцы еще крепче сжали руку Оливии, и он потянул ее к ожидавшей его машине.

Вид этой длинной низкой серой машины настораживал. Правильно ли она поступает? – думала Оливия, собираясь сесть в машину с незнакомым мужчиной. Но, несмотря на мучивший ее вопрос, Оливия, тем не менее, позволила усадить себя.

– Куда вы меня везете? – Она промокла до нитки. Костюм испорчен. От роскошной прически не осталось и следа. Она знала, что выглядит отвратительно, но, несмотря на это, продолжала улыбаться.

– К себе в отель, – ответил он, также улыбаясь. Машина, влившись в общий поток, уже неслась по шоссе. – Вы обсохнете, а я покормлю вас. Ведь должен же я хотя бы как-то возместить ущерб.

Оливию охватило странное чувство. Она вдруг поняла, что больше не одинока в этом мире. Появился человек, которому ей захотелось принадлежать. Это была загадка, которую она не могла разгадать. Видимо, так должно было случиться. Произошло неизбежное.

– Вы женаты?

– Нет. А вы замужем?

– Была. Муж умер три года назад.

Он пристально посмотрел на нее, сдвинув темные брови. Затем вновь обратил внимание на дорогу. Дождь заливал ветровое стекло. Щетки с ним едва справлялись.

– А сейчас?

– С тех пор никого не было. Я замужем за своей карьерой.

На его божественно красивых губах появилась тень улыбки.

– С этим я могу справиться. Карьера мне не соперник.

– А за что вы собираетесь бороться? – Глаза ее блестели. Она едва сдерживала смех. Не странно ли, думала Оливия, сидеть в этой машине и вести подобный разговор? Ведь она даже не знает имени этого человека.

– За право оказаться с тобой в моей постели.

Оливия задохнулась от его ответа, произнесенного тихо, но уверенно.

По всём правилам приличия ей следовало бы потребовать остановить машину и выйти. Но она этого не сделала. Она даже не спросила его, уж не считает ли он ее одной из тех женщин, которые ложатся в постель с любым мужчиной в любое время. Она была уверена, что у него и в мыслях ничего подобного не было.

– И когда же, по вашему мнению, это произойдет? – спросила она, заранее зная ответ.

– Когда ты будешь готова. Когда ты поймешь, что мы – две половинки одного целого. Я это понял сразу, стоило мне только заглянуть в твои глаза.

Густые черные ресницы прикрыли ее глаза. Оливия слегка откинулась назад и обхватила себя руками, словно пытаясь удержать переполнявшую ее радость, впервые в жизни ей было так хорошо. Машина остановилась перед самым роскошным отелем города, и мужчина помог Оливии выйти. От счастья она не чувствовала под собою ног.

Поддерживая спутницу крепкой рукой, мужчина повел ее к входу. Навстречу им уже спешил швейцар в ливрее. В руках у него был зонт, так как дождь лил не переставая. Другой швейцар взял ключи от машины, чтобы отогнать этого блестящего серого монстра.

– Ужасный день, мистер Монро. – Укрыв Оливию и ее нового знакомого огромным зонтом, швейцар сопровождал их вверх по широкой каменной лестнице.

Итак, рядом с ней был мистер Монро. Она почувствовала еще большую слабость от нового прилива счастья, когда услышала:

– Ты ошибаешься, старина Бен. Это самый прекрасный день с момента сотворения мира! – Его твердая рука крепко обхватила тонкую талию Оливии, и она прижалась к нему, чувствуя себя рядом с ним в абсолютной безопасности. Ей было тепло и уютно.

На лифте они поднялись на самый верхний этаж гостиницы, поразившей Оливию своими роскошными интерьерами.

Номер, в котором жил Монро, был строгим и элегантным. Здесь не было пышности и помпезности. Его отличала утонченная дорогая простота. Оказавшись внутри, Оливия широко открыла глаза. Ну и ну! Видимо, чтобы пожить здесь, нужно отдать целое состояние! Оливия впервые за все это время почувствовала признаки опасности.

– Ты дрожишь. – Он взял ее бледные руки в свои, стараясь их согреть.

– Честно говоря, я не ожидала увидеть что-либо подобное. – Она очень выразительно обвела глазами комнату. – Я поражена тем, как живет моя половинка. Подобное видишь не каждый день!

– К этому легко привыкнуть. – Его улыбка согрела ее, а взгляд обжег. Он обнял ее, и она, прижавшись к нему, почувствовала, что тает в его объятиях. Неужели это всего лишь сказочный сон? Неужели через несколько мгновений она проснется и вновь окажется одна? Нет, нет. Все это было наяву. Она чувствовала объятие сильных рук, ощущала их тепло. – Когда я приезжаю в Лондон, то всегда останавливаюсь здесь. Стараюсь жить без чемоданов. Конечно, я мог бы работать в хорошо оборудованном кабинете с парой преданных постоянных помощников. Но я предпочитаю активно участвовать в действии, быть на месте событий. При необходимости беру на работу секретарей и переводчиков. – Он присел и снял с Оливии промокшие туфли, затем вновь поднялся и расстегнул ее пиджак. – Но сейчас не играет роли, каким образом мы зарабатываем себе на хлеб. – Взгляд его был нежен, глаза улыбались, тихий голос искушал. – Как тебя зовут?

– Оливия. – Она улыбнулась. Что за абсурдная ситуация! Две половинки одного целого, неотъемлемые друг от друга, а до сих пор не познакомились.

– Это имя тебе идет. Натан Монро, – представился он. – Расскажи мне о себе. – Он помог ей снять промокший пиджак, прилипавший к шелковой блузке. – Для начала – какое твое любимое блюдо.

– О! Итальянское мороженое. – Оливия громко рассмеялась. Натан провел ее в ванную комнату, отделанную бледно-голубым и кремовым мрамором. Низкая ванна была настолько большой, что в ней можно было свободно плавать. – Конечно же, я люблю традиционную английскую рыбу с жареной картошкой, с солью и уксусом. Пожалуй, это моя самая любимая еда!