Текст книги "Друзья и любовники"

– Джон… – прошептала она, когда губы его коснулись теплой, набухающей от прикосновения плоти.

Теперь в их отношениях что-то переменилось. В том, как он целовал ее, прижимал к себе, появилась новая, незнакомая нежность. Она отличалась от страсти, как отличается вода от камня. Он прикасался к ней с каким-то благоговением, от которого у нее перехватывало дыхание.

Ее пальцы, дрожащие, нетерпеливые, расстегнули его рубашку до пояса и, осмелев, проследовали внутрь, с жадностью гладя твердые мускулы, перебирая покрывающие их густые волосы.

Она вдыхала его запах, целовала твердые, теплые, чуть влажные губы. Он лежал на спине, предоставив ей возможность впервые вести себя раскованно, и смотрел, как она ласкает его бронзовый от загара торс и изучает реакции на ее ласки.

– Мужчинам ведь тоже это нравится, верно? – спросила она через минуту, откинувшись, чтобы заглянуть в его сияющие от нежности и любви глаза.

Усы дернулись.

– Зависит от того, кто это делает. Стоит дотронуться тебе, и я вспыхиваю, как фейерверк четвертого июля[5]5
  День Независимости США.


[Закрыть].

Он был так хорош – чувственный рот, глаза, от взгляда которых внутри все таяло, густые завитки на груди, щекочущие ее обнаженную кожу. От ее прикосновения он дернулся, как в конвульсии, и застыл, затаив дыхание.

Она обхватила руками его лицо.

– Мне так это приятно. А тебе? – Она улыбнулась, глядя на него сквозь густые ресницы.

– Если ты не остановишься, тебе грозят серьезные неприятности.

Она тихо рассмеялась, сердце было переполнено любовью. Она провела пальцами по всем жестким линиям его лица, четкому контуру губ.

– Можно задать тебе один очень личный вопрос? – спросила она шепотом.

– Какой же?

– Ты спал с Мелоди? – Это мучило ее все время, как заноза.

– Нет, – ответил он. Она поверила, взглянув ему в глаза. – Ты разве не видишь, что мне никто, кроме тебя, не нужен? Разве не поняла в ту ночь, когда мы были вместе, что у меня долго никого не было?

– Да, мне показалось, но ведь я плохо знаю мужчин.

– Я не взглянул ни на одну женщину с той ночи, когда подобрал тебя на улице в дождь, – сказал он тихо. Глаза его ласкали ее, наслаждались ею. – Ты стала моим наваждением, но ты об этом не знала. Я никогда тебе ничего не говорил. Вначале ты была очень уязвима. А потом, прежде чем я успел это осознать, на меня свалилось бесконечное доверие, с которым я не мог ничего поделать. До того вечера у Элизы, – добавил он с лукавой усмешкой. – Тогда ты смотрела на меня так, будто больше всего на свете тебе хотелось моих поцелуев.

Она перестала дышать от волнения.

– Я, во всяком случае, этого не сознавала, – сказала она едва слышно.

– Но ты так неприкрыто ревновала меня к Мелоди. – Он ухмыльнулся. – Это вселяло надежду.

– Ну уж действительно.

– Это была лазейка, которую я так тщетно искал, и я ею воспользовался. А после того, как я сделал свой первый, надо признаться, довольно грубый заход, ты отскочила как ошпаренная, и я не на шутку испугался, что все разрушил собственными руками. – Он глубоко вздохнул.

– Ты напугал меня тогда, – согласилась она. – Я ведь не думала о тебе как о возлюбленном. – Она густо покраснела. – Меня никогда никто так не целовал, даже… я вся была как в огне, ну а потом, когда ты не позвонил, я испугалась, что ты больше не хочешь видеть меня, я колебалась несколько дней, а потом не выдержала. – Она слегка улыбнулась. – Я надеялась, что ты возьмешь пиво в знак примирения.

– Но я, насколько ты помнишь, взял больше, чем пиво, – прошептал он и, потянувшись к ее губам, приник к ним долгим нежным поцелуем. – Почему ты стыдилась той ночи, когда мы стали любовниками? – спросил он тихо. – Ты боялась, как бы я не подумал, что ты легкодоступна?

– Да, – призналась она. – Мне казалось, что, отдавшись тебе, я пополнила длинный список твоих завоеваний.

– Ты все-таки ненормальная, – пробормотал он, положив себе на шею прядь ее рыже-золотых волос. – Я же сказал тебе, что никаких завоеваний не было.

– Но ты делал все, чтобы я думала, что были. Ты вел себя чудовищно, когда я поселилась у Доналда, – напомнила она ему.

Он вздохнул, в глазах промелькнула боль при упоминании о прошлом.

– Я был уверен, что ты возненавидела меня за это и решила мне отплатить. Ни о чем другом думать я был не в состоянии. Видишь ли, Эл-лен… – он провел рукой по ее волосам, – когда Эллен теряла терпение, она всегда бежала к Доналду. – Он удивил ее тем, что чуть ли не впервые назвал кузена по имени. – Они не были любовниками, не пойми меня превратно, но Доналд всегда оказывался рядом, когда ей нужно было плечо, чтобы выплакаться. Для меня все это было ужасно. И через какое-то время я возненавидел их обоих. Когда она умерла и он убивался на похоронах, многое для меня прояснилось. Мне не следовало жениться на ней. Она была девушкой Доналда. И я должен был тогда понять, что мое чувство к ней не было чем-то глубоким и серьезным, что это было лишь страстным увлечением. Но когда я это понял, было уже поздно. Она влюбилась в меня, и я чувствовал, что несу за нее ответственность. Но она хотела больше, чем я мог ей дать, и это был мой крест.

Мадлен коснулась его щеки.

– Доналд никогда не прикасался ко мне, – тихо сказала она. – Я бы никогда этого не допустила после того, что было между нами.

– Я должен был это понять, – сказал он густым, бархатистым, полным восхищения голосом. – Но мной владела безумная мысль, что ты предпочла мне Доналда. – Он глубоко вздохнул. – Давай посмотрим правде в глаза, дорогая, я ведь далек от совершенства. У меня жуткий характер, и со мной нелегко даже в лучшие мои времена. А Доналд вредный, но уравновешенный…

– К тому же очень милый и непритязательный, вы с ним как день и ночь. – Она наклонилась и пощекотала губами его губы. – Возникает вопрос: почему же я все-таки выбрала тебя?

Он притянул ее к себе, жадно впиваясь в ее губы, она вздрогнула и тихонько застонала от неистового долгого поцелуя.

– Я так хочу тебя, – прошептал он срывающимся голосом, глядя в ее счастливое лицо. – Хочу по-всякому.

Она засмеялась.

– Через несколько месяцев я буду похожа на тыкву. Поглядим, как я понравлюсь тебе тогда.

– Ты же носишь моего ребенка, – сказал он, с нежностью взглянув на ее живот. – Ты мне все равно будешь нравиться, будь ты даже похожа на воздушный шар.

– Я, очевидно, и буду похожа. Он усмехнулся.

– Судя по голосу, тебя не очень огорчает такая перспектива.

Она покачала головой.

– Ничуть. Мне нравится быть беременной.

– А ты не чувствуешь себя… как бы в ловушке? – спросил он с тревогой в глазах.

– Совсем нет, – успокоила она его. – Смешно, я всегда считала любое связывающее меня обязательство покушением на мою свободу. Но вот ребенок… – Она улыбнулась. – Мне хочется назвать его Камерон Эдвард.

– А как насчет Кенди для девочки?

– Договорились! Он рассмеялся.

– А что, если близнецы? У нее загорелись глаза.

– А ты знаешь, Джон, у нас в семье по моей линии есть близнецы. Я по крайней мере знаю о трех парах.

Он вздохнул.

– По моей тоже, радость моя. Правда, сто лет назад, но близнецы были.

– Ты не жалеешь о ребенке? – спросила она его, вдруг забеспокоившись.

– Господи, ты что, слепая? – Уголки рта опустились.

– На всякий случай проверяю.

– Нам пора начать думать о датах, месте, свидетелях, – сказал он. – Не успеешь оглянуться, как беременность станет явной, а я не желаю слышать никаких намеков и сплетен о моей жене.

– Мне бы хотелось, чтобы церемония венчания не была слишком пышной, – сказала она.

– Идет! – Он полулежал, опершись на локоть, играя ее волосами и любуясь ее наготой. – Господи, как ты хороша!

Она невольно опустила глаза.

– Ты распутник, – сказала она, застенчиво улыбнувшись. – Вовлекаешь девушек в неприятности.

– Ты помогала мне, – напомнил он ей с самодовольной усмешкой.

– Временное затмение разума. Я не несу ответственности.

– Лгунья, – прошептал он и рассмеялся. Наклонив голову, он начал целовать ее с какой-то обезоруживающей нежностью, едва касаясь губами шелковой кожи. Усы слегка щекотали ее при каждом прикосновении.

Она пригладила прохладные темные пряди у него на затылке, растворяясь в блаженной сладости его поцелуев.

– Я люблю тебя, – прошептала она, закрывая глаза. – И у меня никогда не было друга лучше, чем ты, Джон Дуранго.

Он поднял голову и, поймав ее взгляд, утонул в его туманной зеленой пучине.

– Тебе необходимо услышать это? – спросил он. – Женщинам нужны слова.

Она улыбнулась ему.

– Я и так вижу. – Она смотрела на него, завороженная выражением нежности и сдерживаемого желания на его лице.

Он вздохнул уже спокойно, проведя пальцем по ее губам.

– Я… я люблю тебя, – произнес он. – И буду любить всегда. – Он прижался к ней лбом и на мгновенье закрыл глаза. Потом он прямо взглянул на нее. – У меня никогда не будет другой женщины, – сказал он.

– А у меня другого мужчины, – пообещала она, глядя на него полными любви глазами. – Джон, мне так было одиноко без тебя…

Он нежно касался губами ее век, мокрых ресниц. Всем весом своего тела он опирался на руки, стараясь удержаться, пока его губы тянулись к раскрывшимся ему навстречу губам.

– Теперь твой черед. Представь, что ты хочешь показать, как тебе было одиноко без меня, – приглушенным голосом произнес он.

– С удовольствием, – ответила она и, улыбнувшись, притянула к себе его голову. И снова утонула в нежности его долгого поцелуя, наслаждаясь тяжестью и теплом его большого тела, его близостью.

– Ребенок! – вдруг прошептал он испуганно и попытался отодвинуться.

Но ее нежные руки крепко держали его, не желая отпускать.

– Ребенку это не повредит, – сказала она, улыбнувшись, и добавила с каким-то особым блеском в глазах:

– Я спрашивала у доктора. – Неожиданно она рассмеялась. – Джон, можешь себе представить, что подумает Элиза? Он тихо усмехнулся.

– Если бы нам могло прийти в голову, что произойдет, я велел бы тебе схватиться за бок и сделать вид, будто у тебя приступ аппендицита. Господи, и я еще сказал тебе, что мы можем назвать его моим именем!..

Она прижалась лицом к его теплой шее.

– Здорово мы над собой подшутили, родной мой, – прошептала она.

Он весь напрягся и откинулся назад, чтобы взглянуть на нее.

– Повтори еще раз. – Он беспокойными глазами смотрел на ее губы. Улыбка погасла на ее лице.

– Родной мой, – послушно прошептала она.

Джон наклонился, и губы его с изощренной медлительностью раздвинули ее губы. Он опустился, и в тишине комнаты его широкая теплая грудь погрузилась в мягкую наготу, растворяясь в ней.

Она почувствовала, как дрожь прошла по его телу. Она обхватила руками его лицо и, приподняв, посмотрела в горящие серебристые глаза.

– Ты как, собираешься за меня замуж? спросил он грубо.

– Попробуй я не согласиться, – прошептала она, ощутив ответную реакцию своего тела на его порыв. – Хотя кое-что меня беспокоит, – после небольшой паузы добавила она с легкой усмешкой.

– Что именно?

Она запустила пальцы в его густые волосы.

– Мне бы не хотелось спать в угольной яме с десятифутовыми змеями, – рассмеялась она.

Он усмехнулся и, снова наклонив голову, коснулся губами ее рта.

– Тебе не придется, – пробормотал он. – Ты будешь спать со мной. А я буду охранять тебя всю ночь, каждую ночь, до тех пор, пока мы живы.

Она привлекла его к себе.

– Мы будем жить вечно, – пообещала она, – потому что я буду любить тебя всегда.

Из своего окна мисс Роуз видела, как в доме у Мадлен погас свет, но от ее зорких глаз не укрылось, что «феррари» так и стоит на дорожке. И когда она с задумчивой улыбкой задергивала на ночь занавески, то уже обдумывала подходящий свадебный подарок.