Текст книги "Друзья и любовники"

Диана Палмер
Друзья и любовники

Глава 1

Звон бокалов казался Мадлен Виньи нестерпимо громким, а запах дорогих духов был просто удушающим. Весь день она не знала, куда деться от головной боли, ей хотелось только одного – перестать бороться с усталостью и поскорее добраться до постели. Но не могла же она уйти с вечера, устроенного в ее честь.

Она отошла от стойки бара и стала протискиваться сквозь толпу, вежливо улыбаясь именитым членам хьюстонской литературной ассоциации, а голова продолжала раскалываться от боли.

В свои двадцать семь лет Мадлен уже была хорошо известна как автор детективных романов, и поводом для сегодняшнего вечера послужил выход ее последней книги – «Скрипучая башня». Она только что вернулась из поездки, где встречалась с читателями, и сразу же обнаружила дома присланные редактором тридцать страниц рукописи с просьбой срочно внести дополнительные исправления. Она просидела весь день не вставая, сделала всю работу, и только теперь почувствовала, насколько устала. Сейчас у нее было одно желание – проглотить таблетку аспирина и лечь спать.

Взгляд ее бледно-зеленых глаз скользнул по собравшимся в комнате, ей стоило больших усилий не сомкнуть веки. Под цвет глаз она подобрала несколько легкомысленный наряд – нечто вроде облегающей туники на узких лямках с глубокими разрезами по бокам, соблазнительно обнажавшими загорелые бедра. Бледно-зеленый цвет красиво оттенял золотисто-рыжие волосы, высоко поднятые и собранные в свободный узел на затылке ее изящно посаженной головки. Когда она распускала их, они золотым руном покрывали ее плечи и спину до самой талии. Не без кокетства она часто заводила разговор о том, что собирается обрезать их, и каждый раз встречала осуждающий взгляд Джона, который тут же начинал ее отговаривать. Он был большой мастер убеждать людей – почти всех людей вокруг, отметила Мадлен, – поступать именно так, как он считал нужным. Этим, скорее всего, и объяснялся грандиозный размах его нефтяной империи. За последние пять лет ему удалось выиграть две серьезнейшие битвы за влияние, битвы, которые обычно заканчивались крахом даже для старых, закаленных опытом бизнесменов, и, таким образом, он сохранил контроль над «Дуранго-ойл». Большой Джон всегда получал то, что хотел. От всех, кроме Мадлен Виньи.

Она увидела его в дальнем конце комнаты – судя по всему, он уже успел попасть в стальные лапки маленькой хрупкой блондинки с глазами хищницы. Первое, что пришло в голову Мадлен – какой уж раз, – что никто из мужчин и в подметки не годится Большому Джону Дуранго. При росте шесть футов четыре дюйма и мощном мускулистом торсе в тридцать девять лет на его теле не было ни жиринки. Прямые черные волосы были зачесаны назад над широким лбом настолько гладко, что у нее вечно чесались руки взъерошить их. Глаза на расстоянии казались черными, но вблизи было видно, что на самом деле они темно-серые. Нос его явно был когда-то сломан. Аккуратно подстриженные черные, как и волосы, усы над неожиданно нежным чувственным ртом и квадратная челюсть, свидетельствующая о решимости и сильной воле, дополняли портрет. И хотя они с Джоном вот уже больше двух лет были друзьями, добрыми друзьями, Мадлен никогда не забывала о том, что перед ней мужчина. Джон в своем темном вечернем костюме привлекал внимание многих женщин, и Мадлен, которая вдруг почувствовала, как у нее холодеют ноги, не была исключением. Может быть, упрямо думала она, это сработал защитный механизм. Один лишь Бог ведает, как ей нужна эта защита от Джона.

Она поднесла к губам бокал с коньяком и медленно отпила глоток. Глаза ее ни на минуту не отрывались от Джона и блондинки, и ее больно кольнула досада. Очевидно, их тесная дружба с нефтяным магнатом в какой-то мере оправдывала этот невесть откуда взявшийся собственнический инстинкт.

Другой причины быть не могло – Джон никогда не давал ей повода думать, что их связывает нечто большее, чем дружеские узы. Он знал, сколько душевных сил стоил ей неудачный роман с Алленом. Они с Алленом были помолвлены – так, во всяком случае, она думала. Но наутро, после ночи, проведенной вместе, она узнала, что у этого незадачливого писателя есть жена и ребенок.

Джон с первой минуты увидел, что творится в ее душе, и потом с пониманием относился к ее страху перед физическим сближением и никогда не пытался перейти границу, ни разу. Мадлен не была заинтересована в его деньгах, а это означало, что он мог доверять ей. Она догадывалась, что после смерти Эллен он никому не мог полностью довериться. Он знал, что нравится Мадлен сам по себе, а не потому, что она чего-то ждет от него.

Она вздохнула и отпила еще глоток. Последнее время в их отношениях что-то переменилось. С Джоном ей всегда было удивительно легко, он был ее лучшим другом. Но вот уже несколько недель он был слишком раздражителен, едва ли не груб с ней. Все началось с того, что один из его ковбоев, напившись во время работы, стал приставать к ней.

Мадлен всегда хорошо относилась к Джеду, но без всякого флирта, просто по-дружески. Когда она ждала Джона в конюшне, Джед неожиданно схватил ее и попытался поцеловать. Тут откуда ни возьмись появился Джон и одним мощным ударом кулака отбросил парня так, что тот со всего маху рухнул на землю.

– А теперь убирайся! – прорычал Джон. – Забирай свои деньги, и чтоб ноги твоей больше не было в Большой Сабине!

Мадлен, лишившаяся дара речи от потрясения, изумленно уставилась на Джона – таким она его еще не видела: в глазах холодный блеск, лицо жесткое, словно из гранита. Он вдруг показался ей чужим. Милый товарищ этих двух лет вдруг исчез.

Джон молча стоял, пока ковбой не поднялся с земли и, бросив взгляд на Мадлен, не пошел по направлению к конторе.

– Бла… благодарю тебя, Джон, – сказала Мадлен, заикаясь. Она начала тереть грязные пятна на блузке, чтобы хоть как-то успокоиться. Она не знала, что Джед пьян, до тех пор, пока он не приблизился к ней. И, не появись Джон в эту минуту, история могла бы иметь более плачевные последствия, чем просто грубый натиск и поцелуй, запечатленный где-то возле ее рта.

Джон повернулся к ней, держа в руке только что зажженную сигарету. Мадлен испугалась выражения его глаз – их блеск был не менее устрашающим, чем вся огромная масса его тела.

– Когда же ты наконец усвоишь разницу между поведением дружеским и поведением, провоцирующим нечто? – спросил он сурово.

– Я никого не провоцировала, – запротестовала она. – Джед всегда ко мне хорошо относился. И я никогда бы не подумала…

– Он был отличный работник… непьющий. Мне очень жаль его терять, – продолжал Джон, нисколько не смягчившись.

Непривычная резкость тона, голос, медленно чеканящий слова, осуждающий взгляд – все это больно ранило.

– Не сердись на меня, – сказала она тихо и, как бы прося прощения, коснулась его бронзовой от загара руки чуть повыше запястья.

Она почувствовала, как сократились у нее под пальцами мышцы его руки, как они напряглись до предела, каждая мышца в отдельности, и превратились в туго натянутый трос. Видно было, что ее прикосновение для него невыносимо, но все же Мадлен не ожидала последовавшей за этим реакции.

– Не надейся обвести меня вокруг пальца, Ласочка, – грубо выкрикнул он, назвав ее им же придуманным прозвищем. Он всегда говорил, что она движется вкрадчиво и мягко, как ласка. – Если хочешь развлекаться, ищи другое ранчо.

Это уже было слишком. Его резкие слова ранили: как он смеет обвинять ее в том, что она завлекает его рабочих! Она пришла в бешенство.

– Боже, с какой радостью я буду обходить твое ранчо за сто миль, Джон Дуранго! – крикнула она в ярости, зеленые глаза метали искры. – Последнее время с тобой невозможно иметь дело. Я и не пыталась обвести тебя вокруг пальца. Я лишь хотела поблагодарить тебя.

И, не сказав больше ни слова, она направилась к машине. С тех пор они ни разу не виделись и не разговаривали.

Теперь же она раскаивалась и хотела помириться с ним. Но эта падкая на деньги маленькая блондинка стояла на ее пути, не давая возможности подойти к Джону, да и он не делал поползновений оставить ее.

Хуже всего было то, что Мадлен узнала ее. Ее звали Мелоди – фамилии она так и не вспомнила, – в хьюстонских высших кругах она была известна как охотница за кошельками пожилых толстосумов. В прошлом году ее имя склоняли в связи с какими-то весьма неприглядными историями, связанными с двумя хьюстонскими бизнесменами. Господи Боже мой, неужели Джон не понимает, с кем имеет дело? Неужели он так слеп, что не видит ничего за маской ласкового котеночка? Она хмуро глядела на темноволосую голову, низко склоненную к белокурой головке, чувствуя, как в груди растет боль, непонятно откуда взявшаяся.

– Ну, не смотрите туда так свирепо, любовь моя, – раздался за ее спиной знакомый голос.

Она с улыбкой обернулась и увидела мальчишески озорное лицо Донадда Дуранго.

– Разве я похожа на тигрицу? – в том же насмешливом тоне отпарировала она.

– Уж не ревнуешь ли ты его к ней?

– Мы с Джоном друзья, и не больше, – сказала она резко.

– Конечно, раз ты так утверждаешь. А разве может столь восхитительное создание, как ты, лгать?

– Ты льстишь мне, – улыбнулась ему она. Она постоянно удивлялась тому, как мало похож он на своего двоюродного брата. Джон был высокий, крупный, мощного телосложения, тогда как Доналд, наоборот, стройный, даже худощавый. Джон – смуглый от загара, с пронзительными серебристыми глазами и почти черной шевелюрой, а Доналд – блондин с ясными голубыми глазами.

Но, несмотря на внешнюю несхожесть кузенов, оба были прекрасными бизнесменами, оба могли быть одинаково безжалостными, когда того требовали обстоятельства. И не было более свирепых соперников. Одна давняя, глубоко личная ссора сделала их врагами, готовыми вцепиться друг другу в глотку. Доналд часто проявлял изощренную изобретательность, чтобы доставить неприятность Джону. И что удивительно, позиция Джона была скорее оборонительной. После смерти отца Доналд затеял долгую, некрасивую тяжбу с кузеном, когда тот унаследовал большой пакет привилегированных акций компании «Дуранго-ойл». Отец Доналда, дядя Джона, который помог племяннику встать на ноги, многих удивил своим завещанием. Но Джон был сильнее своего кузена и благодаря более острой деловой сметке выиграл битву. Однако война между братьями была объявлена, и Доналд никогда не упускал случая досадить Джону, хотя бы тем, что всячески поддерживал отношения с Мадлен.

– Не возражаешь провести со мной остаток вечера? – ухмыльнувшись, предложил Доналд. – Это убережет тебя от гнусных посягательств и неискренних похвал.

– А кто меня убережет от тебя? – спросила она, многозначительно улыбаясь. Бросив взгляд в сторону Джона и Мелоди, она снова помрачнела. – Если эта девица подойдет к нему еще ближе, он рискует, что она растает у него на пиджаке.

– Разумеется, богатые холостяки не часто встречаются на земле в наши дни, – сказал Доналд. – А она весьма недурна собой.

Но Мадлен почти не слышала его. Ей так хотелось вылить содержимое бокала на эту обесцвеченную перекисью голову.

– Я должна спасти его, – пробормотала она. – Мой долг как бывшего члена женской организации скаутов вытащить твоего кузена из липких клещей этой охотницы за деньгами.

И она направилась прямо к ним. Ей повезло, так как Мелоди захотелось что-нибудь выпить и Джон, улыбнувшись, пошел за пуншем. Воспользовавшись моментом, Мадлен подстерегла его на пути.

– Мы как с тобой, разговариваем? – спросила она как ни в чем не бывало. – Если нет, помотай головой, и тогда я прокрадусь в угол, сделав вид, что с тобой незнакома.

Раньше бы он рассмеялся, услыхав ее шутливое предложение, но сейчас лицо его даже не смягчилось, а в глазах был серебристый лед.

– Я поражен тем, что ты покинула общество моего кузена, – медленно произнес он приглушенным голосом.

– Его, кстати, зовут Доналд, – напомнила она. Мадлен была выше среднего роста, но даже в туфлях на высоких каблуках-шпильках едва доставала ему до подбородка. – Я, между прочим, никогда не слышала, чтобы ты хоть раз назвал его по имени. И, кроме того, у меня нет привычки игнорировать людей и не отвечать, когда ко мне обращаются. Ты же будто и не слышишь, – добавила она ядовито.

Он высокомерно глянул на нее сверху вниз; густые черные усы делали его старше и мужественнее, что, в общем, соответствовало действительности.

– Я не бегаю за женщинами, в этом нет нужды, – процедил он с затаенной злобой, бросив взгляд в сторону Мелоди.

Ее охватило бешенство. Чтобы не выдать его, она крепко сжала бокал с коньяком и сказала спокойно:

– У нее известная репутация. Ты об этом знаешь? Ее только что бросила одна из ее жертв. И теперь она ищет нового простака с тугим кошельком.

Он пристально смотрел на нее, лоб над глубоко посаженными глазами прорезала хмурая морщинка.

– Я согласен платить за то, что мне нравится. Могу себе позволить, – сказал он тихо.

Мадлен хотелось заплакать от его циничных слов. Он так никогда и не поверит, что может нравиться женщинам. Казалось, он совершенно не понимал, насколько он привлекателен. Но Мадлен, глядя на него, осознавала это как никогда: густые темные брови, серебристые глаза, твердый абрис лица и красиво очерченный чувственный рот под аккуратно подстриженными усами. Рот… Губы ее невольно раскрылись. Ей в голову пришла странная мысль: интересно, что бы она почувствовала, если б разрешила ему поцеловать себя?..

– Что ты так пристально на меня смотришь, Ласочка? – спросил он тихо. – Ищешь трещин в моем панцире? Не пытайся, все равно не найдешь.

– Ты уверен?

Она нарочно придвинулась ближе, играя с перламутровой пуговкой на его рубашке. Сквозь белый шелк просвечивали черные волосы, сплошь покрывавшие мощную грудь и плоский живот. Она чувствовала тепло его тела, и от этой близости у нее задрожали колени, она была потрясена своей реакцией. Только что ей захотелось дотронуться до него, и страстная сила этого желания была для нее неожиданной. Но было совершенно ясно: он не хочет, чтобы она его касалась. Он взял ее пальцы и мягко отвел от себя.

– Заигрываешь со мной? – спросил он хмуро.

– Кто? Я? – Она обхватила бокал обеими руками. – У меня нет склонности к самоубийству.

– Не беспокойся. До самоубийства я тебя не доведу. За два года я выучился держать дистанцию. – Его слова кололи как иглы.

– Ты же знаешь, как я все это воспринимаю…

Нетерпеливый вздох прервал ее.

– О Господи, нельзя же из-за одной неудачной попытки становиться монашенкой.

Она застыла на месте от неожиданности, а потом, оттопырив нижнюю губу, выкрикнула:

– Ты все это время ведешь себя как медведь с дурной башкой, Джон Дуранго! Если ты голоден, съешь что-нибудь, там полно закусок. Я не желаю, чтобы сегодня вечером меня ели по кусочкам.

Она повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за обнаженный локоть. И как всегда, от прикосновения его теплых сильных пальцев у нее перехватило дыхание и сердце забилось сильней; такая реакция, казалось бы, должна была ее встревожить, но у нее так ни разу и не возник вопрос, почему из всех мужчин ее вызывает только Джон.

– Не убегай от меня, – прошептал он ей в самое ухо. Он был так близко, что она спиной чувствовала жар и мощь его большого тела.

– Не знаю, что еще мне остается, – печально проговорила она. – Ты холоден как лед со мной, ведешь себя так, будто тебе невыносимо мое присутствие, и дергаешься как ужаленный, когда я до тебя дотрагиваюсь. – Она подняла на него встревоженный взгляд. – Я думала, мы с тобой друзья.

Он внимательно поглядел на нее.

– Так и есть. Будь со мной потерпеливее. Она посмотрела на его осунувшееся лицо, беспокойные глаза и смягчилась.

– Мне совсем не безразлично, что с тобой происходит, – сказала она тихо. – Что с тобой? Что тебя беспокоит? Расскажи мне, в чем дело?

– Тебе меньше, чем кому-либо другому, дорогая. – Бесстрастной рукой он пригладил выбившийся из ее высокой прически рыже-золотой локон. – Чего ты так скручиваешь волосы? Терпеть этого не могу.

– Но я ведь не цыганка. К распущенным волосам требуются босые ноги, а это шокировало бы нашу хозяйку.

– Ну так шокируй ее. Давай, попробуй, – все так же шепотом предложил он, и впервые за время их сегодняшнего разговора темные усы дрогнули в улыбке.

– Если ты помнишь, последний раз, когда ты меня так подстрекал, я прыгнула в речку во всем, что на мне было, к немалому изумлению целого автобуса туристов. – Она рассмеялась, а потом вздохнула и потерла висок. – Сегодня я не склонна развлекать публику. Голова раскалывается, ноги не держат от усталости. Я мечтаю лишь о том, чтобы добраться до дома и лечь спать.

– Так в чем же дело? – спросил он удивленно.

– Уйти со своего собственного вечера, когда я туг и часу не пробыла? Ты считаешь, это будет вежливо? Элизе он стоил стольких хлопот…

– К чертям дипломатию, – пробормотал он и, еще раз взглянув на ее бледное лицо, добавил:

– Я отвезу тебя домой.

– И бросишь свою жертву? – спросила она, взглядом указав на Мелоди, которая во все глаза смотрела, на них, не замечая усилий молодого человека – вдвое моложе Джона – привлечь ее внимание. – Нет, не надо. Спасибо. Я попрошу Доналда.

Ничего более неудачного сказать она не могла и сразу же поняла свой промах. Глаза его мгновенно потемнели.

– Черта с два ты поедешь с ним, – прорычал он.

Он вдруг наклонился и подхватил ее на руки так неожиданно, что она и охнуть не успела.

– Закрой глаза и стони, – отрывисто бросил он. Тон был настолько повелительным, что она забыла про всю свою независимость и подчинилась ему. Она чувствовала силу его больших рук, тепло великолепного молодого тела, запах одеколона и не могла понять, почему ее бьет дрожь.

– Что с Мадлен? – услыхала она возглас Элизы.

– Перетрудилась, – бросил он на ходу, не замедляя шага. – Я отвезу ее домой. А утром пришлю Хосито забрать машину. Спасибо, Элиза, прекрасный вечер. Доброй ночи.

– А… Доброй ночи. – Элиза даже слегка заикалась от волнения. – Я позвоню завтра узнать, как она себя чувствует.

Джон прошел прямо к выходу, и она слышала, как он говорил с кем-то, кто помогал ему открыть дверь. Наконец они вышли из дома, и ночная прохлада окутала их. Мадлен была благодарна ему за тепло его рук в этом пронизывающем весеннем холоде. Шаль ее они благополучно забыли, но маленькая сумочка на длинном тонком ремешке, что весь вечер болталась у нее на запястье, была при ней.

– Теперь уже можно открыть глаза, – сказал он насмешливо.

Она взглянула на него широко раскрытыми глазами.

– Какой ты сильный. – Слова вырвались непроизвольно и смутили ее.

Он довольно рассмеялся, что делал не часто в последнее время.

– Я еще не вышел в тираж, моя радость, да и канцелярской крысой меня тоже не назовешь.

Что правда, то правда. Он все еще работал на ранчо, чтобы не потерять форму, и мог дать сто очков форы большинству своих ковбоев.

Она пошевелилась и удобно обхватила его руками за шею, почувствовав, как он весь напрягся, когда ее грудь коснулась его груди. Она улыбнулась.

– Ничего не скажешь, оригинальная идея пришла тебе в голову. Что можно взять с женщины, хлопнувшейся в обморок? – Но вдруг ее улыбка погасла, а в глазах застыл испуг. – Боже! Боже мой!

– Что такое?

– Все подумают, что я беременна, – простонала она.

Глава 2

Он остановился возле своего черного «феррари», открыл дверцу и, прежде чем посадить Мадлен в машину, на минуту опустил ее на согнутое колено, скользнув взглядом по ее стройному телу.

– Ну и что тут такого! – сказал он беспечно. – Считается, что у писателей нет предрассудков.

Он обошел машину спереди и сел рядом с ней.

– А с кем я провожу почти все свободное время? – спросила она ехидно. – Теперь скажут, что это твой ребенок.

Он тихо засмеялся и включил зажигание.

– Ты даже можешь назвать его в мою честь. Мысль о том, что у нее мог бы быть ребенок от Джона, вызывала какое-то странное ощущение. Удивленно глядя на его профиль, она пыталась совместить это новое чувство с тем, что она испытывала раньше, – доброй дружбой, которая незаметно исчезала. Что с ней происходит?

Он молча курил, ни на мгновение не отрывая глаз от дороги. Выехав на 610-ю ветку, опоясывающую Хьюстон, он свернул на Монтроуз и двинулся вдоль улицы, где находился маленький домик Мадлен в викторианском стиле.

Это была старая часть города, многие дома там были заново перестроены и выглядели очень нарядно. Мадлен получила дом в наследство от двоюродной бабушки, которая заботилась о нем как наседка. Дом, хоть и старый, был в отличном состоянии, и Мадлен также старалась поддерживать его, тратя вначале свои скромные средства, а потом, по мере того как литературное ремесло стало приносить доход, не жалея никаких денег.

– Как идет новая книга? – спросил он, сворачивая к ее дому.

– Медленно. Я говорила, что мне предлагают экранизировать «Скрипучую башню», если она по-прежнему будет иметь успех у читателей и заслужит одобрение критиков? – Глаза ее радостно заблестели. – Я сперва даже не поверила от волнения и хотела позвонить тебе, а потом вспомнила, что мы не разговариваем.

Он заглушил мощный мотор спортивной машины и, повернувшись к ней вполоборота, стал пристально вглядываться в ее лицо, освещенное фонарем у входа в соседний дом. Мисс Роуз всегда оставляла свет для Мадлен, когда та поздно возвращалась домой.

– Я вышел из себя, – сказал он тихо. – Я вовсе не хотел порывать с тобой таким образом!

Она понимала, что для него это почти извинение. Мало для кого он снизошел бы до такого. Она едва заметно пожала плечами.

– Поверь, Джон, я не давала ему никакого повода. – Она подняла глаза и прямо взглянула ему в лицо. – Стоит ли повторять тебе, как я вообще отношусь к мужчинам?

Он внимательно посмотрел на ее вспыхнувшие щеки.

– Может быть, тебе это и поможет, если станешь повторять это через каждые пятнадцать минут, – сказал он загадочно. – Особенно если собираешься носить платья, подобные этому.

– Эту старую тряпку? – Она коснулась складок своей туники. – Она стоила мне куска небольшой главы.

Он тихо рассмеялся. Огонек сигареты мягко освещал его лицо.

– Ты все оцениваешь книгами, – сказал он удивленно. – Машина – одна книга, платье – глава…

– Моя машина, конечно же, не стоит книги. Я купила подержанную, но у нее прекрасная скорость, и она мне нравится.

– Я не имею ничего против того, чтобы использовать технику до полного износа.

Она с трудом подавила смех, вспомнив, до какого состояния он способен довести трактор или комбайн.

– Это-то я знаю.

Взгляд его проследовал туда, где обычно стоял ее маленький «фольксваген», и остановился на росшем около дома огромном дубе.

– Дерево надо срубить, – сказал он в который раз. – Оставлять его опасно. Достаточно хорошего ветра – и оно рухнет прямо на твою гостиную. Не забывай, сейчас время штормов. В прошлые годы мы получили свою порцию торнадо.

– Я не дам рубить дуб бабушки Джесси, Его посадил ее дед, – сказала она запальчиво.

– Какой еще к черту дед? Она ведь была сиротой.

Мадлен тряхнула головой так, что чуть не испортила свою хитрую прическу.

– Не правда!

– возмущенно крикнула она. – Я знаю наверняка, что она была незаконной дочерью морского капитана янки и моей прабабушки Сарри.

Он усмехнулся.

– Скандальная история. Скажите, а все ли в вашей семье так же горячи, мисс Виньи?

Она взглянула на него из-под опущенных ресниц.

– Что вы себе позволяете, сэр! Мисс Роуз будет шокирована. Именно она рассказала мне эту историю, а слышала она ее от моей двоюродной бабушки, с которой они прожили по соседству двадцать лет.

Он докурил сигарету и загасил окурок о дно пепельницы.

– Утром Хосито привезет твою машину. – Он повернулся и сел прямо. – Или же я попрошу его захватить тебя с собой, и тогда попозже ты сама отвезешь ее домой.

– Это следует считать приглашением? – спросила она. Он кивнул.

– Мы можем прогуляться верхом. Я так давно не катался.

Она отвела глаза.

– Не уверена, что мне захочется еще хоть раз подойти к твоей конюшне. Ты, похоже, думаешь, будто главная цель моей жизни – совращать твоих рабочих на ранчо, всех подряд.

– Прекрати! – Он взял ее за подбородок и резко повернул к себе. Глаза его бешено сверкали. – Я не желаю видеть, как тебя лапают мужчины. Тем более мои парни в пьяном виде. – Глаза его обшарили ее тело, дюйм за дюймом, – так он еще никогда на нее не смотрел. Рука его сжимала ей подбородок, глаза совсем потемнели. – Хочу, чтобы никто, ни один мужчина… не дотрагивался до тебя. – Его дыхание стало прерывистым.

Она беспомощно смотрела ему в глаза, изучая жесткое лицо, прямой нос, густые усы над твердым ртом. Она ощущала его дыхание и чувствовала слабость во всем теле, с макушки до пят, от той силы, что исходила от его пальцев, стиснувших ее мягкие щеки и подбородок.

Пальцы ее непроизвольно потянулись к его лицу и коснулись усов над точеным ртом. Он отпрянул всем телом, сжав железной хваткой ее запястье.

– Не смей этого делать! – бросил он резко. – Пойми же, наконец, я не хочу, чтобы ты дотрагивалась до меня.

Нижняя губа ее задрожала, но все же ей удалось сдержать нервный смех.

– Я все усвоила, мистер Дуранго, – заверила она его. – Если отпустишь мою руку, я с радостно уйду, а ты сможешь вернуться на вечер к Элизе и подобрать свой трофей.

Он, однако, продолжал держать ее руку, не отводя настороженных глаз.

– Ты сегодня усиленно кокетничала со мной. Ласочка, – очевидно, для того, чтобы вызвать ревность моего кузена… – вкрадчиво произнес он.

Она остолбенела, не в силах скрыть изумления.

– У меня не те отношения с Доналдом. Мы с ним просто друзья, как и с тобой.

– Ты называешь наши отношения дружбой? – спросил он каким-то непривычно глухим голосом.

– Конечно. – Разговор принимал странный оборот, он вызывал у нее чувство тревоги и скрытой опасности. Запястье горело там, где он сжимал его.

– Значит, тебе все равно, если я стану спать с Мелоди? – спросил он, по-прежнему не отрывая от нее взгляда.

У нее перехватило дыхание. Джон и эта корыстная маленькая блондинка вместе в постели… Распущенные светлые волосы вперемешку с черными жесткими волосами на его обнаженной бронзовой груди, и его губы, скользящие по ее гладкому молодому телу…

Вскрикнув, она отшатнулась от него – лицо вдруг побелело, в широко раскрытых глазах застыло негодование.

– Может быть, ты против секса, но я-то нет, – проговорил он медленно, а глаза, острые, как у коршуна, следили за каждым ее движением. – И то, что я никогда не дотрагивался до тебя, еще не означает, что я евнух.

Она боялась взглянуть на него и только тихо сказала:

– Трудно предположить такое, глядя на тебя.

Она услышала резкий нетерпеливый вздох и щелчок зажигалки.

– Ты слишком много куришь, – мягко упрекнула она его.

– И не только курю, – сказал он, взглянув на нее почти с ненавистью.

– Например, еще соблазняешь блондинок, – сорвалось у нее с языка.

– Для того чтобы соблазнить тебя, нужна, наверное, вспышка молнии.

В глазах ее загорелись зеленые искорки.

– Он причинил мне боль, – напустилась она на Джона. – Ты ведь мужчина. Где тебе понять, что чувствует женщина?..

– Он причинил тебе боль, потому что ты была девственна, – сказал он мрачно. В голосе его, как и в глазах, была горечь. – И еще потому, что ему нужно было лишь твое тело, а не ты сама, с твоими чувствами и переживаниями. Ни один мужчина, действительно любящий женщину, не мог бы так с ней обойтись. Он оставил раны, которые не затянулись даже за два года. Он нанес тебе глубокую травму. – Резким движением он выхватил из пачки очередную сигарету. – Господи, мне следовало убить его!

Она смотрела на него, пораженная этим взрывом, столь нехарактерным для него.

– Но ты ведь даже и фамилии его не знаешь, – только и смогла вымолвить она.

– Это я-то не знаю?! – Усы дрогнули в улыбке, а глаза загорелись торжеством. – Это было совсем нетрудно выяснить, моя дорогая. Стоило лишь позвонить в писательский клуб, где ты его встретила.

Она застыла на месте, отказываясь что-либо понимать.

– Так ты что… виделся с ним?

Он кивнул.

– Ну и что же?

Он, нахмурившись, молча курил.

– Джон! – окликнула она его упавшим голосом.

Он выпустил облако дыма.

– Когда падаешь с лошади, нет лучшего способа преодолеть страх, чем снова взобраться на нее, – сказал он как бы в пространство, словно ее нет рядом.

Она почувствовала, что страшно устала.

Подхватив сумочку, она взялась за ручку двери.

– Я думаю, на сегодня с меня хватит. Спокойной ночи!

– Ласочка!

Она подчинилась этому властному низкому голосу и обернулась.

– Если бы я решил сделать тебе предложение, мне бы следовало сделать это два года назад. И перестань, в конце концов, обижаться на каждое мое слово.

– Мне казалось, все обстоит как раз наоборот, – сказала она резко. Она нервно теребила сумочку, в широко распахнутых глазах застыла боль. – Господи, Джон, что с нами происходит? – грустно проговорила она. – Мы были такими близкими, хорошими друзьями, и вдруг все это куда-то ушло. – Она протянула руку и тут же испуганно ее отдернула, вспомнив, что ему нестерпимо любое ее прикосновение. – Я… я ведь не очень легко схожусь с людьми, – сказала вдруг она без обычной иронии. – Я всегда кажусь немного странной, замкнутой… Но… но с тобой я всегда могла разговаривать, ты меня понимаешь. Я не хочу этого терять.

– Ты всегда будешь моим другом, Ласочка, – тихо сказал он и невесело рассмеялся. – Тебе не приходило в голову, что и у меня друзей считай что нет, ни среди мужчин, ни среди женщин? Эта сегодняшняя блондинка подвернулась случайно. Она любит дорогие безделушки, а я богат. Она хочет забраться ко мне в постель, надеясь получить что-нибудь взамен.

– А зачем ты ее поощряешь? – спросила она, неожиданно разозлившись.

Забытая сигарета медленно тлела, а он по-прежнему не отрывал взгляда от ее лица.

– Почему тебя так волнует эта тема? Тебе неприятно сознавать, что большинство женщин не ледышки?

Лицо ее залилось краской. Второй раз он позволил себе намек в ее адрес. С нее хватит… Ей захотелось ударить его. Зеленые глаза сверкнули, рука поднялась.

– Попробуй, – тихо посоветовал он. В серебристых глазах мелькнул опасный огонек, когда он увидел движение ее руки. – Ну давай, моя радость, попробуй.

Это было первый и единственный раз, когда ей захотелось ударить его, и он сам на это нарывался. Но у него был вид человека, готового дать отпор, и она не знала, какую форму он может принять.

Она постаралась успокоиться.

– Нет, благодарю, – сказала она сухо. – Твое право иметь свое мнение обо мне. Я чувствую, оно нынче снизилось на порядок.

Он затянулся сигаретой и спокойно продолжал изучать ее лицо.

– На секунду холодная маска, которую ты всегда носишь, соскользнула, и тебе захотелось ударить меня. Я не ошибся?