Текст книги "Иллюзия греха. Разбитые грёзы"

Вот двуличная сука! Хотя, они здесь все такие. Ни от кого кроме Сильвии не было даже порыва помочь Аманде. Ни. От. Кого!

Впрочем, Аманда это тоже понимала. Клара заработала весьма уничтожительный взгляд и крайне сдержанный ответ:

– Зачем полицию? Ведь не произошло ничего страшного.

– Как же? – всплеснула руками Клара. – Но его руки, разбитые губы. Твой жених определенно поднял на тебя руку и это нельзя оставлять безнаказанным!

Аманда удивленно вскинула бровь и, опасно сощурившись, переспросила:

– По мне похоже, что на меня кто-то поднял руку?

– Нет.

– Вот и не придумывайте того, чего не было.

– А что тогда было? – не унималась свита Сильвии, засыпая вопросами Аманду. – Вы поругались? В газете писали, что вы пара. Так вы расстались? И что, свадьбы теперь не будет?

Было видно, как все это жужжание раздражает Аманду. Я смотрел на то, как ее руки сжимаются в кулаки, а после все же нашел силы встретиться с ней взглядом. Глядя в упор на меня, девушка ответила им:

– Почему же не будет? Мы просто не сошлись в обсуждении фасона свадебного платья и цветов для букета невесты. Наши мнения в этом вопросе весьма расходятся. Я предпочитаю белые розы, а он настаивал на красных.

Я подавился виски.

Жених, значит! С фасоном платья не согласился? Она серьезно? Да кто в это поверит?

Но судя по лицам присутствующих, вполне себе верили, потому что избитой девушка не выглядела, вид имела гордый, несломленный и весьма довольный жизнью.

Я же выглядел последним идиотом, нажравшимся без особых причин.

Вот только Аманда могла обмануть кого угодно, кроме меня. Потому что я видел, как она едва заметно поджимает губы от физической боли при каждом шаге. И я помнил, кто причинял ей эту боль. Меня не смогут ввести в заблуждение толстый слой косметики на ее лице, потому что белки глаз до сих пор красные от слез, а в ушах продолжает стоять ее вой раненой волчицы, от которого чуть не поседел, сидя под дверью.

Просто она, в отличии от меня, держалась. Сумела сохранить лицо, и отлично выпутывалась из ситуации.

Хорош же из меня будущий канцлер, если я расклеился от такой мелочи. Я отставил прочь стакан, прекращая это бессмысленное самобичевание. Хватит!

В этот момент как раз подошел Крастор, за ним следовал приехавший за мной Ричард.

– Ваш дворецкий прибыл, – доложил Тамми. – Вы точно хотите уехать? Наверху еще полно свободных гостевых комнат.

Я покачал головой, отказываясь и вставая со стула. Едва не забыл при этом трость, но вовремя опомнился и подхватил ее.

Мне хотелось покинуть этот дом как можно скорее. И все же, уходя, я чувствовал на себе взгляд Аманды – пронзительный и сверлящий в спину. Потому не удержался, обернулся и заставил себя подойти к ней.

Толпа передо мной расступилась, пропуская к ней ближе и не желая стоять у меня на пути. Девушка же смотрела с вызовом, явно ожидая моих слов:

– Ненавижу розы, в любом их проявлении. Что же касается фасона вашего платья, то остановимся на брюках! Вам они несомненно идут гораздо лучше, чем большинству здесь собравшихся. И насчет свадьбы. Сообщите мне, как определитесь с датой. Я соглашусь с любой.

Ее щеки вспыхнули алой краской гнева.

– Обязательно, – она была готова рычать, но прекрасно понимала, что сама затеяла эту игру. А значит, партию придется доигрывать до конца, чтобы уже нам двоим не быть идиотами в глаза окружающих. – Как только, так сразу!

Вот только в ее тоне сквозило явственное “никогда”.

Я сдержанно поклонился, как можно тверже развернулся на пятках и направился к выходу из зала. Там меня уже заждался Ричард.

На лице дворецкого была печать задумчивости, а меж бровей залегла глубокая складка. Он внимательно разглядывал издалека Аманду, будто силясь что-то вспомнить.

– Что-то не так? – спросил у него, понимая, что обычно безэмоциональный слуга выглядит крайне нехарактерно для себя.

– Не считая вашего состояния, сэр? – произнес он, заламывая бровь. – Кроме этого, все точно в порядке.

– Тогда к чему эти взгляды? – я простил ему эту легкую фамильярность. Кому как не Ричарду прощать подобное.

– Девушка, – дворецкий пожал плечами, выводя меня на улицу… – Необычная. Как будто я ее уже видел. Лет эдак двадцать назад.

Ночной воздух свежестью ударил по легким, отрезвляя затуманенную алкогольным дурманом голову.

– Двадцать лет назад эта девушка была в лучшем случае кричащим младенцем. Так, что вряд ли ты смог бы ее узнать, спустя столько времени.

– Вы как всегда правы, сэр, – легко согласился слуга. – Вероятно моя память просто играет со мной дурную шутку.

У порога стоял старый автомобиль – кабриолет одной из первых моделей. Когда-то он принадлежал моей матери, но с момента ее смерти продолжал стоять в гараже. Любопытно, почему именно эту машину решил взять сегодня Ричард.

Я сел на заднем сидении, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Голова от выпитого все же шла кругом, и я не был уверен, что не отключусь во время пути домой.

– Ах, да, сэр. Забыл вам сообщить, – заводя мотор, произнес дворецкий, чем заставил меня открыть глаза и посмотреть на него внимательнее. – В нашем доме пополнение.

– В каком смысле? – не понял я, потому что никаких гостей точно не ожидал.

Я был не тем человеком, к которому можно внезапно нагрянуть с визитом.

– Ваш кот, сэр. Сегодня он родил котят.

Глава 3

/Аманда/

Домой я попала лишь под утро. Думала, что после случившегося не смогу уснуть, но ошиблась. Видимо, напряженные нервы дали о себе знать, и стоило только прилечь на подушку, как я в мгновение ока отключилась.

Зато утром проснулась далеко за полдень. Долго лежала, разглядывая потолок и воскрешая в памяти события вчерашнего дня. Пыталась устаканить их в своей голове, структурировать и окончательно осмыслить.

Теперь я обыкновенная. Просто девушка без капли магии. Конечно, где-то глубоко в душе щемило болезненное чувство надежды: а вдруг дар все еще при мне? Ведь по ощущениям как будто ничего не изменилось. Сила будто продолжала звенеть на кончиках пальцев и чувствительной коже губ.

Вот только обманывать себя последнее дело.

Нужно смириться. Дара нет, а значит, тешить себя бессмысленными мечтами смысла тоже нет.

Тело продолжало ныть, но уже не так сильно как вчера. Все же физическая боль имела свойство утихать, жаль что душевная не могла сделать это же так быстро.

Я встала, умылась, а после спустилась на кухню и попросила подать завтрак, который по времени уже был схож с обедом, в кабинет Артура.

Вчерашние события хорошо дали мне понять, что надеяться ни на кого кроме себя не приходится, поэтому я собиралась засунуть свой длинный нос в документы Франца. Пускай уйдет на это не один час, но я должна была разобраться, чем он вообще занимался в Панеме и какую деятельность вел. Теперь я хотела быть во всеоружии.

В нашей с ним секретной операции мы налажали оба. Он, потому что переспал с моей сестрой, и я, потому что пройдет несколько дней – и Сакс задастся вопросом, чем руководствовалась я, садясь к нему за стол и требуя ночь, будучи девственницей.

И более того: какая-то тварь, а иначе я и назвать не могла, настучала Саксу о якобы моем прошлом. Кто-то рассказал ему о Флоре и ее развлечениях.

Интересно, сколько у Деймона уйдет времени, прежде чем он додумается сложить все факты в одну картину?

Зная все его возможности, в уме я уже прикинула, что он наверняка с утра успел разослать приказы проверить всю мою биографию вплоть до момента зачатия. То-то он удивится, если в какой-то момент поймет, что никакая я не Аманда.

Конечно, Флора была более опытным агентом, чем я. И наверняка, не позволяла себя фотографировать, так что вряд ли могли всплыть старые снимки. И все же на душе было неспокойно.

Я танцевала босиком по лезвию ножа, – как выразился когда-то Артур. И с каждым шагом приближалась к опасному краю, рискуя сорваться.

Кабинет Франца встретил меня тишиной и частичками пыли, витавшими в воздухе на солнечных лучах. Я так и не добралась сюда с тряпкой и уборкой, и в ближайшее время – вряд ли соберусь это сделать.

Заняв место в кресле Артура, несколько мгновений я размышляла, где он мог прятать важные бумаги. Явно не в ящиках стола, хотя их я на всякий случай тоже открыла. Но кроме стопки чистых листов и письменных принадлежностей ничего не нашла.

Сейф.

В кабинете однозначно должен быть сейф или подобный ему тайник.

Вот только я ума не приложу, где он находился. Простукивание стен ничего не дало, внимательный обход и выслушивание скрипящих половиц тоже. За двумя картинами и одним гобеленом так же ничего не нашлось.

Неисследованными оставались только книжный шкаф и глобус-бар с алкоголем. И если с последним я уже успела подружиться, то книги не осматривала ни разу. Вполне могло статься, что, сдвинув одну из них, можно было запустить секретный механизм.

Но и здесь меня постигло разочарование. Книги оказались всего лишь книгами, и никаких потайных ходов в кабинете не обнаружилось.

Устало я опустилась в гостевое кресло, откидывая голову назад и прикрывая глаза. Вполне вероятно Артур забрал все бумаги с собой, но я видела, как он собирал чемодан, с которым он покидал дом. Документов в нем не было. Быть может, Франц-младший и вовсе не держал никакой важной корреспонденции…

Но этого не могло быть!

Иначе зачем бы он проводил в кабинете по столько часов, запираясь от всего внешнего мира? Однозначно, что-то важное в этой комнате все же находилось, просто стоило поискать лучше.

Я открыла глаза и бездумно уставилась в потолок, размышляя, где ещё не искала. Догадка пришла неожиданно.

Ну конечно же! Пол и стены – это слишком просто для тайника. Да и зачем прятать ценные вещи внизу, если обладающий недюжинным ростом Артур прекрасно мог дотянуться, скажем, до плафонов на люстре. Ради интереса, я подскочила к выключателям, провернула их, включая свет и убедилась, что один из светильников не работает.

Прекрасно!

Дальше дело за малым: придвинув кресло под нужную лампу, я аккуратно сняла плафон и вытряхнула из широкой стеклянной сердцевины тугую скрутку бумаг, перевязанную толстой нитью.

Разместившись за столом, аккуратно срезала ее и разложила вокруг себя документы. В основном, здесь нашлись письма без подписей. Почти нигде не было ни дат, ни имен, ни конкретных указаний мест. Лишь множество условных обозначений, кодовых названий, шифров. Путем долгого изучения я смогла провести лишь некоторые параллели с реальными людьми. Так, очень часто в переписке шла речь о Ферзе. Неизвестный отправитель несколько раз предупреждал опасаться его трости с серебряным набалдашником.

– Ферзь, значит, – горько хмыкнула я и вновь погрузилась в чтение.

На одном из писем стояла дата ещё до смерти Флоры. В нем содержался краткий перечень инструкций по поведению для “белой королевы”.

Скривившись, я пробежала глазами по пунктам и брезгливо отбросила бумагу в сторону к уже прочитанным письмам. Именно из-за этих указаний вчера пострадала я. Зато теперь можно было со всей уверенностью заявить, что Флора являлась отличной шпионкой. Выполняла все с удивительной тщательностью. Пусть земля ей будет пухом!

Оставалось только задуматься над тем, как она, не будучи суккубом и создав себе подобную репутацию, собиралась добыть секреты Сакса? Ведь для выполнения задания нужно было не просто попасть в постель к приемному генеральскому сыночку, но и вернуться из нее живой и со всеми сведениями. Выходило, что у Флоры были козыри в рукаве, вот только мне о них не сообщили.

Следующие письма показались мне набором бессмысленных фраз и словосочетаний. Совершенно определенно для расшифровки нужен был код. Но им я не располагала, а потому эти письма отложила в отдельную стопку, чтобы вернуться к ним позже и попробовать удачу снова.

А дальше началось интересное.

Письмо оставалось только одно. Речь шла о подготовке операции “Бумеранг”, но деталей внутри не разглашалось, дат тем более. Зато прилагалось несколько десятков транспортных накладных фирмы “нашего с Грегором папочки” – Томаса Харрисона.

Я потерялась в обилии цифр и позиций по перевозкам грузов из пункта А в пункт Б.

Тушенка, рыбные консервы, соленые и высушенные овощи, зерно, соки и компоты. Все эти и другие продукты десятками тонн возились по всей стране хаотичными маршрутами, и лишь конечный пункт был неизменен: все поставлялось в Столицу. Я бы подумала о том, что речь идёт о простом обеспечении города продовольствием, если бы не странные метаморфозы происходящие с грузом в пути.

Вес то увеличивался на полтонны, то убавлялся. Количество позиций тоже жило своей жизнью.

В общем, на точную бухгалтерию накладные явно не походили. Меня привлекла пометка на полях, сделанная карандашом почерком Артура. Наименование одного из соков было перечеркнуто, а сверху дописано: “динамит” – тонна.

Внутри все похолодело. Взрывчатка в таком количестве пугала до дрожи в коленях. Я вытащила из ящика стола лупу и принялась разглядывать пометки внимательнее.

Когда-то их было много. Артур щедро оставлял их грифелем на полях, а потом видимо стирал ластиком. Вот только следы от твердого нажима стержня о бумагу остались.

Патроны, пистолеты, ещё динамит; автоматы, гранаты… и весь этот арсенал свозился в Столицу!

Город был просто нашпигован всевозможным оружием!

Я отложила накладную в сторону. На осмысление увиденного ушли доли секунды, а от выводов стало жутко.

Артур Франц – сын главы разведки империи Арсамаза, талантливый менталист и диверсант в одном флаконе. Он не первый год работал в Панеме под прикрытием, а все ради чего?!

Я ещё раз перевела взгляд на бумаги.

Что он готовил? Очередной государственный переворот? Взрывы, террор, новую смуту?

Ну, а зачем ещё тогда свозить в город столько оружия, которого хватит для обеспечения маленькой армии?

И почему я не интересовалась раньше, чем именно занимался Арт? Ответ был прост. Меня это попросту не волновало, я предпочитала заниматься внутренними самокопаниями, и закрывала глаза на все тревожные звоночки.

Вечные недомолвки и тайны, которые обернулись моей личной катастрофой.

И эта катастрофа будет ещё обширнее, если все оружие, упомянутое в накладных, пустят в ход. Появится много жертв среди мирного населения, и не меньше среди военных. Начнется хаос, который обернется войной, пусть не с Арсамазом, но гражданской – внутри страны.

Мне твердили, что мое задание поможет избежать кровопролития, но сейчас я узрела лишь то, что задание Артура состояло в том, чтобы это кровопролитие спровоцировать.

Мои пальцы невольно сжались в кулаки, и давно заживший шрам на спине от взрыва в лодочном сарайчике заныл с новой силой. Просто я знала, что такое война. Настоящая, не романтичная из книг, а со взрывами, кровью и потерями.

Внезапный стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Я быстро сгребла в кучу разложенные бумаги и скинула их в ящик стола. Только после этого непринужденно крикнула:

– Войдите!

Все же хорошо, что на кабинет Артура были наложены все возможные и невозможные чары, и без специального разрешения внутрь даже прислуге не проникнуть.

Дверь приоткрылась, впуская Кати:

– Мисс Харрисон, там прибыл курьер… – вид у экономки был донельзя странным. Да и смотрела она на меня… как-то восхищенно. С загадочным прищуром и озорным блеском в глазах.

– Что ещё за курьер? – не поняла я, потому что никаких доставок не заказывала, а сюрпризы с недавних пор ненавидела.

– А вы посмотрите сами, – она произнесла это так благоговейно, что я неуютно заерзала на стуле, а в интонациях ее голоса послышался мечтательно-тоскливый вздох… – Обед готов, точно ли подавать в кабинет или лучше в столовую?

– В столовую, – поднимаясь из-за рабочего стола, ответила я и быстрым шагом отправилась к выходу.

Там заперла за собой дверь и последовала за Кати.

Курьер обнаружился стоящим на пороге дома, а в руках у него ничего кроме папки для сбора подписей не нашлось.

– Аманда Харрисон, – спросил он и, увидев кивок, протянул ручку и листок. – Распишитесь в получении.

– В получении чего? – я даже не притронулась к протянутым бумагам и скрестила руки на груди.

Курьер посмотрел на меня растерянно, а в следующий миг забрал папку и выдал:

– В примечаниях было указано, что вы можете отказаться. Поэтому можно и без подписи, – он махнул кому-то сидящему в автомобиле за воротами, а после настала моя очередь смотреть на все происходящее вначале с растерянностью, а потом и со злобой.

Из автомобиля вышли двое грузчиков. Они распахнули дверцы багажника и вытащили оттуда просто неимоверную корзину белых лилий.

Мне было страшно предположить сколько может оказаться внутри цветов, потому что двое рослых мужчин волокли ее с трудом. Двести? Триста?

– Букет содержит пятьсот пятьдесят пять королевских лилий, – с пафосом, положенным моменту, продекламировал курьер, явно ожидая, что я свалюсь в обморок от счастья.

Я же могла только рычать, сцепив зубы и сжав кулаки:

– Кто отправитель?

– В заказе не указано, но есть записка…

Дальше его уже не слушала, быстро преодолела расстояние до ещё не добравшегося до меня букета, и выдернула из моря цветов красный прямоугольный конверт.

Кто отправитель я уже и так знала, но у меня не укладывалось в голове: как у него, вообще, наглости хватило на подобный жест?

“Это не способ вымолить у вас прощение, это просьба одной встречи. Д. С.”

Руки, державшие записку, дрогнули, а в следующий момент я разорвала ее в мелкие клочья.

Что было в мыслях у этого мужчины, если он решил, что букет лилий заставит меня пойти к нему на встречу? Он идиот?

Я круто развернулась и вернулась к курьеру, стоящему у порога, бросив:

– Букет выбросить! Чтобы я этих цветов здесь не видела! – и ушла в дом.

– Мисс Харрисон, – послышалось вслед, но останавливаться я не собиралась.

Уже в доме меня догнала Кати, ее каблучки звонко цокали по паркету, и этот звук удивительным образом меня раздражал.

– Госпожа! Мисс Харрисон, вы точно уверены, что букет стоит выбрасывать? – она оббежала меня и крайне деликатно преградила путь. В руках у нее находилась красная продолговатая шкатулочка, обитая бархатом. – Там внутри еще было это.

Она протянула мне коробку. У меня же руки затряслись от негодования. Я отшатнулась от подарка, как от ядовитой змеи. Желания заглядывать внутрь не было никакого.

– Забери себе! – почти выкрикнула и кинулась к лестнице наверх.

Там заперлась в спальне, рухнула на кровать и, кусая подушку, чтобы приглушить всхлипы, долго рыдала.

Злость, обида и негодование. Вот что бушевало у меня на душе. Но в какой-то момент я нашла в себе силы прекратить эти бессмысленные стенания. Расколотила об стену вазочку, стоявшую на тумбочке, и как-то полегчало.

А еще осознала, что зверски хочу есть! Потому что со вчерашнего обеда у меня и крошки во рту не было.

Когда спустилась, время на часах уже подходило к ужину. Мне заново накрыли в столовой, и я, абстрагировавшись от всего, сумела поесть. Я допивала чай, когда в дверь раздался звонок и требовательный стук.

Вздрогнула от неожиданности и вновь взметнувшегося раздражения. Четко решила, если это не Артур, вернувшийся пораньше, то из-за стола даже не встану.

Но как выяснилось и не понадобилось.

Через пять минут в столовую вошла Катерина с несколькими тяжелыми книгами в руках, за ней шел дворецкий с довольно скромным, по сравнению с предыдущим, букетом гортензий.

Я до боли прикусила нижнюю губу.

Сакс! Он успокоится вообще?!

– Принесли образцы тканей из салона подвенечных платьев “Ивони”, – Катерина прочла название на визитке, которая лежала на том, что мне показалось книгами, а на деле сшитыми лоскутами разных тканей под твердым переплетом.

– И образец свадебного букета из салона “Гортен Флоуверс”, – добил меня дворецкий, ставя передо мной бело-сине-розовый букетик, перевязанный снизу атласными лентами.

– Что?! – я не узнала своего голоса. – Зачем?

– Ну как зачем? – изумилась Кати. – Наверное, это из-за утренней статьи в “Панемском вестнике”.

– К-к-какой еще статьи? – я начала заикаться подобно Лизабет.

Катерина положила свою ношу на стол, и через полминуты принесла мне утреннюю газету, на которой половина передовицы была занята громким заголовком: “Свадьба века. Какие цветы и платье выберет Аманда Харрисон?”

Первым делом я перевела взгляд вниз страницы, туда, где в авторстве значился абсолютно неизвестный мне журналист. Ну хоть здесь Анджела не оказала мне медвежью услугу, хотя вряд ли она не была в курсе, какая именно статья выходит в ее газете.

“Высший свет потрясен новостью: Деймон Сакс женится!

Слухи, давно бродившие в обществе, подтвердились вчера вечером, когда на приеме у Крастора Тамми господин Сакс сделал своей избраннице Аманде Харрисон предложение при свидетелях.

Пара пока еще не определилась с датой, но уже сейчас активно обсуждает фасон подвенечного платья будущей невесты, а также цветы, украшение банкетного зала, стиль пригласительных и размер будущего торта”…

Я вскинула взгляд поверх газеты на “томики” с образцами тканей, и в груди что-то неприятно шевельнулось, а после вернулась к чтению статьи:

“Обручальные кольца также еще не были приобретены, но представители ведущего ювелирного дома “Уинстоун” сообщили, что направили г-ну Саксу каталоги своей продукции с презентацией самых эксклюзивных украшений из золота, платины и бриллиантов…”

Смех, неожиданный даже для меня самой, вырвался из груди.

Хохотала я громко и от души, потому что…

Моя брошенная вчера от злости фраза грозила перерасти в самый настоящий свадебный фарс вселенского масштаба. Отдуваться за который придется не только мне, но и Саксу!

Я отложила газету в сторону, и с неимоверно ехидной улыбкой, которая только могла возникнуть на моем лице, попросила Кати выбросить в мусор все каталоги и “свадебный букет” отправить туда же.

Она кивнула и с некоторой грустью ушла исполнять. Лишь у самого порога остановилась, обернулась и спросила:

– А можно я себе оставлю ткани?

Я вскинула на нее удивленный взгляд.

– Зачем они тебе?

– Красивые. Даже из таких лоскутов можно что-нибудь сшить.

Я пожала плечами и разрешила.

– Можешь вообще все, что пришлют, себе забирать или раздавать остальным слугам. Что-то подсказывало мне, что это не последние ткани и букеты.

* * *

Я как в воду глядела, произнося вчерашним вечером ту пророческую фразу. Потому что уже сегодня утром порог дома буквально атаковали всевозможные курьеры из всех салонов, хоть мало-мальски связанных со свадьбами.

Многочисленные образцы тканей и букетов оказались наименьшим злом, самыми настырными оказались представители типографий, предлагающие сотни видов пригласительных.

Они без стеснения пытались пробиться ко мне в дом “для обсуждения дел”, оставляли дворецкому визитки, а самые наглые лезли через сад и стучались в окно столовой на первом этаже. Одного самого доставучего, не выдержав, я окатила водой из подвернувшейся под руку вазы с ромашками.

Несмотря на то, что в доме теперь было полно благородных цветов, названий половины которых даже не знала, на столе я до сих пор предпочитала видеть обыкновенные полевые растения.

Апофеозом происходящего абсурда стало нашествие кондитеров!

Если фирмы поскромнее просто присылали коробку с пирожными, в попытке растопить мое ледяное девичье сердце и склонить его к переговорам, то пекарная мастерская “Аморе-де-Виль” превзошла всех.

К моему порогу привезли торт. Самый настоящий. В три яруса, с кремовыми цветами, сахарными жемчужинами, марципаном и венцом творения – двумя фигурками брачующихся.

В блондинке я узнала себя, а в облаченном во фрак мужчине с тростью – Сакса!

– А вот это, пожалуй, оставь, – хищно сощурившись, попросила я Кати, которая показывая мне сие чудо кондитерской мысли, буквально умоляла не выбрасывать этот шедевр. – И принеси нож!

Она молнией метнулась на кухню, явно радуясь тому, что хоть что-то сумело вытащить меня из состояния равнодушной озлобленности, в котором я пребывала последние сутки. Получив в руки кухонный широкий тесак, я несколько мгновений взвешивала его в руке, примеряясь, с какого бока лучше зайти к торту, а потом без сожалений вонзила лезвие в Сакса!

Нож легко вошел в искусно слепленную фигурку, разрезая ее напополам, и я испытала мстительное удовольствие от происходящего. Правда, потом, все же не удержавшись, ковырнула пальцем немного мастики и поднесла ко рту кусочек бисквита, когда-то бывший частью фрака.

Сакс был мятным, как первая мелисса в начале сезона, и с легким привкусом вишневого ликера, а может, коньяка. И это при “сухом законе” в стране!

Странное сочетание, но почему-то вкусное.

– Кати, – я подняла растерянный взгляд на экономку. – Выбрасывать еду все же кощунство. Куда можно отвезти столько сладкого? В столице есть сиротские приюты?

От моего вопроса она вздрогнула и на мгновение отвела взгляд, но тут же нашлась с ответом:

– Не в столице. За городом. Вы вправду хотите отвезти торт детям?

– Да, – решительно заявила я. – Только вот это уберу, – и сковырнула ножом с верхушки свою импровизированную копию. – Не хочу, чтобы мне отгрызли голову. Если отправимся прямо сейчас, он не успеет испортиться. В приюте не будут против такого позднего визита?

Я скосила взгляд на напольные часы, которые показывали половину шестого вечера. Вряд ли дети уже спят.

– Нет, конечно, – всплеснула руками Кати. – Там всегда рады пожертвованиям, в любое время дня и ночи.

И все же насчет ночи я усомнилась.

– Тогда я сейчас переоденусь и мы поедем. Ты покажешь мне дорогу, – решила я. – Попроси дворецкого помочь перенести все сладости, которые сегодня привезли, в машину.

Экономка просияла улыбкой и унеслась исполнять. Я же поднялась в свою комнату и сменила платье на брючный костюм.

Параллельно меня занимали мысли о личности Кати Райт. Вестей из Арсамаза по поводу нее так и не пришло, а по местным каналам Артур не смог подтвердить, является ли она дочерью Виктории. Но судя по опросам, которые провел Франц у семей, где она работала, девчонка была работящей и добросовестной, а вот о причинах её увольнений распространяться никто не хотел.

Уже выезжая из столицы, я все же не выдержала и бросив взгляд на сидящую рядом Кати, поинтересовалась:

– Почему ты так отреагировала, когда я спросила о приюте?

Ее пальцы крепче сжали коробку с неизвестным содержимым, которую она забрала из своей спальни, и после недолгой заминки ответила:

– Я сирота. Дважды, – ее голос дрогнул и она сглотнула.

Моя бровь удивленно взметнулась вверх.

– Это как?

– Когда мне исполнилось четыре, меня удочерила одна женщина. Стала настоящей матерью. Я любила ее до безумия, а потом началась война и еще раз отняла у меня единственного родителя, – по щеке Кати скатилась слезинка, а губы поджались. Подбородок мелко задрожал от воспоминаний, которые явно нахлынули на девушку, но она продолжала держаться, чтобы не разрыдаться прямо здесь.

Мое сердце словно тисками сжало.

– Прости, я не хотела тебя расстроить, – искренне сожалела я.

– Ничего страшного. Эта боль давно утихла… Сейчас я, наоборот, очень рада, что мы едем в приют. После войны там все изменилось, сирот стало больше, а вот благотворители почти исчезли. Теперь все, что есть у приюта, делается силами бывших воспитанников.

Моя рука невольно сжалась на оплетке руля, я еще раз покосилась на коробку в руках экономки и в голове вспыхнула догадка:

– Ты везешь туда вещи.

Кати кивнула.

– Игрушки и куклы. Я сама их шью. Именно для этого я вчера попросила образцы ткани. Из белых кружев выйдут замечательные платья.

Теперь настал мой черед судорожно сглатывать. При упоминании белых платьев у меня начинался нервный тик.

Дальше ехали молча. Катерина указывала дорогу, которая чем дальше, тем больше становилась заросшей и глухой. Складывалось впечатление, будто в лучшем случае здесь проезжают машины раз в день, а недавно прошедший дождь не облегчал попытку пробраться через самые сложные места.

В какой-то момент я остановилась у показавшейся особенно глубокой лужи и вышла из машины. Загонять авто в грязь, чтобы в ней потом застрять, не хотелось. Поэтому я решила прежде чем набедокурить, лучше проверю глубину.

Обломала ветку у дикорастущей яблони у обочины, и пока очищала ее от листьев, продолжала расспросы Кати.

– Ты сказала, что у тебя была только мать. Но разве такое возможно. Насколько помню правила усыновления, до войны детей отдавали только в полные семьи?

Если девушка действительно дочь Виктории, то ответ я знала заранее. И все же, мне было важно его услышать от экономки.

– Моя мать была важной фигурой в старом обществе. Ей пошли навстречу, – девушка выбралась из машины, оставив коробку на сидении, и подошла ко мне помогать расправляться с веткой. – Что же касается отца… Мне и без него хорошо жилось. Из детства осталось только одно воспоминание, когда под новый год в приют приехали благотворители с подарками, среди них был один мужчина – врач, Деймон Стоун. Он привез лекарства. Тот доктор казался мне таким большим, сильным и высоким… До сих пор помню, как тянула к нему руки и просила, чтобы он и женщина рядом стали моими родителями. А они ответили, что не могут, потому что не любят друг друга, – с губ Кати слетел грустный смешок. – Представляете, я им тогда заявила, мол, что может быть проще. Возьмите и полюбите!

– Ты была ребенком, не понимала многого.

Ветка была почти оборвала, и Кати уже отряхивала руки, когда на ее запястье мелькнул браслет с ярко сверкнувшими красными камнями в закатном солнце. Девушка поймала мой удивленный взгляд и ойкнула.

– Наверное, не стоило надевать его, – смущенно пробормотала она, одергивая рукава ниже. – Просто он такой красивый…

– Это то, о чем я думаю? – я вспомнила вчерашнюю коробку, обитую бархатом.

Кати кивнула.

– Могу вернуть, если хотите.

– Вот еще! – взбрыкнула я и решительно пошла к луже измерять глубину. – Он твой. Носи где и когда хочешь!

Глубина, к счастью, оказалась не катастрофической. Больше пугающей со стороны, чем на самом деле.

Когда лужа осталась далеко позади, Кати нарушила молчание:

– Это ведь подарок от того, кого все называют вашим женихом – Деймона Сакса?

Мои губы невольно скривились, и ее вопрос я оставила без ответа.

– Выходит, в газетах врут, – продолжала расспрашивать девушка, – и никакой свадьбы не будет?

– Не будет, – сквозь зубы прошипела я, выжимая газ чуть сильнее, чем следовало. Покосилась на погрустневшее лицо Кати и, не выдержав, сказала: – Только не говори, что расстроилась.

Да и с чего бы. Ей по идее должно быть плевать на мою личную жизнь.

– Мне казалось, он хороший, – отводя взгляд, пробормотала она.

– Вот именно, тебе казалось.

– Вам виднее. Наверное, все дело в ассоциациях. Он похож на того самого Деймона Стоуна из детства. Имена одинаковые, да и типаж. Разве что, у доктора очков не было.