Текст книги "Криминалистическая идентификация по мысленному образу и особенности реализации ее процессуальной формы"

• оценка полученного результата, формулирование вывода о наличии или отсутствии тождества и передача информации об этом выводе субъекту уголовного преследования.

Сказанное выше позволяет сформулировать определения следующих понятий:

1. Криминалистическая идентификация по мысленному образу как метод познания представляет собой систему принципов, правил, приемов, с позиции и с применением которых осуществляется процесс установления факта наличия или отсутствия тождества проверяемого следообразовавшего объекта на основе сравнения признаков его мысленного образа с признаками образа, хранящегося в памяти субъекта идентификации.

2. Криминалистическая идентификация по мысленному образу как процесс познания может быть определена как система последовательно реализуемых действии, направленных на выяснение, является ли исследуемый в уголовном судопроизводстве объект текущего восприятия тем самым объектом, с которым субъект идентификации передал ранее информацию следователю или иному должностному лицу, осуществляющему уголовно-процессуальное познание и уголовное преследование.

3. Учение о криминалистической идентификации по мысленному образу — это относительно самостоятельная целостная система научного знания о том, в каких целях и каким образом в рамках текущего восприятия осуществляется узнавание (опознание) ранее воспринятого субъектом идентификации следообразовавшего объекта, исследуемого в уголовном судопроизводстве. Элементами данной системы являются: 1) общие положения криминалистической идентификации по мысленному образу (общая теоретическая модель); 2) частные положения (частные модели), отражающие специфику процессуальной формы установления тождества следообразовавшего объекта и непроцессуальной формы решения указанной задачи.

Рассмотренные определения разработаны на базе определений общих понятий криминалистической идентификации как теории, метода и процесса познания с учетом закономерностей, лежащих в основе своеобразия идентификации по мысленному образу.

Как уже отмечалось, существуют процессуальные и непроцессуальные формы (виды) идентификации по мысленному образу. В литературе по поводу процессуальной формы идентификации по мысленному образу высказаны различные суждения. Одни авторы считают, что идентификация данного вида в тактико-криминалистическом ее варианте имеет место только при производстве такого следственного действия, как предъявление для опознания[22]22
  Домбровский Р. Г. Теоретические основы криминалистики. Рига, 2004. С. 110; Шурухнов Н. Г. Криминалистика. М., 2002. С. 39.


[Закрыть], другие являются сторонниками более широкого взгляда на проблему, говоря о существовании комплекса отдельных видов идентификационных следственных действий[23]23
  Колмаков В. П. Идентификационные действия следователя. М, 1997.


[Закрыть]. Последняя точка зрения представляется более состоятельной. Но безоговорочно принять ее мы не можем. И вот почему.

По мнению В. П. Колмакова, под идентификационными следственными действиями понимаются такие действия, «…содержанием которых является сравнительное исследование признаков, составляющих в своем комплексе неповторимость объекта, и которые имеют целью получение выводов о наличии или отсутствии тождества»[24]24
  Там же. С. 29.


[Закрыть].

Анализ данного определения показывает, что в нем не содержится строго критерия, позволяющего четко отграничить идентификационные действия от неидентификационных следственных действий.

Если из предложенной формулировки исключить слова, связанные с понятием тождества, то нетрудно заметить, что все остальное с неменьшим успехом может быть адресовано различным, а не только идентификационным следственным действиям. Это видно из того, что все, что делается следователем в порядке собирания и проверки доказательств, включает в свое содержание сравнительное исследование признаков объектов тактического воздействия, независимо от того, решаются ли при этом идентификационные, диагностические, классификационные и иные задачи.

Поэтому упомянутый критерий, видимо, следует искать в другой области. Она касается целевой направленности и содержательного наполнения следственных действий.

«Принципиальным отличием предъявления для опознания от других следственных действий, – как обоснованно пишет Е. П. Ищенко в одной из своих работ, – является прежде всего то, что отождествление здесь главное, основа, тогда как для других оно – необязательный элемент… Для других следственных действий, где узнавание ранее виденного объекта факультативно, специальных мер по его контролю нет»[25]25
  Ищенко Е. П. Криминалистика. Краткий курс. М., 2003. С. 174.


[Закрыть].

С этой точки зрения в круг идентификационных можно включить лишь такие следственные действия, которые ориентированы на решение идентификационной, а не какой-либо иной познавательной задачи. Этому критерию, безусловно, соответствует предъявление для опознания, предусмотренное ст. 193, 289 УПК РФ. Следует обратить внимание на то, что своеобразие уголовно-процессуальной модели процесса идентификации в рамках рассматриваемого следственного действия определяется совокупностью различных обстоятельств, которые следует учитывать при анализе затронутой проблемы. Имеется в виду следующее: 1) предъявление для опознания организуется и осуществляется следователем; 2) указанный организатор и производитель данного действия в то же время не является субъектом идентификации (эту роль играет другой участник уголовного процесса: потерпевший, свидетель, подозреваемый или обвиняемый); 3) объект может быть предъявлен для опознания лишь после того, как по поводу его отличительных признаков, а также особенностей обстоятельств и условий первичного восприятия допрошено лицо, которому отведена роль субъекта идентификации (опознания); 4) вывод о наличии или отсутствии тождества делает опознающий, а не следователь.

Таким образом, ориентируясь на изложенное и положения теории доказательств в уголовном процессе[26]26
  См. напр.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973. С. 366–400; Орлов Ю. К. Основы теории доказательств в уголовном процессе. М., 2001. С. 73–87.


[Закрыть], предъявление для опознания может быть охарактеризовано как разработанный законодателем процессуальный способ собирания и проверки доказательств, представляющий собой правовую интерпретацию процесса идентификации по мысленному образу, осуществляемого с соблюдением установленных в законе требований по специально разработанным для этого правилам.

С гносеологической и технолого-криминалистической точек зрения это же следственное действие допустимо также рассматривать в качестве специфического вида познавательной деятельности, связанной с проверкой показаний допрошенного ранее потерпевшего, свидетеля, подозреваемого или обвиняемого относительно объекта, представленного для опознания с помощью применяемого опознающим метода идентификации по мысленному образу, для установления, является ли объект текущего восприятия тем самым объектом, о котором даны показания, или он таковым не является.

Наряду с предъявлением для опознания в группу идентификационных следственных действий, по нашему мнению, могут быть включены некоторые виды следственного эксперимента (ст.181, 288 УПК РФ) и проверки показаний на месте (ст. 194 УПК РФ), которые нацелены на проверку возможности восприятия и узнавания тех или иных объектов (например, участков местности, зданий, сооружений) и служат способом проверки ранее данных показаний по технологии идентификации по мысленному образу[27]27
  Восприятие связано с опознанием, с пониманием и осмысливанием объектов, с отнесением их к определенной категории и осуществляется путем совершения действия по обследованию объекта и построению его образа. (Еникеев М. И. Основы общей и юридической психологии. С. 94).


[Закрыть].

Некоторые авторы считают возможным относить к числу идентификационных обыск, выемку, ряд других следственных действий. Эту точку зрения вряд ли можно признать обоснованной. На наш взгляд, она порождена смешением понятий «действия следователя» и «следственные действия». Первое понятие шире второго по объему, поскольку им охватываются самые различные виды действий следователя. Наряду с процессуальными следственными действиями, расследуя уголовное дело, следователь совершает массу организационно-подготовительных, управленческих и иных действий. Это происходит как в рамках подготовки того или иного процессуального действия, так и после его проведения. Кроме того, самые различные действия следователь выполняет и в ходе процессуального следственного действия, включая те действия, которые он предпринимает в связи с реализацией тех или иных методов и приемов познания, установлением психологического контакта с другими участниками следственного действия и решением иных задач. Не последнюю роль в системе применяемых в каждом таком случае методов и приемов играют метод и технологии идентификации как по материально фиксированным отображениям, так и по мысленному образу. Например, при производстве обыска в доме подозреваемого следователю довольно часто приходится прибегать к такому приему, как визуальное узнавание искомых предметов, документов и других объектов (например, похищенных вещей), ориентируясь на описание их признаков допрошенными по делу лицами.

Можно ли утверждать, что в случае обнаружения и изъятия вещей, похожих на те, что описаны в показаниях, он осуществил уголовно-процессуальную идентификацию? Нет, конечно. Ничего подобного уголовно-процессуальной, имеющей доказательственное значение идентификации, в данном случае не имеет места.

Похожее – отнюдь не то же самое. Поэтому вопрос о том, является ли обнаруженный следователем объект именно тем, о котором ему сообщили на допросе, остается открытым. Для его решения требуется произвести другие следственные действия (в частности, предъявление для опознания) и назначение судебно-экспертного исследования. Но дело не только в этом. Главное состоит в другом, а именно в том, что по закону следователь не может выступать в роли источника доказательств. Поэтому если он в какой-то ситуации выступает в роли субъекта идентификации, даже тогда, когда она осуществлена успешно, полученный им результат не имеет доказательственного значения. Этот результат имеет вспомогательное, тактическое, ориентирующее значение. Идентификация, осуществленная лично следователем, – это идентификация, выполненная им для себя, а не для уголовного процесса. В рамках тех следственных действий и ситуаций, где это возможно, идентификация выступает в роли тактического приема. Наряду с другими приемами она входит в тактический комплекс средств доказывания, не продуцирующих, не порождающих доказательства, а способствующих их обнаружению и вовлечению в процесс доказывания.

Образы объектов, устанавливаемых и исследуемых при выявлении и расследовании преступлений, формируются у их носителей визуальным, слуховым, осязательным, обонятельным и вкусовым способами восприятия, а нередко и путем использования двух и более способов.

Не менее широк спектр способов восприятия объектов, реализуемых следователями и другими субъектами уголовного преследования и участниками уголовного процесса. В оперативно-розыскной и следственной практике успешно распознаются различные свойства, состояния, признаки устанавливаемых и установленных объектов, осуществляется их идентификация по мысленным образам визуального и иного происхождения.

Так, при осмотре помещений следователь получает и отражает в протоколе осмотра сведения не только о следах, воспринимаемых с помощью органа зрения, но и об особенностях запахового фона обстановки и осматриваемых объектов, доносящихся с улицы звуках, о температурных параметрах работающих нагревательных устройств, дотрагиваясь до них руками, и т. д.

Ориентируясь на субъективный портрет, составленный по описанию потерпевшего, оперативный сотрудник ищет возможность распознать в толпе и идентифицировать скрывшегося от следствия подозреваемого.

Кинолог с помощью специально обученной служебно-розыскной собаки по следам ног может выявить лицо, оставившее одорологическую (запаховую) информацию, а слепой потерпевший может на ощупь идентифицировать похищенную у него вещь.

Однако, как показывает следственная практика, в структуре идентификации по мысленному образу доминирует удельный вес визуального (зрительного) и слухового способов восприятия исследуемых при выявлении и расследовании объектов.

Разработка научных основ реализации данных способов образует центральные направления исследований в области теории, криминалистической тактики и технологии идентификации по мысленному образу.

Зрительное восприятие является основным источником информации об окружающей среде. Оно же выступает в качестве главного «поставщика» первичного материала для чувственной сферы. Ассоциативные зоны зрительного анализатора коры головного мозга по своей площади значительно превосходят ассоциативные зоны других органов чувств (слуха, обоняния и пр.)[28]28
  Гримак Л. П. Гипноз и преступность. М., 1997. С. 176.


[Закрыть].

Как показывает анализ следственной практики, необходимость вспомнить допрашиваемыми услышанное ими встречается если не чаще, то во всяком случае и не реже, чем необходимость репродуцировать увиденное ранее. Мысленное воссоздание образа звукового воздействия, имевшего место в связи с расследуемым событием, передача допрашиваемым следователю звуковой информации, хранящейся в памяти первого, играет подчас ключевую роль в раскрытии преступления. Доказательственное значение воспринятой с помощью слуха информации резко возрастает, когда мысленный образ содержит признаки, позволяющие идентифицировать источник звукового и устно-речевого воздействия.

Проблема идентификации человека по его голосу и устноречевой информации, зафиксированной на фонограмме, в последнее время активно разрабатывается в рамках теории и практики судебно-экспертных исследований. С данным направлением самым непосредственным образом связана такая отрасль криминалистики, как фонология (фоноскопия), изучающая звуковые следы[29]29
  См. напр.: Коршунова О. Н. Отождествление личности по голосу и речи на предварительном следствии. СПб., 1995; Минаев В. А. Речевые технологии в криминалистической фоноскопии. Краснодар, 1997.


[Закрыть], и формирующаяся другая отрасль, получившая название криминалистического речеведения.

Значение коммуникативной функции речи не исчерпывается сказанным. Криминалистическое исследование устной речи позволяет не только извлекать информацию, отражающую индивидуальную совокупность признаков диктора, но и определять половозрастные, конституционные, языковые, национальные, диалектные, профессиональные, психофизиологические, патологические и другие особенности личности неизвестного говорящего, являющиеся распознавательными признаками, которые можно получить в результате судебно-лингвистических исследований[30]30
  См. напр.: Рамишвили Г. С. Автоматическое опознание говорящего по голосу. М., 1981. С. 224.


[Закрыть].

Не менее актуально и практически значимо другое направление затронутой темы – оперативно-розыскная и следственная идентификация личности по следам звуково-речевой природы.

Когда говорят об этом направлении, обычно имеют в виду тактику предъявления для опознания. Для производства указанного действия следователям рекомендуется подобрать соответствующее помещение, состоящее из двух смежных комнат. Комнаты оборудуются качественными средствами звукозаписи для фиксации процедур опознания.

Опознание по голосу организуется так, чтобы опознающий не видел опознаваемых, но слышал их голоса. Для этого они вместе с понятыми размещаются в смежном помещении, где будут произносить обусловленные фразы. Следователь и опознающий, также в присутствии понятых, слушают их, после чего опознающий сообщает, узнал ли кого-либо. Затем все участники следственного действия собираются вместе для уточнения, кто и в каком порядке произнес определенные слова и кого именно по голосу установил опознающий.

Опознание по голосу и живой устной речи может быть заменено опознанием по фонограмме, если невозможно или нецелесообразно проведение его с участием опознаваемого. Тогда необходимо подготовить соответствующие материалы: специальную фонограмму, отображающую признаки устной речи опознаваемого, а также свободные образцы, записанные вне связи с расследуемым делом. Для записи специальной фонограммы следователь готовит текст, который будут произносить опознаваемый и двое других нейтральных лиц с похожими голосами.

Опознание по голосу может быть осуществлено и тогда, когда в распоряжение следователя поступает фонограмма с записью беседы или выступления опознаваемого. Если звучат голоса нескольких человек, то фонограмма прослушивается участниками следственного действия в оригинале. Опознающему задают вопрос, узнает ли он голос кого-либо из участников записанной беседы. После опознания фонограмма приобщается к протоколу этого следственного действия, в котором отмечаются признаки устной речи, обеспечившие опознание[31]31
  См. напр.: Криминалистика: Учебник / Под ред. Е. П. Ищенко. М., 2000. С. 404; Степанов В. В., Михайлова Ю. Н. Научные и правовые основы тактики предъявления для опознания при расследовании преступлений. Саратов, 2003. С. 135–136; Курс криминалистики. Т. 1 / Под ред. О. Н. Коршуновой и А. А. Степанова. СПб.: 2004. С. 634–636.


[Закрыть].

Как показывает изучение подобных рекомендаций, их авторы, давая соответствующие советы практикам, не учитывают двух важных обстоятельств. Первое и главное – нелегитимность подобных рекомендаций, поскольку они не опираются на правовую основу. Статья 193 УПК РФ допускает лишь визуальный способ восприятия предъявляемого объекта, сформированного у опознающего также визуальным, а не слуховым способом[32]32
  лица, подозреваемого в так называемом телефонном терроризме. Авторы этого пособия пишут, что подобное опознание якобы проводится с соблюдением требований ст. 193 УПК РФ, упуская из виду, что по закону этого делать нельзя (См.: Беляков А. А., Тишин Д. В. Виртуальные взрывы. М., 2004. С. 101).


[Закрыть]. Поэтому вопрос о процессуальной идентификации человека по признакам образа его голоса и речи в следственной тактике допустимо рассматривать лишь применительно к следственному эксперименту, проводимому для проверки возможности узнавания[33]33
  Следственный эксперимент (ст. 181 УПК РФ) проводится в целях проверки и уточнения данных, имеющих значение для уголовного дела, путем воспроизведения действий, а также обстановки или иных обстоятельств определенного события. При этом проверяется возможность восприятия каких-либо фактов, совершения определенных действий, наступления какого-либо события, а также выявляются последовательность происшедшего события и механизм образования следов.


[Закрыть]. Но узнавания чего или кого? Авторы рекомендаций по тактике предъявления человека для опознания по голосу, проводимого в условиях отсутствия визуального контакта, не учитывают различия в содержании объектов и результатов решения идентификационных задач, характерных для одних ситуаций и не характерных для других ситуаций. И с этим связано наше второе замечание.

Дело в том, что человек действительно может быть идентифицирован по голосу, но лишь при условии, если ему известно, кому именно принадлежит этот голос, т. е. когда есть возможность увязать предъявленный голос с лицом, которого он ранее воспринимал не только слуховым, но и визуальным способом. Так, дети безошибочно идентифицируют партнера по телефонному разговору по его голосу, если он принадлежит родителям, и наоборот.

Вопрос, таким образом, находится в плоскости наличия в памяти опознающего как минимум двух образов опознаваемого: визуального и звукового. В этом случае правомерно говорить об идентификации человека по его голосу. Однако в другой ситуации, когда речь идет о предъявлении для опознания незнакомого опознающему лица, визуальный образ которого в памяти опознающего отсутствует, также можно говорить об идентификации, но не человека,

а голоса человека. Но и этот вопрос может быть решен не в рамках предъявления для опознания, а в ходе следственного эксперимента, направленного не на проверку возможности узнавания человека по голосу, а на узнавание голоса, который ранее слышал субъект идентификации. При этом нельзя исключать, что этот голос может быть продуктом фальсификации и принадлежать в действительности подражателю, имитирующему голос другого человека, либо воспроизводится не в «живую», а с помощью аудиограммы.

При необходимости в идентификации человека по голосу и устной речи в том числе, где допрошенный воспринимал ранее соответствующую информацию, эта задача может также решена путем производства следственного эксперимента в условиях обстоятельств, максимально приближенных к реальным. Эта цель, кроме того, может быть достигнута при соблюдении тех же условий и путем проведения проверки показаний на месте. Одним из таких условий является предварительный обстоятельный, детальный допрос потенциального узнающего. Важной задачей допроса является получение информации о следующих обстоятельствах: 1) об обстоятельствах, продолжительности и условиях слухового восприятия допрашиваемым голоса и речи человека, представляющего интерес для следствия; 2) о характере, содержании, особенностях воспринятой и запомнившейся звуко-речевой информации, источником которой является этот человек; 3) о физическом и психическом состоянии на тот момент допрашиваемого, его слуховых возможностях; 4) о степени точности и полноты запомнившихся ему признаков воспринятых голоса и речи; 5) о том, слышал ли он ранее этот голос, знаком или незнаком с человеком, которого он в данный момент воспринимал слуховым способом, сможет ли узнать голос или человека, которому он принадлежит.

При допросе потенциального узнающего (опознающего) необходимо выяснять не только содержательную составляющую устноречевой информации, воспринятой им в условиях слухового восприятия лица, о котором даны показания (что сказал, о чем шла речь и т. д.), но и эмоциональную и акустическую (высоту, тембр голоса и т. п.) составляющие[34]34
  Из специальной литературы известно, что основными физическими признаками устной речи, которые коррелируют с эмоциональными состояниями человека как ответной реакцией на раздражитель, касающийся следа памяти, являются: интонация, тембр, частота основного тона, мелодика, интенсивность, темпоральные характеристики и некоторые другие параметры. (См. напр.: Галунов В. И., Манеров В. X. Пути решения проблемы создания систем определения эмоционального состояния говорящего //Вопросы кибернетики. М., 1976. Вып. 22. С. 95–114; Носенко Э. Д. Особенности речи в состоянии эмоциональной напряженности. Днепропетровск, 1975. С. 19.


[Закрыть].

В дальнейшем следователю необходимо:

1) получить согласие у допрошенного на участие его в эксперименте на узнавание (проверке показаний) на месте события;

2) до начала планируемого следственного действия следователю целесообразно побывать на месте события, о котором даны показания, и в случае необходимости произвести осмотр данного места;

3) произвести иные необходимые организационно-подготовительные мероприятия (определить круг участников следственного действия, дату и время его проведения, обеспечить средства аудиовидеозаписи, пригласить специалистов, подготовить транспортное средство и т. д.);

4) разработать детальный план действия и согласовать его с участниками;

5) подобрать и обеспечить участие в предъявлении для опознания статистов, сходных по своим устно-речевым характеристикам с голосом и речью проверяемого лица (объекта идентификации);

6) определить характер и содержание звуковой информации, которые проверяемый и статисты должны будут воспроизвести;

7) обеспечить прибытие проверяемого лица на место действия и нахождение его там таким образом, чтобы исключить его визуальный и слуховой контакт с допрошенным лицом и статистами;

8) определить на месте действия с учетом мнения проверяемого последовательность предъявления звуко-речевой информации;

9) дать возможность субъекту идентификации прослушать воспроизводимую голосо-речевую информацию в условиях, исключающих возможность визуального наблюдения за узнаваемым;

10) при необходимости воспроизведение информации может быть дублировано, но в иной последовательности;

11) предложить субъекту идентификации сообщить, узнал ли он голос (человека), о котором ранее дал показания, и если узнал, по каким особенностям.

В перечень мероприятий по подготовке данного действия необходимо во всех случаях включить допрос проверяемого лица о том, имело ли в его жизни событие, о котором даны показания потенциальным узнающим (опознающим), где и когда оно происходило, с участием кого и в связи с чем, как долго он находился в данном месте, с кем разговаривал, какие слова и фразы произносил. В том случае, когда проверяемый отрицает факт нахождения в том месте, о котором дал показания узнающий, и заявил, что в это время он находился в другом месте, до проведения эксперимента (проверки показаний) на узнавание по звуко-речевым следам необходимо провести проверку его алиби.

Все это указывает на то, что в данном случае проблема идентификации человека или голоса человека не замыкается на одном следственном действии – эксперименте либо проверке показаний на месте. Разрешение данной проблемы становится возможным лишь на базе производства комплекса следственных и иных действий, т. е. того, что в криминалистической литературе чаще всего называется тактической операцией.

С точки зрения организационно-технологической схемы подготовки и проведения идентификации по голосу и устной речи у этой операции много общего с тем, что представляет собой подготовка и проведение идентификации человека при предъявлении его для опознания по походке. И в обоих случаях идентификация осуществляется по функциональным признакам. И в том, и в другом случаях оптимальный результат может быть обеспечен, если операция осуществляется на месте события, исследуемого по уголовному делу, в условиях, максимально приближенных к тем, которые существовали в момент восприятия узнающим (опознающим) соответствующей проверяемой информации. Это, в частности, касается такого момента, как обеспечение сходства дистанций восприятия: в ходе следственного действия субъект идентификации должен находиться на таком же расстоянии от объекта, которое имело место во время исследуемого события.

Особенностью функциональных свойств человека является то, что они «существуют в латентной форме и строятся каждый раз заново в процессе функционирования. Это накладывает отпечаток на весь комплекс функциональных признаков. Например, переживания изменяют (в определенных пределах) типологию и метрику походки, пантомимики, голос человека»[35]35
  Машонин Ю. И. Функциональный портрет человека и его содержание / Вопросы теории и методов следственной работы. Иркутск, 1988. С. 76.


[Закрыть].

Поэтому для получения объективного результата при опознании человека по походке, а также узнавании голоса и по голосу (устной речи) следователю необходимо придавать важное значение созданию доброжелательной, спокойной, психологически комфортной обстановки во время подготовки и производства соответствующего следственного действия, снятию при общении с опознаваемым (узнаваемым) имеющегося у него состояния тревожности, которое может привести к определенным изменениям исследуемых при идентификации функциональных признаков.

Вместе с тем в тактике и технологии идентификации по голосу и устной речи в отличие от идентификации по походке имеются определенные различия. Так, если для идентификации по устноречевой информации не имеют принципиального значения, например, факторы времени года и суток, то для идентификации по походке очень важно проведение операции в таких же временных, сезонных, погодно-климатических условиях, что существовали в момент реального исследуемого по делу события. Это связано с теми изменениями в походке, которые объективно возникают при передвижении человека и его восприятии в темное или светлое время суток, в дождливую или солнечную погоду, на заснеженной, на скользкой дороге, в условиях бездорожья и т. д. Следует также учитывать, что темп передвижения (медленная, быстрая ходьба, средний темп, бег с определенной скоростью) оказывают влияние на двигательные особенности человека. Поэтому при предъявлении для опознания по походке «необходимо обеспечить восприятие опознающим различных вариантов движения, однако превалирующее место в них должен занять такой темп, который ранее воспринимался опознающим»[36]36
  Степанов В. В., Михайлова Ю. Н. Указ. соч. С. 138.


[Закрыть].