Текст книги "Виновный"

Пауза. Велизар смотрит на Петринского, потом решительно направляется к двери.

Петринский. Стой!

Велизар останавливается.

(Несколько раз громко хлопает в ладоши.) Мария! Ана! Скорей идите сюда!

Мария и Ана выходят из спальни.

Мария (тревожно). Что такое?

Петринский (указывает на Велизара). Будьте свидетелями, как я люблю и уважаю этого милого парня! (Медленно и торжественно, Марии.) С сегодняшнего дня мы с тобой будем ходить в мастерскую его жены, когда ты только захочешь!

Мария. А одна я не могу туда пойти, так?

Петринский (шокирован). А зачем тебе ходить туда одной?

Мария (гневно). Но ты не позволяешь мне работать, и когда я остаюсь дома одна, то не знаю, куда деваться от скуки!

Петринский (торжественно). Хорошо! Я обещаю, что с первого января будущего года возьму тебя на работу в свою клинику!

Мария (гневно). Непременно в твою клинику!

Петринский (снова шокирован). А почему ты хочешь в другую?

Мария. Потому что в твоей ты будешь мною командовать так же, как дома!

Петринский (раздраженно). Буду, конечно! Моя клиника не то, что другие, где руководитель не смеет слова сказать!

Ана (со смехом и отчаянием). О-о-о! Харалампий, Харалампий! (Хватается за голову.)

Велизар. Какое великодушие! (Горько смеется, затем с иронией Петринскому.) Берегите свою жену, профессор Петринский. Берегите ее от чужих мужей, от подруг, от ее профессии, от воздуха, которым она дышит!.. Не свобода портит человека, а рабство! (Уходит.)

Мария (возмущенно, Петринскому). Видишь, что ты наделал! Велизар рассердился.

Петринский (сердито). Я не изменю своего мнения о Глафире, даже если весь мир на меня рассердится.

Ана. Ты чудак, Харалампий! Невероятный осколок прошлого! Сущий анахронизм!

Петринский (заносчиво). Ну да! Если бы все осколки прошлого были такими, как я, вы бы вдвое сократили этот переходный период! (Садится к столу, вынимает из кармана письма и начинает распечатывать.)

Мария (Ане). Он только с тобой и Теодосием еще не поссорился!

Ана (Марии). Не волнуйся! Теодосий на днях возвращается из-за границы, и я позову всех вас в гости… Хочешь, пойдем завтра вечером на концерт?

Мария (смотрит на Петринского). Не знаю.

Ана (Петринскому). Ты разрешишь мне завтра сводить твою жену на концерт?

Петринский (рассеянно). Пожалуйста. С тобой я отпущу ее куда угодно.

Ана (смеется). Я уже не опасна, да?

Петринский. Не потому, милая! Ты просто порядочная женщина. Пойти с тобой – честь для любого!

Мария (гневно). А пойти одной – бесчестие.

Ана (тихо, Марии). Не трогай его больше!

Пауза. Петринский сердито, но молча смотрит на Марию.

(Петринскому.) До свидания, Харалампий!

Петринский. До свидания, Ана! (Снова погружается в чтение писем.)

Мария провожает Ану и вскоре возвращается.

(С неожиданным гневом кидает на стол письмо, которое перед тем читал.) Послушайте, милая госпожа! Мне надоело, что вы своими намеками на то, что я будто бы лишаю вас свободы, делаете меня посмешищем!

Мария. Нет никакой необходимости намекать, твои безобразные выходки для всех очевидны.

Петринский. Вы не только намекаете, но и глупо обсуждаете мои требования к приличной семейной жизни!

Мария. Перестань говорить мне «вы». Мне очень хорошо известно, как ты уважал семейную жизнь в прошлом! Не я глупо обсуждаю, а ты глупо подозреваешь мою подругу.

Петринский. К вашему несчастью, я вот уже пятнадцать лет знаю характер этой подруги. И мне отлично известно, что подразумевается в ее среде под словом «свобода».

Мария (вне себя). Перестань говорить мне «вы»! (После короткой паузы.) Подразумевается то, что тебе объяснил Велизар.

Петр и некий (кричит). Велизар честный человек, ему бы родиться на полвека позже! И благородство мешает ему увидеть, на какой гетере он женился!

Мария (устало). Пусть так! Но позволь ему самому оценивать поведение своей жены! Лучше посмотри, в какое жалкое положение ты поставил собственную супругу!

Петринский. Ах, так! Ты продолжаешь жаловаться на свое положение?

Мария (устало). Мои родители, друзья, коллеги – все меня жалеют!

Петринский. Очень хорошо! (Встает, рассерженно.) С завтрашнего дня я предоставляю тебе полную свободу! Можешь бывать, с кем хочешь, где хочешь и сколько хочешь! Можешь даже завести любовника, если тебе угодно! (Нервно ходит по комнате.)

Мария. Зачем же мне любовник, если я замужем?

Петринский. Видимо, это входило в твои планы!

Мария (чуть не плачет). Зачем ты все переворачиваешь? Я хочу одного – чтобы ты уважал мое достоинство.

Петринский (с иронией). Пусть тебя уважают твои родители, твои друзья, твои коллеги! В моем уважении ты не нуждаешься! Единственно, чего я хочу, чтобы ты и впредь держала дом в порядке и вовремя подавала на стол.

Мария. Это для меня еще унизительней!

Петринский. Ты сама меня вынуждаешь к этому!

Мария (отчаянно). Нет! Ты заставляешь меня завидовать другим женщинам… не осуждать даже то, что в других обстоятельствах осудила бы!

Петринский (безразлично и сухо). Интересно, что именно?

Пауза. Мария бросается в кресло и плачет. Петринский некоторое время расхаживает по холлу, потом садится к столу и снова невозмутимо принимается за письма. Мария перестает плакать.

Тебе письмо из-за границы. (Бросает письмо Марии и наблюдает за ее реакцией.)

Мария вскакивает, берет письмо, но не распечатывает его.

(Ехидно и подозрительно.) А-а! Ты ждала его с нетерпением! Могу я спросить от кого?

Мария. От приятельницы, которая сейчас на экскурсии в Чехословакии. (Быстро прячет письмо на груди под халатом.)

Петринский. Почерк мужской!

Mария. Теперь женщины имеют равные права с мужчинами! И почерк у них может быть мужской.

Петринский (смотрит на нее испытующе). Немедленно распечатай письмо!

Мария (немного смущена). Лучше после ужина.

Петринский. Я хочу, чтобы ты его прочитала при мне.

Мари я. Мне надоело подчиняться приказам.

Петринский (встает со стула и решительно направляется к Марии). Дай письмо!

Мария (с испуганным криком). Не дам! (Наклоняется и прижимает руки к груди.)

Петринский. Ты слышишь, что я тебе говорю?

Мария (в панике). Не имеешь права!

Петринский. Не имею права? (Вырывает письмо У Марии и принимается его распечатывать.)

Мария бросается к нему и повисает у него на руках.

Мария (отчаянно). Клянусь!.. Это письмо не оскорбляет наш брак! В нем нет ничего, что бы относилось к нам! (Борется с Петринский.)

Петринский. Интересно, почему же тогда я не могу познакомиться с его содержанием? (Отталкивает ее и вынимает письмо из конверта.)

Мария (отчаянно). Это чужое письмо! (Падает в кресло и прячет лицо в ладонях.)

Петринский. А почему тогда оно адресовано тебе?

Пауза. Мария всхлипывает, Петринский читает письмо. Лицо его искажается. Становится неузнаваемым от удивления и гнева.

(Потрясен.) Значит, значит, Теодосий – любовник Глафиры? (Тихо, словно самому себе.) Господи! Не может быть! (Сует письмо в карман и хватается за голову.) Теодосий и Велизар! Товарищи, которые двадцать лет были беззаветно верны друг другу, столько пережили вместе, а теперь…

Мария (поднимает голову). По-человечески все это понятно!

Петринский (с яростным криком,). Понятно? Сводница! Значит, ты согласилась передавать любовные письма? И как ты могла сейчас смотреть в глаза Ане и Велизару? А?

Мария. Я уже сказала, что твое поведение заставляет меня мириться с вещами, которые я, в сущности, осуждаю! Я живу под гнетом твоего невыносимого характера и не могу не сочувствовать настоящей любви!

Петринский (разражается громким и саркастическим смехом). Настоящая любовь!.. Что ты понимаешь под настоящей любовью? Ложь и подлость за спиной тех, кто нам доверяет?

Мария. Ты сам столько раз поступал так же!

Петринский (гневно). Но теперь не поступаю и осуждаю это! Поняла?

Мария. Только потому, что тебе это надоело!

Петринский. Где Глафира? Где это ничтожество? Я ее раздавлю как червя, уничтожу!

Мария. Разве в таких случаях виновата только женщина?

Петринский. А кто же еще? Ни один серьезный мужчина не станет ухаживать за женщиной, если она ему не делает авансы!

Мария. А зачем мужчина принимает эти авансы?

Петринский (задыхаясь от гнева). Зачем, зачем! Замолчи! Не разговаривай!

Мария. Настоящая любовь – выше всего!

Петринский (с внезапным подозрением). Значит, и ты готова на такую любовь! Так?

Мария. Нет, потому что пока еще люблю тебя! Но ты делаешь все возможное, чтобы толкнуть меня на это!

Петринский (в новом приступе ярости). Это Глафира тебя научила так рассуждать?

Мария (смело). Да, Глафира! Она говорит о жизни много верного!

Пауза. С окаменевшим лицом Петринский смотрит на Марию.

(Испуганно.) Ты что?

Петринский (ледяным тоном). Послушай, милая! Завтра я подаю заявление о разводе, и решение мое окончательно. Поняла? Я не могу жить с женщиной, которая способна поступить, как Глафира!

Мария (в ужасе). Харалампий!

Занавес

Второе действие

Та же обстановка. Петринский в кабинете роется в книгах. Мария входит в холл. Она в костюме, шляпе, перчатках. Медленно снимает перчатки и шляпу, кладет на стол. Несколько секунд смотрит на Петринского, как будто ждет, что он заговорит с ней. Однако Петринский, словно не замечая ее, продолжает невозмутимо рыться в книгах. Быстрыми и твердыми шагами Мария идет в спальню, выносит оттуда два чемодана и ставит возле кресла.

Петринский (равнодушно). Переезжаешь к матери?

Мария (взволнованно и сердито). Да! После того как ты ходил к адвокату, я не могу больше оставаться в твоем доме! Вся София уже знает об этом!

Петринский. Хм! Развод не такая уж редкость. В моей клинике чуть не половина персонала разводилась, а некоторые и по два раза.

Мария (гневно). Ради бога, замолчи! Если ты совсем не жалеешь о нашем браке, то хоть не кощунствуй, не издевайся! (Расстроенная, садится в кресло.)

Петринский. Не понимаю, почему надо посыпать голову пеплом?

Мария. Да! Для тебя одним разводом больше – и все! А для меня загублена вся жизнь!

Петринский (бесстрастно). Ну уж, загублена!

Мария (устало). Ты что-нибудь предпринял, чтобы найти мне работу?

Петринский. Я ходил к помощнику министра здравоохранения. Он сказал, что в Софии нет мест. А в провинции – сколько хочешь! Ведь ты мечтала быть первопроходцем в Родопском рудном бассейне?

Мария. Да, мечтала! Но сделала глупость и вышла замуж за тебя!

Петринский (невозмутимо). Брак – могила многих стремлений! (После паузы.) Но скоро ты будешь свободна!

Мария (возмущенно вскакивает с кресла). Перестань! Тебе бы в жены мелочную особу, без гордости и достоинства! Чтоб выматывала тебе нервы и не давала развода, пока не отправишься на тот свет.

Петринский. А! Закон больше не покровительствует таким женам!

Звонок. Петринский делает привычный жест жене: «Посмотри, кто там!», но, вспомнив, что обстоятельства изменились, идет открывать сам. Возвращается с Глафирой. Она в элегантном костюме и шляпе.

Глафира (презрительно, Петринскому). Ты думал, я в панике, да?

Петринский (рассматривает ее, после короткой паузы). Нет! Ты всегда спокойна! Нахальство всегда хладнокровно.

Глафира. Если хладнокровие – добродетель, то чтение чужих писем – подлость! Понятно?

Петринский. Я вообще не слушаю женщин, когда они принимаются говорить мне о добродетелях.

Глафира. Женщины бывают добродетельные и порочные! Но тебе все одно, и поэтому я буду говорить прямо: я пришла за письмом!

Петринский (твердо). Ты уйдешь без письма.

Глафира (вспыхивает). Кто дал тебе право вмешиваться в мою семейную жизнь?

Петринский. А ты как посмела превращать мою жену в сводницу?

Глафира. Господи! Ты на самом деле чудовище!

Петринский. А вы обе – женщины легкого поведения! (Указывает на них.)

Мария (презрительно). Оставь его, милая! Где ему понять твою драму!

Петринский. Драмы переживает ее тело, а не душа!

Глафира. Чужая душа – потемки, Харалампий! (После короткой паузы.) Что ты собираешься делать с письмом?

Петринский. Я не обязан давать тебе объяснения.

Глафира (взволнованно). От него зависит судьба Двух семей!

Петринский. Поздновато ты вспомнила об этой судьбе.

Глафира (презрительно). Покажешь письмо Велизару?

Петринский. Никому не буду показывать! Но мне оно понадобится в суде, если ее милости придет в голову не давать развода! (Указывает на Марию.)

Мария (возмущенно). Будь спокоен! Я не собираюсь навязываться!

Петринский. Все женщины так говорят до развода! А на суде ведут себя совсем иначе.

Мария. Замолчи! Я не такая, как другие твои жены!

Петринский. Хм! Посмотрим.

Глафира. Значит, ты используешь письмо только для суда?

Петринский. Да! Ни один суд не может принудить порядочного человека жить со сводницей.

Мария (вне себя). Хватит повторять это гнусное слово! И не коленях будешь меня просить, не останусь больше в твоем доме!

Петринский (удивленно). А кто собирается становиться на колени?

Мария снова падает в кресло, закрывает лицо и отчаянно рыдает.

Глафира (Марии). Не плачь! Он и не собирается разводиться.

Петринский. Вот как! Посмотрим!

Глафира (Харалампию). Когда-то ты был не лучше меня! А теперь, когда молодость прошла, превращаешься в блюстителя семейной морали! (Марии.) Я знаю его давно! Он привык мучить женщин, как подопытных животных у себя в лаборатории.

Петринский (внезапно, Марии). А ты знаешь, почему она сравнивает тебя с подопытным животным?

Глафира. Потому что ты ее мучаешь как садист! Петринский (Глафире). Нет! Потому что ты никогда ей не простишь, что я женился на ней, а не на тебе! (Хватает Марию за плечо и сильно трясет.) Смотри! (Указывает на Глафиру.) Эта женщина была моей любовницей, до того как я женился на тебе!

Мария поднимает голову и несколько мгновений пристально смотрит не Глафиру.

Глафира (поражена). Харалампий! Как тебе не стыдно!

Петринский. Почему мне должно быть стыдно?

Глафира (гневно). Я никогда не была твоей любовницей!

Петринский. Врешь! Я еще храню твои письма! Горы фальшивой нежности и безудержного празднословия!

Глафира (теряет от гнева самообладание). Это ты мастер фальшивой нежности и празднословия!

Мария (быстро встает). Значит, то… о чем мне говорили… правда!..

Глафира (измученная и подавленная). Да, милая. И происходило все так, что мне стыдно об этом говорить! Потом я тебе все объясню! (Подходит к Марии и пытается ее обнять.) Этот человек хочет нас поссорить… разбить пашу дружбу! (С ненавистью смотрит на Петринского.)

Мария (сухо). Оставь меня! (Сердито отстраняется от нее.)

Глафира (чуть не плача, Петринскому). Любой мальчишка больше уважает женщин, с которыми имел связь. (В приступе гнева.) Расскажи все Велизару!

Петринский. Я не окажу тебе этой услуги.

Глафира. Почему ты называешь подлость, которую готов совершить, услугой?

Петринский. Потому что это вызвало бы скандал и принудило бы Теодосия жениться на тебе! А я не уверен, что ты до такой степени вскружила ему голову.

Глафира. Если б у меня была такая цель, я сама сказала бы Велизару о письме.

Петринский. Ты не наивная дурочка! Теодосий бы подумал, что ты торопишь события и хочешь ему навязаться.

Пауза. Глафира смотрит на Петринского с огорчением и печалью.

Глафира (с болью). Ты всегда видел во мне только Дурное!

Петринский (после паузы, примирительно). Послушай, милая! В тебе есть кое-что, что я всегда уважал, – ум! Надеюсь он поможет тебе выбраться из хаоса чувств и принять правильное решение.

Глафира. Какое решение?

Петринский. Обещаю тебе молчать, если ты оставишь Теодосия в покое.

Глафира (печально). Но я люблю его.

Петринский (саркастически). О, я знаю! Ты всегда любишь какого-нибудь мужчину! Только все разных!

Глафира. Такова моя душа! Я буду искать счастье до тех пор, пока не найду!

Петринский. Боюсь, что ты не счастье ищешь, а используешь обстоятельства.

Глафира (печально и подавленно). Думай обо мне, что хочешь! Я не могу отказаться от Теодосия.

Петр и некий (гневно). Тогда он узнает о нашем с тобой прошлом! А письмо я покажу Велизару!

Глафира (в отчаянии). Нет! Ты не имеешь права так поступать! Это подло!

Петринский. А не подло разрушать семью Аны и Теодосия?

Пауза. Глафира, не зная что возразить, беспомощно смотрит на Петринского.

Глафира (примирительно). Хорошо! Дай мне письмо!

Петринский. Оно останется у меня как гарантия твоего слова.

Глафира. Но ты ничего не скажешь Теодосию, да?

Петринский. Обещаю.

Мария (саркастически). Ты очень легко отказалась от своей великой любви, милая!

Глафира (презрительно). Я не хочу превращать ее, как ты, в средство для замужества.

Звонок.

Петринский (Марии). Посмотри, кто там!

Мария уходит и возвращается с Велизар о м. Он бросается к Петринскому и кладет руки ему на плечи.

Велизар. Извини меня, брат! Прости!

Петринский (смотрит на него со снисходительным сочувствием). Что тебе простить?

Велизар. Нашу позавчерашнюю ссору! Я не знал, даже не подозревал, что дело может зайти так далеко!

Петринский (сухо). Какое дело?

Велизар. Я слышал, ты собираешься разводиться с Марией!

Петринский. Ну и что?

Велизар. Но это безумие! У вас такая прекрасная семья!

Петринский. Можешь не заботиться о моей семье.

Глафира. Во всем виновата я. (Петринскому.) Твое поведение меня задело, и я заставила Велизара потребовать у тебя объяснения! Я и не подозревала, что все это может перерасти в ссору между тобой и Марией.

Петринский. Да, одно перерастает в другое! Это великая закономерность, которую надо использовать или устранять в зависимости от обстоятельств.

Глафира. Ты иронизируешь, Харалампий?

Петринский. Нет, милая! Просто принимаю твои извинения.

Beлизар. Я очень рад! Но ведь это кладет конец и твоим недоразумениям с Марией, да?

Петринский (категорически). О, нет! Мы с Марией разведемся!

Мария (гневно). Ах, так?

Петринский. Да, милая!

Рассерженная Мария уходит в кабинет и садится в кресло.

Велизар (Марии). Мария, ты почему ушла от нас?

Мария (гневно). Не выношу комедиантов!

Петринский. Комедиантство – древнее искусство! Без него мир не мог бы существовать. Только глупцы не осознают его величия.

Мария. А люди вроде тебя без него померли бы со скуки! (Передразнивает.) «Да, милая!», «Нет, милая!» Видно, тебе милы все, кто развлекает тебя своими несчастьями.

Петринский. Да, мир мне мил! Он развлекает меня, потому что я его люблю! Можно стать человеконенавистником, если сердиться на глупость и пороки.

Глафира. Ан е лучше ли посочувствовать людям, вместо того чтобы над ними смеяться?

Петринский. Сочувствие увековечивает несчастья! Человек исправляется только под дулом пистолета или когда над ним смеются. А смех предполагает умение шутить.

Мария (презрительно). Туманные рассуждения!

Петринский. Надо смело идти через туман, который нас окутывает.

Мария. Я начинаю подозревать, что ты всю жизнь провел в тумане.

Велизар (примирительно). И все же, Харалампий, в твоем характере есть черты, о которых друзья должны сказать тебе откровенно.

Петринский. Какие черты?

Велизар. Например, твое отношение к свободе и доверию в семейной жизни.

Петринский (сухо). Оставь мои черты в покое! У тебя что – нет своих?

Мария. Прекрати, Велизар! Ты становишься наивным!

Велизар. Я люблю наивность, Мария! Без нее поэты стали бы похожи не профессоров-хирургов.

Мария. Именно поэтому мне и больно за тебя!

Велизар. О, зря! Иногда именно наивных труднее всего обмануть! А подозрительные часто обманывают самих себя.

Пауза. Глафира нервно ежится и глубоко вздыхает.

Звонок.

Петринский (Марии). Посмотри, кто там. Мария (сердито). Я больше не имею отношения к этому дому. Встречай своих гостей сам!

Петринский идет открывать.

Велизар (тихо, Глафире). Он действительно собирается разводиться?

Глафира (делает отрицательный жест рукой). Насколько я его знаю, нет!

Мария (громко). Да, Велизар! Мы с Харалампием разведемся. Нет ничего более жалкого в семейной жизни, чем мнимое благополучие.

Петринский вводит в холл Ану и Теодосия.

Ана (взволнованно). Ах, Харалампий, Харалампий! И зачем тебе понадобилось с самого утра портить нам настроение! Теодосий только приехал с аэродрома, сели завтракать и…

Теодосий (пристально смотрит на Петринского).

Значит, ты разводишься?

Петринский. Да! Почему это тебя удивляет?

Теодосий (глухо и задумчиво). Развестись с женщиной, которая до сих пор вела себя безупречно по отношению к тебе, это все равно, что ее убить!

Петринский (весело). Или освободить себя! Смотря какое безупречное счастье тебе досталось! Но для развода безупречные браки самые неудобные.

Теодосий (горько). Когда брак неудачен, развод оправдан, а когда безупречен, развод – почти подлость!

Ана. Хватит, Теодосий! Ты уже два часа так нудно рассуждаешь о разводах!

Петринский. Может, и ему пришло в голову развестись?

Ана. Теодосию? (Смеется.)

Петринский. А почему бы и пет? Разводы как эпидемия гриппа!.. Могут поразить несколько семей одновременно!

Велизар. Ты хочешь сказать, что и Теодосий может изменить?

Петринский (поучительно). В каждом мужчине и в каждой женщине живет демон измены.

Мария (гневно). Несомненно, если они похожи на тебя!

Велизар. Этого демона, Харалампий, порождали рабское положение женщины и власть мужчины, который мог ее купить! Обе эти причины мы устранили.

Петринский. Очень хорошо! Остается только искоренить у женщин привычку продавать себя по собственной инициативе!

Глафира (тихо и гневно, про себя). Гнусный тип!

Мария(бурно). Что ты хочешь этим сказать?

Петринский (усмехаясь). Не более того, что сказал, милая!

Велизар. Ты становишься все загадочнее! Вероятно, от решения, которое ты принял, у тебя помутилось в голове!

Мария. О нет! Он здесь признался, что просто играет нами.

Глафира (саркастически). Из любви к вам!

Теодосий. Пусть болтает! Такие, как он, никого не любят и пи во что не верят, зато все видят.

Петринский. Все видеть – полезное, по неприятное свойство, мой дорогой. К сожалению, только вы с Аиой в состоянии его во мне оцепить.

Теодосий (мрачно). Но видеть все – это еще не значит видеть истину.

Петринский (усмехаясь). Возможно! Поправьте меня, если я ошибаюсь.

Aнa (гневно и строго). Послушай, Харалампий! Я хочу, чтобы ты ответил нам серьезно: что ты надумал? Мне звонил Спиридон!

Петринский. Ну и что?

Ана. Ты был у него вчера и велел ему составить заявление о разводе!

Петринский (Ане). Завтра то же самое может случиться и с тобой… (Сердито отворачивается.)

Beлизар (громко). Мария! Объясни поведение своего мужа.

Мария. Если бы я могла его объяснить, я бы не обращала на него внимания.

Велизар (пожимает плечами, Ане и Теодосию). Ничего не понимаю!

Петринский. Непонимание – основа счастья, дорогой! Многие браки безоблачно существуют очень долго только потому, что один из супругов не понимает, что делает другой! А потом вдруг начинает понимать, и тогда все рушится!

Велизар. О каком браке ты говоришь?

Петринский. О моем, естественно!

Мария (громко и гневно). Не смей подозревать меня без причины.

Ана. Да что менаду вами произошло?

Петринский. Ничего особенного, милая! Просто совершенно неожиданно я открыл, что моя жена мечтает о внебрачной любви.

Мария (вскакивает). Неправда!

Ана (делает успокаивающий знак Марии). Подожди! (Петринскому.) Ну?… И что из этого? А ты, как известно, не только мечтал о ней, но и пробовал, какова она.

Глафира. Неужели это тебя удивляет? Он считает, что у мужчин одни права, а у женщин другие.

Мария (сухо, Глафире). Я не желаю, чтобы ты выступала в защиту моих прав.

Ана (строго, Петринскому). И это повод для развода?

Петринский. Разве этого мало? (После паузы, притворно сердясь.) Скажи Спиридону, чтобы занимался своим делом! Эти адвокаты ни с кем не считаются! Пойдешь к нему, а назавтра вся София знает. Профессиональную тайну ни в грош не ставят!

Теодосий. В пашем мире, Харалампий, тайны не нужны. Все должно быть открытым и ясным!

Петринский (удивленно). Вот как! (После короткой паузы.) Не спеши! Есть и полезные тайны. (Опять Ане.) Чего ради этот болтун Спиридон распространяет среди моих друзей слухи о разводе?

Ана. Слушай, дорогой! Спиридон учился вместе с тобой и Теодосием… Позвонил нам по телефону и сказал: «Знаете, что происходит?»

Петринский (быстро). Ну, и что происходит?

Ана (повторяет слова Спиридона). «Наш друг опять разводится».

Петринский (возмущенно). «Опять разводится!» Что, я так уж много разводился?

Ана. А сколько?

Петринский. Я не сумасшедший, чтобы, как он, мучиться всю жизнь со сварливой женой! (Сердито ходит по холлу.)

Велизар (Ане). Харалампий прав, милая! В рамках нашей социалистической этики мужчина имеет право устраивать свою личную и семейную жизнь так, как считает нужным.

Петринский (одобряет, доволен). Именно так! Совершенно справедливо!

Велизар. А разве у женщины нет такого права?

Петринский (с гримасой досады). Ты говоришь, будто выступаешь перед своими читательницами.

Велизар. Мои читательницы гораздо разумнее тебя! Опасность измены появляется тогда, когда мы начинаем считать женщин аморальными и глупыми, а не тогда, когда проявляем к ним доверие.

Петринский (скептически). Ты уверен?

Велизар. Вполне! Мы с Глафирой поженились тогда же, когда и ты женился на Марии. Каждый из нас поступил по-своему. Я предоставил Глафире полную свободу, а ты лишил Марию даже самых элементарных прав! Прошло четыре года! Давай-ка подведем итоги!

Петринский. Не спеши с итогами!

Велизар. Что?

Петринский. Я говорю, итоги – дело опасное. Никто их не любит!

Велизар (подчеркнуто). Итоги таковы: ты, измучившись безобразными подозрениями, разводишься со своей женой, а мы с Глафирой верны друг другу и живем счастливо!

Петринский. Ну и продолжайте себе жить счастливо!

Велизар (строго). Что ты хочешь сказать?

Петринский. Я говорю, что можно и так!

Вели за р. Послушай, дорогой! Ты намекаешь на то, что Глафира – испорченная женщина. Может, ты даже уверен, что она мне изменяет?

Петринский. Когда это я утверждал, что Глафира тебе изменяет? Я только запрещал Марии дружить с ней!

Велизар (устало, с досадой). Это-то и обидно!

Петринский. Почему обидно? Вот! (Указывает на Глафиру.) Она ведь молчит!

Глафира нервно вздыхает, словно от сдерживаемого негодования, но считает недостойным отвечать Петринскому. Затем вынимает носовой платок и обмахивает лицо.

А на. Харалампий! Ты сегодня корчишь из себя идиота, и это нас всех обижает.

Глафира. Он кое к чему и правда относится как идиот.

Петринский (Глафире). Осторожно, милая! Рассчитываешь на то, что я идиот? Как бы тебе не ошибиться.

Велизар. Глафира! Мне надоели намеки этого человека! Обезоружь его раз и навсегда – скажи всем, что ты была его любовницей!

Глафира (глухо). Да, была.

Теодосий (ошеломлен). Вот как!

Петринский (с успокаивающим жестом). Ничего! Ничего! Это было давно.

Ана (сухо). Этой детали я не знала.

Мария (из кабинета). Жизнь состоит из деталей, Ана! Но мы поздно это замечаем!

Велизар. А что плохого в этой детали? Она обидна не для Глафиры, а для него! (Указывает на Петринского.) Целых пять лет он поддерживал у бедной девушки надежду, что женится на ней.

Теодосий (потрясен). Пять лет!

Петринский. Да, представь себе! И она не могла меня раскусить.

Глафира (вскакивает, гневно). Профессор Петринский! Оставьте меня в покое! (Остальным.) Я ухожу! (Направляется, к двери.)

Велизар (бросается за ней и хватает ее за руку).

Стой, милая! Мы должны убедить этого человека в твоей порядочности… И остановить его безрассудство, если можно!

Петринский (Велизару и Глафире). Ну, давайте! Убеждайте!

Beлизар (взволнованно). Харалампий! Ничто на свете тебе не поможет, если у тебя нет доверия к человеку! Ты будешь упиваться своим остроумием, но таки не узнаешь, зачем живешь!

Петринский. Как это я не узнаю, зачем живу? Я живу, чтобы быть хирургом! А чтобы работать хирургом, мне необходимо спокойствие в семье.

Велизар. У тебя не будет спокойствия, если ты не веришь своей жене.

Петринский. Вполне с тобой согласен! И так как я больше не верю своей жене, я решил с пей развестись! (Смотрит на всех самодовольно.) Вот и все.

Мария (гневно встает). А что я такого сделала, господин Петринский, что ты потерял ко мне доверие?

Петринский (внезапно встревожившись). Молчи! Ведь мы решили ничего не говорить!

Мария (снова садится). Я так больше не могу! Я просто сойду с ума!

Пауза. Велизар, Ана и Теодосий смотрят то на Петринского, то на Марию.

Ана (озабоченно, Теодосию). Хм! Выходит, пока ты отсутствовал, произошли серьезные семейные неприятности.

Петринский. Да, милая! Семейные неприятности обычно происходят в наше отсутствие! Но иногда и у нас под самым носом.

Мария (снова вспыхивает). Я тебе запрещаю продолжать эту мистификацию за счет моего достоинства. Скажи правду!

Теодосий (быстро встает). Нет, скажу я, Мария. Я должен был сделать это давно во имя чести, достоинства, дружбы, которая пас всех связывала! Но мне было трудно и стыдно начать! Личная жизнь человека внешне может протекать мирно и гладко, хотя в глубинах ее бурлят водовороты. (Взволнованно.) И вот… случайность… открывает эти водовороты. Может, вы скажете, что, не будь этой случайности, жизнь прошла бы спокойно и счастливо… (Сильно взволнован.) Неправда! Вот тут-то мы и прибегаем к сознательному самообману, тут-то наше лицемерие и перерастает в подлость! Нет! Прятаться и жить так – недостойно! (Спокойно и примиренно.) А теперь – обо мне! Из слов Харалампия я понял, что он узнал о моей тайне, которую я не должен был скрывать. (Ане.) Ана!

Ана (тревожно). Что, Теодосий?

Теодосий (глухо, после паузы). Я нарушил чистоту нашего брака! Я изменил тебе! Я полюбил другую женщину.

Пауза. По лицам Аны и Велизара проходит нервная конвульсия. Петринский делает жест, выражающий гнев и сожаление. Глафира вытирает лоб платком. Мария опускает голову.

Ана (потрясена). Ты?

Теодосий. Да, Ана!

Ана (быстро). Когда?

Теодосий. Дай мне все объяснить! (После долгой паузы.) Ана! Мы встретились с тобой, когда были молодыми и красивыми, когда жили пафосом борьбы и пламенной мечтой о будущем обществе! Но, может быть, то, что нас связывало тогда, было не любовью, а лишь единством мыслей, лишь верностью и товариществом, которые были необходимы для борьбы! Может быть, эти тридцать лет мы шли вместе одним путем, не подозревая, не сознавая, что, в сущности, так и не встретили любви.

Ана (с глухим негодованием). Не подозревая и не сознавая?

Теодосий. Да, Ана! Мы жили как слепцы, примирившиеся со своим недугом.

Ана (гневно и быстро). Но разве не любовь помогала нам переносить трудности?

Теодосий. Да, Ана! Это не было любовью! Мы обманывали себя.

Ана (горько). Я не обманывала себя, Теодосий, ты себя обманывал!

Теодосий. Да, прости меня! Я не имею права оскорблять твои чувства и должен говорить только о себе! Но то, что я связал свою жизнь с твоей, было ошибкой! Ошибкой, в которой были виноваты не ты, не я, а сама жизнь! Ошибкой нашей молодости, наших неискушенных чувств! Ошибкой, которая приняла форму брака и давала нам иллюзию любви!