Текст книги "Фантомы"

Они немного помолчали, стоя неподвижно и не торопясь начинать осмотр, потому что не знали, что они могут найти – или что может найти их.

Им казалось, что время остановилось.

«Если мы не сдвинемся с места, – подумал Брайс Хэммонд, – то так никогда и не рассветет».

– Пошли, – сказал он.

* * *

Самый первый дом оказался узким и сильно вытянутым в глубину. На первом этаже его располагалась небольшая художественная галерея, служившая одновременно и магазинчиком произведений прикладного искусства и кустарных промыслов. Фрэнк Отри выбил одно из замысловатых окошечек, украшавших входную дверь, просунул туда руку, дотянулся до замка и открыл его. Потом вошел внутрь и включил свет.

Показав жестом, чтобы остальные следовали за ним, он сказал:

– Рассредоточьтесь. Не держитесь слишком близко друг к другу. Чтобы нас не накрыло всех сразу.

Произнося эти слова, Фрэнк вспомнил те два срока, что почти двадцать лет назад он прослужил во Вьетнаме. Сегодняшние поиски очень напомнили ему тогдашние антипартизанские операции: такое же неимоверное напряжение нервов.

Крадучись, они осторожно прошли через картинную галерею, но никого не обнаружили. Никого не было и в небольшом кабинете позади демонстрационного зала. Но одна из дверей кабинета открывалась на лестницу, которая вела на второй этаж.

По лестнице они поднимались, как военная штурмовая группа. Первым, с оружием наготове, шел Фрэнк; остальные следили за ним, ожидая внизу. Он нащупал наверху выключатель, включил свет и понял, что находится в квартире владельца галереи, в самом углу гостиной. Убедившись, что в этой комнате никого нет, он дал знак остальным двигаться тоже. Когда все поднялись, Фрэнк прошел вглубь гостиной, стараясь держаться поближе к стене и внимательно глядя по сторонам.

Они обыскали всю квартиру, беря каждую дверь приступом, так, словно за ней их поджидал вооруженный, готовый к нападению противник. В небольшой комнатке и в столовой никого не было. Никто не прятался и в стенных шкафах.

Но в кухне на полу они наткнулись на мертвого мужчину. На нем были только голубые пижамные брюки, а его посиневшее и распухшее тело лежало так, что не давало закрыться дверце холодильника. Никаких ран на теле видно не было. Как не было и выражения ужаса на лице. Он явно умер совершенно внезапно, не успев даже мельком увидеть своего убийцу и осознать, что смерть подстерегает его совсем рядом. В момент смерти он был занят тем, что делал себе бутерброд: об этом свидетельствовали разбросанные по полу разбитая баночка с горчицей, пакетик салями, частично раздавленный помидор, пакетик «Швейцарского» сыра.

– Его-то уж, конечно, не болезнь убила, – с чувством произнес Джейк Джонсон. – Какой же он был больной, если собирался съесть бутерброд с колбасой?

– И все произошло очень быстро, – добавил Горди. – Руки у него были заняты тем, что он достал из холодильника, и, когда он поворачивался назад… вот тогда все и случилось. Просто чик – и готово.

В спальне они обнаружили еще один труп. Женщина лежала в постели совершенно обнаженная. По возрасту ей было что-нибудь между двадцатью и сорока годами: точнее определить было трудно, потому что тело тоже посинело и вздулось. Лицо ее искажала гримаса ужаса, точь-в-точь как лицо Пола Хендерсона. В момент смерти она кричала.

Джейк Джонсон достал из кармана рубашки авторучку и продел ее в петлю спускового крючка пистолета двадцать второго калибра, который лежал на смятых простынях рядом с телом.

– Думаю, можно с ним не осторожничать, – сказал Фрэнк. – Ее не застрелили. Ран нет, и крови тоже нет. Если кто-то и пользовался этим пистолетом, то она сама. Дай-ка я взгляну.

Он взял у Джейка пистолет и вынул обойму. Она была пуста. Он оттянул затвор, направил пистолет на прикроватную лампу и заглянул в ствол: патрона в патроннике не было. Он поднес ствол к носу и, понюхав, почувствовал запах сгоревшего пороха.

– Стреляли недавно? – спросил Джейк.

– Совсем недавно. Если обойма была полная, когда она начала стрелять, то, значит, она сделала десять выстрелов.

– Смотри сюда, – сказал Уоргл.

Фрэнк повернулся и увидел, что Уоргл показывает на дырку от пули в стене напротив кровати. Дырка была на высоте примерно семи футов.

– Вот еще одна, – проговорил Горди Брогэн, показывая на другую пулю, застрявшую в высоком, на ножках, комоде из темной сосны.

На кровати и вокруг нее они нашли десять латунных стреляных гильз, но следов от восьми других пуль обнаружить нигде не смогли.

– Не может же быть, чтобы она восемь раз попала в того, в кого стреляла? – спросил Горди Фрэнка.

– Господи, ну конечно нет, – вмешался Уоргл, поправляя на своих толстых бедрах ремень с кобурой. – Если бы она попала в кого-нибудь восемь раз, в этой комнате был бы не один труп, черт возьми.

– Верно, – проговорил Фрэнк, хотя ему крайне не хотелось хоть в чем-то соглашаться со Стю Уорглом. – А кроме того, нет крови. При восьми попаданиях ее бы тут было полно.

Уоргл подошел к изножью кровати и посмотрел на мертвую женщину. Она полулежала на двух пышных подушках, ноги у нее были широко расставлены, и вся сцена напоминала карикатуру на ожидание любовных ласк.

– Тот парень, которого мы видели на кухне, должно быть, потрахался здесь с этой красоткой, – сказал Уоргл, – а потом пошел малость подкрепиться. Когда он ушел, кто-то вошел сюда и убил ее.

– Человека на кухне убили первым, – возразил Фрэнк. – Его никак не застали бы врасплох, если бы напали на него после того, как она здесь десять раз подряд выстрелила.

– Черт, хотел бы я весь день проваляться в постели с такой бабой, – проговорил Уоргл.

Фрэнк изумленно уставился на него.

– Ну и мерзкий же ты тип, Уоргл! Тебя что, даже раздувшийся труп заводит – был бы только голый?

Уоргл покраснел и отвернулся от покойницы.

– Чего это ты, Фрэнк? Ты меня что, за извращенца держишь? Ничего подобного. Просто я посмотрел на эту карточку. – Он показал на фотографию в серебряной рамке, стоявшую на тумбочке, рядом с лампой. – Смотри, она там в бикини. Видишь, какая красотка? А сиськи какие здоровые! И ножки тоже отличные. Вот что меня завело, приятель.

Фрэнк покачал головой:

– Я поражен, что тебя вообще что-то может завести посреди всего этого, посреди смерти.

Уоргл решил, что это комплимент, и подмигнул, довольный.

«Если выберусь отсюда живым, – подумал Фрэнк, – никогда больше не позволю Брайсу Хэммонду ставить меня в пару с Уорглом. Лучше уволюсь».

– Как могло получиться, – проговорил Горди Брогэн, – что она попала восемь раз в цель и тем не менее не смогла остановить нападавшего? И почему нет ни одной капли крови?

Джейк Джонсон запустил ладонь в свои седые волосы.

– Этого я не знаю, Горди. Я знаю только одно: мне бы очень хотелось оказаться подальше от этого места и никогда здесь не появляться.

* * *

Рядом с художественной галереей стояло симпатичное двухэтажное здание, на вывеске которого было написано:

БРУКХАРТ

ПИВО ВИНО ЛИКЕРЫ • ТАБАК

ЖУРНАЛЫ ГАЗЕТЫ КНИГИ

Свет в доме горел, входная дверь была не заперта. Магазин Брукхарта даже в несезонный период и даже по воскресеньям торговал до девяти вечера.

Брайс вошел первым, за ним Дженнифер и Лиза Пэйдж, Тал был последним. В опасных ситуациях, когда надо было, чтобы кто-то прикрывал со спины, Брайс всегда предпочитал Тала Уитмена. Никому не доверял он в такой мере, как Талу. Даже Фрэнку Отри.

Магазин Брукхарта был суматошным местом, но на удивление приятным и теплым. Здесь размещались высокие холодильники со стеклянными дверцами, забитые банками и бутылками с пивом. На полках, стеллажах и деревянных ларях в изобилии стояли бутылки с винами и ликерами. Другие стеллажи были до отказа заполнены книжками в мягких обложках, журналами и газетами. Лежали коробки с сигарами, пачки сигарет, на нескольких прилавках в невероятных количествах стояли металлические коробки с трубочным табаком. Многие товары просто приткнуты там, где оставалось еще хоть немного свободного места: шоколадки, жевательная резинка, пакетики с орешками, попкорн, картофельные и кукурузные чипсы, мексиканские кукурузные лепешки…

Брайс первым двинулся через пустой магазин, проверяя, нет ли трупов между прилавками и за ними. Трупов не было.

На полу, однако, стояла большая, в полмагазина, и глубокая, почти в целый дюйм глубиной, лужа воды. Они осторожно обошли ее сбоку.

– Откуда здесь взялось столько воды? – удивилась Лиза.

– Наверное, натекло из-под одного из холодильников с пивом, – предположил Тал Уитмен.

Они обошли вокруг винного прилавка и тщательно осмотрели все шкафы-холодильники. Их моторы мягко гудели, воды возле них не было.

– Может быть, водопровод протекает? – спросила Дженнифер Пэйдж.

Они продолжили осмотр, спустились в погреб, который использовался как склад для картонных коробок с вином и пивом, потом поднялись на второй этаж, где прямо над магазином располагался небольшой офис. Но ничего необычного нигде не увидели.

Когда они снова вернулись в торговый зал и уже направлялись к выходу, Брайс вдруг остановился возле лужи, присел на корточки и стал ее внимательно разглядывать. Он сунул в лужу палец: на ощупь это была обычная вода, никакого запаха у нее не было.

– Что такое? – спросил Тал.

– Все-таки странно: откуда здесь эта вода? – ответил, вставая, Брайс.

– Скорее всего, доктор Пэйдж права: где-то протек водопровод, – сказал Тал.

Брайс кивнул. Ему, однако, по-прежнему казалось, что в этой большой луже есть какой-то смысл – хотя он и не мог бы объяснить, чем вызвано это ощущение.

* * *

Аптека Тэйтона, очень небольшая, обслуживала Сноуфилд и все прилегающие к нему горные поселки и деревушки. Квартира владельца, располагавшаяся прямо над аптекой, занимала два этажа. Отделана она была в кремовых и персиковых тонах, с вкраплениями изумрудно-зеленого, и была буквально набита отличным антиквариатом.

Фрэнк Отри провел свою группу через все здание: ничего достойного внимания они не обнаружили. Только ковер в гостиной был почему-то мокрым. Причем мокрым в самом прямом смысле слова: он хлюпал у них под ногами.

* * *

Гостиница «При свечах» просто излучала очарование и уют, с некоторой долей претензии на аристократизм: нижняя часть высокой крыши большим козырьком нависала над стенами, карнизы были украшены затейливой резьбой, окна в частых переплетах, а по бокам красовались белые резные ставни. По обе стороны от входа на каменных пилястрах были установлены старинные каретные фонари, а между ними шла короткая, выложенная камнем дорожка. Фасад гостиницы освещали три небольших прожектора, отбрасывавших на него расходящиеся конусом лучи.

Дженни, Лиза, шериф и лейтенант Уитмен остановились на тротуаре возле гостиницы, и Хэммонд спросил:

– Они работают в это время года?

– Да, – ответила Дженни. – Здесь даже в несезонное время половина номеров всегда занята. У них очень хорошая репутация среди знающих толк туристов. Да и номеров-то в гостинице всего шестнадцать.

– Ну что ж… давайте заглянем.

Входные двери вели в маленький, со вкусом обставленный и отделанный вестибюль: дубовый пол, темный, восточной работы ковер, светло-бежевые диваны, пара кресел в стиле королевы Анны, обитых розовой тканью, несколько столиков из вишневого дерева, бронзовые лампы.

Место дежурного администратора находилось справа от входа. На деревянной стойке был укреплен колокольчик. Дженни несколько раз подряд ударила по нему без всякой надежды, что кто-нибудь отзовется. Никто и не отозвался.

– Там, за конторкой, квартира Дэна и Сильвии, – сказала Дженни, показывая на расположенное за стойкой довольно тесное помещение.

– Это владельцы гостиницы? – спросил шериф.

– Да. Дэн и Сильвия Канарски.

Шериф молча посмотрел на нее, потом спросил:

– Ваши друзья?

– Да. Близкие друзья.

– Тогда, пожалуй, мы в их квартиру лучше заходить не будем, – сказал он.

Его голубые глаза под тяжелыми веками светились теплотой, симпатией и сочувствием. Дженни удивилась, осознав вдруг, что у него интеллигентное и доброе лицо. Наблюдая за его работой на протяжении последнего часа, она уже начала постепенно понимать, что на самом деле он гораздо более энергичный, зоркий и знающий свое дело человек, чем кажется с первого взгляда. Сейчас, глядя в его умные, полные сострадания глаза, она поняла, что шериф – человек проницательный, интересный, а как противник – еще и грозный.

– Не можем же мы просто уйти, – сказала она. – Рано или поздно все равно придется обыскать весь дом. Весь городок надо осмотреть. Так что давайте уж зайдем и в гостиницу, чтобы она на нас не висела.

Она подняла барьер в деревянной загородке и стала открывать дверцу, которая вела в конторку.

– Пожалуйста, доктор, – остановил ее шериф, – всегда пропускайте первым меня или лейтенанта Уитмена.

Дженни послушно отступила, пропуская его вперед. Они осмотрели квартиру Дэна и Сильвии, но никого там не нашли. Трупов не было.

Слава богу!

Когда они вернулись к столу администратора, лейтенант Уитмен перелистал книгу регистрации постояльцев гостиницы.

– Сейчас заняты только шесть номеров, все они на втором этаже.

Шериф взял нужные ключи с доски, расположенной рядом с ящичками для почты.

С повторившейся уже почти как ритуал осторожностью они поднялись наверх и осмотрели шесть номеров. В первых пяти лежали багаж, фотоаппараты, недописанные открытки и прочие свидетельства того, что в гостинице действительно проживали постояльцы; но самих постояльцев они не обнаружили.

В шестом номере, когда лейтенант Уитмен попытался открыть дверь в ванную, та оказалась заперта. Он несколько раз стукнул кулаком и прокричал:

– Полиция! Есть там кто-нибудь?

Никто не отозвался.

Уитмен посмотрел на ручку замка, потом на шерифа.

– С этой стороны она не запирается, так что внутри там должен кто-то быть. Высадить дверь?

– По-моему, она достаточно прочная, – проговорил Хэммонд. – Не калечь плечо, прострели замок.

Дженни взяла Лизу под руку и отвела ее в сторонку, чтобы в них не попали осколки и щепки.

Лейтенант Уитмен прокричал предупреждение тому, кто мог находиться в ванной комнате, затем выстрелил в замок, ударом ноги распахнул дверь и заскочил внутрь.

– Здесь никого нет.

– Может быть, выбрались в окно? – предположил шериф.

– Тут нет никаких окон, – ответил Уитмен, нахмурившись.

– А ты уверен, что дверь действительно была заперта?

– Абсолютно. И запереть ее можно было только изнутри.

– Но как, если там внутри никого не было?

Уитмен пожал плечами:

– Тут есть кое-что интересное. Зайди-ка взгляни.

Посмотреть зашли все; ванная комната оказалась достаточно большой, так что четыре человека не ощущали особой тесноты. На зеркале, висевшем над раковиной, большими жирными черными печатными буквами, явно в спешке, было написано:

ТИМОТИ ФЛАЙТ

ВЕКОВЕЧНЫЙ ВРАГ

В следующей квартире, расположенной над очередным магазинчиком, Фрэнк Отри и полицейские из его группы обнаружили еще один совершенно мокрый ковер, который хлюпал у них под ногами. Те ковры, что лежали в гостиной, в столовой и в спальнях, были сухими. А тот, что лежал в холле, по пути на кухню, можно было выжимать. На самой же кухне пол, выложенный виниловой плиткой, был на три четверти залит водой, глубина которой в некоторых местах составляла почти дюйм.

– Наверное, где-то труба протекла, – сказал Джейк Джонсон, стоя в холле и разглядывая оттуда, что творилось на кухне.

– Ты это и в том доме говорил, – напомнил ему Фрэнк. – Странное совпадение, тебе не кажется?

– Но это самая обычная вода. Не понимаю, какая тут может быть связь со всеми… этими убийствами, – сказал Горди Брогэн.

– Черт, мы просто зря тратим время, – проговорил Стю Уоргл. – Ничего тут нет. Пошли отсюда.

Не обращая внимания на их реплики, Фрэнк вошел на кухню и осторожно прошел по краешку стоявшего там небольшого озерца, направляясь к сухому месту возле шкафов с посудой. Немного порывшись в них, он отыскал пластмассовую банку, в какие хозяйки обычно складывают остатки еды: чистую, сухую, с завинчивающейся крышкой, которая не пропускала воздух. В одном из ящиков нашел большую ложку и с ее помощью собрал в банку немного воды с пола.

– Что это ты делаешь? – спросил его Джейк.

– Беру пробу.

– Пробу? Зачем? Это простая вода.

– Да, – сказал Фрэнк, – но как-то это все странно.

* * *

Ванная. Зеркало. Большие жирные черные буквы.

Дженни пристально разглядывала четыре написанных там слова.

– А кто такой Тимоти Флайт? – спросила Лиза.

– Возможно, тот, кто это написал, – сказал лейтенант Уитмен.

– Этот номер записан на имя Флайта? – поинтересовался шериф.

– Такого имени вообще не было в регистрационной книге, я уверен, – ответил лейтенант. – На обратном пути проверим, но я точно помню, что такого имени там не было.

– Быть может, Тимоти Флайт – это один из убийц, – сказала Лиза. – Возможно, тот, кто жил здесь, узнал его и оставил эту надпись.

Шериф отрицательно покачал головой:

– Нет. Если бы Флайт был как-то связан с тем, что произошло в городке, он бы не оставил на зеркале свое имя. Он бы его стер.

– А может быть, он не знал, что оно тут написано, – предположила Дженни.

– А возможно, даже и знал, но он – один из тех буйнопомешанных, о которых вы говорили, и поэтому ему наплевать, поймают его или нет, – сказал лейтенант.

Брайс Хэммонд посмотрел на Дженни:

– Есть в городке кто-нибудь по имени Флайт?

– Никогда не слышала этого имени.

– А вы всех в Сноуфилде знаете?

– Да.

– Все пятьсот человек?

– Почти всех, – ответила Дженни.

– Почти всех… Значит, здесь все-таки может оказаться житель по имени Тимоти Флайт?

– Даже если я сама ни разу с ним не встречалась, я должна была слышать от кого-нибудь его имя. Это маленький городок, шериф, очень маленький, по крайней мере в несезонный период.

– Может быть, это кто-то из Маунт-Ларсона, Шейди-Руста или Пайнвилля, – высказал предположение лейтенант.

Дженни страшно хотелось побыстрее выбраться из ванной и обсудить надпись на зеркале где-нибудь в другом месте. Не тут. А на открытом месте, где ничто не могло бы подобраться к ним, само оставаясь незамеченным. У Дженни было какое-то сверхъестественное, ни на чем не основанное, но тем не менее совершенно отчетливое чувство, что именно в эту самую минуту нечто – нечто чертовски странное – находилось в другой части гостиницы и втайне от них занималось там чем-то ужасным; и то, что ни она сама, ни Лиза, ни шериф, ни его помощник не знали этого, представляло для них величайшую опасность.

– А что означает вторая часть? – спросила Лиза, показывая на слова «ВЕКОВЕЧНЫЙ ВРАГ».

После долгого молчаливого раздумья Дженни наконец сказала:

– Наверное, Лиза в самом начале была все-таки права. По-видимому, тот, кто сделал эту надпись, хотел сообщить нам, что Тимоти Флайт – его враг. Я полагаю, что и наш враг тоже.

– Возможно, – с сомнением в голосе произнес Брайс Хэммонд. – Но он выбрал очень необычный способ сделать это. Странные слова: «вековечный враг». Почти архаичные. Если он заперся в ванной, чтобы спрятаться от Флайта, и в спешке писал предупреждение, то почему он просто не написал: «Тимоти Флайт, мой старый враг» или что-нибудь другое, но ясно и прямо?

– В самом деле, – согласился лейтенант Уитмен, – если бы он хотел оставить сообщение с обвинением против Флайта, он бы написал: «Это сделал Тимоти Флайт» или «Флайт убил всех». И уж меньше всего он бы хотел как-то затемнить суть того, о чем писал.

Шериф принялся перебирать и осматривать то, что стояло на широкой полке прямо под зеркалом: здесь были флакон лосьона для кожи, лимонный крем после бритья, мужская электрическая бритва, пара зубных щеток, зубная паста, расчески, щетки для волос, набор женской косметики.

– Судя по всему, в этом номере жили двое. Возможно, они и в ванной заперлись вдвоем – а значит, оба растворились потом в воздухе. Но чем же они сделали эту надпись на зеркале?

– Похоже, что карандашом для бровей, – сказала Лиза.

– Да, мне тоже так кажется, – кивнула Дженни.

Они обыскали всю ванную в поисках черного карандаша для бровей, но так и не смогли его найти.

– Потрясающе, – раздраженно произнес шериф. – Значит, карандаш для бровей исчез вместе с тем, а возможно, и с теми двумя, кто заперся здесь в ванной. Двое похищены из запертой комнаты.

Они спустились вниз и снова подошли к столу администратора. Согласно записи в регистрационной книге, номер, где они обнаружили надпись на зеркале, числился за супругами Орднэй из Сан-Франциско.

– Постояльца по имени Тимоти Флайт нет вообще, – заметил шериф Хэммонд, закрывая регистрационную книгу.

– Ну что ж, – произнес лейтенант Уитмен, – больше мы сейчас здесь все равно ничего не выясним.

Услышав эти слова, Дженни почувствовала облегчение.

– Ладно, – сказал Брайс Хэммонд. – Пошли к остальным. Быть может, они нашли что-нибудь такое, чего мы не увидели.

Они двинулись через вестибюль к выходу, но едва успели сделать пару шагов, как громкий вскрик Лизы заставил их остановиться.

Буквально через секунду уже все увидели то, что первоначально привлекло внимание одной только Лизы. Оно находилось на одном из столиков, прямо в свете лампы под розовым абажуром, и было освещено настолько красиво, что казалось выставленным тут произведением искусства. Это была мужская рука. Отрезанная рука.

Лиза отвернулась от ужасного зрелища.

Дженни обняла сестру и прижала к себе, глядя через ее плечо на эту руку с отвращением, но не в силах отвести от нее взгляд. Рука казалась исчадием ада, она издевалась над ними, она была реальна и в то же время невероятна.

Между большим и указательным пальцем она крепко держала карандаш для бровей. Тот самый карандаш для бровей. Именно его. Это должен был быть именно тот карандаш.

Дженни испытала не меньший ужас, чем Лиза, но она прикусила губу и подавила вскрик. Ее ужас и отвращение были вызваны не только видом этой руки. У нее перехватило дыхание и возникло жжение в груди при мысли о том, что еще совсем недавно никакой руки на этом столике не было. Кто-то поставил ее здесь, пока они были наверху; поставил, зная наверняка, что они на нее наткнутся. Кто-то издевался над ними. Кто-то с крайне извращенным чувством юмора.

Дженни еще не приходилось видеть, чтобы глаза Брайса Хэммонда, постоянно спрятанные под тяжелыми веками, распахивались так широко.

– Черт побери, но ведь раньше этой штуки здесь не было!

– Не было, – согласилась Дженни.

До сих пор шериф и его помощники держали свои револьверы, направив стволами в пол. Сейчас они взяли оружие на изготовку, словно опасаясь, что отрезанная рука может бросить карандаш для бровей, подлететь к чьему-нибудь лицу и выдавить глаза.

Никто из них не в силах был произнести ни слова.

От спирального орнамента на восточном ковре, казалось, исходили потоки ледяного воздуха, как от труб мощного холодильника.

Наверху, в одной из дальних комнат, скрипнула то ли доска пола, то ли несмазанная дверная петля. Потом еще раз скрипнула, потом издала протяжный стонущий звук.

Брайс Хэммонд посмотрел вверх, на потолок вестибюля.

К-р-р-и-и-и-к.

Это мог быть совершенно естественный звук, какие всегда издает дом при усадке. Но могло быть и что-то другое.

– Теперь уже сомнения нет, – сказал шериф.

– В чем нет сомнения? – спросил лейтенант Уитмен, глядя не на шерифа, но сразу на все выходящие в вестибюль двери.

Шериф повернулся к Дженни:

– Помните, вы мне сказали, что когда незадолго до нашего приезда услышали сирену и звон церковного колокола, то подумали, что случившееся со Сноуфилдом, возможно, еще продолжается.

– Да.

– Вы были правы. Теперь мы можем быть в этом уверены.