Книга: Занимательная смерть. Развлечения эпохи постгуманизма - Дина Хапаева

Отношение к книге развивалось по схеме от "хм, я не вполне согласен, но допустим" до "автор, что за чушь ты несёшь?!". В искусстве натягивать сову на глобус Хапаева достигла редких, уникальных высот, явно превосходящих её академический уровень. Последний раз такой уровень горячечного бреда я встречал в статьях проекта "Научи хорошему", пролистанных из некого энтомологического интереса. Но пойдём по порядку.

Первые вопросы у меня начали возникать к автору после того, как она резко отказала изображениям жестокости в некотором терапевтическом эффекте. Да, это несомненно дискуссионный вопрос, но, к примеру, по компьютерным играм существуют вполне заслуживающие внимания исследования, показывающие их положительное влияние. Я не то чтобы не согласен или согласен с позицией автора, мне не нравится сама её безапелляционность. Вообще ужасно напрягает манера автора отбривать отличные от её точки зрения аргументом "это выглядит неубедительно", не подтверждённым ничем сверх того.

Потом также начали копиться и вопросы к материалу - как у человека, включённого в некоторые из рассматриваемых тем. Например, в готик-роке и хэви действительно приличное место занимает тема смерти (хотя сильно зависит от исполнителей; я, например, знаю группу, которая поёт от лица толкиеновских гномов - про горы, пещеры и драгоценные камни). Но утверждение о зацикленности на смерти рэпа звучит примерно как "обслушаются своего оксюморона и режут вены". В смысле - автор вообще слушала хоть что-то из рэпа? Ну хоть что-нибудь?..

То же с худлитом. Более-менее адекватно звучало до "вампирской" главы - но с неё читалось уже только через фейспалм. В Антоне Городецком есть что изучать на вампирскую тематику. Но называть его вампиром - это либо очень грубо упрощать, либо "слышу звон, да не знаю, где он". Иных можно считать своего рода энергетическими вампирами, да и среди Тёмных есть упыри классические... но Хапаева проводит такую уравниловку, будто все они жрут людей на завтрак. Окончательно я осознал масштаб передёргивания на описании истории инквизитора сквозь призму авторского видения - она совершенно уверена, что у Лукьяненко тот положительный персонаж.

Так получается примерно с каждым рассматриваемым каноном. Если я его знаю - я нахожу в авторском на него взгляде грубейшие подгоны под её точку зрения. (Смотревшие "Дневники вампира" - сколько там раз за всё время Стефан кусал Елену? Раз, два? А то по мнению Хапаевой, он этим занимается регулярно, питаясь своей девушкой и причмокивая. Может, она братьев... да и героинь заодно перепутала? Как бы вообще не сериалы.) Если же не знаю, то после предыдущих просто думаю - ага-ага, делим на три, и тогда, может, получим что-то приблизительно похожее на то, что в этом фильме/книге/сериале происходит на самом деле.

Учитывая всё вышеописанное, к самому большому разделу книги - о "Гарри Поттере", - я подходил с очень дурными предчувствиями. Причём не будучи фанатом, любителем, читавшим и вовсе являясь человеком, который стабильно засыпает на двадцатой минуте каждого фильма, начиная с пятого (на меня за это всегда дико обижаются). Но реальность превзошла все самые смелые предположения. При попытке рассмотреть "Поттера" Хапаеву понесло в необузданные догадки, которые она продвигает как непреложные истины. Единожды высказывая что-либо как теорию, далее она рассматривает это как факт.

"На самом деле читатель вообще не может быть уверен, действительно ли Гарри проснулся в самом начале романа или у него имело место "ложное пробуждение", а это может означать, что вся история - лишь пересказ его кошмара, в котором только одно действующее лицо - он сам..." И тут я вспомнил Диму Сыендука и его любовь к придумыванию безумных конспирологических теорий по всему подряд, в конце которых всегда оказывается, что всё это - сон героя. Только вот он это делает в стёбных роликах на ютубе, а не вроде бы серьёзных культурологических исследованиях.

Идея о том, что Гарри не вампир только потому, что книга про мальчика-вампира не нашла бы понимания у читателей, мне просто мозг взорвала своей бредовостью. А ещё Гарри не крот, потому что читатели не кроты, но на самом деле Роулинг это подразумевала. Так это работает, что ли? Отдельно любопытно, слышала ли Хапаева, так уверенно считающая Гарри после воскрешения живым мертвецом, про такие штуки, как библейские мотивы или "путешествие героя по Воглеру". Видимо, в обоих этих источниках её ждёт много открытий чудных.

Тема психических проблем Гарри была бы очень интересной, если б автор со свойственным ей пренебрежением "мелкими" и "незначительными" деталями не приводила в качестве обоснования голоса в голове, которые имели явную внешнюю природу. Ах, да, Гарри же в Матрице. При этом вообще не отрицаю, что у Гарри, судя по фильмам, проблемы с контролем гнева, приступы звёздной болезни на грани с бредом величия временами, приступы паранойи и последствия психологической травмы, и всё это - отличный материал для анализа. Только анализа нет.

Особенно интересной выглядит мысль про эпилептические припадки (попёрта у других исследователей, разумеется). Но автору этого мало. Сноски с исследованиями на эту тему психоаналитиков и психологов, из которых Хапаева с мясом выдирает отдельные утверждения, интерпретируя под свои взгляды, выглядят значительно более здраво. И это хуже всего, потому что чужие адекватные мысли автор замешивает с тем, что сама хочет найти в подтекстах, и из-за этого её можно ненароком воспринять всерьёз.

А уж попытки ловить Роулинг на её "истинных идеях" и вовсе смехотворны. Она не может рассказать, в чём связь Гарри и того-кого потому, что не может на весь мир объявить, что на самом деле Гарри - псих и/или серийный убийца! Конечно, всё так, ведь не может же быть, что Роулинг хотела сохранить интригу... или имела прописанное условие о её сохранении в контракте с издателем, как прямо и сказала. Роулинг очень стройно и внятно объясняет, чем для неё является образ Волан-де-Морта - и автор "ловит" её на сбивчивости показаний. Правда, не уточняя, в чём. Такое чувство, будто мы не слышим ещё одного важного участника обсуждения - голосов в авторской голове.

Фаталити всей книге - гордое обвинение Хапаевой, выдвинутое "Поттеру", в том, что дети "перестают различать вымысел и реальность". А в Джорджа Ривза, игравшего Супермена, пару раз пробовали стрелять, чтобы посмотреть, как от него будут отскакивать пули. Охренеть новое и удивительное явление - дети верят в сказки, давайте с этим бороться. Ну и лично мне было прямо обидно за вскользь упомянутого авторшей "Порри Гаттера", когда она начала рассказывать, что там люди - ущербные ничтожные существа. Весь смысл цикла в том, что даже не будучи магом, ты можешь достигнуть огромных высот, если найдёшь то, в чём хорош. Но для этого его надо читать дальше первых двух страниц, а это Хапаевой, очевидно, не дано. Чукча не читатель.

Та часть, где "подбиты" результаты различных исследований и прочая статистика, выглядит местами странновато, но в общем-то увлекательно. Но стоит перейти к выводам самой автора практически по любой теме, как начинает возникать чувство, что нам впаривают какую-то хрень. Что самое плохое - это полностью обнуляет ценность первой части. Осознавая, как часто автор передёргивает, теряешь всякое доверие к собранной ей потенциально интересной информации. Ну и добавлю, что обилие ссылок на свои же работы - отличный сигнал о том, что качество исследования под большим сомнением. А Хапаева ссылается на себя регулярно.

Это плохо. Это уникально плохо, и мне искренне интересно, чем шантажировали человека, пустившего эту не имеющую никакой научной ценности чушь в печать. Автор придумывает термин, который ничего не объясняет, и обосновывает вещами, которые существуют только в её голове. Больше всего это похоже на многостраничное заламывание рук под траурное, надрывное "как страшно жить!" - с соответствующим уровнем аргументации ("ужас что такое ваши "Сумерки", мне Рабинович напел").

Конечно, глупо спорить и с постгуманизмом и с тем фактом, что семейство Калленов на экране выглядит куда привлекательнее смертной Беллы, а Ганнибал в исполнении Мадса Миккельсена вызывает больше интереса, чем его жертвы. Но из прочтения описаний сих явлений закономерно рождается вопрос: и что всё это значит? что это говорит о современной культуре и обществе? Ответа на этот вопрос из плоскости науки у Дины Хапаевой нет, в своём исследовании она лишь отметает как неподходящие всё существующие на этот счёт теории современных философов и социологов. Зато есть ответ в духе поехавшего отца Сергия и гостей шоу Владимира Соловьёва: это всё плохо, сплошная деградация и кризис демократии. Как страшно жить!

Окей, я могу смириться с тем, что автор исследования 2017 года говорит о «популярной субкультуре готов и эмо» и считает «Сумерки», «Интервью с вампиром», «Гарри Поттера» и «Таню Гроттер» актуальным материалом, допустим, на кафедру только недавно провели интернет. Но когда человек на полном серьёзе хочет вернуть даже не свой 2007, а свою эпоху Просвещения с её гуманистическими идеалами, вещая, что от вегетарианства до национализма с концлагерями всего один шаг, вот тут у меня уже возникают вопросы…

Культ смерти превращает насильственную смерть в товар массового потребления и приемлемую форму развлечения. Его специфика состоит в дегуманизации человечества вообще, а не какой-то особой социальной группы или этнической общности, как это было в прошлом столетии в случае коммунизма и фашизма. Проникая в культурные и социальные явления, он предлагает антигуманизм не как политический проект на будущее, а как товар массового потребления. Танатопатия выражает зарождающуюся культурную парадигму ¬– глубокое отвращение к человеческому роду.

Книга получилась любопытная и занимательная, однако, на мой взгляд, спорная, а местами даже поверхностная.

Автор объясняет современную танатопатию наступлением эпохи антигуманизма, которая пришла на смену постмодернизму.

Мне представляется, что танатопатия (от греческого θάνατος – смерть, и πάθος – страсть, тяга), как я предлагаю назвать этот культ виртуальной насильственной смерти в современной культуре, связана с разочарованием в идеалах гуманизма и человечности, и это делает монстров столь привлекательными. Танатопатия знаменует собой отказ от идеи человеческой исключительности и коренится в длительной традиции критики гуманизма. Эти философские идеи проникли в популярную культуру, утратили свой критический потенциал и превратились в товар массового потребления.

На протяжении всей книги Дина Хапаева через историю философской мысли, а также через анализ современных зарубежных и отечественных произведений поп-культуры демонстрирует становление идеализации монстров.

На мой вкус, многие тезисы спорны. Например, российских источников явно недостаточно для того, чтобы обнаружить в них идентичность с западными. Одними лукьяниновскими «Дозорами» отделаться не получится, а приведённые рядом Пелевин и Сорокин явно Лукьяненко не товарищи, и даже не соседи.

Также ощущается большое провисание темы готического романа, и утверждения, что интерес к серийным убийцам возник только в последние несколько десятилетий. На мой взгляд, людей всегда волновали легенды и пересуды о ненормативности человеческого поведения.

И можно ли из разрушения идей антропоцентризма выводить тотальное отвращение к человеческому роду – тоже вопрос.

Вопросов много, и они возникают благодаря этой работе, что, пожалуй, можно считать её большим плюсом и успехом.

Собственно по этой причине я «Занимательную смерть» и открыла. Ну и еще в последнее время меня стала очень привлекать культурология.

Дина Хапаева предлагает культ виртуальной смерти в современной культуре называть «тонатопатией». Она предполагает, с чем связано появление такого явления в обществе, но каких-то конкретных ответов о зарождении в содержании книги не содержится, более того автор говорит о том, что скорее всего у читателя после прочтения книги появится больше вопросов, чем ответов. Знакомясь с рецензиями других читателей, я увидела, что многие разочарованы этим фактом – отсутствия ответов, а мне наоборот стало еще интереснее, и я подумала, что хочу почитать что-то еще по этой теме. Я даже заинтересовалась другой работой автора «Кошмар: литература и жизнь» и источники, на которые она ссылается.

Да и вообще, в водной части книги я не увидела, что Дина Хапаева ставит себе четкую цель ответа на вопрос, почему виртуальная смерть так притягательна для нынешних читателей/зрителей, ее цель – это поэтапно проследить откуда это пошло и к чему, собственно, пришло, сопровождая приведением примеров.

Приводится много точек зрения о «терапевтическом» характере сцен насильственной смерти, о пробуждении сочувствия у аудитории при просмотре оных, а также о том, что демонстрации смерти призвана перебороть в зрителе врожденный страх к смерти.

Автор на страницах книги задается вопросом, а можно ли считать симпатию кровожадным убийцам и удовольствие от лицезрения страданий жертвы ненастоящими эмоциями человека, который за этим наблюдает?

Если предположить, что каждый человек, так или иначе, склонен к насилию и проявлению в той или иной мере жестокости и, возможно, что, наблюдая за подобными сценами, человек испытывает удовольствие, то он получает какое-то моральное удовлетворение. Одному человеку этого достаточно, а другого такой вид вполне может послужить спусковым механизмом для претворения в жизнь подобного рода мыслей. Все очень субъективно.

Помимо термина «тонатопатия» автор предлагает жанр готической эстетики, который отличен по ее мнению от готики и хоррора. Д. Хапаева также анализирует, какие способы и приемы используют авторы произведений, чтобы воздействовать на сознание читателя, воссоздавая в его сознании ощущения страха и кошмара. В книге уделяется внимание вампирам, зомби, приведениям, каннибалам, их отношения к людям и отношение людей к этим представителям нежити. Почему авторы делают главными героями нелюдей и почему читателям/зрителям это нравится? Эта глава мне особенно понравилась, так как анализ здесь основан на примерах произведений, с которыми я знакома и капаться в этом еще интереснее.

Глава о популяризации праздников смерти также довольно интересна. Как выяснилось, Хэллоуин второй праздник по численности покупок и украшений в Америке, но России в настоящее время он не так популярен. Меня, например, как и многих, наверное, завораживает сама атмосфера, стоит только вспомнить ту самую песенку Мэрлин Мэнсона. И еще нельзя не упомянуть о мультфильме «Тайна Коко».

Я не знала, а потому мне было интересно узнать, что такое «зеленые» похороны, танототуризм и, что торговля сувенирами, коллекционными предметами, связанными с серийными убийствами и убийцами очень распространенное явление сейчас. Поэтому чтение было и правда очень увлекательным.

Она хорошо написана и легко читается с любой позиции – предложенной автором или уже имеющейся у читателя. Дело в ее современном материале, который, как ни крути, находится на слуху и занимает очень многих взрослых и не взрослых людей. Оптика действительно разная: много времени уделено сегодняшней коммерциализации смерти и ее превращению в массовый товар развлекательной индустрии (пожалуй, самая интересная глава), политической «готике» смерти, ее интеллектуальному «укрощению», смерти в литературе (например, кошмару как литературному приему) и кино (обаятельные мертвецы, монстры и вампиры как эстетические объекты), месту смерти в современной общественной жизни, неомедиевизму в анализе образов смерти и т.д. Мысль автора по разным орбитам вращается вокруг идеи танатопатии – завороженности современным социумом идеей смерти, проникающей даже в литературу для детей, и в этом смысле очень любопытный и большой раздел посвящен разбору «поттерианы».

В общем, это было весьма и весьма занимательное чтение. Не скажу, что я извлекла из нее много утилитарно полезной информации, но зато смогла построить много новых связей между тем, что я знала и о чем думала раньше, и авторским видением широкого поля культурологического анализа смерти.